Тело мужчины рухнуло вперёд. В момент, как тело соприкоснулось с землёй плечами, помимо глухого плотного звука падающего тела, был слышен другой звук, не совсем естественный для подобного случая. Послышался хруст. После которого ткани и плоть на шее разорвались, голова покатилась вперёд, оставив позади себя истекающее кровью и медленно охлаждающееся человеческое тело.
Голова катилась вперёд, расплёскивая с каждым оборотом за собой капли крови. Она в очередной раз подпрыгнула на камне, вновь поиграв веками, да ртом, и встала ровно на челюсть, подобно старому гипсовому бюсту. Некоторое время смертельная, зловещая тишина не нарушалась в переулке. Только лёгкий звук растекающейся по брусчатке крови из нижней части головы и из мест в теле на шее, где она крепилась.
Вдруг, послышалось копошение. Мерзкое, противное, мясное. Звук, подобный сотням личинок копошащихся и пожирающих гнилую, разлагающуюся плоть, давно умершего существа. Звук, похожий на этот, но более приглушенный, будто он исходит из глубин, из-за стен из плоти и крови, что приглушают его и не дают ему пробраться наружу, на смертельно тихий ночной проулок.
Голова, ни с того ни с сего, начала по не многу шевелиться. Поворачивалась и подпрыгивала. Разве может оторванная человеческая голова жить своей жизнью, отдельной и отделённой от тела? Нет, отнюдь. Чем больше проходило времени, тем источник звука становился всё отчётливее, пока наконец голова не перевернулась.
Изначально появилось небольшое отверстие в днище оторванной головы. В отверстие просунулся чёрный ворсистый хоботок. Хоботок кружился, объедая плоть вокруг себя, тем самым расширяя отверстие в днище головы. Раз за разом, кусочек за кусочком, поглощённой и съеденной человеческой плоти, отверстие ширилось, пока чёрный хоботок не стал торчать из головы слишком сильно, а после показалась и голова. Мушья голова, противная, такая же ворсистая, как и хоботок, голова огромной мухи, с гигантскими чёрными сегментированными глазами.
Муха по своей сути не отличалась практически ничем от своих более меньших собратьев, за исключением длины хоботка. Он у неё был внушительных размеров, впрочем, как и сама муха. Размер её действительно восхищал и ужасал одновременно. По сравнению с обычный мухой, это был настоящий голиаф из мира мух, из мира природы. Слегка меньше человеческой головы, вся в крови и слизи, она лежала на боку. После, не торопясь она встала, отряхнулась, разбрызгав разбрызгав перемешанную с кровью слизь по проулку и поднялась на своих крыльях в воздух. Жижа капала с неё, оставляя из себя след на земле, что вёл вверх по улице. Ничто более не было слышно, за исключением звука, от которого создавалось чувство, что по улице летит миниатюрный вертолет. Вскоре, вместе с исчезнувшей за горизонтом мухой, стих и этот звук. Тишина ночи. Сверчки, лёгкий природный шум и различные шорохи. Посреди всей этой чудесной природной тишины, лежало тело в неестественной позе, а рядом безмолвная голова, с ровным выеденным кровавым отверстием в её днище.
На небольшом просторном холме, окружённом вековыми раскидистыми деревьями, собралась процессия. Если бы только, эта процессия была мирной. Семь человек стояли на коленях и подавались вперёд головами, едва косаясь ими земли, окруженные в круг. В центре человеческого круга трещал костёр, его звуки перемешивались с плачем, воем и мольбами людей, кто на, что был горазд. Каждый пытался что-нибудь сделать и не хотел так легко прощаться со своей ценной жизнью.
На холм поднялась молодая девушка, в сопровождении двух неизвестных. Она отличалась излишней сгорбленостью. Её походка, на полусогнутых ногах, внушала отторжение в разуме, от её неестественного вида. Девушка шла, практически стелясь к земле, от земли её голову отделяло от силы сантиметров пятнадцать не более. По одному её виду можно было предположить, что её одолела невероятная и доселе неизвестная болезнь. Девушка стала восьмой в кругу. Её сопровождающие надели цепи на её руки, и она замкнула круг голов, прильнув к земле, в странной сгорбленной позе.
Сопровождающие скрылись в ночи. Остался голый, тёмный, освещённый костром холм, с кругом из восьми несчастных, которым не повезло.
- Разве, это не прекрасно? – прозвучало нигде и везде одновременно, так как может звучать только внутренний голос человека.
- Что? Кто ты? Где я? – ускользали в ночную пустоту произнесённые никем из ниоткуда слова.
“Должно быть я сплю! Но почему я не вижу и не чувствую себя здесь во сне? Только застывшая точка в пустоте.”
- Нет, ты не спишь. Я вообще удивлён, как ты здесь оказался. Видать, есть способности. – произнёс таинственный голос из ниоткуда.
Сверху послышался грохот, такой, что поднимается при раскатах грома. Далеко, на верху в небесах, за тёмными тучами появилось светлое пятно. С его приближением, оно становилось всё больше, сильнее подсвечивая грозовые тучи под собой. Создавалось ощущение, что по тучному небосводу ползёт мифический змей, при каждом его прикосновении к тучам, последние светились и грохотали.
- Соскучился? – грохочуще донеслось с боку. В том случае, если бы это была обыденная ситуация, в которой человек оборачивается на голос из-за спины, то обернувшийся помер бы на месте от неожиданного прилива животного страха и сковывающего всё тело ужаса.
Перед его взглядом была невообразимых размеров гигантская сколопендра. Только один из её передних усиков был размером с человека, а сколько таких имелось на ней, на каждой её секции. Великое множество усиков, огромного размера, человек в здравом уме не сможет вообразить себе это и осознать в своём разуме, без вреда для рассудка. Она направила свой усик в сторону смотрящего на неё взгляда и его пронзила боль. Настоящая боль, которую по идее невозможно почувствовать во сне. Боль не была здесь и сейчас, она не была локализирована в конкретной части тела, лишь ощущалась, что она есть, но в другом месте, за пределами.
- Теперь веришь, что ты не во сне? – голос вновь шёл из ниоткуда и отовсюду одновременно, но смотрящего не покидало ощущение, что он идёт от этого околобожественного создания. Смотрящий отвёл взгляд вниз и после поднял его, попытавшись кивнуть, если бы он мог конечно. Существо это не волновало, его морда была устремлена в сторону костра.
К треску костра прибавился треск костей. Головы начали отделяться и катиться вперёд в жёлоб вокруг костра. Последней была голова девушки, что последней заняла место в треклятом кругу. Некоторое время, головы лежали на боку, не двигаясь. С их движением начался процесс вылупления. По завершению сего ужасного зрелища в воздух поднялись восемь больших мух с чёрными длинными хоботками. Они подлетели к существу и окружили его голову.
- Бывай, может однажды встретимся.
Сколопендра начала своё движение. Оно было плавным, но неполным. В некоторых местах банально отсутствовали её части, подобно тому, как кто-то стёр её часть в шахматном порядке. И даже будучи неполной, она продолжала двигаться вверх. Пока не скрылась за грядой туч. Мухи не покидали её до последнего момента, оставаясь её спутниками на всём протяжении пути. Затем они вместе исчезли, в ночном, заменном тучами небосводе.
- Детектив! Детектив, просыпайтесь, мы на месте!
Дверь повозки была открыта, чрез неё был виден мужчина в полицейской форме. У него в руках горел масляный фонарь, освещающий часть повозки. Детектив, одетый в тёмный костюм, с тёмно-серой рубашкой, расстёгнутой сверху и не подпоясанной галстуком у шеи, вышел наконец в вырвиглазную тьму, на свет фонаря подчинённого. В ночи играли пламенем несколько огней поблизости. Огни фонарей соседних повозок, и одной большое зарево, исходящее с вершины холма.
- Детектив, вы как? Проснулись?
И правда, изначально он не мог понять кто он и где находится, ощущение такое похожее на ощущение после лёгкого полуденного сна, когда спать совершенно лучше не ложиться, когда после пробуждения потребуется приличное количество времени, чтобы вернуться в наше измерение из измерения царства Морфея и вновь включиться в привычное естество. Сейчас он хотя бы чувствовал себя собой, а не наблюдателем, как в предшествующем не то сне, не то трансе. И всё же его удивляли предшествующие события. Что это было всё же? И в его голове сидела, не покидающая его мысль, о том, что он знает, что увидит на вершине, залитого оранжевым светом холма.
- Да. Я в порядке. Выдвигаемся.
Процессия правосудия, в тёмных формах, в масляном свете ручных фонарей двинулась вверх по холму. Путь не был сложным, он пролегал по давно протоптанным тропам, лишь изредка уходящим в глубины леса, да к старым заброшенным домикам у подножия холма. Кто только не бродил по этим тропам: лесники, натуралисты, влюблённые любили бывать на вершине холма, и конечно же астроному, сразу облюбовали эту вершину, как одну из самых высоких и удобнейших, для наблюдений, точек этих мест. Но никто не ожидал, что это чудесную вершину осквернят своими богомерзкими ритуалами культисты, а это, судя по всему, именно они и были, по крайней мере эта мысль не покидала голову детектива.
На вершине холма всех ожидало пиршество плоти и крови, пиршество в котором едва ли было способно удержать свой здравый, если он при этом таковым был, рассудок в узде. К тому, что детектив видел в своём трансе, отделённые головы, с их хозяйскими обезглавленными телами, добавлялись литры вытекшей, свернувшейся крови, с омерзительными разбросанными по всюду остатками плоти и прочих тканей человеческого организма. О, и запах, стоял один из омерзительнейших. Гнилостный запах, распадающейся плоти, с кислотными, прогорклыми ароматами, в перемешку с металлическим запахом свернувшейся крови. Одних сразу выворачивало остатками сегодняшней еды, другие с более сильным желудком должны были иметь такой же сильный рассудок, но так было далеко не у всех.
В итоге, на верхушке холма осталась группа из семи человек, малая часть тех, кто сюда прибыл. Судмедэксперт заключил, что смерти произошли несколько дней назад, а костёр всё это время поддерживался для кровавой, омерзительной работы. Это удивило детектива, одно дело транс, но транс происходил в прошлом, когда он здесь был в настоящем, погрузившись в него. Совпадало совершенно всё, за исключением отсутствующих следов сколопендры в том месте, где она была рядом с детективом в его трансе. На же месте, откуда он был наблюдателем в трансе, он обнаружил высушенную голову на шесте и его совсем не покидало чувство, что он был её, теперь уже, отсутствующими глазами.
Детектив, понимал, что он знает, кто виновен, и как всё произошло, но стоит ему хотя бы словом, об этом обмолвиться, как он тут же попадёт в дом для душевнобольных. Ему этого совсем не хотелось, и он сделал выбор, оставить это всё в тайне с самим собой и со своим рассудком. Оставить лишь в виде воспоминаний и записей в его книге, которые сейчас одна за другой появлялись в его книге. Уже светало, он выключил фонарь и поставил у основания камня, на котором сидел. Прочие несчастные, которым довелось стать сегодня гостями этого торжественного вечера, заканчивали расчищать объедки. Убитые лежали уже по мешкам, и их не торопясь переносили в повозку на носилках. Детектива окликнули, он попросил пару минут. В записной книге появилась последняя запись: “Кровавое пиршество было окончено”. Поставив точку, он закрыл книгу и взглянул вверх. Тяжёлый вздох, его ждало много бумажной работы.