Ответ на пост «"Бог ничего не даст. Вы и ваше правительство все испортили, революция неминуема!"»
Думайте
Думайте
"Прусская" каска, также известная как пикельхельм, была введена в прусской армии в 1842 году по приказу короля Фридриха Вильгельма IV. Однако, мало кто знает, что идея создания этой каски пришла из России. В 1837 году принц Карл Прусский, младший брат Фридриха Вильгельма IV, посетил Россию, где Николай I подарил ему первый вариант будущей "каски обр. 1844".
Этот вариант был разработан лично императором Николаем I вместе с придворным живописцем, генерал-майором Свиты Его Императорского Величества Л. И. Килем на рубеже 1830-х и 1840-х годов на базе русской кирасирской каски и древнерусского шлема. Впоследствии этот головной убор стал известен как "пикельхельм" и был введён в прусской армии раньше, чем в русской.
Пикельхельм повлиял на дизайн британского армейского тропического шлема и на дизайн полицейского шлема, используемого в Англии до сих пор.
Аринка рыдала навзрыд: свёкор хотел большего. Его взгляды, намеки, ухмылки преследовали бедняжку повсюду. Теперь Аринке стало ясно: Никифор Сидорович - снохач. Глотая слезы, бедняжка повторяла это липкое, холодное как жаба, слово: "Он снохач, снохач".
Близилась ночь, а мужа на полатях больше не было - сослал отец 13-летнего Потапа...
Художник Н. Богданов-Бельский.
15-летняя крестьянка Аринка Матфеева из села Маминское Екатеринбургского уезда Пермской губернии не знала, радоваться ей или печалиться. Батюшка нашел ей жениха из соседнего села Кисловское, и, с одной стороны, заманчиво было обзавестись собственной семьей, а с другой, женишок был больно молод - всего 13 годков. Аринка видела суженого всего один раз, и Потап, - так звали парня, - показался ей совсем мальчишкой, еще младше своих лет.
В родительском доме Аринке жилось худо: у отца и матери было семеро детей мал-мала-меньше, пропитание добывали тяжким трудом, и все равно не хватало: иной раз в доме даже тюри не было. Дети работали с ранних лет, а Аринке, как старшей, приходилось гнуть спину больше других.
Проплакав всю ночь из-за малого возраста жениха, Аринка смирилась. Впрочем, ее согласия никто и спрашивать не собирался: батюшка сказал жениться, - и баста!
"Жалко тебя отпускать, Аринка, - сказал. - Работница ты хорошая, но да пора тебе на мужнины харчи".
Летом 1842 года сыграли свадьбу в селе Кисловское, после чего родня Аринки уехала восвояси, а девочка осталась в родительском доме своего юного супруга.
Дом семьи Ялуниных был не чета матфеевской избушке, накрытой соломой. Большой дом, с покатой крышей, покрытой осиновыми дощечками, с резными ставнями на окнах, с просторными сенями и клетью. Одни полати между стеной избы и русской печью были такими огромными, что Аринке чудилось, будто только они больше всего домишки ее отца и матери. В подклете - просторном, холодном - хранились съестные припасы. Соленья, варенья, сало - Аринка отродясь столько еды не видела.
В.М. Максимов "Крестьянская изба", 1869 год.
Но девочка быстро поняла, что у Ялуниных, несмотря на изобильный подклет да полный амбар - не разжиреешь. Ели скудно, но не от бедности, как Матфеевы, а от скупердяйства. Скупердяйства хозяина дома, Никифора Сидоровича Ялунина.
Никифору Сидоровичу было за пятьдесят. Это был крупный мужчина с окладистой бородой да черными очами, грозно смотрящими на домочадцев из-под вечно нахмуренных бровей. Ох и боялась бедная Арина грозного свекра!
А трудиться у Ялуниных приходилось не меньше, чем у родителей. Причем, - Аринка сразу заметила, - ее Никифор Сидорович нагружал работой несравнимо больше, чем жену старшего сына, 20-летнюю Степаниду. Муж Степаниды давно был забрит в солдаты, но девица не бедствовала. И наряды у нее были, и пряники печатные порой ела да хвасталась.
Арина, которой и хлеба не всегда доставалось, завидовала, расспрашивала Степаниду: откуда такой почет? Та улыбалась загадочно, но ничего не говорила.
Вскоре Арина узнала, откуда пряники да наряды. Отправила ее свекровь в амбар за грузом для бочки с капустой, и вот там, на мешках с зерном и увидала крестьянская дочь, как Степанида заслужила у свёкра такое ласковое отношение.
В.Е. Маковский «Свёкор», 1888 год.
Перепуганная Арина возвратилась в дом, в глаза свекрови не смотрит, лицо горит стыдливым огнем.
"Увидала чего в анбаре? - усмехнулась свекровь. - Не пужайся. Пусть их помилуются, дело молодое".
Никифор Сидорович, и правда, выглядел гораздо моложе своей жены: та была сухая, сморщенная, совсем старуха.
С того случая в амбаре Арина стала все чаще замечать на себе взгляд свёкра. Тяжелый взгляд, но, вместе с тем, мелькало в нем как будто и что-то ласковое. И вот эта ласковость и пугала Арину.
В 1843 году Никифор Сидорович отослал Арининого мужа в город, где тому предстояло стать учеником приказчика мясной лавки. Потап юной женой практически не интересовался и относился к ней, как к батрачке родителей. Тем не менее, Арина сильно убивалась, плакала, когда Потапа провожали. Свекор смотрел на страдания невестки с ухмылкой, соломинку жевал.
Полотно И.С. Куликова.
Спровадили Потапа, а как настала ночь, Никифор Сидорович забрался к Арине на полати.
"Сдайся, невестушка, - прошептал. - Гостинцев дам получше, чем Степаниде".
Арина голой пяткой взбрыкнула, вырвалась, с полатей соскочила. Глотая слезы, выпалила негромко, чтобы не разбудить никого:
"Закричу, Никифор Сидорович! Как есть закричу!".
Свекор - страшный, огромный, на медведя похожий с горящими глазами, - отступил, проворчав:
"Ну, погодь же ты у меня. Я тебе устрою жисть!".
И устроил. Работы у Арины стало намного больше, а еды - гораздо меньше. И свекровь, до того приветливая, вдруг словно с цепи сорвалась: кричит на невестку, понукает, один раз волосы драть кинулась. Свекор тоже не отстает, - нет-нет, да и поколотит бедняжку - нечего задарма чужой хлеб есть.
Арина чужой хлеб есть не захотела, и, улучив момент, сбежала к родителям. А там... Отец с порога кнут схватил, кричит:
"Убирайся к законному мужу, чтобы глаза мои тебя не видели! Ишь, чего удумала!".
В иллюстративных целях.
Пришлось Арине возвращаться к свекру. Вскоре стала она носить сарафаны дорогие, пряники есть, бруснику моченую, сахарок. Свекор то волком смотрел, да вдруг подобрел, улыбается, мимо пройдет, погладит, приголубит. И свекровь подобрела враз - работой не нагружает, щей наливает погуще.
Одно худо: на улице дразнить Арину стали. Парни молодые обидные песни пели, бабы "утехой снохача" обзывали.
В 1844 году Арина родила девочку, из-за чего на семью Ялуниных обратил внимание священник Петропавловской церкви села Кисловского, сообщивший властям следующее:
"...Дошло до сведения нашего, что крестьянина Потапа Никифорова Ялунина жена Ирина Матфеева занимается предосудительной прелюбодейной связью с свекором своим Никофором Ялуниным, от которой и принесла младенца женского полу, чрез что и соблазняет людей нашего прихода".
Таким образом, в глазах священника виновной в снохачестве оказалась Арина, а Никифор Сидорович вроде как был не при делах.
До волостного суда дело о снохаче Ялунине и его красавице-молодице так и не дошло. Судьбу Арины и Никифора Сидоровича решили на сельском сходе. Крестьяне потребовали, чтобы снохач "выделил" сына со снохой - то есть, купил либо построил им отдельную избу.
Ялунин согласился, но дочку от Арины он отдать отказался, оставил в своей семье.
В 1847 году из города вернулся повзрослевший, возмужавший Потап. Арина со страхом ждала возвращения мужа: боялась, что тот либо устроит ей "вывод", либо отца на вилы посадит.
К счастью, ничего этого не случилось. Потап в городе общался с молодыми разночинцами и смотрел теперь на крестьянскую жизнь совершенно иначе. Своей молодой жене, оказавшейся игрушкой в руках отца, Потап сочувствовал.
Семейная жизнь Арины в новой избе оказалась вполне благополучной. Муж не попрекал супругу прошлым, не бил. Вскоре у Ялуниных родился сын, затем - дочь.
И.С. Куликов «Семья лесника», 1909 год.
В 1850 году внезапно скончался Никифор Сидорович, и Потап согласился забрать в свою семью дочь жены и своего отца.
Сведения о семье Ялуниных содержатся в материалах знаменитого "Этнографического бюро" русского фабриканта и мецената князя В.Н. Тенишева. К сожалению, мы не знаем, что произошло с Ариной, ее мужем и детьми впоследствии. Хочется верить, что все у них сложилось хорошо. Насколько это вообще было возможно в тех исторических реалиях...
(с) Василий Гавриленко (Грусть)
Мой Телеграм Женщины в Истории. https://t.me/istoriazhen
Дорогие мои читатели! Моя книга о русских женщинах в истории вышла благодаря вам! Сердечное вам спасибо! В честь приближающегося праздника 8 Марта на Вайлдберрис большая скидка на мою книгу!
Кривичи (картинка из ОИ)
Из истории известно, что самое крупное объединение восточно-славянских племён в VI-XII веках нашей эры располагалось в центральной части Русской равнины (от Смоленска и верховьев рек западной Двины и Днепра на западе до рек Волги и Оки на востоке, Пскова и Новгородчины - на севере). До сих пор нет среди ученых единого мнения откуда пришли эти люди - то ли с севера на юг, то ли с юга на север. А звался этот загадочный народ - кривичи. По мнению одних ученых - Владимира Топорова и академика Андрея Зализняка "кривичи" пришли с севера Польши, так как их язык был близок к языкам лютичей и невров. Историк Нина Васильева считает их автохтонами Русской равнины, которую кривичи заселили еще в бронзовом веке, а историк Сергей Алексеев считает, что кривичи пришли с юга, а на север их вытеснили гунны на рубеже IV–V веков нашей эры. Другие ученые вообще не относят кривичей к славянам, а видят в них потомков балтов, финнов, скандинавов или германцев.
Распространение племен кривичей в конце первого тысячелетия нашей эры (картинка из ОИ)
Много легендарных событий связано с этим народом. Это был один из самых могущественных и удивительных племенных союзов на Русской ранине.
Очень необычным является и само название "кривичи". Существует не менее пяти версий его происхождения: 1) от имени первого вождя Кривъ или Криве, 2) от извилистой (неровной, кривой) местности, на которой жил этот народ, 3) от слова кровные - близкие по крови, 4) от одноглазого (кривого) скандинаво - германского бога Одина, потомками которого могли быть кривичи, 5) от литовского слово kirvis, которое обозначает боевой топор или секиру, что возможно указывает на культуру "боевых топоров" бронзового века. Имеются и некоторые другие версии происхождения славянского племени кривичи.
Интересно, что с этим словом у некоторых народов восточной Европы до сих ассоциируются русские. Так по литовски русские - это kriẽvai, а по латышски - krievs, Россия - Krievija. Слова с корнем krȋv, kríva (неправильный, необычный, неверный в отношении веры, кривой, странный) есть и в славянских и финских языках. Что же такого неправильного, необычного или кривого было в истории этого древнего племени?
Историки и археологи пришли к выводу, что кривичи не были чисто славянским племенем, а их могучий союз образовался, вероятно, в процессе смешения и взаимной ассимиляции нескольких разных народов - балтов, финнов, славян и даже скандинавских и восточно-германских племен. На это указывают и разные археологические находки этнических артефактов, найденные в их захоронениях. Важно также отметить, что захоронения кривичей отличались от их ближайших соседей (других славян, балтов, финнов или скандинавов). Отличительной чертой погребений кривичей являлись их длинные курганы — валообразные земляные насыпи. Все длинные курганы содержат захоронения по обряду трупосожжения.
Длинные курганы кривичей (картинка из ОИ)
Кривичи были одним из самых крупных восточнославянских племенных союзов и, по-видимому, по мере своего постепенного расселения на восток кривичи ассимилировали существенную часть древне балтского, а также часть финно-угорского населения. Кривичи делились на несколько племен, которые заселяли разные районы Русской равнины - на севере Беларуси, в Смоленской области и в соседних с ними районах Подвинья и Поднепровья жили полоцко-смоленские кривичи, на севере - на Псковщине и в западной части Новгородчины были распространены племена псковских кривичей, а в верховьях Волги и Оки, в современных Владимирской, Тверской, Московской, Рязанской, Нижегородской и Ярославской областях - восточные кривичи. Кроме этого племена кривичей упоминаются, как одно из славянских племён на полуострове Пелопоннес, в греческом сочинении «Хроника Мореи». На этот же факт указывает и известный российский лингвист О. Н. Трубачёв.
По антропологическим данным для кривичей был характерен высокий рост, долихокефалия (длинное и узкое лицо), крупный выступающий волнистый нос, очерченный подбородок, в основном русые волосы, которые характерны для северного валдайского типа. В. В. Бунак в 1932 году пришёл к выводу о сходстве кривичей с алеманнами (древнегерманский племенной союз). В захоронениях (длинных курганах) этого племенного союза обнаружены разные генетические маркеры (Y-гаплогруппы) по отцовской линии: N1a1a, R1a, I2a, I1, E1b1b и J2a1, что подтверждает многонациональное происхождение этого могущественного племенного союза. В отцовской линии R1a у кривичей широко распространен был субклад R1a-CTS3402, который определяется у многих носителей на Русской равнине. Прародина этого субклада, скорее всего находится где-то в Карпатах и приходится на эпоху Бронзы. В железном веке к началу нашей эры его носители уже широко заселяли многие территории Русской равнины. С возникновением восточнославянских языков в современной их форме в V-VI веках н.э. большая группа носителей CTS-3402 стала их использовать. Другие же носители этой Y-гаплогруппы влились в балто-финские или окско-волжские группы, а также в северо- и восточногерманские племена (субклад встречается в захоронениях викингов в Salme, на Готланде и в ряде других мест). Типичные представители субклада R1a-CTS3402 до V века могли говорить на днепровско-окском языке. Но какие-то ветви перешли на германские языки, а другие - на волго-окские языки и вошли в состав эрзи, мокши, мери и муромы. Недавние исследования европейских и российских ученых РАН принесли сенсацию. Древняя ДНК с археологического памятника Пужалова гора возле г. Гороховец на Клязьме IX века дала неожиданную для вымершего народа мери ветвь - R1a-M458-L1029. Этот субклад традиционно ассоциируется с Центральной Европой.
Кривичи - реконструкция учёного-антрополога, доктор исторических наук М. М. Герасимова
После образования Древней Руси кривичи вместе с вятичами приняли активное участие в славянской колонизации Волго-Окского междуречья (современные Владимирская, Костромская, Рязанская, Ярославская, Нижегородская, Тверская, Московская, а также Вологодская области), где, вероятно, ассимилировали или оттеснили местные финские племена дьяковской культуры.
В Ипатьевской летописи кривичи упомянуты в последний раз под 1128 годом, а полоцкие князья названы кривичскими под 1140 и 1162 гг. После этого кривичи больше не упоминаются в русских летописях. Племя кривичей довольно часто связывалось с варягами и долгое время употреблялось в различных зарубежных источниках вплоть до самого конца XVII века. Кривичские князья оставили след в генеалогическом древе первых руских князей Рюриковичей и связаны с ними по материнской линии через сына Рогнеды (кривичская княжна) - Ярославом Мудрым, будущим великим князем Древней Руси.
Если Вам понравилась статья подписывайтесь на канал, делитесь ею в социальных сетях и ставьте лайк (👍 - палец вверх)
Источник: SpaceNET (палеогенетика)
Реалии жизни неуклонно меняются. Из-за этого современному читателю иногда бывает сложно понять мотивы и цели героев, казалось бы, хорошо известных книг, не говоря уже о том, что некоторые бытовые нюансы остаются «за кадром». А ведь из таких мелочей и складывалась жизнь людей. Давайте в качестве примера быта и нравов посмотрим, какие интересные штрихи может упустить современный читатель в отдельно взятых эпизодах романа «Анна Каренина».
В X главе Левин вместе с братом Анны Стивой Облонским идет в ресторан. Там старые знакомые общаются «за жизнь», обсуждая в том числе любовь Левина к Кити Щербацкой. В предыдущей главе Стива предлагает на выбор «Эрмитаж» или «Англию», но останавливается на «Англии». «Ну, в “Англию”, — сказал Степан Аркадьич, выбрав “Англию” потому, что там он, в “Англии”, был более должен, чем в “Эрмитаже”. Он потому считал нехорошим избегать этой гостиницы». «Англия» была гостиницей, и при ней был известный ресторан. Стива, имея хорошую зарплату, живет не по средствам и в итоге плодит большие долги. Во многих ресторанах, магазинах, ателье можно было открыть «счет», где суммировались долги, и платить позже.
Кадр из фильма 2013 года
Глава X:
Когда Левин вошел с Облонским в гостиницу, он не мог не заметить некоторой особенности выражения, как бы сдержанного сияния, на лице и во всей фигуре Степана Аркадьича. Облонский снял пальто и в шляпе набекрень прошел в столовую, отдавая приказания липнувшим к нему татарам во фраках и с салфетками. (Прим. во многих ресторанах в качестве официантов нанимали татар. Униформой официанта были фрак, брюки, жилет и галстук-бабочка) Кланяясь направо и налево нашедшимся и тут, как везде, радостно встречавшим его знакомым, он подошел к буфету, закусил водку рыбкой и что-то такое сказал раскрашенной, в ленточках, кружевах и завитушках француженке, сидевшей за конторкой, что даже эта француженка искренно засмеялась. (Прим. в ресторане часто было несколько залов, в первом мог быть буфет, где предлагались закуски и алкоголь. Обычно в общепите, по крайней мере при общении с гостями, работали только мужчины. В некоторых заведениях, особенно кофейнях и кондитерских, иногда работали хорошенькие девушки, которые должны были привлекать гостей-мужчин и создавать расслабленную атмосферу. Но там не подавали алкоголь. Женщина, стоящая за стойкой в ресторане, явно сомнительного поведения). Левин же только оттого не выпил водки, что ему оскорбительна была эта француженка, вся составленная, казалось, из чужих волос (прим. вообще многие женщины носили «чужие волосы» для дополнительного объема. Носила и Кити Щербакову, а Анна Каренина имела свою роскошную шевелюру и обходилась без этого, о чем прямо сказано в романе), poudre de riz и vinaigre de toilette. (Прим. рисовая пудра и туалетный уксус, который был популярным в 19 веке косметическим средством, вроде одеколона. В него входила совсем небольшая доля уксуса, еще отдушки, но большая часть - спирт. Туалетный уксус иногда добавляли в воду для последующих обтираний, обычно утренних. Использовался он в том числе при уходе за жирной кожей). Он, как от грязного места, поспешно отошел от нее. Вся душа его была переполнена воспоминанием о Кити, и в глазах его светилась улыбка торжества и счастья.
— Сюда, ваше сиятельство, пожалуйте, здесь не обеспокоят, ваше сиятельство, — говорил особенно липнувший старый белесый татарин с широким тазом и расходившимися над ним фалдами фрака. — Пожалуйте, ваше сиятельство, — говорил он Левину, в знак почтения к Степану Аркадьичу ухаживая и за его гостем.
Мгновенно разостлав свежую скатерть на покрытый уже скатертью круглый стол под бронзовым бра, он пододвинул бархатные стулья и остановился перед Степаном Аркадьичем с салфеткой и карточкой в руках, ожидая приказаний.
— Если прикажете, ваше сиятельство, отдельный кабинет сейчас опростается: князь Голицын с дамой. (Прим. в ресторанах помимо обычных залов были отдельные кабинеты, где люди общались в приватной обстановке. В кабинеты нередко приглашали любовниц и дорогих проституток. Приличные женщины в то время в рестораны ходили намного реже). Устрицы свежие получены.
— А! устрицы.
Степан Аркадьич задумался.
— Не изменить ли план, Левин? — сказал он, остановив палец на карте. И лицо его выражало серьезное недоумение. — Хороши ли устрицы? Ты смотри!
— Фленсбургские, ваше сиятельство, остендских нет. (Прим. Поставщиками лучших устриц в Россию в XIX веке были два города: немецкий Фленсбург и бельгийский Остенде)
— Фленсбургские-то фленсбургские, да свежи ли?
— Вчера получены-с.
— Так что ж, не начать ли с устриц, а потом уж и весь план изменить? А? (Прим. устрицы были популярный блюдом среди состоятельных гурманов, и при этом своего рода элементом престижа. На картине А. П. Федотова «Завтрак аристократа» есть интересный штрих – помимо прочих атрибутов красивой жизни, реклама устриц, лежащая на стуле)
— Мне все равно. Мне лучше всего щи и каша; но ведь здесь этого нет.
— Каша а ла рюсс, прикажете? — сказал татарин, как няня над ребенком, нагибаясь над Левиным. (Прим. официант к простому русскому блюду лепит иностранное название, подчеркивая пафос заведения)
— Нет, без шуток, что ты выберешь, то и хорошо. Я побегал на коньках, и есть хочется. И не думай, — прибавил он, заметив на лице Облонского недовольное выражение, — чтоб я не оценил твоего выбора. Я с удовольствием поем хорошо.
— Еще бы! Что ни говори, это одно из удовольствий жизни, — оказал Степан Аркадьич. — Ну, так дай ты нам, братец ты мой, устриц два, или мало — три десятка, суп с кореньями…
— С кореньями, знаешь? (Прим. Облонский в качестве своей фишки дает русское название французскому супу, к тому же тем самым не смущает простоватого приятеля) Потом тюрбо под густым соусом, потом… ростбифу; да смотри, чтобы хорош был. Да каплунов, что ли, ну и консервов. (Прим. Каплун – специально откормленный кастрированный петух, тоже деликатес, и при этом подавался к столу целиком. То есть Стива либо слишком уж увлекался чревоугодием, либо расточительно заказывал больше, чем может съесть даже вместе с товарищем. В романе не раз упомянуто, что Стива был полным, но тогда лишний вес недостатком не считался, пока не создавал очевидных проблем. Культа спортивного тела еще не было)
Татарин, вспомнив манеру Степана Аркадьича не называть кушанья по французской карте, не повторял за ним, но доставил себе удовольствие повторить весь заказ по карте: «Суп прентаньер, тюрбо сос Бомарше, пулард а лестрагон, маседуан де фрюи…» — и тотчас, как на пружинах, положив одну переплетенную карту и подхватив другую, карту вин, поднес ее Степану Аркадьичу. (Прим. «прентаньер» - soupe printanière. Его название переводится как «весенний суп». Это суп из ранних овощей, среди которых обязательно присутствует репа или молодой картофель, иногда шпинат, щавель, редис, лук, морковь, сухое белое вино, обязательно сливочное масло. Тюрбо - самая дорогая рыба из отряда камбалообразных, отличается нежным белым мясом, считается деликатесом)
— Что же пить будем?
— Я что хочешь, только немного, шампанское, — сказал Левин.
— Как? сначала? А впрочем, правда, пожалуй. Ты любишь с белою печатью?
— Каше блан, — подхватил татарин.
— Ну, так этой марки к устрицам подай, а там видно будет.
— Слушаю-с. Столового какого прикажете?
— Нюи подай. Нет, уж лучше классический шабли.
— Слушаю-с. Сыру вашего прикажете?
— Ну да, пармезану. Или ты другой любишь?
— Нет, мне все равно, — не в силах удерживать улыбки, говорил Левин.
И татарин с развевающимися фалдами над широким тазом побежал и через пять минут влетел с блюдом открытых на перламутровых раковинах устриц и с бутылкой между пальцами.
Степан Аркадьич смял накрахмаленную салфетку, засунул ее себе за жилет и, положив покойно руки, взялся за устрицы.
— А недурны, — говорил он, сдирая серебряною вилочкой с перламутровой раковины шлюпающих устриц и проглатывая их одну за другой. — Недурны, — повторял он, вскидывая влажные и блестящие глаза то на Левина, то на татарина.
Левин ел и устрицы, хотя белый хлеб с сыром был ему приятнее. Но он любовался на Облонского. Даже татарин, отвинтивший пробку и разливавший игристое вино по разлатым тонким рюмкам, с заметною улыбкой удовольствия, поправляя свой белый галстук, поглядывал на Степана Аркадьича.
— А ты не очень любишь устрицы? — сказал Степан Аркадьич, выпивая свой бокал, — или ты озабочен? А?
Ему хотелось, чтобы Левин был весел. Но Левин не то что был не весел, он был стеснен. С тем, что было у него в душе, ему жутко и неловко было в трактире, между кабинетами, где обедали с дамами, среди этой беготни и суетни; эта обстановка бронз, зеркал, газа, татар — все это было ему оскорбительно. Он боялся запачкать то, что переполняло его душу.
— Я? Да, я озабочен; но, кроме того, меня это все стесняет, — сказал он. — Ты не можешь представить себе, как для меня, деревенского жителя, все это дико, как ногти того господина, которого я видел у тебя…
— Да, я видел, что ногти бедного Гриневича тебя очень заинтересовали, — смеясь, сказал Степан Аркадьич.
— Не могу, — отвечал Левин. — Ты постарайся, войди в меня, стань на точку зрения деревенского жителя. Мы в деревне стараемся привести свои руки в такое положение, чтоб удобно было ими работать; для этого обстригаем ногти, засучиваем иногда рукава. А тут люди нарочно отпускают ногти, насколько они могут держаться, и прицепляют в виде запонок блюдечки, чтоб уж ничего нельзя было делать руками. (Прим. Длинные ногти не считались модными, но любители были. Например, Пушкин. Это воспринималось как нечто пафосное)
Степан Аркадьич весело улыбался.
— Да, это признак того, что грубый труд ему не нужен. У него работает ум…
— Может быть. Но все-таки мне дико, так же как мне дико теперь то, что мы, деревенские жители, стараемся поскорее наесться, чтобы быть в состоянии делать свое дело, а мы с тобой стараемся как можно дольше не наесться и для этого едим устрицы…
— Ну, разумеется, — подхватил Степан Аркадьич. — Но в этом-то и цель образования: изо всего сделать наслаждение.
— Ну, если это цель, то я желал бы быть диким.
— Ты и так дик… Вы все Левины дики.
(Прим. Далее обсуждают большую любовь Левина. Облонский говорит, что Кити могла бы стать его женой)
На другой день, в 11 часов утра, Вронский выехал на станцию Петербургской железной дороги встречать мать, и первое лицо, попавшееся ему на ступеньках большой лестницы, был Облонский, ожидавший с этим же поездом сестру.— А! Ваше сиятельство! — крикнул Облонский. — Ты за кем?— Я за матушкой, — улыбаясь, как и все, кто встречался с Облонским, отвечал Вронский, пожимая ему руку, и вместе с ним взошел на лестницу. (Прим. дворяне могли обращаться друг к другу по-разному. Самые близкие родственники и друзья могли просто по имени, в остальных случаях субординация сохранялась, как и «чинопочитание» и уважение титулов. К графу даже при неформальном общении приятели обращались «Ваше сиятельство» или просто «граф») — Она нынче должна быть из Петербурга.— А я тебя ждал до двух часов. Куда же поехал от Щербацких?— Домой, — отвечал Вронский. — Признаться, мне так было приятно вчера после Щербацких, что никуда не хотелось.— Узнаю коней ретивых по каким-то их таврам, юношей влюбленных узнаю по их глазам, — продекламировал Степан Аркадьич точно так же, как прежде Левину. Вронский улыбнулся с таким видом, что он не отрекается от этого, но тотчас же переменил разговор. (Прим. поведение Вронского по меркам того времени было неэтичным. Постоянные визиты в дом девушки прямо указывали на ухаживание. Если у крестьянки или мещанки обилие воздыхателей было неплохо и даже подчеркивало ее привлекательность, то в дворянской среде было признаком легкомыслия, особенно если девушка сама открыто проявляет к мужчине интерес. Поэтому папенька Кити был справедливо недоволен).— А ты кого встречаешь? — спросил он.— Я? я хорошенькую женщину, — сказал Облонский.— Вот как!— Honni soit qui mal y pense! (Прим. Стыдно тому, кто это дурно истолкует!) Сестру Анну.— Ах, это Каренину? — сказал Вронский.— Ты ее, верно, знаешь?— Кажется, знаю. Или нет... Право, не помню, — рассеянно отвечал Вронский, смутно представляя себе при имени Карениной что-то чопорное и скучное.— Но Алексея Александровича, моего знаменитого зятя, верно, знаешь. Его весь мир знает.— То есть знаю по репутации и по виду. Знаю, что он умный, ученый, божественный что-то... Но ты знаешь, это не в моей... not in my line , — сказал Вронский. (Прим. Французский язык знали многие дворяне, английский мало кто. Обычно англоманами были богатые столичные аристократы) — Да, он очень замечательный человек; немножко консерватор, но славный человек, — заметил Степан Аркадьич, — славный человек.— Ну, и тем лучше для него, — сказал Вронский, улыбаясь. — А, ты здесь, — обратился он к высокому старому лакею матери, стоявшему у двери, — войди сюда. Вронский в это последнее время, кроме общей для всех приятности Степана Аркадьича, чувствовал себя привязанным к нему еще тем, что он в его воображении соединялся с Кити.— Ну что ж, в воскресенье сделаем ужин для дивы? (Прим. Под дивой имеется ввиду какая-нибудь популярная артистка. В большинстве случаев артистки были содержанками. Иметь такую любовницу было престижно, в том числе так как ей можно было хвастаться перед знакомыми) — сказал он ему, с улыбкой взяв его под руку.— Непременно. Я сберу подписку. (Прим. Мир куртизанок был тесен, да и содержатели были хорошо знакомы друг с другом. В качестве неформальной помощи даме, оставшейся без спонсора, могли устроить какое-нибудь мероприятие с платным входом или обязательным дарением подарков, для этого могли организовать подписку. Это показано, например, в романе «Петербургские трущобы» В. Крестовского) Ах, познакомился ты вчера с моим приятелем Левиным? — спросил Степан Аркадьич.— Как же. Но он что-то скоро уехал.— Он славный малый, — продолжал Облонский. — Не правда ли?— Я не знаю, — отвечал Вронский, — отчего это во всех москвичах, разумеется исключая тех, с кем говорю, — шутливо вставил он, — есть что-то резкое. Что-то они всё на дыбы становятся, сердятся, как будто всё хотят дать почувствовать что-то...— Есть это, правда, есть... — весело смеясь, сказал Степан Аркадьич.— Что, скоро ли? — обратился Вронский к служащему.— Поезд вышел, — отвечал служитель. Приближение поезда все более и более обозначалось движением приготовлений на станции, беганьем артельщиков, появлением жандармов и служащих и подъездом встречающих. Сквозь морозный пар виднелись рабочие в полушубках, в мягких валеных сапогах, переходившие через рельсы загибающихся путей. Слышался свист паровика на дальних рельсах и передвижение чего-то тяжелого.— Нет, — сказал Степан Аркадьич, которому очень хотелось рассказать Вронскому о намерениях Левина относительно Кити. — Нет, ты неверно оценил моего Левина. Он очень нервный человек и бывает неприятен, правда, но зато иногда он бывает очень мил. Эта такая, честная, правдивая натура, и сердце золотое. Но вчера были особенные причины, — с значительною улыбкой продолжал Степан Аркадьич, совершенно забывая то искреннее сочувствие, которое он вчера испытывал к своему приятелю, и теперь испытывая такое же, только к Вронскому. — Да, была причина, почему он мог быть или особенно счастлив, или особенно несчастлив. Вронский остановился и прямо спросил:— То есть что же? Или он вчера сделал предложение твоей belle soeur? — Может быть, — сказал Степан Аркадьич. — Что-то мне показалось такое вчера. Да если он рано уехал и был еще не в духе, то это так... Он так давно влюблен, и мне его очень жаль.— Вот как!.. Я думаю, впрочем, что она может рассчитывать на лучшую партию, — сказал Вронский и, выпрямив грудь, опять принялся ходить. (Прим. сам жениться не хочет, а на реальных претендентов, пусть и с меньшими деньгами и связями, смотрит со снобизмом) — Впрочем, я его не знаю, — прибавил он. — Да, это тяжелое положение! От этого-то большинство и предпочитает знаться с Кларами. (Прим. намек на куртизанок иностранного происхождения, что тоже было престижным) Там неудача доказывает только, что у тебя недостало денег, а здесь — твое достоинство на весах. (Прим. Сделать предложение и получить отказ было большим конфузом. Поэтому потенциальные женихи обычно пытались узнать о благосклонности девушек заранее, например, через неформальные разговоры с родственниками и друзьями семьи. Левин был ободрен Облонским, поэтому ему было особенно обидно.) Однако вот и поезд. Действительно, вдали уже свистел паровоз. Через несколько минут платформа задрожала, и, пыхая сбиваемым книзу от мороза паром, прокатился паровоз с медленно и мерно насупливающимся и растягивающимся рычагом среднего колеса и с кланяющимся, обвязанным, заиндевелым машинистом; а за тендером, все медленнее и более потрясая платформу, стал проходить вагон с багажом и с визжавшею собакой, наконец, подрагивая пред остановкой, подошли пассажирские вагоны. (Прим. в вагонах первого и второго класса пассажиры могли ехать только с ручной кладью. Чемоданы сдавались в багажное отделение. Пассажиры третьего класса брали свои пожитки с собой в вагон) Молодцеватый кондуктор, на ходу давая свисток, соскочил, и вслед за ним стали по одному сходить нетерпеливые пассажиры: гвардейский офицер, держась прямо и строго оглядываясь; вертлявый купчик с сумкой, весело улыбаясь; мужик с мешком через плечо. Вронский, стоя рядом с Облонским, оглядывал вагоны и выходивших и совершенно забыл о матери. То, что он сейчас узнал про Кити, возбуждало и радовало его. Грудь его невольно выпрямлялась и глаза блестели. Он чувствовал себя победителем.— Графиня Вронская в этом отделении, — сказал молодцеватый кондуктор, подходя к Вронскому.
Слова кондуктора разбудили его и заставили вспомнить о матери и предстоящем свидании с ней. Он в душе своей не уважал матери и, не отдавая себе в том отчета, не любил ее, хотя по понятиям того круга, в котором жил, по воспитанию своему, не мог себе представить других к матери отношений, как в высшей степени покорных и почтительных, и тем более внешне покорных и почтительных, чем менее в душе он уважал и любил ее. (Прим. Отношения между детьми и родителями в дворянской среде часто были не слишком сентиментальными. Детей нянчили сначала няни, кормили кормилицы, потом малышей передавали боннам, затем гувернанткам/ гувернерам, могли отправить в пансион или иное престижное учебное заведение, мальчиков иногда в кадетские корпуса. Проявлять сентиментальность считалось даже неприличным. Но родителей и старших членов семьи уважали по умолчанию. Из-за этого часто между родителями и детьми сохранялась дистанция)
********
Подобные нюансы можно найти в каждой главе.
Этими словами Председателя Государственной Думы М. Родзянко можно озаглавить этот пост.
15 марта 1917 года после серии военных, политических и экономических провалов Николай II принял решение отречься от престола за себя и за своего сына Алексея. Решение об отречении было принято после телеграммы В этот день Российская Империя стала полностью недееспособна. Далее последовал распад государства, Великая Октябрьская Социалистическая революция, расстрел царской семьи, гражданская война и образование нового великого государства — СССР.
Николай в своём дневнике написал ««...во имя блага и спасения России я был готов отречься от престола в пользу своего сына, но... пришёл к заключению, что ввиду его болезненности мне следует отречься одновременно и за себя и за него». Но спасать Россию было уже поздно. Вот вам вопрос — можно ли было в принципе спасти умирающую страну? Да, но спасительные меры должны были быть проведены раньше.
А именно:
- отпустить крестьян на волю с землей без всяких условий. Как мы знаем, освобождение крестьян не было бесплатным. Выкуп земли в пользование накладывал на крестьянство тяжкое бремя, ведь размер выкупа зависел не от плодородности земли, а от её рыночной стоимости. Нищая земля Санкт-Петербурга стоила дороже плодороднейшего чернозёма Краснодара.
Если этот шаг был бы сделан, то партия РСДРП (будущие большевики) сразу бы потеряла половину своих сторонников.
- национализировать ресурсодобывающие и оборонные предприятия а так же отстранить всех не имеющих отношение к государственному управлению лиц от политики и экономики. Большая часть предприятий принадлежала иностранному капиталу, а оставшиеся — русским промышленникам. (не верите — поищите информацию о французском замке XIX века в Челябинской области). Во время Первой мировой войны, когда войска Российской империи сильно страдали от нехватки снарядов, верховный главнокомандующий великий князь Николай Николаевич утверждал, что бессилен что-либо сделать с артиллерийским ведомством, так как Матильда Кшесинская (прима-балерина и предполагаемая любовница императора) влияет на артиллерийские дела и участвует в распределении заказов между различными фирмами.
Уму не постижимо, чтобы бл$дь управляла поставками вооружений!
- не ввязываться ни в одну из войн, в которые мы в итоге ввязались. Русско-Японская война показала слабость русского флота и армии. К началу Первой мировой войны модернизация не была закончена. Не позволяли вести войну и экономика с общественными отношениями.
Меморандум члена Государственного совета Российской империи, бывшего министра внутренних дел П. Н. Дурново́, который был подан Николаю II в феврале 1914 года, предрекал не только начало Первой мировой войны, но и расклад сил, снарядный голод, крах монархии, революцию, проблемы с украинцами. «… в отношении Галиции. Нам явно невыгодно, во имя идеи национального сентиментализма, присоединять к нашему Отечеству область, потерявшую с ним всякую живую связь. Ведь на ничтожную горсть русских по духу галичан, сколько мы получим поляков, евреев, украинизированных униатов? Так называемое украинское или мазепинское движение сейчас у нас не страшно, но не следует давать ему разрастаться, увеличивая число беспокойных украинских элементов, так как в этом движении несомненный зародыш крайне опасного малороссийского сепаратизма, при благоприятных условиях могущего достигнуть совершенно неожиданных размеров»
Для более глубокого ознакомления с эпохой отсылаю тебя, уважаемый читатель к книге М. В. Родзянко «Крушение империи»
Больше интересного - на канале "Повелители страниц"
Одна вакансия, два кандидата. Сможете выбрать лучшего? И так пять раз.