Что ж, сейчас будет история про то, как Емельянов в шестнадцать лет вызывал к себе домой проституток. Емельянов – это я.
Дело было в славном 2007, который уже не вернуть, в не менее славном городе Нижневартовске, который всё ещё есть. Мне было шестнадцать, и я был пухлым и очень интеллигентным школьничком, который даже матом не ругался и стеснялся носить очки, предпочитая сильно щуриться и ничего толком не видеть. А ещё я был девственником, что на тот момент было самой большой проблемой в моей жизни.
Мой друг на тот момент и по совместительству гопник видел мои страдания и задарил на день рождения тысячу рублей, сопроводив подарок кратким поздравлением: «На шлюх». Два месяца я взвешивал моральные стороны вопроса и рассуждал, достойно ли лишаться невинности за деньги. Итог моих моральных терзаний вы знаете из заголовка.
Не знаю, как с этим сейчас, но в 2007 Нижневартовск был обклеен предложениями от проституток. На каждом подъезде, без преувеличения, висели по меньшей мере три десятка объявлений, все на разноцветных бумажках и все с одним-единственным словом и номером телефона. Слово могло быть разное: «Досуг», «Анжела», «Отдых», «Катя» и т.д. Имя Анжела было самое популярное, не знаю, почему, видимо создатели этого филиала порока считали это имя самым развратным.
Я выбрал розовую бумажку со словом «досуг» - почему-то она мне показалась более профессиональной, чем те, что с именами – советую читающим меня маркетологам взять этот момент на заметку и сделать какие-нибудь выводы. Поборов волнение, я позвонил, а дальше последовала череда открытий.
В первую очередь, я узнал, что «досуг» на час с девушкой в Нижневартовске 2007 года стоил полторы тысячи, а взять меньше часа нельзя. Даже в шестнадцать лет я понимал, что это хитрый обман, и целого часа что мне, что большинству людей будет за глаза. Но правила устанавливал не я. К счастью, у меня было 500 рублей в заначке, купюрами по 100 и по 50 рублей, так что я сразу перешёл ко второму сюрпризу – проститутки не работали днём. Рабочая смена их начиналась в 16:00, что было для меня не очень удобно, так как где-то в районе шести должны были вернуться с работы родители. И без того нервный первый раз обрастал для меня дополнительными нервными условиями.
Но я не из тех, кто сдаётся на половине пути, так что я терпеливо дождался четырёх часов дня и позвонил снова. Мой заказ приняли, и простой мужской голос буднично сообщил мне: «Ожидайте».
Я ожидал.
Они не торопились. Время до прихода родителей стремительно сокращалось, моя девственность оставалась со мной, я всё больше начинал нервничать. И когда я уже подумывал отменить всё к чертям, телефон зазвонил, и всё тот же мужской голос сообщил, что они подъехали, и мне надо спуститься их встретить. То, что придётся куда-то выходить, тоже стало для меня сюрпризом, а времени оставалось уже критически мало. И был не маленький такой риск, что меня просто ограбят, это я тоже понимал. Но я прикинул, что за сорок минут я вполне успею спуститься, встретить девушку, привести её к себе, сделать дело и вернуть девушку на место. Ну а если ограбят, так ограбят, чего уж теперь.
Стремительно одевшись, я выскочил во двор. Они ждали меня в стареньком жигули: безразличный водитель, улыбающийся мужик на пассажирском сиденье и три вульгарно одетые девушки на заднем сиденье. Было уже темно, внешность девушек я разглядеть толком не смог, так что для меня они навсегда остались темнотой в чулках из крупной сетки.
После короткого приветствия и когда мы оба поняли, что мы это мы, улыбчивый мужик задал мне самый важный вопрос:
- Тебе лет-то сколько?
Это был единственный раз за вечер, когда он не смог застать меня в врасплох, потому что к этому вопросу я готовился заранее и даже немного репетировал.
- Сколько надо, - гордо пропищал я в ответ.
Ответ мужика в целом устроил, но финальное решение принимал не он.
- Пойдёшь? – спросил он, повернувшись к одной из девушек.
- Да ну н…й, - отозвалась темнота в сеточке, - ещё мусора встретят.
Мужик цокнул языком и повернулся ко мне.
- Не хочет, - перевёл он для меня её ответ.
- Её потеря, - гордо ответил пухлый школьничек Емельянов и интеллигентно поковылял домой по гололёду.
Мужик в машине беззлобно рассмеялся, поднял стекло, и машина уехала. Я же вернулся домой, разделся, достал из кармана мятые купюры и спрятал в свой тайник. Желание лишиться девственности за деньги у меня уменьшилось значительно, а когда спустя десять минут после моего возвращения домой пришли родители, то оно и вовсе исчезло окончательно.
Но я это всё к чему. Проституция.
Спрос рождает предложение, и если судить по предложению в 30-40 листовок на каждом подъезде в 2007 году, в Нижневартовске, то сомневаться в величине спроса не приходится. Я не знаю, как дела обстоят с подъездами в Нижневартовске сейчас, не знаю, как они обстояли с подъездами в других городах в 2007, но я ни секунды не сомневаюсь, что за прошедшие 14 лет спрос остался тем же.
Люди хотят заниматься сексом. И готовы платить за удовлетворение этого желания вполне себе приличные деньги. Не сверялся с текущими ценами, но с поправкой на инфляцию рискну предположить, что сейчас цена где-то три-четыре тысячи за час. И есть те, кто не против эти приличные деньги заработать.
К этому можно по-разному относиться: сочувствовать, негодовать, осуждать, поощрять или препятствовать – это не важно, это существующий факт. Есть девушки, которые занимаются проституцией, и мы не можем этого изменить. Но мы можем легализовать проституцию.
И вот в этом моменте я обычно кардинально расхожусь во взглядах с феминистками и теми, кто борется за права женщин. Да, есть девушки, которые занимаются проституцией не от лучшей жизни, и им нужна помощь. Есть те, кто занимается принудительно, под угрозой жизни и здоровью, и им тоже нужна помощь. Но запрет проституции им не помогает, он просто делает их жизнь хуже, потому что в любой ситуации крайними тоже будут они.
Мы живём в неидеальном мире, и жаловаться на его неидеальность довольно бессмысленно, таковы стартовые условия задачи. Мы не можем искоренить проституцию, но мы можем взять её под контроль: трудоустроить девушек официально, в специальных заведениях, с охраной, договором, с регулярными медицинскими осмотрами, со страховыми выплатами, пенсионными начислениями и всем таким. Это не решит все проблемы, но избавит нас, как общество, от их значительной части.
Например, гораздо меньшее количество женщин будет заниматься проституцией насильно. Зачем кому-то рисковать и делать незаконный бордель, а кому-то другому его посещать, когда за углом всё то же самое, но законно и легально, а у девушки есть справка от врача о здоровье? Да ни за чем.
Единственные, кому это не выгодно, так это сами сутенёры – на незаконном бизнесе можно заработать гораздо больше, чем на законном. Вот сутенёры, криминал и менты, которым они платят за крышу – они всегда в первых рядах выступают за то, что проституцию наоборот надо полностью запретить, сделать незаконной от и до. Потому что когда работаешь по закону, приходится делать приемлемые условия труда, вкладываться в комфорт клиентов, проходить проверки, сдавать отчёты, не заниматься работорговлей, не поощрять педофилию и платить налоги.
Им этого, само собой, делать не хочется, поэтому они против легализации.
Они и феминистки.
И я не знаю, ребята, если бы я вдруг обнаружил, что сижу по одну сторону баррикад с теми, кто занимается детской работорговлей, я бы сильно удивился. И всерьёз задумался бы о том, в правильных ли окопах я сижу.
Подпишись, если понравилось, постов у меня еще много.