— Маме уже лучше. Она, наконец, смогла ответить на некоторые вопросы. По словам следователя, когда грабитель, преследовавший Анну до самого дома, ворвался внутрь, она схватилась за нож. Напугать хотела, прогнать пыталась. Завязалась потасовка, и она случайно превысила пределы допустимой самообороны. Да, у нее действительно обнаружены следы драки: многочисленные ушибы на руках, во многих местах порвана блузка, — рассказал адвокат.

— Ну вот! Я же говорила, пап! Мама ни в чем не виновата, она ни на кого первой не нападала! Я же говорила, а ты мне не верил! — воскликнула Люся.

— Да погоди ты тараторить! Не верил я! А как же показания нашей соседки, Ивашовой Марии Петровны? Она говорила, что якобы она явно знала этого человека, — возразил Георгий.

— Да, это пока слабое звено. Показания соседки бросают тень на вашу супругу, — подтвердил Самохин.

— Да я сегодня говорила с этой старой дурой! Вы ее не слушайте, она вообще такой бред несет! — выпалила Люся.

— А вас я попрошу ни с кем не вступать ни в какие беседы по этому поводу и не вести никаких разговоров на эту тему! Расследование должны проводить только правоохранительные органы. А самодеятельность со стороны родственников или знакомых Варламовой может только навредить моей подзащитной, — строго предупредил адвокат Самохин.

— А кто такой этот Аслан, которого мама пырнула? — с тревогой спросила Люся.

— Пока не знаю. Знаю только, что он недавно приехал откуда—то с юга и в нашем городе не впервые, — ответил адвокат Самохин.

— А когда мама сможет вернуться домой? — с надеждой в голосе спросила Люся.

— Пока сказать не могу, но вы не отчаивайтесь. В настоящее время я делаю все возможное для освобождения Анны Варламовой из—под стражи. И при первой же возможности организую свидание с вами, — пообещал Самохин.

После разговора с адвокатом у Варламовых было что обсудить.

— И откуда твоя мать могла знать этого… Аслана? Может, это ее какой-то любовник? — с подозрением в голосе произнес Георгий.

— Не надо из-за своего чувства неполноценности о маме гадости говорить! — вспыхнула Люся.

— Ты мне тут не хами, сопля! Ты еще жизни не знаешь! — огрызнулся Георгий.

— Пап, ну как ты вообще можешь так думать о маме? — возмутилась Люся.

— Я давно на свете живу. Это ты еще ничего не видела. Я думаю, все было так: она с этим Асланом крутила роман, потом порвала, и он пришел к ней разбираться. Ну, туда-сюда, поцапались, и она его… того, — рассуждал Георгий.

— Знаешь что? Ты, конечно, инвалид, и мама всегда говорила, что нужно относиться к тебе с уважением и сочувствием. Но сейчас скажу честно: меня от тебя тошнит! — выкрикнула Люся, не в силах сдержать гнев.

— Да как ты смеешь так с отцом разговаривать?! — возмутился Георгий.

— Да как смею? А как ты относишься к маме? Как последний предатель! Я этого терпеть не собираюсь! — кричала Люся.

Люся хлопнула дверью и выскочила из дома. Георгий, с ненавистью глядя ей вслед, поморщился:

— Люська совсем обнаглела. Так по-хамски со мной разговаривает! Да была бы Анька дома, она бы за такие грубые разговоры бараний рог скрутила, — ворчал Георгий себе под нос.

После ссоры с отцом Люся как никогда нуждалась в поддержке. Она позвонила Дмитрию.

— Дим, приезжай, пожалуйста, ты мне очень нужен! Да, с ночевкой, — попросила она, — приедешь? Хорошо, жду!

***

Дмитрий провел с Люсей всю ночь в гостинице, однако между молодыми людьми ничего не было.

— Люся, ты просто кремень! Ну почему мы с тобой не можем…? — с досадой произнес Дмитрий.

— Дим, ты пойми… Мама и так меня пришибет, если узнает, что я с тобой ночевала! Она считает, что мне еще рано…, — ответила Люся, смущенно потупив взгляд.

— Ладно, подождем, потерпим. Но я считаю, что твоя мама не права, — вздохнул Дмитрий.

— Мама просто боится, — тихо произнесла Люся.

— Люся, ты же меня знаешь, я не такой. У меня к тебе все серьезно, — заверил ее Дмитрий.

— Мама за меня переживает. Она говорит, что мужчины могут обмануть, использовать, а потом бросить. Сделать это сейчас, за ее спиной, когда она в камере, я не могу. Ты знаешь, у меня все время перед глазами то утро стоит: как милиция уводит маму, как выносят тело, накрытое простыней…. Я так переживаю за нее. Хуже всего, что ее нельзя увидеть, — с грустью сказала Люся.

— Кстати, про того адвоката. Я его по телеку видел. Говорят, он крутой. Я думаю, что он поможет, — попытался подбодрить ее Дмитрий.

— Ты правда так думаешь? — с надеждой спросила Люся.

— Думаю, да, — уверенно ответил Дмитрий.

— Дим, я тебя люблю, — прошептала Люся.

Люся очень не хотела, чтобы отец узнал о ночевке Дмитрия.

— Так ничего же не было, — вслух рассуждала она, — мы ж ничего плохого не сделали…

— Ну ты ему это объясни, — усмехнулся Дмитрий.

— Волков бояться – в лес не ходить, — буркнула Люся.

Она даже не подозревала, что ее беспокойство по поводу ночевки Дмитрия уже утром развеется плохой новостью.

***

— Боже, какой позор! И это моя жена! — заорал Георгий, въезжая в комнату.

Люся только вернулась из гостиницы — в тот момент она переодевалась.

— Пап, что случилось? — встревоженно спросила Люся.

— Случилось то, что мы оба очень плохо знали твою мать. Я решил провести сам небольшое расследование. Это единственное, что я мог в моем-то положении. Я нашел в газете телефон колл-центра, где работает Аня, и решил расспросить их там, с кем в последнее время она общалась, — ответил Георгий.

Люся насторожилась.

— Звоню я туда, и вдруг – бац! Она месяц как там уже не работает! — выпалил Георгий.

— Не может быть! Хочешь сказать, мама нам врала? — ахнула Люся, чувствуя, как мир вокруг нее рушится.

— Сотрудница колл-центра сказала, что она дружила с Анькой. И в ее мобильнике остался номер телефона, с которого Анна звонила ей две недели назад, якобы с новой работы. Я позвонил по этому номеру… Служба кое чего по телефону! Представляешь, а? Вот где твоя мамаша работает! — с горечью и одновременно с каким-то злорадством сообщил Георгий.

— Да не может быть! Это какая-то ошибка! — прошептала Люся, чувствуя, как к горлу подступает тошнота, — моя святая мамочка и… такое… Что—то тут не так….

Дима как раз в тот момент висел на трубке и все слышал — Люся забыла выключить громкую связь.

— Ну ни черта себе! И эта женщина запрещала своей дочери со мной в близкие отношения вступать?! — удивленно протянул Дмитрий.

Хорошо, что отец или не услышал, или просто не обратил внимания на ее выпад.

— Так как я не могу сам поехать и проверить этот «сервис», я решил, пусть милиция проверяет, — заявил Георгий.

— Пап, нет! Зачем полицию вмешивать? Давай сначала с адвокатом посоветуемся! — взмолилась Люся.

— Да плевал я на этого адвоката! — отрезал Георгий.

— Пап, да пожалей ты маму, не позорь ее! — умоляла Люся.

— Она меня жалела, когда позорила? Почему я должен ее жалеть? — с горечью ответил Георгий.

— Я так боюсь, вдруг этот папин звонок сделает маме ещё хуже! — подумала Люся в отчаянии.

Отец Люсю не послушал — он набрал номер следователя и все ему выложил. Тот обрадовался.

— Если всё это подтвердится, вполне возможно, что Анна Варламова нам лжет! А она до сих пор пытается придерживаться версии попытки ограбления и утверждает, что не узнала пострадавшего. Но теперь всплыли новые факты о ее настоящей работе, и это вызывает большие сомнения, — констатировал следователь Воронов, — спасибо за сигнал!

Георгию, казалось, доставил удовольствие разговор со следователем. Он положил трубку и широко улыбнулся.

В тот же день Люся встретилась с адвокатом Самохиным и рассказала ему о том, что узнал ее отец. Эта информация вызвала у него крайнее раздражение.

— Такое впечатление, что ваш отец просто стремится засадить вашу мать за решетку! Ну зачем он звонил в милицию-то? Кто его просил? — возмутился Самохин.

— Я не могла его удержать! Он словно с цепи сорвался! Он мстит маме, он думает, что она ему изменяла, — объяснила Люся.

— Георгий Варламов, вне всякого сомнения, в настоящее время является дестабилизирующим фактором для моей защиты. Однако, несмотря на все это, я считаю, что шансы на победу у нас пока есть. Но вы уж, пожалуйста, постарайтесь хотя бы удержать его в узде, — попросил Самохин.

— Да, да, хорошо, я постараюсь. Может быть, вообще это все ошибка, и она там не работала. Я вот не верю, — сказала Люся.

— Может, и ошибка. Я добьюсь от милиции, чтобы всё тщательным образом было проверено. Это всё ещё должно быть доказано, — пообещал Самохин.

— Спасибо вам большое, — искренне поблагодарила Люся.

— Пока не за что. Будем надеяться, что это действительно ошибка. Если нет, то это здорово осложнит мне защиту. Такое сомнительное занятие, как разговоры о личном по телефону, сильно подмачивает репутацию моей подзащитной, — вздохнул адвокат.

Прошло два дня, и информация о том, что Анна Варламова работала в этой постыдной сфере, полностью подтвердилась.

— Такой позор! Весь колледж узнает, мне проходу не дадут! — сокрушалась Люся.

— Люся, это же ведь тоже работа! Там же только треп один, никакого криминала нет! — попытался успокоить ее Дмитрий.

— Что-то я не понимаю, это юмор такой? Нашел время и место, мне и так тошно! — огрызнулась Люся.

— Ладно, извини! — смущенно произнес Дмитрий.

— Ну, я не знаю! Но больше всего меня возмущает, что мама строила из себя такую святошу! Лицемерка! Мне, типа, ничего нельзя, а сама черт-те чем занималась! — выкрикнула Люся.

— Я, конечно, всё понимаю, но какое отношение это имеет к случившемуся? Этот мужик что, был её телефонным клиентом? Или он ей адрес свой оставил? — спросил Дмитрий.

— Не знаю. Надоело мне догадки строить. Я вот что решила: я добьюсь свидания с мамой и обо всём у неё спрошу напрямую, прямо глядя в глаза, — твердо заявила Люся.

***

На следующий день Люся, полная решимости, отправилась в следственный изолятор, чтобы добиться свидания с матерью. Однако, к ее удивлению, вместо Анны в комнату вошел адвокат Самохин. Он сообщил Люсе обескураживающую новость:

— К сожалению, она отказалась от свидания. В самый последний момент.

— Как отказалась? — переспросила Люся, не веря своим ушам.

— Честно говоря, для меня самого это загадка, — развел руками Самохин.

— Почему? А почему она отказалась? — настаивала Люся.

— Ну, понятия не имею. Я могу лишь предположить, почему Анна Варламова отказалась от свидания с дочерью. В моей практике такое уже бывало. Скорее всего, она не захотела смотреть дочери в глаза там, в тюрьме. Возможно, хотела избавить вас от этого тягостного свидания, — предположил адвокат.

— Я в тот момент уже не сердилась на маму за то, что она работала в этом... сервисе по телефону. Я ее простила, я хотела ей об этом сказать. Мне просто очень хотелось ее обнять! Ничего не понимаю… Это что, получается, что она нас совсем не любила и хотела уйти из семьи, а этот Аслан был ее любовником? Но почему тогда она его…? — в голове Люси роились противоречивые мысли.

— Кто такой был и какие отношения были с вашей матерью в действительности, установит следствие. Только тогда мы это все узнаем. Я очень надеюсь, что Анна Варламова не состояла ни в каких близких отношениях с этим Асланом. Иначе это очень осложнит дело, — сказал Самохин.

По дороге из следственного изолятора Люся встретила Диму и, не в силах держать все в себе, рассказала ему о случившемся.

— Я не понимаю, почему она так поступила. Здесь что-то не так, Дима! Я боюсь за нее, — взволнованно говорила Люся.

— Успокойся. Тебе надо расслабиться, — ответил Дмитрий.

— Как расслабиться? — недоуменно посмотрела на него Люся.

— Ну, как? Лучшее средство от стрессов – это то самое! Знаешь, я тут подумал, может, сегодня ночью все—таки станем немножко ближе? Тебе станет легче, — предложил Дмитрий.

— А чего это ты решил, что я к этому готова? — возмутилась Люся.

— Ну, ведь раньше твоя мама тебе запрещала, а теперь стало ясно, что она сама…, — начал было Дмитрий.

Люся перебила его:

— Не смей так говорить про мою маму! Да, она работала в этой постыдной конторе, но я тебе уверяю, она чистый человек! Она ни с кем, кроме папы, отношений не имела!

— Когда он это ляпнул, я его чуть не придушила! Как можно было такое сказать? Да, конечно, я его люблю, но я до сих пор не могу прийти в себя! Моя родная мать отказалась со мной встречаться, а он думает только об одном — вспоминала Люся с возмущением.

В этот момент к ним подошел Николай Самохин — он все время появлялся как черт из табакерки.

— Добрый, добрый день! — поздоровался он.

— Что случилось? — встревоженно спросила Люся.

— Вы не волнуйтесь. Я проходил поговорить с вашим отцом. Я сообщил ему одну неприятную новость, и он немного расстроился. Но, думаю, лучше будет, если он сам вам всё скажет. Так что я пошёл. До свидания, — уклончиво ответил Самохин и быстро удалился.

— Я даже представить не могу, что еще могло случиться! Что еще могло произойти, чтобы папа так расстроился, — подумала Люся....

— А себе? — спрашивала Люся.

— Да я уже поела, дочка, — уклончиво отвечала Анна, хотя живот сводило от голода.

Проблем на самом деле у семьи было много. Дом у Варламовых был стареньким, во время грозы или сильного ветра Анна боялась, что он попросту рухнет.

— По швам трещит, — говорил в такие моменты Георгий, и у Анны сердце заходилось от страха.

А вдруг и правда рухнет? Куда они тогда пойдут? Георгий очень тяжело переживал тот факт, что жена, по сути, взвалила на себя роль кормильца.

— Я же мужик, в конце концов, — думал он с горечью, — а сижу на шее у нее. Балласт самый настоящий!

И Люся тоже переживала. Потому что прекрасно понимала всю серьезность ситуации. Она пыталась помочь матери, но получалось плохо — подработку, которую бы можно совмещать с учебой, найти удавалось крайне редко.

***
Утро четверга началось как обычно — Анна раздавала дочери и супругу указания.

— Придешь со школы и позвонишь мне, — говорила она, собираясь на работу, — Гош, не забудь таблетки выпить!

Люся молча кивала, а про себя думала:

— Она у нас просто святая. Иногда даже слишком.

Анна, беспокоясь о дочери, постоянно твердила, что ей рано встречаться с парнями. Вот и в это раз она, перед тем, как выйти из дома, сурово произнесла:

— Люсь, ты меня поняла? Чтобы я больше Димку этого возле тебя не видела! Скажи ему, что ты и сама в состоянии дойти до дома, и провожать тебя не надо!

Люся отвернулась от матери и закатила глаза. Ну чего она к Димке прицепилась? Нормальный парень, Люсе он очень нравился.

В тот день ничто не предвещало беды, все было, как обычно. Варламовы и не подозревали, что надвигается проблема, которая перевернет их жизнь.

Глубокой ночью Люся проснулась от того, что ее кто-то настойчиво трясет за плечо. Открыв глаза, она увидела соседку, пенсионерку Марию Ивашову.

— Вставай! Вставай, Люся!

— А? Чего? Куда? — замотала та головой.

— Пойдем, сама все увидишь в гостиной, — проговорила старушка взволнованно, — милиция приехала уже.

— Что случилось? Какая милиция? — не понимала Люся.

Она не сразу разобрала слова соседки, но тревога уже поселилась в ее сердце.

— Беда-то какая, — бормотала Мария Петровна, — ой, горюшко…

От страха у Люси парализовало связки. Она почему-то подумала, что что-то произошло с ее родителями, и рывком вскочив с кровати, прям в пижаме бросилась в зал. В комнате ходили полицейские, один из них что-то фотографировал. На полу лежал кто-то, накрытый простыней. Люся сразу поняла, что этот кто-то уже не дышит. Сначала ей показалось, что это отец.

— Папа! Папа! — закричала она в ужасе.

— Это не ваш отец, — отрезал один из полицейских.

Он сообщил Люсе, что мужчину зовут Аслан.

— Нас вызвала соседка, гражданка Ивашова. Она видела, как в ваш дом вошли мужчина и женщина, — пояснил полицейский.

— Ну, около пяти утра это было. Я в это время всегда просыпаюсь, у меня давление. Смотрю, в дом кто-то заходит. Женщину я сразу узнала, а мужчину не разглядела. Потом свет включился, какие-то тени замелькали… показалось, что там дерутся, — рассказывала Мария Петровна.

— Мы приехали по адресу через полчаса. Дверь была открыта. Зашли в дом, обнаружили тело и предполагаемого преступника. С ним расправилась женщина, — констатировал полицейский.

— Какая женщина?! — выдохнула Люся.

— Вот эта, — указал полицейский.

— Мама! Мамочка! Мама! — закричала Люся, не веря своим ушам.

— Да, подозреваемая – ваша мать. Сейчас ее лучше не трогать, она в шоке. Молчит, на вопросы не отвечает. В изоляторе ее осмотрит врач и решит, нужна ли ей помощь, — пояснил полицейский.

— Какой изолятор? Вы что, с ума посходили? Мама никого не трогала! — возмутилась Люся, — мам! Мамочка, скажи, что они врут! Мама!

Люся не могла поверить в происходящее. Ей казалось, что это — чудовищная ошибка, страшный сон, от которого нужно проснуться. Георгий тоже не мог поверить, что его жену обвиняют в таком страшном преступлении. Он силился вспомнить детали прошедшей ночи, чтобы хоть как-то помочь Анне. Сотрудничал он со следствием он довольно активно.

— Вчера у меня начались боли, я принял лекарство, поэтому ничего не слышал. Меня и утром-то еле разбудили. А потом – как обухом по голове: «Ваша жена человека прибила», — с горечью говорил он.

— Даже если мама и тронула этого человека, значит, он был грабителем, который ворвался в наш дом! — твердила Люся, пытаясь найти хоть какое-то объяснение происходящему.

— Баб Маша видела, как мать заходила в дом с незнакомым мужчиной, — значит, она его знала! И вообще, я не знаю, с кем твоя мать водилась последнее время. Я целыми днями дома сижу, она мне ничего не рассказывает.

— Пап, я понимаю, тебе тяжело, но как ты можешь так говорить? Мама спину гнет, чтобы нас прокормить, а ты смеешь ее подозревать в чем-то? — возразила Люся, не в силах сдержать обиду.

— Не знаю. Ничего не знаю. И вообще, мне пора лекарства принимать, — отмахнулся Георгий, явно избегая серьезного разговора с дочерью.

Такое отношение отца возмущало Люсю, но больше всего ее угнетала собственная беспомощность. Она не знала, как помочь матери и как доказать ее невиновность. Мать увезли, Люся, трясясь от страха, пошла к соседке, чтобы еще раз ее подробно расспросить. Баба Маша повторила ей то же, что и полицейским. Люся покачала головой.

— Я понимаю, отец в шоке. Но надо же что-то делать, надо думать, как маму вытаскивать, а не обвинять ее во всех смертных грехах. А родитель в кокон забился! Будто ему одному плохо. Даже слова поддержки не сказал! Только Димка один за меня переживает.

Парню, тщательно скрываемому от родителей, Люся позвонила в первую очередь еще по дороге к соседке. Подробностей озвучивать не стала, просто сказала, что у нее большие проблемы. Дима велел ей прийти в зал — работал он тренером. Люся, поговорив с соседкой, направилась к нему.

— Привет, — тихо произнесла она, входя в зал.

— Что случилось? — встревоженно спросил Дмитрий, увидев ее заплаканное лицо.

— Дим, я даже не знаю, как это сказать… Мама в полиции. Ее арестовали. Говорят, что она… Человек по ее вине погиб. Я ничего не понимаю, это какой-то бред! — сбивчиво рассказала Люся.

Дмитрий никогда не испытывал особой симпатии к матери своей девушки — Анна его терпеть не могла, всегда пыталась отвадить его от дочери, считая, что ему нет места в ее жизни. Ее их разница в возрасте не устраивала.

— Я даже в колледж сегодня не пошла, потому что надо что-то делать. Но что? — в отчаянии спросила Люся.

— Мне кажется, надо в полицию ехать, чтобы узнать, что происходит, — ответил Дмитрий.

— Да. Дим, поедешь со мной? Одной как-то страшно, — попросила Люся.

— Люся, я не могу поехать. У меня начальство здесь, меня никуда не отпустят. Вот засада, — с сожалением ответил Дмитрий.

— Ну ладно, не переживай, я сама справлюсь, — грустно вздохнула Люся.

— Все будет хорошо, не волнуйся. Позвони мне, как узнаешь что-нибудь. Или я тебе через часик наберу, хорошо? Давай, до созвона, — ободрил ее Дмитрий.

Когда Дмитрий обнимал и целовал Люсю, у нее внутри все переворачивалось. Она чувствовала себя увереннее, сильнее.

— Жаль, что он не смог поехать со мной, — думала она по дороге на остановку, — ну, что делать, если не может? Хорошо, хоть так поддержал. Не то, что отец…

Люсе ничего не оставалось, кроме как отправиться в РУВД в одиночку — там она надеялась узнать хоть какие-то новости о матери.

— Я к Воронову, — сказала она дежурному.

Тот провел ее до кабинета следователя. Люся, постучавшись, вошла.

Она никогда раньше не была в полиции. Некоторые ее одноклассники попадали туда по мелочам, а потом хвастались этим, и Люся над ними только посмеивалась. Но сейчас речь шла о ее матери, и ей было страшно до жути.

Следователь Воронов не смог сказать ей ничего утешительного.

— Ваша мать находится в состоянии шока и, видимо, поэтому отказывается с нами сотрудничать. Тем более, что все улики против нее, — сказал Воронов.

— Какие улики? — дрожащим голосом спросила Люся.

— Колюще-режущий предмет, найденный на месте преступления. На его рукоятке – отпечатки пальцев вашей матери. Смывы мы брали, там биологические следы обнаружены, они принадлежат пострадавшему, — перечислил следователь.

— Мама не преступница! Она не могла просто так напасть на человека! Могу я ее увидеть? — молила Люся.

— Нет, пока нет. Но у меня есть и хорошая новость, которая, возможно, вас успокоит. Делом вашей матери заинтересовался известный адвокат Самохин. Он — известный «благотворитель», порой сложные дела соглашается бесплатно вести. Звонил мне недавно, интересовался деталями. Возможно, в ближайшее время он с вами свяжется, — ответил Воронов.

— Какой адвокат? Почему меня к маме не пускают? — кипела Люся, находящаяся на грани нервного срыва.

Следователь Воронов, видя ее состояние, посоветовал обратиться к психологу.

— Не нужен мне никакой психолог! Я не психбольная какая-нибудь! И вообще, у меня есть, кому меня успокоить. У меня есть Димка, папа, в конце концов, — огрызнулась Люся.

Она вышла из кабинета следователя, так не получив никакой новой информации и не добившись свидания с матерью.

— Мама напала… Даже язык не поворачивается так о ней говорить! Значит, этот мужик сам виноват. Не могла она просто так этого сделать. Не могла, — убеждала она себя.

По пути домой Люся столкнулась лицом к лицу с соседкой, Марией Петровной Ивашовой.

— Люсенька, ну как там мама? — участливо спросила та.

— Извините, Марья Петровна, мне некогда, — резко ответила Люся, пытаясь пройти мимо.

— Ну поговори хоть со мной! У меня душа за вас болит, — не унималась соседка.

— Я не хочу с вами разговаривать! Из-за вашего длинного языка мою маму могут посадить! Это вы во всем виноваты! Из-за вас маму считают преступницей! Старая сплетница! — сорвалась Люся, — придумала себе, будто что-то видела или слышала! Наговорила, будто мама знакома с этим грабителем!

— Я даже слышала разговор, когда они к дому подходили. Он ей говорит: «Ну, пошли уже, ну ты сама этого хочешь». А Анна ему: «Я же тебе говорю, не таскайся сюда, здесь живет моя семья». Я просто хотела помочь милиции разобраться во всем, — оправдывалась Мария Петровна, — мать твоя мужика…

Люся перебила ее:

— Не верю я ни одному вашему слову! Оставьте меня в покое!

Люся быстрым шагом прошла к калитке и почти забежала во двор. Дома ее ждал скандал — отец разбушевался.

— Люся! Люся! Никакого уважения к отцу! Кричу ей, кричу, а у нее, кажется, бананы в ушах! Думает, легко за ней тут по дому бегать на коляске! Ты где, глухая тетеря! — раздался голос родителя.

— Пап, ты чего? — удивилась Люся, — тут я. Что случилось?

— Там какой-то адвокат по поводу матери. Говорит, нас должны были предупредить! Он названивает, а ты шастаешь неизвестно где! — ворчал Георгий, — перезвони ему. Я номер записал.

Люся, конечно, тут же схватилась за телефон...

Описанная авторшей ситуация характерна для так называемой "бабьей ямы" - семьи, где главенствуют женщины, а мужчин или нет совсем или они дезавуированы (как отец авторши, болеющий тяжёлой формой рака и не могущий руководить семьёй).

Авторша имеет статус разведёнки с прицепом (РСП) со всеми вытекающими. Понятное дело, она изо всех сил пытается пристроить жопу и прицепа в тепло, ан нет! Деспотичная бабушка-энергетическая вампирша прекрасно понимает, что с уходом доченьки она лишится подпитки и всячески препятствует появлению новых ёбарей.

Как грится, классика жанра. Посмотрите старый советский фильм "Ребро Адама" 1990 года, там экранизирована схожая по смыслу ситуация.