В дверь постучали.

— Заходь… А-а, это ты профессор из Азербайджана.

— Бениамин Барухович, я — не из Азербайджана, я — из Ташкента, Бухарский еврей. Верующий. Сколько раз можно вам говорить!

— Опять хочешь забить Вене баки. Где Бухара, где Ташкент, а где мы? Ты такой же религиозный еврей, как я — папа римский. Ладно, что спорить, давай осматривай меня.

Рустам измерил давление — не дед, а школьник! 120 на 80. А у меня прыгает под 160. Кто кого осматривать должен, ещё вопрос.

Рустам второй год ходил к потерявшему, по его мнению, всякий стыд, но не разум и занудство, старику. Дед изматывал его, требуя выполнить по инструкции всё от А до Я. На визит уходило больше положенного, и Рустаму хотелось найти подходец к старику, чтобы сократить время осмотра. И тут Рустама осенило — на полках, на полу, повсюду громоздились деревянные доски с изображениями голых увесистых матрон, свесивших целлюлитные ляжки с изящных лошадиных крупов, и как только лошадки ещё не рухнули под тяжестью 5XL — подумал Рустам. Как всё просто, надо завести разговор о его творчестве, восхитится, купить за десять долларов доску и стать его лучшим другом. Только Рустам хотел открыть рот и похвалить старика, как тот, заметив внимательный взгляд Рустама, обращённый на доски, спросил:

— Нравится?

— Очень! — соврал Рустам.

— Это что, у меня задумка есть. Знаешь, икону Георгий Победоносец, поражающий змия?

Рустам округлил глаза, задумался.

— Я вырежу. В седло бабу посажу, бьёт она пикой змия искусителя. Во как придумал! Боттичелли-Леонардо позавидуют.

— Гениально, Бениамин Барухович.

— Ладно, не тренди… Смотри, какую я палку смастерил, лучше, чем ходунки, интеллигентно, и по шее можно врезать. На конце металлический ободок и основа, чтоб не стачивалось — это мне один украинец кузнец смастерил. Дорого взял, правда. Что скажешь, класс?!

Веня поднял трость и помахал ею перед самым носом Рустама.

— Мне в «Русском Круге» один сопляк замечание сделал. Как таких туда ещё берут? Ему и семидесяти нет, ещё пахать и пахать. А он развалился на диване и указывает: «Вы бы резиночку на палку натянули, а то гремит ваша железяка об пол». Вежливый попался. А я ему — если бы твой папа вовремя надел резиночку, то мне было бы где присесть на этом диванчике.

Рустам пропустил рассказ мимо ушей. Веня вопросительно смотрел на Рустама, ожидая ответной реакции, но её не было, смысл сказанного Рустам не уловил. Повисла пауза. Дед смотрел на него, как врач смотрит на профнепригодного лётчика.

— Жалобы, Бениамин Барухович?

— Есть.

—???

— Не смог.

— Что именно, Бениамин Барухович.

— С Бэбочкой,

— Бениамин Барухович, вам сколько лет?

— Восемьдесят пять будет и что? Ты хочешь сказать отлетел с белых яблонь дым? Ты это брось. Слушай, Рустамчик, — «Надо же, имя моё помнит», — сделай мне массаж. Говорят, помогает. Я заплачу. Уж больно не хочется перед Бэбочкой повторно опозориться — она пироги печёт, завтра ко мне придёт.

— Массаж? — Рустам не знал, как реагировать.

— Ну да, второе сердце мужчины — простата.

— Вы с ума сошли. Это не входит в мои обязанности.

— Знаю. А по-человечески? Какая простата у меня была! Как орех — маленькая и крепкая. А тут растёт, как кукуруза, не по дням, а по часам. Доктор сказал тестостерона много, оттого и растёт, раньше организм справлялся, а сейчас нет. Ну что? По-братски!?

— Бениамин Барухович, вы совсем очумели, может ещё по-братски переспать с вами? Извините, но ваша гиперсексуальность меня достала.

Веня смотрел на Рустама грустными глазами преданной собаки.

— Виагру дай!

— Что?!

— Виагру, говорю, дай.

— Я не доктор, доктора попросите, он Вам выпишет, только Виагра — дорогое лекарство, страховкой не покрывается.

— По глазам вижу — она у тебя есть. Поделись! Продай таблетку. Я тебе сразу все бумажки твои подпишу, и лети ты вольным голубем, радуйся, пока крылья машут.

Откуда? Как этот старый козёл узнал про Виагру? Да. Употребляю по секрету. Здоровье гроблю. А она сучка! Сучка ебливая… не ценит. От этих мыслей его стало лихорадить…

Рустам, не веря, что он это делает, извлёк из внутреннего кармана таблетку Виагры и протянул Бениамину Баруховичу.

Читать целиком в свободном доступе можно по ссылке:

https://www.litres.ru/uriy-ver/oduvanchiki-srednego-zapada/

Могу понять. Соболезную. Три года назад мой любимый и последний дедушка мучительно умерал от рака желудка.

Он часто возил меня на рыбалку, был тем, кто заменил отца, воспитывал из меня мужчину. Я очень любил ходить с ним в лес по грибы, слушая стариковские истории.

Плакал, когда узнал о его гибели, съёжившись в кровати, хоть и пытался не дать слабину.
Этот человек обеспечил мне, тогда 13-летнему подростку мой первый транспорт — мой старенький мопед «альфа» на 49 кубов, ахаха. Очень жалею, что мой младший брат, будучи ещё ребёнком, плохо помнит его и уже никогда не сможет насладиться детством с дедушкой, как нормальные дети, который с малых лет разводит тебя фокусом с монеткой из-за уха. Брату девять лет, а у него уже нет ни матери, ни нормального отца, ни одного дедушки, заменившего бы ему этого отца.
До сих пор всплывают отрывки, как я с бабушкой, ездили к нему в Москву на работу, когда он был на вахте, охраной. Времена были тяжёлые. Цеплялся за любую копейку. Помню, как он по месяцу пропадал там, а потом привозил мне и братишке подарки, игрушки разные, одежду. Стол тогда накрывали.
«— Бабка, сходи в магазин, купи детям колбасы, чипсов, икры там с хлебом и пива мне».

Дед боролся с болезнью около четырёх месяцев, после чего скончался: была последняя стадия, без шансов. Оставил жену-бабушку, дочь и внуков, которые бесконечно будут нуждаться в нём, как в человеке и как в единственном кормильце семьи и мужской руке в доме, как бы это лицемерно не звучало.

У деда были постоянные проблемы с желудком, язва, из-за не самого здорового образа жизни, мягко говоря; плевался кровью, часто болел, что поспособствовало прогрессивному развитию рака в старом организме. Четыре месяца ада! Частичная парализация тела и почти полная недееспостобность к каким-то простым операциям. На последнем издыхании он просил подойти к нему Илюшу (мой родной брат), посидеть рядом, даже без сил пошевелиться. Похороны прошли бедно. Они очень тяжело дались семье в финансовом и конечно же моральном плане. Наверно многие люди из деревень и в целом из провинции, понимают, как это может быть тяжко. Я не смог попасть туда по перечню личных причин, хотя очень хотел свидиться в последний раз... Это гложет меня и по сей день. Через 2 года не стало и его дочери — моей матери, которую он любил больше всего на свете. Еще один большой пиздец, похороны, стресс, переживания за бабушку о её физическом здоровье, на почве такого морального потрясения, бессонные ночи в размышлениях. Я лично ехал с ней в гробу, в одной газели, сидя, день и ночь, не понимая, что дальше.

Сейчас жалею, что он никогда не доверял больницам, был гордым человеком и варчуном, сам по себе. С приходом недуга мы не смогли уговорить деда отправиться на лечение, где требовалось его согласие. Хотя может и не о чем жалеть. Можно было лишь продлить его муки, а так он умер в кругу семьи. Уже поздно размышлять о таком.

За три года, я так и не успел оправиться не от одной от потерь. Пост позволил мне выговориться. Тут не смогут помочь никакие слова и утешения, особенно на таком раннем сроке. Хочется тебя обнять. Надеюсь ты переживёшь этот период, удачи справиться с этим горем.

Ссылка на коммент #comment_225254181