Горячее
Лучшее
Свежее
Подписки
Сообщества
Блоги
Курсы
Войти
Войти
Забыли пароль?
Создать аккаунт
Создавая аккаунт, я соглашаюсь с правилами Пикабу и даю согласие на обработку персональных данных.
Восстановление пароля
Восстановление пароля
Получить код в Telegram
или продолжите с
Google VK Facebook Twitter
Создать сообщество
У вас есть вопрос?
Задайте его на Пикабу и получите ответ от наших пользователей. Или помогите с ответом другим пикабушникам.
Помочь с ответом

Комментарий дня

ТОП 50
Ответ на пост «Про родительский контроль и ограничения компьютера»
План сделать из сына айтишника можно признать реализованным
+2715
 
Аватар пользователя bolshoimedved bolshoimedved
17 часов назад

Рекомендуемое сообщество

Лига фотографов
46К постов • 30К подписчиков
Здесь вы можете поделиться хорошими снимками, получить критику, помощь, а также узнать много интересного из мира фотографии

Пикабу в мессенджерах

  • Пикабу в Telegram
    265K подписчиков
    @pikabu
  • Развлекательный канал
    54K подписчиков
    @pikabu_fun
  • Пикабу в Viber
    244K подписчиков
    Вступить

Активные сообщества

все
Аватар сообщества "Будь как дома, Путник"
Будь как дома, Путник
Аватар сообщества "Интересное в сети"
Интересное в сети 1
Аватар сообщества "Видеохостинг на Пикабу"
Видеохостинг на Пикабу
Аватар сообщества "Юмор для всех и каждого"
Юмор для всех и каждого
Аватар сообщества "Спроси Пикабу"
Спроси Пикабу
Аватар сообщества "Маркетплейсы"
Маркетплейсы
Аватар сообщества "Российская промышленность"
Российская промышленность 1
Аватар сообщества "Специфический юмор"
Специфический юмор 1
Аватар сообщества "Лавка Пикабу"
Лавка Пикабу 1
Аватар сообщества "Чёрный юмор"
Чёрный юмор 1
Создать сообщество

Тенденции

теги
Компьютер 43Запрет 32Великая Отечественная война 27Хакеры 24День сурка 17ChatGPT 16Сталинградская битва 15Воспитание детей 15Российское производство 14Завод 12Сталинград 10Терри Пратчетт 9Волгоград 8Бродячие собаки 8Работники 7Отчим 6Плоский мир 5
Объединить теги
Новости Пикабу Помощь Кодекс Пикабу Реклама
Верификации Награды Контакты О проекте
Промокоды Скидки
Курсы Блоги
Android iOS

Вуду

Теги
С этим тегом используют:
Магия Мистика Кукла Вуду Комиксы Арт Барон Суббота Религия
Все теги
Рейтинг
Автор
Сообщество
Тип постов
любые текстовые картинка видео [мое] NSFW
Период времени
за все время неделя месяц интервал
103 поста сначала свежее
208
Wakaribishwa
24 дня назад
Лига путешественников

Вуду-рынок в Того. ⁠⁠

Вообще, вуду- официальная религия в Того и Бенине. С Бенина она и началась, по-большому счёту. Там даже есть официальный выходной день в январе, посвящённый вуду. Ну а в столице Того, славном городе с названием Ломе, есть большой рынок с религиозными товарами. Поговаривают, что самый большой в мире. В Ломе рынок переведён на коммерческие туристические рельсы- за вход надо заплатить долларов 10 (реально, вылетела из головы конкретная цифра). За это на вас никто не будет шипеть при виде фотоаппарата. Ну и туристической шняги, наряду с нормальными товарами тоже будет предостаточно.

Вуду-рынок в Того.  Туризм, Поездка, Рынок, Африка, Вуду, Фотография, Длиннопост

На самом деле, я был на таком же примерно, по сути, рынке в Котону (Бенин). Товары те же, по большей части, но там за фотоаппарат уже могли немного агрессивно пожурить.
Сразу скажу- фигурки вуду, в которые надо втыкать иголки- это всё выдумки киношников. В реальных религиозных церемониях этого нет.

Вуду-рынок в Того.  Туризм, Поездка, Рынок, Африка, Вуду, Фотография, Длиннопост

А так, насобирали падали со всей округи, высушили, выдубили. В том, что обезьяну специально отловили и закоптили никто не признается. Скажут, что уже такая была. И теперь на продажу, как говорится: почки заячьи верчёные, головы щучьи с чесноком, икра чёрная, красная, и икра заморская, баклажанная.

Вуду-рынок в Того.  Туризм, Поездка, Рынок, Африка, Вуду, Фотография, Длиннопост

Запах от этого всего стоит соответствующий. Плюс нормально так дышит место для жертвоприношений.

Вуду-рынок в Того.  Туризм, Поездка, Рынок, Африка, Вуду, Фотография, Длиннопост

В общем, место прикольное и запоминающееся. Но в целом обыкновенный такой рынок. С не очень обыкновенными товарами.

Вуду-рынок в Того.  Туризм, Поездка, Рынок, Африка, Вуду, Фотография, Длиннопост
Вуду-рынок в Того.  Туризм, Поездка, Рынок, Африка, Вуду, Фотография, Длиннопост
Вуду-рынок в Того.  Туризм, Поездка, Рынок, Африка, Вуду, Фотография, Длиннопост
Вуду-рынок в Того.  Туризм, Поездка, Рынок, Африка, Вуду, Фотография, Длиннопост
Показать полностью 8
[моё] Туризм Поездка Рынок Африка Вуду Фотография Длиннопост
36
Поддержать
Эмоции
145
Wakaribishwa
28 дней назад
Лига путешественников

Деревня народности Тамберма. Того. ⁠⁠

Деревня народности Тамберма. Того.  Туризм, Поездка, Деревня, Африка, Мобильная фотография, Вуду

Люди и сейчас живут в довольно-таки архаичном обществе: молодые пацаны проходят инициацию- уходят в лес, добывают антилопу, отпиливают у неё рога. Рога потом приносят своей девушке. Девушка делает шапку с ними. И потом, на праздниках, женщины хвастаются друг перед другом у кого на шапке рога больше. Хозяйство натуральное. Ну и периодически поднимают денег с редко проезжающих туристов. Живут в Того и Бенине. В Бенине народность называется Сомба. Дома интересные, многоуровневые, ручной работы. Внизу кухня. Наверху спальни и амбары. Религия вуду (ну или что-то подобное: Папа Легба с жертвоприношениями на месте).

Показать полностью 1
[моё] Туризм Поездка Деревня Африка Мобильная фотография Вуду
26
Поддержать
Эмоции
256
AmmosovArt
AmmosovArt
1 месяц назад
Лига Художников

Сердце ангела⁠⁠

Сердце ангела Ангел, Акрил, Картина, Микки Рурк, Вуду
Показать полностью 1
[моё] Ангел Акрил Картина Микки Рурк Вуду
19
Эмоции
344
Deathcrafter
1 месяц назад
CreepyStory

Вакомбози Нья ⁠⁠

Небольшое превью: текст изначально написан мной, но отредактирован и дополнен Германом Шендеровым. Можно сказать, полноценное соавторство. Это довольно любопытный опыт.

Если на прошлых приёмах доктор как-то старался смягчать формулировки, то теперь он, нацепив на лицо самую мрачную мину, сказал без обиняков:

— Мы сделали всё, что могли. Сами понимаете: чудеса — не наш профиль. Несмотря на лечение, опухоль дала метастазы в соседние ткани. Теперь даже пересадка желудка будет совершенно… бесполезна.

Так он и сказал — «бесполезна», одним простым словом озвучив приговор.

Борис готов был к этому разговору. Долгие месяцы лечения ни к чему не привели: резекция желудка, экспериментальные препараты, несколько курсов химиотерапии. Карцинома победила. Целое море денег в никуда. Почему-то это сейчас и злило: страх смерти атрофировался ещё в процессе лечения, а вот деньги всегда имели вес. Можно было заставить филиалами всё Подмосковье, каждый крупный железнодорожный узел, в каждой чёртовой деревне по палатке, но вместо этого всё поглотил его ненасытный желудок. На кого он оставит свою Цветочную империю? На жену? Она ни дня в жизни не работала. На сына? Все попытки приобщить его к делам заканчивались провалом. Марченко-младшего интересовала только прибыль, а вот из чего и как она получается — не его ума дело.

Его Империя, его детище, выпестованное собственными руками, умрёт вместе с ним.

— Борис Владимирович, вы меня вообще слушаете? — голос врача смягчился, кажется, в нём проснулась даже какая-то зачаточная эмпатия.

— А? Да-да, сделали всё, что в ваших силах, я это уже слышал. Понятно. Остаток денег за курс лечения переведу сегодня вечером. Всего доброго.

— Вам… может быть, порекомендовать психолога? Паллиативная терапия опять же... — робко заикнулся доктор.

Борис ответил ему хлопком двери.

В голове звенела пустота, размазывала измочаленные мысли по стенкам черепной коробки, словно лезвия миксера. Борис отменил все совещания и дал директорам отмашку: действовать по обстоятельствам. Вкладываться в то, что умрёт вместе с ним он не видел никакого смысла. Империи Марченко суждено было почить вместе с её императором. «Хоть на венках к похоронам сэкономим» — хмыкнул он, и сам ужаснулся. Пустота из черепа стекла холодным киселем по позвоночнику и угнездилась в сердце.

Свои последние деньки он решил провести дома с женой — в уютном коттедже с ухоженным садом, банькой, оборудованной холодной купелью и шикарным грилем на террасе, в далеком прошлом собиравшем вокруг себя гостей. От досады Борис едва не выл — всё то, на что он корячился в поте лица не успело даже как следует износиться. Раскаленная парилка, ледяное «Крушовице» из драфта — как в баре, ароматные шашлыки, всему этому было суждено остаться лишь воспоминанием.

Сын проводить время с родителем желанием не горел. Борис пытался надавить, но понимал, что бесполезно: избалованное городское дитя даже ради умирающего отца не согласится переехать пусть и в элитное, но Подмосковье. Впрочем, ради приличия младший заезжал раз-другой на выходные с очередной размалеванной шалашовкой. Мозг машинально дорисовывал прейскурант: три тысячи в час классика, анал с доплатой, МБР — еще две с половиной. После всех химиотерапий Бориса оттеснило и от этого прилавка; теперь он мог только, подобно Диккенсовским сиротам, пялиться на витрины.

Экспериментальные лекарства, позволявшие кое-как переваривать пищу, заканчивались. Борис мог бы заказать в Израиле новую партию за неприличные деньги, но какой смысл внушать себе иллюзию нормы? Все летело в тартарары — чем раньше примешь, тем лучше.

— Борь, я шиповник заварила, как ты любишь, — Марина вышла на террасу, робкая, суетливая, будто бы в чем-то виноватая. В руках Марченко-старшего покоилась «Угрюм-река» Шишкова. Столько лет откладывал, собирался прочесть, а теперь буквы скакали, сплывались в единую взбухшую опухоль, которая, того и гляди лопнет, обрызгав читателя буквенным гноем.

— Здорово, здорово, — ответил Борис серым, бесцветным голосом. – Решил, знаешь, почитать классику советскую, а и тут этот проклятый рак. Герой там такой есть, Протасов, печенью заболел. Нигде, нигде от этой дряни мне покоя нет…

Марина едва сдерживала слёзы. Она привыкла видеть мужа эдаким железным человеком, способным решить любую проблему. Борис всегда жил «вопреки»: он был «отказником» в роддоме, пережил безрадостное интернатовское детство, а потом несколько покушений в девяностые годы. Казалось, что сломить его невозможно, но этот чёртов рак…

Марина знала: муж её человек советской закалки, скептик; как говорится «ни в Бога, ни в черта». Она и сама не верила во всяких колдунов и экстрасенсов, но если Боря сдался — впервые в жизни — то нужно подставить ему плечо, подтолкнуть, и бычок, дошедший до конца доски, сделает шаг и пойдет дальше; так ей казалось. Лечением Борис занимался сам, не вмешивая семью: уже были и дорогие врачи, и экспериментальные лекарства, лечение в за границей и взятка за место в очереди на пересадку. Марина не привыкла решать проблемы сама, а уж тем более за мужа, а потому слегка смущалась, но одновременно гордилась пришедшей ей в голову идеей. Главное, подать аккуратнее.

— Борь, выпей шиповник, пожалуйста…

— Тьфу ты, да выпью сейчас. Вот прицепилась!

Борис зашёл на кухню и плеснул себе в чашку ароматного отвара. Шиповник был, пожалуй, единственным, от чего живот не сводило тягучей болью.

— Борь… Я… Я понимаю, как ты к этому всему относишься. Но обещай мне, что выслушаешь, ладно?

— Та-а-ак, — набычился Борис, собираясь выслушать очередную умильную ерунду, порожденную женским мозгом. Только на этот раз вместо умиления, как желчь к горлу, подступало раздражение.

— Просто выслушай, хорошо? Не перебивай и не ори.

— Давай попробуем, — осклабился он, не скрывая скепсиса.

— В общем, я тут с Вероничкой созванивалась, ну, помнишь, жена Саши Миронова? — затараторила Марина, будто опасаясь, что в любой момент её остановят, перебьют, — У Саши, в общем, в том году обнаружили рак простаты. Неоперабельный. Как у тебя. До терминальной стадии дотянули, а потом его Вероничка всё же уговорила…

Марина замялась.

— Ну? На что? Не тяни кота за это самое!

— Уговорила, в общем, его в одну деревню поехать, под Калугой. Там живет христианская община…

«Во-о-о-т, куда деньги уйдут» — мрачно подумал Борис, — «Сектантам на кагор да на просвиры». Но говорить не стал. Бросил лениво:

— И?

— И, в общем… Вероничка маленького ждет. Шестой месяц. От Сашки. Вылечили его там…

Борис даже в подобных мелочах был человеком слова: обещал не орать — не орал, но послал жену одним только взглядом.

— Я шиповничек-то допью, а потом книгу дочитывать сяду. Ты не мешай мне, пожалуйста, больше. А Вероничка твоя — блядь. Так ей и передай.

От досады Борис так скрипнул зубами, что, кажется, скрошил эмаль хваленой металлокерамики. Сначала расстроился, а потом преисполнился мрачным весельем — «Потерявши голову, по зубам не плачут».

Всю ночь Борис ворочался, не мог уснуть, разбудил Маринку. Под напором совести отправился спать в гостевую, где обычно останавливался младший. Сегодня гостевая пустовала. Там, лёжа на матрасе с «эффектом памяти» — страшно представить, что бедняга успел запомнить после редких ночевок Марченко-младшего — Борис разглядывал отделку потолка из карельского дуба, какой-то пейзажик, купленный с женой на Измайловском вернисаже, старенький DVD-плеер — он приобрел его одним из первых в Москве на Митинском радиорынке; и мучительно не хотелось отдавать это всё голодной, сосущей пустоте, ждавшей его по ту сторону. В том, что там его ждёт пустота, Борис не сомневался ни секунды, и лишь теперь, оставшись в темноте и одиночестве осознал, насколько она его на самом деле пугает. Кто-то из умных да начитанных когда-то сказал, что «не бывает страха без надежды и надежды без страха». И страха было предостаточно, о да, а надежда… Черт с ним, пускай будет такая! В конце концов, лучше уж самому просрать всё нажитое непосильным трудом, хотя бы на шанс исцеления, нежели позволить младшему просадить Империю самолично — на шлюх и, подозревал Борис, белый порошок. Решающие битвы с раком проиграны, но на войне ведь все средства хороши, верно?

Встал Борис с тяжелой головой, долго смотрел на телефон в руке, решаясь. Наконец, нажал на кнопку вызова. Шли гудки, Миронов не отвечал. За секунду до сброса…

— Слушаю.

— Саша, здравствуй, это Борис. Узнал?

— Марченко? Батюшки, когда мы последний раз с тобой виделись, лет шесть назад?

— Да, на свадьбе Гришаева.

— Ты по делу или так, соскучился? — Миронов зевнул в трубку. — Я бы ещё часочек покемарил.

— Да я слышал, у тебя прибавление грядет? Ну вот так, поздравить.

— Это ты что-то поторопился, Борь, — Миронов, прошедший девяностые, насторожился, — Намекаешь на что?

Борис вздохнул, собираясь с силами, и выпалил скороговоркой:

— Саш, у тебя правда был рак простаты?

Миронов на том конце молчал. Лишь слышалось какое-то недовольное сопение.

«Сейчас положит трубку»

Борис затараторил:

— Саш, у меня рак. Неоперабельный. Метастазы уже в позвоночнике. Я слышал… Вероника рассказала, что тебе помогли. В какой-то общине под Калугой… Уже все лекарства перепробовал; и немцы, и швейцарцы, и жиды — все руками разводят. Был у нашего академика Семёнова, и тот меня отписал, хоть и бабки взял за старания. В общем, последняя надежда, получается. Саш, скажи, это правда?

— Правда, правда, — как-то буднично и с ленцой ответил Миронов, будто и не было напряжённого молчания. — Я, кстати, прямо сейчас здесь. Тут круто: пейзажи как в Тоскане, вино домашнее и самогон, воздух чистый. Я как вылечился, стараюсь почаще сюда ездить.

— А я… — Борис справился с волнением, выдохнул, — А мне помогут?

Миронов помолчал некоторое время, посопел в трубку.

— Не проблема, Борь. Приезжай, я с Заотцом поговорю. Они-то помогут, но тут, как бы тебе это попроще сказать, есть свои понятия. Религиозные. Вот это всё нужно принять как положняк и не моросить. Если всё чётко и по-красоте сделаешь, никаких проблем не будет. Ну что, ты едешь? Поляну готовить?

— Еду. — решил Борис. Впрочем, решил он это ещё до звонка.

Сашка Миронов — бывший рэкетир из Люберецких, легализовавшийся в начале нулевых. Выжил, побыл какое-то время помощником префекта Рязанского района в Москве, открыл несколько автомоек, а потом пропал с радаров. Серьёзный человек; скажи кто Борису, что Миронов уехал к сектантам, покрутил бы пальцем у виска. Нет, Сашка ерунды советовать точно не станет.

В последнее время симптомы, объединившись с побочками от лечения стали слишком заметны, поэтому за руль Борис уже давно не садился. Можно было вызвать водителя, но он хотел пообщаться с младшим. Сын такого желания не питал, но давление на совесть и угрозы финансовому благополучию возымели свой эффект. Уже к полудню новенький Форд «Мустанг» ждал Бориса у калитки. В салоне пахло приторно-сладкими, даже не женскими, а какими-то подростковыми духами.

— Здорово, бать! — поздоровался Женя, Марченко-младший.

— Окно опусти, дышать нечем, — проигнорировал приветствие отец, — Забивай в навигатор: деревня Клещи, Калужская область.

— Ого, вот это перди! Чего ты там забыл, бать?

Изнутри машина выглядела уже не такой новой, неся на себе следы многочисленных пороков хозяина: сигаретный пепел, въевшийся в пластик; женские туфли, загнанные под сиденье; какие-то стаканчики из «Старбакса», бумажный пакет из «Макдоналдса». Особенно в глаза бросалась маленькая пудреница с зеркальцем лежащая в дверном кармашке. Вряд ли Марченко-младший настолько следил за внешностью — мешки под глазами и расчёсанный подбородок говорил об обратном. Зато на назначение зеркальца указывал подвижный, постоянно шмыгающий нос. Борис злился. Он не понимал, почему сын вырос такой мразью. Вроде бы и воспитывал его правильно, и не баловал особо. Почему он такой? В кого? Даже не спросил, мерзавец, как себя чувствует отец.

— Лечиться буду. Я тут подыхаю, если ты не забыл.

— Понял-понял, лечиться так лечиться, — обиженно буркнул Женя.

Ехали быстро. Борис и не думал костерить сына за то, что тот нагло превышает скорость. Случись что — спасёт всемогущая коррупция: Борис имел крепкую привычку всегда носить с собой наличные.

Мелькала за окнами Рублёвка, попались по пути два павильончика Цветочной империи. Почему-то от их вида затошнило. Очень ярко представилось, как симпатичная девчушка-флористка за прилавком выполняет заказ: венок на еловой ветви, лента из натурального шелка и по букетику на гостей. Ах да, и бутоньерка для покойника из двух ирисов, под цвет зашитых при бальзамации глаз. Его, Бориса, глаз.

Выходной день, на МКАДЕ почти свободно. К трём часам дня уже проезжали Обнинск. Навигатор упрямо отказывался выбирать прямой маршрут до Клещей, постоянно перестраиваясь.

Какими-то окольными, бесовскими путями добрались до деревни только к закату. Миронов встречал на самой окраине деревни — у полуразрушенной деревянной хатки и самодельного, из соснового бревна, шлагбаума.

— Борька! — крикнул Миронов. Высокий, крепко-сбитый мужичище. Он сильно облысел, но, кажется, с годами стал только мясистее. — Приехал, братан!

Борис с Мироновым крепко обнялись.

— Марченко, ёб твою мать, одни кости остались! Ну, ничего-ничего. Заотец тебе здоровье поправит, помяни моё слово.

Миронов сделал шаг в сторону, чтобы пожать руку Жене.

— Вырос, лосяра! — громко и радостно, почти крича, сказал Миронов. — Здоровый, здоровый! Ну что, пойдёмте, я вас к Заотцу отведу — там уже поляна накрыта.

— Дядь Саш, я поеду, — спешно отморозился сын, — У меня ещё дела завтра в Москве, бизнес-то на мне, пока батя отдыхает.

В голосе послышалось нечто новое — гордость? Самодовольство? Важничает или готовится принимать наследство? Но Миронов ничего как будто не заметил.

— Давай-давай, вали, мы тут дальше сами.

Борис хотел съязвить насчёт сыновьих «дел», но сдержался. Сухо и без эмоций пожав руку, отпустил отпрыска обратно в столицу.

Над рваным краем деревенских крыш возвышалась старинная церковь. Купола у неё не было, как не было и креста; лишившись колокола, навсегда онемела и колокольня. Но заметны были и следы реставрации: на старой кладке белели пятна свежей штукатурки, кое-где обновили и сам кирпич.

— Церква эта, прикинь, почти четыреста лет стоит. В двадцатые годы коммуннисты отсюда всё растащили, кто куда, иконы — в музеи, канделябры — в ломбарды. Спасибо хоть здание под склад оставили, — вёл свою нехитрую экскурсию по Клещам Миронов, — Мы сейчас как раз туда. С Заотцом познакомишься.

— А Заотец — это типа батюшки?

— Своего рода. Он типа нам тут всем «за отца», такая вот местная мулька. Ты глаза не закатывай, тут много такого… странного. Не забивай голову, так надо. Знай одно — здесь тебе помогут.

Они шли вдоль узкой сельской дороги, навстречу попадались люди, одетые по-крестьянски просто. Женщины ходили с покрытыми головами, глядеть в глаза избегали, чуть что — зенки в пол; мужики тоже как будто в какой-то мешковине, и каждый занят каким-то делом: что-то несет, тащит, рубит, пилит, точно процессия муравьёв, трудящаяся на благо матки. Но что удивило Бориса больше всего — множество темнокожих детишек, играющих в пыли по краям дороги. Чуть ли не каждый третий ребятёнок — мулат.

— Чёрненькие — это Заотца дети, — ответил Миронов на немой вопрос, застывший во взгляде Бориса.

— У вас тут типа свободная любовь? Как у хиппи?

— Нет, только у Заотца. Смену себе воспитывает. Говорит, мол, белые так много лопотали имя Божье, что истрепали его, и Бог их больше не услышит. Не смотри так, я предупреждал. Принимай как есть.

Заотец ждал их на пороге церкви: высокий, дородный негр, одетый в самую натуральную православную рясу греческого кроя. На пуховом одеяле серых бараньих кучеряшек покоилась скуфья. Был Заотец немолод: в седой окладистой бороде остались лишь небольшие чёрные прожилки. Лицо его было испещрено бесчисленными морщинами, а глаза, многие годы назад бывшие карими, выцвели до желтизны.

— Добро пожаловать в Клещи, страдалец, — Заотец имел идеальное произношение, голос поставленный — церковный; закрой глаза, и покажется, будто с тобой беседует всамделишный батюшка. — Брат Александр рассказал мне о твоей беде.

«Брат. Точно, секта» — подумалось Борису. Заотец пожал ему руку — не пальцы, а клещи — и жестом пригласил войти в храм.

— В ногах правды нет, дети мои. Заходите, посидим — выпьем.

— А разве можно в церкви употреблять, батюшка? — спросил Борис с ехидцей.

— А разве Иисус не завещал пить кровь его?

Стены храма покрывала свежая роспись: скорбные лица, сутаны — типичные для православия символы. Но это лишь на первый взгляд. Стоило лишь присмотреться, как становилось ясно, что вся эта стандартная иконография — лишь часть композиции, по центру которой расположилось нечто кошмарное, но величественное. Вместо святых с монструозной по размерам фрески на Марченко смотрели странные и жуткие существа: вот — могучий воин в сверкающих доспехах, глаза навыкате, лицо искажено не то яростью, не то апоплексическим ударом; рядом — тощий, похожий на скелет оборванец, раззявивший рот в голодной мольбе; следом — раздутое, похожее на подгнивший труп чудище с вытекшими глазами, а по центру — высокая, костлявая фигура, замотанная в чёрный саван.

— Это… — вспомнились сцены из всяких «Оменов» и «Кодов да Винчи»: «И я взглянул, и вот, конь бледный, и на нем всадник, которому имя «смерть»; и ад следовал за ним», — Как их? Всадники апокалипсиса?

— Нет, — ответил Заотец, жестом приглашая сесть за низкий столик, в котором Борис с удивлением узнал жертвенник. — Их зовут Вакомбози. Посмотри наверх.

Борис поднял голову: со сводчатого потолка на него смотрел Иисус — как всегда, в православной традиции, строгий и печальный. Затем он снова посмотрел на Вакомбози и только сейчас заметил, что их взгляды — тех, у кого были лица — обращены к Христу.

— Вы человек не религиозный, я так полагаю? — спросил Заотец.

— Да знаете, как-то… мимо меня все это.

— Советское воспитание, понимаю. Впрочем, думаю, вы и без того знаете, что в вашей Библии много неточностей. Сначала перевод на греческий, потом на латынь, потом версия Короля Джеймса… Уж к апокрифам подавно никто не относился серьезно, сами знаете...

Борис не знал; все сказанное не имело для него никакого смысла, но он упорно делал вид, что слушает. Если уж такова цена исцеления. А Заотец вещал:

— Наша церковь, Церковь святых Искупителей, берет свои корни из глубин Африки, из места зарождения первого человека. Там вера передается не через пожухлые страницы и заплесневелые талмуды, а через слова матери к сыну, от племени к племени, и Господь упаси тебя исказить хоть единую букву — не простят.

— Кто не простит? — перебил Борис, но Заотец будто не заметил.

— Вся Библия — лишь летопись событий прошлого. Вся, включая откровение от Иоанна. То самое, в котором Зверь из моря, имеющий мудрость — сочти число и прочая растиражированная Голливудом лабудистика, — со значением взглянул в глаза Борису Заотец, точно прочел его мысли, — Так вот, Борис, правда в том, что апокалипсис уже случился.

«Апокалиптическая секта, дождавшаяся апокалипсиса. Что-то новенькое» — мысленно хмыкнул Марченко, но сам спросил другое:

— То есть, конец света уже наступил? А почему мы тогда…

— Живы? Вы это хотели спросить? — Заотец продемонстрировал крупные, как у лошади, белые зубы — белее хваленой металлокерамики, — Я вам отвечу: Господь победил, как и написано в Книге Книг. Антихрист с Диаволом были повержены и сброшены в геенну огненную, а демон войны, демон болезней, демон голода и сама Смерть, которых мы называем Вакомбози, побежденные, дали клятву верности Христу и тот пообещал им прощение, если они сделают добра в два раза больше, чем принесли зла. Вакомбози — наши посредники при общении с Христом. Они очень хотят искупить свои грехи, поэтому помогают всем, кто просит о помощи.

— Это очень, конечно, интересно, спасибо за религиозный экскурс, но… Как мне это поможет вылечиться?

Тычок локтем от Миронова Марченко проигнорировал.

— Ох, как тебя там… Борис? Вот поэтому, Борис, я после РУДН и не смог остаться в столице. Люди привыкли в большом городе к этой суете, всё им сразу подавай — немедленно. Разучились они чувствовать момент, а здесь, в Клещах, совсем другая жизнь. Почти как на родине, в Танзании. Хорошо, если вам так не терпится…

Борис кивнул — ему не терпелось; метастазам тоже. Заотец продолжил:

— Я вас сразу предупрежу: попросив о помощи Вакомбози отказаться будет невозможно. Долг перед Христом их тяготит и мучает; чтобы с ним разделаться, они пойдут на всё, на любые ухищрения, любые лазейки — лишь бы поскорее избавиться от своих обязательств. Поэтому если вдруг будете… как это у вас? Дурковать. Так вот, если вдруг будете дурковать или сомневаться — Вакомбози помогут уже по-своему. На собственный, так сказать, манер. Это понятно?

Дождавшись повторного кивка, Заотец расставил перед собой рюмки и достал из-под стола пузатую бутыль с мутной розоватой жидкостью. Разлил как русский человек — с первого раза поровну.

— Что это?

— Настойка на крови и чесноке.

Борис взял рюмку, посмотрел на просвет — мутно.

— Чего ты её греешь? Пей, давай.

— Так у меня же с желудком беда… Мне нельзя такое…

— Хватит тут сложностей! — Заотец крикнул глубоким басом; эхо заметалось под куполом. — Ты сюда лечиться приехал или спорить? Пей, говорят тебе.

Борис с недоверием принюхался к рюмке. Сразу же затошнило; уже тысячу лет не доводилось даже притрагиваться к алкоголю. Пахло дешёвой сивухой и чесноком. Под пристальным взглядом Заотца он всё же опрокинул в себя рюмку. Воспалённый желудок обожгло, захотелось блевануть.

— Нет, нет, нет! Терпи, так надо. Закрой глаза, — почти рычал Заотец. — Так, юлой, юлой давай! Ну, пошибче!

Борис почувствовал, как крепкие руки раскручивают его словно волчок. Сдерживать тошноту стало совершенно невыносимо.

Сделав ещё несколько витков по инерции, Борис упал на каменный пол, желудок вывернуло наизнанку. Ладоням стало теплее; Борис открыл глаза и понял, что наблевал на собственные руки. Кровью. В глазах всё ещё плясали мушки. Проморгавшись, Борис обнаружил, что стоит на коленях перед рисунком тощего человека в рванье. Тот, кажется, слегка зажмурился — будто от удовольствия. Голод, всадник апокалипсиса.

— Тебя выбрал Вакомбози Нья. Голод — по-вашему. Человек может ошибаться, но Вакомбози — никогда. Мне как Саша про тебя рассказал, я всё думал — кто откликнется по твою душу? А как увидел — сразу понял, ты тоже голодный, до жизни голодный, все мало тебе, но… в этих вопросах лучше положиться на самих Вакомбози. Скажи мне, Боря, ты сильно жить хочешь?

Этот вопрос пугал. Борис, не слишком-то крупный человек, еще и усохший за время «лечения», на фоне почти двухметрового дородного негра выглядел и вовсе жалким. Он хотел бы передумать, позвонить сыну и отправиться обратно в Барвиху — доживать последние деньки. Но чёртов Миронов с его убедительными речами, этот чёрный псевдоиерей, жутковатая, по-свойски восстанавливаемая церковь: ни доверия, ни надежды это не внушало, был лишь тупой фатализм — хуже уже не будет.

— Хочу, Заотец. Сильно хочу.

— Добро, добро, сынок. Хочешь, значит — будешь, — Заотец обратился к Миронову, — Он сегодня у тебя ночует. Да проследи, чтоб всё чин-чинарем — чистота, порядок и свежие простыни, а то знаю я тебя.

И Миронов, суровый люберецкий Миронов, который забивал гвозди в колени должникам, подобострастно кивнул, почти поклонился. Лишь после помог Борису подняться.

Домик Миронова оказался скромным обиталищем, даже правильнее сказать «обителью» — этакой кельей. Назвать это полноценным жильём язык не поворачивался: скорее летняя кухня, обставленная нехитрой мебелью. Несмотря на то, что на дворе стояла цветущая весна, было довольно холодно. Саша с этим боролся, то и дело подкармливая дровами небольшую буржуйку в углу. Борису постелил на продавленной тахте, сам улегся на простецкий топчан. И ведь не скажешь, что человек с минфином один забор по даче делит.

Марченко сам не заметил, как уснул. Он давно не спал так крепко, и когда его растормошили крепкие руки Заотца, подумалось, что только-только коснулся головой подушки, только-только закрыл глаза. Борис посмотрел на часы: половина четвёртого, проспал пять часов.

— Вставай. Пора. Вставай.

Он попытался подняться с кровати, но острая кинжальная боль пронзила брюхо: истерзанный желудок всё ещё бушевал после местной настойки. Борис достал из кармана олимпийки баночку с дорогими швейцарскими таблетками, наколупал себе несколько штук, но Заотец ударил по руке, выбив баночку и разметав драгоценные ампулы по доскам пола.

— Тебе это больше не нужно! Обидишь Вакомбози. Идём!

Заотец почти вытолкал Бориса на улицу. Снаружи их ждали два мулата, одетые в подрясники. Должно быть — старшие сыновья Заотца. Родитель сказал им что-то на своём языке, один из парней — с виду постарше, указал пальцем на полевые носилки.

— Это на случай, если по дороге плохо станет. У Чинеду с собой есть лекарственные снадобья, но уверен — они не понадобятся. Вакомбози сберегут. Ну, хватит болтать, пошли!

Правду ведь говорят: ночь темнее перед рассветом. Они шли вдоль пустого просёлка, и казалось, что тьма в эту пору какая-то особенно густая, будто смело соперничает со светом, грозясь побороть фонари.

С просёлка свернули в лес; Миронов зажёг керосинку. Естественное для каждого человека светолюбие сейчас работало в обратную сторону: в рыжих лучиках керосиновой лампы деревья отбрасывали хищные тени, казалось, будто чёрные кривые пальцы тянутся за путниками, будто мелькают за изогнутыми стволами осин гуттаперчевые фигуры.

Замаячила впереди рощица православных крестов и каменных памятников. Кладбище.

— Выбирай могилу, Борис. Через неё ты свяжешься с Нья. Выбирай сердцем.

Всё это стало напоминать какую-то дурацкую фантасмагорию: Вакомбози, кладбище, поиск «своей» могилы, эти мулатистые ребята с носилками. Скажи кто Борису года этак два назад, что он станет заниматься подобной чепухой, рассмеялся бы да пальцем у виска покрутил. А что остаётся, когда послезавтра мертвец уже ты сам? Хуже уже точно не будет. Как там — «без страха нет надежды»?

Борис петлял по старому сельскому кладбищу, разглядывая в свете керосинки фотоовалы на надгробиях: сплошь суровые, неулыбчивые русские лица. Какой должна быть она — «своя»?

И тут на глаза попалась гранитная плита, а на фотографии щекастый такой, улыбчивый толстяк. На овале то ли белела царапина, то ли пухляш уселся перед фотоаппаратом, не убрав с лица сметану от съеденных вареников. «А ты, боров, поди, был не дурак потрескать!» — почти с завистью подумал Борис, — «Небось, желудок-то луженый, не то что мой!» И тут догадка пронзила мозг. Вот оно!

— Этот! — почти воскликнул Борис, сам не зная, чему радуется. — Его выбираю!

Из темноты бесшумно вышел Заотец. Он остановился возле поржавелой оградки и с деланным любопытством посмотрел на фотоовал.

— Ишь, какой Винни-Пух. Годится, — сказал он. — А теперь ешь.

— Не понял. Что — ешь?

— Глупый человек, землю кладбищенскую кушай, она сейчас твоё лекарство.

— Мужик, ты в себе? Не буду я…

— Мужики поле пашут, — отрезал Заотец, вздохнул тяжко, запричитал, — Глупый, глупый человек. Жить хочет, а кривляется! Ну, ты не серчай за помощь такую, сам помнишь — Вакомбози обидчивы. Саня, Чинеда, Абангу, вяжите его. Лечить будем.

— Без обид, Борян, — растерянно извинился Миронов. — Но реально так надо…

Два худых и жилистых, неожиданно сильных мулата скрутили руки, Миронов больно надавил на скулы, отчего рот раскрылся сам собой, как у карпа. Заотец не стал терять времени: зачерпнул горсть земли широкой своей ладонью и как есть сунул Борису в рот. Крепкие руки Миронова тут же заставили челюсти сомкнуться.

— Жуй, глотай! В твоих интересах, мзунгу!

Борис, чувствуя, как крепкая хватка перекрыла кислород, послушно задвигал челюстями. Земля скрипела на зубах, попадались мелкие корешки и бог знает что ещё. Кажется, нёбо пощекотал червяк. Месиво было почти безвкусным, и Борис, спустя несколько мгновений, проглотил скользкую жижу.

Его отпустили, и он рухнул наземь — прямо на обильные остатки своего блюда. Сразу потянуло в сон, ноги сделались ватными. Желудок должен сейчас сходить с ума, пытаясь из последних сил переварить грубо заброшенное в него несъедобное кашло, но… ни боли, ни рези, ни обычной агонии — даже от чёртовых овсяных хлебцов — не было. Напротив, Борис чувствовал необъяснимое облегчение и навалившуюся сонную тяжесть.

— Мужики, я… не могу идти… — только и успел сказать Борис, и провалился куда-то в тёмную безмятежность.

— Хоть не зря носилки пёрли, — отозвался прыщавый мулат Абангу. — Давай, на раз-два...

(продолжение в коментах, обратите внимание - каждая часть рассказа обозначена цифрой в заглавье, чтобы не путаться)

Показать полностью
[моё] CreepyStory Ужасы Африка Вуду Страшные истории Что почитать? Мистика Страх Авторский рассказ Эзотерика Мат Длиннопост Текст
21
Поддержать
Эмоции
382
AllTimeru
AllTimeru
2 месяца назад
Империя часов

"Волшебные" часы в стиле вуду. Чистый развод за ваши деньги⁠⁠

"Волшебные" часы в стиле вуду. Чистый развод за ваши деньги Наручные часы, Часы, История, Вуду, Африка, Длиннопост

Сегодня речь пойдет о занятной вещице, "волшебных" часах, которые обязаны были иметь  госслужащие африканской страны Того. Это были как бы волшебные часы - на циферблате каждые 30 секунд появлялось фото президента Гнассингбе Эйадема (строившего свою власть, в том числе, на вуду).

"Волшебные" часы в стиле вуду. Чистый развод за ваши деньги Наручные часы, Часы, История, Вуду, Африка, Длиннопост

Отказаться от покупки часов было нельзя: стоимость просто вычитали у служащих из зарплаты Кроме того, госслужащие в обязательном порядке должны были изучить комикс, посвященный жизни Эйадемы.

"Волшебные" часы в стиле вуду. Чистый развод за ваши деньги Наручные часы, Часы, История, Вуду, Африка, Длиннопост

Что же это за часы такие волшебные? Небольшие (диаметр 35 мм), механические, в позолоченном корпус.На стальной задней крышке надпись - Zurex. Это малоизвестный швейцарский бренд, выпускавший такого рода модели с 1970 по 1979 годы.


Картинка с лицом Эйадемы появлялась на циферблате, когда секундная стрелка вставала на 12. Исчезало изображение через шесть секунд. И так по кругу.


Как это работало? Портрет напечатан на основном циферблате, к которому в центре прикреплен нижний поляризатор. Поверх часовой и минутной стрелок есть еще один поляризатор, также прикрепленный к центру и движущийся как секундная стрелка. Тут можно посмотреть подобный механизм.


Представьте, что это два фильтра. Когда они накладываются друг на друга, картинка видна; когда верхний фильтр перпендикулярен нижнему, свет не проходит.


Так что никакого вуду, чистая техника.

"Волшебные" часы в стиле вуду. Чистый развод за ваши деньги Наручные часы, Часы, История, Вуду, Африка, Длиннопост
"Волшебные" часы в стиле вуду. Чистый развод за ваши деньги Наручные часы, Часы, История, Вуду, Африка, Длиннопост
Показать полностью 5
[моё] Наручные часы Часы История Вуду Африка Длиннопост
45
Эмоции
70
ganpresents
ganpresents
3 месяца назад
CreepyStory

Проклятие вуду⁠⁠

Документы, в которых изложена эта история, датированы концом XIX века. Согласно им, события произошли в Зимбабве, в самый разгар рабовладельческого строя.


Фазенда богача Кьялини находилась на западной оконечности страны. Там же располагались плантации кукурузы, на которых трудились подневольные негры.


Кьялини был потомком выходцев из Италии. От предков он унаследовал горячий темперамент, постепенно перерождавшийся во что-то страшное. Кьялини не говорил, а приказывал; не произносил слова, а выкрикивал их; не убеждал, а бил; не угрожал, а убивал. Когда дело касалось «белых», то есть таких же, как он, пускай и не столь богатых, Кьялини с грехом пополам пытался себя сдерживать. Африканцев же он попросту не принимал за людей: унижал, истязал и заставлял умирать в мучениях. Денег у Кьялини хватало, чтобы купить половину Зимбабве, и чем больше дохода приносили кукурузные плантации, тем более жестоким и бесчеловечным становился их владелец.


Иногда слуги вывозили по два-три десятка мёртвых собратьев. Но уже вскоре место убитых занимала новая рабочая сила. Кьялини не жалел средств, если того требовали обстоятельства, хоть и являлся утилитаристом до мозга костей. Он не потратил бы и лишней лиры без веской на то причины.


Дни Кьялини проводил в одиночестве. Как-то раз он женился – на молодой и красивой негритянке, - чем вызвал изумлённые пересуды у всех, кто его знал. А через месяц двадцатилетнюю девушку нашли с переломанным позвоночником в погребе. Её тело, неестественно вывернутое, прислонилось к стеллажу с вином. Кьялини утверждал, что жена отправилась в погреб за бутылкой «кьянти», оступилась на лестнице и рухнула вниз, поломав кости. Ему никто не поверил, что, впрочем, ничего не изменило, потому что ни один человек не решился высказать сомнений вслух. А молодая африканка скончалась по пути в единственную местную больницу.


После этого Кьялини ни одной девушке не выказал симпатии; его окружение перестало и надеяться, что когда-нибудь безжалостный плантатор найдёт себе достойную пару, даму, что сможет заронить в его сердце любовь и теплоту к другим людям. Казалось, у Кьялини вовсе нет сердца.


Через несколько лет после этой трагической гибели произошло знаменательное событие.

В тот день Кьялини пребывал на фазенде – развалившись в кресле на веранде, потягивал завезённое из Мексики виски. Вдруг послышался шум. Плантатор недовольно поморщился, сел прямо и устремил взгляд туда, откуда доносились звуки.


Двое стражей с ружьями вели под руки толстую негритянку. Кьялини разглядел её вычурную одежду, когда троица подошла ближе и остановилась. Разноцветные перья украшали грубое платье толстухи, тонкие полоски материи перетягивали бёдра и грудь. На лице сверкали в солнечных лучах белые линии, узоры; в носу торчала кость. Необычная одежда для белого человека, однако для аборигена – в самый раз.


- Чего надо, толстуха? – лениво осведомился Кьялини.


Женщина гордо вздёрнула подбородок.


- Берегись, - отозвалась она (Кьялини достаточно времени провёл в Зимбабве, чтобы более или менее усвоить местный язык). – Берегись, - повторила аборигенка, - ибо ты вызовешь на собственную голову ужасное проклятие.


- Какое проклятие? – грубо бросил Кьялини. – Что ты лопочешь, уродица?


- Проклятие вуду. – Она сверкнула глазами. – Я жрица, и послана сюда моими братьями, чтобы предупредить тебя. За все злодеяние, за все те ненависть и кровь, что сеешь вокруг, тебя ждёт неминуемая и жуткая расплата.


Кьялини в ярости вскочил с кресла. Рука задела бутылку с виски, и оранжевая жидкость расплескалась по столику, потекла на пол.


- Ты смеешь угрожать мне?! – вне себя заорал Кьялини. – Мне?! Расстрелять её! – приказал он стражам.


Двоица дюжих молодцев взглянула на него нерешительно. Может, они и не верили в магию вуду, но древний инстинкт взял над ними верх: стражники боялись причинить вред человеку, знавшемуся с духами и демонами. И цвет кожи здесь не имел никакого значения.


Увидев замешательство отважных охранников, Кьялини грязно выругался, выхватил из-за пояса револьвер и выстрелил в жрицу. Удивительно, однако пуля попала точно в центр лба. Темнокожая женщина закатила глаза и осела на землю.


- Закопать! – отдал очередной приказ Кьялини. – Немедля! Если не хотите потерять работу и очутиться на месте уродины!


Стражам ничего не оставалось, кроме как послушаться.


В ту ночь Кьялини не спалось. Он ворочался с боку на бок, не в силах уйти в страну сновидений. Что происходит с ним? Ну уж конечно, не смерть жрицы вуду волнует его. Он не верит ни в вуду, ни в прочую магию. Зато ему доподлинно известно, что человек способен почти на всё, если есть деньги и влияние. Отчего же, в таком случае, забытье по-прежнему не приходит?..


Кьялини, всю жизнь отличавшийся глубоким здоровым сном, был, пожалуй, последним из обитателей фазенды, кому не удавалось заснуть. Именно в загадочный ночной час плантатор и расслышал непонятный звук, пришедший со двора.


Кьялини прислушался. Звук повторился. Рабовладелец неохотно поднялся с кровати и, приблизившись к окну, приоткрыл его. Звук раздался снова. Кьялини наморщил лоб. Громкое шуршание доносилось со стороны конюшни... или, скорее, из самой конюшни. Что это могло быть? Неужели нашёлся идиот, решивший украсть его лошадей?! Но как тот миновал охрану?

Заинтригованный, Кьялини заткнул за пояс револьвер, взял из ящика комода ключи и спустился вниз. Фазенда продолжала спать беспробудным сном; будто кто-то неведомый наложил на обитавших здесь людей волшебную дрёму. Обувшись, мужчина вышел на улицу.


Преодолевая дорогу до ворот конюшни, Кьялини слышал всё усиливающийся шум. Ему казалось, что десятка два людей без устали работают кирками и лопатами. Да нет, откуда там взяться неизвестным, ещё и с инструментами: конюшня надёжно заперта. Кроме того, копать землю рядом со стойлами лошадей бессмысленно. Кому такое понадобилось бы? И для чего?

Неожиданно звук пропал.


Приникнув к воротам конюшни, Кьялини прислушался. Никого и ничего. Каков бы ни был источник таинственного звука, сейчас тот, похоже, исчез.


Сгоравший от любопытства плантатор отродясь не ведал страха. Он отпер навесной замок, снял, отбросил, а затем открыл левую створку. В густой темноте конюшни ни движения. Он присмотрелся. Сперва взор только слепо шарил во тьме, потом же Кьялини что-то разглядел. Мужчина напряг зрение… и глаза его расширились от ужаса!


Впрочем, закричать Кьялини не успел: несколько рук, ухватив твёрдой, повелительной хваткой, втащили его внутрь. Другие руки, принадлежавшие неясно кому, закрыли громоздкую створку. А затем Кьялини начали драть на части: ногтями, пальцами, зубами. И вот теперь он закричал – длинно, тонко и истошно. Он кричал, как никогда в жизни. Бесновались, исходя диким ржанием, лошади.


Затем наступил момент, когда кричать было уже невозможно, и кровь забулькала в горле и во рту жестокого плантатора. Он захлёбывался собственным голосом. Истекающий кровью Кьялини повалился на землю, и на него накинулись с новой, утроенной силой. Невидимые безголосые фигуры без устали рвали изверга на куски…


…От кошмарных, нечеловеческих криков на фазенде наконец проснулись. Первым пробудился повар, с милостивого разрешения Кьялини спавший на первом этаже. Продрали глаза и остальные приближённые. Мало что понимающие спросонья, они друг за другом приходили в ужас, слыша, как со стороны конюшни доносится полный боли и отчаяния то ли крик, то ли вопль.


Переборов страх и неуверенность, люди оделись и выбежали на улицу. Если кричал хозяин, ему обязательно надо помочь. А было что-то знакомое в истерических звуках, разрывавших воздух. И, конечно, лошади – они оглушали своим безумным ржанием.


К конюшням потёк ручеёк людей, вооружённых кто чем: ножами, молотками, палками; попадались и безоружные. Громкие, будоражащие вопли стихли столь же внезапно, сколь и начались. Через некоторое время перестали гомонить и лошади.


Разбуженные замерли в нерешительности. Повар пересилил охвативший его ступор и подошёл к воротам. Выяснилось, что створки не заперты, а навесной замок валяется поблизости. Вдохнув поглубже, повар потянул за ручку и открыл створку.


С чёрного беззвёздного небосклона, выглядывая из-за облака, коварно ухмылялась яркая бело-жёлтая луна. Пузатые иссиня-фиолетовые тучи нависали над фазендой. Первым в конюшни проник бесстрашный лунный луч. За ним ступил повар; следом – другие работники Кьялини.

Картина, что явилась глазам пришедших, вызывала неподдельный и сверхъестественный ужас. Кто-то с криком бросился наружу, кто-то побелел и начал креститься, кто-то бухнулся в обморок, а кого-то неистово выворачивало наизнанку.


Нервно били копытами и шумно выдували через ноздри воздух перепуганные лошади. Ночные лучи пролетали сквозь окошко и падали в центр нереальной картины. Отсутствие хорошего освещения только добавляло фантастичности открывшемуся зрелищу.


Посреди конюшни алела кровавая лужа. Валялись по отдельности оторванные конечности. Откатилась в сторону расцарапанная, всем знакомая голова богача с итальянскими корнями, у которой выдавили глаза. А кругом, упав друг на друга, лежали худые полуразложившиеся трупы, скелеты с редкими кусками гниющего мяса и полностью голые человеческие остовы. Все тела принадлежали чернокожим…


…Ослепительно-красное око солнца поднималось над горизонтом. Разгорался багровый рассвет.

Когда отпустила первая, наиболее сильная волна паники, работники фазенды принялись выволакивать из конюшни мертвецов. Сначала останки Кьялини, после тела чернокожих. Мёртвых складывали в холщовые мешки. Негров похоронят на общем кладбище, неухоженном, с безымянными могилами, тогда как владельца плантаций – в отдельном склепе, за тяжкой каменной дверью, охраняемой высокой скульптурой ангела. Бывшие стражи и прислуга богача, очищая конюшни, не сдерживали слёз, рыданий и причитаний: за прошедшие годы они не просто привыкли к беспощадному хозяину – сроднились с ним.


Удивлённый окрик заставил понурые фигуры замереть. Недоумевая, все собрались возле того, кто привлёк внимание. Человек указывал вниз, на глубокую широкую дыру, прежде скрытую телами чернокожих. Стали растаскивать иных мертвецов – и обнаружили ещё дыры.


Тем временем, присутствующие узнавали некоторых усопших, тех, кого трупные черви не успели окончательно лишить человеческого облика. Всё это оказались рабы Кьялини, когда-то умерщвлённые по его приказу или же лично им. В суеверных умах людей единым мигом зародилось одинаковое безумное подозрение.


Несколько добровольцев отправились на расположенное в паре миль кладбище; там спали вечным сном убитые рабы господина. Лопаты взметали вверх комья земли, прокладывая путь к погребённым телам...


Но – нет, останков найти так и не удалось. Все подневольные, обретшие тут последний покой – все до одного! – мистическим образом испарились. А на их месте, по мере того как искатели с лопатами раскидывали почву, возникали глубокие широкие дыры.


Как будто мертвецы собственноручно вырыли длинные подземные туннели, приведшие внутрь конюшни, где нашёл кошмарную смерть жестокий плантатор, итальянец Кьялини.


[Из серии "Страшные рассказы". Было неоднократно репостнуто разными группами/сообществами и сайтами, дважды опубликовано интернет-магазинами.]

Проклятие вуду Ужасы, Мистика, Триллер, Длиннопост, Прошлое, Африка, Зимбабве, CreepyStory, Страшные истории, Авторский рассказ, Рассказ, Мясо, Убийство, Массовые убийства, Мистификация, 19 век, Итальянцы, Проклятие, Вуду, Магия
Показать полностью 1
[моё] Ужасы Мистика Триллер Длиннопост Прошлое Африка Зимбабве CreepyStory Страшные истории Авторский рассказ Рассказ Мясо Убийство Массовые убийства Мистификация 19 век Итальянцы Проклятие Вуду Магия
4
Эмоции
2241
VerhovniyMemolog
VerhovniyMemolog
3 месяца назад
Юмор для всех и каждого

Вуду⁠⁠

Телеграм - Три мема внутривенно

Вуду Юмор, Картинка с текстом, Мемы, Николас Кейдж, Вуду, Почесушки, Кукла Вуду
Показать полностью 1
Юмор Картинка с текстом Мемы Николас Кейдж Вуду Почесушки Кукла Вуду
42
Поддержать
Эмоции
31
estorskih.art
estorskih.art
Скетч-Арт + кролики (\_/). Комьюнити контент
4 месяца назад

Кролик Лето в Бенине⁠⁠

Кролик Лето в Бенине Estorskihart, Кролосветка, Кролик, Лето, Скетч, Арт, Иллюстрации, Кругосветное путешествие, Путешествия, Западная Африка, Питон, Вуду, Комментарии на Пикабу, Бенин

Приехал сюда по приглашению @Theriolog.
#comment_247072406

Кролик Лето в Бенине Estorskihart, Кролосветка, Кролик, Лето, Скетч, Арт, Иллюстрации, Кругосветное путешествие, Путешествия, Западная Африка, Питон, Вуду, Комментарии на Пикабу, Бенин

Предложите свой вариант страны для путешествия Лето и вы. Все предложения оставляйте в комментариях.
P.S. бонус и следующие страны на очереди в комментариях.

Показать полностью 2
[моё] Estorskihart Кролосветка Кролик Лето Скетч Арт Иллюстрации Кругосветное путешествие Путешествия Западная Африка Питон Вуду Комментарии на Пикабу Бенин
13
Поддержать
Эмоции
Посты не найдены
12345613Далее
О Пикабу
О проекте
Контакты
Реклама
Сообщить об ошибке
Отзывы и предложения
Новости Пикабу
RSS
Информация
Помощь
Кодекс Пикабу
Награды
Верификации
Бан-лист
Конфиденциальность
Правила соцсети
Mobile
Android
iOS
Партнёры
Fornex.com
Промокоды