Западногерманское правосудие
"Западногерманское правосудие: Герр обвиняемый, вы оправданы! Можете забрать свои вещи". Советский Союз, 1969 год.
"Западногерманское правосудие: Герр обвиняемый, вы оправданы! Можете забрать свои вещи". Советский Союз, 1969 год.
Как итог, Гитлер привёл Германию к полному разгрому. По плану "Нерон", все оставшиеся предприятия, заводы, больницы, должны были подлежать уничтожению. Ведь зачем бороться за будущее нации, если она потерпела поражение в борьбе. Борьбе, которая является основополагающей в основе теории Дарвина.
Это не мои рассуждения. Это рассуждения фюрера Нацистской Германии, Адольфа Гитлера. В его понимании лежала борьба. Борьба не за свободу, а за место "под солнцем". Демократичность и мир - дорога к неизбежной гибели. Только борясь можно придти к тому миру, каким его видел Адольф Гитлер. Всё это воспевается с давших времён. Древний Рим, Имперский орёл с расправленными крыльями, приветствие...
Борьба и только борьба. Но, что с того народа, если он потерпел поражение в этой войне? Пусть тогда он будет уничтожен. Как и сама Германия. Ведь ни она, ни народ, не достойны своего существования.
«Если война будет проиграна, нация также погибнет. Это ее неизбежный удел. Нет необходимости заниматься основой, которая потребуется народу, чтобы продолжать самое примитивное существование».
с. Адольф Гитлер. 1945 год.
В Вов между Японией и нацистской Германией существовал политический союз и бартер. Речь шла о взаимовыгодных поставках стратегически важного сырья в обмен на технологии и оружие. Доставлять все это помогала японская субмарина I-52, которая была самой большой и технически оснащенной в мире. Несмотря на секретность и повышенные меры осторожности, военным американским кораблям и самолетам удалось обнаружить и уничтожить лодку. Среди груза этой лодки в 1944 году было и 2 тонны золота. Эксперты уверены, что там перевозили вовсе не золото, а что-то более ценное для Германии.
Дипломатические отношения Германии и Японии развивалась очень активно. Гитлер даже рассчитывал, что Страна восходящего солнца поддержит Германию в борьбе против СССР, напав с юго-восточной части Сибири. Япония поддерживала нацистскую Германию, всячески помогая ей. Между этими странами были налажены поставки стратегического сырья и оружия. Японцы получали от фашистов военную технику и оптические приборы, в которой они особо нуждались. Японцы поставляли армии Третьего Рейха стратегически важное сырье, которого у них катастрофически не хватало для отлаженной работы промышленностей.
До Вов Япония поставляла сырье в Германию по Транссибирской магистрали, а с 1941 года это стало невозможно. / Фото:lifeglobe.net
Олово, вольфрам, каучук, никель – для военной промышленности, а также опиум – для фармацевтики. До войны эти поставки шли по Транссибирской магистрали. Это было выгодно для двух стран, а путь составлять около 9 тыс. км. Когда началась Вов, то это стало невозможным. Теперь подобные грузы можно было доставлять только через океан, что в 3 раза дальше. Чтобы уберечь свои караваны, немцы тщательно замаскировывали их под те, которые принадлежали государствам с нейтралитетом. Но этот маневр был быстро просчитан советской армией, и уже к 1944 году 50% транспортных судов были уничтожены. А вот с подводной техникой для дальних рейсов было все куда лучше.
Согласно историческим фактам, между японским и американским флотом началось военное противостояние, начиная с 1941 года. Японский императорский флот внезапно напал на базу Перл-Харбор. Вплоть до 1945 года Страна восходящего солнца продолжала воевать с США и Британией. В 1943году японцы разработали и заложили первую субмарину огромных размеров. До этого времени не было ничего подобного в мире. Она принадлежала японскому Императорскому флоту. Длина субмарины I-52 достигала 110 м. Эта лодка двигалась с фантастической скоростью и, могла преодолеть около 35 тыс. км без дозаправки. Казалось бы, что с такой машиной японцы просто будут крушить американский флот.
Японская субмарина I-52 была самой большой и оснащенной на то время. / Фото:mirtayn.ru
Однако эта субмарина не была боевой. Ее планировали использовать для выполнения секретных морских операций. Эта лодка могла удовлетворить потребности Японии и нацистской Германии. Между этими странами существовал политический союз, но гигантское географическое пространство вызывало определенные трудности сотрудничества. Со всех сторон для них был перекрыты пути (СССР – на суше и в воздухе, Англия и Америка – с разных сторон моря и с воздуха). А вот под водой пока преград не было.
Днем лодку I-52 притапливали в порту Куре, а ночью комплектовали и грузили продовольствие и аппаратуру. / Фото:mirtayn.ru
Когда лодка I-52 была построена, ее перегнали на военно-морскую базу Куре. Поскольку объект был секретный, то и охрана была усиленная, взятая в несколько колец. Всю работу по загрузке проводили ночью, чтобы не привлекать к себе внимание. Днем ее притапливали. Груз привезли на субмарину практически перед самой отправкой. В качестве грузчиков использовали курсантов военно-морской школы, которые даже не знали, что они грузят и зачем. На субмарине I-52 было более 100 человек экипажа, в том числе и инженеры оптических технологий.
Японская субмарина I-52 покинула остров Хонсю, где находилась база Куре весной 1944 года. Известно, что на ее борт было загружено около 300 тонн груза. Она везла 150 слитков золота, олово, молибден и вольфрама, хинин и кофеин. Около 40 тонн каучука и олово на нее погрузили в Сингапуре. Далее ее путь лежал через Индийский океан, мимо мыса Доброй Надежды в Атлантику. Конечным пунктом прибытия для субмарины должен был стать порт Лорьян, что во Франции. Там ее уже ждала нацистская подводная лодка с грузом для обмена. Это были окись урана, которую японцы использовали для ядерных исследований. Также вакуумные приборы, радарные установки и другое.
Японская субмарина встретилась тайно с немецкой лодкой U-530 для передачи продовольствия, воды и радара. / Фото:flot.com
Немцы даже не подозревали, что американская разведка обо всем знала, и контролировала каждый шаг операции. Правда, конечный пункт назначения I-52 в середине пути был изменен. В Нормандии высадились армия союзников, поэтому лодка направлялась в Норвегию. Поэтому вслед за японской субмариной с берегов штата Вирджиния, вышла группа военных американских кораблей. Их цель была проста – перехватить и потопить подводную лодку I-52. Так началась серьезная охота за «Восходящим солнцем». Именно так назвали свою секретную операцию японцы. Развязка произошла в 20-х числах июня 1944 года. В этот день встретились в Атлантике японская (I-52) и немецкая субмарины (U-530). Немцы пополняли японцам продовольствие и воду, передавали и налаживали радары. Это позволило бы без труда пройти через самый опасный участок маршрута – Бискайский залив.
Немецкая субмарина незамедлительно погрузилась под воду, а вот японская лодка оставалась по-прежнему над океаном. Это ее и погубило. Дело в том, что американские корабли уже давно поджидали I-52 в этом квадрате. Американские самолеты сбросили ракеты, чтобы осветить лодку, а также несколько бомб. Срочное погружение не спасло положение японцев, поскольку бомбы повредили I-52. Она начала идти ко дну. Американцы своего добились. А японцы засекретили гибель субмарины I-52 на долгие годы. Золотой груз все эти годы не дает покоя «охотникам» за сокровищами Третьего Рейха.
Конечно, 2 тонны золота или 150 слитков – это вам не шутки! Все это было упаковано в металлические ящики. Золото нужно было в процессе разработки немцами новейших оптических технологий, которые и хотела получить Япония. Эту лодку на протяжении многих лет пытались найти много экспертов, в том числе представителей военно-морского ведомства США. К сожалению, их попытки не увенчались успехом. Историю подводной лодки I-52 тщательно изучал известный историк Тайдуэлл. Он утверждал, что субмарину вполне реально найти благодаря его расчетам.
Когда глубоководный аппарат Мир опустили в месте находки лодки, подтвердили, что это действительно японская субмарина I-52.
Экспедиция, организованная Тайдуэлом вышла на поиски весной 1995 года. Японская субмарина должна была находиться в 1600 км от Зеленого мыса. Эту немалую площадь разбили на квадраты и стали один за другим все прочесывать. Но через 5 недель экспедиции, но ничего не удавалось обнаружить. Неожиданно для всех 2 мая 1995 года сонару удалось засечь лодку. Камера, опущенная на глубину 5 тыс. метров подтвердила, что это затонувшая I-52. Теперь нужно было поднять «ценный» груз, который перевозила тогда, в 1944 году субмарина. В этом команде помогали глубоководные аппараты «Мир» и российский корабль «Академик Келдыш». Со дна достали металлические ящики. Когда Тайдуэлл вскрыл их, то там не было золото, а только опиум. Потом поднимали еще ящики, но там не было золота, а только олово. К сожалению, вглубь корпуса так и не удалось проникнуть. Вероятно, перевозимые 2 тонны золота так и остались в одном из грузовых отсеков субмарины.
Этой мыслью пусть и дальше тешат себя «золотоискатели». На самом деле эксперты уверены, что японская субмарина I-52 везла куда более ценный груз для нацистской Германии, чем драгоценный металл. Для страны, которая начала войну золото никак не могло обеспечить победу и мировое господство. А вот такие металлы как никель, вольфрам или молибден, использовали для получения легированной стали в производстве немецкого оружия. Также ценным грузом для нацистов был опиум, который использовали для десятков тысяч раненых солдат. Или каучук, из которого производили шины для артиллерии и машин. И, конечно же, уран, который был нужен для создания «оружия века. Грандиозные планы Адольфа Гитлера разбились вдребезги о противостояние советских людей. Но это была не единственная причина его проигрыша в войне.
С началом Первой Мировой войны многие женщины массово записывались добровольцами в ряды полевых медсестёр, сестёр милосердия и медсестёр «Отряда Добровольной Помощи», после чего они оказывались на фронте. Многие их этих женщин шли туда по разным причинам. Однако, оказавшись во Франции, им было суждено столкнуться с суровой фронтовой реальностью и с многочисленными ужасами войны.
Во время битвы на Сомме, недалеко от линии фронта, в госпитале Святого Иоанна большое количество медсестёр работали по многу часов в день. Дежурство, как правило, начиналось в 7:50 часов утра и заканчивалось только в восемь часов вечера. Иногда, если представлялась возможность, медсёстрам давали по два-три часа отдыха, зачастую в промежутке между с двух часов дня до пяти часов вечера. Раз в неделю им давали выходной буквально на полдня. Это происходило в тех случаях, когда нагрузка на медицинский персонал была слишком большой. Ночное дежурство выпадало на период с 7:50 часов вечера до восьми часов утра. Любая смена начиналась с молитв. Именно христианская вера была для этих людей самой надёжной и крепкой опорой во время их изнуряюще тяжёлых будней.
Медсёстры у Булонского госпиталя, довольные тем, что карета «Скорой Помощи» на сей раз оказалась пуста.
В обязанности полевых медсестёр входило, в первую очередь, осуществление надзора за работой медицинского персонала. Помимо всего прочего они пристально следили за состоянием и за благополучием пациентов, кои находились на их попечении. Ими выполнялись определённые указания медицинского персонала. В числе прочего они давали пациентам в определённое время предписанные лекарства по строгому расписанию, занимались перевязкой ран и попросту осуществляли надзор за пациентами, когда это было необходимо. Немаловажно будет отметить, что медсёстрами осуществлялся так же надзор и за питанием пациентов. Медсёстры следили за соблюдением расписания необходимых водных процедур, а также проводили процедуры ингаляции и ставили банки. Медики из «Добровольных Отрядов» («Добровольных Отделений») нередко оказывали медсёстрам помощь, но стоит заметить, что поле их деятельности в силу обстоятельств было сильно ограничено. Им приходилось выполнять «чёрную работу», как например, уборка тумбочек, стоявших рядом с кроватью каждого пациента, чаще всего они заправляли кровати и производили уборку туалетов. Санитары занимались уборкой помещений, очищением их от пыли, занимались перевязкой, раздавали еду и напитки, если это было необходимо, занимались стерилизацией медицинского оборудования, подготовкой того к эксплуатации и наводили порядок в раздевалках. Их обязанности носили рутинный и даже, в каком-то смысле, обременительный характер. Санитаром-медиком по имени Уилсон Крудсен было предложено несколько способов помочь медицинскому персоналу работать куда более результативно в подобных тяжелейших условиях.
Стоит отметить предложенный Крудсеном способ разноса еды пациентам. По его мнению, еду стоило разносить сразу по нескольким палатам и, по возможности, оказывать помощь в распределении запасов еды. Казалось бы, простейшее решение проблемы, очевидное для многих.
Справедливости ради, далеко не все принимали во внимание ещё и тот факт, что за целый день работы медицинского персонала скапливалось большое количество использованных бинтов, которые попросту некуда было девать. Так же не стоит забывать, что в таких условиях весьма и весьма остро стоял вопрос о дезинфекции и поддержании чистоты. Да и что оставалось делать с накопленными испражнениями, коих ещё и накапливалось в больших количествах? Стоило лишь уделить чуть больше внимания всем этим насущным проблемам и найти решение всех этих проблем, что в дальнейшем могло облегчить и без того нелёгкий труд полевых медсестёр.
Старшая медсестра Констанция Элизабет Тодд (на заднем плане справа) с сёстрами на выходе из столовой.
Пациенты полевого госпиталя, как правило, принимали ванны утром сразу после завтрака и приёма лекарств. Некоторым пациентам требовались так называемые «постельные ванны». Этим обычно занимались врачи общей практики и санитары-мужчины. Санитары нередко помогали пациентам брить тела перед операциями. Помимо всего прочего, присутствие санитаров было необходимо во время особо тяжёлых случаев. В случае смерти пациента средь бела дня именно санитары доставляли тела в морги. Если пациент умирал ночью, то эти обязанности возлагались уже на медсестёр.
Каждое утро медсёстры бережно перевязывали раны пациентов после того, как те умывались. Этот процесс мог занимать в отдельных случаях не больше пары минут. Но в зависимости от того, насколько тяжёлым было ранение у того или иного пациента, этот процесс мог занимать по времени не меньше часа, а иногда на перевязку уходило куда больше времени. Сёстры старались завершить перевязки раненых хотя бы к полудню, хоть зачастую это было попросту невозможно. Ранения некоторых пациентов требовалось перевязывать дважды в день, а то и ещё чаще. Рабочая нагрузка также должна была давать возможность обходов врачебных палат. Подобные обходы, как правило, проводились по утрам. Однако, их не всегда удавалось проводить вовремя из-за нагрузки, выпадавшей на плечи медицинского персонала.
Уже к полудню в случае, если типичный распорядок дня не был нарушен, то пациентам разрешался приём посетителей. Нередки были случаи, когда поступившие в госпиталь раненые, по тем или иным причинам не принимавшие посетителей, просили медиков о помощи в написании писем своим близким. Помимо ванн, принятия пациентами необходимых лекарств, перевязок ран и, собственно говоря, наблюдений за пациентами, не менее важными обязанностями медицинского персонала считались раздача раненым еды, раздачи горшков и их чистка.
В свободное от выполнения своих прямых обязанностей время, медсёстры могли позволить себе совершить длительные пешие или же велосипедные прогулки. Они нередко гуляли по берегу, совершали прогулки в Этапль или же посещали соседние деревни. Иногда они на автобусах доезжали до Булона ради того, чтобы пропустить по чашечке горячего чая в одном из здешних кафе. На территории госпиталя, как правило, оборудовалась своеобразная зона отдыха, где медикам позволялось играть в настольные игры, заниматься рисованием, и где представлялась возможность спокойно что-нибудь почитать. По инициативе командования были учреждены театральные драматические кружки, были созданы группы, занимающиеся классической музыкой, периодически собирались хоры. Помимо всего вышеперечисленного созывались спортивные команды, дискуссионные общества и так называемые «Лиги Гимнастов». Причина создания подобных клубов и кружков очевидна. Всё это делалось с одной единственной целью, - поднять моральный дух медицинских работников и пациентов. Таким, условно говоря, развлечениям уделялось всё больше и больше внимания в разное время.
К сожалению, с началом битвы на Сомме думать об отдыхе и развлечениях было уже некогда. В записях из военного дневника, кои датируются 1-5 июля 1916-о года говорится о том, что в указанный период госпиталь Святого Иоанна принял не мене 1,400 раненых:
«В госпитале уже не было ни дюйма свободного места от огромного скопления людей. Здесь находилось множество тяжелораненых людей, испытывавших адские муки, находившихся между жизнью и смертью. Многие из этих людей молили о быстрой смерти. Их тела были ужасно изуродованы разорвавшимися артиллерийскими снарядами и беспощадным пулемётным огнём. Их униформа была разорвана в клочья. У многих из них конечности были оторваны или разорваны на куски. Они лишь смотрели на медсестёр мёртвыми, опустошёнными глазами. Это место теперь напоминало сущий Ад на Земле. С сего момента уже не было видно никакой разницы между дневным и ночным дежурством. Отныне все попросту работали до изнеможения».
Уничтоженная в ходе бомбардировок палата «О» при госпитале Святого Иоанна, 31-е мая 1918-о года.
Время скорбеть и оплакивать мёртвых уже давным-давно прошло. Оставалось лишь выполнять свою работу, - ухаживать за ранеными уповая лишь на собственную стойкость и на силу духа. Все без исключения медсёстры работали до изнеможения, напрочь забывая о сне и о еде, дабы ни на секунду не расслабляться, в буквальном смысле слова утопая в крови и сохраняя непоколебимую стойкость. Теперь уже не было и в помине никакого типичного распорядка дня. День, неделя, месяц, - уже неважно, нужно было лишь пытаться спасать жизни несчастных, помогать им облегчить страдания.
Автор перевода: Илья Апхазава
Если найдете какую-либо ошибку, то пишите в комментариях.
Первая Мировая война - период, ставший переломным в военной, да и в общей мировой истории. Война машин. До этого так не сражались. Научный и технический прогресс породили такое количество новых смертоносных изобретений, что они поставили все привычные военные доктрины с ног на голову. Массовое применение автоматического стрелкового оружия и тяжёлой артиллерии, появление бронеавтомобилей и танков, изобретение отравляющих газов… Но мало открытия новых способов убийства, люди ещё распространили войну в прежде мирные стихии - в глубины моря и в само небо. Подводные лодки, равно как и аэропланы, появились незадолго до начала мирового пожара, и довольно скоро заинтересовали военных. И если прочные клёпаные корпуса субмарин очень быстро научились нести торпеды и орудия, то на хрупкие полотняно-деревянные конструкции первых летунов было очень трудно взвалить обязанности тяжелей наблюдения, разведки или доставки особо важных посланий…
Первые попытки лётчиков наносить непосредственный урон врагу были робкими и не слишком успешными. С аэропланов сбрасывали обычные ручные гранаты, а позже - малые бомбы и даже массивные металлические оперённые стрелы, показавшие неожиданно высокую эффективность против конницы (завывание копий сеяло панику среди лошадей). В случае встречи над полем боя двух лётчиков-противников, они не имели реального оружия для дуэли. Первые воздушные бои проводились с использованием личного стрелкового вооружения лётчиков (револьверов или пистолетов) и тарана. Ситуация кардинально изменилась, когда конструкция и запас прочности самолёта позволили вооружить его пулемётом… Очень скоро из разведчиков и бомбардировщиков/ударных аэропланов выделился новый тип - самолёт-охотник, или истребитель - машина, специализированная на уничтожении других воздушных целей.
Началась гонка вооружений в мире только появившейся на свет истребительной авиации. Пальма первенства уходила то к французам, то к англичанам, то к немцам… К концу 1916 года лидировала Германия со своей фанерной новинкой (на тот момент фанера являлась передовым и очень дорогим материалом, типа углеродного волокна сейчас), при проектировании которой существенное внимание уделили аэродинамике - Albatros D.II и D.III. Однако уже в начале 1917 года у «Альбатроса» появился достойный и очень опасный противник - английский Sopwith Triplane. Этот самолёт имел целых три крыла (схема «поперечный триплан»), что давало существенный прирост в подъёмной силе. Стремление использовать много плоскостей было характерной чертой зарождения авиации — об аэродинамике ещё было практически ничего не известно, и создатели первых самолётов — практически всегда энтузиасты без серьёзного образования — старались таким образом увеличить подъёмную силу. Однако, из-за повышенного лобового сопротивления самолёты такой схемы уступали по скорости бипланам и монопланам. Так и Сопвич Триплан, уступая по скорости крейсерского полёта «Альбатросу» (116 против 152 км/ч), значительно превосходил его по манёвренности и скороподъёмности - параметрам, наиболее важным для низковысотного маневренного боя (dogfight - «собачьей свалки» или «грызни»).
Реплики Albatros D.III и Sopwith Triplane
Вдохновившись успехами английских трипланов, германское авиационное руководство заказало фирме Fokker разработку собственного самолёта подобной схемы. Сначала даже рассматривалось предложение просто скопировать Sopwith Triplane, как ранее компания Pfalz скопировала французский «Моран». Однако у Энтони Фоккера как раз был в работе незаконченный проект биплана D.VI, и конструктор решил переделать его в маленький самолёт с ротативным двигателем, стальным фюзеляжем и тремя тонкими крыльями. Самолёт, созданный в сотрудничестве с известным немецким изобретателем и инженером Хуго Юнкерсом, получил обозначение V.4. Первоначальные проверки показали, что управлять V.4 очень тяжело из-за несбалансированных элеронов и рулей высоты. Вместо отправки V.4 на типовые испытания Fokker разработали новый прототип − V.5. В новом самолёте ошибки были исправлены, а также были удлинены крылья и добавлены стойки между крыльями, которые свели к минимуму изгибы крыльев. 14 июля 1917 года был сделан первый заказ на 20 самолетов, а 11 августа 1917 прототип V.5, с серийным номером 101/17, был проверен на разрушение при Адлерсхофе. Fokker выпустили два опытных образца триплана, названные Fokker F.I, которые отличались от дальнейших серийных самолётов небольшим изгибом хвостового оперения. Самолеты с серийными номерами 102/17 и 103/17 были отправлены в Бельгию в августе 1917 года для оценки их состояния в ходе войсковых испытаний.
Fokker F.I
19 августа 1917 года Министерством Авиации было введено обозначение классов трипланов Dr (Dreidecker - Триплан), а самолёт Фоккера переименован в Fokker Dr.I. Оба предсерийных триплана были поставлены в 1-ю истребительную эскадру (Jagdgeschwader 1), которая базировалась в Бельгии в Маркебеке. Fokker 102/17 взял себе командующий 1-й истребительной эскадрой Манфред фон Рихтгофен, a 103/17 получил его друг, командир 10-й истребительной эскадрильи (Jagdstafel 10, сокращенно Jasta) Вернер Фосс. 28 августа состоялся показ новых истребителей для пилотов 4-й армии. Возможности нового истребителя демонстрировал сам Энтони Фоккер, совершив несколько полетов на машине 102/17. Первый боевой вылет «Драйдеккера» состоялся утром 1 сентября. Войсковые испытания Dr.I закончились очень быстро. Рихтгофен ушел в отпуск 6 сентября 1917 года и его триплан 102/17 достался командиру Jasta 11 Курту Вольффу, который вернулся из госпиталя 11 сентября 1917 года. Он погиб в воздушном бою 15 сентября, а 23 сентября такая же участь постигла Вернера Фосса. Он был убит в воздухе, а его триплан упал за линией фронта. Этот «Драйдеккер» был исследован британцами. В исследовательском отчете говорилось о том, что на этом триплане стоял двигатель «Рон» (Le Rhone) мощностью 110 л.с. с заводским номером 6247, снятый с британского Nieuport 17.
Первая серия «Драйдеккеров» началась со строительства Dr.I 104/17 13 сентября 1917 года. Серийные машины отличались от предсерийных. На законцовках нижнего крыла установили деревянные предохранительные опоры для предотвращения повреждения крыла при рулении на земле. Также увеличили хорду крыла с 980 до 1000 мм. Стабилизатор имел прямую переднюю кромку. Эта модификация получила внутризаводское обозначение V.5. Триплан с мотором «Мерседес» D.VI получил обозначение V.6. Фоккер построил еще несколько опытных трипланов, которые не пошли в серию. В конце сентября 1917 года был построен опытный образец триплана V.7 с биротативным 11-и цилиндровым двигателем Siemens-Halske Sh.III мощностью 160 л.с. и четырехлопастным винтом. V.7 четыре раза перестраивали. Следующий прототип V.8 был пятипланом. Он имел удлиненный фюзеляж с мотором «Мерседес» такой же, как у V.6, трипланная коробка была смещена вперед к винту, а бипланная установлена за кабиной пилота. На нем Фоккер совершил два полета.
Fokker V.8
В конце сентября Техническое ведомство заказывает вторую серию Dr.I (121/17 - 220/17). 10 сентября завод отправил на фронт в Jasta 11 первые одиннадцать трипланов. 11 октября первый «Драйдеккер» поступил в 7-ю армию, его получил командир Jasta 15 Генрих Гюнтерманн. 13 октября в Jasta 11 отправили еще 6 машин, все они прибыли в часть одновременно - 20 октября. Техническое ведомство 25 октября решило, наконец-то, довести испытание трипланов до конца и попыталось забрать у Фоккера два серийных самолета, так как предыдущие испытания не были проведены в полной мере. Фоккер резко воспротивился этому, и в результате переговоров, ведомство получило только один Dr.I. С началом эксплуатации в боевых частях произошло несколько катастроф не связанных с боевыми действиями. 30 октября 1917 лейтенант Гюнтерманн написал в своем дневнике:
«Я надеюсь, что мы сможем иметь больший успех, чем эскадра Рихтгофена, где Вольф и Фосс погибли».
Его надежды не оправдались. В этот же день он выполнял высший пилотаж на высоте 700 метров над аэродромом, когда его триплан вышел из-под контроля и разбился. Лейтенант Гюнтерман был тяжело ранен и скончался в госпитале на следующий день. Наблюдавшие за его крушением свидетели сообщили, что они видели, как часть ткани оторвалась от верхнего крыла, и самолет начал разваливаться в воздухе. В тот же самый день 30 октября Манфред фон Рихтгофен, летел вместе с братом Лотаром, когда на триплане Лотара отказал двигатель, и он совершил аварийную посадку. Манфред решил приземлиться рядом с братом, когда у двигателя его самолета оторвался один из цилиндров, и он потерпел катастрофу на Fokker Dr.I 114/17 отделавшись легким испугом. На следующий день лейтенант Пастор из Jasta 11, потерпел аварию и погиб на Fokker Dr.I 121/17. Из-за стремительного роста числа аварий, на трипланах запретили летать, и истребительные дивизии вернулись к эксплуатации истребителей Albatross D.V и Pfalz D.IIIa, хотя все пилоты надеялись, что причина разрушения крыла будет быстро решена и на трипланах, разрешат летать.
Центральная Комиссия остановила войсковую приемку трипланов, и 2 ноября назначила комиссию (Sturzkommision) по выявлению причин аварий. Комиссия, осмотрев останки разбитых трипланов пришла к выводу - конструкция крыла не выдерживала нагрузок, которые создавали элероны. Их балансиры создавали в полете высокую нагрузку на клееные соединения крыла. Чтобы убедиться в правильности своих выводов, комиссия привлекла Рихтгофена для выполнения испытательного полета. Рихтгофен гнал триплан на малой высоте, и с максимальной скоростью длительное время. После полета вскрыли обшивку крыла и обнаружили большое количество конденсата, отрицательно влияющего на состояние клеевых соединений. Комиссия заявила, что при осмотре трех уже эксплуатировавшихся Fokker Dr.I, склеенные соединения оказались в таком плохом состоянии, что все крылья потеряли прочность. Фоккеру выдали заключение комиссии, включавшее 12 пунктов. Рекомендовалось усилить узлы крепления элеронов, усилить конструкцию нервюр, покрывать внутренние поверхности крыла морским лаком, чтобы защитить их от попадания влаги и другие требования направленные на усиление конструкции крыла. Эти требования стали серьезной задержкой дальнейшего производства трипланов. Фоккер выполнил все требования. Новое крыло было внешне идентично более раннему, отличалось установкой вентиляционных пистонов в передней кромке крыла и клапаном для выхода воздуха, расположенном за лонжероном верхнего крыла. Выпуск трипланов был возобновлен 28 ноября 1917 года. Все ранее поставленные в войска трипланы фирме пришлось переделать. Поставки Fokker Dr.I с измененным крылом начались в декабре с триплана Dr.I 154/17, однако эффект неожиданности применения новой машины был уже утерян. Производство «Драйдеккеров» завершилось в апреле 1918 года, было построено около 320 Fokker Dr.I, они состояли на вооружении в боевых частях только на западном фронте, с сентября 1917 по июнь 1918 года, но некоторые пилоты продолжали воевать на них до конца войны.
Триплан Fokker Dr.I был очень маневренным самолетом с хорошей скороподъемностью, эти характеристики обуславливались небольшими размерами планера и большой несущей поверхностью крыльев. Но из-за короткого фюзеляжа в сочетании с высоким лобовым сопротивлением трипланной коробки «Драйдеккер» имел низкую путевую устойчивость, и как следствие - сложное управление. Немецкие пилоты рассматривали триплан как истребитель ближнего боя, который маневреннее, чем Spad VII и Sopwith Camel. Главным недостатком Dr.I была недостаточная мощность двигателя и невысокая скорость. Современники-истребители были быстрее, чем Fokker Dr.I. Как сказал сам Энтони Фоккер:
«Триплан поднимался так быстро и был настолько маневренен, что никто не отметил того, как медленно он летал».
Полностью реализовать возможности «Драйдеккера» могли только опытные пилоты асы, такие как Манфред фон Рихтгофен и Вернер Фосс. Первый боевой вылет «Драйдеккера» 1 сентября 1917 года принес и первую победу. Командир Jagdgeschwader 1 Манфред фон Рихтгофен около 8 часов утра сбил над линией фронта одиночный британский корректировщик R.E.8. Два дня спустя Манфред на своем триплане и пять пилотов на «Альбатросах» из Jasta 11 атаковали британский патруль 46-й эскадрильи и без потерь сбили два истребителя «Сопвич Триплан». Рихтгофен в рапорте с удовлетворением отметил, что новый истребитель превосходит британский истребитель. Перед уходом в отпуск 6 сентября он принял решение о перевооружении эскадрилий входящих в Jagdgeschwader I, Jasta 6 и 11 на Fokker Dr.I, Jasta 4 и 10 на Pfalz D.IIIa. Днем раньше, 5 сентября, командир Jasta 10 Вернер Фосс одержал первую победу из 12 одержанных им на триплане 103/17. 10 сентября Фосс в одном боевом вылете сбил два «Кемела» и один разведчик. 23 сентября Вернер Фосс провел свой последний бой, ставший легендарным. Фосс сражался с семью британскими истребителями S.E.5a из 56-й эскадрильи, ведомыми командиром Джеймсом Мак-Куденом, и после 10 минутного боя, в течение которого он поразил каждый из британских истребителей и сбил двух лейтенантов, Фосс был застрелен Артуром Райс-Дэвидом. На момент гибели Вернер Фосс был вторым в списке асов Германии, после Манфреда фон Рихтгофена, и имел 48 побед.
К декабрю 1917 года в истребительной авиации Германии сложилось критическое положение с техникой. «Альбатросы» безнадежно устарели, «Пфальцы» были не намного лучше. Единственным истребителем способным сражаться на равных с новыми истребителями противника, был «Фоккер», но трипланов было на тот момент около тридцати штук. Массовое применение «Драйдеккеров» в боях началось в конце февраля - начале марта 1918 года. Британская разведка узнала, где начнется германское наступление, и в начале марта союзники стали наращивать силы под Камбре. Jagdgeschwader 1, прозванная «Летающий цирк», действующая на этом участке фронта вступила в тяжелые воздушные бои. За два месяца пилоты эскадры записали на свой счет 82 победы и потеряли 6 пилотов, в том числе и своего командира Манфреда фон Рихтгофена, счет которого с 12 марта по 20 апреля увеличился на 17 побед и достиг 80-и.
Два Fokker Dr.I Манфреда фон Рихтгофена
Утром 20 апреля 1918 года Манфред вылетел на триплане под номером 425/17 во главе патруля из Jasta 11, вслед за патрулем возглавляемым лейтенантом Гансом Вайсом на перехват разведчиков противника. Два R.E.8 Австралийского воздушного корпуса проводили фоторазведку над Соммой. Соединения Рихтгофена и Вайса, всего 10 трипланов встретили в воздухе «Альбатросы» из Jasta 5 (возможно 6 -10 машин), также здесь вели фоторазведку пара немецких разведчиков. Одновременно со стороны британских позиций подошли три патруля - 15 «Кемелов» 209-й эскадрильи Королевского воздушного корпуса. В схватке приняли участие все вышеперечисленные самолеты. Полчаса шел воздушный бой, состоящий из отдельных схваток. Рихтгофен преследовал «Кемел», в это время его триплан с пикирования обстреляли - другой «Кемел» и пулеметчики с земли. Красный триплан начал разворот с набором высоты, потом свалился на крыло и врезался в землю. 22 апреля британцы похоронили германского аса со всеми воинскими почестями на кладбище небольшого городка недалеко от Амьена. Британская пресса опубликовала некролог:
«Манфред фон Рихтгофен мертв. Он был храбрецом, аристократом и настоящим бойцом. Пусть он покоится с миром».
Манфред фон Рихтгофен и его похороны
Jagdgeschwader 1, сформированная Манфредом фон Рихтгофеном к 25 июня 1917 года, была самой эффективной из всех истребительных подразделений Германии. Эрнст Удет, перешедший по приглашению Рихтгофена из Jasta 37 в 1-ю эскадру 27 марта 1918 года объясняет успех Jagdgeschwader 1 так:
«Другие эскадры квартируют в замках или поместьях в 20-30 километрах от фронта. Группа Рихтгофена живет в сборных домиках, которые разбираются и собираются за час. Они редко базируются дальше 20-и километров от передовой. Другие эскадры совершают 2-3 боевых вылета в день, эскадра Рихтгофена - 5 вылетов в день. Другие прекращают летать в непогоду, эти летают почти при любой погоде. Тем не менее, для меня был большой сюрприз - взлетно-посадочные полосы на передовой. Просто мы, готовые к взлету, находились в нескольких километрах от линии окопов, часто в пределах досягаемости вражеской артиллерии. Как только противник появлялся на горизонте, мы взлетали по одному, по двое или всей эскадрильей».
Эрнст Удет 27 марта в полдень впервые вылетел на Fokker Dr.I, как пилот Jasta 11, вместе с группой Манфреда фон Рихтгофена и сбил британский разведчик R.E.8, затем они вступили в бой с Sopwith Camel и Манфред сбил одного из них, и потом обстреляли колонну британской пехоты. Рихтгофен после вылета назначил Удета командиром Jasta 11. Удет в этом боевом вылете одержал свою 21-ю победу, а концу войны стал вторым в списке асов, имея на своем счету 62 победы.
В начале лета 1918 года пилоты Jagdgeschwader 1 все еще летали на трипланах. Хотя к этому времени триплан быстро заменялся новым скоростным Fokker D.VII. Но многие асы все еще предпочитали триплан быстрому, но менее маневренному, D.VII. Яркий пример - Йозеф Карл Питер Якобс - 4-й в списке асов, имевший к концу войны 48 побед. В начале 1918 Jasta 7 получила первые Fokker Dr.I и Якобс просто влюбился в них. Он так хорошо использовал летные характеристики триплана, что предпочел его «Фоккеру» D.VII превозносимому, как лучший истребитель. Больше 30-и из его побед были одержаны на «Драйдекере». Фактически Якобс был один из тех асов, кому нравилось летать и воевать на «Драйдекере». Он использовал рискованную тактику - вылетая в одиночку, подставлял свою машину под атаку вражеских истребителей, и быстро развернувшись в их сторону, атаковал сам. Обычно такая тактика была смертельно опасной, но в случае с Якобсом, это срабатывало. По крайней мере, это был шанс использовать единственное преимущество «Драйдекера» - превосходную маневренность против более новых и быстрых истребителей противника. Иозеф Якобс имел два «Черных триплана» 450/17 и 470/17, как свои персональные самолеты, и летал на одном из них до середины октября 1918 года. На «Драйдекерах», кроме выше перечисленных, летали многие знаменитые асы: Эрих Ловенхарт - 54 победы; Бруно Лоерцер - 44 победы; Пауль Баумер - 43 победы; Лотар фон Рихтгофен - 40 побед; Адольф Риттер фон Тутчек - 31 победа. На чёрно-белом «Драйдеккере» летал и Герман Геринг - 22 победы.
«Драйдеккеры» германских асов
Когда более мощные и быстрые истребители союзников начали появляться на фронте, медленные трипланы, терявшие свое преимущество в маневренности на больших высотах, быстро закончили свою боевую карьеру. Многие пилоты тогда стали заявлять, что этот самолет едва заслуживает внимания, но проблемы были не связаны с самолетом - низкое качество нефти и масла ухудшало работу двигателя и снижало его мощность. В теплую и жаркую погоду перегрев двигателя и его отказы становились обычным явлением. После июня 1918 большинство трипланов по решению командования ВВС использовалось как тренировочные самолеты для подготовки пилотов на новый истребитель Fokker D.VIII. Когда первая мировая война закончилась, триплан остался в авиационных школах, рассеянных по всей Германии. Союзники захватили множество исправных Fokker Dr.I в авиашколах. Многие французские, британские и американские пилоты успели совершить много полетов на Dr.I прежде, чем они были уничтожены в соответствии с мирным договором. Хотя самолет к тому времени уже устарел, все пилоты союзников, кто проверил Dr.I в полете, были восхищены его маневренностью и скороподъемностью. Несколько захваченных Dr.I были переправлены в Соединенные Штаты для испытаний. Позже один самолет продали частным лицам. Некоторые Fokker Dr.I восстановили и использовали для съемок в кинофильмах. Хотя почти все Dr.I не дожили до наших дней, было построено большое количество летающих и нелетающих копий. В 1932 году Fokker построили Dr.I из запасных частей различных самолётов. Этот самолёт появился в фильме «D III 88» в 1939 году. Bitz Flugzeugbau GmbH построила две реплики Dr.I для использования в фильме 1966 года «Голубой Макс» киностудии 20th Century Fox. С апреля 1994 года в Национальном музее Военно-воздушных сил на базе ВВС США в Райт-Паттерсон выставлен для всеобщего обозрения Fokker Dr.I, который окрашен в маркировку эскадрильи Jagdstaffel 19 - самолёт, на котором летал лейтенант Артур Капп в апреле 1918 года. Большое количество реплик самолётов были построены для частных коллекций и музеев. В связи с дефицитом подлинных ротативных двигателей большинство летающих реплик комплектуются двигателями Warner Scarab или Continental R-670, несколько, однако, были оснащены старыми двигателями Le Rhône 9 или копией Oberursel Ur.II.
Летающая реплика Dr.I
Fokker Dr.I - одноместный одностоечный безрасчалочный триплан. Длина самолёта - 5.77 м, высота - 2.95 м, размах крыла - 7.19 м при общей площади 18.70 м² (201 фут²). Масса пустого - 406 кг, нормальная взлётная - 586 кг. Имел смешанную деревянно-металлическую конструкцию. Крылья толстого профиля имели деревянный коробчатый лонжерон с нервюрами из фанеры. Внутри верхнего крыла проходили тяги к элеронам. Носок крыла был оклеен фанерой, остальная часть крыла обтягивалась тканью, прихваченной клеем вдоль нервюр. Крылья не имели никаких внешних расчалок, кроме двух расположенных крест на крест между стальными трубами V-образных стоек верхнего крыла. Оно было оснащено сбалансированными элеронами, которые выступали за законцовки крыла. Элероны были сделаны из стальной трубки и плоских нервюр, и обтягивались тканью. Снизу верхнего крыла находились четыре лючка для доступа к роликам, через которые проходили тросы к элеронам. Среднее крыло имело два выреза с обеих сторон фюзеляжа, для улучшения обзора из кабины вперед вниз. В передней кромке крыльев стояло 6 вентиляционных пистонов. По центру верхнего крыла, сверху за лонжероном находился вентиляционный клапан. Подкосы между крыльями имели деревянную конструкцию с металлическим креплением. Стабилизатор и рули высоты имели конструкцию из стальных труб. Руль направления крепился в конце сужающегося фюзеляжа. Фюзеляж имел конструкцию, сваренную из стальных труб с внутренними диагональными расчалками, и обтягивался тканью. По бортам фюзеляжа устанавливались два треугольных обтекателя из фанеры для сопряжения округлого капота двигателя с прямоугольной коробкой фюзеляжа. Они были установлены для улучшения обтекаемости самолета.
Компоновочная схема
Капот двигателя, изготовленный из алюминия, полностью закрывал двигатель сверху до точки ниже оси пропеллера и имел одно отверстие под втулку винта и два круглых симметрично расположенных отверстия вентиляции выше центра пропеллера. На самолет устанавливали 9-и цилиндровый ротативный двигатель Oberursel Ur.II мощностью 110 л.с., реже моторы фирмы Phenania - лицензированный «Оберурсель». На трипланы для авиашкол ставили 7-и цилиндровый Goebel Go мощностью 100 л.с. Винты ставились двухлопастные деревянные Axial, диаметром 2.54 м. На самолеты более позднего выпуска устанавливали также винты Germania. Внутри фюзеляжа, сразу за двигателем устанавливались топливный бак на 60 литров и масляный на 15 литров. В нижней части фюзеляжа между стойками шасси находился люк для доступа к агрегатам двигателя. Максимальная скорость триплана достигала 170-185 км/ч, крейсерская - 140-152 км/ч, скорость сваливания - 72 км/ч, практическая дальность - 300 км (1 час 30 минут в полёте), практический потолок - 6095 м, скороподъёмность - 345 м/мин.
Вооружение триплана состояло из двух синхронных 7.92 мм пулеметов «Шпандау» (Spandau) модели LMG 08/15 с воздушным охлаждением и боезапасом по 500 патронов на каждый. Пулеметы монтировались на фюзеляже перед кабиной, а боеприпасы размещались внутри фюзеляжа в двух коробках. Шасси с двумя колесами крепилось к фюзеляжу на V-образных стойках, вверху закрепленных на раме фюзеляжа, а в нижней части соединялись коробом, внутри которого проходила ось вращения колес. Амортизатором служил резиновый шнур. Стойки в передней части соединялись двумя расчалками, крест на крест. Короб был сделан разъемным и обтекаемым. Задняя опора конструктивно выполнена в виде рычага, который крепился в нижней части фюзеляжа на шарнире и вверху, внутри фюзеляжа, резиновым шнуром.
Представлена модель Fokker Dr.I 152/17 (w/n 1864) из состава Jagdgeschwader I, пилот Манфред фон Рихтгофен, Западный фронт, 13 марта 1918 года. На этом самолёте Манфред одержал три победы. Самолёт пережил аса, после окончания Первой Мировой выставлялся на всеобщее обозрение в Цейхгаузе. Был уничтожен бомбардировками союзников во время Второй Мировой. Модель фирмы Roden, масштаб 1/72.
Подробный обзор набора и работы над моделью тут:
При написании статьи использованы материалы из следующих источников:
На этом пока всё! Далее вернёмся к теме британской гусеничной бронетехнике и поговорим о наиболее современном английском ОБТ! Потому подписывайтесь, а также заходите в мою группу Вконтакте, где можно обсудить лично всякие вопросы и даже заказать изготовление модели (https://vk.com/warminiarts), а также подписывайтесь в Инстаграмме, где много фото, и ничего лишнего (https://www.instagram.com/warminiarts_lugansk/). А сейчас - благодарю за внимание и хорошего времени суток!
Действие разворачивается в 1944 году в Лапландии.
Герой советско-финской войны, а ныне отшельник и золотоискатель (Йорма Томмила) решает отвезти добытый драгоценный металл на продажу, но по пути сталкивается с моторизованным отрядом нацистов во главе с оберштурмфюрером СС (Аксель Хенни). Немцы узнают о золоте и начинается охота за старателем, который как истинный финский Рэмбо начинает уничтожать фашистов пачками.
Критики сравнивают картину с последним «Безумным Максом».
Си́су (фин. sisu) — важная особенность финского национального характера, одно из национальных слов-символов Финляндии. Сису представляет сложное, амбивалентное сочетание выдержки, упорства, переходящего в упрямство, выносливости, стойкости, настойчивости, мужества, смелости и прямолинейности. Одной фразой сущность сису можно приблизительно описать так: что должно быть сделано — то будет сделано, несмотря ни на что.
Релиз в Финляндии — 27 января.
Немецкие «Фау»
После поражения Германии в Первой мировой войне на численность и вооруженность немецкой армии были наложены серьезные ограничения. Пострадала и артиллерия – Версальский договор разрешал Германии иметь всего две сотни полевых орудий и меньше сотни гаубиц. Победители с мелочной мстительностью даже рассчитали и записали в договор положенное к перечисленным орудиям количество снарядов. Однако о ракетах там ничего не было сказано. Этим и воспользовались генералы рейхсвера, в тайне от мира осуществлявшие перевооружение своей армии.
В 1930 году при военном министерстве был создан отдел баллистики во главе с полковником Карлом Беккером. Ракеты с жидкостными двигателями теоретически давали возможность стрелять дальше, чем артиллерия, а в отличие от авиации были практически неуязвимы в полете.
Однако задача создания боевых серийных ракет, поставленная перед отделом Беккера, была в то время почти невыполнима. Ведь не имелось ничего, чем можно было бы руководствоваться при их конструировании военным инженерам. Ни один технический институт в Германии не вел работу в области ракет.
Не занималась этим и промышленность. Не удалось даже найти хоть какого-нибудь изобретателя, способного предложить готовый проект.
В 1930 году в отделе появился новый человек – капитан Вальтер Дорнбергер, профессиональный офицер, служивший в тяжелой артиллерии во время Первой мировой войны. И дело сдвинулось с мертвой точки. Дорнбергер следил за новыми веяниями и даже посещал запуски ракет Mirak, изготовленных членами Общества межпланетных сообщений. Однако работа гражданских энтузиастов не соответствовала требованиям армии, и Дорнбергер с согласия начальства взялся за организацию новой испытательной станции – на артиллерийском полигоне в Куммерсдорфе, в 27 км южнее Берлина.
Вернер фон Браун с моделью ракеты «А-4» («V-2») (© NASA)
Ветеран сделал ставку на молодого талантливого инженера – барона Вернера фон Брауна , с юности увлекавшегося ракетным делом.
Первого ноября 1932 года фон Браун приступил к работе в Куммерсдорфе под началом у Дорнбергера, постепенно набирая помощников. Первоначально весь его «штат» состоял из механика Генриха Грюнова; вскоре к ним присоединился «двигателист» Вальтер Ридель].
Став сотрудником полигона, Вернер фон Браун получил через Беккера небольшую финансовую поддержку армии для проведения экспериментов, связанных с диссертацией, а 27 июня 1934 года с успехом защитил ее, став самым молодым доктором технических наук в Германии. Диссертация называлась «Конструктивные, теоретические и экспериментальные соображения к проблеме жидкостных ракет». Поскольку тема была секретной, текст диссертации опубликовали лишь после 1945 года.
Новому коллективу предстояло решить массу практических задач. И первая из них – какое топливо для серийной ракеты предпочесть? Пионеры «космического» ракетостроения уже накопили определенный опыт работы с сочетаниями спирт-кислород, бензин-кислород и керосин-кислород. Нефтепродукты калорийнее спирта, однако высокая калорийность подразумевает и более высокую температуру факела – без охлаждения камера сгорания быстро теряла прочность. Соответственно, охлаждение камеры сгорания и сопла становилось целой проблемой. Кроме того, за счет спирта можно уменьшить вес ракеты – спирт требует при горении меньшее количество окислителя: чтобы полностью сжечь 1 кг бензина, необходимо иметь 3,5 кг кислорода, а чтобы сжечь 1 кг спирта, нужно всего лишь около 2 кг кислорода.
Вальтер Ридель отыскал еще один довод в пользу спирта. Ракетный двигатель в процессе работы можно охлаждать путем впрыскивания внутрь камеры сгорания некоторого количества воды. И спирт в отличие от нефтепродуктов можно прямо смешать с охлаждающей водой, отказавшись от дополнительных форсунок. Если бы перед Риделем стояла задача сделать двигатель для космической ракеты, то, возможно, он выбрал бы в качестве горючего керосин, надеясь решить проблемы охлаждения камеры сгорания в дальнейшем, однако в той ситуации предпочтение было отдано этиловому спирту.
Деятельность станции «Куммерсдорф» началась с постройки испытательного стенда. В декабре 1932 года на нем был установлен первый двигатель, работающий на смеси спирт-кислород. Однако попытка запустить его окончилась неудачей – двигатель взорвался. Последовал полный разочарований год: ракетные двигатели прогорали в критических точках, пламя факела шло в обратном направлении и воспламеняло топливные форсунки. Но между неудачами случались и успешные запуски, которые показывали, что двигатель можно заставить работать. В 1933 году наступило время проектирования полноразмерной ракеты. Условно она была названа «Aggregat-1» или «А-1».
Сразу встал вопрос об управляемости ракеты. Как опытный артиллерист Вальтер Дорнбергер полагал, что ракета должна стабилизироваться вращением, подобно гироскопу. Поэтому он предложил создать ракету с вращающейся боевой частью и невращающимися баками.
Пока шло проектирование «А-1», двигатель удалось доработать, значительно подняв тягу. Конструкторы решили, что можно сразу делать большую ракету, отказавшись от промежуточного варианта, и запустили в работу следующий проект – «А-2». При этом поменялись не только размеры ракеты, но и ее компоновка – стабилизирующая вращающаяся часть помещалась теперь не в голове ракеты, а в пространстве между баками горючего и окислителя.
К декабрю 1934 года были изготовлены две ракеты типа «А-2», названные в шутку «Макс» и «Мориц», по именам парочки комиков, весьма популярных в Германии. Обе они были перевезены на остров Боркум в Северном море и запущены незадолго до рождественских праздников. Ракеты поднялись на высоту 2000 м, причем тяга обеспечивалась не новым, а старым двигателем.
Удачные запуски вдохновили конструкторов, однако выявили очередную группу проблем. Стало ясно, что с помощью гироскопов необходимо не только корректировать отклонение ракеты от оси полета, но и пресекать малейшие колебания по всем трем осям: по курсу, крену и тангажу.
Рассмотрели несколько вариантов стабилизации ракеты. К примеру, предлагалось установить крылья – то есть фактически шла речь о создании крылатой ракеты или ракетоплана. Однако исследования показывали, что на начальном участке траектории, когда скорость еще низка, крылья неэффективны, а на больших высотах их использование вообще теряет смысл.
Расположение газовых рулей в хвостовой части ракеты: 1 – сопло двигателя; 2 – газовый руль; 3 – ось поворота руля
Решение проблемы нашли в применении газовых рулей. К тому времени было уже известно, что если воздушный поток крайне изменчив, то струя истекающих из ракеты газов постоянна по своим характеристикам. Это навело на мысль, что поверхности управления можно установить прямо в «выхлопе». Первым такой вариант описал еще Константин Циолковский, за ним идею высказал Герман Оберт. Последний особенно подчеркивал, что газовые рули должны управлять ракетой путем сжатия истекающей струи своими плоскими поверхностями.
В итоге конструкторской работы появилась ракета «А-3». Ее носовая часть была заполнена батареями. Под ними размещался приборный отсек с барографом и термографом; там же установили миниатюрную кинокамеру, снимавшую в полете их показания. Имелось аварийное устройство отсечки топлива, действовавшее с помощью сигнала по радио. Ниже отсека с приборами был расположен бак с кислородом, затем шел отсек с парашютом, потом бак с этиловым спиртом и, наконец, ракетный двигатель. В составе оборудования «А-3» имелась гиростабили-зированная платформа с акселерометрами для корректирования ракеты в полете по тангажу и по курсу, но главное – электрические сервомоторы и молибденовые газовые рули.
Территория испытательной станции в Куммерсдорфе оказалась мала для обеспечения масштабных работ. Необходимо было сменить место, и после недолгих поисков Вернер фон Браун нашел его. Новый ракетный центр решили возвести на балтийском острове Узедом, расположенном в устье реки Пене, близ рыбацкого поселка Пенемюнде. На разработку ракетного оружия из бюджета Германии было выделено 20 млн рейхсмарок.
Хотя новая станция и получила название Армейская экспериментальная станция Пенемюнде, ее равноправными хозяевами стали армия и ВВС. При этом армейцам отводилась лесистая часть острова восточнее озера Кельпин – ее назвали «Пенемюнде-Восток». Представители ВВС облюбовали себе пологий участок местности к северу от озера, где можно было соорудить аэродром; эта зона получила название «Пенемюнде-Запад».
Строительство на острове Узедом велось с размахом: посреди дикой местности вырастали здания цехов, станции серийных испытаний, экспериментальной лаборатории, завода по производству жидкого кислорода, электростанции. На северной стороне острова укладывались плиты аэродромного покрытия, сооружались стартовые площадки, стенды. Южнее располагался городок научно-технического персонала. Несколько в отдалении собирались бараки для рабочих. Через остров проложили железные и шоссейные дороги.
Снимок стартового стола в Пенемюнде, сделанный с британского самолета-разведчика 23 июля 1943 года
Запуски четырех ракет «А-3» были проведены в декабре 1937 года. Хотя двигательная установка отработала как надо, система наведения и стабилизации не оправдала возлагавшихся на нее надежд. Газовые рули «А-3» оказались слишком малы, а реакция сервосистемы на сигнал управления запаздывала. Требовалось вновь пересмотреть всю концепцию.
В компоновке нового варианта большой ракеты, получившей обозначение «А-5», использовался двигатель ракеты «А-3», но снабженный большими газовыми рулями из графита. Кроме того, ракете была придана более совершенная обтекаемая форма с хвостовым оперением в виде четырех стабилизаторов – форму отработали в аэродинамической трубе, а также сбрасывая модели с самолетов. Но что важнее всего – на «А-5» установили самую современную систему управления. Запуски «А-5» начались осенью 1938 года, но только через год, когда уже шла война с Польшей, эта ракета стартовала с полным оборудованием и безупречно поднялась на высоту 12 км. Всего состоялось 25 пусков ракет «А-5»: сначала они стартовали вертикально, затем – по наклонной траектории. Конструкторы могли вздохнуть с облегчением: полеты «А-5» подтвердили правильность выбранных решений.
Уже в то время, когда ракета «А-3» находилась на стадии проектирования (лето 1936 года), Вернер фон Браун и Вальтер Ридель задумали построить ракету, которая в дальнейшем стала известна как «А-4». Она должна была доставить боевую часть весом в 1000 кг на расстояние в 260 км. По этим данным можно спроектировать большое количество совершенно разных ракет, но выбор габаритов определился элементарным соображением: требовалось доставить новое оружие вплотную к линии фронта, а следовательно, максимально допустимые габариты диктовались шириной туннелей и кривизной закруглений железнодорожной колеи. Для такой ракеты требовался новый мощный двигатель, и за его разработку взялся талантливый конструктор Вальтер Тиль. Он не только сумел улучшить конструкцию, предложенную Риделем, но и добился полного и равномерного сгорания топлива, использовав специальные центробежные форсунки.
Схема баллистической ракеты «А-4^-2» (рисунок А. Шлядинского): 1 – наконечник с головным взрывателем; 2 – боевая часть;
3 – приборный отсек; 4 – приборы системы управления; 5 – бак горючего; 6 – топливный отсек; 7 – бак окислителя; 8 – тоннель трубопровода горючего; 9 – хвостовой отсек; 10 – рама ракетного двигателя; 11 – бак перекиси водорода; 12 – турбонасосный агрегат; 13 – камера сгорания и сопло; 14 – стабилизаторы; 15 – газовые рули; 16 – воздушные рули
В двигателе «А-4» были применены и другие технологические новшества: пленочное охлаждение, сварные стенки камеры сгорания.
Ракета «А-4» имела общую длину 14,3 м и стартовый вес 12,7 т и состояла из четырех отсеков. Носовая часть представляла собой боевую головку массой 1 т. Ниже находился приборный отсек, в котором наряду с аппаратурой помещались стальные цилиндры со сжатым азотом, используемым для повышения давления (вытеснения) в баке с горючим. Ниже приборного располагался топливный отсек – самая объемистая и тяжелая часть ракеты. Бак с этиловым спиртом располагался в верхней части этого отсека. Из него через центр бака с кислородом проходил трубопровод, подававший горючее в камеру сгорания. Самой важной новинкой в «А-4» по сравнению с другими ракетами было наличие турбонасосного агрегата для подачи компонентов топлива к форсункам двигателя.
Принцип работы двигателя «Овен» ракеты «А-4»
В 1940 году ракетный центр Пенемюнде вдруг оказался на «голодном пайке»: начавшаяся война жадно поглощала ресурсы, и финансирование резко снизилось. Но все же к лету 1942 года ракетчикам удалось выпустить опытные образцы «А-4».
Первый экспериментальный запуск новой большой ракеты состоялся 13 июня 1942 года в присутствии министра вооружений Альберта Шпеера и фельдмаршала Эрхарда Мильха. Зрелище было столь эффектным, что и через двадцать пять лет Шпеер вспоминал о нем с благоговением: «В пусковую секунду, сначала как бы нехотя, а затем с нарастающим рокотом рвущего оковы гиганта, ракета медленно отделилась от основания, на какую-то долю секунды, казалось, замерла на огненном столбе, чтобы затем с протяжным воем скрыться в низких облаках. Лицо Вернера фон Брауна сияло от счастья. Я же был просто потрясен этим техническим чудом – опровержением на моих глазах привычного закона тяготения: без всякой механической тяги вертикально в небо вознеслись тринадцать тонн груза!..»
Однако столь эффектный взлет завершился провалом – двигатель ракеты отработал 36 секунд, после чего она рухнула на землю в 1,3 км от старта. Второй запуск состоялся только через два месяца, ракета поднялась на 11 км, но в полете разрушилась головная часть.
Успех сопутствовал лишь третьей ракете «А-4» – ясным днем 3 октября 1942 года она преодолела расстояние в 190 км. Радости конструкторов не было предела, однако следующие запуски вновь принесли разочарование. Большая ракета еще требовала доводки.
Семнадцатого февраля 1943 года работники Пенемюнде запустили «А-4» вертикально вверх, чтобы узнать ее «потолок». Ракета достигла высоты 192 км, преодолев таким образом условную границу космоса. На корпусе этой ракеты техники нарисовали голую красотку, сидящую на лунном серпе, – в память о фантастическом фильме Фрица Ланга «Женщина на Луне».
Немецкие ракетчики оставались энтузиастами освоения Вселенной, они часто обсуждали возможность создания искусственных спутников Земли и пилотируемых космических кораблей. Вернер фон Браун налаживал контакты с метеорологами и астрономами, чтобы начать научные исследования с помощью ракет. Однако эта деятельность была запрещена на высшем уровне – ракетчиков чуть не обвинили в государственной измене и саботаже. После «профилактического» ареста Вернера фон Брауна сотрудники Пенемюнде занимались исключительно военными аспектами применения ракет…
Старт ракеты «А-4» на полигоне Пенемюнде
Еще весной 1942 года английская агентура в Германии получила информацию, что Пенемюнде является важнейшим военным объектом. Информация требовала проверки, и командование стало посылать разведывательные самолеты в этот район Балтики, однако, чтобы не выдать немцам своих намерений, англичане фотографировали все побережье – от Киля до Ростока. Через некоторое время летчики сообщили, что немцы вполне примирились с частыми полетами над этим районом, а однажды один из разведчиков вернулся с фотоснимком, на котором было изображено нечто похожее на небольшой самолет на наклонной пусковой установке.
Разрушения на улицах Лондона, причиненные ракетами «V-2»
Вечером 17 августа 1943 года немцы узнали о концентрации крупных сил английской бомбардировочной авиации над Балтийским морем, но сделать уже ничего не успели. Ночью Пенемюнде подверглось налету более 300 тяжелых бомбардировщиков, сбросивших огромное количество фугасных и зажигательных бомб. Целями бомбардировки были испытательные стенды, производственные цеха и поселок на острове Узедом. Человеческие потери составили 735 человек. Среди них был и главный «двигателист» Вальтер Тиль.
Однако разрушение ракетного центра уже не могло остановить Адольфа Гитлера, который увидел в «А-4» оружие, способное поставить Англию на колени и вывести ее из войны.
Вернувшись однажды из ставки, рейхсминистр Геббельс опубликовал в «Фёлькишер Беобахтер» следующее зловещее заявление: «Фюрер и я, склонившись над крупномасштабной картой Лондона, отметили квадраты с наиболее стоящими целями. В Лондоне на узком пространстве живет вдвое больше людей, чем в Берлине. Я знаю, что это значит. В Лондоне вот уже три с половиной года не было воздушных тревог. Представьте, какое это будет ужасное пробуждение!..»
Мальчик-жертва «V-2», Антверпен, 1944 год
«Война механизмов» (Robot Blitz) началась ранним утром 13 июня 1944 года. В первой волне атаки на Лондон использовались самолеты-снаряды «V-1», созданные по заказу ВВС.
Когда английские военные научились бороться с ними, в ход пошли ракеты «А-4», названные в целях пропаганды «V-2» (от нем. Vergeltung – возмездие).
Немецкие ракетчики сдаются в плен: слева – Вальтер Дорнбергер, с загипсованной рукой – Вернер фон Браун (© NASA)
Ракетные атаки продолжались с 8 сентября 1944 года по 23 марта 1945 года. За этот период времени по целям в Англии и на континенте было запущено свыше 4000 «V-2». По официальным данным, на территорию Англии упало 1054 баллистические ракеты. Погибло 2754 человека, в основном гражданское население. Ракетчики Пенемюнде так и не сумели добиться точности в наведении ракет, а большое рассеивание (от 10 до 20 км!) свело наносимый ущерб к минимуму. Поставить Англию на колени массированным применением ракетного оружия не удалось.
В конце января 1945 года в связи со стремительным наступлением советских войск руководство ракетного центра Пенемюнде получило приказ эвакуироваться. В первых числах февраля автопоезд, насчитывавший до 3000 автомашин и прицепов, под охраной эсэсовцев двинулся через Германию. Десятки ракетных специалистов, огромное количество технической документации, образцы ракетного оружия и ценное оборудование – всё, что представлялось возможным, было вывезено с «секретного» острова.
Ракетчики эвакуировались в Баварию, в район стыка границ Австрии, Германии и Швейцарии, и провели там несколько тревожных недель. Наконец, когда стало ясно, что все окружающие районы заняты американскими войсками, Магнус фон Браун, младший брат Вернера, был послан отыскать кого-нибудь, кому персонал ракетного центра мог сдаться официально.
Остров Узедом был занят 5 мая 1945 года войсками 2-го Белорусского фронта. На этом история ракетной программы нацистской Германии завершилась. Но ей еще предстояло сыграть немалую роль в становлении мировой космонавтики.
Ракеты Оберта
О Циолковском и его работах появилось множество публикаций, однако подлинное признание к нему пришло только в 1923 году, после того как в советской прессе появились сообщения о ракетных достижениях Германии.
Основоположником немецкого ракетостроения по праву считается Герман Оберт. С юности он занимался проблемами теоретической космонавтики. В десять лет прочитал роман Жюля Верна «С Земли на Луну…» и, проделав с помощью учителя физики простейшие расчеты, понял, что проект космической пушки неосуществим. В четырнадцать лет Оберт пришел к выводу, что космос покорится только ракетам. В пятнадцать лет самостоятельно вывел формулу Циолковского. В восемнадцать лет разработал проект ракеты с жидкостным двигателем. В 1917 году Оберт, будучи на военной службе, сконструировал боевую баллистическую ракету высотой 25 м. Компоненты топлива – этиловый спирт и жидкий кислород – нагнетались в ракетный двигатель с помощью насоса. Для стабилизации полета применялся гироскоп. Таким образом, была намечена принципиальная схема жидкостной ракеты, используемая в конструкторских разработках до сих пор.
Основоположник немецкого ракетостроения Герман Оберт
Расчеты показывали, что спиртовая одноступенчатая ракета улетит дальше любого снаряда, но для космических путешествий непригодна – топливные баки постепенно опорожняются и с какого-то момента становятся бесполезной нагрузкой, не ускоряющей, а замедляющей полет. Оберт нашел выход и летом 1920 года описал проект двухступенчатой ракеты. Первая ступень использовала в качестве топлива пару спирт-кислород, а вторая – водород-кислород.
Позднее Герман Оберт обобщил свои изыскания, и в июне 1923 года вышла его монография «Ракета в межпланетное пространство». Эта книга оказалась первой в мировой литературе, в которой с научной добросовестностью была показана техническая реальность создания больших жидкостных ракет и обсуждались ближайшие цели их практического применения. Привлекали внимание детально проработанные чертежи – ничего похожего в те годы у других пионеров космонавтики просто не было. Благодаря этой книге все увидели, что космонавтика – не только область профессиональных интересов писателей-фантастов, но и вид деятельности, в которой могут проявить свои способности инженеры и промышленники.
Обложка книги Германа Оберта «Пути осуществления космического полета» (1929)
В Советском Союзе книга Оберта тоже вызвала резонанс. 2 октября 1923 года в газете «Известия» появилась рецензия на нее. Всё это возмутило Константина Циолковского, поскольку в рецензии ничего не говорилось о его работах. Чтобы исправить допущенную несправедливость, в 1924 году он выпустил в виде отдельной брошюры второе издание своей статьи 1903 года и разослал ее заинтересованным лицам. Отдадим должное Оберту – он сразу признал приоритет русского ученого, о чем немедленно раструбили советские популяризаторы. В итоге книга Оберта не только послужила толчком для подтверждения приоритета Циолковского, но и способствовала пропаганде ракетно-космической тематики в Советской России.
Следующий труд Германа Оберта под названием «Пути осуществления космического полета» увидел свет в 1929 году. В ней немецкий ученый обобщил и скрупулезно проанализировал свои предыдущие и новые разработки в области ракетостроения. Оберт рассматривал два типа ракет. «Modell В» служила носителем научных приборов для исследования верхних слоев атмосферы, а «Modell E» была предназначена для полета в космическом пространстве. Особый интерес представляет второй тип, поскольку в нем воплотились технические идеи, оказавшие значительное влияние на дальнейшее развитие ракетостроения.
«Modell E» – это ракета с одной большой дюзой и широким основанием, к которому прикреплены четыре опоры-стабилизатора. Она состоит из двух частей: первая разгонная ступень работает на спирте и жидком кислороде, а вторая при том же окислителе использует жидкий водород. В верхней части второй ступени размещена каюта с иллюминаторами, позволяющими вести астрономические наблюдения, – Оберт назвал ее «аквариумом для земных жителей». Высота всей ракеты, рассчитанной на двух пассажиров, оценивалась Обертом как «примерно соответствующая высоте четырехэтажного дома». Общий вес заправленной ракеты перед стартом – 288 т. В ходе космического рейса пассажиры могли на время покидать «аквариум» в специальных костюмах, сходных с водолазными. Торможение в атмосфере при возвращении пассажирской кабины на Землю Оберт предлагал осуществлять посредством парашюта или при помощи специальных несущих поверхностей и хвостовых стабилизаторов, позволяющих планировать и таким образом уменьшающих перегрузку при сбросе
Modell B – «регистрирующая» ракета Германа Оберта для изучения высших слоев атмосферы
Modell E – двухступенчатая космическая ракета Германа Оберта на рекламном плакате фильма «Женщина на Луне»
Продуманные и технически детализированные работы Германа Оберта произвели фурор. В республиканской Германии и дружественной Австрии за пять лет после издания «Ракеты в межпланетное пространство» вышло более восьмидесяти книг по ракетно-космической технике. Возник своего рода ракетный бум.
11 июня 1927 года, на пике бума, в немецком городке Бреслау (ныне – польский город Вроцлав) собрались несколько человек, увлекавшихся идеей космических полетов, и учредили Общество межпланетных сообщений. Почти сразу члены Общества занялись согласованным проектированием небольших ракет.
В мае 1929 года популярный режиссер Фриц Ланг, наслышанный об Оберте, пригласил его стать научным консультантом фильма «Женщина на Луне». Когда Оберт приехал в Берлин, возникла еще одна идея – в качестве рекламного трюка запустить перед премьерой настоящую ракету. Ланг ее одобрил, и из бюджета фильма было выделено 10 тыс. рейхсмарок. Назначили дату старта – 19 октября 1929 года.
Рекламный отдел киностудии тут же распространил эту информацию. О ракете Оберта начала усиленно писать пресса. Хуже обстояло дело с самой ракетой. Ведь одно дело – выдвинуть идею и даже обосновать, и совсем другое – воплотить ее в металле.
Принцип действия жидкостного ракетного двигателя кажется простым. Из одной емкости в камеру сгорания поступает горючее (жидкий водород, бензин, керосин, спирт), из другой – окислитель (жидкий кислород), обеспечивающий горение. Смесь в камере поджигается, продукты сгорания вылетают через сопло. Но реализовать этот принцип – сложнейшая задача. Камера сгорания работает в условиях высоких температур, давлений и скоростей.
Kegelduse – первый жидкостный ракетный двигатель Германа Оберта
Подобная среда не встречается ни в природе, ни в промышленных установках, поэтому к моменту появления идеи жидкостных ракет наука не изучала эти сложные процессы. Однако, чтобы изучить их, нужно иметь хотя бы один работающий двигатель. А его не было. Замкнутый круг.
Проведя предварительные расчеты, Оберт выбрал в качестве горючего бензин. В то время считалось, что смешение жидкого кислорода с бензином тут же приведет к взрыву. Желая переломить такую точку зрения и добиться устойчивого горения, Оберт начал опыты не с конкретным прототипом двигателя, а в «академической» постановке. Он провел серию экспериментов, изучая поведение тончайшей струйки бензина, направленной в сосуд с жидким кислородом. И однажды взрыв все-таки произошел – ударной волной ученого швырнуло через всю лабораторию. У Оберта лопнула барабанная перепонка и был поврежден левый глаз. Для полного излечения врачи посоветовали ему уйти в отпуск, но упорный ученый продолжил эксперименты.
В итоге Герман Оберт создал уникальную коническую камеру сгорания, названную Kegelduse. Несмотря на опасения, камера показала стабильную работу. По сути, это был первый в Европе действующий ракетный двигатель на жидком топливе.
Возникали проблемы и другого рода. Требовалось проверить аэродинамические характеристики ракеты. Обычно это делается путем продувки в аэродинамической трубе, но такой эксперимент был очень дорогим и отнял бы много времени. Оберт решил, что качественное представление может дать опыт, сводящийся к наблюдению характера падения модели с большой высоты. Была найдена соответствующая фабричная труба и с нее сброшена деревянная модель ракеты – ее даже удалось сфотографировать в этот момент. «Рекламщики» продемонстрировали смекалку: перевернули фотографию и, сделав таким образом падающую ракету взлетающей, сообщили о «первом экспериментальном старте ракеты Оберта».
Построить полноценную ракету к премьере «Женщины на Луне» Оберт так и не успел. Он допустил перерасход средств и был вынужден на несколько месяцев покинуть Германию.
Герман Оберт и члены немецкого Общества межпланетных сообщений (молодой человек справа – Вернер фон Браун)
В конце концов Общество межпланетных сообщений выкупило у киностудии незаконченную ракету, двигатель Kegelduse и пусковую установку. В начале 1930 года состоялась конференция, на которой обсуждались дальнейшие планы. В итоге было решено строить упрощенную ракету, которая получила название Mirak. В июле двигатель Kegelduse успешно испытали на стенде. Теперь предстояло запустить саму ракету.
27 сентября 1930 года Общество приобрело небольшой участок земли, расположенный в районе Рейникендорфа (пригород Берлина). Там возник испытательный полигон, вошедший в историю как Raketenflugplatz – Ракетодром. До конца 1933 года на ракетодроме было осуществлено 87 стартов ракет Mirak и 270 запусков двигателей на стенде.
Последним крупным предприятием немецкого Общества межпланетных сообщений стала пилотируемая ракета Pilotrakete. По проекту она должна была иметь огромные для того времени размеры (высота – почти 8 м) и мощный ракетный двигатель с «носовой» тягой, работающий на смеси бензин-кислород. В одном отсеке планировалось разместить кабину с пассажиром и топливные баки, в другом – двигатели и парашют. Создатели ракеты надеялись, что она достигнет высоты 9 км.
«Pilotrakete» – пилотируемая ракета немецкого Общества межпланетных сообщений
В реализации проекта проявила заинтересованность администрация Магдебурга, выделив на него 40 тыс. рейхсмарок. Нашелся даже смельчак, готовый отправиться в ракетный полет, – некто Курт Гейниш.
На начальном этапе члены Общества собирались построить прототип – ракету той же схемы, что и Pilotrakete, но меньших размеров. Работа началась в рождественские праздники 1932 года, а первый старт был запланирован на июнь 1933 года. Поблизости от Магдебурга члены Общества соорудили большую пусковую направляющую. 29 июня, после двух неудачных попыток запуска, ракета все же стартовала. При этом один из роликов сошел с направляющего рельса, из-за чего ракета взлетела почти горизонтально и упала плашмя на землю в 300 м. Максимальная высота полета составила около 30 м. На этом проект был закрыт.
В роковом 1933 году к власти в Германии пришли нацисты. Уже зимой количество членов Общества межпланетных сообщений сократилось до трехсот человек, а многие из них лишились средств к существованию. Общество пыталось найти поддержку у военных, однако показательный запуск ракеты Mirak на полигоне Куммерсдорф южнее Берлина не произвел должного впечатления на боевых офицеров – ракета упала всего лишь на расстоянии 2 км от старта.