Сегодня 55 лет громкому скандалу: 15 июня 1970 года с целью эмигрировать из СССР в Израиль группа евреев была арестована и приговорена к длительным срокам тюремного заключения. Эти события считаются важной вехой в движении советских отказников в борьбе за право на эмиграцию.

Вот как 10 лет назад об этом поведал Пятый канал:

«Гражданка Израиля Сильва Залмансон проводит экскурсию для своих родственников по следственному изолятору. Глупая затея угнать самолёт обернулась для неё несколькими годами колонии строго режима. Ошибка молодости испортила жизнь ещё 15 таким же соучастникам дерзкого преступления. Правда, знают об этом лишь некоторые историки и сотрудники архива КГБ.

16 июня 1970 года, в понедельник, в газете «Ленинградская Правда», которая являлась, официальным рупором партийных органов Северной столицы появилась короткая заметка на последней странице. В тексте всего из нескольких строк говорилось, что в аэропорту «Смольное» задержана группа преступников, пытавшихся захватить рейсовый самолёт. С этой заметки начался отсчёт времени в расследовании удивительной и драматичной истории, которая получила название «Ленинградское самолётное дело»

Всего их было 16, в основном студенты. Они затеяли побег в Израиль на самолёте. Эмигрантов тогда выпускали со скрипом, но всё же выпускали. Однако, участники сионистского кружка захотели привлечь внимание международной общественности к еврейскому вопросу в СССР. Для этого разработали план.

Сильва Залмансон, фигурант Ленинградского самолётного дела:

«Выкупить как можно больше, почти все билеты на рейс Ленинград-Мурманск и под видом свадьбы отправиться в свадебное путешествие всем участникам».

Идея подкупала простотой: чтобы угнать рейсовый самолёт на 25 посадочных мест, достаточно прикинуться группой родственников. Если спросят, летим отмечать семейный праздник.

По замыслу беглецов легкомоторный АН-2 с 12 евреями на борту должен был взлететь с аэродрома под Ленинградом, сделать посадку в Приозерске, забрать ещё четверых участников заговора, затем выбросить связанных пилотов за борт. Уже после этого профессиональный лётчик из их группы взял бы управление самолётом на себя. Если бы всё пошло по плану, беглецов встретили бы за рубежом - в Швеции. Ещё одна группа антисоветчиков готова была их принять в Финляндии. Это на случай нехватки топлива. Рассчитали всё до мелочей. От точки взлёта до границы добрались бы меньше чем за час. За это время советская военная авиация вряд ли бы успела устроить погоню.

Эдуард Кузнецов, фигурант Ленинградского самолётного дела:

«Мы всегда помнили, что у нас был выбор: или сдаться или продолжить сопротивление. Если по глупости или со страха, мы бы сами сдались КГБ, разве мы бы стали героями?».

Но героями заговорщики не стали. Их замыслу помешала контрразведка. Сотрудники КГБ тоже считали не плохо. Когда Ленинградское сионистское подполье стало искать выходы на представителей спецслужб Израиля – началась оперативная игра. Беглецам даже позволили довести свой план до конца. Почти что

АН-2 пожалуй, один из самых известных, лёгких самолётов в советском союзе, ещё его называли кукурузник. Чтобы вот такая машина не пересекла вместе с беглецами государственную границу, в КГБ разработали оперативную комбинацию. Подготовили ещё один, такой же самолёт. Поставили его в нескольких метрах от основного. По громкой связи объявили посадку сразу на оба. Параллельно вместе с беглецами на взлётную полосу вышли чекисты, переодетые пассажирами. Ещё одна группа контрразведчиков в этот момент находилась в самом самолёте. Взлететь у так и несостоявшихся угонщиков шансов не было.

Когда захват самолёта провалился, вспоминает ещё один участник побега Иосеф Менделевич, каждый думал о своём. Кого-то волновала судьба родственников, кто-то переживал за оставшихся в Ленинграде друзей, но для некоторых важнее оказалось другое.

Идейная стойкость группы, как выяснилось позже, не выдержала критики. На допросах угонщики плакали, просились домой и перекладывали вину друг на друга. Старший следователь по особо важным делам Ким Голубков, который вёл это дело, рассказывает, большинство беглецов то и дело пытались врать и заискивать. Но был среди них и один самый опытный.

Именно дневник Льва Калинблита, в котором были детально отражены стенограммы встреч кружка сионистов и их идеи по угону самолёта, лёг в основу обвинения. Правда, текст был зашифрован хитрым кодом. Но чекистам потребовалось всего несколько дней, чтобы разгадать тайну записей.

В итоге участники несостоявшегося побега получили от 4 до 15 лет строго режима. После освобождения все они покинули страну. Удивительно, но Израиль предоставил им гражданство не сразу – от побывавших в тюрьме советских евреев потребовали подтвердить их национальную принадлежность. Такова процедура. Если бы можно было всё вернуть обратно – говорит, сейчас уже пожилая Сильва Залмансон, она бы крепко подумала, прежде чем соглашаться на тот бесперспективный полёт за еврейским счастьем».

Пугачёва с дочерью Кристиной планировала сбежать на Запад в 1983.

Андрей Макаревич* : Существует ли еврейский рок?

Еврейские евреи ничего не дали миру... пока. (видео)

* 2 сентября 2022 года Минюст РФ внёс Макаревича в реестр физических лиц — «иностранных агентов».

Содержание
Чем запомнились 1962, 1963 гг. Работа во ВНИИ Государственной Патентной Экспертизы (ВНИИГПЭ). Жизнь на квартире семьи жены. Начало работа в ВИМе. Начало работы у Дубровского. Бежал из дома. Заключение.

Чем запомнились 1962, 1963 гг.
К этому времени СССР бесспорно добился успехов на мировом уровне в образовании и культуре. Примерно в это время нас стали считать "самой читающей нацией в мире". Книги и журналы издавали большими тиражами, а цены были как сейчас пишут смешными.

Но в эти годы начали проявляться результаты одной из самых вредоносных идей Хрущева, озвученной им ещё в 1952 году и пресечённой Сталиным. В 1960 году в СССР по инициативе Хрущёва были распущены все артели промысловой кооперации, которые были созданы по личной инициативе людей и были фактически мелкими и средними фирмами, работающими во всех отраслях народного хозяйства. Даже Ленинградское оптико-механическое объединение (ЛОМО) было сначала артелью. Это привело к устранению состязательности между ними и госпредприятиями (конкуренции по- современному), пресечению личной и частной инициативы и ухудшению обеспечения людей продуктами питания и промтоварами.  В результате 1 июня в Новочеркасске рабочими завода НЭВЗ была начата забастовка, переросшая с участием горожан в беспорядки. Вначале генерал-лейтенант М. Шапошников –  зам. командующего Северо-Кавказского военного округа (СКВО ) – отказался выполнять приказ командующего СКВО И.Плиева и не двинул против демонстрантов танки, приказал мотострелкам разрядить автоматы и сдать боеприпасы. Его отстранили.

Как потом началась стрельба точно не известно, но 24 чел. погибло, 70 были ранены. В результате беспорядки были подавлены силой.  Я перед этими событиями был командирован в Ростовскую область и в вагоне поезда слышал примерно такой разговор: «Вот вы казачки всё терпите. Жить становится всё хуже, а вы ничего не делаете». Полностью ответа я не расслышал. Говорили, что у них возможности нет ... что-то делать. На что обвинитель громко и решительно заявил: «Смелости у вас нет, вот чего!» После этого группа мужчин перешла в другой вагон. Так что забастовка, возможно, была не совсем и стихийная.

Всех обеспокоил Карибский Кризис. Тогда в ответ на размещение США ракет в Турции СССР разместил ракеты с атомными зарядами на Кубе. В конце октября всё же договорились, что СССР выводит ракеты из Кубы, а США из Турции и не нападают на Кубу. Вероятно, за это и начало выпуска денег государством взамен Федерального резервного фонда (частной организации) Д. Кеннеди был убит. А задумано было хорошо: соревнование (не война) двух систем. Рузвельту ведь тоже не дали сделать этого сразу после ВОВ.
Значимым событием 1963 года стал полёт первой женщины (Валентины Терешковой) в Космос (16 июня).

1963 год также запомнился заверениями Хрущева о скором построении коммунизма и возможности быстро догнать и перегнать США (в ракетостроении перегнали), но и ухудшением (из-за ликвидации артелей) снабжения населения продуктами питания и промтоварами, особенно на периферии. Этому также способствовала засуха в южных районах, что привело к уменьшению заготовки зерна. Появились очереди за хлебом, в дефиците оказалась и мука. Её продавали не более 2 кг одному покупателю. Конечно, в Москве и Подмосковье мы это почти не замечали. Поэтому впервые начали закупать зерно за границей. Например, в США закупили 12 млн т. В первый год мы расплатились частью золотого запаса, но его совсем растратить нельзя. А за зерно надо было платить валютой. Поэтому СССР начал продавать нефть, а цены на неё тогда были низкие.

В июле 1963 года в Москве начались переговоры между ЦК КПСС и ЦК компартии Китая по урегулированию в основном идеологических противоречий. Но так как в компартии Китая придерживались Сталинских установок, а Хрущёв их отвергал, то переговоры прошли безрезультатно. И мы лишились Китая как союзника.

Работа во ВНИИ Государственной Патентной Экспертизы (ВНИИГПЭ)
В самом начале января 1962 года (за 3 месяца до окончания аспирантуры) я взял отпуск на 6 месяцев (без выплаты стипендии), чтобы отсрочить отчисление из неё, так как хотя и закончил опыты, нужно было время, чтобы обобщить и проанализировать полученные данные. Но надо было на что-то жить. Поэтому я и Буряков поступили на работу старшими экспертами во ВНИИГПЭ, который занимался рассмотрением заявок на изобретения и принятием решений о выдаче авторских свидетельств (теперь патентов) или отказе в этом.  Я проработал там до июля месяца. Так что я сначала стал экспертом, а уже потом изобретателем.

Жизнь на квартире семьи жены
После  окончания аспирантуры в конце октября 1962 г. Я переехал в квартиру к жене и получил постоянную прописку в Москве. Вначале отношение ко мне со стороны тёщи было терпимое, но постепенно оно ухудшалось по причине желания тёши командовать и подавлять.  Положение в семье она другим характеризовала так (не скрывая от меня):  «Вот, он хотя и кандидат, а знаете как я его жучу!» Хотя я ещё не был кандидатом наук. А жучению я активно противился. В результате этого приступы рожи учащались. А начинались они с резкого повышения температуры до 39 с лишком градусов, икра ноги краснела и опухала. Был случай, что приступ начался на работе. Доехал я от ст. Чухлинка на электричке до Казанского вокзала (это минут 15), чувствую, что сил больше нет. Зашёл в медпункт. Он располагался в переходе, идущем  от кассового зала пригородных поездов к входу на эскалатор новой станции метро Комсомольская. Сейчас там пункт питания. Народ стал более здоровым (хотя все болезни помолодели) и, вероятно, более голодным. Захожу в медпункт, там молоденькая медсестра меня спрашивает: «Что случилось?» Я ей говорю о своём состоянии. А при повышении температуры вид у меня не изменяется; я выгляжу как здоровый человек. Она с таким видом, что обязана это делать, подаёт мне градусник. После измерения температуры она берёт градусник, смотрит на него, меняется в лице: «Ой, 39,2!» Бежит к телефону и срочно вызывает скорую помощь. Хочет взять меня под руку: «Идёмте в переход». Вышли мы в переход, а по эскалатору вниз уже бегут два здоровенных санитара с носилками. Подбегают к нам, предлагают лечь на носилки. Я говорю, что постараюсь сам дойти. Они меня поддерживают на эскалаторе, грузят в машину (сам сесть я уже не мог) и отвозят сразу в больницу около парка Сокольники.

В больнице  я задержался, так как по предложению врача принял  курс радоновых ванн для закрепления результатов лечения. Поэтому жене одной пришлось готовить вещи сына для отправки его на дачу детсада ВИМа – на каждую вещь надо было нашить метку с фамилией.

Это заняло у неё много времени, вызвало недовольство жены и обострение отношений в семье.

Начало работы в ВИМе
После окончания аспирантуры в конце октября 1962 г. меня оставили на работе в ВИМе, направив в лабораторию систем автоматического управления и регулирования, которая занималась разработкой указанных систем  применительно к  с.-х. технике. В это время изобретатель Логинов предложил устройство для автоматического вождения пахотного агрегата. Но у него было два недостатка: постепенное увеличение кривизны борозды и невозможность автоматизировать движение агрегата  при поворотах в конце каждого прохода по полю. Для устранения первого недостатка я предложил использовать метод основателя теории устойчивости движения – А. М. Ляпунова. Но в лаборатории посчитали этот путь сложным, так как надо было составить уравнение борозды в начальный период искривления и брать одну и более производных. Поэтому такую работу мне не поручили. Фактически в лаборатории я пользы не принёс.  И в апреле 1963 года меня перевели в лабораторию технологии с.-х. материалов, которой руководил А.А. Дубровский.

Начало работы у Дубровского
Лаборатория должна была вести разработку рыхления почвы, обмолота зерновых культур и др. методами, которым почва и другие с.-х. материалы оказывает наименьшее сопротивление. А. А. Дубровский занимался использованием вибраций при обработке почвы, но их применение оказалось выгодным только для больших орудий: плантажных плугов, каналокопателей и т.п. У него было много оригинальных идей, но работу организовать по теме лаборатории он не смог да и не старался. К тому же быстрые результаты в этом направлении получить трудно, и они во многих случаях не получены до сих пор. Например, при работе плуга его корпуса сжимают почву перед собой примерно на длине один метр. На обмолот зерновых культур энергии тратится раз в 8-10 больше, чем на оптимальный метод разрушения колоса и т. д. Дубровский больше времени проводил вне лаборатории, оставляя меня вместо себя. Но коллективу он это не объявлял, поэтому я не мог ничего делать на уровне лаборатории. Я начал работу по изучению разрушения почвы возбуждением в ней ударных волн, но эффекта от этого не достиг. Зато этим методом удалось осуществить обмолот кукурузы ударными воздействиями по торцам початка без воздействия на зёрна и без их повреждения, что особенно важно для сахарной кукурузы. На этот способ обмолота мной и другими было получено авторское свидетельство (сейчас дают патенты) и проведена его экспериментальная проверка.

Бежал из дома
Весной 1963 года нам дали новую квартиру в «хрущёвке».  В это время мои отношения с тёщей и поэтому с женой всё время ухудшались. Меня по-прежнему считали нахлебником, хотя я получал зарплату и отдавал её жене полностью. Один пример. Жена (вероятно с подачи тёщи) предложила давать мне на обед на работе не 1 рубль, а 60 копеек: «Когда ты жил в общежитии при обучении в аспирантуре, то тратил на себя из зарплаты 30 руб. в месяц, а сейчас ты завтракаешь и ужинаешь дома, а тратишь на себя столько же». Ну я, естественно, отказался. Но всё ухудшающиеся отношения в семье наряду с хронической усталостью (более 3-х лет без выходных и отпусков) привели к тому, что рецидивы рожистого воспаления ноги стали повторяться всё чаще: раз в квартал, потом раз в месяц (9 раз за 2 этих года). Осенью 1963 года меня рецидив рожи прихватил опять на работе. Я еле добрался до поликлиники; она располагалась рядом с домом в новых Черёмушках. Врач, явно выраженная брюнетка с Кавказа, на мою настоятельную просьбу отправить меня в больницу резко ответила:
– Нечего по инфекционным отделениям таскаться, дома вылечим.
– Но при высокой температуре и с такой ногой ходить на уколы я не смогу.
– Вам уколы на дому сестра из поликлиники будет приходить и делать.
– Но я сейчас до дома не дойду.
Врач звонит по телефону и вызывает скорую поликлиники: «Отвези больного домой и помоги ему до квартиры дойти».
Вкололи мне 500 единиц пенициллина (как всегда) и отвезли домой. Положили меня отдельно в спальне. Со мной никто не общался и ко мне никто не приходил, кроме почти трёхлетней дочки.  Тёща все дни моей болезни упражнялась в характеристике меня и моего состояния в самых нелестных выражениях: «На таких воду возить надо. На таких в деревне пашут! ... и т.д., и т.п.» Я как только немного поправился встал утром пораньше и начал собираться на работу. На кухню вышла и жена. Перед моим уходом она сказала, что, наверное, жить надо всё-таки отдельно.
Я уехал на работу, а вечером не могу себя заставить сесть в электричку; ноги  не идут домой. Позвонил домой жене, сказал, что не прийду домой. В ответ ничего определённого. Куда деваться  на ночь глядя? Пошёл я к родственникам моего научного руководителя, которые жили в своём доме недалеко от ВИМа, где я работал, и сдавали койки жильцам. Я переночевал у них и снял койку на месяц.Так, получилось, что я сбежал из семьи.

Написание диссертации
Осенью 1963 г. мой научный руководитель поинтересовался, как идут дела с оформлением диссертации. Я ответил, что ещё не начинал её писать. На что он жёстко сказал мне, что диссертацию надо уже заканчивать писать.  И дал срок до конца января. На моё возражение, что это невыполнимо он сказал: «Поставь цель: в день писать одну страницу. Это не так много. Вот за 120 дней и напишешь диссертацию». Я последовал его примеру. Купил переносную газовую плитку на одну конфорку с микробаллончиками, которые было чуть больше молочных полуторалитровых  бутылок.  Утром на завтрак варил кашу (в основном манную), шёл на работу через парк, переходил ж/д линию Казанской жел. дороги за станцией Чухлинка. Территория ВИМа от неё не была тогда отгорожена. Обедал в столовой НИИ бетонных изделий, который, как говорили, из-за неблагозвучной аббревиатуры несколько раз переименовывали. После работы доезжал до ст. Перово, ужинал в столовой гортранса и до сна писал диссертацию. У меня было такое подавленное состояние, что я начал понимать психологию самоубийц. Всё вокруг и жизнь теряет смысл, поэтому и потерять её не жалко. Перехожу жел. дор. пути, приближается электричка, сигналит, а я не спешу: задавит, ну и пусть. Один раз даже задела меня за пятку, но ногу не повредила
Под новый год наложилась ещё одна срочная работа. Мы – трое товарищей – заключили договор на издание 3-х брошюр обзора патентных материалов. За три дня до нового года звонят из ВНИИГПЭ и сообщают, что рукописи надо сдать самое позднее 31 декабря. Начали мы в авральном темпе работать.  В лабораториях вечерами празднуют, а мы до ночи сидим и пишем, потом уходим на квартиру к одному из соавторов (Реутову) и работаем до утра, оттуда – на работу. И так трое суток без сна. Рукописи мы сдали 31-го к вечеру, а на обратном пути я прямо в автобусе отрубился – уснул.
Так закончился 1963-й год. Отношения с женой не улучшились, с детьми я почти не общался. Конечно, я сейчас понимаю, что многое надо и можно было сделать не так и лучше. Но хорошая мысля в большинстве случаев приходит опосля. К сожалению.
А потом всё пошло ещё хуже, но об этом в следующем посте.

- Хорошо

Играем дальше. Залетает мойщица, Вера О с напарницей.

- Бригадир! Мы всё помыли! Чего нам тут сидеть 4 часа, можно мы домой пойдём?

- Вера, звонил начальник депо, предупредил, что должен приехать директор, все должны быть на своих местах

- Ну пожалуйста, ну вдруг он не приедет, ну отпусти, а?

- Нет.

Убежали, громко возмущаясь. Игра продолжается, мне фишка попёрла, настроение тоже поднялось. Где-то через полчаса звонок. Начальник депо.

- IgorBratsk, а где твои мойщицы?

- У себя, в женской раздевалке....

- Точно?

- Ну да, полчаса назад Веру вот видел, разговаривал с ней...

- А почему я их обоих только что в магазине встретил в очереди на кассу?

- Э-э-э-э.... В каком магазине?

- Продуктовом! Какого хера ты их отпустил?? Я ж просил, чтоб все на месте были, ща директор приедет!!!

- Я не отпускал...

- Короче, пиши объяснительную. И ты и они.

Звоню мойщицам, вежливо прошу вернуться на работу. Они в ответ причитают, что им далеко, они не успеют и т.д и т.п. Я потихоньку "закипаю" и с трудом сдерживаюсь, чтоб не обложить их матом.

В итоге объяснительную писать я не стал, а написал сразу докладную. Более того, на распределении КТУ в конце месяца обоим поставил 0,9 (обычно 1,3 ставили).

И всё. С этого дня я стал Иуда, христопродавец, кровопийца и мироед, наживающий капитал на чужом непосильном труде. С моей стороны, правда тоже началась трудотерапия. В этом меня, кстати, поддержала вся остальная бригада. Кончились для мойщиц чаепития каждые полчаса, кончились лясы на лавочке с подружками с электроцеха. Вместо этого мойка плафонов, мойка стен цеха с уксусом, мойка машин на ТО-1 со стиральным порошком и забеги с вениками и тряпками в 5 утра перед выпуском.

Остыли они где-то через месяц. Выдохлись. Мастер вернулся с отпуска, у меня с плеч упало это ярмо, стало легче дышать.

Бригадники потом часто подначивали "Помнишь, как ты кровь мойщицам пил?"

А, да. Директор в тот день так и не приехал.