К этому моменту на территории современной Карелии и Архангельской области уже существовали древние культуры саамов и финно-угорских племён. Славяне, двигаясь вдоль рек, искали новые земли для охоты, рыболовства и земледелия. Постепенно они начали взаимодействовать с местными народами, заимствуя у них опыт выживания в условиях Севера (т.к. сами славяне, сюрприз, не являются северными жителями изначально).

Главными причинами, побуждавшими славян переселяться на север, были следующие (бабки, бабки, с*ка, бабки!):

1. Бег на свободу: На юге Руси население росло, и нехватка плодородных земель вынуждала искать новые территории для расселения. Желательно вдали от княжеского взора. И от налогов.

2. Поиск ресурсов: Северные регионы были богаты рыбой, пушным зверем и лесом, что привлекало славянских охотников и рыбаков.

3. Торговля: Белое море являлось важным транспортным узлом, через который шли торговые пути между Европой и Востоком. Это открывало возможности для торговли мехами, солью и другими товарами.

Рыбные и зверобойные промыслы на Белом море, а затем и на Баренцовом, привлекали к себе не только рядовых крестьян, но и купцов из ближайшего «мегаполиса» – Новгорода. Новгородские купцы и промысловики активно осваивали этот регион. В XII–XIII веках здесь уже возникли первые городки и поселения, такие как Холмогоры, которые стали центрами торговли и ремёсел.

Славяне активно взаимодействовали с местными племенами. Они перенимали у них технологии строительства лодок, обработки рыбы и ведения хозяйства в условиях холодного климата. В свою очередь, местное население знакомилось с новыми методами земледелия и ремеслами, принесёнными славянами.

Отсюда, с севера, из Поморья, в русский язык перешли чисто финно-угорские названия рыб: килька, корюшка, кумжа, ряпушка, салака, сиг, хариус, камбала, мойва, навага, пикша и прочие. Это всё следы продвижения славянских колонистов на север и северо-восток. Кстати, русское слово «лох» помимо дерева и криптоинвестора обозначает ещё и ряд рыб семейства лососевых — собственно «лосось» (*lok’s), а также «форель», «таймень» и «самец сёмги».

Письменных сведений о начале заселения восточными славянами северных берегов сохранилось мало. Одна из самых известных записей тех времён имеется, например, у арабского писателя Абу-бандита Хамеда, который в первой половине X века сообщал «о юграх, обитающих на севере Урала – будто они покупают от славян по дорогой цене железные клинки...». Сам араб мог услышать это от среднеазиатских торговцев, у которых были контакты на севере (привет, «камское серебро»).

Софийская первая летопись сообщает, что уже в 1032 году новгородец Улеб ходил к «Железным Воротам» - вероятно, к проливу между о. Вайгач и большой землёй. А если это так, то значит, что восточные славяне, в лице новгородцев, проникли в Карское море ещё в XI веке. Сюда же можно отнести известия о гибели где-то на Северном Урале новгородского князя Глеба Святославовича (нет, я не забыла про цикл о формировании России, просто чутка выгорела). Также в летописи говорится, что около 1092 года новгородцы по приказу Гюряты Роговича ходили за данью на Печёру и Югру (Ненецкий АО и север Западной Сибири).

Реки и озёра в те времена (особенно в условиях Русского Севера) были в сущности единственными путями сообщения – летом по воде, а зимой - на санях и лыжах. Причём водоразделы между речными бассейнами Балтийского и Белого морей славянам проще было пройти весной, по «большой воде», когда талые весенние воды заливают огромные пространства.

Позднее все подвластные Новгороду северные земли (Онежскую, Двинскую, Мезенскую и Печорскую) на Руси стали называть «Заволочьем» (т.е. за волоком). Из Заволочья новгородские промышленники и торговцы, а в более поздние века и купцы Московского государства вывозили меха (соболей, куниц, бобров, горностаев, белок), рыбу и рыбий жир, моржовое и тюленье сало, моржовые клыки («рыбий зуб»), кожи морских животных, продукты китового промысла.

Активное освоение северных территорий новгородцами началось с создания временных стоянок (становищ). Новгородские бояре и купцы направляли на север вооружённые отряды смердов (должников) для добычи пушнины и морского зверя. Эти отряды, сочетавшие промысловую и военную функции, обосновывались по берегам рек, впадающих в Белое и Баренцево моря. Первые такие поселения возникли в устьях Онеги, Северной Двины, в Нёноксе и Уне, а позже распространились на реку Варзугу, район мыса Святой Нос и Печору.

Ещё в уставной грамоте новгородского князя Святослава Ольговича (1137) перечисляются заонежские погосты, включая Иван-погост, позднее вошедший в состав Холмогор под именем Ивановского посада. В том же документе упомянуты и другие поселения по Северной Двине: погосты и сёла Кергела, Ракунь, Усть-Емец (в устье Емцы), Усть-Вага (при впадении Ваги в Двину), Тайма, а также Ведь и Пуйте на реке Ваге. Восточнее располагались Пинега, Помоздин и погост на Вычегде близ реки Ижмы.

Меридианная (юг–север) торговля была прервана в XIII веке из-за монгольских нашествий сначала в Среднюю Азию, а затем и на Русь. Однако, окончательно контакты между восточными славянами и жителями севера не пропали, т.к. Новгород избежал монгольского нашествия.

В норвежских источниках упоминается, что в 1316 году новгородские вольные отряды совершили нападение на норвежскую провинцию Холугаланд (Галогаланд). Как сообщает норвежский хронист, эти морские рейды «нанесли значительный ущерб и другим территориям». Аналогичный разбойный поход был осуществлён в 1323 году вдоль западного побережья Норвегии, что вынудило норвежцев усилить оборону крепости Вардехуз.

Можно считать весьма вероятным, что уже в XII веке новгородские укреплённые поселения, зимовья и торговые пункты располагались вдоль всех ключевых маршрутов северного региона. Летописные источники середины XIV века содержат упоминания таких населённых пунктов, как Орлец, Матигоры, Холмогоры в устье Северной Двины, Шенкурск на реке Ваге, Каргополь на Онеге, а также Ненокса, Уна и другие, включая несколько монастырей.

Таким образом, выход восточных славян на север и колонизация этих земель Новгородом имела огромное значение для экономического развития побережья Белого и Баренцева морей, а также способствовала становлению судостроения и мореплавания в этом регионе.

Подписывайтесь на тг и дзен, там ещё больше материалов!

А потом эта шляпа вместе с хозяином пошла через Белое море (!) на каяке (!), там попала в шторм (!), несколько раз они вместе переворачивались (!) и во время последнего такого "внезапного купания" в морской воде, уже недалеко от берега, шляпа всё-таки сорвалась с головы, утонула (!) и пролежала на морском дне чуть менее часа, пока её оттуда с глубины люди вытаскивали, ныряя... Представили объём испытаний, выпавших на долю головного убора?

В итоге шляпа Артура Моргана помялась и металлические люверсы заржавели от соленой воды - пришлось менять. И всё! Я взяла эту шляпу на реставрацию, оттуда и знаю. Она к своему хозяину вернулась как новая (он об этом отзыв подробный написал у меня в паблике). Когда я эту его историю впервые прочла - долго поверить не могла, что такое в принципе возможно, не то что без непоправимых последствий для головного убора. Оказывается - возможно. Оказывается вот такие запасы выносливости у шляпы из кожи, сшитой Песчаной Лисицей =^_^=

Путешествуем на деревянной парусной яхте по имени Кондор по Белому и Баренцеву морям.
Этот пост - описание одного из этапов нашей навигации 2024 года, а именно - плавания вдоль Кольского полуострова с заходом в реки Варзуга, Глубокая и Поной.

Эта история началась задолго до того, как Кондор впервые увидел Терский берег.

Четыреста лет простояло село Поной на берегах одноименной реки, пока не было ликвидировано в 1977 году. Население принудительно переселили в Гремиху. Но в сердцах людей это место осталось живо.

Лидия и Ольга, две сестры, родились и росли в поморском селе Поной, колхозе - миллионере, жемчужине Кольского полуострова. После переселения по-разному складывалась их жизнь, но родные края тянули обратно. И Лидия возвращалась сюда сначала сама, потом с мужем, Сергеем, а потом и с сыном Василием.

Так случилось, что Ольга познакомилась с Виктором, тогда еще совсем молодым штурманом последнего кольского пассажирского теплохода Клавдия Еланская. Сам будучи коренным архангелогородцем и потомственным моряком, Виктор с борта теплохода 10 лет смотрел на Кольский берег, и его всегда тянуло в эти места. А между вахтами на Еланской он ходил в море на яхте.
Ольга и свела вместе Лидию, Сергея, Василия и Виктора.

Шли годы. Сначала пешком, а потом и на первой своей яхте Виктор с Василием и другом Егором начали путешествовать вдоль Кольского, добираясь на своей Неве-2 аж до Баренцева моря.

Оставив за плечами штурманскую работу на Еланской и ледоколе Тобой (рейсы на Варандей) Виктор становится командором Архангельского речного яхт-клуба. К этому времени и лодочка у него поменялась, вместо Невы-2 яхта индивидуального проекта, перестроенная местным умельцем и названная Сириус.

В те дни, когда Кондор проходил впервые мимо устья Поноя и увидел Мурман - Виктор гонялся на Кубке Кандалакшского залива. Поскольку за развитием событий на Кубке мы по мере сил следили, то и комментарий Виктора о том, что после гонок он планирует идти в Поной не остался мною незамеченным.

К этому моменту мы уже вернулись в Чупу, была стабильная связь и я написал незнакомому тогда яхтсмену из Архангельска, попросив рассказать подробнее о их походе. Слово за слово, мы созвонились и не заметили как пролетел час разговора. Началась зима - редкий обмен соображениями, информацией, планами на будущую навигацию.

И вдруг сообщение "после ККЗ 2024 мы пойдем Терским берегом до Поноя, планируем посмотреть по пути Варзугу и Пулонгу, постоять в Глубокой. Хотите с нами?"

Белое море - своенравное, строить здесь планы на полгода вперед - пустое дело. Поэтому уговорились о том, что идти мы хотим и если все сложится - присоединимся. Назначили встречу на ККЗ 2024.

До этого предстояло подготовить лодку к навигации, заменить дизель, пройти очередное техническое освидетельствование в ГИМС, расшевелить экипаж и еще множество дел. Буквально за неделю до спуска пришлось даже менять кусок бортовой доски.

Наконец все заботы по подготовке были позади и 1 июня Кондор вышел из СПб.

Путь на Белое море к четвертой навигации подряд стал уже привычным и распланированным по дням. Неспешно прошли реки и озера, в спокойном режиме одолели ББК. Выйдя в Белое море традиционно заглянули на Соловки и в губу Никольскую.

И, наконец, встретились с Сириусом в Чупе. Тут планы начали обретать реальные очертания.

Идем двумя яхтами и двумя катерами. Мы на Кондоре. На Сириусе Виктор, Василий и архангелогородка Наталья. На катерах Лидия и Сергей, и двое их знакомых. Ольга, сестра Лидии присоединится к Сириусу в районе Чаваньги, куда доберется на Клавдии Еланской.

Яхты начнут свой путь из Чупы, пересекут Кандалакшский залив и зайдут, если возможно, в реку Варзуга. Сюда на автомобилях доберется катерная группа и отсюда начнет свой путь. Сириус везет на борту дополнительное топливо для них.

Далее вдоль Терского берега яхты и катера, каждый в своем режиме, побегут к Поною. У катеров возможностей по заходам и стоянкам множество, а вот у яхт таковых крайне мало. В планах изучить на возможность захода реку Пулонга, зайти постоять в реке Глубокая и в итоге встать в Поное. После яхты отправятся в Архангельск, а катера обратно в Варзугу.

В Поное стоянка на якорях на яме, Виктор бывал там неоднократно. В Глубокой он тоже бывает регулярно, но для Кондора заход туда уже под вопросом. А вот Пулонга и Варзуга - белые пятна. Яхты сюда не ходят, а катерам осадка по большему счету не важна.

Ориентироваться можно только на скупую информацию лоций, спутниковые снимки и делать самостоятельные промеры глубин.

Прогноз погоды не особенно благоприятный, но приходится работать с тем, что есть.

Итак, позади ККЗ 2024. На яхтах сменились экипажи. Сириус задержится в Чупе на день, мы же закупившись продуктами и залив топливо отправляемся.

Первый заход - мыс Картеш. Принимаем на борт 135 литров пресной воды. Погода пасмурная, периодами дождит. Лагом к Профессору Кузнецову стоят яхты Ропак и Эскапада.

Не задерживаясь идем в губу Никольская, где и остаемся ночевать на якоре, пережидая непогоду.

Наутро снимаемся и перебегаем в урочище Соностров мимо мыса Шарапов. Здесь уже стоят Базилио и Ропак. В этой компании и пережидаем подошедший шторм. Чуть позже присоединяется Эскапада.

После 8-го июля, как только ветер перестает раздавать последние кирпичи, яхты разбредаются по своим маршрутам. Эскапада - домой в Архангельск, Ропак - на Соловки. Базилио с попутным ветром уходит в Умбу.

Вечером на Соностров прибывает беломорская Ферия и следом наконец долгожданный Сириус.

Получив свежий прогноз погоды принимаем решение отправляться 9-го июля в 6 утра.

Наутро в 5.30 все уже на ногах и в 6.04 обе яхты отойдя от причала следуют проливом на выход в море. Dream team, как сказал бы наш петрозаводский друг Александр с тримарана Виа-виа.

На море штиль и легкая зыбь, оставшаяся после шторма. Ее постепенно разглаживает отлив. Всю дорогу идем под мотором. На этом этапе у нас нет такой роскоши как время. Надвигающиеся циклоны не простят промедления. А заход в Варгузу найти можно лишь по спокойной воде.

Добираемся до места через 14 часов. Встаем на якорь напротив устья на глубине 5 метров. Подвесник на тузик, эхолот-самописец за борт и вперед.

Логика поиска прохода простая. Опираясь на информацию из лоций (1964 и 2021 годов) и снимки из космоса направляюсь к устью. Перво-наперво держу курс "тупо по прямой" от яхты. И это срабатывает. Удается сразу пройти между отмелями и найти бар. Он всего в 100 метрах по корме. Глубина 2,5 метра. До полной воды по подсчетам 1,5-2 часа. Мотор на тузике всего 2 силы, для моря этого мало, а время на промеры ограничено, ведь лодкам надо успеть пройти в реку и встать на приглубом месте до отлива.

Моторю по оси реки. После бара глубины увеличиваются и на входе в реку достигают 7 метров. Здесь стремнина промывает путь среди песков.

На входе сулой, на маленьком тузике штука очень неприятная. Пробиваюсь через него и осматриваюсь. Лет -цать назад сюда заходил Юрий Рыбаков. По его словам (и по старым снимкам со спутника) за входом под берегом лежала полузатопленная баржа к которой можно было привязаться. Увы, время беспощадно. От нее остался лишь остов, обломки которого торчат из воды на куйпоге (так поморы зовут малую воду). Даже не трачу время на ее осмотр, сразу начинаю искать упомянутую в лоции яму.

Лоция, логика и опыт подсказывают смотреть по оси реки или ближе к высокому берегу. Так и есть, под водой 5 метров. Нарезав несколько кругов и убедившись в достаточных размерах ямы и отсутствии подводных препятствий возвращаюсь на яхту.

К этому времени нас уже догнал чуть отставший Сириус. Вместе самыми малыми заходим в реку по промеренному маршруту и встаем на якоря неподалеку друг от друга. Победа!

Убедившись что якоря забрали и немного отдохнув, отправляемся вдвоем с Виктором изучать русло по полной воде. После пары часов сканирования акватории эхолот разряжается и мы вынуждены вернуться на лодку, совсем немного не дойдя до села Кузомень.

Наутро прибывает первый катер - Сергей и Лидия. На полдня в нашем распоряжении большой риб с мощным мотором. Повторяем промеры на малой воде и добираемся до Кузомени. В старой лоции 1964-го года упоминалось еще одно якорное место, напротив села, глубиной до 2.7 метров. Какого же было наше удивление, когда у самого берега под Кузоменью мы обнаружили большую яму с глубинами до 5,5 метров на малой воде!

Очертив эхолотом ее края (даже найдя место для постановки носом к берегу судам с малой осадкой) и получив свежий прогноз погоды отправляемся обратно на яхту. Варзуга оказалась судоходной по высокой воде даже для Кондора с осадкой 1,8. А уж для Сириуса с осадкой 1,3 она доступна в любую воду.

Радость от удачных промеров омрачена тяжелыми размышлениями о дальнейшем пути. Прогноз, полученный ранее, не изменился. Ожидается шторм от NNW. Худший вариант для Горла, как и любой ветер нордовых румбов. В запасе у нас всего два дня (меньше полутора суток), и хотя мы можем успеть по времени - в Поной идти нельзя. В этом глубоком речном ущелье стоять при сильном ветре опасно, да и якоря едва ли удержат на мощном течении во время шторма.

Оставаться в Варзуге, где удар стихии будет слабее - терять четыре дня. Два ходовых и два штормовых. Да и стоянка на якоре в устье этой реки при сильном ветре тоже не обещает быть приятной.

Речка Пулонга, заход в которую под большим сомнением и требует исследования отметается сразу. Единственный вариант - бежать до реки Глубокой. В этой узкой расщелине в скалах, полностью закрытой от моря отмелями, Виктор на Сириусе неоднократно стоял и пережидал сильные ветра. Но точные глубины внутри неизвестны, хватит ли места двум яхтам неясно и сможет ли Кондор войти туда тоже наверняка сказать нельзя.

Прикинув все варианты решаем идти к Глубокой. У нас есть штилевое окно почти в сутки протяженностью чтобы добраться до речки, сделать промеры глубин и раскрепиться среди скал в случае успешного захода.

Затем ветер начнет поворачивать в берег, что для захода совсем не благоприятно, а затем резко повернет на N и наберет штормовую силу.

Если заход в Глубокую для Кондора невозможен, то единственный вариант - развернуться и бежать под прикрытием Терского берега обратно в Кандалакшский залив.

С этими мыслями отправляемся спать, предварительно распределив якорные вахты. На ночь ожидается усиление от S-SE. То единственное направление, при котором стоянка в устье становится неуютной. Отлив против ветра создает сильные сулои.

Некоторое время Кондор крутится на своем якорном, почесывая пузо об канат. Сириус, имея бульб-киль, снимается и уходит выше по реке в поисках более спокойного места.

Как только ветер повернул за песчаную косу волнение прекратилось и мы спокойно стоим до утра.

Продолжение следует...