Вот тут и надо рассказать про северного соседа Эллады – Македонию. Вообще, если верить легендам, то первые её цари Каран, его сын Кен и внук Тирм, ведущее происхождение от самого Геракла, жили ещё в IХ-м веке до н.э. На деле же первым представителем династии Аргеадов (названных так, потому что они были выходцами из Аргоса), считали Пердикку I, который будто бы правил с 700 по 678-й годы до н.э., но и в его реальности есть сомнения. Вот его сына Аргея I (678-640 до н.э.) упоминали многие древние авторы, поэтому с ним и его историчностью вроде как всё ок.

Однако полноценным государством Македония стала примерно во времена Александра I Филэллина (ок. 498-454 до н.э.), который приходился праправнуком Филиппу I (640-602 до н.э.), сыну Аргея I. Именно при Александре I македонцы начали чеканить царские монеты, а сама Македония, существовавшая долгое время в изоляции, начала контактировать с Элладой, поначалу, видимо, мирно, потом – уже не очень. Территории Македонии при Александре и его потомках стали расширяться: при персидском вторжении македонцы покорились и даже помогали персам, а после их ухода сами стали кошмарить соседей и даже напали на Афины в 420-е годы, а помощь Спарты Пердикка II использовал для усмирения горных племен, которые не прочь были свалить под шумок из-под его власти.

Кстати, до Александра I Македонию населяли различные племена, имевшие собственных вождей, и македонские цари властвовали лишь номинально в районе центральной Македонии. Пережитки родо-племенных отношений, к слову, ещё долго давали о себе знать, сохраняясь в обычаях не только отдельных общин, но и всего государства в целом. Да и вообще у Македонии была слава бедной варварской страны, что потихоньку стал исправлять царь Архелай I (413-399 до н.э.), сын Пердикки. При нём значительно возросло культурное влияние Эллады в Македонии, знаменитый Еврипид жил при дворе царя и даже занимал официальную должность. В конце V века до н. э. Македония установила власть в прилегающих греческих городах, Пидне и Лариссе. Правда, после смерти Архелая дела снова пошли очень и очень плохо.

Всё изменилось при Филиппе II (359-336 до н.э.), которому удалось не только объединить Македонию вокруг себя и дать отпор внешним врагам, но и воспользоваться слабостями соседей и захватить многие эллинские земли, а для закрепления своего влияния он то там, то сям заключал династические браки (ну или на крайняк просто наживал детей с местными женщинами). Так вот он и женился на Олимпиаде, и имел от неё, по меньшей мере, двоих детей – сына Александра и дочь Клеопатру. Правда, супружеская жизнь у этой пары, походу, не задалась. Зато сын получился…великим завоевателем. И, когда в 336-м году Филиппа убил собственный же телохранитель, без особого труда место его занял Александр Македонский (336-323 до н.э.), успевший за свою недолгую жизнь не только полностью подчинить Македонии все греческие территории и стать фараоном Египта, но и положить конец державе Ахеменидов, господствовавшей на Ближнем и Среднем Востоке на протяжении примерно двухсот лет.

Впрочем, справедливости ради, Персия переживала не лучшие времена. После смерти Дария II (423-404 до н.э.) три Артаксеркса сменили друг друга, причем Артаксеркс III (359-338 до н.э.) был отравлен в результате интриг евнуха Багоя, а после убит был с семьей и приведенный таким образом к власти Арсес (338-336 до н.э.). Примерно тогда же умер видный полководец Ментор Родосский, служивший персидским царям. После Арсеса на трон был возведен Дарий III (336-330 до н.э.), последний царь из династии Ахеменидов. Вскоре после его смерти убит был и предавший его ради власти и собственного спасения Бесс, а Ахеменидская империя прекратила своё существование, покорившись молодому Александру Македонскому, чья держава, впрочем, ненамного пережила его самого. Обо всём этом в сегодняшней трилогии, состоящей из романов:

«Огонь с небес», «Персидский мальчик» и «Погребальные игры» М. Рено

Время действия: IV век до н.э., ок. 352-310 до н.э., затем 286-й до н.э.

Место действия: Македония, Греция, Персия и Вавилон как часть персидских владений, Египет, Эпир, а также территории современных Индии и Пакистана, в том числе подконтрольные империи Нанда.

Интересное из истории создания:

Про М. Рено я уже рассказывала в одном из прошлых постов (тут: История нашего мира в художественной литературе. Часть 17. «Царь должен умереть» и «Бык из Моря»), так что повторяться не буду. Её романы «Последние капли вина», «Маска Аполлона» и трилогия об Александре Македонском повествуют о событиях V-IV-го веков до н.э., и могут в принципе читаться как сплошное повествование, просто с разными главными героями, временные пробелы там незначительны. События первого из перечисленных романов разворачиваются в годы Пелопоннесской войны (ок. 431-403-х годов до н.э.), романа «Маска Аполлона» – вскоре после неё, и там же упоминается Александр Македонский в возрасте 14-ти лет (т.е. это 342-й год до н.э.). События трилогии начинаются в 352-м году. Но, во-первых, в столь короткий срок все пять книг я бы не осилила, во-вторых, есть, например, в «Последних каплях вина» кое-что, что меня смущает в свете нашего нынешнего законодательства. Кто понял, тот понял. Хотя все книги, несомненно, хороши и заслуживают внимания.

Первый роман трилогии «Небесное пламя» (оригинальное название «Fire from Heaven», т.е. «Огонь с небес», но как только это не переводили) издан был в 1969-м году, второй – «Персидский мальчик»  – в 1972-м, а третий с большим перерывом – «Погребальные игры» – в 1981-м, примерно за два года до кончины самой писательницы. Насколько понимаю, он стал её последней работой. Что ж, символично вышло. Всю трилогию много и разнообразно критиковали, в том числе за идеализированный образ Александра Македонского, но лично я считаю, что Рено тут трудно упрекнуть, потому что во многих очень вещах она опиралась на реальные исторические источники, и тут уж из песни, как говорится, слова не выкинешь: традиция расписывать этого царя-завоевателя как героя и образец всяческих добродетелей зародилась ещё в древности.

Эта трилогия, в свою очередь, послужила образцом для более поздних произведений. В частности, именно на неё вроде как опирался О. Стоун при создании своего фильма «Александр» (2004), где роль самого Александра досталась К. Фарреллу, и засветились ещё А. Джоли, Дж. Лето и Э. Хопкинс. Ну, правда, Стоун именно что по мотивам снимал, и фильмец его, судя по количеству номинаций, начинающихся со слова «Худший…», как-то многим не зашёл. Высказала бы своё мнение и я…но сегодня не про это.

О чём:

Так как книг три, то я решила поступить необычно: по ходу очень сжатого рассказа о том, как дело было, приправить своё повествование ещё тремя отрывками.

Вообще начинается история с невольных наблюдений маленького Александра за, мягко говоря, непростыми взаимоотношениями его родителей. Филипп, как об этом говорили, когда-то потерял голову от юной Олимпии (или Олимпиады), дочери царя Эпира Неоптолема I, тогда ещё носившей имя «Поликсена». Но потом страсть прошла, завяли помидоры, и всё это великолепие сменила жгучая как перец чили обоюдная ненависть, приправленная ревностью и опасениями за будущее. Мальчик Александр, своевольный, но любознательный, при этом был к матери чрезвычайно привязан и поначалу поддерживал её во всем, а та отвечала ему взаимностью. Насколько могла. Именно благодаря её вмешательству его наставником стал Лизимах, подвинувший наставников, выбранных царем Филиппом, что, возможно, стало в жизни будущего царя событием не менее значимым, чем знакомство с Гефестионом, сыном Аминтора из Пеллы. Впервые будущие закадычные друзья, к слову, встретились, будучи ещё мальчишками. Было это так:

«…Александру дозволялось принимать подарки, приличествующие мужчине. Друг сделал для него колчан, точную уменьшенную копию с ремнем через плечо. Александру показалось, что колчан висит слишком низко, и он уселся во дворе, чтобы передвинуть пряжку. Язычок был неудобным, кожа жесткой. Он уже собирался вернуться во дворец и поискать шило, но вдруг свет ему заслонил незаметно подошедший мальчик постарше. Он был красивым и крепким, с тёмно-серыми глазами и светлыми волосами, отливающими бронзой. Протянув руку, незнакомец сказал:

– Позволь, я попробую.

Он говорил уверенно, на греческом, который был выучен явно не в классе.

– Он новый, поэтому жесткий. – Александр, отработавший дневную норму греческого, ответил по-македонски.

Незнакомец присел на корточки рядом с ним:

– Совсем как настоящий, как у взрослых. Его сделал твой отец?

– Конечно нет. Дорей-критянин. Он не может сделать мне критский лук – они из рога, только мужчины могут их согнуть. Лук мне сделает Корраг.

– Зачем ты расстегиваешь пряжку?

– Ремень слишком длинный, – пояснил Александр.

– А по-моему, как раз. Хотя ты меньше. Давай я сделаю.

– Я прикидывал. Нужно укоротить на две дырки.

– Ты сможешь увеличить его, когда подрастешь. Кожа твердая, но я смогу помочь. Мой отец сейчас у царя.

– Зачем он там? – спросил Александр.

– Не знаю, он велел мне ждать здесь.

– Он заставляет тебя говорить по-гречески целый день?

– Мы все дома говорим по-гречески, – ответил мальчик. – Мой отец – гость и друг царя. Когда я стану старше, мне придется быть при дворе.

– А ты не хочешь?

– Не очень, мне нравится дома. Посмотри вон на тот холм, не первый, а следующий, – сказал мальчик, – все это наша земля. Ты вообще не говоришь по-гречески?

– Говорю, если хочу. И перестаю, когда надоедает.

– Ну, ты говоришь почти так же хорошо, как я. Зачем тогда говорить на македонском? Люди подумают, что ты деревенщина.

– Мой наставник заставляет меня носить эту одежду, чтобы я был похож на спартанца, – объяснил Александр. – У меня есть хорошее платье; я надеваю его только по праздникам.

– В Спарте всех мальчиков бьют.

– О да, он однажды и мне пустил кровь. Но я не плакал.

– У наставника нет права бить тебя, он должен только рассказать все твоему отцу. Во сколько он вам обошелся?

– Он дядя моей матери, – сказал Александр.

– Гм, понимаю. Мой отец купил педагога специально для меня.

– Когда тебя бьют, ты учишься терпеть боль. Это пригодится на войне.

– На войне? – изумился мальчик. – Но тебе всего шесть лет.

– А вот и нет! Мне будет восемь в следующем месяце Льва.

– И мне тоже. Но тебе не дашь больше шести.

– Ох, дай я сам сделаю, ты слишком копаешься!

Александр дернул за перевязь. Ремень скользнул обратно в пряжку.

– Дурак, я почти что сделал, – рассердился незнакомец.

Александр грубо выругался по-македонски. Мальчик застыл от изумления и весь обратился в слух. Александр, в запасе которого было предостаточно подобных выражений, почувствовал, какое вызывает почтение, и не умолкал. Дети сидели на корточках, и забытый колчан лежал между ними.

– Гефестион! – донесся громовой крик от колонн портика.

Мальчики отпрыгнули в стороны, как дерущиеся собаки, на которых вылили ведро воды.

Когда прием у царя закончился, благородный Аминтор с огорчением заметил, что его сын покинул портик, где ему велено было оставаться, вторгся на площадку царевича и отобрал у того игрушку. В этом возрасте с мальчишек ни на секунду нельзя спускать глаз. Аминтор упрекал себя за тщеславие; ему нравилось всюду показывать сына, но брать его сюда было глупо. Злясь на себя, он зашагал к мальчикам, ухватил сына за шиворот и отвесил ему оплеуху.

Александр уже забыл, из-за чего вышла ссора.

– Не бей его! – крикнул он. – Меня никто не обижал. Он подошел, чтобы помочь.

– Очень великодушно с твоей стороны, Александр, заступиться за него. Но он ослушался.

Мальчики обменялись быстрыми взглядами, смущенные изменчивостью человеческой судьбы. Преступника поволокли прочь.

Прошло шесть лет, прежде чем они встретились снова…».

Спустя примерно ещё четыре года после этой повторной их встречи, обернувшейся дружбой на всю жизнь, был убит своим телохранителем Павсанием Филипп II прямо во время свадебного пира в честь бракосочетания  Александра Молосского и Клеопатры, родной сестры Александра Македонского. Есть мнение, что всё было не так просто, как могло показаться на первый взгляд, и к этому убийству причастна была царица Олимпиада. Так или нет, но после этого молодой Александр был выбран новым царём. И вскоре, благодаря базису, заложенному его отцом, двинулся войной на Персию.

О дальнейших событиях повествовала уже вторая книга. Правда главным героем там стал уже евнух Багой (Багоас; тёзка того самого интригана, что избавился от двух персидских царей), сначала состоявший на службе у Дария III, а после – у Александра Македонского, которому «персидский мальчик» так понравился, что он приблизил его к себе и многие дела делал с его помощью и поддержкой. Моё внимание тут привлек один интересный эпизод про персидского царя Дария III:

«…Я не принимал даров, не желая торговать дружбой. Разумеется, я брал взятки, чтобы позже представить кого-то царю в нужном свете. Отказаться от них значило бы проявить враждебность, и рано или поздно кто-нибудь отравил бы меня. Нечего и говорить, я не отягощал внимания царя утомительными жалобами; он держал меня при себе вовсе не для этого. Порой я, впрочем, показывал ему что-нибудь со словами: «Такой-то дал мне это, чтобы я испросил у вас милости». Это забавляло царя, ибо никто другой не решался на подобные просьбы. Часто Дарий переспрашивал в ответ: «И чего же он хочет?» — чтобы кивнуть потом: «Да, ты не должен обмануть его доверие. Все это можно устроить».

О третьей книге скажу совсем кратко: она, как и первая, написана от третьего лица и повествовала о последнем дне жизни Александра Македонского, а затем о том, что случилось с его соратниками, родными и империей после его смерти (Спойлер: ничего хорошего).

На эту тему примечательным и при этом не слишком длинным мне показался отрывок с моментом объявлении о смерти Александра:

«…Надтреснутый молодой голос у двери вдруг возвестил:

— О боги, он умер, умер!

Кричал восемнадцатилетний парень, один из царских стражей, только что заступивший на пост. Его истерические рыдания заглушили причитания евнухов, собравшихся вокруг смертного ложа. Нужно было немедленно увести отсюда юнца, поскольку в его крике звучали отголоски чего-то неизбывного, древнего, порождаемого безудержным, почти животным страданием.

Этот крик словно пробудил нечто необъятное. Вверг в смятение половину македонского войска, толпившегося вокруг дворца в ожидании новостей.

Большинство из собравшихся только вчера навещали Александра, и он узнавал их, он вспомнил всех. Каждый, кто у него побывал, имел веские основания веровать в чудо. А потому многоголосье горестных причитаний перекрыл мощный гул протеста, в котором, казалось, слышалось и требование найти того, кто виновен во всебщем горе, и страх перед шаткой неопределенностью будущего.

Рев толпы заставил полководцев опомниться. Точно сработала выучка, какую не уставал шлифовать в них лежащий на своем смертном ложе покойный. Необходимо срочно погасить панику. И они вышли на возвышающийся над дворцовой площадью помост. Пердикка прикрикнул на глашатая, без толку там топтавшегося, и тот, подняв длинноствольную трубу, протрубил сигнал, призывающий к тишине.

Отклик поначалу был совершенно противоположным. Только вчера воины ещё жили верой в то, что этот призыв будет исходить от самого Александра, и все терпеливо ждали известий в своих подразделениях, но каждый отряд, каждая фаланга стремились раздобыть сведения раньше других. Теперь же заведенный ход жизни прервался. Передние ряды кричали задним, что говорить будет Пердикка. После смерти Гефестиона он стал первым заместителем Александра. Его грозный раскатистый бас вселил во многих чувство некоторой определенности; беспорядочно толпившиеся бойцы подтянулись, образовав нечто более-менее стройное.

Персидские солдаты ждали вместе с остальным войском. Протестующий ропот греков контрастно дополняли их скорбные, сейчас несколько поутихшие крики. Они были — еще день назад — солдатами Александра, именно он заставил их забыть о своем униженнном положении, вернул им чувство собственного достоинства и заставил македонцев видеть в них равных себе. Былые разногласия почти исчезли, греческие солдаты уже вовсю перенимали персидскую брань, и между одной частью армии и другой начали понемногу складываться нормальные дружеские отношения. И вдруг, вновь осознав себя завоеванными рабами, зависящими от милостей победителей, эти люди теперь искоса переглядывались, подумывая о бегстве.

По знаку Пердикки вперед уверенно вышел Певкест, известный, славившийся своим мужеством военачальник, который в Индии спас жизнь Александру, получившему почти смертельную рану. И вот этот рослый и красивый мужчина, отрастивший модную в его сатрапии бороду, решительно обратился к солдатам на персидском наречии, причем столь же безупречном и аристократичном, как и его наряд. Певкест официально объявил им о кончине великого государя. В должное время будет оглашено имя его преемника. А пока они могут разойтись. Персы успокоились…».

Занятна тут игра слов: с одной стороны, погребальные игры – это древний похоронный обычай, который, в частности, подробно был описан в конце «Иллиады» Гомера, с другой стороны, вероятно, намёк тут вёлся на те политические игры, которые велись на протяжении двадцати лет после смерти Александра, до того момента, как его империя окончательно распалась.

Что я обо всём этом думаю, и почему стоит прочитать:

Я высоко оцениваю книги М. Рено, она для меня как автор стала настоящей находкой. Но вот с переводами её произведений всё довольно-таки хреновато. Например, перевод Г.Ф. Швейника мне не зашёл, но другой я, сколько ни силилась, так и не нашла. Впрочем, спасибо, что хоть такой есть.

Ещё, честно говоря, огорчает, что собственно покорение Персии, вхождение в Египет не были в полной мере раскрыты. Возможно, автор сочла, что об этом и так написано предостаточно, но у меня от этого возникло какое-то ощущение провала, как будто мне чего-то недодали. Впрочем, это, пожалуй, единственное, на что я могу пожаловаться. Некоторую идеализацию Александра Македонского я не считаю тут проблемой, почему, собственно, нет, если мы не беремся оценивать деяния завоевателя с современных позиций?

Доводилось читать в отзывах, мол, слишком много деталей, но я это минусом, например, не считаю тоже, потому что кому-то много, кому мало, а меж тем детали и описания – это именно то, что формирует фон, создает атмосферу. И у Рено с этим, на мой взгляд, всё в меру, как и с попытками раскрыть психическую жизнь и мотивацию тех или иных людей. С исторической точки зрения всё тоже более-менее хорошо. Так что, возможно, эта трилогия проигрывает другим произведения Рено, тем же «Царь должен умереть» и «Бык из моря», но всё равно может называться одной из лучших историй об Александре Македонском и истории о событиях и реалиях IV-го века до н.э.

Список прошлых постов, как обычно:

Часть 1 (XXXI-ХХХ вв. до н.э.). История нашего мира в художественной литературе. Часть 1. «Листы каменной книги»

И самый полный перечень других частей от 1 до 16 в конце:

История нашего мира в художественной литературе. Часть 16. «Война в Фивах»

Перечень частей от 17 до 30:

История нашего мира в художественной литературе. Часть 30. «Царь Давид»

Перечень частей от 31 до 44:

История нашего мира в художественной литературе. Часть 44. «Обесчещенная Лукреция»

Часть 45: История нашего мира в художественной литературе. Часть 45. «Турмс, бессмертный»

Часть 46: История нашего мира в художественной литературе. Часть 46. «Сотворение мира»