МСЗ-16: Верить в сказки. (часть 1)
В предыдущих сериях: Пролог, 1,2 главы; 3. Влипать в истории; 4. Кручиниться без фанатизма; 5. Не строить планов; 6. Быть в курсе; 7. Прекратить умирать; 8. Выслушать не перебивая; 9. Переворачивать с ног на голову; 10. Прокачивать навыки; 11. Умудриться выбрать; 12. Не вздумать отпускать; 13. Наводить суету; 14. Сто рублей убытка; 15. Бояться желаний
16. Верить в сказки
– В замок надо.
– Так там же советник.
– Не наводи панику, сейчас замаскируемся, – фея повертела волшебной палочкой, стукнула ей Ваню, а затем коснулась себя. – Вот так, например.
Ваня покосился на ловко вскарабкавшуюся ему на плечо обезьянку с выкрашенной во все цвета радуги шерстью, сжимающую в лапе волшебную палочку, и спросил:
– Ну и кто я это значит теперь?
– Шарманщик же, – объяснила обезьянка и, протянув лапу с палочкой к мечу, лежавшему на втором плече парня, коснулась его.
– Э! Это чего это? А как я этим драться-то буду?! – возмутился Ванька, чувствуя, как оружие в его руке меняет форму и вес.
– Дык, где ты шарманщика с мечом видел? – хихикая, спросила фея. – Шарманщик, он почему шарманщик?
– А... – Ваня перевел взгляд на меч. Тот превратился в габаритную музыкальную шкатулку на толстой ножке, чтобы сподручнее было играть, не держа устройство на весу, а упирая его ножкой в землю. – А как я рубить буду, ежели вдруг нужно?
– Я всё верну на место, Вань. Но потом. Пошли.
Ваня на ходу подхватил валявшуюся у одного из надгробий холщёвую сумку, поднял её и перекинул через плечо.
– Нахрена? – не поняла фея-обезьянка.
– Для антуражу, – пояснил Ваня.
***
Дверь в кабинет-библиотеку распахнулась и, зацепившись за порог, внутрь рухнул смертельно пьяный лекарь.
– Я извиняюсь, – едва проворочал он языком, не делая попыток пошевелиться, – а как пройти в библиотеку?
Советник поморщился, но нарисовал рукой в воздухе какой-то символ, и Тиля поволокло по полу к одному из пустых кресел.
– Пьянь, – пренебрежительно проговорил советник, наблюдая за тем, как руки и ноги лекаря опутывают лианы. – Всё в каморке своей сидишь, да пьёшь. Хоть бы какая-то от тебя польза была.
– Я на фронтах… – начал было лекарь Тиль, пытаясь сфокусировать взгляд, но прервался, пьяно икнув, и мысль закончить не смог.
В этот момент в кабинет вошёл Герр Альт, остановился, вытянул меч и вздохнул.
Советник обернулся, тут же забыв о Тиле, поправил рукава своей хламиды и, взглянув на истребителя чудовищ, вздохнул, будто прочёл его мысли.
– И к чему этот идиотский трагифарс?
Альт стоял молча, сжимая рукоять меча обеими руками.
– Ты спасать всех пришел?
Герр снова промолчал, и советник покачал головой.
– Тебе ещё не надоело?
Всё так же молча Герр сделал шаг в сторону, не опуская меча и не сводя глаз с советника. Тот продолжил:
– А вот мне ты надоел. И студии CD-projekt надоел. Чёрт, да ты даже автору своему надоел. Как нелепо он тебя угрохал, а? – к концу каждой фразы голос советника уходил вверх. – Даже не в бою с чудищами! Тупо вилами в пузо! Разве так убивают своих героев?
Герр помотал головой, будто прогоняя морок. Увидев его реакцию, советник ехидно поинтересовался:
– Дошло, наконец?
Альт стиснул зубы, делая шаг вперед и отводя меч для удара.
– Ты хочешь драки? – спросил советник слишком уж изумлённо для того, чтобы вопрос казался заданным серьёзно. – Что ж…
Советник отвёл руку в сторону и в руке его материализовался узловатый деревянный посох.
Герр ударил. Меч встретился с посохом, звякнув, будто палка была из железа. Охотник на чудовищ отвел оружие, разворачиваясь, будто в танце, и описав мечом полукруг, снова ударил. И вновь его оружие встретил посох советника.
Советник был быстр, посох так мелькал в его руках, что даже накачанный зельями Герр едва различал направление ударов, когда постаревшая копия Иллиаса пошла в атаку. Но удивляться было некогда. Советник бил, Альт извивался, уворачиваясь, и контратаковал, не попадая по цели. Иногда меч встречался с посохом, раздавался звон, который, казалось, отдаётся в кистях рук.
Несколько раз Герру казалось, что он достал советника, но тот продолжал двигаться как ни в чём не бывало – наносил удары, блокировал и всё время ухмылялся. Обычный человек не смог бы парировать и половины выпадов, но понимание этого пришло к Альту слишком поздно.
Герр не заметил удара, которым его достал советник. Только яркий сноп искр взорвался где-то внутри его головы. И каждая из этих искр распадалась на десятки таких же ярких, а те в свою очередь ещё на десятки, до тех пор, пока всё вокруг не стало ослепительно белым и сознание Герра не померкло.
– Всё-таки сдохнуть в бою, это лучше, чем истечь кровью, получив вилы в пузо, – констатировал советник, вытягивая руку с посохом в сторону, а второй вращая одно из колец стоявшей на столе армиллярной сферы. – Какая забавная и бесполезная штуковина.
Сосредоточенный на поединке, а после отвлекшийся на астрономический инструмент советник, не видел, как Тиль, внезапно протрезвев, вытаскивал из рукава скальпель, как тянулся к связавшим его путам и перерезал их. Как доставал из нагрудного кармана своей медицинской робы спрессованное нечто. Он понял, что лекарь избавился от пут только тогда, когда тот протянул руку к Илье, вложил что-то ему в рот, проговорив одними губами:
– Глотай.
Именно потому, что наблюдал за Тилем, Илья пропустил весь поединок и увидел только, как материализовавшийся из ничего посох в руке советника исчез в никуда.
Когда советник, наконец, повернулся к пленникам, лекарь щедро дыхнул на собственные путы, которые стали увядать на глазах, и пьяно сообщил:
– Вянут, – посмотрел на советника и добавил: – Перегар – страшная сила.
И снова уронив голову на грудь, забормотал что-то невнятное.
– Пьянь, – брезгливо прошипел советник, глядя на действительно увядающие жгуты лиан. – Ты следующий в Вальхаллу, после дружка твоего.
– Ждет меня в загробном мире много пива и валькирий, – не поднимая головы, пьяно пропел Тиль, – Но, мне весело и тут. Пусть немного подождут…
И снова затих.
* * *
– Люди добрые, есть кто живой? Подайте христа ради! – отыгрывал Ваня роль шарманщика-попрошайки. – Сами мы не местные, отстали от поезда…
– В умственном развитии, – хмуро вставила обезьянка, сидящая на плече парня.
Но Ваня шутку проигнорировал.
– Три дня по рельсам шли и вот к замку пришли…
– По каким рельсам, Ваня? Ты чего несёшь? Какой поезд вообще?
– Были рельсы. Я их ломал.
– А, – ты про панночкину… Ну так то одна видимость железной дороги была.
– Но была же?
– Ну была.
– Вот и не мешай, – парень набрал воздуха в грудь и продолжил: – От поезда отстали в глухом лесу, шли вдоль рельс три дня и три ночи. Маковой росинки во рту не было.
Ваня снял шарманку с плеча, упер ножку в пол, завертел ручкой устройства и под скрежет запел, добавляя дисгармонии в и без того противный скрип музыкального инструмента:
– С рождения Бобби пай-мальчиком был…
– Ваня! – перебила его обезьянка. – Ты что поёшь?
– Что в голове заиграло, то и пою.
– Кто ж нам поверит. Шарманщики обычно жалобные песни поют…
– А эта разве не жалобная? Там в конце этот Бобби, между прочим, помер.
– Чего-то я не помню там такого.
– А ты не мешай, а слушай.
Ваня успешно спел куплет о том, как Бобби любил деньги, о том, как копил шиллинги и фунты, перемежая куплеты припевом про «деньги-дребеденьги», пропел куплет и о том, что Бобби не один такой, любитель денег, исполнил припев ещё раз и, несмотря на то, что песня должна была на этом и закончиться, продолжил:
– Пришли рекетиры к нему под шумок.
– Внезапный поворот, – удивилась фея.
– Но Боб от них спрятал с деньгами мешок.
– Продолжай, я заинтригована.
– Паяльник помог, – закончил Ваня и заорал дурным голосом припев: – Деньги, деньги-дребеденьги…
– Да не было такого куплета в песне! – возмутилась обезьянка с выкрашенной во все цвета радуги шерстью.
– Но теперь-то есть!
– Сам придумал?
– Да, – расплылся в довольной улыбке Ванька.
– Но ведь ты говорил, что его убили в конце.
– Ну так паяльник же!
– И чего, что паяльник? Ни слова о том, что его убили.
– А ты хоть кого-то знаешь, кто после паяльника включенного и засунутого в зад выжил?
Обезьянка растерянно замолчала, а Ваня наставительно резюмировал:
– Во-о-от!
И уверенно постукивая костылём шарманки об пол, зашагал по коридору. Он даже уже было раззявил рот, чтобы пропеть новый куплет, когда вихрь разноцветных искр обволок его вместе с обезьянкой и медленно поволок по направлению к библиотеке-кабинету.
– Я знаю, это гад в капюшоне нас тащит, – с радостной злостью сообщил Ваня.
– Отличное наблюдение! – буркнула обезьянка флегматично. – А то я, блин, тупая. Не догадалась.
– Ой, ну чего ты ёрничаешь? Я ж умозаключением поделился. Не всем же быть такими проницательными, как ты. Для меня, например, это как озарение было. Я подумал, что это же, наверное, не с добрыми намерениями нас так молниями спеленало. А кто такой может быть недобрый, чтобы молниями мог так управлять? – делился ходом своих мыслей Ваня. – Потом я вспомнил, как меня советник этот в портал зашвырнул вместе с Серым. Там искры очень похожие были. Значит и магия похожая. Понимаешь? Вот и подумал, что это он и есть. И сказал, что это гад, который в капюшоне.
Судя по реакции обезьянки-феи, складывалось ощущение, что происходящее её абсолютно не тревожит.
Ваня немного поворочался в потоке искрящегося света, вяло волочившего их по направлению к библиотеке, бывшей по совместительству кабинетом Иллиаса Долговязого, а потом возмущённо спросил:
– Машка, а ты как умудряешься такой спокойной быть-то?
– А чего переживать?
– Ну нас же волочёт куда-то!
– Ты с этим сделать что-нибудь можешь?
– Нет, – пытаясь вырваться их вихря искр, зло буркнул Ваня, и поправил сам себя: – Сейчас – нет.
– Ну и смыл тогда нервничать? Сейчас приволочёт нас куда-то, там и посмотрим по обстоятельствам, как быть дальше.
Шарманка, плывущая по воздуху рядом с Ванькой, сделала унылое «трынь», будто соглашаясь с доводами феи в облике обезьяны.
– Ну, что ж… – Ваня протянул руку, подхватил шарманку и завертел ручкой, извлекая скрипящее-звенящую мелодию из инструмента и попутно оглашая коридор, по которому их волочило, не менее отвратительными звуками своего голоса:
– С рождения Бобби пай-мальчиком был...
* * *
Онемение расползлось по языку, нёбу. Новокаин какой-то, подумал Илья. Вслед за ртом принялось неметь лицо, а затем – пальцы на руках. В тот момент, когда онемение распространилось даже на пятую точку, библиотекарь подумал две мысли. Первая была о том, что это никакой не новокаин, а вторая, что нужно бы уже начинать паниковать. Однако вместе с онемением пришло и невероятное спокойствие. А потом замедлилось время. Советник что-то говорил, Рыжий Шухер в своей привычной манере ёрничал в ответ, но всё это растянулось во времени и ушло в низкие частоты. Даже воробушек за окном чирикал протяжно и басовито.
– А вот и ещё парочка.
Илья скорее догадался, чем понял, что сказала его постаревшая копия в балахоне советника. Потому что к общему набору растянутой во времени звуковой каши вдруг добавилось, если его можно так назвать, пение. Голос был неузнаваемо искажён, однако, слова распознавались. Поющему вторил другой голос, звучащий не намного тоньше, но всё же отличающийся от первого. Время тянулось, будто растопленная на солнце смола, но голоса становились громче и, в конце концов, через дверной проём вплыли их обладатели, окутанные искрящимся сиянием.
Ваньку Илья признал сразу. А вот о том, что фея приняла облик обезьянки, догадался лишь после того, как обратил внимание на разноцветный хохолок волос на макушке у животного.
– Маша! – воскликнул он.
– Ясен-красен, Маша! – задорно воскликнула обезьянка, стуча себе по лбу палочкой и превращаясь в фею. – На кой только маскировалась, непонятно!
Следующие события показались очень быстрыми даже Илье, который воспринимал реальность в замедленном темпе.
Фея стукнула палочкой по искрам, опутывавшим Ивана, рассеивая магические путы и Ванька, не прекращая завывать песню про мальчика Бобби, начал падать на пол в обнимку с шарманкой. А фея уже рисовала в воздухе волшебные узоры, открывая порталы один за другим: возле привязанного к стеллажу Волка, возле окна, под потолком, рядом с мини-копией Горыныча, за спиной у советника, рядом с креслом, в котором сидел не вяжущий лыка лекарь Тиль – слева, справа, вверху, внизу, левее, правее, рядом с креслом Ильи… И сиганув в один из порталов высунулась наполовину над головой Горыныча:
– Шевели крылышками, тяни стеллаж!
Исчезла и появилась в овале яркого света возле Серого и, шлёпнув его по заду, проорала:
– Беги, кобелина!
Исчезла и появилась в портале, открывшемся возле Ильи, коснулась лиан, которые вспыхнули, превращаясь в пепел, и толкнула его вместе со стулом в центр комнаты:
– Прости, старина, но эту проблему ты обязан решить сам!
Исчезла, появилась за спиной у советника, который не успевал следить за перемещениями феи, и толкнула его как раз туда, куда падал Илья. Снова скрылась в портале и появилась возле Лекаря Тиля:
– А вы, батенька, доложу я вам, пиздюк, – сообщила она ему, хватая его за шиворот и швыряя в центр комнаты. – Работай!
Ваня ещё вставал, опираясь на костыль шарманки, когда стеллажи, которые тянули Волк и Горыныч, рухнули, накрывая книгами Илью, Тиля, советника и сиганувшую в эту кучу Машу.
– Хватай короля за руку! – заорала она на лекаря, тут же цепляясь за вторую руку библиотекаря своей левой рукой, а правой за руку советника. И добавила, уже обращаясь к Илье: – Не вздумай, сука, отпускать!
* * *
– Внезапная баба, – сказал Рыжий Шухер с некоторой долей восхищения в голосе, вытаращив глаза на то место, где в куче книг только что исчезли Иллиас, фея, советник и лекарь.
В следующее мгновение рядом со стулом, к которому была привязана принцесса, раскрылся ещё один портал, из которого наполовину высунулась фея и со словами:
– Бля, вроде и не старая, а забываю всё, – стукнула принцессу волшебной палочкой по лбу и снова исчезла в портале.
И все остальные порталы схлопнулись.
А рот принцессы открылся, выдав осмысленную витиеватую тираду.
– Машка, падла! Экскрементов тебе на ручном шанцевом инструменте прямо за пазуху мелкими порциями!
– О! – округлил глаза Рыжий Шухер. – Ещё одна внезапная баба.
– Сам ты баба! – гаркнула принцесса. – Развязывайся, малахольный, пока рифмоплёт не объявился.
– Какой рифмоплёт? – не понял Шухер, но принялся освобождать руки от ослабившихся и на глазах увядающих лиан.
– Как будто много их у нас, рифмоплётов.
– Мефистофель, что ль? – догадался Шухер.
– К стереотипу, утверждающему, будто особи, имеющие окрас волос, аналогичный твоему, не имеют души, а следовательно, имеют лучшую проводимость по нитям нейронов, размещенным в сером веществе под черепной коробкой, стоило присовокупить примечание о том, что наблюдается это не у всех.
– Чего?
Принцесса скривила саркастичную гримасу и, кивнув собственным мыслям, изрекла:
– Да, не у всех, – после чего заорала дурным, переходящим в визг бензопилы, наткнувшейся на железную трубу, голосом: – Выпутывайся, придурь рыжая, да остальных распутывай! Время!
– Деньги? – почему-то спросил Шухер, сбрасывая с себя остатки увядших стеблей и подходя к принцессе, чтобы помочь.
– Я и сама справлюсь! – рявкнула та. – Этих, вон, давай, разматывай.
Оторопевшая троица темноделов, будто окаменев, наблюдала за происходящим, не пытаясь, в отличие от Кащея, предпринять каких-то попыток для собственного освобождения.
Принцесса быстро сбросила с себя остатки пут и принялась разводить бурную деятельность, отдавая команды налево и направо:
– Кащей, Герра оттяни в уголок. Эй ты, тощенький, как тебя зовут-то? Всё время принцесса забывает, а я думать и в её памяти одновременно копошиться не могу. Как зовут-то?
– Шумми.
– Вот что, Шумми, ты мне скажи, вы «пустышки» в замок носили?
– Пустые или полные?
– Пустые. Нахрена мне полные?
– Конечно. Штука интересная, но бесполезная. Капусту ей, разве что, придавить, когда квасишь. Но два десятка всё ж принесли поначалу. Думали, спрос будет на диковинку. А народ-то, видишь, прагматичный оказался.
– Только капусту ими и придавливают, – вклинился второй освобожденный темнодел.
– Вася? – посмотрев на него, уточнила принцесса.
– Вайол, – поправил тот.
– Вот, значит, дуйте втроём с… эм… как его, чёрта? – принцесса защёлкала пальцами в сторону третьего темнодела.
– С Марицем?
– С ним самым. Вот. Дуйте туда, где «пустышки» есть, и тащите сюда.
– Так у Тиля в его каморке…
– Он капусту, когда квасит, ими и придавливает.
– Ну, то, что он алкашина запойный, я в курсе.
– Да нет же. Он квасит капусту и придавливает «пустышкой»…
– Судьба капусты меня меньше всего тревожит, тем более, если она закуска. Тащите «пустышку» бегом.
Темноделы умчались, не задавая вопросов.
Кащей, оттащивший Герра в угол кабинета, вернулся назад и сообщил всем:
– Без сознания, но жить будет. Он, в конце концов, похлеще отгребал за свою жизнь, – после чего, обращаясь к принцессе, спросил: – А ты, значит, пульт управления телом перехватила всё-таки?
– Перехватишь тут, – буркнула принцесса, – это Машка меня обратно включила, – девушка оглядела себя, звонко цокнула языком и забормотала, ни к кому не обращаясь: – Какова красота! Кости не хрустят, поясницу не ломит, кожа не трескается… и чего я, дура, на теле костлявой бабки остановилась? В мире столько сказок, столько историй, столько книг, персонажей, а поди ж ты… Нет, как всё это закончится, определённо глицинчика какого-то попить надо будет, промежутки между синапсами стабилизировать.
– Так, а Юлия тогда где?
– Сидит где-то там, – принцесса постучала себе по макушке. – Недоумевает, небось.
– Я б тоже недоумевал, – хмыкнул Кащей. – Слушай, а как оно вообще проявляется, сидение в голове это?
– Как кино от первого лица.
– Кино?
– А, ты ж у нас… да… Ну, будто ты на происходящее смотришь, всё понимаешь и даже реагировать пытаешься, а вместо этого тело твоё какую-то чушь несет и непредсказуемые движения выполняет.
– Да, – кивнул Кащей, соглашаясь с собственными мыслями, – наверняка недоумевал бы.
К Яге подошёл Рыжий Шухер вместе с Волком и взгромоздившейся на плечо мини-версией Горыныча.
– На кой ляд тебе «пустышка» сдалась?
Принцесса пристально посмотрела на Рыжего и спросила:
– Ну, ты балбес рыжий, вот расскажи мне, что такое «пустышка», по Стругацким?
– По Стругацким?
– Да что ж я лишнее постоянно говорю. Забудь про Стругацких. «Пустышку» мне опиши?
Шухер нахмурился.
– Ну, «пустышка» штука загадочная. Невразумительная она. Два диска, размером с блюдце чайное, по полсантиметра толщиной. И где-то вот так расстояние между дисками этими, – Шухер развел руки в стороны, показывая расстояние сантиметров в сорок. И пусто там внутри. Хоть руку туда просунь, хоть что – нету ничего внутри — пустота, воздух. Но что-то между дисками есть всё ж таки. Потому что ни растащить их, ни прижать один к другому, никак не получается.
– А по-умному как называется «пустышка» твоя?
– Объект семьдесят семь-бэ, гидромагнитная ловушка, – отчеканил Шухер, не задумываясь.
– Вот! – воздела палец вверх принцесса.
– Да что вот-то? Чего ты загадками разговариваешь?
– Ловушка, – ещё выше воздела палец принцесса и повернулась к неуклюже переминающемуся с ноги на ногу Ваньке, который, не зная куда деть шарманку, так и не превратившуюся обратно в меч-кладенец, то перекладывал музыкальный инструмент с плеча на плечо, то упирал длинной ножкой в пол и пытался на него поудобнее облокотиться. – Добрый молодец, ты малый и большой загибы знаешь?
– Петровский или морской? – уточнил тот.
– А какой знаешь?
– Оба, – расплылся в довольной улыбке Ваня. – А ещё малый казацкий, морской и средний строительный.
– Отлично! Как меня не станет – начинай громко загиб читать. И бей.
– Кого бить?
– Там без вариантов, – заверила принцесса. – Сейчас темноделы с «пустышкой» вернутся...
– Да объясни ты по-людски!
– Серый, – обернулась принцесса к Волку, – ну ты-то уж точно сообразишь. Подскажешь, понял?
– Честно? Не понял, – как на духу признался Серый Волк.
– Ну как это, ну как это не понял? «Пустышку» просто нужно сделать полной… – принцесса округлила глаза. – Ой! Рифма! Прям сама собою прёт. Ну, значит на подходе главный чёрт…
Доходчивее объяснить принцесса не успела – воздух странно зазвучал.
* * *
Мир привычно рассыпался на фрагменты, уступая место новой реальности, на этот раз полностью состоящей из книжных фрагментов: это был всё тот же замок, всё тот же кабинет, но выглядел он так, будто на всё-всё вокруг натянули текстуры книжных страниц. На столе тускло поблёскивала армиллярная сфера – единственная вещь, оставшаяся такой же, как и в предыдущей версии мира.
– Как много букв, – пытаясь встать и одновременно мотая головой, произнёс лекарь Тиль. Судя по дергано-шатающимся движениям, трезвее он не стал.
Илья повертел головой в поисках феи и советника, но тех нигде не было.
– Маша! – позвал он.
– А я бы не орал, – посоветовал Тиль, придерживаясь за стену одной рукой и обводя вокруг второй. – Вот хрен его знает, где из них кто?
– Я бы тоже хотел это знать.
– Но не напороться же на этого! – лекарь скорчил гримасу, узнаваемо изобразив брезгливо-надменную мину советника. – Так что, давай-ка тихо.
Он оттолкнулся от испещренной буквами стены, попытался ухватиться за такое же, усеянное буквами кресло.
– Ты мне лучше скажи, чем это ты меня накормил, что у меня всё замедлилось в том мире?
Не отлипая от стены, Тиль попробовал сфокусировать взгляд на Илье:
– Накормил?
– Ну да. Таблетка какая-то.
– А, так это не моё. Это меня попросили тебя накормить. Мы думали, что если у Альта не получится советника грохнуть, то ты его добьёшь, – простодушно ответил Тиль и икнул.
– Я?
– Ну а кто?
– У него магия эта, древесная…
– Друидская, – флегматично поправил лекарь.
– …он палкой машет как ниндзя…
– Посохом.
–…он деревьям и веткам всяким команды отдаёт, а я чего могу?
– Ты ж вроде библиотекарь, а со словарным запасом прямо беда.
– Волнуюсь я.
– Ты, друг мой, можешь время замедлять. Я тебя нахрена таблеткой кормил?
– Как замедлять?
– А ты внутрь себя загляни.
Илья наморщил лоб, прислушиваясь к собственному телу. Но ничего необычного, кроме отдаленного онемения, блуждающего по организму, не почувствовал.
– Немеет всё, как будто волнами, – сообщил он.
– Вот это оно и есть, – кивнул лекарь, в очередной раз отталкиваясь от стены и пытаясь удержаться на ногах. Стена неумолимо тянула его обратно к себе. – А теперь – замедляй.
– Легко сказать, – насупился Илья.
– И сделать легко, – заверил Тиль.
И внезапно слова произносимые лекарем растянулись во времени, делаясь басовитее, а движения его замедлились, будто Тиль пытался бороться со стеной, находясь под толщей воды.
– Во! Получилось! – радостно воскликнул библиотекарь, и действительность снова вернулась к обычному течению времени и он неуверенно закончил: – Или не получилось.
– Ну, определяйся уже, получилось или нет, – попросил лекарь. – А то я устал.
– Устал?
– Бухать он устал, – привычно ёрничая сказала фея, входя в комнату. – Где наш пациент, не видели?
Фраза про пациента снова заметно растянулась во времени, уходя в нижние частоты, но к своему окончанию вернулась к привычной скорости.
– Во! Снова! – обрадовано воскликнул Илья, но тут же сник.
– Лови состояние и в нём оставайся, – посоветовал Тиль и, уже в который раз икнув, сполз по стене на пол, где благополучно засопел, а после и вовсе захрапел.
– Вот, у него учись, – посоветовала Маша. – Как поймал состояние, так и не трезвеет.
– Хочешь навязать свои правила, – советник появился не то чтобы внезапно, но и фея и библиотекарь дернулись от его голоса. – Ну попробуй.
В руке его, также как и во время битвы с Герром, появился узловатый посох, которым он непринуждённо взмахнул, вставая в боевую стойку.
– Ну и чем от него отбиваться? – растерянно спросил Илья.
– На, – стоявшая между столом и Ильёй фея схватила со стола армиллярную сферу и сунула в руки библиотекарю.
– Спасибо, блин, – изумленно вытаращившись на позвякивающую в руке вещицу, ещё более растерянно пробормотал парень. – Ну и как этим драться?
* * *
В центре комнаты, издав странный космический звук, образовался портал и из него вышел улыбающийся Мефистофель.
– Позвольте поприветствовать всех вас, – сказал он, прикладывая руку к груди. – Хоть не до реверансов мне сейчас, но видеть вас я несказанно рад.
– Ох, как бы мне сейчас не перейти на мат, – подстроилась под его рифмованную речь Принцесса.
– Мне мнится, что не стоит юной даме ругаться непристойными словами, – улыбнулся Мефистофель, делая шаг вперед. – Как на духу скажу вам, леди, честно, что матом не ругаются принцессы. Я твоего отца прекрасно знаю. Он ругани себе не позволяет. Учтив и вежлив свыше всяких мер. И ты, как дочь, бери с него пример.
Девушка улыбнулась Мефистофелю в ответ и внезапно заговорила со старческими интонациями.
– Засунь себе в очко свои советы. Принцессы тута, никакой, мой милый, нету.
Мефистофель нахмурился.
– А кто же ты такая?
– Я часть той силы… ой… твои ж слова, я не промолвила сейчас едва. Какая разница, кто я! Не в этом дело. Куда важней, что я узнать успела, истории меняя как перчатки.
– Яга? Джульетта? Юля?
– Ты ж мой сладкий! Допёрло наконец! Но суть не в этом. Про Гоголя ты знаешь?
Мефистофиль нахмурился ещё сильнее, пытаясь вспомнить.
– Слышал где-то.
Принцесса не стала объяснять, кто такой Гоголь, а продолжила доносить мысль.
– Его истории мне помогли понять, чем и тебя и остальных чертей унять, – не переставая говорить, девушка зашаркала старушечьей походкой к рифмоплёту. – Ты разговаривать других культурно просишь лишь потому, что мата не выносишь.
– Неважно, кто ты, бабка или девица, – полунастороженно-полуиспуганно проговорил Мефистофель, – давай не торопиться материться. Давай я тихо-мирно шар желаний возьму и ретируюсь, – Мефистофель изобразил детское "пока-пока". – До свидания.
– На кой? Чтоб дальше головы морочить тем, кто действительно хорошего захочет?
– Мне есть, что предложить на самом деле, – продолжал торговаться Мефик. – Я вижу, ты в чужом застряла теле. Могу любое тело предложить, чтоб ты могла комфортно дальше жить. Хоть зрелую, хоть юную девчонку, крестьянку хочешь? Или амазонку? Красавицу с ногами от ушей? Все будет как попросишь. Ну, скорей. Параметры любые называй, а мне – лишь шар серебряный отдай.
Яга в теле принцессы открыла было рот, чтобы возразить, но Мефистофель продолжил говорить бархатным, убаюкивающим голосом. Только теперь он обращался ко второй личности, к самой принцессе Юлии.
– Послушай-ка, принцесса, дочь Ильи, мне так близки страдания твои. Кто бабку подселил к тебе, не знаю, но, право слово, я прекрасно понимаю, что ты там, где-то в мозга глубине, как узница в тюрьме, как труп на дне, к ногам которого привязан камень, как без притока кислорода пламя, – Мефистофель наклонился к заворожено слушающей принцессе и прошептал: – Свободы хочешь? Только лишь кивни, – его тон изменился на подбадривающий: – Давай же! Волю всю в кулак сожми. Контроль перехвати на миг всего. Кивни. Не нужно больше ничего...
И принцесса кивнула.