МСЗ-7: Прекратить умирать⁠⁠

В предыдущих сериях: Пролог, 1 и 2 главы, 3. Влипать в истории, 4. Кручиниться без фанатизма, 5. Не строить планов, 6. Быть в курсе

7. Прекратить умирать

– Последний рейд в Гнилые Горы был, мягко говоря, тяжёлым, – вздохнул Мариц.

– Но прибыльным, – запихивая в рот остатки пирожного и цапая с блюда новое, заметил Вайол.

– Тут не поспоришь, – кивнул старший темнодел. – Время там, как вы понимаете, принцесса, движется иначе. И иногда, уходя туда, мы возвращаемся в Сентерию спустя месяц, хотя проводим в Гнилых Горах всего несколько дней, а иногда, проведя там месяц, возвращаемся назад, и узнаём, что отсутствовали всего пару суток. В общем, последний раз мы провели там не менее полугода, а здесь прошла лишь неделя. Сами представляете, сколько можно успеть за полгода.

– Знакомо. Я целый год провела там, – принцесса неопределенно мотнула головой, – а вернулась сюда на несколько минут раньше, чем исчезла.

– Ну так вот, – кивнул Мариц, – за эти полгода или пару дней, смотря с какой стороны посмотреть, мы смогли собрать, некоторые предметы, среди которых был и «проектор забытых».

– Странноватое название.

– Оно точно передаёт суть работы устройства, – вновь вставил свои пять копеек Вайол, не отрываясь от еды.

– И… – замялась на мгновение принцесса, – в чём же эта самая суть?

– Проектор каким-то образом извлекает из нашей памяти тех, кого мы успели забыть, и материализует их.

– Вполне возможно, стирая с того места, где эти самые забытые находились, – подал голос молчавший до этого Шумми.

– И чем это может мне помочь?

– Может, вам каким-то образом забыть отца, чтобы проектор воспроизвел его здесь?

Идея была настолько привлекательной, что принцесса Юля от волнения стала рассуждать вслух в не так давно приобретенной витиеватой манере.

– Возможно, если я обращусь с просьбой к лекарю Тилю, имеющему широкий спектр знаний из медицинской сферы, базирующийся на практическом применении в военно-полевых условиях, то, вполне вероятно, он сможет высчитать необходимое усилие для нанесения вынужденной травмы моей черепной коробке и её содержимому для того, чтобы помутнение памяти позволило мне забыть отца.

Вся троица темноделов изумлённо открыла рты. А Вайол застыл с не донесенным до рта пирожным. Принцесса, будто и не заметив реакции собеседников, продолжила рассуждать:

– Однако, учитывая непредсказуемость реакции серого вещества, расположенного в любой черепной коробке, о коем сам Тиль неоднократно упоминал не только в беседах, но и в написанных им трактатах, стоит предположить, что данная методика может привести к полной потере памяти. Как следствие, использование «проектора забытых» позволит материализовать не только ныне живущих, но и всех остальных, кого я забуду, включая успевших умереть. Не думаю, что помимо папеньки я готова лицезреть перед собой некоторое количество давно покойных. К тому же, меня терзают смутные сомнения в том, что помимо прочего я увижу и издохшую в далёком детстве канарейку, несомненно являющуюся причиной одной из моральных детских травм, повлиявших на моё становление как личности. Короче, опасный вариант…

Она посмотрела на застывшую с удивленными выражениями лиц троицу темноделов и поспешила их успокоить:

– Не обращайте внимания, это я так, мысли вслух, – и вновь придав голосу официальные интонации, спросила: – Так чего вы хотите за это чудесное устройство?

– Мешок гаек и три раза по сто метров белой ленты.

– Умереть не встать! Гаек?

– Гайки – это такие шестигранные металлические…

– Да знаю я, что такое гайки, – отмахнулась принцесса. – Блин, предупреждал папенька, что вы странного за свои услуги просите.

– Необходимый инструмент, позволяющий выбрать безопасный путь в Гнилых Горах, – пожал плечами Шумми.

– Будут вам гайки. Несите сюда вашу бесовскую машинку. Рискнём, чего уж там…

Спустя полчаса принцесса ходила вокруг стола-карты, разглядывая водруженное на неё устройство, отдалённо напоминавшее Юле волшебную лампу Аладдина, которой довелось побыть в качестве футбольного мяча в матче тевтонских рыцарей.

– И чо, и как его пользовать-то?

– Нужно взять в руки и потереть.

– Блин, ну точно лампа Аладдина, – кивнула собственным мыслям Юлия ат’Иллиас. – Осталось решить один единственный вопрос.

– Какой?

– Как меня памяти лишить так, чтобы не лишить жизни?

– Отвар из мутной ягоды? – предположил Шумми.

– Это какой такой отвар? – заинтересовалась принцесса.

– Две горсти ягод на литр воды, нагреть, но не доводить до кипения. Продержать в таком состоянии, пока половина жидкости не выпарится, после чего добавить два десятка зерен дурмана, снять с огня, накрыть крышкой и, укутав плотной тканью, оставить в темном месте… – услужливо протараторил младший темнодел.

– Проще Тилю под киянку голову подставить, – принцесса взяла «проектор» в руки и принялась вертеть, разглядывая со всех сторон. – И как эффект от жижи этой вашей?

– Память постепенно возвращается, но принявший её несколько часов проводит в неведении, кто он, где он и что его окружает.

– Ребята, даже не буду спрашивать, где вы такому научились и зачем оно вам надо, – продолжая вертеть в руках «проектор забытых», сказала Юля, – однако, рецептик запишу. Никогда не угадаешь, что и в какой момент жизни пригодится. А учитывая…

Принцесса замолчала на полуслове, пристальнее приглядываясь к боковине устройства.

– Учитывая что?

– Чего это он у вас в пятнах каких-то? – проигнорировала вопрос девушка, елозя пальцем по боковине корпуса «проектора».

Вместо ответа воздух наполнился преддождевым запахом и прямо в центре зала, окутанные электрическими разрядами, материализовались две фигуры: человека и гигантской трехголовой рептилии. Судя по всему, там, откуда они появились, рептилия и человек о чем-то оживлённо спорили, потому даже не обратили внимания на изменившуюся обстановку, продолжая на повышенных тонах давить друг друга аргументами:

– Да кому ты рассказываешь? – возмущённо спрашивала средняя голова. – Ну, ладно, яйцо в утке. Это я понимаю. Уткой с яйцами никого не удивишь. Но как её в зайца-то запихнёшь, чтоб она не сдохла?

– И заяц чтоб не сдох, пока в него утку пихать будешь, – поддакнула правая голова.

– Да прекрати ж ты всё буквально воспринимать! – отвечал худой пожилой мужчина в плаще, продолжая водить бруском по двуручному мечу, упертому остриём в пол. – Концепция, описанная мной, образная. Она призвана донести возможность комплексной защиты ценных вещей, которые…

Третья голова, не участвовавшая в споре и что-то размеренно жевавшая с закрытыми глазами, очевидно, получая от этого неземное наслаждение, наконец, сглотнула и потянулась к полу, но, клацнув здоровенными, каждый с ладонь, зубами, открыла глаза и возмутилась:

– Не понял, а где ромашки?

Мужчина с мечом и две головы-спорщицы замолкли, наконец заметив, что обстановка изменилась и принялись удивлённо разглядывать помещение, в котором оказались, темноделов, испуганно вжавшихся в кресла, и раскрывшую от изумления рот, но ничуть не испуганную, принцессу. Та помотала головой и уже в который раз заговорила длинными запутанными предложениями:

– Допускаю мысль о том, что дебри моего подсознания имеют некоторые темные пятна, скрывающие в себе определенные аспекты биографии, которые разум сознательно погрузил в глубины самого себя, дабы не травмировать часть психики, по праву считающуюся здоровой. Однако, большая часть меня настроена распутать клубок внезапно образовавшейся интриги, чтобы получить ответ на единственный, но весьма тревожащий меня в данный момент времени вопрос.

– Какой вопрос? – невозмутимо, как будто внезапно меняющаяся обстановка была для него чем-то привычным, поинтересовался мужчина с двуручником.

– Что должно было случиться, чтоб я вот такую поебень забыла? – указывая на трехголовое существо, расшифровала принцесса свой собственный монолог.

– Я не поебень! – обиделась левая голова.

– Горыныч. Змей Горыныч, – представилась средняя.

– Кого-то мне её манера речи напоминает, – проигнорировав нечаянное оскорбление, пробормотала правая.

– Это ж Яга! Я её сразу признал, – радостно воскликнул мужчина с мечом.

– Точно? – спросила правая морда.

– Балаболит как Яга! – согласилась с мужчиной средняя.

– Только с чего бы ей так помолодеть-то, а, Кащеюшка? – спросила левая.

Принцесса тяжело вздохнула и каким-то расстроенным тоном спросила, повернув голову к темноделам:

– А может, лекарь Тиль меня уже стукал по голове? Или я ваш отвар уже пила? Потому что невозможно в здравом уме и без черепно-мозговых травм такое забыть, – вновь указала она на Горыныча.

Тот принялся задавать в три глотки вопрос за вопросом, даже не дожидаясь ответа на предыдущие:

– Как ты тут?

– А где Ванька?

– Это ж Сентерия?

– Мефик не возвращался?

– Иллиас до сих пор правит?

– А чего это ты такая молодая?

– Обратно стареть когда планируешь?

– Спишь спокойно?

– Сны видишь?

– А почему нас прихватила, а Василису не прихватила?

– Подождите! – попросила принцесса.

– Пропадала где?

– А у нас тишина.

– Вот вообще ничего не происходит.

– Да погодите вы тараторить! – попросила принцесса громче.

– А мы там избушку твою подлатали, да к замку Кащея перенесли.

– А на болоте в этом году жабы невкусные…

– Зато много!

– Вороны ещё есть.

– Но они в перьях, а под перьями и жрать нечего.

– Видимость одна…

– ДА ЗАТКНИТЕСЬ ВЫ! – срывая голос, взревела принцесса, вызывая дрожь в оконных стеклах.

И наступила тишина. Кащей только покрепче ухватился за клеймор, а все три головы Горыныча принялись бесшумно хлопать глазами.

– Вы кто, блять, такие? – спросила принцесса, едва сдерживая себя, чтобы не повышать голоса.

– Точно Яга, – кивнула средняя голова.

– Ага, – подтвердила левая. – Объяснения такие, что чёрт ногу сломит, а вопросы доходчиво задаёт.

– Вот-вот! Это в её манере, – подтвердила правая.

Кащей посмотрел на Юлию ат’Иллиас и спросил:

– Тебе чего, память отшибло?

Принцесса Юлия тяжело вздохнула и, здраво предположив, что толку от разговора с трехголовой рептилией не будет, ответила мужчине с двуручником, подтверждая его догадку:

– Полагаю, что отшибло. Но как это произошло, я не помню.

Кащей и Горыныч пытались напомнить всеми возможными способами. Однако, спустя полчаса красочных рассказов и детальных описаний сошлись на том, что ни Горыныч, ни Кащей не будут называть её старухой, а она, так и быть, будет отзываться не только на своё имя, но также и на имя Яга.

– Будем надеяться, когда-нибудь я смогу заполнить эти пробелы подробностями, которые не только не будут противоречить здравому смыслу, а также не вызовут чувства стыда, апатии или каких-либо других негативных эмоций, регулярное присутствие коих в сознании способно спровоцировать суицид или желание прожить остаток жизни, сожалея о том, что память вернулась. Ибо, судя по вашим рассказам, эта самая Яга, к коей вы упорно добавляете слово «баба», женщиной была неглупой, но какой-то… – принцесса замялась, подбирая слово.

– Придурковатой? – предположила левая голова.

– Да нет! – заверила средняя. – Уж придурковатой-то она точно не была.

– Скорее уж загадочной, – добавила правая.

– По земным меркам.

– Да и по космическим тоже.

– Но это ей ни в коей мере не вредило…

– Бли-и-и-ин, – протянула Юля. – А давайте вы не будете наперебой говорить? У меня от вас голова болеть начинает.

– Гы-ы-ы-ы! – заржала левая голова.

– Гы-гы… Гы… – подхватила правая.

– У нас от твоего словоблудия, думаешь, голова не болела? – спросила средняя.

– Головы, – поправила правая.

– Что головы? – растерялась принцесса.

– Болели, – пояснила правая морда Горыныча.

– Все три, – добавила левая.

– Но мы привыкли, – заверила правая.

– И ты привыкнешь, – успокоила левая.

– Может быть, даже быстро, – флегматично проговорила средняя. – Потому что там, откуда ты нас вытащила…

Что было «там», договорить Горынычу не дала с грохотом распахнувшаяся дверь и уверенно вошедший в помещение мужчина в белом балахоне.

– Ты видал? – спросил Кащей у Горыныча. – Дверь под три метра, а он ею так грохнул, будто это пушинка.

– Силен, – согласилась какая-то из голов.

– Советник, а ты нормальный вообще? Ты чего так двери открываешь? Ты их устанавливал? – возмущённо поинтересовалась принцесса Юлия.

– А я вам, Ваше Высочество, яблочек принёс, – зло сказал тот, – как вы и просили.

С этими словами мужчина в белом балахоне взмахнул рукой, будто собираясь отвесить поклон, но кланяться не стал. Вместо этого из его рукава посыпались яблоки, которые, катясь по полу, на глазах увеличивались, становясь размером с футбольный мяч и покрываясь густой растительностью.

– Это чего это такое, – удивилась Юля. – Это как это они?

У одного из яблок прорезались глаза – злые, ненавидящие, а затем и пасть, усеянная множеством острых, словно костяные иглы, зубов. За ним открыло глаза второе, третье, четвертое, пятое… Ожившие яблоки оскалились, зарычали и покатились к принцессе. Девушка, взвизгнув, запрыгнула ногами на трон, а яблоки-мутанты, клацая пастями, принялись грызть ножки кресла, с явным намерением добраться до Юлии.

– Сухофрукты, Ягу не трогать! – взревел Горыныч и, грузно переваливаясь, сшибая всё на своём пути, ринулся на помощь.

Кащей, оценив обстановку, перехватился обеими руками за рукоять клеймора и выписывая в воздухе узоры двуручником, стал похож на замедленный смертоносный вихрь, который начал двигаться в сторону советника, натравившего на принцессу ожившие яблоки.

Горыныч клацал всеми тремя пастями, надкусывая ожившие фрукты, которые упорно грызли деревянные ножки трона.

– Антоновка! – сообщила одна из голов, прожёвывая.

– А мне белый налив достался, – хмыкнула другая, впиваясь зубами в очередного мутанта.

Когда Кащею оставалась всего пара шагов до мага-советника, клеймор столкнулся с невидимой преградой, от которой со звоном отскочил и, нелепо вывернув кисть Кащею, упал на пол. Маг, зло прорычав заклинание, выставил руки в сторону Бессмертного, и того, несколько раз перевернув в воздухе, отшвырнуло под лапы весело чавкающего Горыныча.

Средняя голова выгнулась на длинной шее, посмотреть, кто это там в неё врезался, но увидев, что это свои, басовито прорычала:

– Аккуратнее, пожалуйста, я тут ем, – и, вернувшись к яблокам-мутантам, обиженно сказала левой и правой: – Быстро ж вы. Хоть бы одно оставили…

– Горыныч, берегись! – закричал Кащей.

А в следующее мгновение что-то обжигающее ударило рептилию в спину и Змей начал уменьшаться на глазах, до тех пор, пока не стал размером с ворону.

– Э, бля, – изумлённо пропищала тоненько одна из голов. – Вы чо, бля!

Кащей схватив Змея за все три шеи сразу, перекатился по полу и спрятался за колонну. Как раз во время, чтобы уклониться от брошенного магом фиолетового с черными прожилками сгустка энергии, с низким шипением пролетевшего мимо, врезавшегося в стену и разметавшего во все стороны каменное крошево.

– Аккуратно! – пропищала рептилия в руках у Бессмертного. – На шеи не дави. Я не готов умирать от асфиксии!

– Ничего себе, какие ты слова знаешь! – удивился Кащей, перебегая за следующую колонну.

Новый сгусток энергии грохнул в ту, от которой он только что отпрыгнул, ломая её пополам.

– С вами рядом поживешь, – не то прохрипел, не то пропищал маленький змей, телепаясь в зажатом кулаке Кащея, – не такое запомнишь. Одна только «трансцендентность» чего стоит.

– Чего? – удивился Бессмертный, выглядывая из-за очередной колонны.

– Я не знаю. Это за гранью доступного мне опыта.

Не выпуская уменьшившегося Горыныча из сжатой руки, Бессмертный метнулся за очередную колонну, которую новый сгусток магии также превратил в груду камня. И видя, как маг-советник растит следующий, фиолетово-чёрный энергетический ком в своих ладонях, Кащей не нашёл ничего лучше, чем разбежавшись прыгнуть в окно, разбивая лбом витражное стекло.

– Блин, чо началось-то? – спросила Юля сама себя, спрыгивая с трона и шмыгая в потайную дверцу, находящуюся за ним.

Как раз вовремя, потому что следующий энергетический сгусток разнёс дверь в щепки и обвалил стену. Однако, принцессы там уже не было.

Петляя по коридорам потайных ходов, Юля материлась, через слово упоминая мужской половой орган, но весьма разнообразя свою речь склонениями и падежами этого самого органа, используя получающиеся словесные конструкции вместо «зачем», «почему», «изумление», «хорошо», «плохо», «бежать», «мерзость» и ещё двух десятков других, сплетая их в идиомы, коим позавидовал бы любой сапожник. Потому что, хоть сапожники и ругаются витиевато, навряд ли есть среди них такие, кто смог бы придумать столько окончаний и значений для одного единственного слова.

Замолчала Юля только тогда, когда свернула в коридор потайного хода, ведущий мимо тюрьмы в сторону склепа. Пройдя несколько шагов, девушка остановилась, прислушиваясь, не гонится ли за ней маг, так умело скрывавшийся под личиной советника. За спиной была тишина. Впереди была тишина и темнота.

– А с чего б там шумело? – спросила принцесса сама себя. И сама себе ответила: – Там же ж мертвецы одни, а они не шумят.

Вытянув руку и придерживаясь за каменную кладку, Юля зашагала вперёд, ожидая, когда пальцы наткнутся на знакомый выступ – камень, приводящий в движение кусок стены, открывающей вход в склеп. И ничего не предвещало каких-то неожиданностей, внезапностей или непонятностей, когда в голове полыхнул флэшбэк. Он был внезапным, объёмным и всепоглощающим.

Множество жизней, сменявших одна другую, словно в ярких вспышках стробоскопа: от влюблённого Ромео под окном и чудища с аленьким цветочком до Геральта, ведущего её в родную реальность и Герр Альта, протискивающегося вместе с Рыжим Шухером в приоткрытые ворота замка. От Ваньки, выбегающего из её избушки, придерживая портки, до Ивана, просящего у волшебного шара меч подлиннее.

– Какой пизде-е-е-ец, – протянула она, не понимая, что делать с внезапно развернувшимся рулоном воспоминаний, стыдиться или же гордиться. – Так вот почему я снов не вижу.

А когда на развёрнутой ленте памяти обнаружилась и та жизнь, которую она проживает прямо сейчас, вплоть до мелких деталей, Юля со словами:

– Забыть! Забыть всё нахуй! – надавила на выступающий из стены камень и шагнула в открывшийся проём, оказавшись в королевском склепе.

– Так, значится, – пробормотала она. – Чего там за рецепт у темноделов был? Две горсти ягод, литр воды, греть пока половина не выпарится, зерна дурмана и в темноте-теплоте постоять, остыть…

Юля замолчала на середине фразы, увидев понуро сидящего в склепе Кащея с порхающей вокруг него трехголовой мини-рептилией.

– Хорошие новости – я вас помню, – ничуть не удивившись, сообщила она. – Плохие – я вас всех планирую забыть.

– Это почему же? – удивился Кащей.

– Потому что помимо вас я вспомнила и себя, – объяснила Юля. – А мне это в медную трубу залётной мухой не жужжало. Старухой я ещё успею побыть.

– Дык, на вид-то ты молодуха-молодухой, – пропищал мини-Горыныч, трепыхая мини-крылышками.

– И чего толку мне от этого вида, когда внутри собственного черепа я по старости фору Ктулху дать могу?

– Не понимаю, – пожал плечами Кащей, – наоборот же хорошо, когда ты мудрый и молодо выглядишь.

– Кащеюшка, ты не баба, ты не поймешь, – отмахнулась Яга и, обращаясь к усиленно машущему в воздухе крылышками Горынычу, спросила:

– Ты знаешь, как мутная ягода выглядит?

– Да, – пропищала одна из голов Змея.

– А семена дурмана найти сумеешь?

– Конечно! – таким же тоненьким голоском подтвердили две других.

– Вот и вперёд, за ингредиентами, – скомандовала принцесса.

Юркой стрелой Змей описал круг над потолком склепа и вылетел сквозь витражное стекло маленького оконца, расположенного под потолком, разметав своей тушкой осколки во все стороны.

– Дебил, – пробормотала Юля. – Подождал бы, пока ему дверь откроют, чего стёкла-то бить?

– Вот это ближе к привычной Яге, – как-то понуро кивнул Кащей.

Юля повернулась к нему, сказала:

– Надеюсь, ненадолго, – и задала вопрос: – Ну а вы-то как ушли?

– В окно, – безэмоционально объяснил Бессмертный. – Я Змея цапнул за шею, благо он малюсенький, да и сиганул.

– Не убился?

– Ты чего! Как я же убьюсь-то? Я ж бессмертный, – Кащей почесал затылок и добавил: – Да и проблематично убиться, с первого этажа выпрыгивая.

– Ясно. А с темноделами чего?

– Откуда ж мне знать, – пожал плечами Бессмертный. – Визжали чего-то там. Гремело, грохотало. Может и кирдык им всем. Но мы с Горынычем не выясняли. Мы побежали-побежали, попетляли-попетляли и здесь вот спрятались. Так что, я не в курсе, чего там дальше творилось.

– М-да, – вздохнула принцесса. – А я вот в потайной ход шмыгнула. А там меня ка-а-ак накрыло. Я бы могла сказать, что это были вьетнамские флешбэки, однако стоит заметить, что среди всех навалившихся на меня воспоминаний, коих роится теперь в моей голове изрядное количество, не было ни одного, так или иначе связанного с этой прекрасной страной и её восхитительным фольклором.

Кащей на тираду ничего не ответил. Только вздохнул тяжело.

– И чего дышим-то?

– Меч там остался.

– Тоже мне проблема.

Принцесса встала, прошлась по склепу, выбрала одно из надгробий и с кряхтением сдвинула в сторону. Просунула в образовавшийся зазор руку и вытащила оттуда меч.

– На, держи, – протянула она оружие Бессмертному.

– У покойных оружие забирать?

– Не очкуй, Кащей, я уже так делала. Не скажу, что сто раз, но разок было. Именно в этом склепе. Я, правда, постарше была тогда. И случайно сюда попала, – принцесса схватилась за голову: – Господи, ну на кой чёрт я всё это помню? Почему нельзя забывать и помнить только то, что хочется?

– Потому что забыть – самая насущная потребность человека, – философски объяснил Кащей.

– А запомнить?

– И запомнить, тоже самая насущная.

– А какая насущнее-то?

– А это всё от человека зависит. Одному – забыть, другому – запомнить. Но ирония не в этом.

– Я жутко заинтригована, продолжай.

– Ирония в том, что те, кто хочет запомнить – забывают, а те, кто хочет забыть – помнят.

– Вот утешил! – раздосадовано всплеснула руками принцесса. – Да чтоб тебе в шляпу гномики насрали за такое утешение.

– Я не ношу шляпы, – всё также флегматично заметил Бессмертный.

Принцесса посмотрела на него изучающе.

– Друг мой сердешный, а скажи-ка ты мне, от чего ты такой вяленький-то?

Кащей молча отодвинул плащ, обнажая правый бок и Юля ахнула. По телу Бессмертного расползалось пятно фиолетового цвета с мерцающими черными прожилками, точь-в-точь такое, как сгустки энергии, которыми швырялся маг во дворце.

– Зацепило меня, когда этот полоумный магию свою метал.

– Ежиков половозрелых мне в туфельки! – всплеснула руками Юля, разглядывая подрагивающие чёрные вкрапления, расплывающиеся узорами по фиолетовой коже.

– Ежики-то в чём провинились? – спросил Бессмертный, натягивая на лицо измученную улыбку.

– Это я так эмоции выражаю, – пояснила Яга. – Болит?

– Нет, – совсем вяло помотал головой Кащей и, закатив глаза, рухнул на бок, потеряв сознание.

– Э! Прекратить умирать! – скомандовала Юля напускным бодрым тоном, и, видя что Кащей не шевелится, неуверенно добавила: – Ты ж бессмертный…

уведомления в телеге, чтобы не пропускать -> https://t.me/nokidtales