– Ренат, – обратился Егор, быстро глянув на листок на стене, – попробуйте пошевелить хоть чем-то.

– Ну, ну, ну!

–  Это всё понятно, – сказал Егор, – а теперь попробуйте пошевелить.

Ренат собрал все силы, даже стиснул от напряжения кулак на здоровой руке, но правая так и осталась неподвижна.

– Ну, ну, ну…

– Да, бывает. Давайте тогда поработаем в пассивном режиме. Вы можете просто смотреть на руку и представлять, что это делаете вы, ну или посылайте мысленные команды к тем мышцам, с которыми я буду работать, хорошо?

– Ну.

– Поехали, начнём с пальцев… сгиба-а-аем, разгиба-а-аем…

Всё занятие длилось около тридцати минут. За это время Егор пошевелил каждым суставом по десять раз, сделал что-то вроде массажа, состоящего из щипков и постукиваний, а затем отвязал левые конечности.

– А теперь попробуем присесть, – сказал Егор и отошёл подальше от кровати. Пробуйте.

Ренат постарался сесть, но тело, точно деревянное, не давало согнуться.

– Нет, нет, нет, – Егор покачал головой, – сначала повернитесь на больной бок. Вот так. Затем скиньте ноги вниз, хорошо… Теперь упор на здоровую руку, и… – Егор легко подтолкнул Рената и тот сел, – вот и всё! Как голова?

– Ну!

– Отлично. В глазах не темнеет?

– Ну, ну!

– Если затемнеет – падайте на больной бок, придерживаясь здоровой рукой. Затем здоровой ногой цепляете больную, вот здесь, – показал Егор, – и закидываете на кровать. Всё просто. Попробуйте.

Ренат сделал, как сказал Егор. Не так просто, как обещал инструктор, но выполнимо.

– Так, на сегодня всё, – сказал Егор, – но без домашнего задания я вас не оставлю. Значит, закрывает глаза и представляем, как делаем самые обыденные вещи. Например, достаём с верхней полки баночку с гвоздями или гладим собаку правой рукой. Вы курили?

– Ну, ну!

– Ясно. Тогда можно представить, как открываете пачку, достаёте сигарету, затем достаёте зажигалку и поджигаете. Только представляйте во всех деталях. Не пачку и зажигалку, а движения. В этом суть. Вы когда думаете о каком-то движении, ваш мозг начинает возбуждать те же зоны, как если бы вы реально двигались. Думаю, вы меня поняли, да?

– Ну!

– Хорошо. Ещё увидимся.

Ренат закрыл глаза и постарался представить то, о чём говорил Егор. Почему-то он вспомнил балкон своей старой квартиры. Пачка сигарет вместе с дешёвой зелёной зажигалкой лежала на обшарпанной табуретке. Он представил, как наклоняется за пачкой, берёт её правой рукой и перекладывает в левую, достаёт сигарету, засовывает в рот, затем берёт зажигалку правой рукой и чиркает у самого носа. На секунду ему померещился запах, а во рту стало приторно горько. Он представил, как ломает эту сигарету, отправляет её щелчком в сторону, затем открывает пачку и повторяя полный цикл. Когда он отбросил в сторону седьмую воображаемую сигарету в палату вошли.

– Рахматулин Р.К. есть? – спросила невысокая женщина, фигурой напоминающая колобка, – её голова, туловище и таз слились в единую сферу, из которой торчали пеньки рук и ног. В одной руке она держала блокнот, в другой одноразовый стакан, на две трети заполненный водой.

– Ну!

– Вижу, – сказала прищурившись, – я Любовь Геннадьевна, логопед. Буду с вами работать. Сесть можете или лёжа пообщаемся?

Ренат припомнил инструкции Егора и сел.

– Отлично, садиться уже умеете. Большое дело, знаете ли… – сказала она, поставив стакан с водой на прикроватную тумбочку. – Сколько вам полных лет?

– Ну, ну, ну.

– Можете показать на пальцах?

– Ренат показал пять пальцев, затем один, затем пять и ещё два.

– Шестьдесят семь?

– Ну, – кивнул он.

– Хорошо… – логопед-колобок что-то записала у себя в блокноте, – давайте-ка попробуем повторить за мной. РЕ-НАТ!

– НУ-НУ!

– Ещё разок. РЕ-НАТ!

– НУ-НУ!

– Давайте просто звук: «А-А-А»,

– Э-Э-Э.

– А-А-А!

– Э-Э-Э.

– О-О-О!

– Э-Э-Э.

– Ладно, хорошо. А теперь выпейте, пожалуйста, из этого стакана до конца.

Ренат выпил за три глотка.

– Всё хорошо?

– Ну.

– Дисфагии нет, отлично. Давайте теперь вы возьмёте мой блокнот и напишите мне свои имя и фамилию, возраст, и ещё цифры от одного до десяти. Хорошо?

Логопед протянула Ренату блокнот. Тот положил его на колено, взял ручку в левую руку и стал писать. Пыхтя и щурясь, он старательно выводил буквы и цифры. Через пару минут он протянул логопеду блокнот. На листе плясали символы на неизвестном языке, цифры угадывались, только элементы знаков глядели не всегда в нужные стороны, отчего двойка походила скорее на тройку, у восьмёрки образовалась новая петля, а девятка превратилась в огромную шестёрку.

– Хорошо, Ренат Камильевич. Мы закончили. Я зайду позже. Всего доброго.

Логопед вперевалочку покинула палату.

Через полчаса в палате появилась медсестра вместе с санитаром. Ренат весь сжался, вспомнив предыдущее общение с медсестрой, но расслабился, увидев у той в руках тарелку с больничной кашей. Санитар потянул здоровенные, привыкшие манипулировать людскими телами, руки, но больной шлёпнул его здоровой конечностью и самостоятельно сел в кровати.

– Смотри, Боря, они уже сами учатся, лишь бы ты их не трогал, – сказала медсестра. – Пододвинь столик.

Санитар расположил перед Ренатом прикроватный столик, а медсестра туда поставила тарелку с кашей.

– Логопед попросила посмотреть, как вы едите. Боится, что можете поперхнуться.

Ренат взял затёртую от бесконечных моек ложку и набрал немного каши. Сунул в рот, пошевелил челюстью и проглотил. Какой-то комочек застрял у корня языка, и Ренат закашлялся.

Вернулся санитар с чашкой яблочного компота. Ренат сделал пару глотков, и липучая каша улетела в нутро.

– Упало, куда нужно? – спросила медсестра.

– Ну.

– Вы кушайте, а я пойду кормить лежачих. Боря или Татьяна Павловна – буфетчица – заберут посуду.

Он снова остался один. Ел густую, точно свежий цемент, кашу, запивая безвкусным компотом. Иногда Ренат отвлекался от потрескавшейся тарелки в цветочек и смотрел в окно. Вдалеке покачивались потрёпанные сосновые шапки, между которыми пролетали задиристые вороны. Облака укутали небо предгрозовой синью, цветущей и распускающейся, будто пион. Так он просидел десять минут, глядя то на серую гущу, то на сизую глубь.

– Добрый день, – в палату зашла молодая девушка в синем хиркостюме. Лицо её скрывала маска, однако на нагрудном кармане висел бейджик, на котором она была запечатлена в белом халате с открытым лицом. – Меня зовут Юлия Андреевна, я врач-невролог отделения острой неврологии. Вы меня слышите?

– Ну.

– Так, минутку, – в руках она держала планшет с пачкой листов, приподняв несколько, она что-то прочла, затем снова подняла глаза на Рената. – Вы можете показать мне три пальца левой рукой?

– Ну, – Ренат сделал, как просили.

– Отлично. Могу я вас немного отвлечь от завтрака? Нужно провести осмотр.

Ренат толкнул прикроватный столик здоровой ногой.

– Ну!

– Ложитесь.

Его тыкали иголкой, по голеням, коленям и локтям стучали молотком. Затем хрупкий врач просила его толкать её здоровыми рукой и ногой. Потом, с заметным усилием, он стала шевелить его парализованными конечностями, попутно выясняя, вызывают ли движения боль.

– Ну, – говорил Ренат в ответ, – ну, ну.

– Хорошо. Тогда я сейчас заполню протокол осмотра, и вернусь. Кстати, Ренат Камильевич, в приёмном не записали номер ваших родственников. Есть только номер некоего Шестакова Александра Григорьевича. Написано, что это ваш сосед, верно?

– Ну, – Ренат кивнул.

– Ренат Камильевич, я буду с вами откровенна. В нашей больнице есть отделение реабилитации для пациентов с инсультом, но в связи с… хм… политической ситуацией… часть отделения передали под прибывающих раненных. Прямо сейчас мы не можем перевести вас в это отделение, равно как и оставить вас в нашей палате. Ваше состояние вполне стабильно. На данный момент вы нуждаетесь в специфическом уходе, но его можно реализовать и в домашних условиях.

– Ну, ну, ну!

– Простите, я не понимаю, – с сожалением сказала Юлия Андреевна.

– Ну, ну, ну!

Доктор покачала головой.

Ренат жестом поманил Юлию Андреевну. Та подошла ближе и наклонилась к нему.

– Ну, блядь, ну…

Доктор отошла на полшага назад и засмеялась.

– Так, вот и первые слова прибиваются. Уверена, вы быстро пойдёте на поправку. Так, – она на секунду замерла, – значит, сейчас я напишу протокол. Составлю все рекомендации и буду выяснять, как нам доставить вас домой под опеку родных. Как только появится ясность, я вернусь и всё расскажу.

Перед уходом она пододвинула обратно прикроватный столик. За время осмотра каша безнадежно остыла и превратилась в густо-липкий конгломерат из не разваренных зёрен и клейковины. Ренат не стал есть, выпил компот и снова толкнул ногой прикроватный столик.

В голове звучали слова доктора. Под опеку родных. Настоящих родных у него не было. Можно ли рассчитывать на Лену? Иногда у неё бывают просветления, но лишь иногда. Нет, надежда, как всегда, только на себя.

Он посмотрел на безжизненную правую ногу. Подхватил её под голень здоровой стопой и стал качать, представляя, что делает это сразу двумя ногами. Выпрямив ноги, он отцепил левую ногу, и правая тут же рухнула, звякнув пяткой об опущенный борт кровати. Злоба на тело-предатель поднялась вверх спине. Ренат снова подтянул прикроватный столик. Навалился на него левой рукой и с рывком поднялся на ноги. Вся левая половина задрожала от напряжения. Правая же нога, хоть и касалась пола, но лишь для видимости. Правая рука безжизненно опустилась в тарелку с кашей.

Стиснув зубы Ренат попытался пошевелить правой ногой, но ничего. Тогда он стал выталкивать её вперёд поворотом таза, но и тут ничего не выходило. Нога, пусть и безвольная, прилипла к полу. Всё та же злость на отказавшие конечности подсказала ему отчаянный шаг. Пойти с левой. Если правая не выдержит, то так тому и быть. Можно просто лечь и помереть.

«Раз, два, три…», – сказал он про себя, а по палате раздалось: – Ну, ну, ну!

На грохот прибежала постовая медсестра с санитаром Борисом. Ренат лежал поверх заваленного столика, у самой его головы находилась перевёрнутая тарелка с кашей, стакан же ещё катался где-то под кроватью, разливая остатки компота.

– Что же это такое? – возмущалась сестра. – Вчера Семёнова укатила в травму, теперь вы?

Борис подхватил Рената за подмышки и одним движением посадил на кровать. Сестра же подняла тарелку, и тут Ренат расхохотался. Несмотря на то, что тарелка упала дном кверху, каша так и не вывалилась на пол.

– Ничего смешного, – сказала постовая и выбежала из палаты. Вернулась она уже с Юлией Андреевной. Та на ходу натягивала маску, но чуть успокоилась, увидев Рената Сидящего на кровати в целости и сохранности.

– Побег хотели устроить?

– Ну.

Доктор обошла его со всех сторон. На правом бедре она увидела крупную ссадину.

– Вот тут больно? – спросила она, ощупывая мягкие ткани?

– Ну, – Ренат помотал головой.

– А так? – она чуть постучала по седалищной кости и ниже места удара.

– Ну, – Ренат неопределённо помахал рукой.

– Давайте-ка на рентген вас свозим. Мало ли. Борис, отвезите в первый кабинет. Я предупрежу, что вы едете. 

Через час он вернулся в палату с вердиктом ушиб мягких тканей правого бедра. В очереди на рентген он насмотрелся на стонущих людей на высоких каталках, на бабулек, пускающих слюни в креслах, на хнычущих школьников с забинтованными руками. За это время Юлия Андреевна подготовился протокол осмотра и выписку. Она сидела на кровати Рената, когда того завезли в палату.

– Всё здесь, – сказала она, показывая два листа формата «А4», – рекомендации и направление на реабилитацию, на тридцать первое число. Никаких анализов и обследований не нужно, подойдёт то, что уже сделали в приёмном. По поводу вашей транспортировки домой возникли некоторые проблемы. Ваш сосед не может вас увезти, так как сам уехал, но он сказал, что оплатит транспортировку спецтранспортом. Я дала ему номер, и он вот-вот должен с ними договориться. А, – отвлеклась доктор на телефон в кармане, – это он звонит. Сейчас, минутку… – она поднялась с кровати и вышла в коридор.

Борис мягко коснулся плеча Рената.

– Давайте будем собирать вас.

Очередным лёгким движением он пересадил Рената на кровать, открыл тумбочку и достал одежду. Ту самую, в которой Рената и привезли.

– Давайте, сначала больную руку, потом здоровую, – сказал Борис, открывая рукава футболки.

– Хорошо, теперь больную ногу, – он натянул штанину чуть выше колена, – а теперь здоровую. Хорошо. Обопритесь на меня, сейчас немного при-вста-нем… Оппа! – Борис натянул штаны на Рената. – Справились, – сказал он удовлетворённо.

Через полчаса в палату зашли двое крепких мужиков. Одному было немного за пятьдесят: жёлтые прокуренные усы щетинисто торчали во все стороны. Второму – едва за тридцать: массивные руки выделялись под фирменной кофтой с надписью «СПЕЦТРАНСПОРТ. Для особенных клиентов».  Они подписали какую-то бумагу, которую им подсунула Юлия Андреевна, затем посадили Рената в коляску и направились к лифту. Через пять минут его загрузили в машину через багажник. Коляску ремнями зафиксировали к специальным металлическим стойкам.

Ренат смотрел через окно на внутренний двор больницы. За невысокими квадратными кустами виднелась оборудованная площадка, по которой ходили пациенты на костылях или с тростями. Рядом с каждым следовал инструктор, что внимательно следил за движениями подопечного. Машина проехала мимо площадки, затем вдоль широкой стены соседнего корпуса, вдоль которой стояли люди в зелёных хиркостюмах и молча курили. Ренат ощутил запах сигарет, закрыл глаза и представил, как достаёт пачку, затем вынимает из неё сигарету и зажимает её губами. Чиркает колесом зажигалки и тут же выбрасывает сигарету прочь. Так он проделал несколько десятков раз, прежде чем услышал знакомый звук:

«Горит зелёный сигнал светофора. Переход проспекта Энгельса разрешён»

Машина спецсвязи замерла на перекрёстке, откуда виднелся его дом. Осталось всего несколько минут.

Молодой сотрудник обернулся назад.

– Почти прибыли, – он улыбнулся.

– Ну, – угрюмо ответил Ренат и отвернулся к окну. Через дорогу находился магазин «Виктория». Продавщица стояла в дверном проёме и болтала по телефону. Сбоку от крыльца, укрывшись тенью от козырька магазина, сладко дремал бездомный.

Машина свернула во двор. По площадке, как всегда, бегали мальчишки с цветными пистолетами, обмениваясь криками: «УБИТ!», «САМ УБИТ!», «Я ПЕРВЫЙ ПОПАЛ!», «НЕТ, Я!», «ГОЛВКА ОТ…».

Мужики в машине посмеялись.

– Во дают, да? – молодой вновь повернулся к Ренату.

– Ну.

Остановились у подъезда. Молодой достал документ и стал водить пальцем по строчкам.

– Так, третий подъезд, четвёртый этаж. Квартира… сорок два. Дома- то есть кто-то?

– Ну.

Рената выкатили из машины и подвезли к двери в подъезд. Старший набрал номер на домофоне. Гудки звучали около минуты, затем звонок сбросился.

– Так, и что делать?

Ренат пошарил здоровой рукой по штанам. Ключи так и лежали в левом кармане. Он протянул связку с кнопкой от домофона.

– Сим-сим, откройся, – сказал молодой и дверь поддалась.

– А где лифт? – спросил старший, когда зашли в подъезд.

– Ну, – ответил Ренат, пожав плечами.

– Твою же мать, а…

– Я спереди, ты сзади, – скомандовал старший.

Обматерив каждый узкий лестничный пролёт, они забрались на четвёртый этаж.

– Вот, сорок вторая, – молодой нажал на дверной звонок.

За дверью механически заверещала птица. Немного подождав, молодой нажал ещё раз. Наконец, послышались шаги.

– Кто там?

– Добрый день. «Спецтранспорт». Мы привезли Рахматулина Рената Камильевича.

– Рената? – переспросили за дверью.

– Рахматулина Рената Камильевича, так точно…

Из-за двери донеслось растерянное «О, Господи!», забренчали замки, но тут же умолкли.

– Минутку, накину что-нибудь! Минутку.

– Будто бы и не сильно ждут, а? – спросил старший, тронув Рената за плечо.

– Ну…

Через минуту замки снова заговорили скрежетом. Дверь открылась, на пороге возникла растрёпанная Лена. Поверх одного халата она надела второй – швами наружу. Из-за шеи выглядывала выцветшая бирка. Она растеряно смотрела то на мужчин, то на Рената.

– Что случилось? – спросила она, наморщив лоб.

– Инсульт, думаю, – пожал плечами молодой, – вот выписка, тут и написано. О-эн-эм-ка, – прочитал он, – ну, да. Так врачи шифруют инсульт.

– Инсульт? – повторила Лена, совсем не понимая, что происходит.

– Так мы завозим? – спросил старший, нервно стуча жёлтыми ногтями по пластиковому ребру в спинке кресла.

– Да, да, конечно… Правда я тут совсем одна…

Мужчины закатили коляску в коридор.

– Куда его?

– Куда? – повторила Лена за ними. – Да, давайте в спальню. Вот сюда.

– На эту? – указал младший на кровать.

– Наверное... Господи, да как же так-то?

Рената пересадили на кровать. Мужики сунули какую-то бумажку Лене, и та расписалась. Вновь затрещали дверные замки. Лена вошла в спальню и села на стул напротив кровати. Совершенно потерянная она смотрела на Рената, стараясь собрать воедино случившееся.

– Инсульт?

– Ну.

– Выглядишь не очень, – сказала она с сожалением.

Ренат посмотрел на её грязные волосы, немытые вот уже третий день, на кусочки еды на халате. На разные носки на ногах. В области груди темнело влажное пятно.

– Ну, – сказал он.

– Ничего, Дима скоро придёт с работы и разберётся. У него много знакомых. – Она подошла к Ренату и погладила того по плечу. – Он сможет помочь.

Лена вышла из комнаты. Пару мгновений спустя скрипнуло кресло в гостиной, заговорил телевизор: «Геополитически выгодно сотрудничать с такими странами как…»

Ренат стал судорожно думать: как выбраться из ситуации, когда тебя держит в заложниках не только тело, но и женщина, к которой разум наведывается всё реже?

– Ну, ну, ну… – он завертелся в поисках телефона. Позвонить соседу Саше, пусть тот не поймёт, о чём говорит Ренат, но что-то неладное он учует. Может, вызовет кого-нибудь.

Телефон, как и всегда, лежал на тумбочке у окна. Но до окна ещё надо добраться. Ренат взялся левой рукой за шкаф, стоящий у стены, и со всей силы рванул здоровой ногой. Подняться у него получилось, однако надо ещё дойти. Не дойти, а допрыгать, подумал он. Расстояние небольшое, хватит всего одного рывка, а там уже можно и дотянуться, даже если упадёт.

«Раз-два-три!»

– Ну-ну-ну!

Со стороны это походило не на прыжок, а будто он поскользнулся и со всей силы рухнул, вытянув руку вперёд, точно статуя Свободы.

– Ну-у-у, – застонал он.

Приземление вышло жёстче, чем в больнице. На этот раз удар звучал эхом в левом бедре, вколачиваясь всё глубже и глубже. Он приподнялся на здоровой руке, попытался повернуться набок, но здоровая нога от любого движения протестовала сверлящей болью, и Ренат остался лежать на животе. Он потянулся к телефону на тумбочке, пару раз хватанул его кончиками пальцев, но нормальный захват никак не давался. Подвинувшись с помощью одной руки, он всё же дотянулся. Чёрный экран никак не загорался.

– Ну! – выругался он на разряженный телефон. От злости Ренат швырнул устройство в коридор.

Телевизор замолк. Скрипнуло кресло.

– Ренат? Это ты шумишь?

– Ну!

Ренат пополз в сторону кровати, почти полностью подтаскивая себя одной рукой. Лишь чуть-чуть удавалось толкнуться с помощью ещё недавно здоровой ноги. Когда он был близок к кровати, вошла Лена.

– Господи, ты чего на полу? Опять напился?

– Ну!

– Давай… давай я помогу…

Кое-как она затащила Рената на кровать. О том, что у него был инсульт Лена успела позабыть, о том, что его привезли каких-то тридцать минут назад – тоже.

– Опять боевых друзей вспоминал? – спросила она снисходительно.

Ренат молча смотрел на неё, стараясь понять, где она сейчас. Здесь и сейчас или где-нибудь в прошлом?

– Диму хоть помянул?

Кажется, началось просветление. Она снова помнит, что её муж умер. Это хороший знак. Может скоро она сообразит, что с Ренатом что-то не так.

– Пойду, сделаю тебе завтрак, – сказала она с печальной улыбкой и вышла из спальни.

Ренат чуть приспустил штаны. Бедро отекло. В том месте, где кость находится ближе всего к коже натекло широкое алое пятно. Боль непрерывно дёргала мышцы внутри ноги. Кажется, перелом.

Тут на кухне запищал холодильник. Он вспомнил, как тогда утром Лена стояла перед открытой дверью и бездумно глядела на продукты. Видимо, то же самое повторилось. Спустя минуту писк пропал – либо она закрыла дверь, либо система предупреждения не может работать вечно. Вновь послышались шаги в коридоре, затем скрипнуло кресло и включился телевизор. «Никто в целом мире не знает, что с этим делать! Я как эксперт говорю…»

Человек живёт без воды три дня, думал Ренат. В лучшем случае – пять. Он попал в больницу четыре дня назад – двадцать первого. Дочь Лены – Оля –  должна приехать тридцать первого. Получились те же пять дней, что человек может протянуть без воды. Ренат попытался согнуть левую ногу, но боль, будто сторожевая собака охраняла покой ноги. Лишь пальцы шевелились безболезненно, да что в них толку.

– НУ! НУ! НУ-У-У! – стал звать он.

Телевизор зазвучал громче:

«Таким образом мы будем завершать наш проект…»

«Есть ли шанс, что вы вернётесь?»

«Абсолютно никакого. Понимаете… внутренний климат совсем не благоприятный для подобного…»

– Ну… – тихо сказал Ренат, заплакав впервые за долгое время, – ну…