OlgaKorvis

Никогда в жизни Влад не мог представить, что будет сидеть на козырьке разрушенного здания и потягивать сигарету посреди локального зомби апокалипсиса. Он был согласен со своим напарником по несчастью, что нужно валить как можно скорее, но тем не менее пока выжидал. Продолжить зачистку прямо сейчас мешал внутренний страх — а вдруг Ник ошибся? А если в порез что-то попало, и уже запустился необратимый процесс, финалом которого станет плюс один бродячий покойник? А, может, здесь вообще какой-то вирус, и они оба уже заразились?

Размышляя, он посматривал то на Ника, то на бродячих покойников. Было в их поведении что-то иронично похожее. Напарник сидел рядом и молча смотрел в одну точку. Трупаки с таким бездумным взглядом шатались по заросшей территории и как будто бы успокаивались. Даже те, что ломились в окно, скрылись где-то внутри здания. Влад вытащил телефон и тихо выругался. Ну кто бы сомневался, что в этой глухоперди связь помахала ручкой.

— У тебя ловит?

Ник достал из кармана куртки мобильник, глянул на дисплей и покачал головой.

— Неа, нет сигнала.

— Хреново. Ну ладно, потом позвоню Седому. Пусть со своими ребятами разбираются, что за херобора здесь творится. В конце концов, им за это деньги платят. К тому, что тебе наговорил ведун, у меня тоже много вопросов, но пусть это останется на его совести, — Влад пристально посмотрел на напарника. — Ну и на твоей, если ты знал, что здесь мертвецы водят хороводы.

— Нет, не знал… — быстро ответил Ник. — Я же не дурак такое скрывать. Да и ведун просто сказал, что надо очистить и всё. Но… Мне теперь проще поверить, что с моей сестрой была паршивая случайность.

Влад поднялся на ноги.

— Ну хоть что-то полезное из этой прогулки. Выбираться надо… Пока по нашу душу не пришла, как ты выразился, ещё одна паршивая случайность.

В сравнении с недавним нашествием мертвяков внизу всё выглядело спокойно. Почти умиротворяюще. Картину портили даже не убитые зомби, а один-единственный труп, шатающийся возле соседнего здания. Первые, наоборот, развеяли опасение, что покойники не дохнут от выстрелов. А вот последний бродил безмолвным напоминанием, что они сюда приехали не поностальгировать по беззаботному детству вдали от родительского дома, и в любой момент могут стать добычей. В голове повторялись одни и те же вопросы, на которые ни у кого не было ответов. Как мертвецы их чувствуют? Как видят и слышат? У кого-то не было ни глаз, ни ушей, но им это совсем не мешало — как мелкому зомбаку в здании.

Влад подошёл к краю козырька и выстрелил в голову одинокого покойника.

— Ликвидируем тех, кто вылезет. Потом пойдём к машине, — пояснил он.

— А капище? — сразу же возразил Ник. — Надо всё обыскать.

— А если на тебя из лесу выбежит стадо дохлых кабанов? Или долбаный зомби медведь? Или ещё одна группа поддержки мертвяков подтянется? Что будешь делать? Поэтому сначала возвращаемся к машине, там пополним боекомплект. Я вызвоню Седого, чтобы гнал сюда со своей командой охотников за привидениями. А вот уже потом можно попробовать поискать капище.

Ник молча кивнул и упокоил выбравшегося из-под козырька мертвяка На звук выстрелов из заброшек, пошатываясь, выходили оставшиеся зомбаки. Влад насчитал всего лишь пятнадцать мертвяков, но на мысль, что их осталось совсем мало пришла другая — их здесь не должно быть вообще. Когда свалились последние, он выждал несколько минут.

— Я спущусь. Прикроешь.

— Нет, давай наоборот. Ты лучше стреляешь. А я не хочу тебе устроить френдли фаер, если вдруг трупак прибежит.

Влад согласно кивнул. Снова подумал, что мыслит категориями, где враг — люди. Это было привычнее — и на войне, и на гражданке.

— Ладно. Тогда пошёл.

Он проследил, как напарник свесился с козырька, а затем спрыгнул вниз. Почти сразу по глазам понял, что что-то не так. Ник шустро выхватил пистолет, но вместо выстрела раздался только сухой щелчок пустого магазина. Спустя мгновение из-под козырька, заплетаясь ногами, неторопливо выбрел мертвяк. Надо было отдать должное Нику — тот не растерялся и быстро вытащил запасной магазин, но Влад его опередил. Покойник свалился на землю с дырой в башке.

— Ну всё, Ворон, ты двухсотый, — с усмешкой сообщил Влад, пока тот менял магазин. — Ну или бродячий зомбак.

Ник поднял на него красноречивый взгляд.

— Если бы ты пошёл первым, вряд ли он постеснялся бы на тебя напасть.

— Не постеснялся. Только я всегда знаю, сколько патронов в магазине. Здесь тебе не страйкбол, не получится спокойненько засыпать шары, сидя в безопасной зоне.

Влад спрыгнул на землю. Из чистого упрямства зашёл обратно в двойку, обходя трупы. Позади прозвучал голос Ника.

— Ты куда?

— Сейчас вернусь. По сторонам посматривай.

Через пару шагов Влад поднял на лицо арафатку. Пока отстреливался, на адреналине не замечал вони. А теперь прочувствовал — смердело так, словно приехал на место казни спустя пару дней сирийской жары. Он нашёл мужика в синем комбинезоне. Отогнал неуместные воспоминания про других людей, в оранжевых одеждах, изуродованных смертью и разложением, и быстро поднялся по лестнице. В комнатушке, откуда выбирались на карниз, на заваленном мусором полу распластался второй такой же детина в комбинезоне. Влад смерил его хмурым взглядом и подошёл к окну. На уцелевшем осколке стекла в раме заметил кровь. Значит, на самом деле всего лишь порез. Превращение в зомби откладывалось, впереди маячила только смерть от богинки. Он хмуро глянул в окно и быстро пошёл обратно.

— Ну как, проверил? — с кривой улыбкой спросил Ник, когда тот вернулся.

— Смотри-ка, какой ты сообразительный, — с ответной иронией похвалил его Влад. — Мог бы просто спасибо сказать. Может, я о тебе забочусь. Сначала, чтобы зомбак не прикончил, а теперь, чтобы самому ненароком не сожрать.

Мимо трупов они пошли к машине. На мгновение показалось, что за спиной кто-то тихо вздохнул. Влад резко обернулся, но никого не увидел. Да и судя по вопросительному взгляду Ника, напарник ничего не слышал.

— Показалось… — сухо объяснил Влад и ускорил шаг.

Они ещё не вышли с территории лагеря, когда впереди что-то скрипнуло. Неестественно громко — словно кто-то в глухой ноги тронул старую детскую качель. И сразу же позади прозвучал такой же вздох. В этот раз Ник остановился первым. Завертел головой.

— Слышишь? — напряженно спросил он. — Или у меня крыша едет?

— Хотел бы я, чтобы ты ёбу дал, но нет, — мрачно ответил Влад.

Налетел порыв холодного ветра, и это был уже знакомый, нехороший холод. Вдалеке рассмеялись. Смех перешёл в болезненный стон и оборвался.

— Что это? — тихо спросил Ник.

— Пиздец, вот что, — со злостью ответил Влад.

В подтверждение хреновой догадки убитые мертвяки все как один зашевелились и начали подниматься. Двигались они иначе — с пугающей синхронностью, резко и дёргано, словно переломанные марионетки.. Он смотрел на них пару долгих секунд, теряя драгоценное время. Мысли в голове штормило от удивления, разочарования и какого-то тоскливого осознания — если долбаная богинка решила его здесь покошмарить, значит, ведун их не обманул. Зомбаки тем временем поднялись на ноги.

— Бегом к машине! — крикнул Влад и дёрнул за рукав застывшего рядом напарника.

Перед тем, как побежать, он увидел, как покойники всё с той же неестественной ломаностью движений ринулись к ним. В голове набатом стучало, что зомбаки догонят их в два счёта, а боеприпаса на всех не хватит. Влад искренне пожалел, что у него нет старых добрых РГО-шек. Швырнул пару штук, и полетели бы подгнившие ручки-ножки. На ходу он перепрыгнул через поваленное бревно и замедлил бег, пропуская вперёд напарника. Быстро обернулся — мертвяки неслись за ними одичалой сворой. Влад вскинул “сайгу, выстрелил в самых резвых и помчался вслед за Ником. Снова заголосила мысль, что до машины отсюда слишком далеко. Не успеют добежать.

На бегу он заметил, как напарник обернулся и резко застыл на месте.

— Влад, стой! Смотри!

В голосе Ника слышалось искреннее изумление. Влад остановился и посмотрел назад. Увидел он очень странное зрелище. Метрах в десяти от них зомбаки выстроились в одну линию, словно пройти дальше мешала невидимая стена. Они напирали друг на друга, но не могли перешагнуть некую черту.

— Что с ними? — растерянно спросил Ник.

— Совесть, наверное, проснулась, — мрачно отозвался Влад.

Если на самом деле существовал какой-то барьер, это объяснило бы, почему покойники не разбрелись по всей округе. Но в то же время чутьё говорило, что не может быть всё так просто. Тем более, если в дело вмешалась богинка — в этом Влад был уверен. Он окликнул напарника:

— Всё пошли, пока трупаки не передумали. Хорош лицом торговать.

Они быстро зашагали к машине. Влад по-прежнему постоянно оглядывался, но мертвецы оставались на месте. В какой-то момент сквозь деревья заметил, что они попадали на землю, как будто поднявшая их сила исчезла. На мгновение вокруг тел заклубился туман, словно вытекая из них. Влад скрипнул зубами от злости, быстро глянул на идущего впереди Ника, но промолчал.

Чем ближе они подходили к машине, тем отчётливее становилось ощущение чужого присутствия. Между деревьями стелился ненавистный туман. Время от времени накатывала неестественная тишина, а в ней звучал едва различимый шёпот и тихий смех. Судя по тому, как после очередного смешка Ник озирался по сторонам, он тоже слышал опостылевшие заигрывания лесной нечисти. Но тем удивительнее прозвучал его вопрос, когда Влад открыл багажник “вольво” и бросил туда “сайгу”.

— Мы же вернёмся? — уточнил Ник.

То ли у парня оказались слишком крепкие яйца, то ли адреналин давал о себе знать, но глядя на него Влад ни на секунду не сомневался, что тот пошёл бы за ним и в огонь, и в воду, и обратно к покойникам.

— Тебя только что чуть не сожрали зомбаки. Хорош судьбу испытывать. План всё осмотреть был актуальным ровно до тех пор, пока покойники не устроили нам забег по пересечённой местности. С новыми вводными в два рыла туда идти тупо. Вернёмся в забегаловку, где ночевали, подождём ребят Седого. Если очень хочется погеройствовать, пойдёшь с нами.

Насчёт последнего Влад соврал без малейших угрызений совести. Охотники и близко не подпустят гражданского. Возьмут с Ника подписку о неразглашении и отправят домой восстанавливать душевное равновесие. Наверняка и его самого попытаются выпереть подальше, но бодаться с наёмником им будет посложнее.

— Всё, погнали отсюда.

Вместо того, чтобы сесть в машину, Ник остался на месте, водя головой по сторонам.

— Ты не слышишь?

— Что?

— Голос… Как будто вдалеке кто-то меня по имени зовёт, — напарник замолчал и почти сразу добавил, переводя на него вопросительный взгляд. — Вот снова только что был. На Веронику голос похож… Ты не слышал?

— Твою же…

Влад не договорил. Всё повторялось. Ровно по тому же сценарию, как по дороге от ведуна. Невысокий кустарник между деревьями вдруг почернел, словно обуглился. Сгустились тени — такие же, что преследовали их. Пока не нападали. Только окружили, готовые вот-вот броситься.

— Оба умрёте. Оба пропадёте. Один косточки останутся.

Ник снова заозирался, ища откуда идёт голос, но шёпот вперемешку со смешками слышался отовсюду.

— Не убегай.

— Не убежишь.

— Дорога здесь одна-а-А-А…

Шёпот перешёл в пронзительный крик, словно кому-то заживо вытаскивали кишки. Влад скривился. Больше от досады, чем от резкого звука. Решение пришло быстро. Охотятся за ним — значит, отбиваться ему в одиночку. Хорош уже всех тянуть за собой на тот свет.

— Давай за руль, — скомандовал Влад и бросил ему ключи. — Обереги, надеюсь, нигде не просрал?

— В рюкзаке всё. Думаешь, поможет?

— Тебе — может быть.

Влад вытащил телефон, отключил разблокировку по пин-коду. Мессенджер просигналил о непрочитанных сообщениях от Кати и Даньки. Теперь он уже не узнает, о чём они написали. Только понадеялся, что всё у них хорошо.

— Позвони Седому, как выедешь из леса, — велел Влад.

— А ты куда собрался? — тут же настороженно спросил Ник. — Нет так дело не пойдёт, ты…

— Давай уже в машину! Шевели ногами, пока вон та очередная хуйня нас обоих не сожрала!

Кивком головы он показал за спину напарника. Трюк был тупой, но сработал. Ник машинально обернулся, и Влад стукнул его прикладом по затылку. Подхватил под руки, чтобы тот не упал, усадил на водительское сиденье. Вложил ему в нагрудный карман свой телефон, забрал пистолет с оставшимися магазинами и захлопнул дверцу. Голова у парня потом поболит, но зато останется на плечах. По-хорошему они бы не договорились. Да и времени на споры не осталось.

Вокруг кружили тени. Почти незаметные, словно он перегрелся на жаре, и перед глазами плавают тёмные “червячки”. Влад бросил “сайгу” в багажник. Патронов там осталось всего-ничего. Его и пистолет не спасёт. Больше по привычке прихватил… Помирать — так не с пустыми руками. Охране отца Ника оружие не особо помогло. И ему вряд ли поможет, это уж он так схватил, по привычке. Влад захлопнул багажник, в последний раз глянул на внедорожник и быстро пошёл в лес. С каждым его шагом тени вокруг сгущались. Это уже были совсем не “червячки”, они обретали плотность.

Он побежал обратно в лагерь, но забирал слегка левее, чтобы обогнуть трупы. Теневые твари неотступно следовали прямо за ним, но по-прежнему не нападали. Только выли на одной тоскливой ноте, как сквозняк в дверной щели. Чем дальше уходил Влад, тем громче звучал их вой, пока не перерос в рычание. Влад перешёл на шаг, а потом и вовсе остановился. Вытащил пистолет. В ответ на его жест тени пришли в движение — заклубились и стеклись в одну. Теперь она походила не на опивня, а на огромную псину, с которой сняли шкуру и наизнанку надели обратно. С низким и гортанным рыком тварь бросилась на него. Влад выстрелил, в последний момент перекатом ушел в сторону. И тут же почувствовал, как его ударило по спине. Он упал на землю, сразу же перевернулся. Выпустил остаток магазина в зверюгу. Умом понимал, что пули не причиняют ей никакого вреда, но и сдаваться не мог. Вскочив на ноги, сменил магазин. Снова едва успел уйти от прыжка. Тварь с ним играла… Она дразнилась и кидалась не как зверь, чтобы убить. Она хотела его измотать. Влад даже начал угадывать, когда та прыгнет, понимая, что она позволяет ему предугадать её действия. Он отстрелял второй магазин, поставил последний. Ринулся бежать, но зверюга тут же сбила его с ног и полоснула когтями и снова отскочила.

— С-сука…

Влад поднялся на ноги. Он уже не торопился. Держал псину на прицеле, понимая, что она делает то же самое.

— Ну хрен с тобой, золотая рыбка… — зло процедил он.

И снова начал стрелять. Может, если закончатся патроны, она, наконец, его сожрёт, но к его изумлению тварь вдруг пронзительно заверещала и просто исчезла. Влад неверяще смотрел перед собой. Он не верил в такую лёгкую победу. Её попросту не могло быть. Больше походило на очередной трюк богинки. Стоя на месте, он огляделся. Со стороны дороги заметил движение. С нехорошим предчувствием Влад медленно пошёл навстречу и уже через пару метров застыл на месте. К нему, пробираясь сквозь поросль кустарника, шёл Ник. Первой стала мысль, как он так быстро здесь оказался? Влад же нарочно ушёл подальше, чтобы увести за собой тварей богинки. А в следующее мгновение прошибло холодом. Взгляд у Ника был пустой и мёртвый. На шее зияла глубокая рваная рана. Недавний напарник медленно брёл к нему, совсем не похожий ни на мертвецов из лагеря, ни на живого себя.

— Блядь… — зло протянул Влад. — Ну зачем, а… Ну вот нахера ты, мудак, вернулся?

Ник ответил гортанным хрипом. Изо рта и разорванного горла потекла кровь. Он покачнулся и, взмахнув руками, кинулся вперёд. Неуклюже — словно ешё только осваивался в шкуре живого мертвеца. Влад вскинул пистолет и выстрел ему в голову. Ник пошатнулся и как-то укоризненно на него посмотрел, словно внутри ещё оставалась искра разума, которая теперь окончательно погасла.

— Да с-сука, что ж такое-то…

Заволокло ощущением пустоты и бессмысленности. Ещё одного человека сгубил. Да и охотники про эту выгребную яму теперь не узнают. В порыве бессильной злости он склонился над телом Ника и поискал телефон. Вряд ли твари его выпустят до зоны приёма сети, но попытаться стоило.

В стороне прокатился тихий смех.

Долбаная тварь ликовала, что нихрена он не нашёл. Влад стиснул зубы и поднялся на ноги. Схватился за раненый бок и сделал пару шагов в сторону.

— Умри.

— Избавь себя от страданий.

— Уходи.

— Там успокоение.

— Засыпа-а-ай, засыпа-а-а-ай, в го-ло-ву се-бе стреля-а-ай.

Влад крепче сжал рукоять пистолета. Водил по сторонам ненавидящим взглядом, но никого не видел.

— Ты же говорила, что я твоих выкормышей поубивал. Новых наплодила?

Ответом стала звенящая тишина. Между деревьями перекатывались живые волны полупрозрачного тумана. Всё словно вымерло. Влад не слышал ни шелеста листьев, ни щебетанья птиц. Сплошное белое безмолвие, и в нём вдруг совершенно отчётливо прозвучал женский голос.

— Иди к нам, сынок!

Влад вздрогнул и машинально попятился. Следом раздался другой, тоже знакомый из детства голос.

— А вот поехал бы с нами, давно уже были бы вместе. Ну ничего, боец, главное, что ты пришёл. Мы уж заждались.

— Я… — хрипло прошептал Влад и затряс головой. — Нет-нет… Пошла нахер из моей головы!

В дымке раздался тяжёлый вздох — так вздыхала мама, когда он приходил домой в порванной куртке или разбитыми коленками. В памяти он увидел её взгляд — строгий, но сочувствующий. Она редко его ругала. Он и сам понимал, что набедокурил. Сейчас внутри поднималась точно такое же ощущение — он снова всё сделал неправильно, а последствия зацепили всех, кто был рядом. Сквозь тяжкие мысли он услышал Веронику

— Влад, да всё хорошо… Я, конечно, не очень рада, что ты убежал, но раз вернулся, начнём всё заново. Только… ты разберись с этой своей… другой.

Последнее слово она произнесла нарочито небрежно, показывая своё отношения к этой “другой”, а Влад чуть не задохнулся от острой боли. Он понял, о ком говорила Вероника — о женщине, живущей только в его воспоминаниях, до сих пор рвуших душу словно тупым ножом.

— Теперь ты пришёл ко мне?

В голосе Айши звучала улыбка. Говорила она, как и раньше, с заметным акцентом. Влад отрешённо посмотрел в клубы мглы. Там никого и ничего не было, но он всё равно увидел её в памяти.

— Тебя же нет… — тихо прошептал он, до боли сжал кулаки. — Нет!

— Я всегда с тобой, — мягко возразила Айша. — Даже когда ты нашёл меня. Помнишь? Ты смотрел на тело, а я стояла рядом, хабиби.

Влад снова отшатнулся назад. Задел плечом дерево и бессильно опустился на землю. С ненавистью посмотрел на пистолет в руке. Его трясло от злости. За всю свою жизнь он наделал так много ошибок. А последняя череда событий только доказала, что у него не получилось поступить правильно. Он отправил на тот свет всю семью Страховых. В голове заклинившей пластинкой крутились одни и те же мысли. Не надо было тащить Веронику в лес и ехать сюда вместе с её братом. Он мог бы найти много таких “не надо”, но что-то исправлять, как всегда, оказалось уже поздно. Растревоженное и измученное сознание выплёвывало картинки — одну страшнее другой. Даже в таком состоянии Влад понимал, что богинка играла с ним, но она лишь поднесла спичку. Память вспыхнула сама. В пламени прошлого он снова бежал по неприветливому лесу, слыша за спиной хриплый голос мёртвой Вероники. Оттуда шагнул прямиком в сирийские пески — где бармалеи казнили пленных. Шёл мимо изуродованных трупов в оранжевых одеждах, зная, что найдёт среди них Айшу.

Он вытащил магазин из пистолета. Там остался последний патрон. Второй в стволе. Ему и одного хватит. Бам! И всё. Живым богинка его отсюда не выпустит. А так уйдёт без мучений. Влад загнал магазин обратно. Скривился от режущей боли в боку. Хорошо его потрепали. Да чего уж там… Всё вокруг кричало, что он не жилец. А мёртвые продолжали звать. Из тумана звучали голоса родителей, Вероники, Айши и даже Ника.

— А наш сын тоже здесь… У него твои глаза.

— На кладбище ты редко к нам заходил, занятой совсем. Теперь почаще будем видеться.

— Да ладно, не парься, я понимаю, ты не виноват. Я же сам с тобой поехал.

— Помнишь, как мы смотрели на звёзды, хабиби?

Влад до боли в суставах сжал рукоять пистолета. Может, ему и выдали белый флаг, но он никогда его не поднимет. Не приучили сдаваться врагу. Если бы мог, забрал с собой и богинку, и всех её выкормышей. Он вытянул вперёд руку.

Дважды выстрелил в небо и отбросил в сторону пистолет.

— А вот хер тебе, сука! — зло выкрикнул Влад. — Хочешь убить? Давай! А то я уже, блядь, заждался.

Он с силой ударился затылком об дерево. На пару секунд крепко зажмурил глаза. В недолгой темноте показалось, что голоса стали тише.

— Пошла ты… — сквозь зубы процедил Влад. — Пошло оно всё…

Туман забурлил словно кипящая вода. Он медленно подбирался ближе и ближе. По земле потянуло могильным холодом. Инстинкт самосохранения требовал вскочить на ноги и убежать от опасной мглы, но Влад заставил себя остаться на месте. Хватит, набегался. Глядя на подползающую белую дымку, отстранённо подумал, что голоса затихли, а звуки, наоборот, вернулись. Снова шелестели листья, перекликались невидимые глазу лесные птицы. Как будто и не было никакой богинки с её ручными чертями. Даже туман поредел. Влад не сразу заметил силуэт среди деревьев. Сощурился, присматриваясь. К нему шла женщина. Высокая, статная и красивая. В простом белом платье до самой земли.

— А Ник говорил, что ты страшная как моя жизнь, — глядя на неё снизу вверх, с усмешкой произнёс Влад.

Женщина остановилась в шаге от него. Смотрела внимательно и спокойно, словно была добрым другом, а не нечистью, что пришла убивать.

— Он меня ещё не встретил, — с покровительственной улыбкой отозвалась она. — Прошёл совсем близко, но ты его удержал.

— Твоими стараниями всё равно ненадолго, — огрызнулся Влад.

Выражение лицо женщины не изменилось. Она по-прежнему смотрела на него свысока, но без превосходства или злости, словно была воплощением чего-то незыблемого, вечного и неумолимого, как само время.

— Ты ошибаешься.

Плавным жестом она показала на виднеющийся сквозь деревья труп, и Влад с изумлением увидел, что на том совсем другая одежда. Неуклюже поднялся на ноги и упрямо дошёл до тела. На земле лежал зомбак не первой свежести — видимо, ещё один из лагеря. А это означало… Заражённый Ник тоже был глюком? Он медленно вернулся обратно.

— Но как? Я же видел другое.

— Ты видел, что тебе показывали.

Влад прижал ладонь к кровоточащему боку и прислонился к дереву. От мысли, что напарник мог выбраться, стало не так паршиво. Может, хоть что-то у него получилось по-человечески. Одного он только никак не мог понять.

— Кто ты?

— Та, кого ты искал.

Влад по-новому взглянул на женщину. Неверяще покачал головой. До него снизошла сама Мара? Это даже в мыслях звучало как бред.

— Да ладно, больше похоже на предсмертную фантазию.

— Можешь считать и так. Ты погибнешь и останешься здесь, пока не найдут твоё тело.

— О, ну хоть найдут. Уже успокоила.

— Упрямый, не веришь.

Женщина улыбнулась и дотронулась ладонью до его плеча. Мир вокруг потемнел и рассыпался. Исчез лес, убитый зомбак и безоблачное небо. На долю секунды закружилась голова — так сильно, что Влад чуть не рухнул на землю. Кажется, его поддержала чья-то рука… А ещё спустя несколько мгновений вместо привычной лесной глубинки вокруг раскинулась бесконечная ледяная пустошь под всполохами бирюзовых полярных огней. Окатило пронизывающим холодом. И только теперь Влад на самом деле поверил. По-новому посмотрел стоящую рядом женщину — её на естественную, первозданную красоту, непокорный огонь в тёмных как ночь глазах. Перед ним был не предсмертный глюк и не навязанный мираж. Перед ним стояла сама Смерть. Во всём её величии.

— Ты очистил мою землю.

— Да я в детском лагере мертвяков пострелял, — с усмешкой произнёс Влад. — Не очень похоже на твоё капище.

Он поймал себя на том, что ему совсем не страшно. Если даже богинка чуть не разобрала его на части, то смерти стоило моргнуть глазом, чтобы от него не осталось и следа. Но рядом с ней, перейдя грань привычного человеческого мира, Влад чувствовал покой. Настоящий, который могла подарить только смерть.

— Когда-то мне приносили там жертвы, потом пришли люди другой веры, но земля осталась моей. Её осквернил человек, ничтожный трус, чья зависть оказалась сильнее разума. Неумелое колдовство обратило в оживших мертвецов и его самого, и тех, кто погиб на осквернённой земле. Оно приковало их тела и души, но со смертью последнего проклятого — рассеялось.

— Если тебе так важна была эта земля, почему ты сама их не выгнала?

Мара тихо рассмеялась. Склонила голову к плечу, глядя на него как мудрая мать на дерзкого мальчишку. Без осуждения, но с пониманием.

— Я не вмешиваюсь в течение событий, но награждаю достойных. У тебя бесстрашное сердце воина. Станешь одним из моих стражей, и обретёшь бессмертие.

Как будто окатило ледяной водой. Влад посмотрел ей за спину. Над далёкой линией горизонта полыхало небо. Такое тоже ни с чем не спутаешь. Бесконечные небеса мира мёртвых.

— И что, вечность быть здесь? — тихо спросил он.

— Это лишь малая часть моего мира. Дорога в Явь тоже будет открыта.

Влад улыбнулся одним уголком рта и перевёл взгляд на Мару.

— Звучит как очень привлекательный последний шанс, но… я всё-таки откажусь. Не люблю я, когда выбор без выбора. Сначала богинка с её “застрелись или сдохни”, теперь ты предлагаешь умереть с пользой или просто откиснуть.

Слова давались непросто. Безумец он. Спорил со смертью. В сознании вдруг промелькнули обрывки старых сказок из детства, где волшебники и колдуны превращали особо зазнавшихся и гордых в карликов или зверей. Вот обратит Мара его в жабу… тогда и попрыгает. Но раз уж начал говорить, надо было идти до конца.

— Я ещё поживу…В чьей-то памяти, сколько уж получится. Мне этого хватит.

Мара смотрела на него так, будто заранее знала каждое слово. Может, так оно и было. Хрен их разберёт… этих могущественных и непостижимых.

— Отказываешься от моего дара. Я принимаю твой выбор. Какую награду ты хочешь за то, что очистил мою землю?

— Ну, раз всё, я хочу прожить свой последний аккорд вместе с твоим поцелуем.

Просьба была дерзкой, но чего ему, почти мертвецу бояться? Мара окинула его внимательным и бесстрастным взглядом, словно заново увидела. Влад уже подумал, что быть ему прахом в мире мёртвых, когда Мара медленно шагнула к нему.

— Иди воин, не торопись возвращаться, — прошептала и коснулась его губ невесомым поцелуем.

От прикосновения тронуло холодом. Влад хотел было дотронуться до неё, но сознание тут же заволокло темнотой. Он падал в непроглядную черноту, а наверху сияли звёзды, такие же яркие как в сирийском небе. И ему стало так легко и спокойно… Под закрытыми веками заплясал бирюзовый огонь. Он разгорался всё ярче и ярче, пока не превратился в слепящую вспышку, от которой нестерпимо резало глаза.

— Бля-а-адь, — едва слышно простонал Влад.

Он лежал на земле. Рядом с ним сидел Ник с распотрошённой аптечкой и сигаретой. Влад кое-как приподнялся на локтях. Залепленный пластырем бок отозвался тупой болью.

— Собакин хер, Молох, — хмуро сказал Ник. — Не дёргайся. Седой твой кого-то из местных поднял. Скоро приедут.

— А что… — хрипло спросил Влад. — Седой вот так тебе и поверил?

— Не сразу, но поверил. Он то ещё быдло, но до тебя ему далеко.

— Вернулся-то зачем?

— В рожу тебе дать за приклад.

Влад криво улыбнулся и лёг обратно на землю. Краем взгляда заметил в траве две тускло поблёскивающие гильзы. Значит, он пока поживет. Нутром чувствовал, что богинку больше никогда не увидет. А Мару ещё обязательно встретит.

Ну а пока… Собакин хер, проклЯтый мир.

___________________________________________________________________________

Спасибо всем читавшим, поддерживающим и помогавшим! У этой истории вышла озвучка на канале Абаддон. Кто хочет послушать, велком. Как по мне, получилось отлично. Абаддон шикарно попал в характеры всех персонажей.

Надеюсь, это не последняя история про Молоха. По крайней мере, есть мысли написать небольшой рассказ-флэшбэк про Сирию. Без мистики. Буду рада, если кто-то проконсультирует по некоторым моментам, без подробностей. Если такие найдутся, стукните в ТГ.

Ну а если кто захочет новостей, картинок и каких-то деталей, про что автор сейчас пишет, велком на мой канал - https://t.me/korvisdarkworlds

Первым Влад увидел безоблачное небо над головой. Сознание включалось медленно, неохотно. Сразу оформилась досадливая мысль — когда успели застрёхсотить? Но вроде ничего не болело… Да и небо не сирийское. То ни с каким другим не спутаешь. Откуда-то тянуло табаком — по-домашнему, словно неожиданно накатило прошлое, и он закурил прямо в комнате. Он пошевелился и увидел сидящего рядом на земле Ника с сигаретой в руке. Сначала пришло искреннее удивление — откуда здесь брат Вероники? Потом запоздало нагнало осознание, что произошло перед тем как вырубился. Влад медленно сел. Ник молча протянул ему бутылку с водой.

— У тебя позаимствовал, — он показал на сигарету. — Надеюсь, не против. Ты как?

Выглядел он задумчивым, даже отрешённым, но в этом не было ничего необычного, если вспомнить, на каком моменте Влад отлетел в счастливое беспамятство и оставил его в тёплой компании нечисти.

— Ну, видимо, ещё поживу, — он забрал воду и сделал несколько глотков. — А где наши гости дорогие? Меня же не приглючило?

Ник дёрнул уголком рта покачал головой.

— Они ушли.

Влад вопросительно поднял бровь. Ступор после бессознанки ушёл. Он вспомнил и подбирающихся к ним тварей, и голос богинки. Быстрее поверил бы, что ведун каким-то невероятным образом разогнал их к чёртовой матери. Но чтобы ушли? Влад разозлился. Даже не потому, что Ник не мог по-человечески сформулировать, как же так произошло, а из-за того, что снова кинуло в ожидание смерти. Прежде чем потерять сознание, смирился, что всё. А теперь, оказывается, не всё. И снова жди, когда выбьют из-под ног табуретку.

— А что так? — едко спросил он. — Ты с ними натурой что ли расплатился?

— Ага, — кивнул Ник. — Твоей. Ты как раз удачно валялся в отключке.

Он затушил сигарету об землю, встал на ноги и пошёл прочь. Влад посмотрел ему в спину, с усилием поднялся с земли. Штормило, как с хорошего бодуна. Он подобрал рюкзак и поплёлся следом.

— Нет, а если серьёзно? Они что поздоровались с тобой и ушли? Я не понимаю.

Ник не ответил, молча шагая к машине.

— Ты по-нормальному можешь…

Перед глазами потемнело, и Влад не договорил. Мир вокруг свернулся чёрной воронкой. На несколько мгновений звон крови загрохотал так, словно в раскрашенном залпами арты ночном небе “апач” заходил на позицию, чтобы размотать по песку кишки всех, кто копошился внизу. Влад остановился. Рвано вдохнул, но приступ отступил так же внезапно, как и нахлынул. Рядом уже стоял Ник и поддерживал за руку.

— В машине поговорим, — коротко сказал он, забрал рюкзак и повёл к внедорожнику.

Влад не стал сопротивляться, что его ведут как подвыпившую барышню. Окружающее пространство пока оставалось в фокусе, но слабость недвусмысленно намекала, что боец из него сейчас никакой. Ёрничать тоже резко расхотелось — до машины дойти бы и бросить свои кости.

Ник довёл его до “вольво”. Открыл пассажирскую дверцу и помог сесть. Влад с облегчением откинулся на спинку. Стало чуть полегче. Рядом копошился Ник — сгрузил назад сумки, потом сел на водительское сиденье. Мысленно Влад понадеялся, что тот умеет управлять машиной, а то сам он доедет до первой встречки.

— Это всё долбаный чай, по-любому… — хрипло усмехнулся он. — Я в Сирии так чуть не отъехал на ровном месте.

— Расскажи.

— Чего?

— Что там произошло. Почему чуть не отъехал.

— Нас чуть не размотала нечисть, а ты хочешь послушать сирийские байки?

— Ага, хочу.

С Ником по-прежнему творилось что-то странное. Может, отходняк накрыл, и послушать про далёкую и давнюю войну ему было проще, чем рассказывать, что произошло пару минут назад, когда смерть оказалась на расстоянии вытянутой руки. Влад отхлебнул воды. События перед глазами замелькали, словно он только вчера держал в руках автомат.

— Бармалеи заняли деревню. Мирных, как обычно, кого постреляли, кого закошмарили. Пришла задача выбить чертей оттуда. Ну мы их упокоили. Я пока ходил, проверял дома, нашёл парнишку лет десяти. Папу-маму бородачи убили, а малому засерали мозги. Поболтал с ним. Я к тому времени уже два года в этой песочнице топтался, что-то из их языка запомнил. Узнал, что у него есть родня в соседней деревне. Мы с ребятами его туда потом отвезли. Ну и всё, я для них брат, сват и вообще самый родной человек на свете. Даром, что кафир. Нам на радостях стол накрыли. А они все чаи травяные пьют. Мати. И иногда добавляют что-то… То ли травки весёлые, то ли просто местные, но для нас непривычные. Но всем моим ребятам нормально, а меня унесло. Сначала было ощущение, словно на сорокаградусной жаре залпом выпил стакан водки. А через минуту всё, вырубился. Очнулся уже на базе. Мои парни подумали, что сирийцы меня отравили. Ладно горячку не стали пороть. Оказалось, аллергическая реакция, хотя у меня её отродясь не было. Если бы мне в доме сирийцев не вкололи антигистаминное, я бы домой в гробу поехал. Но больше я к местным чаям не притрагивался.

Влад помолчал и перевёл взгляд на Ника, отрешённо смотрящего перед собой. Он бы не удивился, если бы тот не услышал ни слова из его рассказа.

— Ну а теперь, может, ты скажешь, что произошло? — спросил Влад.

Ник медленно повернулся. Вытащил из нагрудного кармана сигареты.

— Да я сам пытаюсь понять, но пока не могу. Ты меня спас. Можно сказать, дважды. Когда повёз к ведуну, и когда я там кровью истекал. Мальчишку вернул домой. А как же так получилось, что ты убил мою сестру?

Влад опешил. Такого поворота событий он совсем не ожидал. Ничего не предвещало разговоров про Веронику. Особенно в подобном ключе. Пока он соображал, что пошло не так, Ник продолжил.

— Когда ты потерял сознание, я остался на месте… — он чиркнул зажигалкой и прикурил. — Какой мне был смысл бежать? Они нагнали бы меня в два счёта. А обереги если уж помогут, то в любом месте. Подумал, может они от тебя тварей отпугнут. На самом деле так и получилось… Эти… существа подошли, но не напали. Мне, наверное, никогда так страшно не было. Какая-то неведомая херня вот-вот бросится, а я стою как дурак с твоим рюкзаком в обнимку и надеюсь на камень и ветки.

С кривой улыбкой Ник глубоко затянулся и закашлялся.

— Редко курю… Но сегодня ситуация как никогда располагает… Так вот. Пока я думал, что нас обоих порвут на части, пришла эта твоя богинка. То ещё страшилище, скажу я тебе… На меня она не напала. Хрен знает, может, обереги подействовали. Ну или у неё были другие планы. Она спросила, почему я тебя защищаю. А когда ответил, она сказала, что ты пытался откупиться от неё жизнью Вероники… И у тебя это даже получилось, но потом ты убил и свою женщину, и своего ребёнка. Это… — голос у него дрогнул. — Это так? Я не побегу ни в полицию, ни куда-то ещё. Просто хочу понять, какой ты человек, и что на самом деле произошло.

В сознании мелькнула ироничная мысль — лучше бы он подольше повалялся в отключке, чем такие разговоры разговаривать. Со вздохом он наклонился и забрал у Ника сигарету. Тот даже не шелохнулся, как будто рядом с ним сидел не возможный убийца его сестры, а закадычный друган.

— Ну как тебе сказать… — Влад стряхнул нагар в пустой бумажный стакан из-под кофе. — Наверное, если бы не я, с Вероникой сейчас было бы всё хорошо.

Он опустил боковое стекло и затянулся. Богинка действовала в лучших традициях обозлившейся женщины. Распугивала всех, кто был с ним рядом, растаптывала последние крохи надежды на нормальную жизнь и на жизнь вообще. Ведун как в воду глядел: ей больше хотелось сломать, довести до отчаяния. Влад затянулся и пристально глянул на Ника. В другой раз, он, конечно, скормил бы ему ту же сказочку, что и Страхову. Но в двух шагах от смерти смысла во лжи не виделось никакого.

Влад рассказал всё. С самого начала, когда наткнулся на туман. Как уговорил Веронику помочь, а фактически сделал её соучастницей двойного убийства. И как потом Страхов отвёз его туда же, чтобы убить. Особенно тяжело оказалось говорить о мёртвой Веронике и ползающем вокруг неё куске мяса. Хреновое он тогда принял решение. Не нужно было её впутывать, даже если жить ему в тот момент оставалось один день.

— Ну вот как-то так, — произнёс Влад, когда закончил свою невесёлую историю. — Кому верить — дело твоё. Только у меня просьба. Хочешь мести — подожди немного. Сам видишь, скоро откисну, а последние дни я тоже хочу провести как-нибудь поприятнее, чем в компании полиции.

Ник промолчал. Завёл двигатель. Потёр пальцами переносицу. Влад вновь поймал себя на мысли, что тот вообще не воспринимает его как угрозу. Даже единственный выживший из Давыдовских парней сразу смекнул, что его могут оставить в общей могиле вместе с оборотнями и погибшими людьми.

— Я не пойду в полицию, — тем временем сказал Ник, пристегивая ремень безопасности. — Может, это ошибка, но я хочу тебе верить. Я теперь лучше понял слова ведуна про кровь на руках Страхова. А с Вероникой… Не стоило её вмешивать, но если всё было так, как ты сказал, она сама приняла решение.

Внедорожник тронулся с места. Влад сделал последнюю затяжку и выбросил окурок в окно. Прикрыл глаза. Кому-то реакция Ника показалась бы странной, но он его неожиданно понимал. Он точно так же заставил себя поверить, что Ник не пойдёт никуда, потому что так было проще, чем терзаться догадками. Особенно, когда жить осталось всего-ничего.

— Ну если передумаешь, дай мне пару дней. Ответной услугой, так сказать. Добавлю в завещание машину, а потом уеду в жаркую Африку, если успею.

Заграна у него по-прежнему не было, но Влад рассчитывал, что с ним помогут. Когда очень надо, и за день делали.

— Не передумаю, — отозвался Ник. — С документами разбирайся, только никуда ты пока не поедешь. Когда ты ушёл, ведун рассказал, как можно тебя вытащить. Попробуем.

— Тебе-то какая печаль? Да и не верю я в бредни про богов.

— А что ты теряешь? Я тоже не верил, когда сюда ехал.

Влад не ответил. Спросить не было ни сил, ни желания. После откровенного разговора словно содрал свежую болячку, и рана на душе опять закровоточила. Сделал вид, что задремал, а потом на самом деле заснул. В сознании звучали отголоски сирийской войны, но не смерть. Не потери. Что-то хорошее, что удавалось найти среди жары и песка. Звёздные ночи, не расцвеченные залпами артиллерии. Снилась Айша с её восточной и немного дикой красотой. Снова звучали шутки парней, что он урвал самую красивую девушку из женского подразделения сирийской армии. Айша погибнет через несколько месяцев после их знакомства, но пока они смотрели на звёзды, дышали долгожданной ночной прохладой и наслаждались недолгим моментом спокойствия и близостью.

Проснулся он, когда позади осталось больше половины пути. Во всяком случае сначала ему так показалось. Он потёр глаза и посмотрел на приборную панель. По времени они должны были уже подъезжать к городу. Только обстановка по обе стороны дороги совсем не походила на знакомые места.

— Я что-то не пойму, где мы, — пробормотал Влад. — Ты заплутал что ли?

— Да нет, всё правильно, — откликнулся Ник. — Ещё два часа и будем почти на месте.

— Что значит почти?

На лице брата Вероники мелькнуло знакомое выражение — как у соседского котяры, когда тот запрыгнул на кухонный стол, начал жрать прямо из тарелки и был застукан на месте преступления.

— Ну… Ночью идти на капище плохая идея, поэтому лучше переночевать в отеле, а утром…

— Чего? — перебил Влад. — Какое ещё капище?

Не дожидаясь ответа, он вытащил из держателя телефон с включенным навигатором. Ехали они в противоположную сторону. Причём, судя по расстоянию, довольно давно.

— И какого хрена?

— Когда ты ушёл, я спросил, где капище. Ведун сказал, что там нехорошее. Нужно его очистить, и тогда есть небольшой шанс, что тебе помогут.

Ник словно специально не упоминал богов и их имена, ограничившись обтекаемым “помогут”. Влад так удивился чужой самодеятельности, что не сразу нашёлся с ответом.

— Швабру взял? — иронично спросил он. — Ну или хотя бы лопату. Ты всерьёз считаешь, что нормально без подготовки и оружия соваться хрен знает куда? Или уверовал, что веник с камушком защитят?

— Да ты не такой уж и безоружный, как оказалось, — в тон отозвался Ник. — В багажнике “сайга” и “стечкин”.

— А ты уже и обшмонать всё успел? Смотри-ка, какой шустрый…

— Послушай, мне ведун прямо сказал, что тебе не так много осталось. Я хотел попробовать тебя убедить, а когда ты заснул, решил просто развернуться. Потом тоже подумал, что с голыми руками соваться не самая лучшая идея. Но мне не верилось, что ты даже сюда без оружия поехал. Проверил и не ошибся.

Влад промолчал. С одной стороны, стоило заставить этого борзого парнишу остановить машину и выкинуть его на обочине. С другой, Ник мог сделать точно так же — бросить в лесу или без лишних телодвижений поехать домой вместо того, чтобы рисковать новообретённым счастливым будущим.

— Ты или очень добрый, или суицидник, — пробормотал Влад.

— Наверное, и то, и другое, — с усмешкой отозвался Ник.

К отелю они подъехали, когда начало смеркаться. По дороге выяснилось, что до капища ещё часа два езды, но поворачивать назад уже было поздно. Как говорится, бешеной собаке семь вёрст не крюк. Вернётся на пару дней позже. Ну или откиснет где-нибудь по дороге, что в целом даже лучше, чем существовать в ожидании смерти.

То, что на карте гордо называлось отелем, на деле оказалось обычным клоповником. Влад не особо удивился, учитывая месторасположение. Снял номер с двумя кроватями и пошёл в местную забегаловку. Кто бы ни грозил ему смертью: богинка, черти или сам дьявол, а организм требовал пожрать. Там к нему сразу привязался местный кот — здоровенный, чёрный, весь лоснящийся.

— Ну сейчас проверим, насколько съедобная здесь еда, — произнёс Влад. — А заодно ещё одну мысль…

Отломил кусок котлеты и скинул на пол. Кот оказался просто котом — не пытался разодрать ему рожу, не превратился в чёрта, а с урчанием уминал еду, которой с ним поделились. Глядя на него, Влад подумал, что память — странная штука. Вытаскивает порой давно позабытые вещи. В сознании живо всплыл одновременно и комичный, и стрёмный случай. Он улыбнулся воспоминаниям, а на вопросительный взгляд Ника пояснил.

— В Сирии я один раз мощно облажался с таким вот пушистым. По-моему, мы в Дамаск заехали. Рядом с нами тёрся кот… Ну я без всякой задней мысли позвал его, погладил. А местные как всполошились. Я и не вкурил сразу, в чём дело. Я тогда их язык не особо знал. Мне потом рассказали, что котов они подзывают по-другому, а наше “кыс-кыс” для них звучит как оскорбление, за которое можно неслабо огрести. Садыки меня, конечно, отмазали, мол, парень не местный, язык не знает и вообще больше так не будет. Но знал бы ты, сколько мне наши это “кыс-кыс” припоминали… Да и я на всю жизнь, видишь, запомнил. Как и собакин хер.

— Собакин хер? — переспросил Ник.

— Ага… Просыпаюсь я утром у своей дорогой подруги. Она на меня смотрит, ласково так… И нежно шепчет мне “собакин хер”. Я спросонок не врубился. То ли ночью всё настолько плохо было, то ли наоборот. Ну я просто тупо улыбнулся и отвлёк её от разговоров. А потом мне рассказали, что на арабском “Доброе утро” — сабах аль хайр. А слышится иногда как “собакин хер”. Вот такие иногда бывают трудности перевода.

Влад хмыкнул и сбросил вниз ешё один кусок котлеты.

Выехали они рано утром. Зашли в уже знакомую забегаловку, где их снова встретил чёрный кот, а потом погнали на капище. Два часа быстро превратились во все три. Сначала дорога перешла в отвратительную грунтовку, а потом остаток пути и вовсе пришлось идти пешком из-за поваленных деревьев.

Навигатор показывал пустоту, просто точку посреди леса. Старая дорога говорила об обратном. Что-то там было впереди. Покинутая деревня или заброшка. Вряд ли что-то значимое и охраняемое, иначе дорогу бы расчистили. Да и будь здесь какой секретный объект, уже нарисовался бы дядя при погонах и вежливо посоветовал бы валить отсюда.

— Стрелять умеешь? — спросил Влад. — Из боевого приходилось?

— Умею, — ответил Ник. — Я до болезни года два в стрелковом клубе занимался.

— Из чего стрелял?

— В основном из пистолетов. Из “стечкина” больше всего. А так много чего перепробовал… Из такой же “сайги”, как у тебя, стрелял.

— Да ты просто золото, а не напарник, — Влад отстегнул кобуру и передал её вместе с запасными магазинами. — Надеюсь, не пригодится, но сам знаешь, бережёного бог бережёт.

Ник молча кивнул и пристроил кобуру на пояс. Затолкал магазины в нагрудные карманы куртки, подвернув клапаны. Рисково, конечно, давать в руки оружие непроверенному человеку, но решение ощущалось правильным. Они забрались в такую глухомань, где запросто могли наткнуться на медведя или кабана.

Старая дорога вывела их к заброшке. Никаких деревянных идолов и ритуальных кругов. Ни ведьм с чертями. Всего лишь разбросанные по заросшей территории строения, смутно знакомые из далёкого детства. Здесь он точно ни разу не был, но вспоминалось, что уже видел что-то похожее. Очень давно.

Влад огляделся. Ну так и есть. Заброшенный детский лагерь. Какое уж тут капище. Жертвы здесь приносили великому шилу в известном месте, когда сбегали посреди ночи пошататься по лесу, мазали друг друга зубной пастой и щекотали нервишки страшными рассказами про гроб на колёсиках и прочую чепуху. Да и то много лет назад. Судя по состоянию зданий, здесь всё прикрыли очень давно.

— Ну, зато неплохо прокатились, — заключил Влад.

— Да погоди ты, пойдём посмотрим. Зря что ли столько километров намотали.

— Конечно, не зря. Грибы пособираем. Вон гляди какой там подберёзовик, отсюда видно.

Ник на его иронию не ответил. Молча шёл мимо разрушенных строений, пристально смотря по сторонам, словно надеясь что-то найти. Влад не разделял его упорства. Может, ведун всё-таки ошибся… Ну или Ник перепутал местонахождение капища, про которое тот говорил. Особого разочарования такой исход не вызвал. За это время он успел окончательно смириться со своей участью и принять непростое для себя решение. Никуда он не поедет — ни в Африку, ни куда-то ещё. От смерти убежать не получится, а вот сдохнуть в неподходящий момент и подставить своих он не хотел. Так что помирать ему в одиночку — в лесу или в компании несобранных танков и самолётиков. Как уж повезёт.

— Ну всё, поехали, — окликнул Влад ушедшего вперёд напарника. — Ты же видишь, что тут ничего нет.

— Пока не вижу, — упрямо отозвался Ник. — Давай обойдём здания. Если на самом деле ничего, поедем обратно.

— Я не понимаю, что ты хочешь найти. Табличку “Детский лагерь “Навий теремок” или указатель на капище? Хорош херней страдать. Обычный заброс…

Неподалёку послышался короткий стук. Влад остановился. Прислушался — звук повторился, только в этот раз он шёл с разных сторон. Посмотрел на Ника и увидел, что тот вдруг застыл как вкопанный. Влад перехватил поудобнее “сайгу” и снял с предохранителя. Первой мыслью стало, что его упрямый напарник напоролся на дикого зверя. Он быстро подбежал поближе и замер рядом. Увиденное никак не вписывалось в привычное понимание мира. Даже такого, где уже существовала богинка, опивни и прочая чертовщина. Возле наполовину обвалившегося здания, стоял труп далеко не первой свежести. Пока Влад в остолбенении смотрял на живого мертвеца из постройки поближе вывалился ещё один ходячий трупак. В отличие от первого он сразу заприметил незваных гостей и с хрипом кинулся прямо на них.

— Назад! — рявкнул Влад.

Вскинул “сайгу” и выстрелил в гнилую башку. Мертвяк свалился на землю. А в следующее мгновение они вдруг оказались посреди классического зомби-хоррора. Изо всех заброшек, спотыкаясь и толкая друг друга, повалили трупы. Звук выстрела словно их разбудил. Даже самый первый, заторможенный — в потёртом камфуляже и застрявший одной ногой в корзинке — очнулся и кинулся на них с гортанным рёвом.

— Ник! — заорал Влад.

От его выкрика напарник вышел из ступора. Выхватил пистолет и открыл огонь — покойник повалился, поймав пулю. Влад быстро огляделся — враг окружал со всех сторон. Будь их противник живыми людьми, им с Ником осталось бы или сложить оружие, или пустить пулю себе в голову. С мертвяками было одновременно и проще, и страшнее. Влад в который раз ощутил себя мощным магнитом для разного дерьма. Правда, в этот раз он притянул к себе новый его сорт, ещё неизведанный и, мать его, неопробованный. Он зло тряхнул головой. Отойти тем же путём не получалось — там уже шаркала компашка ходячих. Да и куда отступать? До машины? Ещё добежать надо. Через пару мучительно долгих мгновений Влад принял решение.

— Давай к двойке! — скомандовал он, показывая на двухэтажное здание корпуса. — Пошёл!

На его удивление, Нику не пришлось повторять дважды. Без промедлений тот рванул к заброшке. Быстро парень включился. Главное, чтобы потом отходняком не накрыло. Ну это если выживут. Влад срезал первый нестройный рядочек покойников и ринулся следом. Подавил порыв самому зайти в здание. Раз уж воюют не с вооружённым врагом, а с мертявками, для напарника будет безопаснее пойти первым.

— Заходи внутрь!

Ник послушно заскочил в корпус. Влад встал в дверном проёме лицом к зомбакам. За спиной прозвучали два выстрела.

— Что там?

— Мертвяк был. Чисто!

Влад упокоил пару шустрых трупов и зашёл следом. На полу увидел убитого зомбака. По-хорошему, надо было где-то закрепиться и попробовать перестрелять всех остальных, но точно не здесь. В просторном холле они будут как на ладони. Влад кинул беглый взгляд на лестницу.

— Давай наверх. Осторожно, — скомандовал он и повернулся к двери.

В проём, толкаясь, с хрипом и рёвом пёрли мертвецы. Повезло, что одну дверь заклинило, но чутьё подсказывало, что ненадолго. Впереди всех лез здоровенный мужик в синем комбинезоне.

— Ну куда ты, сука, лезешь, — процедил сквозь зубы Влад, пятясь к лестнице.

Он перестрелял напирающих покойников. Надеялся, что они станут помехой для следующей партии, но те оказались проворнее. Раскидали трупы как мешки с мусором. Влад вздрогнул, когда вперёд вырвался ребёнок. По изуродованному лицу не определил, кто это: пацан или девчонка. Видел только чёрные провалы глазниц и окровавленный оскал.

— Чисто! — прозвучал сверху голос Ника.

Влад пристрелил маленького зомбака и ринулся наверх. Пробежал по коридору. По обе стороны зияли пустые провалы в комнаты. Сознание прорезала нехорошая догадка — лишь бы только в попытке спастись он не завёл их обоих в тупик.

— Посмотри, можно отсюда на крышу выбраться?

Ник тут же скрылся в ближайшем помещении, а Влад повернулся встречать мертвяков. Снова мелькнула неуместная мысль — они на самом деле как в фильме или видеоигре. Но так ведь не бывает. Да, он своими глазами видел мёртвую Веронику, зовущую его остаться в тёплом семейном кругу сумасшедших лесных детишек, но, блядь, никак не мог уложить в голове толпу зомбарей, которые всё лезли и лезли… К реальности вернул опустевший магазин карабина.

— Пустой! — по привычке крикнул Влад.

Он не особо рассчитывал на подстраховку, но из проёма тут же выскочил Ник и подарил ему несколько секунд на перезарядку.

— Держу!

С пистолетом парень управлялся на удивление ловко. Не обманул. Пока он отстреливал напиравших мертвецов, Влад вставил новый магазин и хлопнул напарника по плечу.

— Ну что там?

— Отсюда никак. Можно по выступу уйти на козырек над входом.

— Тогда пошёл!

— А ты?

— Пошёл, я сказал! Потом прикроешь.

Ник снова исчез из виду. Поток трупаков поутих, но в то, что всех перестреляли, верилось с трудом. Да, здравый смысл говорил, что рано или поздно зомбаки должны были закончиться, но громче голосила другая мысль — они и были мёртвыми. Они как-то чуяли их и видели без глаз, как тот зомби ребёнок. Что им какая-то пуля? Влад проверил боеокомплект. Два полных магазина и десяток патронов. Негусто, но если повезёт — им хватит. Подумал и вздрогнул от неприятного удивления — с гортанным рёвом на лестнице показался уже знакомый мужик в комбинезоне.

— Сука… — зло выдохнул Влад и бросился в комнату.

Глянул в окно — Ник почти добрался до кирпичного козырька корпуса. Он дождался зомбарей — срезал их выстрелами, пока снова не закончились патроны. Пусть пули их не убьют, но они хотя бы дадут небольшую фору. Влад перекинул “сайгу” за спину и выбрался в окно. Осторожно спустился на выступ, придерживаясь за раму, и услышал нарастающий рёв. Кто ввалился в комнату, он уже не увидел. Только почувствовал, как его схватили за рукав и попытались затащить обратно в комнату. Влад чудом удержал равновесие, до ломоты в пальцев вцепившись в оконный проём. Выбирая между падением и компанией зомби, он выбрал бы первое. Ответом на его мысли грохнул выстрел, и хватка ослабла.

— Давай сюда! — крикнул за спиной Ник.

Прижимаясь к стене, Влад пошёл по выступу. Из окна сразу же высунулись трупаки, беспомощно размахивая руками. Он медленно добрался до козырька и спрыгнул. Подошёл к товарищу по несчастью.

— Спасибо, что не мне в башку.

— Я больше всего боялся в тебя попасть, — признался Ник. — Эти вроде последние?

— Ага два раза… Они же не подыхают. Я одного грохнул, и он снова, сука, прибежал.

На лице Ника показалось недоверие. Напарник отрицательно покачал головой и подошёл к краю козырька.

— С чего ты взял? — не глядя на него, спросил он. — Вон смотри, самые первые так и лежат.

Ник показал рукой на убитых зомбаков. Узнаваемый трупак с корзинкой на ноге по-прежнему валялся на земле. Влад подошёл поближе, взъерошил волосы и усмехнулся.

— Ну может там двое из ларца… Я буду прыгать от радости, если ошибся.

Радовался он не особо долго. Краем взгляда заметил стекающую по ладони кровь. Влад прислонил “сайгу” к стене. Закатал рукав. На предплечье увидел неглубокую и свежую рваную рану.

— Ну… — задумчиво протянул он. — По законам жанра теперь я, видимо, превращусь в зомбака и попробую тебя сожрать.

Влад глянул на застывшего напарника и добавил.

— Давай-ка с тобой оружием махнёмся. Патроны остались?

На его просьбу Ник поставил пистолет на предохранитель, убрал в кобуру и решительно шагнул поближе.

— Дай посмотрю, — он схватил его за запястье, изучающе рассматривая рану.

— Ты бы поосторожнее… — пробормотал Влад. — Хрен знает, что тут происходит, но если…

— Это просто порез, — перебил Ник. — Не укус и не царапина. К тому же, посмотри — на куртке такая же ровная прорезь. Задел об осколок стекла. Сядь.

Он скинул на землю рюкзак и вытащил аптечку. Влад молча сел на козырёк. Пока Ник обрабатывал рану, он обвёл взглядом разрушенный лагерь, по какой-то неведомой причине ставший пристанищем для зомбаков. Слишком много вопросов было к этому месту. Откуда здесь взялись мертвецы? Почему не разбрелись и не устроили повсеместный зомби апокалипсис? На его счастье, ему пока не удалось проверить, что происходит с укушенными. Кто знает, может, остался бы здесь бродить среди мертвецов. Окажись он здесь один, шансов пополнить расчёт зомбей, точно было бы больше. Влад покосился на Ника, собирающего медикаменты после обработки.

— Ты сам-то как, страйкболист?

Ник затолкал аптечку в рюкзак и сел рядом.

— Честно? В полном ахере.

— Ну не ты один. Хорошо держался, молодец. Какой у тебя был позывной?

— Ворон.

— Ну что, Ворон, будем знакомы, — Влад похлопал его по плечу. — А я Молох. Ничего, сейчас всех остальных упокоим и поедем обратно.

Продолжение следует

С кладбища Влад поехал прямиком к Грифу. На помощь не рассчитывал, ещё в первый раз понял, что ни Гоша, ни его конторские друзья-знакомые не помогут. Да и ехал не за этим. Внутри бушевала такая досада, что очень хотелось выплеснуть её по подходящему адресу. Например, напоследок спросить про оборотней. Так уж, узнать, то ли ему в спину плюнули, то ли, как обычно, говно случилось.

По удивлению Гоши Влад поверил, что тот сам не ожидал подставы с поголовьем волчар. После короткого рассказа о деле Гриф долго молчал, а потом, не стесняясь в выражениях сказал, что больше он с Давыдовым на одном поле срать не сядет. Влад ему разве что мог посочувствовать. Бывало так — вроде бы знал человека всю жизнь, помнил о нём что-то хорошее, а спустя много лет встретил и увидел одно лишь дерьмо.

Мысленно Влад порадовался, что Гоша всё-таки его не слил. Грузить заново навалившимися проблемами он не собирался, но Гриф в который раз оправдал своё прозвище — сам заметил, что с ним что-то не так и не отцепился, пока не услышал хреновую историю про возвращение лесной нечисти.

— А чего сам-то не сказал? — с досадой обронил Гриф. — Всё клещами надо тянуть. У конторских есть ведун. Чуть ли не волшебник. Не всех принимает, да и вообще такой… со странностями. Ты попробуй к нему сгонять…

— А в прошлый раз ты про него забыл? — едко спросил Влад.

— А в прошлый раз я про него ещё не знал, — отозвался Гриф с усталостью человека, до которого решили докопаться на ровном месте. — Мне позвонили спустя дня три после того, как ты приходил. Ну а судя по тому, что остался ты живой-здоровый, свою проблему сам решил. Ну, попробовал во всяком случае. Расспрашивать, что сделал в первый раз, так и быть, не буду… А к ведуну скатайся. Других вариантов у тебя всё равно нет.

— Умеешь ты обнадёжить, — улыбнулся Влад и, помедлив, спросил. — А всякие проклятья твой ведун умеет снимать?

— Да он, в основном, этим и занимается. Я скину координаты. Доедешь — оставь машину, а дальше пешком. И не вздумай делать по-другому. Меня на этот счёт довольно чётко предупредили.

— А он что, эко-активист? Так у меня машина экологичная.

— Вот и спросишь у него сам. Может, тебе расскажет, других умников он нахер посылал.

Влад не строил особых надежд. Само собой, в душе сразу зашевелилось — а вдруг тот ведун поможет? Он быстро запретил себе думать про всякие “а вдруг”. Поможет — покоптит ещё небо. Нет, значит, время пришло. С этой мыслью Влад вернулся домой. Зудело сорваться в дорогу прямо сейчас, в ночь. К рассвету как раз бы приехал. Ведун далековато забрался. Но вместо этого он вытащил телефон и позвонил Нику. Тот ответил почти сразу.

— Нашёл одного человека, — не утруждая себя приветствиями, сообщил он. — Ехать часов пять. Если есть желание прокатиться, заеду завтра в шесть утра.

— Я… п-поеду, — как будто с трудом ответил Ник.

— Пришли адрес, — велел Влад и отключился.

Телефон сразу вспыхнул сигналом нового сообщения. Ник прислал адрес и короткое “Спасибо”. Поедет на самом деле или нет — это ещё бабушка надвое сказала. По голосу показалось, что тот или слегка бухой, или его скрутило приступом боли. Больше верилось в первое, но это уже точно было не проблемой Влада.

Чтобы заснуть, он закинулся парой таблеток “Атаракса”. Несмотря на всё самовнушение, в голове так и бродили мысли — что ему теперь делать? Не ждать же смерти, сложа руки. Да ещё хрен знает, от чего. Влад убедил сам себя, что если ведун ничем не поможет, соберёт вещи, отпишет квартиру родственникам и поедет куда-нибудь в жаркие страны на другой континент. Выполнять поставленные задачи. А там уж сколько проскрипит. Хоть смысл в его смерти будет. А здесь… По сознанию как назло резануло несбывшимися планами провести день в компании Кати с Данькой. Теперь к ним лучше вообще не подходить. И себе душу незачем бередить, и им не стоит к нему привыкать. Засыпал Влад с тяжёлым сердцем, пока подействовавший транквилизатор не затащил в сон без сновидений.

К дому Ника он приехал ровно в шесть утра. Влад совсем не удивился бы, если бы тот не появился и оказался не абонент, но Ник ждал возле подъезда. Быстро подошёл к машине — в чёрной военной форме и с рюкзаком за спиной. По сравнению с прошлой встречей выглядел он ещё болезненнее. Влад скептически осмотрел парня с головы до ног.

— Да ты прямо как охранник из корпорации Амбрелла, — с ухмылкой заметил он. — Где-то так за полчасика до превращения в зомби.

Ник ответил ему скептической улыбкой, забросил на заднее сиденье рюкзак, а сам сел вперёд. Вблизи Влад увидел, что у того не ширпотреб с китайской барахолки, а настоящая летняя форма спецназа ФСБ. Только без обвеса и шевронов.

— Откуда шмот?

— Со страйкбола осталось… Играл раньше.

— В чёрном? — с сомнением спросил, Влад, заводя двигатель и трогаясь с места. — В нём же в лесу как на ладони.

— Для полигона был другой. Этот мы использовали для милсима… Это такая разновидность игры. Военная симуляция. Мы играли за спецназ.

— Это ты и с оружием умеешь обращаться? Ну всё, чувствую себя как у Христа за пазухой.

— Да хорош. Я знаю, что ты военный. В полиции тогда сказали.

— А я чего? Я ничего. Ты лучше скажи, как твой таймер, а то выглядишь чуть покраше мертвеца.

Ник со вздохом расстегнул воротник куртки и отвёл край в сторону, показывая свежий, стянутый медицинскими нитками и заклеенный стрипами порез выше ключицы. Следующий ляжет уже на шею. Влад присмотрелся, вспоминая слова Ника.

— А ты же говорил, что они сами заживают…

— Если бы я набухался, затянулось бы сразу, а я зашил.

— Херово дело… — произнёс Влад. — А чего не пошёл по привычной инструкции? Я ведь мог так быстро и не позвонить.

— Ты мог про меня забыть, как только дверь закрыл, — отозвался Ник, застёгивая куртку. — Я же тебе ещё тогда сказал, что устал. Смысл оттягивать неизбежное, если мне осталось всего-ничего? Лучше я проведу последние дни в своём уме, чем бухой или обдолбанный.

— Резонно, — согласился Влад.

Он попробовал представить себя на месте Ника. Чего бы он ждал от поездки? Вряд ли бы надеялся на чудо после пары лет неудач и разочарований. Но перед смертью ведь сильнее всего и верится в невероятное — в счастливое спасение, в подаренный судьбой шанс. До самого конца будет долбить эта вера по мозгам, пока уж костлявая не покажется во всей своей красе.

— Когда появился последний порез? — спросил Влад.

— Сразу как от тебя домой вернулся.

— А следующий, надо полагать, может открыться в любой момент.

Он бегло глянул на Ника. Ему самому не привыкать жить с мыслью, что каждый день может стать последним. А этот два года медленно шёл к смерти, но пока выглядел вполне вменяемым.

— Вроде того, — кивнул в ответ Ник. — Ну, если откроется, выбросишь где-нибудь на обочине. Представляешь, какая подстава следакам будет? Все Страховы передохли по лесам.

Он хмыкнул и откинул голову на подголовник кресла. Сквозь нарочитую беспечность виднелась обречённость и горечь. Влад мысленно прокрутил предложенный вариант развития событий. Даже если ему снова повезёт, и никто не свяжет с ним очередное убийство, смерть Ника виделась неправильной. С Вероникой вышла тупая случайность. С ёё отцом Влад спасал свою шкуру. А сознательно прикопать в лесу Ника, если тот вдруг отъедет… Вроде и логично, чтобы никто на него не вышел, и в то же время неправильно.

— А твоя мать знает, куда ты поехал? — поинтересовался Влад.

— Может, и знает, — загадочно улыбнулся Ник и добавил. — Она умерла почти год назад. Вероника не говорила?

Влад озадаченно глянул на парня и покачал головой. С его сестрой они ближе всего были в постели, а так каждый сам по себе. Он задумался, как Ник выживал всё это время — в одиночку? Без работы и семьи. Либо он что-то упускал, либо Ник ему не договаривал, но с этим он знал как разобраться. Влад заехал на парковку большого торгового центра.

— На минутку, надо кое-что захватить, — объяснил он.

В продуктовом супермаркете Влад купил бутылку виски и упаковку сыра “косички”. Вернувшись к машине, он вручил Нику алкоголь с закуской.

— А это ещё зачем? — непонимающе спросил тот.

— Перебирайся назад и вперёд, в алко-тур, пока мы едем.

— Я не хочу напиваться, я же сказал…

— А я не хочу, чтобы ты сдох по дороге. Во-первых, как мне объяснять дпсникам, почему у меня труп в машине? А во-вторых, судя по словам Грифа, на этого ведуна вся контора чуть ли не молится. Будет довольно тупо отъехать, если он действительно может помочь. А так ты бухой, продолжаешь шлёпать по дорожке саморазрушения. Твоим бесам или что там у тебя, незачем тебе глотку резать. Пока едем, успеешь и набухаться, и проспаться.

Ник не ответил. Молча перебрался назад и со злостью скрутил крышку бутылки. Пить ему на самом деле не особо хотелось. Влад видел по его лицу в отражении зеркала заднего вида. Мысленно он даже отдал должное силе воле парня. За два года в тесной компании бухла и наркоты другой бы смотрел на вискарь как на седьмое чудо света и тянул бы дрожащие руки к заветной бутылке. А этот нет, держался за собственный рассудок. Влад выставил координаты на телефоне. Сегодня он забил на всю анонимность. Чего уж скрываться, если сам в любой момент мог сдохнуть. Он выехал с парковки и погнал на место назначения.

Через час бутылка у Ника опустела наполовину, а взгляд парня слегка остекленел.

— Если надо остановиться, ты скажи, — глянув в зеркало, сказал Влад.

— Всё нормально… — отозвался Ник.

Он старался говорить чётко, но дикция выдавала, что алкоголь его уже разобрал.

— Я, знаешь, что подумал… Если тот ведун мне не поможет, там останусь. Нахер мне возвращаться? Да и тебе проще будет ехать обратно.

— Ну ты раньше времени в гроб не укладывайся, — с усмешкой произнёс Влад. — Слушай, мне одна мысль всё покоя не даёт… С отцом ты не общался. С сестрой, насколько я знаю, тоже не всё гладко. Мамы нет. А как ты вообще…

— Дожил? — закончил за него фразу Ник.

— Типа того. В том мире, где живу я, торчки без работы обычно довольно быстро отъезжают на тот свет.

— Ну так я же не просто… торчок… — он шумно вздохнул и помолчал. — Понимаешь, когда-то у меня было всё хорошо. И с отц… со Страховым тоже. Он как узнал, что я в будущем хочу свою клинику открыть, мне подарил здание. На двадцатипятилетие. Представляешь? Просто вот взял и купил недвижку за много лямов. Даже для него это внушительная сумма. А я ведь и не просил…

Влад был наслышан, что у Страхова денег дохера. Веронике он ни в чём не отказывал. Пока они встречались, она поменяла три машины. Но только если за дочь, Страхов собирался его убить, то сына своими руками отправил в могилу.

— Ты врач что ли? — уточнил Влад.

— Ну сейчас уже нет, — в голосе Ника отчётливо прозвучала злая ирония. — А так да, был нейрохирургом.  Собственно, ты хотел знать, как я дожил? Страховский подарок сдал в аренду, раз уж мне не пригодилось. Там сумма хорошая. Хватает, чтобы прожить и время от времени почистить кровь. Я же ни на чём тяжелом не сидел. Так, дурь всякая… Всё надеялся, что получится избавиться от проклятья. Вот так и дотянул, сам не знаю зачем.

— А где твой настоящий отец?

— Понятия не имею. Не знаю, кто он, и не хочу знать. Мне одного за глаза хватило…

Ник помолчал. В зеркале Влад увидел, как тот приложился к бутылке и зло мотнул головой.

— Вот скажи мне, почему так? Я сколько ни пытался понять, так и не смог. Может, у тебя получится. Мы с ним никогда не ссорились и не ругались. Когда мать рассказала, я, конечно, охренел, но для меня ничего не изменилось. Для меня отцом был только он — человек, который вырастил… которого я любил… Я не понимаю, Влад… Как такое возможно? Если любишь кого-то, вкладываешь в него силы и время… Неужели кровное родство настолько важно, чтобы всё перечеркнуть?

Влад припомнил отца Даньки. Тому и своя кровь не помешало натворить дел. Ладно хоть успокоился после того, как чуть мордой не пересчитал ступеньки. Когда Ник только упомянул о проклятье, Влад придерживался мысли, что парень сам чем-то поднасрал бате. Но теперь, глядя, как он держится в своём аду, больше верилось, что Страхов оказался полной мразью, для которой задетое эго важнее, чем близкий человек.

— Просто отец твой говно, вот и всё, — сказал Влад. — Ну, если мы тебя вытащим, плюнешь ему на могилу.

— Да пошёл он…. — тихо отозвался Ник.

Большую часть пути он проспал. Проснулся за час до места назначения. После недолгой остановки и кофе Влад погнал дальше. Протрезвевший и помятый Ник пересел вперёд, потягивал воду с регидроном. Последние полчаса они пробирались по лесной грунтовке, пока навигатор не сообщил о прибытии. Дорога уходила дальше, и у Влада велик был соблазн проехать на внедорожнике до самого дома ведуна, но он держал в голове предостережение Грифа — бросить машину в указанной точке и идти пешком.

— Ну всё, дальше на своих двоих, — сообщил он Нику.

Они забрали вещи и пошли по грунтовке. Судя по молодой поросли кустарника, ездили здесь действительно редко, соблюдая чужие правила. И какой бы блажью они не виделись Владу, он тоже топал пешком, чтобы их с порога не послали в известном направлении. По дороге время от время он замечал развешанные по веткам обереги из перьев и палочек.

Через два с небольшим километра лес расступился, и они вышли на широкую поляну с деревянным домом. Кольнуло неприятным ощущением дежавю. Совсем недавно Влад выбрел в похожее захолустье из одной избы, и та оказалась жилищем людоедов. Эта выглядела добротнее. Да и на пороге стоял бородатый мужик лет шестидесяти. Крепкий, в белой рубахе с вышивкой под старину. Он пристально смотрел на своих гостей, но без враждебности. Спокойно, изучающе.

— Смерть на вас обоих, — задумчиво произнёс он. — Молодые, а она уж за вами стоит.

Ник машинально обернулся. Потом глянул на Влада.

— А ты разве тоже? — тихо спросил он.

— Со мной позже разберёмся, — уклончиво ответил Влад и посмотрел на ведуна. — И тебе не хворать. Ну, раз ты всё сам уже знаешь, сможешь помочь?

Спросил и почувствовал, как сердце забилось быстрее. Не обманул Гриф, если этот мужик с порога почуял, что к нему два почти мертвеца заявились. Влад покосился на Ника и увидел на его лице едва заметную тень надежды.

— Ему — смогу. Его смерть навязанная, несправедливая. Пожелавший её сам мёртвый. Злой дух в нём сидит. Нужно изгнать его, тогда и смерть отступит.

Рядом судорожно вздохнул Ник, но промолчал, не перебивая.

— А ты сам свою беду призвал, — продолжил ведун. — Ещё и кровью расписался.

— Да знал бы я об этом… — пробормотал Влад.

По телу прокатилась холодная дрожь. Он машинально на пару секунд сжал в кулаки ладони. Значит, для него не будет счастливого спасения. Влад усилием воли справился с нахлынувшем ощущением досады и разочарования. Ну хоть Ника вытащат, раз уж его собственный поезд на тот свет идёт без остановок.

— Ну тогда ему поможешь? — спросил Влад. — А что до меня… Может, хоть…

— С тобой потом, — перебил ведун, пристально глядя на Ника. — Сначала он. Опивень внутри него уже лютует. Почуял неладное. Забрать с собой хочет. И заберёт, если ничего не сделать. Ты, сынок, скидывай свою рубаху, а я сейчас вернусь, и выгоним твоего чёрта к его же матери.

С этими словами ведун скрылся в доме, а Ник вопросительно посмотрел на Влада, словно ждал ещё какого-то знака к действию. Помедлив, он всё-таки скинул на землю рюкзак, снял куртку и футболку. От свежего пореза, который он показывал в машине, остался лишь заживший рубец. Послышались торопливые шаги, и из дома вышел ведун с зажжённым пучком очень ароматной травы в руке. Влад не распознал, какой именно, но запах почувствовал сразу — смесь горечи и хвои. Краем взгляда увидел, что Ник побледнел как покойник. Пошатнулся и схватился рукой за шею. Из-под его пальцев хлынула кровь.

— Вот гадёныш, — выругался ведун. — Почуял, что жареным запахло.

Он быстро подошёл к Нику, повёл рядом с ним дымящейся травой и нараспев что-то неразборчиво заговорил. Ник второй рукой крепче зажал рану, но сразу же снова пошатнулся и начал заваливаться. Влад едва успел его подхватить и уложить на землю. На ведуна он уже не смотрел. Да и чем тот поможет, когда у парня фонтан из шеи? Влад зажал ладонью порез. Ник пошевелился и попробовал сам перехватить рану.

— Тихо-тихо, — остановил его Влад. — Я держу, а ты не дёргайся.

Во весь рост замаячила херовая мысль — а дальше что? Ну зажал он рану. Потом наложит жгут — благо, армейская аптечка у него всегда с собой. Добежит до машины и подгонит её прямо к дому. А довезти парня из глухомани до ближайшей больницы не успеет. Словно мираж перед глазами вылезло непрошеное воспоминание, как во время одной задачи их утюжили из “апачей”. А Влад точно так же зажимал осколочное на шее своего бойца, под огнём накладывал жгут, а эвакуировал всё равно труп. От болезненного обрывка памяти заклокотала глухая и бессильная злость. Влад поднял взгляд на ведуна. Тот словно не замечал истекающего кровью Ника — продолжал что-то напевать и водить в воздухе пучком горящей травы.

— Где здесь ближайшая больница? — отрывисто спросил Влад. — Эй! Слышишь меня?!

Ведун закончил одному ему понятную фразу и посмотрел на него.

— Чёрт уйдёт и созданное им заберёт, — всё так же певуче произнёс он.

От его слов захотелось выругаться. Влад только собрался вернуть его в реальность, где Ник и без чёрта умрёт, если не отвезти в больницу, как воздух перед глазами дрогнул и поплыл. Из тела Ника повалил чёрный дым — такой же, как от травы.

— Держи его жизнь. Крепко держи, — сказал ведун и бросил пучок на землю.

Почерневшая трава рассыпалась алыми искрами. В лицо дохнуло неестественным жаром, словно рядом заполыхал настоящий пожар. В то же мгновение дым над телом Ника сгустился до осязаемой черноты. Принял форму отвратительного существа, похожего на гибрид летучей мыши и обезьяны. Чёрт уставился прямо на Влада и потянулся к нему когтистыми лапами. Вслед за жаром окатило волной смрада.

— Ух-ход-ди… От-дай моё-о-о… — проскрежетало чудище.

Владу потребовалось всё его самообладание, чтобы не отшатнуться и не отпустить рану. Ник тоже увидел страшилище — заскрёб руками по земле, пытаясь отодвинуться.

— Не двигайся, — тут же скомандовал Влад.

Не особо раздумывая, придавил его свободной рукой. Чёрт сразу вцепился лапами в предплечье, но вместо боли пришло ощущение, словно руку облепило скользкой тиной.

— А ну хватит, — вмешался ведун.

Он схватил чёрта за шкирку как нашкодившего щенка. Тот только заверещал высоким и пронзительным голосом.

— Моё-о-о… Моё-о-о-о… Отда-а-ай…

— Вот кто тебя послал, тот и твоё, а к ним больше не смей показываться, — пригрозил ведун.

— Моё-о-о… — провыл чёрт и впился злобным взглядом во Влада. — Доч-чь Мары теб-бя стереж-жёт, доч-чь Мары теб-бя заб-берёт за то, ч-что не от-тдал моё-о-о…

— Пошёл отсюдова! — ведун с удивительной лёгкостью отбросил его в сторону.

Чёрт шлёпнулся на землю и пропал. Просто растворился в воздухе, словно его и не было. В наступившей тишине прозвучал только вздох Ника. Парень выглядел поживее. С лица ушла восковая бледность. Влад осторожно убрал ладонь и с изумлением увидел, что рана полностью затянулась, а с тела исчезли все шрамы.

— Живой? — спросил он.

— Вроде бы, — хрипло отозвался Ник.

Он осторожно сел на земле. Неверяще дотронулся до шеи.

— Это… всё?

— Сейчас узнаем, — Влад поднялся с земли и в упор уставился на ведуна. — Это что за херня такая была?

— Опивень, — спокойно ответил ведун, отряхивая руки от сажи. — Разновидность чёрта. Сущность богомерзкая и опасная, коли вовремя не выгнать. Да и пока выгоняешь, может дров наломать. Вон чего вытворил. Хорошо, что ты не растерялся.

— Он не вернётся? — спросил Ник.

Влад протянул ему руку, и тот, ухватившись за ладонь, встал на ноги.

— Нет, — покачал головой ведун. — Весь вред, что опивень натворил, он забрал. Но вот остальное…

Он шагнул к Нику и легонько постучал пальцем по его лбу.

— Опивень — он ведь заставляет за бутылку хвататься. А то и похуже. Вот с этим тебе уже самому придётся справляться, чтобы снова той же дорожкой не пойти.

— Я не… Я никогда… — сбивчиво пробормотал Ник.

Его трясло крупной дрожью. Ведун махнул рукой в сторону бочки с водой возле дома.

— Ты иди, сынок, умойся. Вон как кровищей залило. В себя приди. А я вас чаем на дорожку напою, — он перевёл взгляд на Влада. — Заодно и про тебя поговорим.

Ник послушно отошёл к бочке.

— А есть, о чём говорить? — прямо спросил Влад.

— А как же, — кивнул ведун. — Вы потом заходите в дом, а я пока чай заварю.

Влад проводил его пристальным взглядом и подошёл к бочке. Посмотрел на свои руки — тоже все в крови.

— Я ничем не болен, — прозвучал рядом тихий голос Ника.

— Ну теперь-то да, от паразитов тебя обработали, — усмехнулся в ответ Влад и плеснул на руки воды.

— Нет, я про кровь… Ты же рану зажимал.

— А, вот ты о чём… Да я об этом даже не подумал.

На самом деле ведь не задумался. Первым порывом стало оказать помощь. Спасти. Раз уж подвизался вытащить парня из петли, в которую его засунул Страхов.

— Я, честно говоря, больше соображал, куда везти с таким ранением. Хорошо, что не пришлось, потому что… не довёз бы я тебя, скорее всего.

Влад ещё раз сполоснул руки и растёр холодной водой лицо. Он уже перемахнул стадию разочарования, что ведун ему ничем не поможет. Положа руку на сердце, он не особо и рассчитывал. Если уж конторские только головами качали, глупо ждать чуда. Больше ставил, что ведун хотя бы с проклятьем Ника разберётся. Так и получилось — почти как на войне. Кому-то повезло, а кому-то — нет.

— Слушай, я… — не глядя на него, снова заговорил Ник. — Я даже не знаю, что сказать. Понимаешь, на меня все смотрели как на прокажённого, а ты поверил… А я тебе вообще никто…

Голос у него задрожал. Он отвернулся и закрыл лицо ладонью.

— Дыши, боец, — Влад похлопал его по плечу. — Всё уже нормально. Груз двести отменяется.

Он неторопливо пошёл к дому, давая Нику время побыть одному и свыкнуться с мыслью, что навязанная смерть, наконец, перестала дышать в затылок. Как только поднялся на крыльцо, услышал голос.

— Проходи-проходи, не стесняйся.

Влад про себя усмехнулся — ведун как будто каждый их шаг видел. Прошёл через сени на просторную кухню. На столе бурлил самый обычный электрический чайник. По углам примостились пучки травы. Влад с интересом разглядывал помещение, где затейливо смешался деревенский быт, что-то языческое и вполне современные предметы. На микроволновке лежала льянаная салфетка с вышитым узором. Под потолком висела спиралька светодиодной лампочки. А в уголке кухни Влад заметил тумбочку с мойкой. Значит, была и скважина. Не брезговал кудесник современными удобствами. Ведун поставил на стол две большие чашки. На треть наполнил их отваром из маленького чайника и долил кипятка.

— Попей чайку, а то лицом ты камень, а внутри как блоха по бане скачешь.

С кривой улыбкой Влад потянулся к чашке. Отхлебнул пару глотков. Вкус живо напомнил травяные чаи в Сирии, которыми их так любили угощать садыки. Влад к ним так и не привык. Трава травой. Чуть постоит — так уже закис на местной жаре. А один раз от такого он вообще чуть не отъехал.

В избу зашёл Ник. За это время он успел одеться и стать ещё чуточку больше похожим на здорового человека. Ведун показал ему на свободный стул, а когда тот сел, подвинул к нему вторую чашку.

— Спасибо, что помогли мне, — сказал Ник.

Потянулся к рюкзаку и вытащил из него прозрачный зип-пакете с двумя пачками пятитысячных купюр. Положил на стол.

— Всё, что удалось быстро собрать. Если надо больше, я привезу.

Влад дёрнул бровью, но промолчал. Парень боялся, что ведун отнимет только что обретённое спасение и готов был отдать всё до последних штанов. После упорной борьбы со смертью его можно было понять. Ведун тем временем повертел в руках пакет.

— Щедро. Но мне так много не надо. У меня вот генератор забарахлил… Новый надо прикупить, а старый в ремонт сдать.

Он вытащил одну пачку и положил пакет обратно на стол.

— Я не беру больше, чем мне нужно. Ты не бойся, опивень к тебе не вернётся. 

По лицу Ника угадывалось, что слова ведуна его не успокоили.

— Может, у вас есть… какой-нибудь оберег от таких… сущностей? Не хочу снова всё это проходить.

— Неужели у тебя так много недругов? —  беззлобно поддел его ведун.

— Я не знаю. Сказал бы, что нет. Но я бы никогда не подумал, что меня отец решит угробить.

— Он был плохой человек, на его руках много зла. Но кое-чем я смогу тебе помочь.

Ведун пристально посмотрел на Влада, словно в душу заглянул, и вышел из кухни. Вернулся он через несколько минут. Положил на стол смотанный красной лентой небольшой пучок веточек с высушенными травами и плоский круглый камешек с отверстием посередине.

— Это ты возьмёшь, — произнёс ведун и подвинул сухостой Владу. — Раздели между близкими. Оставь в домах или попроси, чтобы с собой носили, коли готов рассказать, что с тобой приключилось. Одной соломинки достаточно отпугнуть твою напасть. От тех, кто рядом с тобой, но не от тебя.

— Да я уж понял, что со мной всё сложно, — отозвался Влад. — А за это спасибо.

В который раз он почувствовал на себе внимательный взгляд местного кудесника. Тот словно знал всё. И про него, и про существ из леса. А может, на самом деле знал — сразу же разгадал, зачем они пришли, и что отец Ника сгинул вперёд своей жертвы. Стало немного спокойнее. Катя с сыном побудут в безопасности, пока он бодается с нечистью. Точнее уж, пока эта нечисть не уложит его в могилу. От размышлений отвлёк голос ведуна.

— Отдай, что у тебя на шее.

— Чего? — непонимающе переспросил Влад.

— Кулон твой.

— А-а…

Влад снял цепочку с подвеской в виде ворона и отдал ведуну. Пока воевал, на шее всегда висел жетон. Он его хранил вместе с наградами. А без жетона как-то пусто, непривычно. Вот и заменял чем попало. Дома таких побрякушек скопился целый пивной стакан. Ведун тем временем продел цепочку сквозь камушек и протянул Нику.

— Носи, не снимая, пока камень не расколется. А как он спадёт, мелкие бесы больше не тронут, даже если кто вздумает наслать их на тебя.

— А тот чертила… опивень или как там его… это мелкий или как? — поинтересовался Влад.

— Такой, — кивнул ведун. — Неприятный, но сладить с ним можно.

Ник надел на шею цепочку с теперь уже с двумя подвесками и спрятал под куртку.

— Спасибо.

— Про какую дочь Мары говорило то существо? — спросил Влад.

— Да брешет он, — отмахнулся ведун. — Та зараза, с которой ты кровью расписался, никакого к ней отношения не имеет. По разному их называют… Богинками кличут, лесными девами, дивоженами. Нечисть на редкость противная. Да и справится с ней непросто, особенно после договора.

— Лучше бы я ещё одну ипотеку взял, честное слово… — с усмешкой произнёс Влад. — А что, этот договор никак нельзя расторгнуть?

Ведун покачал головой.

— Сам не сможешь. И я тоже не смогу. Богинка — она обманывает, играет. Или убивает, или подчиняет, но итог всё равно потом один. Времени у тебя не так уж и много осталось. Она или сама доберётся, или изведёт так, что руки на себя наложишь.

— А кто с ней может справиться? — неожиданно вклинился в разговор Ник. — Кто?

— Такую клятву кровью, что этот дурень по глупости своей принёс, только высшим существам под силу разорвать.

— И где их искать? — мрачно спросил Влад.

— Их можно позвать и надеяться, что услышат. Но это дело непростое… Не каждому дано до богов докричаться.

— А, ну если надо богов звать, я лучше в деревенский сортир покричу. И то больше толка будет.

— Ты не ёрничай, — оборвал ведун. — Сходи на капище, позови. Может, Мара тебя и услышит.

— Ага, сейчас только рупор найду…

Влад поднялся из-за стола. Посмотрел на ведуна.

— За то, что ему помог, спасибо, а я найду, чем заняться в то время, что мне осталось.

Он взял рюкзак и вышел на улицу. Снова разгорелась злость. Какое ещё капище, какая Мара… Хватит с него, находился он уже по лесам. Да и идея звать богов звучала как полный бред. Даже с поправкой, что он только что своими глазами видел, как изгоняли чёрта, и на проклятый туман с детишками насмотрелся. Но всё-таки это всё выглядело более реальном, чем какая-то Мара.

Влад вытащил сигареты и закурил. Глянул на дверь. Ник не торопился выходить — наверняка, про своего чёрта снова вспомнил. Ну пускай, может хоть ему поспокойнее станет. Влад успел докурить, затушить окурок об крыльцо и забросить его в заросли малины возле дома, когда, наконец, появился Ник.

— Ну всё, можем ехать?

Ник молча кивнул и первым пошёл обратно. Влад не стал допытываться, что ещё выдал ему ведун на прощание. Шёл рядом. На обратном пути он снова замечал на ветках обереги. Сначала они мелькали чаще, потом вовсе исчезли. И как только они прошли невидимую черту, куда не дотягивались развешанные палочки и камушки, Влад почувствовал такой приступ слабости, что хоть впору садиться на землю и ждать, пока пройдёт. Он остановился.

— Погоди…

Ник обернулся на голос.

— Ты в порядке? — спросил он, вглядываясь в его лицо. — Бледный как мел.

Вместо Влада ответил другой голос — уже знакомый. Его он слышал на кладбище.

“Спасения ищешь? Нет его, все тебе откажут. Все от тебя откажутся”.

Ник изумлённо заозирался по сторонам, и Влад догадался, что тот тоже услышал голос. Скрежетнул зубами. Как тварина и обещала — распугивает всех, кто рядом.

— Это то существо? Богинка? — тихо спросил Ник.

— Хер знает… Давай быстрее к машине.

Как будто от богинки можно просто уехать. Влад на одном упрямстве, пошатываясь, побежал к внедорожнику — медленно, еле переставляя ноги. Его быстро нагнал Ник, подхватил под руку. В то же мгновение по лесу прокатился смех. Кустарник по обе стороны тропы заходил ходуном. Из него поднялись тени — такие же, как изгнанный чёрт, словно сотканные из осязаемой черноты. Только раза в три больше. Вот сука! Неужели так разозлилась на то, что он отвёз Ника к ведуну, что решила прикончить прямо сейчас?

— Беги! — крикнул Влад и из последних сил рванул к машине.

Он сумел пробежать метров десять. Потом перед глазами потемнело. Голову сдавило так, что вот-вот отключится. Он остановился. К нему тут же подскочил Ник. Бегло оглянулся на подступающих тварей — те не торопились, медленно подбирались с двух сторон.

— Совсем плохо? Давай, я помогу.

— Подожди, не надо…

Влад быстро сбросил рюкзак и сунул его в руки Ника. Тот без лишних слов забросил его на плечо. Хотел помочь, но план был другой. Влад нутром чуял, что до машины он не дойдёт — не пустит его богинка. Он вытащил из кармана куртки ключи от “вольво” и вложил в ладонь Ника.

— Вали отсюда, пока можешь. В рюкзаке сухостой, который дал ведун…

За спиной снова засмеялись, и голову пронзило приступом острой боли. Мир вокруг затих и погас. Влад наугад шагнул в темноту и потерял сознание.

С каждым витком обстановка неуловимо менялась. Высокая нетронутая трава стала примятой. Дома словно набрались сил и выпрямились. В окнах зажглись огоньки. Чем дальше шёл Мартин, тем гуще становились сумерки. Из холодного октябрьского дня он шагнул прямиком в летний вечер. Полумрак вокруг ожил голосами. Скрипнул высокий колодец-журавль. Рядом с ним у деревянных вёдер склонилась молодая девушка удивительной красоты. Босая, в лёгком платье. Она ловко подцепила коромыслом полные воды ведра и выпрямилась. Мартин ещё раз обернул нить вокруг запястья, и красавица пропала. Сумерки сгустились до ночи. Повсюду горели воткнутые в землю факелы, а в освещённом ими круге танцевали молодые девушки и парни. Без музыки, но на удивление складно, как будто она звучала сразу в их головах. Мартин почти физически чувствовал исходящее от них беззаботное веселье. Сам невольно улыбнулся. Ему словно передавалось чужое настроение. Он подошёл поближе. На душе разливалось непривычное спокойствие. Будь он помоложе лет на десять, сам бы закружился вместе с ними. Впервые за последние месяцы Мартин тянулся к чужой радости, а не норовил отгородиться ото всех наедине со своей скорбью. Хотел снова почувствовать вкус жизни, а не доживать, шагая рука об руку с болью и местью.

— Здравствуй, видящий, — прозвучал глубокий женский голос.

Мартин повернул голову и опешил. Рядом стояла женщина лет тридцати с небольшим. В простом белом платье. Девушка возле колодца ни шла ни в какое сравнение с её величественной красотой. Она напомнила строгий лик с икон, стоявших в доме деда. Только вместо кротости в глазах горел непокорный и дикий огонь.

— Их счастье притягивает, не правда ли? — спросила она, с интересом посматривая на своего гостя.

Шагнула ближе и дотронулась пальцами до его щеки. Жест вышел слегка властным, требовательным, но у Мартина не возникло мысли сопротивляться. Он лишь задумался над её словами. Ведь и правда — тянуло забыться. Прикрыть свои раны радостью и больше про них не вспоминать. Не возвращаться домой, где никто не ждал. Не терзать каждый день душу одними и теми же сожалениями.

— Хочешь остаться здесь?

Её голос звучал ровно. Она не уговаривала. Не предлагала. Спрашивала, глядя в глаза, а Мартину казалось, что смотрит она прямо в душу и видит его насквозь.

— Я не знаю… — ответил он. — Я бы хотел.

Отчего-то эта женщина ощущалась так, что ей можно доверить самое сокровенное и наболевшее, не боясь осуждения. От этого чувства снова защемило сердце, но не привычной тоской, а раскаянием, надеждой. Слова сами собой полились горьким потоком.

— Хотел, но не могу… Мне нужно закончить одно дело.

Женщина улыбнулась. В глазах цвета штормового неба промелькнуло понимание.

— Ты хочешь бросить вызов смерти, — утвердительно произнесла она. — Отобрать, что ей принадлежит.

Мартин покачал головой. Отвёл взгляд и посмотрел на танцующих. На мгновение почудилось, что они застыли на месте, и их покой был не счастливым, как ему показалось, а мёртвым. Почувствовав прикосновение к своей руки, он снова посмотрел на женщину.

— Ты видишь больше, — с тонкой улыбкой сказала она. — Другой бы не увидел их настоящих. Ни с оберегом, ни без него.

Она размотала алую нить с его запястья. На короткое мгновение показалось, что сквозь черноту ночи пробился луч дневного солнца. Повеяло октябрьским холодом. А потом всё вернулось почти как прежде — дома, родом словно из начала прошлого столетия, горящие факелы. Фигуры людей — застывшие и покрытые инеем. Мартин неверяще нахмурился. Он только что видел, как все танцевали и веселились. Но они ли? Присмотревшись, он заметил, что люди изменились. Мартин разглядел женщину лет пятидесяти с посеребрёнными морозом волосами, совсем пожилого старика, прижимающего руки к груди. Были и дети. Рядом со стариком молодая женщина вела за руку сына. На лице парнишки застыло любопытство, а в глазах его матери — скорбь.

— Кто они? — спросил он и обернулся.

Вместо ответа она взяла его за руку как ребенка и повела к замороженным телам.

— Старик, чьё время почти пришло. Женщина, окружённая одной лишь болью. Мать, решившая подарить покой неизлечимо больному дитя. Важнее иное — они все пришли сюда за забвением. Но не ты… Ты не знал, куда шёл, и надеялся на другое.

Мартин вздрогнул. Выпустил чужую руку и машинально шагнул назад, словно это могло уберечь его. Теперь он уже не сомневался, кто перед ним. Эта мысль отчётливо проступила в сознании. Он беззвучно произнёс её имя, и Мара одобрительно улыбнулась в ответ. Внутри вспыхнул страх. Не осталось сомнений, что перед ним стоит сама повелительница смерти, но боялся Мартин не умереть, а не исполнить обещание. Он упрямо покачал головой.

— Я думал, что здесь найду последнюю часть ритуала.

Сказал и сразу же почувствовал себя идиотом. Только дурак мог спорить со смертью. Мара рассмеялась, искренне и без зла.

— Нет такого ритуала. Тот, кто тебе о нём рассказал, уже погиб за свою ложь и алчность, потому что продал несуществующий рецепт от смерти.

По спине пробежал холодок. Мартин неверяще смотрел на Мару. Нет, быть такого не может!

— Но я же нашёл всё, о чём он говорил… — пробормотал он. — Горицвет, пепел со дна огненной реки…

— В мире много чудес, и тебе рассказали лишь о малой их части, — мягко ответила Мара. — Неувядающий горицвет найти несложно. Он дал надежду, что ты сможешь отобрать человека у смерти. Поверить, что есть и всё остальное…

— Но ведь так и было! — порывисто возразил Мартин. — Я нашёл горицвет… Забрал пепел…

— Прах мёртвых ничем не поможет в воскрешении. Тот, кто отправил тебя, продал надежду и крупицы своих знаний. Если бы ты не оказался прозорливее других людей, никогда не нашёл берег Смородины-реки.

Недолгая злость сменилась опустошением. Здравый смысл говорил, что Мара права, но всё внутри сопротивлялось горькой истине.

— А та ведунья? Она же отправила именно сюда. Даже если тот человек обманул, не он послал меня в эту деревню, он лишь сказал про ведунью…

Мара едва заметно улыбнулась. и Мартин ощутил всю бесполезность своих слов.

— Ведунья — моя жрица. Ты пришёл к ней просить помощи, и она отправила ко мне, как и всех остальных, кто искал забвения. Она дала тебе нить, чтобы ты увидел счастливый покой тех, кто уже пришёл сюда, и остался среди них. Без боли и страха. Здесь нет последнего фрагмента для ритуала, который ты жаждешь провести, как и нет самого ритуала.

Мартин стоял оглушенный перед богиней смерти, бессильно сжав руки в кулаки. Значит, он всё-таки подвёл свою девочку… И тогда, и сейчас.

— Если ты… сама смерть… я могу увидеть дочь? Хотя бы издалека.

— Нет, — покачала головой Мара и, чуть помедлив, продолжила. — За рекой, чьи воды ты видел, есть два источника. Один с живой водой, другой с мёртвой. От мёртвой затянутся любые раны, а живая воскресит, кого ты хочешь.

Она взяла его за руку и вложила в ладонь две льдинки.

— Вижу, что согласишься на что угодно, лишь бы сдержать данное мёртвому слово. Не пожалеешь ни чужой, ни своей жизни. Ступай, видящий. Сделай, что должно. Когда придёт время, я призову тебя, и ты придёшь без сомнений в сердце.

Мартин изумлённо смотрел на богиню. Казалось, это всего лишь злой морок. И нет никакой Мары и воды из Нави. Он с растерянностью посмотрел на ладонь, где поблёскивали кристаллы. Вытащил из кармана носовой платок, обернул их и убрал во внутренний карман куртки.

— Я… — голос у него дрогнул. — Я вернусь, как только позовёшь.

— Я знаю, — улыбнулась ему смерть. — А пока — ступай и не тревожься. Сегодня твоё время не настало.

Усилием воли Мартин заставил себя отвернуться и пойти обратно, прижимая ладони к груди — как тот старик среди мёртвых людей. Мысли словно застыли. С каждым шагом вокруг становилось всё светлело. Колдовской вечер таял под лучами холодного октябрьского солнца.

Когда Мартин обернулся, увидел только разрушенную и заросшую деревню. Не было ни Мары, ни нашедших последний приют мёртвых людей. Он прерывисто вздохнул и побрёл дальше. В голове по-прежнему царила удивительная пустота. Мысли зашевелились, когда сквозь деревья проступил оставленный внедорожник и две фигуры рядом.

Возле “Патриота” тёрлись двое парней лет двадцати с небольшим. Завидев хозяина машины, один быстро огляделся по сторонам. Второй сунул руку в карман. Мартин сбавил шаг. Проблем он не хотел, но те, верные своей традиции, приходили сами.

— Чего надо?

— Машина у тебя хорошая. Подошли вот посмотреть, — недобро ухмыльнулся тот, кто оглядывался.

Мартин хмыкнул. Посмотреть они подошли… На побитый жизнью “уазик”, в последний раз заезжавший на мойку месяца три назад.

— Насмотрелись? Ну а теперь валите отсюда.

— А что ты, дядь, такой грубый? Мы к тебе со всей душой, а ты хамишь. Нехорошо.

Второй шагнул вперёд, вынимая из из кармана руку с ножом. Беззвучно вылетело лезвие. Первый по-птичьи склонил голову к плечу и вытащил из-за пояса “ствол”. Глядя на них, Мартин не мог не согласиться, что да, нехорошо. Очень даже. С одной стороны, можно было включить испуганного дядечку, выложить им деньги и надеяться на лучшее. С другой, внутренний голос мрачно говорил, что никакого лучшего для него не завозили. И сдохнет в двух шагах цели, ради которой жил.

— Ничего себе, вы серьёзные ребята…  — медленно протянул Мартин. — Спокойно, все свои, договоримся. Вы чего, денег хотите?

Развёл руки в стороны, показывая, что безоружен. Огромных усилий стоило сохранить самообладание. Растеряется — станет трупом или калекой. А ему сейчас ни то, ни другое никак нельзя. Это потом пусть хоть на части разбирают. Он осторожно пошёл навстречу ублюдкам. Изобразил нервную улыбку.

— Мужики, ну чего вы? Давайте договоримся… Денег надо? Я отдам… Вы только это… Спокойно, лады?

Наперекор словам сердце бешено билось. Шансов уйти живым было мало. Здоровым — и того меньше.

— За базаром надо следить. А щас чё такой послушный стал, а? Зассал? — парень в воздухе угрожающе ткнул в него пистолетом.

Этим Мартин и воспользовался. Резко ударил по руке с оружием, выбивая “ствол”. Левой рукой тут же пробил в челюсть. Отпихнул ногой в придорожную траву выпавший пистолет. Парень покачнулся и осел на землю. Его подельник на мгновение замешкался, потом неумело махнул перед собой ножом. Мартин про себя выругался. Такой боец ещё хуже того, кто знает как обращаться с холодным оружием. Не угадаешь, что выкинет в следующую секунду.

— Ты чё попутал, мразь? Жить надоело? — другой парень ещё раз махнул перед собой ножом.

На своего напарника он даже не взглянул. Такие люди как крысы. Чуть прищучит — разбегаются по одиночке. Права на ошибку не было. Мартин увернулся от очередного замаха. Сразу же саданул противника по колену. Тот согнулся от боли. Мартин снова воспользовался заминкой, ударил его в голову и выкрутил руку. Этот парень оказался покрепче. Нож выронил, но на ногах ещё держался. Мартин вырубил его локтем в шею, и нападавший свалился на землю. В то же мгновение затылок нехорошо тронуло холодком. Предчувствие запоздало тоже на секунду. Боковым зрением Мартин увидел, что первый парень оклемался, но увернуться от него не успел. Ублюдок схватил его за одежду.

Удача сегодня была на его стороне, словно за ним, присматривал его маленький ангел, чтобы непутёвый отец сумел завершить начатое. Ну или ему просто попались два лоха вместо серьёзных бойцов. Один хоть и оклемался, но пистолет в траве не нашёл. Мартин вырвался из захвата, ушёл от пары выпадов и ударил в грудь и висок. Этого хватило, чтобы отправить парня обратно полежать. Самое время валить, пока другой не начал подавать признаки жизни, а то заколебётся их укладывать на землю по очереди.

Мартин поправил съехавшую с плеча куртку и застыл на месте, увидев выбившийся из-под одежды кулон. Раскрытый. Он лихорадочно пошарил по складкам курки, глянул на землю, но разве найдёшь… Краем взгляда увидел, что зашевелился один из нападавших. Правильнее было бы уйти и не рисковать. Какая бы глушь здесь ни была, всегда оставался риск, что нагрянет непрошеный свидетель. Да и у этих двоих могли быть подельники. Здравый смысл затоптала животная ярость. Она заставила метнуться к зарослям и подобрать пистолет. Мартин проверил магазин, передёрнул затвор и направил оружие на очнувшегося парня. Сквозь глухую злость пробилась мысль, что одно дело стрелять по чудищам, другое — в себе подобных. Такого опыта у него ещё не было. Все, кому доводилось воевать, говорили, что первый выстрел самый сложный. Он не собирался их убивать, но всё равно руки дрожали, а сердце учащенно билось. И где-то на задворках сознания зудела мысль, что никто не будет искать этих выродков, никто их не хватится. А они должны ответить за то, что чуть лишили его девочку вернуться домой, случись что с ним.

— Сейчас будешь в Золушку играть, — сквозь зубы процедил Мартин.

— Ты чё… — выдавил парень.

— Хер через плечо! Где твой приятель на меня накинулся? Здесь? Вот давай греби руками и ищи зуб.

— Чего?. Ты ёба дал? Какой нахер зуб?

— Который выпал из моего кулона. Молочный зуб моей дочери. Твой обмудок-приятель сейчас очнётся и тебе поможет.

— Да пошёл ты нахер! Псих долбанный…

— Думаешь, шучу?

Мартин отвёл пистолет чуть в сторону и выстрелил. Парень вздрогнул и уставился на него испуганным взглядом.

— Ты чё? Фляга засвистела?

— А у тебя нет, когда ножом размахивал? Ищи, я сказал.

Злость внутри раскручивалась как маховик — всё сильнее и сильнее. Поднималось всё накопившееся, невысказанное. С монстрами было проще. Или ты их, или они тебя. Да и сложно с ним что-то спрашивать. Они же как звери. Не будешь же в лесу волку или кабану предъявлять за то, что собрался тебя подрать. А вот таким мразям, как эти двое, можно объяснить, что они сделали не так. Называть их людьми язык не поворачивался. Из-за таких потом кто-то не вернётся домой или станет инвалидом. Соблазнительно заскреблась мысль. Всего два патрона, и мир будет немного чище. Справедливее. Видимо, что-то всё-таки просочилось из сознания и отразилось на лице. Парень бросил на него быстрый взгляд и принялся наугад швыряться в земле.

— Ищу я, ищу… — пробормотал он.

Рядом с ним застонал подельник. Вставать не пытался. Только перевалился на бок, закашлялся, и его стошнило. Видимо, получил хороший сотряс. Мартин бегло на него глянул. Ну, он их не щадил. Сами напросились. Жаль, что копать только один сможет… И стоило этой мысли оформиться, как в голове словно щёлкнуло. Пусть перед ним нелюди, но сам он не должен в такого же превращаться. Чем он тогда будет лучше их? Или даже того, кто Дашуньку…

В голове просветлело словно окатили ледяной воды. Внутри тоже стало холодно. Неприятно — от самого себя.

— Вставай, — через силу скомандовал Мартин.

Парень непонимающего на него посмотрел. На его лице промелькнул страх. Он старательнее зашарил по земле.

— Да я же ищу… Ищу, бля! Вот, видишь…

— Вставай, говорю. Отошёл к своему приятелю, и чтобы не дёргались оба.

— Слушай, да мы…

— Рот закрой и иди!

Храбрости у бандюка поубавилось. Боялся, что его пристрелят. Он нехотя поднялся на ноги и отошёл к своему приятелю. Мартин в последний раз глянул на землю. Безнадёжная затея. Разве такую кроху найдёшь? Сразу затоптали. Жаль, конечно. Он уже привык, что кулон целый год на шее болтался. Нелепый, девчачий. В форме сердечка. Ему дочь подарила, когда у неё первый зуб выпал. Взяла свой кулончик, вложила в него драгоценность и пришла меняться на подарок. Жена ей тогда наобещала, что за каждый выпавший молочный зуб папа будет что-то дарить. Чтобы она так не боялась. Так и менялись. Остальные он выбросил, а самый первый сохранил.

Мартин медленно отошёл к машине. По пути подобрал нож, держа на прицеле неудачливых грабителей. Сел в “уазик”, завёл двигатель и сразу тронулся с места.

К тому времени, как выбрался обратно на трассу, отходняк от стычки уже прошёл. Он ненадолго остановился на обочине, чтобы выбросить пистолет в мелькнувшем сбоку болотце, и снова погнал дальше. В голове стало удивительно тихо. Там звучала только одна мысль — вот и всё, осталось самое страшное. По ощущениям — как к обрыву подойти и прыгнуть с закрытыми глазами.

Дома Мартин напился. Вливал холодную водку, пока не замутило. Всё равно будет тяжело и больно, словно ему наживую вырезают сердце, как тому чудовищу в катакомбах, но он пытался погасить хотя часть горечи, из которой весь состоял.

На кладбище он поехал ночью. В голове заезженной пластинкой крутился тот самый проклятый день, когда Дашунька не вернулась домой. Утром он отвозил её, а возвращалась она сама. Тогда было всё так же — он забросил её в школу, а днём позвонила жена и спросила, где дочь. Телефон не отвечал, никто ничего не видел. Мартин сразу почуял, что случилось что-то плохое. До последнего отказывался верить, но чуял. Поднял на уши полицию, волонтёров, сам метался по всему городу в поисках. Дни шли. Дашуньку искали, но не находили. Звонили гнавшиеся за вознаграждением “очевидцы”, экстрасены и прочая шваль. Полиция отрабатывала все версии. Гришка сутки напролёт сидел на работе. Юля с каждым днём всё сильнее превращалась в бледную тень.

Морально Мартин готовился к тому, что больше никогда не увидит дочь живой. От этой мысли ему хотелось выть и крушить всё подряд. Сорвался он, когда посреди ночи пришёл Гришка с помертвевшим лицом. Уже тогда Мартин понял, что услышит что-то страшное. Только не предполагал, насколько. Гришка рассказал, что вышли на серийника. Взяли его, и тот признался. Мартин плохо запомнил, что произошло дальше. Вроде бы рвался в полицию, чтобы своими руками уничтожить ублюдка. Рыдал как ребёнок. Утешал жену. Снова рвался убить мразь, разрушившую их жизнь. Хорошо он помнил только одно — как сердце раздирала горькая истина, что Дашуньки больше нет.

К кладбищу Мартин подъехал окольными путями. Загодя разведал, как подобраться к самой могиле. Ночью на погосте темнота хоть глаз коли — словно действительно медленно брёл в мире мёртвых. Только вместо лодки старый потрёпанный “уазик”, а за Харона — до безумия уставший и отчаявшийся отец. Мартин оставил машину возле могилы. Вытащил из багажника лопаты и подошёл к деревянному кресту. Никто так и не поставил памятник. Это правильно, о таких людях не нужно помнить. Будь его воля, он не стал бы такого хоронить. Мартин задержал взгляд на табличке.

Облизин Павел Витальевич.

Чудовище, забравшее жизнь его дочери и других детей. Чудовище, признавшееся в преступлениях, но так и не сказавшее, где тела его жертв.

Поправил шарф на лице, Мартин ударил лопатой по земле. Он бил промёрзшую землю с таким остервенением, словно это она была его злейшим врагом. С лютой ненавистью уронил крест. Копал как безумный, пока, наконец, не показалась грязная грышка гроба. Мартин плотнее завязал шарф вокруг лица, отбросил лопату и взялся за гвоздодёр. Крыша поддалась легко. Дрожащими руками он откинул её в сторону, и в лицо ударил смрад разложения. В гробу догнивал убийца. О нём знали. Кто-то, может, его помнил, до сих пор не веря, как же так получилось. Никто из родных ублюдка уже не смогли бы задать этот вопрос, но могли хотя бы прийти на могилу. В отличие от Мартина и всех тех родителей, чьи дети лежали где-то в земле, покинутые и навсегда потерянные.

Мартин судорожно вздохнул. Наклонился над трупом. В висках звенело от напряжения, и билась мысль — лишь бы никто не пришёл. Лишь бы никто не заметил и не помешал. Все собранные им частицы несуществующего ритуала он оставил дома. Столько раз мысленно проговаривал последовательность: вложить в руки неувядающий горицвет, на груди оставить красный безымянное сердце, высыпать пепел с дна реки, разделяющей два мира и плеснуть воды из чаши скорби, которого не существовало. Мартин вытащил из нагрудного кармана две льдинки. Одну, холодную, но не тающую, взял в левую руку. Другую, тёплую — в правую. Мартин сомкнул руки… Сквозь пальцы просочилась вода — сначала ледяная, как роса ранним утром, а потом горячая словно мелкое озерцо в жаркий день… Через мгновение вместо безглазого сгнившего лица Мартин увидел другое — знакомое и ненавистное. Павел Витальевич Облизин вернулся в мир живых. Лежал в вонючем гробу и непонимающе смотрел по сторонам.

— С добрым утром, сука, — мёртвым голосом произнёс Мартин.

Выхватил из рюкзака пистолет и с силой ударил рукояткой по голове воскрешенца. Разумнее было бы поступить иначе — заставить его вылезти из могилы, но ненависть оказалась сильнее. Успеет он ещё с ним… поговорить. Мартин заставил себя  слегка успокоиться, как бы ни хотелось растоптать рожу тяжёлым армейским берцем. Он перемотал ему руки и ноги стяжкой. Открыл рот и, придерживая язык, затолкал в рот свёрнутую тряпку. Потом подхватил бессознательного ублюдка под руки. Снова шибануло вонью от пропитавшейся слизью одежды. Замутило так, что комок подступил к горлу. Мартин на мгновение задержал дыхание — нет, блевать нельзя. Одной силой злости он забросил тело на край могилы. Выбрался сам. Поблизости, на его счастье, никого не было. Никто не услышал и не заметил его копошения в могиле.

Мартин оттащил тело в багажник “Патриота”. Бросил на заднее сиденье инструмент. Огляделся. Заглянул в яму, проверил, ничего ли выпало. Глупо, конечно, надеяться, что не оставил никаких следов. Он постарался, но как уж получилось. Да и неважно. Домой уже не поедет.

Побитый жизнью “уазик” медленно выехал с кладбища. В заранее приготовленное место Мартин ехал с холодным сердцем. Сам удивился, с каким спокойствием проехал мимо попавшейся навстречу машины ДПС. Словно окончательно перешагнул грань, за которой переродился в кого-то другого. В того, что способен долго выбивать признание из себе подобного.

Старый гараж Мартин купил после того, как раздобыл пепел из Нави. То ещё приключение было. Но после него он поверил, что и ритуал возможен, и что сам он со всем справится, а перед глазами ещё долго стоял образ полыхающей смрадной реки, древней как сам мир. Гаражи тянулись ровным рядочком вдоль узкого канала. Сначала была мысль найти что-то подальше, побезлюднее, но, поразмыслив, Мартин решил, что проще последовать простому правилу. Хочешь хорошо спрятать — спрячь у всех на виду. Да и бывший владелец ему говорил, что здесь мало народа. Постройки использовали как склады и погреба.

Свой гараж Мартин подготовил заранее. Проложил изнутри дешёвыми звукоизоляционными панелями, залил щели монтажной пеной. Денег ушло больше, чем на сам гараж, но так ощущалось спокойнее. Кто знает, сколько здесь придётся держать нелюдя живым.

Когда в свете фар показались знакомые тронутые ржавчиной двери, стало ещё спокойнее.Даже несмотря на то, что позади завозился очнувшийся Облизин. Мартин хотел надеяться, что ублюдку сейчас хоть немного страшно. Очнулся сначала в гнилом гробу, потом связанный по рукам и ногам. Мартин хотел, чтобы этой мрази было страшно — как и жертвам, которых он убивал. Как Дашуньке…

Он вышел из внедорожника. Открыл ворота, загнал внутрь “уазик”. Включил свет. Под потолком вспыхнула яркая лампочка спиралькой. Мартин посмотрел на лежащий возле противоположной стены ошейник на цепи. Будь его воля, он бы держал чудовище здесь сколько потребуется. Не побрезговал бы отрезать по шматку плоти, пока тот не раскололся и не рассказал, где спрятал тела. Если бы только была хотя бы малейшая уверенность, что это поможет… В полиции его допрашивали месяцами. Облизин с удовольствием рассказывал, что делал и как делал. Назвал всех своих жертв, но так и не признался, где тела. Гришка наотрез отказался раскрывать подробности, о которых Мартин и так догадывался… Лишь пообещал, что они сделают всё, чтобы вытащить информацию. Подселят к нему в тюрьме кого-нибудь… Но убийца снова их переиграл, когда тихонько повесился в камере.

Мартин оттащил тело к стене. Посадил убийцу на цепь, вытащил кляп. Его трясло. Да, он долго размышлял, что пытать психопата неэффективно и раздобыл средство, которое могло бы разговорить быстрее. Да, он мог бы прямо сейчас вколоть ему содержимое инъектора. Но вместо этого Мартин взял с верстака топорик, вернулся к убийце и рубанул по его пальцам на левой руке. От боли Облизин очнулся.

— Где она? — отрывисто спросил Мартин. — Говори, или продолжу.

Облизин поднёс к лицу окровавленную ладонь, улыбнулся и поднял на него мутный взгляд.

— А я же умер, — сипло произнёс он. — Сначала сидел, потом висел.

Из его рта вырвался неприятный смешок.

— Тебя я помню. Ты на суд приходил. А на похороны пришёл? Не-е-ет, по глазам вижу, что не пришёл.

Психопат поднял здоровую руку и погрозил ему пальцем.

— Где она? — разделяя слова увесистыми паузами, повторил Мартин.

— С ангелами! Спит в своей колыбельке. Её баюкают лисы, баюкают совы. Не тревожь её, она и так натерпелась.

Мартин почувствовал, как в горлу подступил ком. Он был готов услышать детали произошедшего от полиции, но не от человека, который всё это сделал. Завидев его замешательство, Облизин, сложил на груди руки, словно не замечая болезненной раны.

— Она тебя звала, — доверительно сообщил он. — До-о-олго. Я предлагал ей заменить папочку, но ей не понравилось…

С губ Мартина сорвался мучительный стон. Он рывком подскочил к убийце. Схватил его за грудки. Встряхнул.

— Даже не смей! — прошипел он. — Слышишь?!!

— Па-а-апа, па-а-апа…. — пискляво передразнил Облизин. — Папочка, помоги!

Перед глазами повисла алая пелена бешенства. Мартин схватил его за волосы и ударил головой об стену. Ударил бы снова и снова, пока вместо черепа не осталась каша из кости и извращённых мозгов, но нечеловеческим усилием воли заставил себя остановиться. Дрожащими руками нашарил инъектор во внутреннем кармане куртки, стряхнул колпачок и всадил Облизину в шею. На неслушающихся ногах отступил назад.

— Ты решил поиграть со мной в доктора? А твоя дочь не хотела играть. Она всё плакала и плакала. Хотя мне это не мешало…

Мартин удержался от порыва выйти на улицу и подождать пока препарат подействует. Ему обещали почти мгновенное действие, но даже за несколько секунд Облизин наговорил столько, что никогда не стереть из памяти. Но и оставлять его одного было нельзя. Мартин вроде бы всё предусмотрел, но меньше всего хотел, чтобы эта изворотливая мразь снова сбежала на тот свет.

Поэтому он стоял, слушал и ждал, пока подействует препарат. А когда речь психопата стала более осмысленной, слово за словом выбил из него признание, где тот закопал детей. Как бы ни хотелось Мартину его убить, он сдержался. Если вдруг… вдруг тот каким-то невероятным образом выродок сумел солгать, он вернётся и будет разделывать его до тех пор, пока тот не сознается. Но в глубине души Мартин надеялся, что больше никогда не увидит Облизина. Во всяком случае живым.

Он подошёл к убийце дочери. Затолкал ему в рот кляп. Наступил ему на руку и отрубил оставшиеся пальцы на левой руке. После препарата Облизин реагировал на боль как обычный человек. Бился и орал. Мартин даже ощутил злорадное удовлетворение. Было в этом что-то правильное. Особенно, когда он отрубил ему пальцы и на второй руке, выключил свет и закрыл гараж.

Сквозь ночь Мартин гнал как сумасшедший. Навигатор показывал всего полчаса. Облизин не особо скрывался. Выбрал местечко рядом с территорией давно закрытого конного клуба. Место убийства, старый гараж на отшибе, полиция отыскала. Там и вещи нашлись — и Дашуньки, и других девочек. Вот ведь судьба пошутила — убивал в гараже, теперь сам в нём и сдохнет. Долго и мучительно. Эта мысль отдавалась радостью — тусклой, едва заметной, как белёсая полоска рассвета на октябрьском небе.

Как только посветлело Мартин пошёл по маршруту, который ему выложил Облизин. Убийца не раз ходил этим путём —помнил его как верующий — “отче наш”. Мартин без труда отыскал и насечки на деревьях, и перевязанные на ветвях ниточки. Никому они ничего не сказали бы, даже будь здесь полиция. Их истинный смысл знал только тот, кто их сюда повесил.

Мартин остановился рядом с тонкой молодой берёзкой. Сердце пропустило удар, когда он заметил на стволе нитку с пуговкой с куртки дочери. По телу волной прошла холодная дрожь. Ему потребовалось несколько долгих минут, чтобы взять себя в руки и начать копать. Медленно и осторожно. Теперь он никуда не спешил. Как только убрал верхний слой редкого дёрна, принялся разгребать руками. Рыл до тех пор, пока не сквозь сырость земли не начал пробиваться запах разложения и не показался краешек синей куртки. Мартин поднялся на ноги. Отошёл в сторону на несколько шагов. Уткнулся лицом в сгиб руки и всхлипнул. Нашёл. Спустя год, но нашёл. Теперь он вернёт свою девочку домой. Туда, где давно лежат бабушка с дедушкой, и куда потом отправится он сам. Не будет больше ей одиноко. И остальным тоже. Мартин посмотрел на соседнее деревце — там покачивался девчачий браслетик на веточке. Налетевший порыв ветра ударил холодом. В шелесте листьев почудился знакомый голос.

— Спасибо тебе, Смерть, за помощь… — едва слышно прошептал Мартин и медленно подошёл обратно к могиле. — Ты присмотри за ней… там… Скажи ей всё, что я не успел.

Даже будь у него ещё один дар Мары, он не стал бы воскрешать дочь. Не заставил бы её жить с памятью о том, что пришлось пережить. Не заслужила Дашунька такой смерти, страшной и несправедливой, как и все, кто лежал рядом с ней. Мартин не осмелился бы нарушить её покой. Он хотел верить, что где-то за гранью ей, наконец, хорошо и спокойно, как во сне. Где-то там прозвучит её смех, который он не услышит, а она никогда не вспомнит о прошлом.

Мартин убирал землю с тела, а по лицу текли горячие, горькие слёзы.

Он сдержал слово — теперь он вернёт свою девочку домой.

В смерти не было ничего красивого. Прошедший вторую мировую дед как-то говорил про войну, что нет там ничего человеческого, только грязь, говно и немцы. Вот и у Мартина сегодня то же самое. Только вместо немцев краснокожие уродцы. И не люди, и не зомби. Год назад не поверил бы, что такое вообще бывает где-то ещё, кроме трэшовых фильмах ужасов. Но год назад всё было иначе. Прошло-то всего-ничего, а по ощущениям — целая жизнь.

Вдалеке почудилось шарканье. Он замер, прислушиваясь. Нет, не почудилось… Снова ползут. Он покрепче перехватил рукоять пистолета. К звуку шагов добавился голос.

— Сме-ерть… Красивая… Сме-ерть…

Ну так и есть. Ещё один болванчик очнулся. Хорошо, что тупые как пробки. Несут ахинею, и слышно их издалека. Будь они чуток поумнее, пришлось бы попотеть, отстреливаясь от тварей в узких и тёмных катакомбах.

— К-красивая… Х-ха… Смерть? Сме-е-ерть… Х-ха-ха.

По коже невольно пробежал холодок. Сколько он таких уже завалил? Десяток точно, а каждый раз от их перекошенных рож становилось слегка не по себе. Мартин спиной прижался к стене, выжидая. Повернул голову в сторону, где изгибалась каменная кишка коридора. Звук шёл оттуда, а его источник не заставил себя долго ждать.

— Х-ха… Х-ха-ха-х-ха…

Звук напоминал нечто среднее между истерическим смехом и надрывным плачем. На свет фонаря неуклюже вывалилось человекоподобное существо. Как и все предыдущие, абсолютно голое. На первый взгляд, его можно было принять за хорошо подвыпившего и распаренного мужчину, выбравшегося из бани подышать свежим воздухом. Кожа у всех существ отливала красноватым и блестела словно покрытая испариной. Передвигались они неуверенно, но ровно до тех пор, пока не заприметят человека. Потом откуда только бралась прыть. Срывались с места как сторожевые псы.

Существо резко повернуло голову и уставилось на чужака.

— Сме-ерть… — на искажённом, словно разбитым параличом лице проявилась ломаная улыбка. — Сме-е-рть… Красивая…

Мартин вскинул пистолет прежде, чем оно успело сделать ещё один шаг. Звук выстрела прокатился далеко по катакомбам. Существо рухнуло на пол, и он быстро к нему подошёл. Пуля вошла ровнёхонько в лоб. Человек бы умер на месте, а этот уродец ещё шевелился.

— Сме-е-ерть…

Изо рта существа с пузырями сочилась темная как нефть кровь, но оно счастливо улыбнулось, протягивая руки, будто встретило давнего друга. Мартин с силой опустил тяжелый ботинок на лицо уродца. Ещё одним отличием от людей оказались ломкие как гнилое дерево кости. Один удар — и череп всмятку. Он глянул под ноги. Знал бы, что придётся головы давить, захватил бы гамаши. Ещё домой ехать, а он по колено в грязи и крови. Вслед за ироничной стукнулась другая, нерешительная мысль — это если дело вообще дойдёт до возвращения, но Мартин быстро её прикопал, откуда вылезла. Дойдёт. Нет у него других вариантов. Пусть там впереди сотня обормотов, талдычащих про какую-то красивую смерть. Да хоть сам дьявол. Обещал Дашуньку вернуть — значит, вернёт.

Перешагнув через труп, он пошёл дальше по катакомбам. Где-то впереди ждало сердце безымянного. Спроси его, что это такое, он бы не ответил. Всё, что он знал — что это нужный для ритуала предмет. Кто-то ходит в супермаркет и ставит галочки напротив списка продуктов, а у него свой список. Часть он уже собрал — своей и чужой кровью, обманом, смертью. Следующим было сердце безымянного, которое билось где-то в заброшенных каменных тоннелях под таким же давно покинутом монастырём.

Прошлый “он” сейчас вызывал только усмешку — горькую, понимающую. Тогда он думал, что всё, жизнь закончилась. Как он без Дашуньки? Без своей маленькой дочурки, которую не найти и не вернуть. А потом шаг за шагом добрался. Сквозь боль, сквозь неверие и отчаяние. Сколько раз он хотел всё бросить — не сосчитать. Кому скажи, что он колесит по всей стране и собирает крупицы для ритуала, который якобы может воскресить мёртвого — назовут сумасшедшим и запрут в дурке. Поэтому Мартин никому не говорил. Молча пробивался к цели, с тяжёлым сердцем замечая, как чем дальше он шёл, тем сильнее размывалась грань допустимого. Мораль тускнела. Принципы отступали. Иногда и правда хотелось всё бросить. Но он снова и снова напоминал себе, что должен дойти до конца и попытаться. А уж если не выйдет вернуть из мёртвых, тогда будет время и погоревать, и подумать, и много чего ещё. Сейчас он не имел права отступать. Только набивать старые раны анестетиком из упрямства и слепой веры.

Под ногами захлюпала вода. В запах сырости добавилась вонь разложения. Такую ни с чем не спутаешь. Она усиливалась с каждым шагом. Несло так, словно он спустился в могильник. Мартин поднял на лицо шейный платок-арафатку. Старался дышать ртом. Он миновал изгиб коридора, откуда выбралось существо и сбавил шаг. Впереди виднелся свет. Всю дорогу в катакомбах было хоть глаз коли, и вдруг посветлело. Выключить фонарь Мартин не решился. Чёрт его знает, откуда этот свет. Крепко сжимая пистолет, он осторожно прошёл вперёд. Тоннель ещё раз вильнул вправо и вывел его к просторному помещению. Смердело здесь уже до рези в глазах. Зал, где он оказался, был небольшим. На ум пришло неуместное сравнение с балетным классом, куда он водил Дашуньку. Такой же вытянутый. Только вместо станка и зеркал на стене мозаика из разлагающихся трупов. Сплошное человеческое месиво, нанизанное на торчащие из кладки ржавые металлические прутья. Бог знает, какой силой они там держались. Некоторые тела уже склелетировались. На других ещё висела плоть с останками одежды. Мартин невольно содрогнулся от отвратительного зрелища. Он не хотел знать, кто эти люди, и как сюда попали. Но словно эхом на его мысли за спиной прозвучало:

— Сме-е-ерть…

Голос был глуше и пониже, чем прежде. Мартин интуитивно отпрянул в сторону, тут же оборачиваясь. Мысленно выругался. Так остолбенел от увиденного, что забыл об элементарных правилах безопасности — не стоять спиной к открытому пространству. Даже если только что прошёл весь коридор, не оставляя никого позади. Некоторые человеческие законы и правила давно перестали действовать, когда он ступил на полную чертовщины дорожку.

Загрохотали быстрые тяжёлые шаги. Мартин отошёл подальше от входа и прицелился в проём, готовый стрелять, чтобы там ни показалось.

— Краси-и-ивая….

В помещение ввалилось существо раза в полтора больше предыдущих. В отличие от остальных это выглядело бесполым, обтянутым тёмной как сухой чернозём кожей. С белёсыми, похожими на слепые глазами.  Не медля ни секунды Мартин выстрелил. Уродец слегка покачнулся и уставился на него с неподдельным интересом. Как будто с любопытством… Мартин снова нажал на спусковой крючок, но существо ринулось прямо на пули, будто те не причиняли ему никакого вреда — с такой скоростью, что отпрыгнуть он не успел.

Уродец сбил его с ног. От удара об пол пистолет вылетел из руки. Мартин потянулся к оружие, но существо снова опередило — схватило за грудки и потащило к трупной стене. Он брыкался и бил монстра изо всех сил, но если у других плоть и кости ломались от первого же удара, то с этим он словно молотил бетонную стену.

— Для-а-а меня-а… — прорычало существо. — Остане-ешься.

Оно как будто бы улыбнулось. Не зло, а как-то… довольно. С умилением, выглядящим абсолютно чужеродно на лице монстра. Словно бабушка, только высадившая на грядку шикарный розовый куст. На гордость сада Мартин не тянул. Скорее, на подорожник, об который вытерли ноги все, включая саму жизнь. Но для монстра он выглядел достойным украшением трупной коллекции. Существо с поразительной лёгкостью подняло его в воздух и шмякнуло об стену. Мартин рассмеялся бы в лицо тому, кто сказал бы, что ему повезло, но удача на самом деле его задела — как шальная пуля на излёте. Прослойка из гниющих тел слегка смягчила удар, хоть перед глазами всё равно поплыли тёмные круги. А ржавый штырь оказался аккурат между боком и левой рукой. Швырни его монстр чуть в сторонку, и болтался бы Мартин как бабочка на игле.

Из рук уродец его не выпустил. Соображалки хватило, чтобы понять, что жертва не пришпилилась к стене. Он нахмурился — совсем как человек. Мартин воспользовался секундной заминкой — выхватил из набедренный кобуры охотничий нож и со всей силы всадил его в глаз монстра. Тот взревел и разжал руки. Мартин с трудом удержался на ногах. Пока существо выло от боли, он бросился к пистолету. Подобрал и выпустил остатки магазина в монстра. Только целился в этот раз в его башку. Когда пистолет защёлкал впустую, Мартин быстро перезарядил оружие и выстрелил ещё несколько раз прежде, чем существо, наконец, пошатнулось и мешком свалилось на пол.

Запоздало начало потряхивать. Расслабился он. И появление уродца прозевал, и выстрелил сначала только один раз — понадеялся, что хватит ему пули, как и всем остальным. Держа чудище на прицеле, Мартин медленно приблизился. Забылся, да… Так далеко зашёл и чуть не пересрал всё дело. Что бы ему Дашунька сказала, если бы монстр его на штырь нашпилил? Глупый ты, папка. Пообещал и не сдержал слово. Да нет, конечно, не стала бы она его ругать. Пожалела бы дурака. По-своему, по-детски. Добрая она была, а он вот её не уберёг…

Чудище не шевелилось. Мартин попинал его для верности. Никакой реакции. Он тяжело вздохнул. Ну вот и куда дальше? Обратно по катакомбам? Может, там еще какой-то уродец заспавнился. Краем взгляда Мартин заметил, что кожа на груди чудища посветлела и стала прозрачной, а под ней виднелась требуха. В голову пришло на редкость неуместное сравнение — как пицца столовке в далёкие универские годы. Там её замывали в прозрачную плёнку, и похожа она была на блевотину, а не нормальную еду.

Мартин опустился на колени. В башке стучила дурацкая мысль, что чудище вот-вот очнётся и раздерёт его в клочья. Хотя учитывая, сколько он повидал чертовщины, не такой уж и глупой она была. Он прислушался. В абсолютной тишине едва слышно что-то ритмично пульсировало. Тук-тук… тук-тук… Мартин неверяще приложил ладонь к груди уродца и тряхнул головой. У того билось сердце! Несмотря на разможжённую выстрелами в кашу башку! Он вытащил из глазницы существа нож и вспорол прозрачную кожу. Грудная клетка раскрылась сама по себе словно цветок. Ощерилась рёбрами. Как венерина мухоловка, только наоборот. Внутри пульсировало сердце — на вид обычное, человеческое. Мартин перерезал артерии и мышечную ткань. Взял его как самую большую драгоценность. Поднялся на ноги…

Пока думал, как нести, сердце сократилось в последний раз и начало оседать прямо в руках, превращаясь в вонючую слизь, словно кто-то процесс разложения пошёл в ускоренном режиме. Мартин неверяще и зло мотнул головой. Нет, да не может быть! Он должен забрать это долбанное сердце! В ответ на его мысли останки протекли сквозь пальцы, но на ладони правой руки он увидел крохотный камушек размером с ноготь. Ярко-алый, словно с россыпью золота внутри. Мартин осторожно взял его двумя пальцами. Стоило присмотреться, камень будто оживал — узор на поверхности менялся и пульсировал. Как настоящее крохотное сердце. Безымянное. Он глубоко вдохнул. Вытащил из нагрудного кармана куртки носовой платок и бережно обернул им камень. Спрятал поближе к своему сердцу — уставшему, израненному. Но ещё живому.

На обратном пути на поверхность никто не встретился. Только тихонько выл ветер. Мартин готов был поклясться, что пока бродил по каменным тоннелям, не слышал ни намёка на движение воздуха. А теперь он тихо звучал словно печальная песня в последнем пристанище и для людей, и для монстров. По-хорошему стоило бы куда-нибудь позвонить. Сказать, что здесь склад мертвецов. Погибших на стене наверняка искали. А хуже нет чувства, когда близкий пропал. Не умер. Не ушёл, хлопнув дверью. А исчез, наполнив душу мучительной неизвестностью.

Скрепя сердце, Мартин заключил сделку с совестью. Закончит свои дела — и сообщит. А пока лишнее внимание только помешает. Сразу завалят вопросами — зачем пошёл, как узнал, а может ты сам всех там развесил. Кто же поверит, что он пришёл за ещё одной частичкой, которая поможет вернуть его Дашуньку. Такое только скажи — и прямая дорога в дурку. Они же не поймут никогда.

От мысли о дочери на душе всегда становилось и теплее, и невыносимо больно. Надежда, что вела всё это время, не согревала. Она разъедала как кислота, била наотмашь и заставляла снова и снова верить в невозможное, продираться сквозь смерть, чтобы в конце концов её победить. Она разрушила всю прежнюю жизнь до основания, но разве нужна такая жизнь, где нет Дашуньки? Мартин помнил, как кто-то ему ляпнул, что они с женой ещё молодые. Потерять ребёнка — страшное горе, но незачем себя хоронить вместе с ним. Погорюют, переживут и заведут другого. После такого совета он почти сутки просидел в полиции.

Да и какой он теперь молодой? Мартин постарел. Не столько внешне, сколько душой. Ощущалось, за спиной не тридцать пять лет, а долгая жизнь. Как у отца или покойного деда. Впереди он видел одну-единственную цель и шёл к ней словно к свету маяка. А вот как выполнит, как вернёт свою девочку, так и останется среди темноты.

Мартин выбрался из тоннелей. С наслаждением вдохнул свежий воздух. В дождливую сырость наступающей осени примешивался другой запах — гнилостный. От одежды и волос. Он порадовался, что в последний момент решил ехать на машине. Так дольше, но спокойнее. Проще. Снял шкуру уставшего безумца, затолкал в пакет, чтобы не воняло. Надел другую, стал похожим на человека и поехал домой — в пустую квартиру на расстоянии почти суток пути. Дорога стала его настоящим домом. Вся его жизнь за последние месяцы состояла из дорог, как узорчатое полотно — из скоростных автострад и лесных грунтовок, едва заметных троп. А он мчался, шёл, продирался, не замечая ничего вокруг, куда бы они ни вели.

Короткая остановка в придорожном отеле, душ, несколько часов сна — и к дому Мартин подъехал почти человеком. Как бы он ни рвался сразу погнать дальше, понимал, что необходимо пару дней отдыха. Отоспаться, восстановиться. Он месяц искал эти чёртовы катакомбы, а они оказались почти под носом. Вещи Мартин оставил в машине — потом заберёт. Вроде час назад чувствовал, что готов мчаться дальше хоть прямо сейчас, а как добрался, так навалилась безмерная усталость. Забрал только рюкзак с оружием и побрёл к подъезду. На детской площадке напротив дома он увидел Гришку с младшим сыном. Сделал вид, что не заметил приятеля, но тот сначала махнул рукой, потом окликнул.

— Мар! Погоди!

Мартин нехотя остановился, глядя как тот идёт к нему. С Гришкой они знали друг друга лет тридцать, но смерть дочери и между ними создала пропасть. Давний приятель, похоже, не знал, как и о чём с ним говорить, а Мартин в принципе отгородился ото всех, кого знал. Он не завидовал и уж тем более не злился на тех, кто продолжал жить обычной жизнью. Всего лишь хотел, чтобы все они дружно отвалили от него с их осточертевшим сочувствием.

— Здорово, — поравнявшись с ним, Гришка протянул руку. — Что-то ты запропал. Юля твоя мне звонила. А утром заезжала сюда. Сказала, что ты не отвечаешь на её звонки…

Он обернулся, глянул на сына.

— Я тебе тоже звонил. Всё нормально?

— Занят был, — холодно ответил Мартин.

Он видел пропущенные звонки от бывшей жены и Гришки. Ещё какие-то с незнакомых номеров, но не отвечал и тем более никому не перезванивал.

— Юля просила передать, чтобы ты ей позвонил, если тебя увижу, — приятель помедлил и добавил. — Мар, у тебя точно нормально всё?

— Лучше некуда, — ещё холоднее отозвался Мартин. — Дел очень много, так что извини.

Не дожидаясь ответа, он зашёл в подъезд. В который раз подумал, что надо съехать из дедовской “двушки”, куда перебрался после развода, и снова отложил эту мысль на как-нибудь потом. Как только Мартин перешагнул порог квартиры, в кармане едва ощутимо завибрировал телефон. Он вытащил его и посмотрел на дисплей. Юля. Видимо, Гришка ей отрапортовал, что нашлась пропажа. С бывшей женой у него было всё ожидаемо сложно настолько, как может быть у пары, пережившей смерть ребёнка. Утрата быстро превратила их в чужих людей. У них не нашлось правильных слов. Чем дольше они жили вместе, тем сильнее терзали друг друга. В конце концов лучшим решением стал развод. Разумом Мартин понимал, что несмотря на горе, нужно жить дальше. Да, он застрял в уничтожающем его состоянии утраты, но Юля могла и должна была двигаться вперёд. Разумом понимал, а сердцем принять не смог. И когда увидел, что в комнате Дашуньки не осталось ни намёка, что здесь когда-то жила их дочь, взбесился и обозлился на бывшую жену. Глупо, не по-взрослому, но Мартин ничего не мог с собой поделать. Такое же иррациональное чувство, как некое чувство вины Гришки. Ничем полиция, где работал приятель, не помогла.

На звонок он всё-таки ответил. Раз уж Гришка сдал, то Юля бы не поленилась приехать, продолжи он её игнорировать.

— Слушаю.

На той стороне соединения прозвучал раздражённый голос бывшей жены.

— Да неужели ты ответил! Мы же договаривались! Почему ты снова не приехал?

— О чём? — спросил Мартин.

В трубке повисла тишина. За несколько секунд напряжённого молчания он успел открыть холодильник — ожидаемо пустой. Нашлась одинокая бутылка тёмного пива.

— Ты серьёзно? — наконец, сказала Юля.

Судя по интонации, будь она рядом, прибила бы на месте. Мартин попытался припомнить, о чём они договаривались и не смог.

— Ты должен был вчера подъехать в МФЦ.

Вот теперь он вспомнил. Мартин криво улыбнулся и скрутил крышку. Точно. Юля который месяц пыталась выкупить его долю квартиры, чтобы продать и переехать, а он действовал как в поговорке — ни себе, ни людям.

— Мог бы предупредить, если передумал, чтобы мы тебя не ждали.

Мы. Ну, он, конечно, уже слышал, что Юля кого-то нашла, но до недавнего времени она не говорила об этом напрямую.

— Юль, а я обещал? — устало спросил он. — Насколько я помню, ты позвонила и сказала мне быть, даже не особо спрашивая, хочу я продавать тебе свою часть или нет.

— А как мне ещё с тобой говорить? Как?! Если ты не хочешь пощадить себя, то прекрати хотя бы меня мучить…

На несколько мгновений Мартин услышал ту самую Юлю, свою Уставшую, сильную и хрупкую одновременно. Он отогнал опасную мысль, что они всё исправят. Может, на самом деле смогут — но не вместе.

— Я не хочу, чтобы ты продавала нашу квартиру.

— Мартин… Мы же говорили об этом много раз.

— Дай мне месяц. Продам свою “двушку”, отдам тебе деньги и езжай, куда хочешь.

— Месяц. Если снова пропадёшь, богом клянусь, я продам свою часть каким-нибудь цыганам, а дальше разбирайся как хочешь.

Юля сбросила звонок. Мартин небрежно кинул телефон на стол. Отпил из бутылки. Месяц — это он с запасом назвал. Всё раньше должно закончиться. Ему ещё в последний забытый всеми уголок съездить и всё. Что будет после, Мартин не думал. Сознание словно включало режим самосохранения. Пока и так хватало того, что резало душу.

Обычно дома возвращались мучительные сны. В поездках он выматывался и вырубался мертвецким сном. А в удобной постели подбирались кошмары — один и тот же, повторяющийся на протяжении года. Мартин снова и снова безуспешно искал дочь и всегда опаздывал. Находил её мёртвую, она умирала у него на руках, или он метался по заброшкам а из ниоткуда его звал детский голос “Папа! Папа! Помоги!”

Это ночью вместо повторяющейся череды кошмаров приснился покойный дед. Он строго смотрел на внука и неодобрительно качал головой.

“Куда ты всё рвёшься? Нам здесь и без тебя неплохо. Непутёвый ты, Мартынка, ох непутёвый”.

Деду не нравилось настоящее имя внука. Ворчал, что назвали не по-нашенски. Он таких Мартинов, Фрицев и Гансов стрелял, как в сорок втором на фронт ушёл. А тут на тебе — родную кровинку обозвали. Пока дед ворчал, Мартин разглядывал всё вокруг, оставшееся таким же, как в детстве. Облупившаяся лавочка рядом с деревенской избой. По обе сторону грунтовой дороги грелись на солнышке другие домишки, а вдалеке виднелось огромное поле поспевающих колосьев. Раньше оно казалось бескрайним словно океан. Мартин мог бы поклясться, что помнит их запах. И ещё как пахнет разогретая жарким летним днём поржавевшая крыша гаража, и как хочется чихать, если слишком близко сунуть нос в ярко-синие цветы в палисаднике.

Пока он глазел по сторонам из-за дома выскочила Дашунька, живая и невредимая. Завидев его, радостно бросилась к нему.

“Папа!”

Мартин обомлел. Неверяще протянул руки, ожидая подвоха. Может, она сейчас исчезнет прямо на глазах, или вообще всё рассыпется. Но ничего не произошло. Дочь подбежала, и он крепко её обнял. Сердце переполняли и радость, и тоска, и невыносимая горечь. Отчаянно хотелось поверить, что это не сон, а некая сила исправила чудовищную ошибку и вытерла часть событий прошлого. Поверить и остаться здесь навсегда. Мартин со слезами на глазах прижимал к себе дочь, дрожащим голосом повторяя её имя, а она удивлённо спрашивала:

“Пап, ты чего плачешь? Не плачь, всё хорошо”.

Краем взгляда Мартин увидел, как дед понимающе кивнул… и проснулся. Один. В пустой квартире. В мире, где его дочь почти год была мертва. Несколько минут он бездумно смотрел в потолок. Казалось, если пошевелится, сердце разорвётся. Поэтому лежал, мелко дыша, чтобы не расплескать боль, а к вискам стекали горячие дорожки горьких слёз.

В последнюю поездку Мартин собрался через несколько дней. Это место было единственным, о котором он знал с самого начала, но человек, рассказавший ему про ритуал, настойчиво повторял, что к ведунье нужно ехать в последнюю очередь — только когда соберёт всё остальное. А она укажет путь к чаше скорби. За полтора дня дороги Мартин добрался до нужной деревни. Уже не удивился, в какую глухомань снова занесло. В таких местах он уже чувствовал себя как дома. Он дошёл до избы и замер возле низкого заборчика. Ненадолго задумался, а как будут звучать его слова. Пришёл какой-то незнакомый человек и сходу затирает чёрти знает про что. Пока он думал, из сарая возле дома вышла пожилая женщина в платке и старом ватнике. Дед в таком ходил. Лет двадцать назад.

— Здравствуйте! — окликнул Мартин. — Мне сказали, что к вам можно обратиться…

Женщина подошла к заборчику и пристально оглядела его с головы до ног.

— Смотря за чем.

Мысль, что о нём подумают что-то не то, просуществовала всего лишь несколько секунд. Да какая разница? Разве ему привыкать?

— За чашей скорби, — коротко ответил он, глядя в глаза. — Сказали, что вы укажете, куда идти.

На лице местной промелькнуло понимание. Она кивнула.

— Жди здесь.

Женщина скрылась в доме. Глядя ей вслед, Мартин ожидал чего угодно. Даже что сейчас выйдет её муж и пальнёт в него из охотничьего ружья, и получит он тогда свою чашу скорби на кладбище. К счастью, долго гадать не пришлось. Местная вернулась через пару минут и протянула ему крохотной клубочек красных шерстяных ниток.

— Вернись на дорогу, как ехал. А где сюда, к нам повернул, поезжай прямо. Проедешь две деревни, пока не увидишь указатель “Опалево”. Там озеро потом будет. Дальше не проедешь. Иди пешком, часа полтора. Ты молодой, побыстрее дойдёшь. Как увидишь покинутые дома….

— Погодите, — перебил её Мартин. — А можно поточнее? В какую сторону от озера? Может, карта есть?

— Ты клубочек мой в руке держи. Он доведёт так, что не заблудишься. Тем более, ты сам уже всё решил. А как дома увидишь, начинай наматывать ниточку на запястье. Тогда и на месте окажешься. Не тревожься. Только в той последней деревне перед озером осторожнее. Люди там много стало дурных, — она вдруг огляделась по сторонам и улыбнулась. — День ты хороший выбрал.

С этими словами местная развернулась и ушла в дом, словно к ней пришёл не незнакомец за какой-то чашей скорби, а сосед попросить пару яиц или банку солений. Мартин ещё несколько долгих секунд стоял как вкопанный. Странно как-то получалось. Он привык выбивать всё потом и кровью, а здесь его и поняли, и место назвали. Поневоле чудился подвох, но выбора, как обычно, не было.

Единственное, с кем легко согласился — это что день действительно был хороший. Холодный, но солнечный. В такие осенние дни всегда казалось, что все краски особенно ярче.

Дальнейший путь оказался таким же, как сказала местная. Сначала две деревни, потом указатель “Опалево”. Озеро, где Мартин оставил машину. И долгий путь через лес, пока сквозь заросли не проступила вырубка с остовами старых домов.

На первый взгляд он оказался в очередной заброшенной деревне в русской глубинке, где в лучшем случае всё давно растащили, а в худшем — в любой момент могла появиться какая-нибудь неведомая хренотень. Мартин надеялся на второе. За этим и приехал — за самым последним чудом. Он обмотал вокруг запястья и медленно пошёл к покосившимся домам, наматывая заговорённую красную нить.

По дороге домой от Кати пришло несколько сообщений подряд. Часы показывали первый час ночи. Поздновато для редкой соседско-приятельской переписки. С мыслью, что случилось что-то плохое Влад съехал на обочину. В первом же сообщении Катя извинялась, что беспокоит в отъезде да ещё и так поздно… А дальше… Дальше Владу пришлось перечитать дважды, чтобы удостовериться, что написано на самом деле то, что он увидел. Катя писала, что произошло совершенно невероятное чудо — Данька вдруг встал на ноги и пошёл. Как будто не было никакой аварии. К врачам ехать наотрез отказался, но надо его обязательно показать после такого неожиданного исцеления. В последнем сообщении она прислала короткое видео — Данька стоял посреди комнаты. Здоровый и счастливый. Влад улыбнулся и ответил, что если так случилось, то, значит, так и надо. А он обязательно к ним заглянет, как только вернётся.

Весь оставшийся путь Влад проехал с недолгими остановками на заправках. В лесу он не особо верил, что странный источник исцелит мальчишку, но не мог не попытаться. А сейчас внутри ощущалась тихая радость, которая виделась важнее, чем только что заработанные деньги или смерть людоедов. Отчего-то хотелось поскорее увидеть всё своими глазами. Но как бы Влад ни оценивал свою выносливость, последние часа два он ехал словно на автопилоте. Сил хватило только принять душ, наскоро перекусить и завалиться спать. Разбудил его грохот на лестничной площадке. По ощущениям прошло минимум полдня, на самом деле — всего два часа. Влад даже удивился, что услышал шум. С такой усталостью он обычно спал как мёртвый.

Грохот повторился. Словно кто-то со всей дури пинал дверь. Время от времени звучал громкий мужской голос. Влад нехотя надел джинсы с футболкой и вышел на площадку — посмотреть, кого надо научить манерам. Увиденное одновременно и удивило, и не очень. В квартиру Кати как муха об стекло бился Андрей, её бывший муж.

— Ты с башкой совсем не дружишь? — окликнул Влад.

Тот обернулся и с вызовом уставился на незваного свидетеля.

— Дверь закрой, пока сквозняком не сдуло, — зло процедил Андрей.

— Закрою, — невозмутимо отозвался Влад. — Когда свалишь отсюда, а сделаешь ты это прямо сейчас.

— Не лезь не в свое дело! — рявкнул Катин бывший. — Или что, защищать будешь эту хитрожопую суку? А, может, вы с ней заодно?

Влад устало потёр пальцами переносицу. Вот что за человек… Мало того, что разбудил, так ещё и продолжал шуметь. Он быстро подошёл к Андрею и несильно ударил его ребром ладони в шею. Тот даже не успел отреагировать. Пока хватал ртом воздух, Влад заломил ему руку и прижал к стене.

— Во-первых, не сука, а Катя. А во-вторых, ещё раз тебя увижу, ноги сломаю.

— А-а-а, бля-а-адь… Ты не понимаешь… Чего ты вообще лезешь-то!

— Ну давай, просвети, чего я не понимаю.

Андрей попытался вырваться, но Влад только усилил давление на сустав.

— А ну отпусти…. Я вас обоих посажу.

— Ты давай объясняй, раз уж заикнулся.

— Она мне мозги полгода парила! Что я виноват! А сейчас с чего вдруг счастливое исцеление случилось? Ты же сам здесь живешь, наверняка видел, что они оба меня обманули и тупо тянули деньги.

Влад тяжело вздохнул. Да что же ему в последнее несколько дней везёт на общество тех, кого людьми трудно называть. Гриф бы, конечно, посмеялся и сказал бы, что говно к говну липнет, а Влад не стал бы спорить. Во многом он был не самым лучшим человеком. Но в некоторых вещах никак не мог понять таких, как Катин муж. За разгадкой, с чего всё началось, даже не нужно было далеко ходить. Катя поделилась радостью с бывшим, а тот новость об исцелении Даньки истолковал по-своему.

Щёлкнул замок. Дверь, куда только что так долбился Андрей, медленно открылась. На пороге появилась бледная и испуганная Катя.

— Влад, я… — растерянно произнесла она.

— Всё нормально. Он уже уходит, правда Андрей?

Влад рывком оторвал его от стены и, удерживая в захвате, потащил за собой вниз по лестнице. Они спустились на один пролёт. Там Влад остановился.

— А теперь слушай сюда, — тихо заговорил он. — Я действительно не раз видел твоего сына за последние полгода — как он сидел на улице в коляске и смотрел на бегающих пацанов. Если ты всерьёз думаешь, что ребёнок может такое симулировать, то ты конченый урод. Просто порадуйся, что он снова здоровый, а твоя совесть стала слегка почище. А если я тебя ещё раз увижу здесь или узнаю, что говно в твоей башке опять забурлило, ты сам до конца жизни будешь кататься в коляске.

— Ты не представляешь, на кого руку поднял…

— Да всё я представляю. Не понял по-хорошему, значит, проверим, у кого яйца крепче, а связей — больше.

Влад ослабил хватку и с силой толкнул его вниз на следующий пролёт. Андрей неловко пробежал несколько ступеней. Упал бы, но в последний момент схватился за перила. Ожёг Влада яростным взглядом, но промолчал. Возвращаться не стал — быстро пошёл вниз по лестнице.

— Всё… нормально? — сверху прозвучал неуверенный голос Кати.

— Порядок, — привычно отозвался Влад, поднимаясь обратно. — Больше не побеспокоит. Но если вдруг объявится, дай мне знать.

Наверху он увидел застывшего в двери хмурого Даньку. Возле ног мальчишки крутился Джексон. Кот словно чувствовал тревогу и наворачивал круги возле ног своего хозяина.

— Здорово, мужики, — улыбнулся Влад.

— Я не обманывал, — с обидой в голосе тихо сказал Данька.

— А я знаю, — кивнул Влад. — Ты отца не слушай, он переволновался, вот и говорит глупости.

— Спасибо, что… прогнал его, — сказала Катя. — Нам в больницу надо, а тут Андрей…

— Не хочу я туда, всё со мной хорошо, — сразу же запротестовал мальчишка и выскочил на площадку, подходя в Владу. — А ты зайдёшь к нам?

Катя со вздохом закатила глаза.

— Ну куда ты босиком?

— А он тоже босиком, — возразил Данька.

Влад развёл руками в шутливом жесте — мол, сам не понял, как так получилось.

— Вот съездите в больницу, а потом зайду, — он помедлил и повернулся к Кате. — Может, вас отвезти?

— Не беспокойся, такси вызовем, — Катя тепло ему улыбнулась. — Я напишу, как вернёмся.

Он кивнул и пошёл в свою квартиру. У самой двери его догнал звонкий мальчишеский голос.

— А теперь я смогу стать лётчиком?

Следом Влад услышал тихое Катино “иди уже”. Он обернулся, сразу припоминая недавний разговор с пацаном. Данька спросил, сможет ли он стать лётчиком — там же ноги не нужны, только руки и железные крылья. Пришлось аккуратно объяснять, что и ноги должны быть в порядке, и физическую подготовку надо проходить.

— Сможешь, — с улыбкой ответил Влад.

Проследил взглядом, как посветлевший лицом Данька, наконец, скрылся за закрывшейся дверью. Дома Влад сразу лёг досыпать. Его качало на волнах беспричинной грусти, смешанной с чем-то хорошим и радостным. Словно рядом снова оказался тот источник и вскрыл старые раны или содрал корку с души.

Проснулся ближе к вечеру — с чугунной головой. Переутомление и встряска всё же дали о себе знать. Он закинулся шипучей таблеткой обезболивающего, сварил кофе, бесцельно побродил по квартире. Взгляд упал на стеллаж, куда Влад перед отъездом забросил недособранный “кукурузник”. Чем не вариант заполнить остаток дня? С этой мыслью он пошёл за второй чашкой кофе, а по дороге на кухню его настиг звонок дверь. Обычно Влад не реагировал. К нему редко приходили те, о ком он не знал заранее. Но сейчас он был практически уверен, что это Катя. Может, потому что в глубине души сам хотел её увидеть.

Открыв дверь, Влад удивлённо приподнял бровь. Вместо Кати на пороге стоял парень лет двадцати с небольшим. Выглядел он как из портала в нулевые. Бледное лицо, чёрные волосы чуть повыше плеч, тёмная одежда. Когда Влад вернулся домой из Чечни, таких много шастало. Но тогда вообще был расцвет всяких субкультур. Это теперь они почти все вымерли.

— Здравствуй, Влад, — заговорил парень. — Я брат Вероники. Мне очень нужно с тобой поговорить. Много времени не займу.

От неожиданности Влад не сразу нашёлся, что ответить. Про брата он слышал, но поверхностно. Ника редко про него вспоминала. А перед её смертью между ними, судя по всему, произошла серьёзная ссора, потому что она в кои-веки изменила своей привычке ничего не говорить про брата и от души на него ругалась. Правда, без конкретики. И сразу съехала с темы стоило спросить, что случилось.

— Ну привет, — после недолгой заминки отозвался Влад. — Чего надо?

— Мы можем поговорить в квартире? Я бы не хотел, чтобы кто-то услышал.

Влад пожал плечами и посторонился, пропуская его в прихожую.

— Проходи.

Он закрыл за ним дверь и кивнул в сторону комнаты. Раз уж пришёл, чего возле порога топтаться. Парень помедлил, но потом разулся и прошёл в гостиную — осторожно, как кот, которого запустили в новое помещение. Хотя Джексон и то был посмелее. Влад тем временем пытался вспомнить имя парня и понял, что во всех редких разговорах Ника называла его или “брат”, или “этот”, но никогда — по имени. В гостиной Влад показал гостю на диван. Сам сел на кресло напротив.

— Тебя как зовут-то, брат Вероники?

— Ник.

— То есть Николай?

Парень покачал головой и сел на край диван.

— Нет, просто Ник.

— А ваш папаша не особо заморачивался с именами, — усмехнулся Влад.

В гостиной он получше его рассмотрел. Болезненно худой. Под глазами лиловые круги. Никита на его фоне даже после лесных приключений выглядел счастливым здоровяком. Вероника как-то упоминала, что брат время от времени прогуливался по дорожке из запрещённых веществ. В светлое будущее по такой точно не дойдёшь. Пока он размышлял про бедового парня, тот молча сидел напротив.

— Если ты ждёшь какого-то особого сигнала, чтобы, наконец, сказать, чего тебе от меня надо, то ты его дождался, — произнёс Влад.

Ник нервно улыбнулся уголком рта, едва заметно повёл головой.

— Ты только дослушай, пожалуйста, до конца, каким бы бредом тебе не показались мои слова.

— Ну, я постараюсь.

— Дело в том, что мой отец… — заговорил Ник и снова умолк.

Он глубоко вздохнул, сцепил руки в замок и тут же начал приглаживать расстёгнутый манжет тёмно-серой джинсовой рубахи.

— А ладно, скажу как есть, — с ощутимым отчаянием в голосе продолжил Ник и посмотрел на Влада. — Вряд ли Вероника много говорила обо мне. У нас с ней были не очень хорошие отношения. Она мне не верила… Да никто не верил, кроме нашей матери. Ну, потому что с неё это всё началось…

Влад терпеливо слушал поток сознания, не особо понимая, к чему всё идёт. Мелькнула мысль, может, Ник денег хотел попросить? На дозу, или, вдруг, если влез в долги.

— У них с отцом с самого начала были не слишком тёплые отношения. Ну и так получилось, что у нас с Вероникой разные отцы. Страхов до определённого времени ничего не знал. Да и я тоже. А потом вскрылось. Мать сказала, когда они всё-таки решили развестись. Он ей этого не простил. В его понимании гулять на стороне это одно, а заставить растить чужого ребёнка — совсем другое. Причём, и я, и Вероника уже давно жили отдельно… Мне тогда двадцать шесть было.

Влад недоверчиво хмыкнул. Несмотря на болезненный вид, парень выглядел моложе. Такому в супермаркете пиво без паспорта не продадут.

— А сейчас тебе сколько?

— Двадцать восемь… Так что я уже два года пытаюсь из этого выбраться.

— С “этим” может помочь рехаб, — заметил Влад.

Ник невесело улыбнулся.

— Нет, он не поможет. Ника почти до самой смерти считала, что я обычный наркоман… Но это не так.

Его слова заставили напрячься. На то, что Ник был торчком, по-прежнему было глубоко насрать, а вот его слова про смерть прозвучали неожиданно. До недавнего времени Вероника Страхова считалась пропавшей.

— Погоди-ка, что значит “до самой смерти”? — перебил его Влад.

На лице Ника отразилось искреннее удивление.

— А тебе разве не сказали? Я думал, ты знаешь. Её останки нашли в лесу… Там же, где и Страхова. Полиция до сих пор разбирается, что произошло, но… я не думаю, что они поймут.

Влад всей душой надеялся, что ни полиция, ни кто-то ещё никогда не выяснят, что случилось на самом деле, и не найдут в лесу его следов. Внешне он никак не выразил своих мыслей, только пожал плечами.

— Нет, я же ей по сути никто.

— Ну теперь ты в курсе. Я не знаю, что ты слышал про дело Страхова. Там всё очень странно. Полиция ломает голову, но они смотрят не в ту сторону… Просто Страхов… он уже занимался всякой чертовщиной, и я надеюсь, что его, наконец, настигла расплата. Я много раз говорил Нике — это он виноват в том, что со мной произошло, но она не верила — как и все, думала, что я рехнулся и сторчался. Отчасти так и было…

Ник вздохнул и покачал головой.

— Как же сложно всё это объяснить…

— Ты уж постарайся, а то пока я нихера не понимаю, что к чему.

— Постараюсь… Просто, понимаешь, в какой-то момент я сам начал верить, что сошёл с ума. Пока Ника не написала про тебя.

Второй раз укололо нехорошим предчувствием. Выходит, Ника о чём-то про него рассказала. Интересно только о чём.

— Когда Страхов узнал, что я не от него, он взбесился. Он сказал моей матери, что она будет смотреть, как её выродок подыхает, и она ничего не сможет сделать… И после этого… — голос у Ника задрожал. — После этого всё и началось. Мне никогда не были нужны ни наркотики, ни алкоголь в таком количестве. А потом что-то словно заставляло. Такое чёткое осознание, что если я не приму или не напьюсь, то мне конец. Я сначала сопротивлялся, как мог. Видишь, до сих пор иногда пытаюсь. И я, и моя мать обошли кучу разных бабушек, ясновидящих и прочих. Никто не помог. Ну, как обычно, пошаманили-поколдовали, взяли деньги, но ничего не менялось. Ника вообще никогда во всё это не верила. А прямо перед смертью она написала, чтобы я приехал к ней и тебе. И что ты, возможно, сможешь мне помочь с моей проблемой. Ну или с моим проклятьем, если называть вещи своими именами.

Мысленно Влад вздохнул с облегчением.

— А, по-моему, тебе поможет хороший психотерапевт и нарколог, — сказал он.

Вместо ответа Ник поднялся с дивана и дотронулся до пуговиц на воротнике. Влад вопросительно на него посмотрел, но тот как ни в чём не бывало продолжил расстёгивать рубаху.

— Не, парень, прости, но твоя сестра мне больше нравилась, — с усмешкой прокомментировал его действия Влад.

Ник бесцветно улыбнулся с обречённостью человека, которому давно уже всё равно, что о нём подумают. Он развёл полы рубахи, и Влад увидел два ряда ровных и симметричных шрамов. Они начинались от пояса джинсов и поднимались выше по груди почти до ключиц.

— Это проклятье делает… — тихо сказал Ник. — В голове появляется словно чей-то приказ, что мне надо вмазаться или напиться. Если я этого не делаю, открывается рана. Не заживает до тех пор, пока не сделаю, что нужно. Когда дойдёт до шеи, мне конец. Но я сам раньше закончу. Я уже хотел, настраивался… Но вот решил сначала с тобой поговорить, раз Ника написала, что ты можешь мне помочь.

Влад ответил не сразу. С одной стороны, рассказ Ника объяснял, почему Страхов так легко поверил в нечисть. С другой, как-то не складывалось. Заморачиваться с долгоиграющим проклятьем ради мести? Выглядело как полная херня, но Влад буквально утром увидел, насколько по-другому иногда мыслят люди.

— Страхов тоже тянет на звание отца года, — наконец, сказал он.

— Тоже? — переспросил Ник.

— Да тут утром бывший муж соседки чудил…

По-хорошему, и сам Влад был достойным претендентом на это же звание, но Нику незачем знать, что его неродившийся племянник превратился в омерзительную нежить, которая потом сгорела в лесу. Во всяком случае, Влад на это очень надеялся.

— Ты что-то знаешь про такое? — спросил Ник.

— Нет, — честно ответил Влад. — Но я поспрашиваю. Судя по тому, сколько на тебе осталось нетронутого места, часики вот-вот покажут ядерную полночь. Оставь свой номер. Я позвоню, если что-то найду.

— Спасибо.

Ник наглухо застегнул рубаху. Продиктовал номер телефона и ушёл. Закрыв за ним дверь, Влад вернулся в комнату. Спокойствие вечера безнадежно рассеялось. Ему слово передалось исходящее от Ника ощущение, что тот один в целом мире. Влад всегда был одиночкой, и его это не особо тяготило. Но сейчас ещё сильнее захотелось увидеть Катю, поболтать с радостным Данькой, потискать Джексона. Он вытащил телефон и написал Кате. Сразу пришёл ответ, что их до утра оставили в больнице. Она только домой заехала за вещами и кота покормить. Но завтра они очень ждут его в гости. Влад улыбнулся и написал, что обязательно зайдёт. Потом наскоро собрался и поехал, куда давно уже хотел съездить, но всегда что-то становилось помехой.

Кладбище уже закрылось. Влад оставил машину возле забора и прошёл в незапертую калитку. Он интуитивно помнил, где нужные ему могилы. Дошёл минут за десять. Кладбище и в девяносто девятом было немаленькое, а сейчас разрослась ещё больше. Первым бросились в глаза яркие пластиковые цветы на обеих могилах. Ещё не выцветшие под солнцем и не побитые непогодой. Влад ощутил укол совести — снова он пришёл с пустыми руками.

— Мам, пап…

Он присел на край ограды. Каждый раз так ощущалось — приходил, и непонятная тяжесть обрушивалась на плечи. Его былые ошибки начинали давить всей своей массой. На кладбище они становились заметными и значимыми. Влад задержал взгляд на памятнике мамы. Ему все говорили, что он очень на неё похож, особенно глазами. Теперь и до её возраста дорос. Ей тоже было тридцать четыре, когда она погибла. Отцу побольше на два года. А тогда, с высоты его одиннадцати лет они ему виделись такими взрослыми. Даже старыми. И вот сейчас сам такой же. Когда он рванул в Чечню, не думал, что доживёт. Он мечтал только отомстить, выплеснуть всё, что вызревало годами. Влад смотрел на памятники, а внутри кто-то с ноги открывал двери в самые тёмные или горькие уголки души.

Перед глазами снова горела осень девяносто девятого. Влад с детства искренне не любил поезда. Не видел он в них ничего умиротворяющего и увлекательного. Чего ему, мелкому пацану, там делать? Днём взрослые ведут свои занудные разговоры, ночью вечный храп попутчиков. Сплошная тоска. И в этой скукоте плюхать два дня до Москвы. А дома друзья, ещё теплая погода. Да и у Димона из первого подъезда днюха. Влад привёл все аргументы, какие только смог. Даже школу, которую никак нельзя пропускать. Лишь бы мать с отцом оставили его дома. Он сумел их убедить. Родители без него уехали в Москву. А через пару дней по телевизору показали, как дом, где жили их родственники ночью взорвали террористы. Влад хорошо запомнил тот день. Он без отрыва смотрел в телевизор. Ему всё казалось, что вот-вот найдут, кто это сделал. А родителей… Их обязательно должны отыскать в завалах и спасти. Потому что… как они там?.. Как он без них?

Влад бездумно нащупал в кармане джинсовки сигареты и зажигалку. Закурил. Дымить на кладбище такое себе дело, но родители его уж как-нибудь простят. Простили же, когда увидели, как они с Димоном смолили за домом украденную из отцовской пачки сигаретку. Да и не самый большой его грех. За ним пострашнее водились. Тянулись чёрным шлейфом из неприветливой Чечни, из пыльной и жаркой Сирии. Влад выдохнул дым в начинающие густеть сумерки. Недавнее прошлое всегда вспоминалось спокойнее. Оно тоже было окрашено и в боль поражений, и в горечь утрат, но в нём не было столько злости. Столько лютой ненависти, как когда Влад сразу после школы ушёл в военкомат, а через полгода уехал по контракту в Чечню. Дядя Коля, муж маминой сестры, тоже хотел уехать. Сразу после трагедии — уйти из тогдашней милиции и пойти на службу. Но ему жена быстро сказала, что дома он нужнее. И так работёнка не из лёгких, там теперь ещё и двойная ответственность — и своего растить надо, и чужого, осиротевшего.

Над головой пролетела крупная чёрная птица. Влад посмотрел наверх. Похоже на ворона, только откуда они здесь, в черте города? Он затушил сигарету об ограду, окурок затолкал в пачку. Всё как обычно — пришёл, помолчал, разворошил былое. Влад со вздохом встал на ноги. Голова вдруг слегка закружилась — словно ему снова одиннадцать лет, и он по глупости выкурил целую сигарету.

“Вла-ад”, — то ли в сознании, то ли где-то рядом прозвучал еле слышный, похожий на женский голос.

“По-о-омнишь? По-о-о-мнишь”.

Влад вздрогнул и огляделся по сторонам. В ответ рассмеялись, и его прошибло холодом от хренового предчувствия.

“Ты убил моих детей. Ты убил своё дитя и его мать. Но теперь ты мой”.

Он застыл на месте. Сжал руки в кулаки. Взглядом по-прежнему высматривал кого-то, но видел только пустые могилы, окутанные подступающим сумраком.

“Я дала тебе шанс, но ты выбрал другое, и по-прежнему должен мне”.

— Да иди ты нахер, — процедил сквозь зубы Влад. — Какой ещё шанс?

Его жгло злой досадой. Он был уверен, что всё — разделался с детишками. Спасся. А после долбаных оборотней так и вовсе завязал с нечистью. Пока она сама к нему не вернулась.

“В лесу. Источник. Мой дар. Но ты выбрал другое”.

— Нахер иди! — зло выкрикнул Влад. — Я тебе ничего не должен, слышишь? Ни-че-го.

“Ты добровольно пролил свою кровь и этим отдал себя самого. Ты принял мой дар, но использовал его ради другого”.

Влад зло рассмеялся.

— Охуенно. Круче, чем мелкий шрифт в договоре. Отдал кровь — подписался на какую-то дичь. Не отдал — умер. Шанс спастись — это источник, но к нему, сука, инструкции нет.

На несколько мгновений повисла тишина. Влад по-прежнему ощущал чужое присутствие. Как на войне — когда нутром чуешь, что сейчас прилетит или что недалеко засел невидимый враг. Только там он был из плоти и крови. И умирал. А здесь… Здесь его тащило в бездну неизвестности.

“Я дам тебе ещё один шанс”, — снова прозвучал голос.

Между могил земля пошла трещинами. Влад отшатнулся и тут же упёрся в ограду. Из провала забил источник — такой же как в лесу. От него пришло чувство покоя и умиротворения, но в этот раз они ощущались чужими, навязанными. Вода снова искрилась и блестела как под ярким полуденным солнцем.

— Хочешь сказать, ты просто дашь мне избавиться от тебя? — недоверчиво спросил Влад.

“Назови своё желание заново”.

— Вот это аттракцион неслыханной щедрости… А со старым что? Галя, отмена?

“Все вернётся как было до твоих слов”.

Влад помрачнел. То есть Данька опять станет инвалидом. Он невольно вспомнил его на видео Кати — радостного и по-настоящему счастливого. И какой он мразью будет, если отправит пацана обратно в коляску? Может, если бы ещё в лесу он знал, что это способ избавить себя от проблем, он бы подумал, кого выбрать: свою шкуру или здоровье чужого ребёнка. Но сейчас… Нет. Да и где уверенность, что эта лесная мразота снова его не обманет? Влад искренне хотел в третий раз послать её нахер, но промолчал. Мало ли — истолкует его слова как желание, и всё похерит.

— Я хочу, чтобы Данька был здоров, — чётко проговаривая слова, произнёс он.

Отвернулся от источника и пошёл обратно к машине. Вслед ему долетел торжествующий смех вперемешку с птичьими криками — словно стая ворон сорвалась с деревьев и закружилась-загомонила в потемневших небесах. Не оборачиваясь, Влад быстрым шагом добрался до “вольво”. Сел в машину, бездумно глядя перед собой. События повторялись. После лесных детишек он точно так же полный злости и безысходности думал, как спасти свою шкуру. Ценой стала жизнь двух торчков, о которых он ни разу не вспомнил. И Вероника… с его нерождённым ребёнком, которые долго снились в кошмарах. И, сука, не оказалось в этом никакого толка! Как и не будет сейчас. Единственное, на что Влад надеялся — это что неведомая тварь не отменит его первое желание, и вся эта хероборина не затронет Даньку. А сам он уж как-нибудь выберется. Или нет — как уж повезёт.

По щеке потекло. Влад дотронулся до лица и увидел на пальцах кровь. Мразота намекала, что никуда он теперь от неё не денется. Он зло улыбнулся. Ну, пусть приходит. Молоху не привыкать смотреть в лицо смерти.

Продолжение следует

План в очередной раз сложился простой и незатейливый — привести к дому неудавшихся охотников для грязной работы и ждать возвращения оборотня. Будь на месте сбежавшей псины обычный человек, Влад эту идею отбросил бы сразу. Люди в таких случаях дали бы дёру в ещё большую глухомань и залегли на дно на ближайший годик. А то и подольше. Но это люди. Про оборотней Влад знал, что если те сбились в стаю, то друг за друга глотки будут грызть до последнего вздоха. А здесь так вообще прекрасный экземпляр семейной долбанутости. Да и судя по тому, что Влад успел увидеть, эта компания людоедов не блистала умом. Он вообще в какой-то момент поймал себя на ощущении, что словно попал в типичный американский ужастик, где компания молодёжи повернула не туда и ожидаемо огребла. Госуха людоедских экземпляров прохлопала, в чём не было ничего удивительного. Но ещё больше интереса вызвали слова Пашки, что у его босса с каннибалами начались какие-то проблемы. Как будто бы тот всё знал, но ничего не делал, пока те ему чем-то не угодили. Сам Давыдов вряд ли расскажет о своей степени близости с безумцами. Оборотень — тоже. Но в любом случае стоило быть осторожным. Спину здесь никто не прикроет.

С такими соображениями Влад припрятал боевой “калаш” с разгрузкой в укромном месте. Облил схрон варевом, чтобы оборотень не почуял. К машине он вернулся только с пистолетом. Оставаться совсем безоружным тоже хреновая идея.

Влад сел в “вольво” и позвонил Давыдову. Бизнесмен ответил после второго гудка.

— Всё сделано? — вместо приветствия спросил он.

— Почти, — отозвался Влад.

— Что значит “почти”? — сразу же перебил Иван. — На “почти” мы не договаривались.

— Ты там выдохни, пока сердечко не прихватило, — жёстко оборвал Влад. — Мне нужны пара твоих людей. Разобраться с телами, следы замести.

— А-а, — в голосе Давыдова отчётливо прозвучало облегчение. — Когда им нужно приехать?

— Через неделю, блядь. Ну или через две. Прямо сейчас пусть едут сюда.

На той стороне ненадолго повисло молчание.

— Алексей… Ну, тот, который тебе передал инвентарь… Сейчас он с кем-нибудь приедет. Где ты?

— Жду его там, где он меня встретил и передал… инвентарь.

Влад нарочно выделил последнее слово и сбросил звонок. Чистоплюй хренов. В боковом стекле померещилось движение. Он долго вглядывался в одинаковый лес, но ничего подозрительного не увидел. Положил пистолет на пассажирское сиденье. Волчок вернётся, но не так быстро. Залижет раны и обязательно придёт. А Влад собирался сделать всё, чтобы спровоцировать молодого и глупого волчонка. Мелькнула тревожная мысль, а вдруг тот объявится не один. Он покатал её в сознании и решил, что нет, маловероятно. Не цыгане же, чтобы жить большим табором. А даже если вдруг и найдутся оборотни из другой стаи, кому надо раскрывать себя и умирать за таких отморозков?

Пока ждал людей Давыдова, Влад успел напиться кофе, зажевать пару протеиновых батончиков и слегка размять ноги. Время шло, а ничего в его жизни толком не менялось. Даже в долбаной бытовухе. Что на войне, когда бегал по нужде и опасался, не прилетит ли чего, что здесь приходилось оглядываться — не прибежит ли озверевшая псина. Влад подумал, пусть он совсем недавно рассуждал, что его не попустило, и что азарт от предстоящей заварухи всё ещё бил наотмашь по нервам, но надо завязывать. Разделается с этим делом и всё, на заслуженный отдых. Заниматься кофейней, собирать самолётики. Кота, может, заведёт. Такого же огромного как Джексон. Только чёрного.

Люди Давыдова приехали довольно шустро. Через час рядом с “вольво” остановился уже знакомый тёмно-зеленый “патриот”. Влад сразу положил руку на пистолет, наблюдая, как из отечественного внедорожника выбрались двое. На первый взгляд, без оружия. Держались они не обманчиво расслабленно, когда надо усыпить чужую бдительность. А с собранностью и подглядывающей нервозностью людей, привыкших не задавать вопросов, но уже понимающих, во что влипли.

— Чё, разобрался с ними? — сходу спросил Лёха, кивком головы показал на своего напарника. — Никитос, кореш мой. Никит, а это Влад, наш бравый охотник за нечистью.

Влад перевёл пристальный взгляд с одного на другого. Те самые друзья с гнильцой.

— Ага, теперь убраться надо.

— Ну нихера ты крутой, — усмехнулся Лёха. — А не пиздишь?

— Сходи проверь.

— Да хорош, пошли уже, — встрял в разговор Никита.

Выглядел он хреново, как после долгого запоя или болезни. Влад проследил, как тот молча открыл багажник “патриота” и вытащил очередной, выражаясь словами их босса, набор инвентаря. Поскромнее, чем в первый раз. Да и другого назначения. Вместо оружия — канистры с бензином, лопаты и чёрные мешки.

— А лопаты-то зачем? — с сомнением спросил Влад.

— Комаров отгонять, — отозвался Лёха, подхватывая горючку.

— Я серьёзно. Закапывать в лесу — проще ничего не делать.

Никита повернулся и пригвоздил его тяжелым взглядом.

— А куда их, по-твоему, девать? — огрызнулся он.

Влад хмыкнул и пожал плечами.

— Так у вашего босса мясокомбинат, чем не варик.

— Охуеть как смешно.

Судя по тону голоса, Никита злился. Да и жесты у него становились все более дёрганые, нервные. Он выронил лопату. Та чиркнула полотном по бамперу “патриота” и оставила щербатую царапину. Никита словно не заметил — рывком поднял её с земли, забросил обратно в багажник. Вытащил последнюю канистру и пошёл в лес. Уверенно, словно знал, куда идти.

— А где оружие? — вдруг спросил Лёха.

Влад посмотрел на него как на дурака.

— Мне, по-твоему, надо было здесь с боевым АК лицом торговать? Лежит в нужном месте. Заберёшь на обратном пути.

Лёха не ответил. Перехватил поудобнее свою ношу и пошёл вслед за напарником. Глядя им в спины, Влад задумался, как они решились идти против оборотней. Поневоле вспомнились Страховские “космонавты”. Вот те волчар быстро бы размотали. А эти оборотням — раз плюнуть. Удивительно, что двоё смогли свалить. Будь вместо блохастых люди, Влад решил бы, что этим двоим разрешили уйти. Как предупреждение Давыдову. А что на самом деле произошло — хрен его знает. Как, впрочем, и всегда.

На подходе к дому Влад подобрал спрятанный боекомплект. Надел разгрузку, по привычке проверил оставшиеся магазины. Лёха заметил его приготовления.

— В кого стрелять собрался? — мрачно спросил он.

— Комаров отгонять, — в тон ему ответил Влад и убрал пистолет в кобуру. — Вы оба давайте пошустрее. Тащите всех в дом, пожигайте и поехали.

— А ты типа стоять и смотреть будешь?

— А я свою часть работы уже сделал. Вон, видишь, у порога один лежит. Остальные уже в доме. В сарай не забудьте заглянуть. Вон в тот, дальний. Может, своего признаете.

Никита вдруг переменился в лице. Поставил канистру на землю и быстро зашагал к постройке. Лёха проводил его безразличным взглядом и посмотрел на мёртвого хозяина семейства. Оценивающе оглядел потрёпанный после двух гранат дом.

— Неплохо ты здесь повеселился…

Он хотел сказать что-то ещё, но его перебил крик Никиты. Сначала тихий, потом громче.

— Блядь… Блядь!

В сарае что-то грохнуло. На лице Лёхи промелькнуло усталое раздражение, намекающее, что напарник сорвался не в первый раз.

— Да бля… — выругался он и тяжело вздохнул, а потом громче добавил. — Никитос, ты чё там?

Никита молча показался из сарая. Со сжатыми в кулаки руками шёл прямиком к ним.

— Ты же говорил, что он погиб! — выкрикнул он в лицо напарнику.

Надо было отдать должное Лёхе — с эмоциями тот справился быстро. Влад заметил промелькнувшее на его морде секундное раздражение, которое тут же сменилось разыгранным недоумением. Ему, сам того не сознавая, помог Никита —- злость требовала выхода, и он переключился на Влада.

— Это ты, сука?! — выкрикнул он. — Ты его убил, да?! Труп свежий. Даже не остыл…

Он бы набросился, а устраивать рукопашку и продолбать появление последнего оборотня Влад не особо хотел. Он вытащил из кобуры пистолет и, сняв с предохранителя, навёл прямо на Никиту.

— Успокойся, а то ляжешь рядом, — медленно произнёс Влад.

— Э-э, ты чё… — вскинув руки, предостерегающе окликнул Лёха.

Лицо у Никиты перекосилось от злости. Он неохотно остановился, не сводя с него тяжёлого взгляда. Лёха тем временем смотрел то на одного вынужденного напарника, то на другого.

—- Да ёб твою мать, чё за хуйня здесь творится?

— А я объясню, — коротко ответил Влад, не опуская оружие. — В сарае ваш общий знакомый. Пашка. Точнее, то, что от него осталось.

— Ты его убил, — разделяя слова увесистыми паузами, сквозь зубы процедил Никита.

Влад с усмешкой покачал головой.

— Не-е-ет. Это вы его убили, когда бросили здесь. Да, я застрелил, а знаешь почему? Его обратили, а потом заживо жрали по частям почти две недели. А ты нихера не сделал, но зато сейчас передо мной высераешься.

Никита шумно втянул воздух. В его глазах Влад заметил и нескрываемую злобу, и боль. Про себя он только усмехнулся — где же этот праведник раньше-то был?

— Я… — заговорил Никита, но Влад его перебил.

— Головка от хуя. Хорош сопли размазывать. Живи теперь с этим. Мне глубоко насрать и на вашего Пашку, и на вас обоих. Меня больше волнует, что сюда какой-нибудь залётный патруль приедет. Тащите тела в дом и поехали отсюда.

Влад по глазам видел, что слова распалили того ещё больше. Поэтому не торопился убирать пистолет. Мало ли чего парню в башку стукнет. Ситуацию попытался исправить Лёха.

— Никит, бля, мы это уже проходили. Никто не знал, что он живой. С коптера, сам понимаешь, не всё можно разглядеть. Так что хорош. Разлей горючку в доме, а я займусь этим. И Пашкой тоже.

— Да иди ты, — зло бросил Никита, обращаясь то ли к Владу, то ли к Лёхе, или сразу к обоим.

Он развернулся и пошёл обратно в сарай. Лёха зыркнул ему вслед.

— Ты “ствол”-то опусти, — сказал он и занялся папашей-оборотнем.

Без особой брезгливости подхватил труп под мышки и с лёгкостью поволок его в дом. Крепкий мужик в отличие своего напарника. Влад опустил оружие, но в кобуру не убрал. Глянул на смарт-часы. Почти три часа прошло. Разглядывая заросли вокруг дома, он задумался, что произойдёт раньше — бедовые охотнички чухнут, что одного тела не хватает, или серенький волчок придёт тяпнуть за бочок. Влад зашёл в дом — встал так, чтобы со спины к нему никто не подобрался. Старался держать в поле зрения обоих, но чаще посматривал на Никиту. Тот выглядел более привлекательной добычей для оборотня — с болезненно побледневшем лицом тащил тело Пашки за единственную уцелевшую руку. Без трёх конечностей бедолага весил полегче, но Никитосу эта работа давалась явно тяжело. На середине пути он остановился. Выпрямился, что-то бормоча себе под нос. В тот же момент Влад услышал треск веток.

Никита тоже повернул голову на шум, но, завидев выскочившее из леса чудище, не сделал вообще ничего, чтобы спасти свою шкуру. Просто шагнул назад и тупо замер на месте. Как будто к нему бежали сын или дочка — обнять любимого папочку, а не стокилограммовый долбанный монстр, который одним ударом мог сломать позвоночник. Влад быстро вскинул пистолет и выстрелил несколько раз. С небольшим опережением — чтобы наверняка. Оборотни — твари живучие. Даже поймав пару пуль, волчара почти добежал до человека. Завыл и свалился рядом с ним — прямо на Пашку. А через несколько секунд превратился в такой же голый труп. Никита за всё время даже не пошевелился.

Боковым зрением Влад увидел выскочившего из дома Лёху.

— Какого хера?! Ты же сказал, что всех порешил!

— Вот теперь всех.

— Серьёзно, блядь? А нам ты когда собирался рассказать? Мы тут сидим копошимся, а ты, оказывается, не всех мочканул.

Теперь злился Лёха и проходил ровно через те же стадии, что и его напарник. Злой взгляд, сжатые кулаки. И нихера толка. Сплошная пустая истерика.

— А что бы это поменяло? — ровно спросил Влад. — Что? Скажи я вам, что здесь живой оборотень, вы бы оба дёргались и спугнули его. Или снова зассали и свалили.

— Да ты совсем охуел? — прорычал Лёха, надвигаясь на него. — Стрелять будешь? Ну давай…

Влад холодно улыбнулся.

— Не, не буду. Мне же не за вас заплатили. Хорош истерить, как девочка. Толка от вас меньше, чем от зелёного срочника. А так оба живы, никого не зацепило.

Продолжению перепалки помешал Никита. Тот молча наклонился над мёртвым оборотнем и спихнул его с трупа — словно пару минут назад он не оказался на волосок от смерти, а рядом не орал Лёха и не наезжал на Влада за обман. Никита просто схватился за руку Пашки и поволок его в дом — мимо стоящих возле входа людей. На лице Лёхи отразилось теперь уже настоящее удивление, он промолчал и ушёл следом в дом. Через пару минут Влад услышал, как тот разливает по комнатам горючку.

Сам он дожидался снаружи — так, на всякий случай. Кто знает, что на уме у этих двоих. Один на психе, второй пиздит как дышит. Да и мало ли — вдруг ещё какая псина всё-таки прибежит. Пока он приглядывал за обстановкой, Никита вернулся за оборотнем. Как-то странно, словно оценивающе посмотрел на Влада, но ничего не сказал — молча поволок мёртвого подростка-людоеда в дом.

По-хорошему надо было избавиться от оружия. Влад подумывал оставить его в доме, прежде чем поджечь. Давыдов вряд ли сильно расстроится, если ему не вернут нелегальный “калаш”, а отдавать его людям — себе дороже. Словно в подтверждение мыслей в доме сначала раздался грохот, а следом голос Никиты.

— Какого…

Младший из бедовых напарников оборвал фразу, но интонация говорила сама за себя. Влад быстро зашёл в дом. Настала его очередь злиться — какого хрена эти двое из ларца никак не могут закончить простейшее дело, чтобы он смог с чистой совестью забрать у Давыдова остаток денег и уехать домой. Лёха и Никита нашлись в небольшой комнатушке. Стояли возле открытого квадратного люка в подпол. Рядом на полу лежала тяжелая крышка с ручкой. Когда Влад осматривал дом, заметил погреб, но проверять, что там, не возникло никакого желания. В отличие от этих товарищей.

— Ты нахера туда полез? — прикрывая лицо рукавом, глухо спросил Лёха. — Мало жести что ли?

Никита молча стоял возле самого края. Белый как бумага. Того и гляди хлопнется в обморок. Мертвечиной воняло ещё сильнее. Влад подошёл поближе и заглянул в погреб. Там он увидел обнажённый труп женщины без кожи на голове и с отрезанной грудью. Сразу вспомнился кровавый ошмёток в комнате с девкой с рыжим скальпом. Маленькая людоедина старательно прихорошилась чужими частями тела.

— Пошли отсюда, — коротко сказал Влад. — Меня уже тошнит от этого места. Во всех смыслах.

— Да, сейчас, — кивнул бледный Никита. — Сейчас… Лёх, поможешь? На кухне осталось горючку разлить. А мне чёт нехорошо…

— Говно-вопрос, — отозвался Лёха, тут же отходя подальше от люка. — Канистра там?

— Да, там оставил.

Лёха кивнул и потопал на кухню. Никита двинулся за ним следом, но вместо того, чтобы выйти из дома и подышать свежим воздухом, он тенью скользнул за напарником. Влад нутром почуял неладное, но остался на месте. Пальцем только дотронулся до предохранителя на пистолете. Через пару мгновений он услышал глухой удар и приглушенный крик. Звук словно упало что-то тяжелое, а следом — ещё один удар. Влад медленно подошёл к дверному проёму. Увиденное вполне вписывалось в реалии безумного семейства, но крайне хреново — в его намерения побыстрее свалить из леса. На полу с проломленной башкой лежал Лёха. Возле него с ним стоял дрожащий Никита с окровавленным топором в руках.

— Пиздабол… — сбивчиво пробормотал он. — Знал он всё. Понимаешь?

— Началось в колхозе утро… — с тяжелым вздохом обронил Влад. — А давай-ка ты, парень, топор положишь. Выйдем из дома, и там расскажешь, кто знал и о чём.

Никита бросил орудие убийства и медленно вышел на улицу. Другой бы на его месте сто раз подумал, прежде чем поворачиваться спиной к вооруженному человеку. Особенно после того, как сам замочил своего же напарника. Но этому словно всё стало безразлично. А к Владу вновь нагрянуло непрошенное узнавание. Не сказать, что он часто видел последствия, когда нервная система в определённый момент давала понять, что всё, хорош, стоп-машина. Может, два или три случая всего было за всё время его службы. И, главное, заранее не всегда получалось угадать. Вроде бы пару дней назад боец ходил на задачу, был вполне боеспособной единицей, а потом вдруг клинило. И хорошо, если такое случалось в безопасной зоне. Без угрозы и для его жизни, и для всех, кто мог оказаться рядом. Никита выглядел так же — словно копил в себе трэшачок, копил… Выплеснул накопленное, а потом всё, сломался. Перегорел. С такими напарниками как у него Влад тоже долго бы не протянул. В его деле без доверия никуда, и оно должно быть нормальным, а не как у этих. И ему бойцы верили, и он знал, что они спину прикроют. Ему всегда виделось слегка ироничным, что на гражданке людей, в ком он был по настоящему уверен, практически не осталось. Родственники уже чужие люди. К тому же Грифу после дела с оборотнями появилось много вопросов.

Влад вышел вслед за Никитой из дома.

— Ну выкладывай.

Тот помолчал, словно собираясь с мыслями, потом заговорил.

— Мы когда в первый раз пошли сюда, Лёха нас разделил… Пашка с Саней первыми ушли. Мы остались километрах в пяти от дома. Он сказал, что оборотней надо просто припугнуть, чтобы место знали… А они двоих сразу порешили. Ну Лёха так сказал. Мы ушли, когда там пиздец начался. Он потом с коптера смотрел, говорил, что обоих убили. Тела он типа видел. Тогда Давыдов и решил тебя позвать, чтобы не пугать мразей, а наверняка.

— То есть вы все знали, что у вас под боком живут оборотни-людоеды, и пошли на них вчетвером, а потом еще и разделились?

Никита покачал головой и отвёл взгляд в сторону.

— Я не знал, что они людоеды. Пашка тоже. А этот… — он кивнул в сторону дома, — по-любому, как и Давыдов. Лёха говорил, что видел тела обоих. Типа без вариантов оба погибли. Но вот приедет охотник, тогда мы и отомстим. Я вчера слышал, как по телефону сказал странную фразу… Что-то типа “им есть что пожрать”. Я не особо въехал, пока сегодня не увидел… И Пашку, и женщину в погребе… А этот урод знал всё! Сука поганая! Эти твари хрен знает сколько жрут людей, и все молчат…

Злился Никита искренне. Влад верил, что тот не разыгрывал драму, чтобы прикрыть свою шкуру. Просто человек впервые столкнулся с говнецом жизни, которого для него оказалось слишком много. Вопрос только, как он в него попал. С такой-то тонкой душевной организацией.

— А как ты вообще связался с этой компанией? Неужели не видел, какие они люди? — озвучил Влад свои мысли.

— Да я их не знаю никого… Пашка позвал. “На дело”. Он брательник мой, сводный. Вот, сука, и сходили…

Никита тяжело вздохнул и в упор посмотрел на Влада.

— И что теперь?

Спрашивал он явно о своей дальнейшей судьбе. Влад по глазам видел, как тот подсознательно ждал, что его тоже завалят и сожгут в общей могиле.

— Ну, Фёдор Михайлович тобой бы гордился…

— Кто?

— Достоевский. Для Давыдова я вас обоих в последний раз видел живых и здоровых. Для всех остальных — вообще знать не знаю, что вы такие. Тебе полезный совет — одежду сжечь, а потом валить подальше из города. Байку, где Лёха потерялся, и почему ты один на его машине вернулся, сам придумаешь.

— Это моя машина… — тихо отозвался Никита. — Спасибо.

Влад молча подошёл к дому. Вытащил из рюкзака коробок охотничьих спичек. Чиркнул и бросил в окно. Разлитый бензин занялся пламенем. До леса не должно дойти — оборотни вокруг расчистили и даже сделали что-то наподобие засечной черты. Влад переложил магазины от пистолета в карман куртки, снял разгрузку и вместе с “калашом” забросил всё в дом. Какого-то удовлетворения от выполненной задачи от не чувствовал. Скорее, наоборот.

— Ты вали отсюда пошустрее, — сказал он Никите.

Тот кивнул. Помедлил и спросил.

— Ты же военный? А где служил? В каких войсках?

— В четыреста четвёртых, — с усмешкой отозвался Влад и зашагал в лес.

Пока брёл к дороге, позади захлопало — огонь добрался до боеприпаса. Никита его так и не нагнал — видимо, задержался переварить увиденное. Да и Влад на обратном пути слегка правее забрал. Так дольше получится, но и голову проветрит, и к машине не напрямую выйдет — особенно, если там его кто-нибудь поджидал. Вряд ли, конечно, но жизнь приучила везде ждать западла.

В какой-то момент на растревоженные мысли нахлынуло ощущение умиротворения и необъяснимой светлой, словно очищающей печали, одновременно смешанной со сдержанной радостью. От позабытых и совсем непривычных чувств рвало душу. Да так сильно, будто чья-то невидимая рука смахнула с неё и весь накопленный опыт минувших лет, и всю нарощенную чёрствость. Словно он вновь всего лишь мелкий пацан, из всех бед знавший только разбитые коленки и принудительную поездку на дачу, когда так хотелось остаться играть с ребятами во дворе.

Влад поискал взглядом. Лес как лес. Ничего необычного. Стоило ему так подумать, рядом с ним как по расступилась земля. Совсем немного — как будто осыпалась вниз, а из небольшого провала забил источник с водой. Влад даже в паре шагов чувствовал его прохладу. И вроде бы только что произошла какая-то неведомая хрень, но он не ощущал ни малейшего отголоска опасений. Как будто так и надо. В сознании проступила мысль, что это и есть тот самый источник, о котором ему рассказывал Пашка. Влад подошёл поближе. Вода поблёскивала и искрилась как на ярком свету, несмотря на то, что небо с утра затянуло низкими серыми облаками. Очень хотелось дотронуться до неё, почувствовать прохладу. Влад поднёс руку, но в последний момент отдёрнул. Источник ждал его озвученного желания. Он словно шептал в сознании, что можно попросить самое невозможное, самое сокровенное, и всё исполнится. А Влад смотрел на бьющую из сухой земли воду и даже сквозь затопившее умиротворение всё думал — почему тот ему открылся? За что? Чем он заслужил такой щедрый подарок судьбы?

Ничего ему особо и не нужно. С нынешними проблемами он сам разберётся. Да и тратить маленькое чудо, чтобы прикрыть свою шкуру виделось чем-то неправильным что ли… Если этот источник действительно исполняет желание, есть для него подходящее. Влад дёрнул уголком рта и вытащил телефон. Открыл переписку с Катей, нашёл её голосовое сообщение, которое она ему прислала, когда они с Данькой вернулись от очередного врача. Снова ни с чем. Сам он перестал верить в чудеса в далёком девяносто девятом, когда родители уехали в Москву и вернулись в закрытых гробах. А Данька ещё надеялся. С ним вообще так глупо получилось. Влад всю трагедию видел своими глазами. В памяти сами собой замелькали воспоминания, как где-то с полгода назад, зимой, бухой отец Даньки вышел на улицу загнать сына домой. Схватил за шиворот, тот вырвался, побежал и прямо под колёса машины. И скорость-то была небольшая, а хватило, чтобы пацану сломать жизнь.

Влад включил голосовуху, отыскал нужный фрагмент и прибавил громкость. В притихшем лесу прозвучал дрожащий голос Кати.

“...понимаешь, я просто очень хочу, чтобы мой сын снова мог ходить. Чтобы он был здоров…”

Источник дрогнул. Взметнулся вверх на пару метров, обдал брызгами и просто исчез, словно его и не было. Снова вопреки всем законам этого мира. Влад несколько секунд смотрел на ровный пласт земли, а потом побрёл дальше к машине. Умиротворение схлынуло, но в глубине души по-прежнему осталась частичка тихой светлой грусти. Уже подходя к “вольво”, он подумал, что надо бы родителей навестить, а то почти год не был на кладбище.

Продолжение следует