Поиграть можно здесь: vk.com/towerofrandom

#tor #towerofrandom

Но судьба распорядилась иначе. Одной осенью, когда листья на деревьях начали желтеть и опадать, Феодор заболел. Сначала это была лёгкая лихорадка, но с каждым днём его состояние ухудшалось. Монахи перепробовали все известные им травы и отвары, читали молитвы и возносили прошения к небесам, но ничто не помогало. Илья не отходил от постели наставника, день и ночь проводя у его изголовья. Он шептал слова молитв, сжимал холодеющую руку Феодора и умолял Бога о чуде. Но старец угасал на глазах: его дыхание становилось всё более слабым, а кожа — бледной, как полотно.

— Илья, — прошептал Феодор однажды ночью, когда они остались наедине. Его голос был едва слышен. — Не трать силы зря. Мой час близок, и я готов предстать перед Господом.

— Нет, отец, — возразил Илья, крепче сжимая его руку. — Вы не можете уйти. Мы найдём способ вас спасти.

Феодор лишь слабо улыбнулся и закрыл глаза. Илья чувствовал, как отчаяние сжимает его сердце, словно ледяная рука. Он не мог смириться с мыслью о потере человека, который был для него всем. В ту ночь, когда Феодор впал в беспамятство, Илья решил, что должен найти выход, даже если для этого придётся преступить все законы веры.

В монастыре была небольшая библиотека — тёмная комната с деревянными полками, где хранились древние свитки и книги, привезённые из Византии и других далёких земель. Илья часто помогал Феодору разбирать их, но многие тексты оставались для него загадкой, написанные на языках, которых он не знал. В тот вечер, когда надежда почти угасла, он отправился туда, надеясь найти хоть что-то, что могло бы спасти наставника.

Он перебирал свитки один за другим, но большинство из них содержали лишь молитвы, жития святых и наставления о смирении. Вдруг его взгляд упал на старый, потрёпанный свиток, спрятанный в самом углу полки. На нём были начертаны странные символы — смесь славянских букв и непонятных знаков, от которых веяло чем-то зловещим. Илья развернул свиток и начал читать, с трудом разбирая текст при тусклом свете свечи.

Это был ритуал вызова демона — древнее заклинание, обещавшее исполнить любое желание взамен на душу человека. Илья вздрогнул, осознав, что держит в руках. Он знал, что это смертный грех, что христианская вера запрещает любое общение с нечистыми силами. Но отчаяние заглушило голос разума. "Если Бог не слышит моих молитв, может быть, демон поможет," — подумал он, и эта мысль, подобно яду, начала разъедать его душу.

Ночью, когда монастырь погрузился в сон, Илья тайком покинул келью и отправился в лес. Он нашёл уединённую поляну, окружённую древними дубами, чьи ветви казались стражами этого забытого места. Следуя указаниям из свитка, он начертил на земле круг острым ножом, расставил вокруг него свечи и зажёг их дрожащими руками. Ветер завыл, словно предостерегая его, и несколько свечей погасло, но Илья упрямо продолжал. Он развернул свиток и начал читать заклинание, его голос дрожал, но становился всё громче.

— Я вызываю тебя, дух тьмы, — прошептал он, и слова эхом разнеслись по лесу. — Явись и исполни моё желание!

Воздух вокруг сгустился, стало трудно дышать. Из тени между деревьями выступила высокая фигура, окутанная мраком. Её глаза горели, как раскалённые угли, а улыбка обнажала острые, как клыки, зубы. От одного вида этого существа у Ильи похолодела кровь.

— Ты звал меня, смертный? — голос демона был глубоким и ледяным, он проникал в самую душу, заставляя сердце биться быстрее.

— Спаси Феодора, — выдавил Илья, стараясь не смотреть в пылающие глаза демона. — Я отдам всё, что у меня есть.

— Всё? — демон усмехнулся, и его смех был похож на скрежет металла о камень. — Даже свою душу?

Илья молчал лишь мгновение, но этого хватило. Он кивнул, и в тот же миг свечи вспыхнули ярким огнём, осветив поляну зловещим светом. Свиток в его руках обратился в пепел, который ветер тут же унёс прочь. Демон исчез так же внезапно, как появился, оставив Илью одного на коленях посреди круга. Холод проник в его сердце, и он понял, что совершил нечто непоправимое.

***

Утро после ритуала было тихим. Лес вокруг монастыря молчал. Илья вернулся в келью до рассвета, дрожа от холода, который не отпускал его. Он молился, но слова не помогали. Услышав кашель из кельи Феодора, он бросился туда.

Старец лежал на постели, бледный, но живой. Его глаза открылись, и он слабо улыбнулся.

— Илья… ты здесь, — прохрипел Феодор. — Мне снилось, что я умирал, но кто-то вернул меня.

Илья сжал его руку.

— Вы живы, отец. Это главное.

Он не рассказал о ритуале. Не мог. Монахи собрались в трапезной, радуясь чуду, но Илья молчал, глядя в пол.

Той ночью демон явился снова. Илья спал, но проснулся от холода в келье. Перед ним стояла тёмная фигура с горящими глазами и острыми зубами.

— Ты получил своё желание, — сказал демон. Голос был холодным и твёрдым. — Теперь плати. В деревне есть старик-жрец. Убей его и принеси мне его сердце.

Илья замер.

— Убить? Это грех. Я не могу.

Демон шагнул ближе. Его глаза сузились.

— Ты думаешь, у тебя есть выбор? Откажешься — Феодор умрёт к утру. Я дал ему жизнь, я могу её забрать.

Илья сжал кулаки. Он хотел отказаться. Убийство — это не то, ради чего он пришёл в монастырь. Он вспомнил слова Феодора о милосердии, о том, что Бог прощает даже грешников. Но потом перед глазами встала картина: Феодор, задыхающийся, с язвами на теле, умирающий в муках.

— Я не убийца, — прошептал он. — Я не стану этого делать.

Демон наклонился к нему. Его дыхание пахло серой.

— Ты уже мой, монах. Хочешь увидеть, как Феодор корчится от боли? Как его кожа чернеет, а кровь течёт из глаз? Я могу показать тебе это прямо сейчас.

Илья закрыл глаза, но образы ворвались в его разум: Феодор кричит, его тело гниёт заживо. Он задрожал.

— Прекрати, — выдавил он. — Я… сделаю.

Демон отступил, улыбнувшись.

— Умный выбор. Иди. И не забудь сердце.

Он исчез, оставив запах серы.

***

На следующую ночь Илья взял нож и пошёл в деревню. Его руки дрожали, пока он шёл к хижине старика-жреца. Он знал его — тот молился старым богам и не любил монахов. Илья остановился у двери. Внутри горел слабый свет очага. Он слышал, как старик бормочет что-то — молитву, может быть.

Илья сжал нож. Он не хотел этого. Он мог повернуть назад, вернуться в монастырь, молить Бога о помощи. Но что, если демон прав? Что, если Феодор умрёт из-за его слабости? Он вспомнил тепло руки наставника, его добрый голос. И вспомнил угрозу демона — кровь из глаз, крики боли.

Он толкнул дверь. Старик уже спал у очага. Илья стоял над ним, нож дрожал в руке. Его сердце билось так громко, что он боялся, старик проснётся. "Я не должен, — думал он. — Это неправильно". Но голос демона шептал в голове: "Феодор умрёт. Ты его убьёшь своим отказом".

Илья закрыл глаза и ударил. Старик вскрикнул, но звук оборвался. Кровь залила пол. Илья вырезал сердце, его руки тряслись, пальцы стали липкими от крови. Он завернул сердце в тряпку и ушёл, оставив тело лежать.

Утром деревня загудела. Люди нашли жреца и шептались о проклятии. Илья спрятал сердце в лесу, как велел демон, и вернулся в монастырь. Он чувствовал себя грязным,  и пустым.

***

Через три дня демон вернулся. Илья был в трапезной один, когда тьма сгустилась в углу. Демон заговорил:

— Ты справился. Теперь сожги дом в деревне. Семья внутри — пусть сгорят.

Илья побледнел.

— Это дети! Я не буду убивать невинных!

— Они язычники, — сказал демон. — Сделай это, или Феодор начнёт гнить заживо.

Илья хотел крикнуть "нет", но вспомнил кровь на своих руках. Он уже убил. Что изменит ещё одна смерть? Он кивнул.

На следующую ночь он взял факел и кувшин с маслом. Дом стоял в центре деревни. Илья слышал голоса внутри — мать пела колыбельную, дети смеялись. Он поджёг стены. Огонь разгорелся быстро. Крики начались, когда он уходил. Он не оглянулся, но слышал вопли до монастыря.

Утром деревня была в панике. Обугленные тела вытащили из пепла. Люди плакали, проклинали богов. Илья смотрел издалека, чувствуя пустоту.

Он заперся в келье и упал на колени перед иконой. Молитвы не шли. Он убил старика. Сжёг семью. Как просить прощения? Феодор которому стало лучше заметил его состояние.

— Илья, что с тобой? — спросил старец, тронув его плечо.

— Усталость, отец, — солгал Илья, отводя взгляд.

Феодор ушёл, а Илья заплакал. Демон не остановится. Задания становились хуже. Отказаться значило потерять Феодора. Но он не знал, сколько ещё сможет вынести.

В ту ночь он заснул, думая, что его вера умерла. Демон готовил новое задание.

***

Илья почти не спал после сожжения дома. Его руки дрожали, глаза потускнели, лицо осунулось. Монахи молчали, видя его состояние, но Феодор смотрел с тревогой. Илья избегал его. Он боялся, что наставник заметит тьму в его душе — тьму, что росла с каждым грехом.

Ночью он лежал в келье, глядя в потолок. Образы старика с ножом в груди и крики сгорающей семьи преследовали его. Он шептал молитвы, но они не помогали. Бог молчал, и Илья знал почему. Он продал душу демону, и теперь был его рабом.

Через неделю демон явился снова. Илья сидел в келье, когда тьма сгустилась у двери. Фигура с горящими глазами шагнула вперёд.

— Ты служишь мне хорошо, — сказал демон. Голос был холодным. — Теперь последнее задание. В деревне есть мальчик, Влад, и его мать. Убей их. Принеси мне их головы.

Илья замер.

— Ребёнок и женщина? Нет. Я не трону их.

Демон наклонился ближе. Его дыхание пахло серой.

— Ты убил старика. Сжёг семью. Что тебе ещё двое? Мальчик станет жрецом, мать учит его старым богам. Убей их, или Феодор умрёт в муках.

Илья сжал кулаки. Он вспомнил Влада — светловолосого мальчика лет десяти, смеющегося на улице. Его мать — тихую женщину, которая однажды дала монахам хлеба. Они были невинны.

— Я не сделаю этого, — сказал он. — Хватит крови.

Демон выпрямился. Его глаза вспыхнули.

— Ты забыл, кто я? Я сломаю твоего Феодора. Его кости будут трещать, кожа сгниёт. Хочешь это увидеть?

Илья закрыл глаза. Перед ним встал образ: Феодор кричит, его тело ломается, кровь течёт изо рта. Он задрожал.

— Оставь его, — прошептал он. — Я подумаю.

Демон исчез, оставив тишину.

Весь день Илья провёл в келье. Он ходил из угла в угол, сжимая крест. Убить ребёнка и женщину — это конец. Он станет хуже демона. Но если он откажется, Феодор умрёт. Илья вспомнил, как Феодор учил его милосердию, говорил, что Бог прощает грешников. "Он бы проклял меня за это," — думал Илья. Стыд душил его.

Он упал на колени перед иконой.

— Господи, почему ты оставил меня? — крикнул он. — Я не хочу этого! Дай мне знак!

Тишина. Илья ударил кулаком по полу. Он думал о Владе — его смехе, его невинных глазах. О матери, которая просто любила сына. Но потом вспомнил Феодора — его доброту, его голос. Потерять его было невыносимо.

Он встал, взял нож и пошёл в деревню. Его ноги дрожали, но он шёл.

***

Деревня молчала. После пожара люди боялись выходить ночью. Илья знал, где живёт Влад — маленький дом на краю. Он остановился у двери. Слышал голоса: мать разговаривала с сыном, Влад что-то говорил. Илья сжал нож. Его сердце билось так громко что он слышал его в своих висках.

Он не хотел этого. Он мог уйти, бросить всё. Пусть демон заберёт его душу, но оставит Феодора. Он повернулся, чтобы уйти, но тьма сгустилась перед ним. Демон возник прямо у порога.

— Ты слабак, — прорычал он. — Хочешь сбежать? Феодор уже кашляет кровью. Убей их, или он сгинет прямо сейчас.

Илья отступил. Его рука с ножом дрожала.

— Они невинны, — сказал он. — Я не могу.

Демон шагнул ближе. Его глаза горели.

— Невинны? А старик? А семья в огне? Ты уже убийца. Кончай с этим, или я начну ломать Феодора. Слышишь? Его рёбра трещат.

Илья закрыл глаза. Он представил Феодора, корчащегося от боли, и слёзы потекли по щекам. Он не мог больше сопротивляться. Демон победил.

Он толкнул дверь и вошёл. Мать Влада обернулась, её глаза расширились. Она закричала, но Илья ударил её ножом в грудь. Она упала, кровь хлынула на пол. Влад вскочил.

— Мама! — крикнул он, бросаясь к ней.

Илья схватил его, зажал рот рукой. Мальчик бился, но Илья ударил ножом в шею. Влад затих. Кровь залила руки Ильи. Он отпустил тело и упал на колени. Его рвало.

Демон стоял в углу, улыбаясь.

— Хорошая работа, — сказал он. — Отрежь головы. Принеси мне.

Илья дрожал, но взял нож. Он отрезал голову матери, потом Влада. Их глаза смотрели на него, даже мёртвые. Он завернул головы в тряпку и вышел, оставив дом в тишине.

Вернувшись в монастырь, Илья спрятал головы в лесу, как велел демон. Он вошёл в келью и упал на пол. Его трясло. Он убил ребёнка и женщину. Невинных. Ради Феодора. Но он не чувствовал облегчения — только пустоту.

Утром он услышал, как Феодор начал кашлять, но ему стало на много лучше, Демон сдержал слово. Пока. Илья знал, что это не конец. Он заперся в келье, сжимая молитвенник Феодора. Его вера умерла, но он хотел найти способ остановить это. Он открыл книгу, ища хоть что-то, что даст ему шанс.

***

Илья сидел в келье, уставившись на окровавленные руки. Кровь Влада и его матери давно высохла, но он всё ещё чувствовал её липкость на пальцах. Он убил их. Ребёнка и женщину. Невинных. Ради Феодора. Но облегчения не было — только пустота, чёрная и тяжёлая, заполнила его душу. Молитвенник Феодора лежал рядом, но Илья не открывал его. Он больше не верил, что Бог слышит его.

Демон не заставил себя ждать. Ещё до рассвета тьма сгустилась в углу кельи. Фигура с горящими глазами возникла перед Ильёй, но теперь она была ближе, её присутствие давило на грудь, как камень. Демон не просто явился — он вторгся в разум Ильи, его голос звучал внутри головы, громкий и неотвратимый.

— Ты сделал это, монах, — сказал он. — Ты мой. Полностью мой. Чувствуешь, как твоя душа гниёт? Это прекрасно.

Илья сжал голову руками.

— Оставь меня, — прошептал он. — Ты получил, что хотел.

Демон рассмеялся, и смех эхом отдавался в стенах.

— Получил? Это только начало. Ты думаешь, я остановлюсь? Ты — моё орудие, и я выжму из тебя всё.

Он шагнул ближе, его когтистая рука коснулась плеча Ильи. Холод пробрал до костей.

— Я вижу твои мысли, — продолжал демон. — Ты боишься Феодора потерять. Боишься, что он узнает, какой ты стал. А что, если я скажу ему? Покажу ему старика с вырезанным сердцем? Детей в огне? Мальчика с отрезанной головой?

Илья задрожал.

— Нет. Не трогай его.

Демон наклонился к его уху.

— Тогда служи мне дальше. Или я заставлю его кричать твоё имя, пока он умирает.

На следующий день Илья едва держался на ногах. Монахи шептались, глядя на него, но он не слышал их. Демон явился снова, прямо в трапезной, когда Илья остался один. Его тень упала на стол, глаза горели ярче обычного.

— Сожги монастырь, — сказал он. — Убей всех монахов. Феодора тоже. Это завершит твоё падение. Тогда я дам тебе покой.

Илья побледнел.

— Монастырь? Феодора? Нет. Я не трону их.

Демон схватил его за горло, невидимая сила подняла Илью над полом. Голос стал громче, проникая в каждую клетку.

— Ты ослушаешься меня? После всего, что ты сделал? Ты уже убийца. Что тебе ещё несколько жизней? Феодор и так умрёт — я могу ускорить это. Хочешь увидеть, как он задыхается прямо сейчас?

Илья захрипел, пытаясь вырваться. Перед глазами возникло видение: Феодор кашляет кровью, его кожа покрывается язвами, он кричит имя Ильи. Демон отпустил его, и Илья рухнул на пол.

— Ты не можешь сопротивляться, — сказал демон. — Я в твоей голове. В твоём сердце. Ты мой.

Илья молчал. Он знал, что демон прав. Он уже слишком далеко зашёл. Сопротивляться было бесполезно. Он кивнул.

— Хорошо, — прошептал он. — Я сделаю.

Демон улыбнулся и исчез.

Ночью Илья собрал масло и факелы. Его руки дрожали, но он двигался как во сне. Он слышал голос демона в голове, подталкивающий его: "Сожги их. Убей их. Ты уже потерян". Илья обливал стены трапезной маслом, когда демон явился снова, стоя в дверях.

— Быстрее, — сказал он. — Я чувствую твои сомнения. Хочешь, чтобы Феодор умер первым? Я могу сломать ему шею прямо сейчас.

Илья стиснул зубы.

— Я делаю, что ты велел.

Демон наклонился к нему.

— Ты медлишь. Думаешь о побеге? О молитвах? Забудь. Бог бросил тебя. Я — твой единственный господин.

Илья зажёг факел. Пламя осветило его лицо, искажённое болью. Он поднёс огонь к маслу, и стены вспыхнули. Крики монахов раздались из келий. Илья пошёл к келье Феодора, сжимая нож.

Феодор спал, когда Илья вошёл. Старец выглядел слабым, но живым. Илья поднял нож, но замер. Демон возник за его спиной.

— Убей его, — приказал он. — Или я сделаю это сам. Медленно.

Илья смотрел на Феодора. Его добрые глаза, его голос — всё, что держало Илью в этом мире. Он не мог. Нож задрожал в руке. В этот момент перед ним возникло видение — не от демона, а из его памяти. Мать Влада, её слёзы, её мольба: "Пощади его". Это ударило его, как молния.

— Нет, — сказал Илья, бросая нож. — Я больше не твой.

Демон взревел. Его тьма заполнила келью, когти вонзились в плечи Ильи, кровь потекла по рясе.

— Ты посмел? — прорычал он. — Я разорву тебя! Феодор умрёт в агонии!

Илья упал на колени, но впервые за долгое время он почувствовал что-то кроме страха. Гнев. Он схватил молитвенник Феодора, лежавший у постели.

— Ты не получишь его, — сказал он. — Я остановлю тебя.

Демон ударил его, и Илья потерял сознание, но в его руке остался молитвенник.

***

Илья очнулся на полу кельи, сжимая молитвенник Феодора. Его плечо болело, кровь запеклась на рясе, но он был жив. Огонь в трапезной потушили монахи, крики стихли. Феодор дышал, хоть и слабо, болезнь опять к нему вернулась. Демон ушёл, но Илья знал — это ненадолго. Он открыл молитвенник на странице, где говорилось об изгнании нечистого. Кровь праведника и крест веры. Его кровь не была чистой, но он решил, что жертва может всё изменить.

Он встал, несмотря на боль, и пошёл в часовню. Там хранилась святая вода — небольшой сосуд, освящённый первым священником, пришедшим в эти земли. Илья взял её и деревянный крест со стены. Демон не появлялся, но его присутствие висело в воздухе, тяжёлое и гнетущее. Илья чувствовал, как голос шепчет в голове: "Ты мой. Ты не сбежишь".

Илья вернулся в келью Феодора. Старец лежал без сознания, его грудь едва поднималась. Илья поставил сосуд с водой на стол, рядом положил крест. Он взял нож и разрезал ладонь — кровь капнула на пол. Он начертил круг вокруг постели Феодора, смешав кровь со святой водой, как велел молитвенник. Его руки дрожали, но он шептал слова молитвы, которые ещё помнил:

— Господи, очисти эту землю от скверны. Изгони нечистого силой креста твоего.

Демон возник в тот же миг. Его тьма заполнила келью, глаза горели ярче, чем когда-либо. Он не ждал — ударил Илью когтями в грудь, бросив его к стене. Кровь брызнула на пол.

— Ты смеешь? — прорычал демон. — Думаешь, твои игрушки остановят меня?

Илья встал, держа крест.

— Убирайся, — сказал он. — Я изгоняю тебя святой водой и крестом.

Он плеснул воду на демона. Тот взревел, его тело задрожало, тьма начала таять. Илья поднял крест выше, повторяя молитву. Демон упал на колени, его глаза потухли. Тьма отступила, и он исчез. Тишина наступила в келье.

Илья рухнул на пол, тяжело дыша. Он сделал это. Он изгнал демона. Феодор зашевелился, его дыхание стало ровнее. Илья улыбнулся сквозь слёзы. Может, Бог всё-таки услышал его.

Но затем раздался смех. Громкий, резкий, заполняющий всё. Демон возник снова, прямо перед Ильёй. Его фигура выросла, когти блестели, глаза сияли злобой. Он не был побеждён — он играл.

— Ты правда думал, что это поможет? — сказал он, его голос дрожал от веселья. — Святая вода? Крест? Твоя душа моя, монах. Ты продал её мне в ту ночь в лесу. Ничто не разорвёт твой договор. Ты мой, и всегда будешь моим.

Илья замер. Он понял. Обряд не сработал. Его душа была потеряна с самого начала. Он упал на колени, крест выпал из рук.

— Нет, — прошептал он. — Я пытался…

Демон наклонился к нему.

— Ты пытался, и проиграл. Феодор выживет — пока. Но ты останешься со мной. Вечно.

Демон схватил Илью за горло, подняв его. Его когти вонзились в кожу.

— Пора домой, — сказал он и рассмеялся.

Тьма поглотила келью. Илья исчез, унесённый демоном. Феодор очнулся утром, слабый, но живой. Он нашёл молитвенник и крест на полу, но Ильи не было. Монахи говорили, что он сбежал, но Феодор знал правду. Он молился за Илью до конца своих дней, не зная, что его ученик уже потерян навсегда.

***

Монастырь стоял в тишине. Прошёл год с той ночи, когда Илья исчез. Трава выросла на месте сгоревшей трапезной, стены покрылись мхом, но память о случившемся не уходила. Монахи редко говорили об Илье. Кто-то считал его предателем, сбежавшим от стыда. Другие шептались, что он был одержим. Лишь Феодор знал, что правда глубже и страшнее.

Старец выздоровел, но остался слабым. Его руки дрожали, когда он перебирал чётки, а глаза часто смотрели в пустоту. Он нашёл молитвенник на полу в ту ночь, рядом с крестом и разбитым сосудом святой воды. Он не видел, что случилось, но чувствовал — Илья ушёл не по своей воле. Каждое утро Феодор молился за него, стоя перед иконой Богородицы. Он просил прощения для своего ученика, хоть и не знал, простит ли Бог того, кто продал душу.

Деревня тоже изменилась. После смерти жреца, семьи и Влада с матерью люди стали бояться ночи. Они больше не молились старым богам, но и к христианству не пришли. Страх поселился в их домах, как невидимый гость. Иногда по ночам слышался смех — резкий, далёкий, доносящийся из леса. Старики говорили, что это демон, всё ещё бродящий среди деревьев, но никто не осмеливался проверить.

Однажды Феодор пошёл в лес. Он хотел найти место, где всё началось, — поляну, о которой Илья упоминал в бреду перед исчезновением. Он нашёл её: круг на земле, выжженный и мёртвый, без травы и жизни. В центре лежал обугленный свиток, от которого пахло серой. Феодор поднял его, но он рассыпался в пыль. Он понял, что Илья вызвал зло здесь, и это зло забрало его.

Старец вернулся в монастырь и написал хронику. Он рассказал о демоне, о сделке, о жертвах Ильи. Он не оправдывал его, но и не осуждал. "Грех его велик, — писал Феодор, — но любовь его к ближнему была сильнее страха. Пусть Господь судит его душу". Хронику спрятали в библиотеке, чтобы никто не повторил ошибку.

Феодор умер через три года, тихо, во сне. Монастырь продолжал жить, но имя Ильи стало легендой — страшной сказкой, которую рассказывали послушникам, чтобы предостеречь от гордыни и отчаяния.

А в лесу, говорят, до сих пор слышен шёпот. Иногда это голос Ильи, зовущий Феодора. Иногда — смех демона, напоминающий, что некоторые долги нельзя заплатить. И каждый, кто слышал его, крестился и молился, чтобы тьма осталась там, где ей место.

Саларим не могла сказать, что её беспокоит больше. Жаровня или арсенал на столе. Хотя, она была в этом уверена, Лоргет даст ей испробовать и первого, и второго.

Ни на миг её не обманула показная хладнокровность дознавателя. Саларим помнила, как Лоргет пришёл два месяца тому назад к её дому. Он принёс цветы, кроваво-алые розы. Она отказала, но это помогло ненадолго. Через три дня Лоргет вернулся. На этот раз он не церемонился и силой взял всё, что хотел.

— Всё могло бы быть намного проще, — прервал дознаватель мысли Саларим, не отворачиваясь от своего инструментария. Он выложил на стол очередной крюк. Медленно. Так, чтобы Саларим обязательно смогла разглядеть очередной инструмент.

Селарим собрала семя дознавателя и его кожу, застрявшую под ногтями, и вынашивала план мести, но Корвет вернулся слишком рано. Он увидел синяки на руках и лице любимой жены, а большего ему и не требовалось. Все в деревне знали, что к ней приходил Лоргет. В тот же вечер Дознаватель не смог вернуться из паба на своих двоих. Нет, Корвит не затеял драку, в которой он искалечил дознавателя инквизиции. Колдуну подобное ни к чему. Он забрал собранную Саларим кожу и навёл чары обварив дознавателя от пяток до пупка. Не стоит злить колдуна. Через два месяца она убедилась в том, что и инквизицию злить не стоит.

— Да, это было бы проще, — продолжал мысль Лоргет, — Но и в половину не так интересно.

— Душегуб, — выплюнула Саларим в его сторону.

— Я понимаю, что вы видите нас именно такими. Но мы всего лишь исполняем свой долг.

Лжец. Он наслаждался пыткой.

Дознаватель раз любовно провёл пальцами по инструментам, взял щипцы и сунул в жаровню. Взметнулся сноп искр.

— А долг наш в том, чтобы избавлять мир от колдовской плесени, чтобы простые люди могли спать спокойно.

— Простые люди приходили к нам за помощью! — крикнула она, и почувствовала, как лопнула короста на губе. Густая кровь посочилась в рот.

— Конечно. Из страха, что если они не обратятся, то вы с мужем наведёте на них порчу или нашлёте бесов, — Лоргет взял со стола молоточек. — Пожалуй, сегодня начнём с этого.

Он подошёл к Саларим и она, плюнула кровью ему в лицо. Как долго она ждала возможности сделать хотя бы это!

— Только зря влагу тратишь, — сказал дознаватель, вернулся к столу, взял жестяную флягу, открыл, плеснул на руку немного воды и вытер лицо. После этого сделал глоток воды. — Тебе не предлагаю. Ты, кажется, пить не хочешь.

Саларим очень хотела пить. Ей не давали воды весь день. Рот и горло высохли и теперь каждый глоток обдирал горло наждачкой.

— На чём мы остановились? — спросил дознаватель, поставив флягу обратно. — Да. К вам приходили простые люди.

Он вновь подошёл к Саларим.

— А к кому им идти, как не к тому, кто наложил порчу? — он резким движением прижал ладонь Саларим к кресту и ударил молотком по пальцу. Сначала она услышала хруст, и только потом ощутила боль. Она хотела перенести это стоически. Не хотела позволить этому ублюдку насладиться её криком. Но всё же закричала. Громко, чисто, звонко.

— Кажется, я начинаю чувствовать твоё раскаяние. Жаль, что оно настигло так поздно.

Снова хруст. Боль. Крик. Теперь ночь началась.

Саларим заблуждалась, будто была готова к тому, что её ожидает. Она много слышала о том, что происходит в застенках Инквизиции. Пару раз даже удавалось увидеть обезображенные тела после допросов. И она правда знала. Только знать не то же самое, что ощущать.

Дознаватель не задавал вопросы. Сегодняшняя ночь не допрос, а расправа. Корвим погиб раньше, когда пытался защитить её от пришедших инквизиторов. Ему повезло больше.

Когда на руках Саларим не осталось целых пальцев, дознаватель отошёл к столу. Он положил молоток, несколько минут постоял в раздумьях и отошёл к жаровне. Надел висящую рядом перчатку из толстой кожи и достал алую железную кочергу, загнутую на конце.

Ночь продолжалась. Ночь воплей, дыма и запаха жжёной плоти.

Решив, что она достаточно вымоталась. Решив, что у неё больше нет сил, Лоргет взял Саларим за нижнюю челюсть и взглянул ей в глаза, почти касаясь её носа своим. В глазах его тлела злоба и торжество. Этот ублюдок наслаждался местью.

Сама не поняв, как у неё получилось, Саларим извернулась, и укусила дознавателя за руку. Чужая кровь наполнила рот, смешиваясь с её собственной.

«Он ошибся! — мысль обожгла сильнее железа. — Дал свою кровь ведьме!»

Не важно, что их кровь смешалась, и любые чары они разделят пополам. Ей всё равно суждено умереть сегодня. Горькая обида и яркая злоба, накопившиеся за прошедшие сутки, сотворили заклинание помимо воли Саларим.

Она видела это в его глазах. Ликование, наслаждение местью сменились страхом. Теперь огонь плясал у неё в глазах. Ведьма улыбнулась торжествуя. Лоргет всё понял за секунду до того, как вспыхнул, будто пропитанная маслом ветошь.

Пламя лизало её тело, но она не кричала. Наконец-то ночь огласили не её крики, и она слушала, слушала, слушала…

• Жанры/поджанры: Эпическое фэнтези | Темное фэнтези | Хоррор

• Общие характеристики: Приключенческое | Со множеством интриг

• Место действия: Другой мир, не связанный с нашим

• Время действия: Раннее средневековье

• Сюжетные ходы: Становление/ взросление героя| Путешествие к особой цели

• Линейность сюжета: Линейно-параллельный

Первый том трилогии дописан полностью. На проработку мира и основную работу ушло почти четыре года и более 2000 часов.

Краткая аннотация (без спойлеров):

Мир медленно угасает. С юга задувают гибельные ветра, несущие Белое Поветрие – болезнь, что выжигает дух человека и творит из него порченое чудовище, лишенное воли. В наступившей тьме зловония могучие королевства обратились в могильники, а сверкающие золотом дворцы рассыпались в пыль.

Говорят, что виной всему нечто, скрывающееся за Плетеными горами, где к небесам поднимается пелена беспросветного мрака, через которую нет пути. Сияющий Скиталец – так его прозывают. Он будто бы спустился со звезд много столетий назад и ныне дремлет, скованный тягостным сном, что наслала на него владычица Хатран.

Но временами смертные слышат грозные отголоски скитальцева зова и в ужасе падают ниц. Он ворочается на своем ложе и силится обрести волю. Странники с востока клянутся, что дыхание его уже пробудило Пепельную завесу. Теперь она движется, заставляя трепетать всякого, кто узрит в ней тени невиданных тварей.

Народ бросает все и бежит на север – туда, где звонче раздается благодатная песнь Хатран, где тверда еще рука наследников великого рода первых людей. Но и в краях извечного снега стало неспокойно. После того, как сгинул князь Хаверон, нашлись те, кто позарился на власть.

Ссылка:

https://author.today/work/380596 (можно скачать в fb2)

Путь Кутяпкиной лежал в тёмный лес Глиномесов, где по слухам обитал страшный Змей-Занудей. Он читал стихи врагам, пока они не сдавались от скуки. Но Хрустобёдрая знала: ничто не может устоять перед её фирменным приёмом — "Бёдра Судьбы".

— Пердослав, готовь перо! Мы идём завоевывать, разрушать и, если повезёт, немного поцеловаться!

— она крикнула, и гусь громко... ну, ты понял.

Они прошли через чащи, мочёные болота и деревню Стыдополье, где местные до сих пор вспоминают, как она сломала мельницу... бёдром.

Глава 3: Подземелье Стонов и Кожа Короля-Гомункула

Лес Глиномесов остался позади, воняя как воспоминания о вчерашнем борще. Перед Кутяпкиной и её вонючим пернатым соратником Пердославом раскинулся вход в Подземелье Стонов — лабиринт, вырезанный из костей древнего гиганта, который умер от смеха, услышав первую шутку гномов.

— Пахнет как в шкафу у моей тёти Перхотианы... — пробормотал гусь. — Это ты, Пердослав, опять свои боевые испарения пускаешь.

— Нет, честно, это подземелье!

Они спустились внутрь. Там их встретили слизни, которые пытались прикоснуться к Кутяпкиной брони, но сразу же растекались от перегруза фетишей.

Спустя семь ловушек, три крика "Фууу, что это?!", и одну загадку с очень неприличной рифмой, герои добрались до Трона Гомункула.

На нём сидел он — Король Пуздрик Шелушащийся, собранный из частей семи алчных алхимиков и одного пьяного клоуна. Его кожа переливалась как глянцевый лук в жире.

— О, великая Хрустобёдрая! — пропищал он.

— Зачем ты пришла в мои подземелья? Злато? Слава? Или... массаж?

— Я пришла за твоим кристаллом всевидящего зуда, — строго сказала Кутяпкина. — И за рецептом твоего крема. У тебя кожа как у жареной сосиски, но как-то это работает.

— Тогда тебе придётся пройти Испытание Гомункульской Плоти!

— Мы это уже проходили в Таверне на конкурсе стрип-фехтования, не пугай меня, сладкий, — она подмигну ла.

Глава 4: Испытание, Гусь и Скрытый Фетиш

Король вызвал своих слуг — три гигантских надувных хомяка с татуировками “Я люблю слизь”. Но Кутяпкина была готова. С ловкостью, которой позавидовал бы даже богиня Балерианна, она активировала своё финальное заклинание — "Супербёдротряс".

Трёхуровневое сотрясение пола, потолка и моральных принципов королевства вызвало землетрясение, извержение и одну нежданную эрекцию среди стражи.

Гомункул пал, гусь засвистел победный гимн (подозрительно похожий на «Пирожок в молоке»), и кристалл был их.

Вторая часть: Орки-Сантехники и Засор Судьбы