Здравствуй, дорогой читатель! В данной подборке собрал 5 интересных, на мой взгляд, рассказов, каждый из которых читается буквально на одном дыхании. Надеюсь, вам понравится!
1) "Вельд" Рэй Брэдбери
Лидия и Джордж – родители двух детей. Эта семья проживает в удивительном доме под названием «Все для счастья». Современное жилье полностью автоматизировано. Родители старались предоставить детям все то, в чем те нуждались, получая «в награду» лишь непослушание и «секреты от родителей». Мрачная история о детско-родительских отношениях, и влиянии технологий на нашу повседневную жизнь.
2) "Имитация" Алан Нурс
С исследовательской целью Венеру посетил космический корабль землян. На обратном пути доктор Джон Крофорд занимался рутиной — изучал результаты обследования каждого члена экипажа — когда обнаружил нечто неожиданное. Одна из проб крови дала аномальные показатели, с которыми человек просто не может быть живым! Доктор выдвигает сумасшедшую на первый взгляд идею: а что, если некое существо-венерианец, способное видоизменяться, убило одного из землян и проникло, приняв облик человека, на корабль?.. Может ли это оказаться правдой? Жуткий триллер (с вкраплениями детектива) в стиле «Нечто».
3) «В зарослях» Рюноскэ Акутагава
В роще найден труп мужчины. Для восстановления картины убийства читателю предлагаются свидетельские показания дровосека, странствующего монаха, стражника, старухи, признание разбойника, исповедь вдовы и, наконец, рассказ (устами прорицательницы) духа самого убитого. Так что же случилось на самом деле? Увлекательный герметичный детектив в антураже средневековой Японии.
4) «Желтый Знак» Роберт Чемберс
После того, как художник впервые увидел этого жуткого сторожа, он испортил холст. Затем позировавшая ему девушка рассказала об ужасном сне, в котором этот самый сторож был кучером катафалка, а в нем в гробу еще живой лежал именно он, художник… Однажды сторож спросил у художника: «Ты нашел Желтый Знак?» и это стало предвестием беды. Рассказ уже считается признанной классикой жанра хоррора и вдохновил многих писателей на написание других произведений.
5) «Нажмите кнопку» Ричард Матесон
Сюжет повествует о маленькой деревянной коробке с единственной кнопкой, закрытой стеклянным колпачком. Если нажать кнопку, где-то в мире умрет незнакомый человек, и главный герой получит пятьдесят тысяч долларов. Маленькая история огромного человеческого эгоизма. На что люди готовы пойти ради денег?
Друзья, если вам интересно мое творчество, подписывайтесь на канал в телеграмме"Страна Снов". Там я публикую свои художественные рассказы, делюсь мыслями, рассуждениями, открытиями, историями из жизни, отзывами на книги и фильмы.
У Мельпомены есть бесконечная библиотека. Муза спускается туда, когда ей скучно. Освещая путь масляной лампой, скользит вдоль стеллажей. Пространство здесь подчиняется её воле: за несколько шагов она может преодолеть тысячи лет — и миллионы рукописей.
Всё начинается с папирусных свитков и ящиков с клинописными табличками. Их Мельпомена касается редко: слишком неудобно читать. Из темноты появляются стеллажи, полные средневековых фолиантов, современных книг, распечатанных на принтере рукописей... Мельпомена берёт одну — листы так и норовят рассыпаться по полу — и погружается в чтение.
Это история о враждующих уличных фокусниках. Немного грустная, немного забавная. Сюжет долго петляет, заносит на поворотах, и всё же добирается до финала. Перелистнув последнюю страницу, Муза возвращает рукопись на полку. За это время в библиотеке появилась пара новых стеллажей. А на них — ещё больше текстов.
Не все из них хороши: кому, как не музе это понимать. Но в каждом есть это прекрасное слово. «Конец».
Мельпомена поднимает лампу, осматривает новые полки. Раньше библиотека росла медленнее. Всё больше и больше людей пробуют обращаться к музам, начинают писать стихи, рассказы или романы. Заканчивают, правда, далеко не все.
Трилогия, застопорившаяся на первом томе. Повесть, в которой была написана только одна сцена. Незавершённый рассказ, забытый в ящике стола. Некоторые авторы тоскуют о незаконченных книгах. Другие — стараются скорее о них забыть. Никто из них не знает об этой библиотеке, где собраны все тексты, которые когда-то начинали писать. И каждый из них — закончен. Каждый авторский замысел, даже спрятанный в далёких глубинах сознания, доведён до финала.
Мельпомена задувает огонёк лампы. Время выбираться из этого тёмного места и возвращаться к делам. Она знает, Аполлон не ошибся, когда доверил библиотеку именно ей. В конце концов, в каждом незаконченном тексте есть что-то трагическое.
96/366
Одна из историй, которые я пишу каждый день - для творческой практики и создания контента.
В 1895 году британский колониальный чиновник Линдер Джеймсон придумал, как подчинить Англии независимый Трансвааль – республику буров в Южной Африке. Он решил спровоцировать там восстание ойтландеров.
Ойтландеры – это золотодобытчики, которые в большинстве своем имели английское и американское происхождение и находились при этом в ущемленных условиях по сравнению с бурами. Чтобы смотивировать их, Джеймсон сколотил группировку примерно из 600 человек, вооружил ее пулеметами “Максим” и 29 декабря 1895 года вторгся с ней в Трансвааль.
Планы были простые – захватить Преторию и Йоханнесбург, поднять восстание местных ойтландеров и просто ждать, когда из Капской колонии подойдут английские вооруженные силы, которым придется вмешаться.
Рейд Джеймсона полностью провалился. Буры были в курсе его подготовки и очень грамотно купировали вторжение. Сам Джеймсон и многие из его людей попали в плен. Ничего плохого им не сделали – пожурили и отослали домой. Дескать, они сами себя наказали, выставив Англию на посмешище.
Однако в Англии у Джеймсона нашлось множество почитателей, которые с этого момента все громче требовали от правительства захватить Трансвааль. Провалившийся рейд стал культовым, а фигура его организатора окрасилась мученическим ореолом. Мол, он не смог, но хотя бы пытался. Нужно непременно взять реванш, продолжить дело Джеймсона.
В итоге через несколько лет вспыхнула полномасштабная англо-бурская война, итогом которой стало уничтожение бурских республик. Кстати, Джеймсон в 1904 году возглавит Капскую колонию в Южной Африке.
Одним из горячих поклонником Линдера Джеймсона был английский поэт Редьярд Киплинг. В его представлении именно таким должен быть истинный британец, несгибаемый проводник имперской воли, раздвигающий границы своей страны. В общем, вы понимаете, бремя белых и все такое.
Едва получив известия о неудачном рейде в Трансвааль, Киплинг берется за перо и моментально пишет стихотворение, которому суждена громкая слава. очень громкая. По опросам BBC, проведенным в 1996 году, это вообще самое популярное английское стихотворение. Намбер ван.
Называется оно “Если”. И, честно говоря, в нашей стране это тоже одно из самых известнейших поэтических произведений Киплинга. Давайте мы вам напомним его концовку в переводе Лозинского:
“Останься прост, беседуя с царями, Останься честен, говоря с толпой; Будь прям и тверд с врагами и с друзьями, Пусть все, в свой час, считаются с тобой; Наполни смыслом каждое мгновенье, Часов и дней неумолимый бег, Тогда весь мир ты примешь, как владенье, Тогда, мой сын, ты будешь Человек!”
Знакомо? Да, это то самое стихотворение, которое многие знают как “Заповедь” (в оригинале его название “If” – “Если”). Не очень привычно и не очень приятно думать, что образцом для подражания, оказывается, выступает оголтелый авантюрист и махровый имперец. Но что тут поделаешь. Как говорится, когда б вы знали, из какого сора…
Стихотворение Киплинга стало, выражаясь современным языком, хайповым. Если бы тогда был “Тикток”, оно бы стремительно ворвалось в его тренды. И это имело некоторые последствия для английских школяров. Предоставим слово самому Киплингу:
“Среди стихотворений в «Наградах и феях» было одно, озаглавленное «Если», которое вырвалось из книги и какое-то время гуляло по свету. Основой для него послужил характер Джеймсона, и в нем содержались те советы, как достичь совершенства, которые легче всего давать. Механизированность века превратила стихотворение в лавину, которая испугала меня. В школах и других учебных заведениях его стали навязывать несчастным детям — что сослужило мне дурную службу, когда я встречался впоследствии с молодежью. («Зачем только вы написали эту вещь? Мне пришлось дважды переписывать ее в виде дополнительного наказания за провинность».) Его печатали на открытках, чтобы вешать в кабинетах и спальнях; истолковывали и включали в антологии бесконечное число раз, так что оно набило оскомину. Двадцать семь стран перевели его на двадцать семь языков и печатали на всевозможных изделиях”.
Киплинг еще не знал, что те масштабы, которые он описывает, это детский сад. Позже “Заповедь” (или “Если”) переведут вообще на все мало-мальски значимые языки мира. Был бы он этим недоволен? Очень сомневаемся – не так много на свете стихов, которым выпадает столь долгая и оглушительная слава. Вряд ли против этого можно сильно протестовать.
В «Симпсонах» было множество пародий и оммажей на мировую литературу, от «Одиссеи» Гомера до Марка Твена. А вот до русской классики они пока не добрались. К 37-летию со дня первого появления желтокожей семейки (это сегодня!) решил представить, как могли бы выглядеть симпсоновские версии трёх произведений классиков русской литературы.
Выбрал специально те произведения, где есть мистические элементы или криминал, чтобы они вписались в концепцию Treehouse of Horror – спецвыпусков на Хэллоуин, которые выходят в сериале каждый год.
«Мастер и Маргарита» Михаила Булгакова
Во время работы меня осенило: полное имя Мардж, Марджори – это же практически Маргарита, а у Гомера буквально «М» над ухом! В роли Воланда – конечно же, мистер Бернс (в сериале неоднократно были намёки на его дьявольскую натуру), а вот свиту собрал из других плохишей – Сайдшоу Боба (Фагот), Жирного Тони (Азазелло), Царапки (кот Бегемот) и дочери преподобного Джессики Лавджой в роли Геллы.
«Преступление и наказание» Фёдора Достоевского
Барт Симпсон, кажется, идеально подходит на роль Раскольникова, который свёл счёты со старухой-процентщицей (в её роли – не менее противная старуха Агнесс Скиннер). В остальных ролях: Лиза Симпсон – Дуня Раскольникова, Милхаус – Свидригайлов, Мартин Принс – Лужин, Нельсон – следователь Порфирий Петрович. А Клетус и Мэри Спаклеры тут исполняют роли Мармеладова и его дочери Сони.
«Ночь перед Рождеством» Николая Гоголя
Нед Фландерс неоднократно представал в сериале в роли чёрта или дьявола, поэтому и в этой пародии ему уготована схожая роль. Гомер, конечно же, Вакула, желающий произвести впечатление на красавицу Оксану (Мардж). А шеф полиции Виггам выбран на роль Пацюка. Дом Симпсонов стилизован здесь под традиционный дом – хату.
В профиле ещё много всяких пародий, например, Симпсоны в советском кино: часть 1, часть 2.
Я большой фанат многотомных кирпичей, но браться за чтение очередного длиннющего цикла — это всегда авантюра. Если хотите, как я читать взахлёб книгу, забывая про еду и бытовые дела — малазанский цикл для вас. Расскажу подробнее что это такое.
О сюжете
Малазанский цикл — это опус магнум канадского писателя Стивена Эриксона. Путь дебютного романа цикла к читателю был достаточно тернист: никто из издателей не решался поставить на успех замудренной и странной истории. Она была издана лишь спустя 8 лет, после завершения рукописи.
В первой книге цикла «Сады луны» мы наблюдаем Малазанскую Империю в самом своём расцвете (образ этого государства был вдохновлен Древним Римом и Византией). После государственного переворота, в ходе которого был свергнут и убит предыдущий правитель, к власти приходит амбициозная женщина по имени Ласэна. Она отправляет лояльное предыдущему правительству подразделение «Поджигателей мостов» в смертоубийственные миссии по захвату соседних земель.
На пути войск империи оказывается один из последних вольных городов- Даруджистан. Огромный и древний город похож на бурлящий котел: кто-то из городских элит готов встретить захватчиков с распростертыми объятиями, кто-то напротив пойдёт на все, чтобы сохранить независимость. Элиты решают свои вопросы, плетя против друг друга интриги и подсылая ассасинов, но вторжение чужаков путает им все карты. В Даруджистане сталкиваются интересы людей, богов и бессмертных героев. Станет ли очередная военная компания триумфом для Малазанской империи или навсегда пошатнет её могущество?
Впечатления
Мифология и история мира продуманы до мельчайших деталей, но Эриксон не спешит раскрывать все карты. В этом есть свое очарование: привычного для читателя подробного описания мира здесь нет, информацию приходится добывать по крупицам. От этого повествование не теряет в динамике, но разобраться в путанных законах авторского мироздания и особенностях местной магии становится очень непросто.
Понравилось, что города у автора по-настоящему живые. Такое редко встретишь в фэнтезийных циклах, но фабула нелинейна. Страницы романа населяют десятки персонажей, народностей и враждующих фракций, каждая из которых оказывает влияние на основной сюжет.
Описания емкие, точные и кинематографичные: будь то заваленное трупами поле боя или ржавый флигель на одном из домов города. Немного на мой взгляд подкачали диалоги, временами кажется, что читаешь не дарк фэнтези, а какой-то религиозно-философский трактат, хотя в этом тоже есть своеобразное очарование.
Стивен Эриксон во всем придерживается сурового реализма: если герой плохо развит физически или не имеет боевого опыта, он не откроет в себе супер способности и не достанет из-за пазухи вундервафлю (ладно вру в сюжете как минимум есть один проклятый меч и крутая монетка-оберег). Поэтому не спешите привязываться к симпатичным персонажам, вполне возможно им скоро хорошо наваляют или вообще отправят на тот свет.
По итогу могу сказать, что первый том это шикарная и самодостаточная история с полноценной завязкой и финалом. В нем есть все что нужно для приятного чтения: хороший слог, напряжённый сюжет и яркие герои.
Если понравился наш пост не забудьте подписаться на наш тг канал о литературе https://t.me/k0nTeXt
Предупреждаем сразу – эта статья не для детей. Более того, она и не для слабонервных взрослых. В особенности – не для любителей животных. А поскольку получается, что читать её нельзя никому, сразу даём ответ на вопрос заголовка: «Ничем». Для любопытствующих история с пересадкой тела Валерию Спиридонову закончилась «ничем», но для него самого довольно неплохо. (Он даже связывался с нами после первой публикации этой статьи и предлагал рассказать подробнее о его новой жизни, но прямо в эти дни началась Специальная военная операция, и стало «не до этого».) Итак...
Найду ли краски и слова? Пред ним – живая голова... А.С. Пушкин, «Руслан и Людмила»
Роман писателя-фантаста Александра Беляева «Голова профессора Доуэля» – наверное, самый первый в российской литературе фантастический «роман ужасов». Автору текста эта книга впервые попала в руки, когда ему было 11 лет – и сразу же произвела неизгладимое впечатление. Хладнокровный и подлый профессор Керн, добрая и отзывчивая Мари, наконец, полная страданий истинно трагическая судьба профессора Доуэля, выдающегося врача...
Сам Беляев неоднократно утверждал, что на идею создания подобного романа его натолкнула собственная тяжёлая болезнь – туберкулёз позвоночника. Несколько долгих лет писателю пришлось провести лёжа в кровати, в гипсовом корсете. Впрочем, руки у него всё-таки могли двигаться, так что ему было всё-таки намного легче, чем описанному в книге герою...
Александр Романович Беляев (1884–1942)
Однако у многих исследователей есть веские основания считать, что на самом деле идея рассказа о «голове без туловища» пришла не только на основе собственных больничных переживаний. Дело в том, что как раз в то время (а первая редакция книги увидела свет в 1925 году) тема «головы без тела» и вообще хирургической пересадки разных органов была очень популярной. Скажем, в том же 1925 году другой писатель, Михаил Булгаков, практически одновременно с Беляевым пишет повесть «Собачье сердце». Чистое совпадение? Вряд ли.
За годы Первой мировой войны (1914 – 1918) медицина, а особенно хирургия, добилась огромных, без преувеличения, успехов. Огромное количество раненых, миллионы хирургических операций позволили медикам накопить колоссальный опыт и научиться бороться с самыми тяжёлыми ранениями. Если в начале войны серьёзное попадание разрывной пули или осколка снаряда в руку или ногу чаще всего заканчивалось ампутацией, то ближе к концу врачи поняли, что даже наполовину оторванную конечность – при условии максимально быстрой госпитализации! – можно спасти. Американский доктор Мэри Кроуфорд позже напишет в своём дневнике: «От войны медицина выигрывает более всех остальных. Это ужасно, но это так».
Киевский госпиталь, 1914 г.
Известия об успехах военных хирургов и о проведённых врачами чудо-операциях не сходили со страниц газет. Простым людям начало казаться, что медицина скоро станет всесильной.
В 1920 году профессор медицины Николай Богораз, к тому времени уже известнейший специалист, попал под трамвай, ему отрезало обе ноги. Он продолжил работать – на протезах! – и все свои дальнейшие исследования посвятил вопросам пересадки конечностей. (Его судьбе посвящён художественный фильм «И снова утро».)
Ученики Богораза добились серьёзных успехов – например, во время опытов они отрезали лабораторной собаке ногу, а затем пришивали её на место, причём нога успешно срасталась, заживала и функционировала. «Но если так можно поступить с ногой,» – рассуждали многие – «то разве нельзя проделать то же самое с головой? С мозгом? То есть спасти от неизбежной смерти разум, сознание человека?».
Николай Алексеевич Богораз (1874–1952)
На самом деле мы даже сейчас, в XXI веке, ещё очень плохо понимаем – и что такое разум, и что такое сознание. Однако 100 лет назад энтузиастам дело казалось проще пареной репы. «Желудок выделяет желудочный сок, поджелудочная железа – гормон инсулин, а мозг точно так же выделяет мысли!» – с жаром спорили они. Нужно просто «всего-навсего» быстро соединить идущие к мозгу нервные окончания и кровеносные сосуды, после чего мозг будет жить и функционировать отдельно от тела.
Дошло до того, что в 1924 году в Советской России после смерти мозг В.И. Ленина сохранили и начали изучать в специально созданном «Институте мозга». Некоторые и вовсе предлагали подвергнуть тело Ленина глубокой заморозке, чтобы потом, как только медицина достигнет нужного уровня, «разморозить» и вернуть к жизни...
В 1925 году талантливый врач-экспериментатор (и изобретатель) Сергей Брюхоненко продемонстрировал созданный им (впервые в мире!) автожектор, то есть аппарат искусственного кровообращения («сердце-лёгкие»). И уже скоро с гордостью демонстрировал многочисленным коллегам, как «живёт», двигает глазами и шевелит языком собачья голова, отрезанная от туловища. Правда, «жить» голове удавалось всего лишь несколько часов – однако многие были убеждены, что всё это чисто «временные затруднения».
Автожектор Брюхрненко
Позже, в 1940 году, Брюхоненко снял фильм «Эксперименты по оживлению организма», в котором показал эти жутковатые опыты. (Чувствительным людям лучше не смотреть.)
Так что и «Собачье сердце» Булгакова, и «Голова профессора Доуэля» Беляева написаны на самую актуальную в тот момент научную тему. Причём в 1930 году Беляев снова вернётся к теме «жизни мозга отдельно от тела» – в фантастической повести «Хойти-Тойти». Позже, в 1970 году, американский нейрохирург Роберт Уайт сумеет пересадить голову от одной обезьяны другой – правда, обезьяна снова проживёт после операции меньше часа...
Роберт Уайт
Как к этим гениальным (и одновременно жестоким и чудовищным) опытам относились и относятся люди? По-разному. Скажем, Николай Амосов, выдающийся хирург, писал:
«Как я отношусь к идее жизни изолированной от тела головы? Не вижу в этом никакого кощунства – если бы предложили мне, то согласился бы».
А английский писатель Бернард Шоу, прочитав об опытах Брюхоненко, сказал следующее:
«Меня так и подмывает дать отрезать голову себе, чтобы я мог диктовать пьесы и книги, не беспокоясь о болезнях, о необходимости раздеваться и одеваться, принимать пищу – в общем, обо всём, что только отвлекает от создания хороших литературных произведений!».
...Впрочем, Бернард Шоу был человеком с преизрядным чувством юмора
А в США появились особые фирмы, которые – за большие деньги! – предлагали (и предлагают) умирающим толстосумам хранить их отрезанные головы в специальных холодильниках. Чтобы, когда медицина научится «воскрешать мозг» и пересаживать его в «новое тело», этих своих клиентов «оживить». Один из особо ретивых энтузиастов высказался так: «Если я смогу прожить ещё лет 200, то согласен даже на тело из пластмассы и силикона».
Однако ещё в том самом романе, написанном в 1925 году, почти 100 лет назад, Александр Беляев мудро предвидит многочисленные «подводные камни» пересадки мозга, прежде всего нравственного, духовного, этического характера. На какие гнусные преступления может толкнуть человека такая возможность? А кто же станет «донорами тел» для избранных «отрезанных голов»? И вообще – окажется ли способным мозг, отделённый от остального организма, по-настоящему мыслить, чувствовать, переживать, творить? Или человек превратится в «овощ», способный только на самые примитивные рефлексы?
Академик Владимир Кованов, выдающийся хирург, писал об этом так:
«Мы можем допустить наличие элементарных форм жизнедеятельности в существующем отдельно от человека мозге, но возможность сознания, мышления для него совершенно исключены. И положение не изменится даже тогда, когда станет возможным искусственный приток информации к такому мозгу. Если исходить из экспериментов на животных, в частности, из факта жизни – и то очень короткое время! – в искусственных условиях головы собаки, можно допустить возможность элементарной мыслительной деятельности. Однако допустимо ли подобное применение к человеку? Мне кажется, ни в коей мере».
Многие наверняка помнят эту новость: в 2015 году россиянин Валерий Спиридонов, страдающий спинально-мышечной атрофией, вылетел в США по приглашению хирурга Серджио Канаверо, пообещавшего пересадить ему... здоровое тело.
Валерий Спиридонов и хирург Серджио Канаверо
Шуму в СМИ было много, однако чем закончилась эта история? Ничем. Операция не состоялась (якобы не удалось собрать достаточно средств), Канаверо уехал работать в Китай, а Валерий Спиридонов живёт в США. Вот это бассейн во дворе дома, в котором он живёт с женой и ребёнком (кто на фото, не спрашивайте, не интересовались, но фото со страницы его жены):
От природы человеку свойственно любопытство – и невероятно жгуче мучают его «вечные вопросы»: что такое жизнь? Что такое смерть? Что такое разум? Что будет «там», за невидимой ни для кого гранью? И каким будет это «там»?
К сожалению, в истории люди уже не раз сталкивались с тем, что наука и её успехи – несмотря на все изначально благие намерения! – вдруг начинают служить злу, пробуждают в человеке самые низменные страсти.
Сколько жизней спасла операция по пересадке почки? Много. А сколько жизней она искалечила и погубила? Не поленитесь – просто посмотрите, какой популярностью пользуется в поисковиках незатейливый, казалось бы, запрос «сколько стоит в России продать почку в 2022 году»...
Медицина – как любая другая наука! – может одинаково хорошо служить как добру, так и злу. И недаром в романе Беляева изначально благородный замысел профессора Доуэля, попав в руки подлеца и карьериста Керна, приводит к трагедии... Подумайте об этом.
В комнате стоял обитый зелёным сукном стол, за ним сидели четверо. Милид кивком указал мне на свободный стул у окна и сбросил две карты:
— Десять треф.
— Ложимся, — согласился игрок в мундире с погонами сержант-майора. — Десятерная не играется, а проверяется.
— Эт ты верно подметил Экиль, — ухмыльнулся Милид и разложил карты.
Судя по выражению лиц остальных преферансистов — шулер брал десять взяток. Я подошёл к окну и занял стул. Рядом на сервировочном столике стояла початая бутылка вина и два бокала. Можно и горло промочить теперь.
— Так, — одноухий потирал руки. — Тебе значится вливаю семь, а три… а три с горы списывают. Ну? Расписываем?
— Стой! — воскликнул игрок, сидевший ко мне спиной. — Я, как хозяин горы, имею право заказать три круга распасов.
— Ты чё, Сиплый? — четвёртый игрок воспротивился. — Мы тут не в веренку играем, какие распасы-то?
Я попивал вино и наблюдал за игрой. Судя по всему, Экиль надевал мундир только по вечерам и играл на пару с Милидом. Эти двое довольно ловко переглядывались, сообщая друг другу свои карты. Приём старый, но с невнимательными игроками всегда работает верно.
— Слышал историю, говорят, чистая правда, — сказал Милид.
«Зубы заговаривает».
— Дело так было. Схватили нашего брата законники, мол, по что священника угробил, ну тот, как на духу всё и выдал. Рассказывает: «Собрались мы пульку расписать: я, брат мой и священник. Ну играем. Я — в трефу, брат — трефу и священник — трефу. Я снова в трефу, брат — трефу и священник — трефу. Я в третий раз в трефу, брат — в трефу и священник — в трефу». А законник глаза выпучил, да как заорёт: «Да за такое же канделябром по башке надо!» А мужичок: «Ну я так и сделал».
Экиль и Ферзь заржали, что кони ретивые. А вот Сиплый юмора не уловил.
— Ну и в чём соль, за что он его убил-то? — спросил он.
— М-да, — протянул Милид. — То-то я гляжу у тебя бочка в горе. Карт сколько?
— Ну без шестёрок, тридцать две. — Сиплый задумался.
— Ну. А мастей четыре. Восемь карт на масть. Где священник девятую взял?
— А-а-а-а, ну да…
Помниться в студенческие годы мы частенько расписывали пульку. Играли в основном вчетвером, но порой и на троих расписывали и даже в "гусарика". Иногда доходило до того, что в одной комнате играли сразу два стола, прям казино. Стоимость виста, конечно, была смешная: треть копейки, пол копейки. Впрочем, тогда и рубль был поувесистей.
Из курьёзов помнится такое: выключить свет и порвать пульку — единственный шанс у того, кто забрался в гору, правда можно и по мордасам схлопотать. А ещё, помню, как научился прикуп подмешивать, и был я, кажется, первым. У нас в правилах оговаривалось, что мизер можно сыграть на двоих — с тем, кто на прикупе. Ух… Помню я глаза друзей, когда объявившему мизер две семёрки приходило. Вскоре научил я этому трюку всех. Дошло до того, что каждый мешал в прикуп тузы или марьяж. Правда, интерес тут же к игре угас, и мы договорились не подмешивать, а за раздающим строго следили. Но порой у кого-то в прикупе на распасах оказывалась семёрка и тут уже возникала куча вопросов, вплоть до десяти в гору умнику. Ну, конечно, ловля мизера: порой против объявившего играли чуть ли не двумя столами сразу — так уж хотелось подцепить «паровоз».
Были у нас тогда и тайные знаки, или слова. В то время почти все гоняли в CS, кажется, я застал ещё времена версии 1.5, и мы взяли на вооружение в будничном разговоре ляпнуть: «Калаш», «Эмка», «Петух» и т.д. «Калаш» — это значится b:4 1 при покупке в CS, а значит у тебя пика. «Эмка» — 4 3, значит бубна. Ну и в таком духе.
Со знаками сложнее, я уже и не помню их все. Но суть такова: посмотрел на левое ухо — трефа, правое — пика, лоб — бубна, подбородок — черва. Правда у нас это не прижилось всё, так как сложно, да и друзьями мы были — цели «обуть в лапти» не ставились. Главное — весло провести время.
Да, были времена. А у вас есть истории, связанные с этой замечательной игрой? Нынче, как по мне, преферанс растерял былую популярность.