Тишина в квартире была густой, как смола и давила на уши, но для Игоря она была лишь тонкой завесой, под которой разворачивалась настоящая симфония хаоса. Он сидел на полу, прижавшись спиной к холодной стене и пытался унять дрожь, пробегавшую по всему телу.

Три дня без сна, без просветления, в этом липком, лихорадочном мире.

Все началось с легкого недомогания, потом пришла головная боль, а затем появились они -- сначала робко, из под дивана, потом смелее, выпрыгивая из за занавесок.

Голубые кролики.

И не просто кролики а какие то сюрреалистичные, с глазами, похожими на два маленьких черных уголька и шерстью, отливающей лунным светом.

Они были везде.

Игорь моргнул и один из них, самый наглый, с торчащими усами, похожими на тонкие нити, подскочил к его ноге. Игорь замер, сердце заколотилось в груди, как пойманная птица. Кролик наклонил голову, принюхался к его старым, дырявым носку, и вдруг … начал его грызть. И не просто грызть а с каким то диким, неутолимым аппетитом. Медленно, но верно, нитка за ниткой, кролик пожирал его носок. Игорь почувствовал странное, почти физическое ощущение, как будто его собственный орган медленно исчезает, он попытался отдернуть ногу, но тело его не слушалось, оно было чужим, скованным страхом и какой то невидимой силой. Другие кролики, заметив добычу, подтянулись, они были разных размеров, от крошечных, размером с мышь, до вполне себе внушительных, с длинными, нервно подергивающимися ушами. Все они, как по команде, принялись за дело и носки Игоря, разбросанные по полу, стали их пищей, они грызли их с такой яростью, с таким упорством, что казалось, будто от этого зависит их собственное выживание. Игорь смотрел на это зрелище с ужасом и каким то извращенным любопытством, его любимые, когда то уютные носки, превращались в клочья, в серые, бесформенные куски ткани, которые кролики с аппетитом запихивали в свои маленькие, розовые рты. Он чувствовал, как его ноги становятся все более уязвимыми, как холод пола проникает сквозь тонкую кожу.

- Прекратите! - прохрипел он, но голос его был слабым, едва слышным.

Кролики не обратили на него никакого внимания, они были поглощены своим носочным апокалипсисом. Один из них, самый крупный, поднял голову и посмотрел прямо на Игоря, в его взгляде не было ни злобы, ни страха, только какая то древняя, всепоглощающая жажда поедания. Игорь почувствовал, как по спине пробежал холодок, он знал, что это нереально, знал, что кролики не едят носки. Но в этом липком, искаженном мире, где реальность смешалась с кошмаром, все было возможно и он увидел, как один из кроликов, закончив с одним носком, с любопытством потянулся к другому.

Игорю показалось, что он видит, как кролик омерзительно, медленно облизывается.

Паника начала захлестывать его он попытался встать, но ноги его подкосились, упал обратно на пол и кролики, словно почувствовав его слабость, окружили его. Они были повсюду, их голубая шерсть сливалась в единое, гипнотизирующее пятно, начали тереться о его ноги, их маленькие лапки царапали кожу. Игорю казалось, что они пытаются добраться до его настоящих, живых носков.

- Нет! Не трогайте! - кричал он, но его крики тонули в тихом, но настойчивом звуке грызущих зубов.

Он закрыл глаза, пытаясь отгородиться от этого кошмара, но даже в темноте он видел их. Голубые кролики, с их черными, беспросветными глазами, неутомимо пожирающие его носки и он знал, что пока они грызут его носки, он сам медленно, но верно, исчезает. Его реальность, его тело, его разум - все это становилось добычей этих странных, голубых существ.

Внезапно, сквозь пелену ужаса, Игорь услышал другой звук, который не принадлежал миру кроликов - это был скрип двери, кто то пришел. Надежда, хрупкая, как паутинка, промелькнула в его сознании, он попытался крикнуть, но из горла вырвался лишь слабый стон. Дверь распахнулась и в комнату вошла его сестра, Анна. Она остановилась на пороге, ее глаза расширились от ужаса, когда она увидела Игоря, сидящего на полу, окруженного … ничем. Для нее там не было никаких кроликов, только Игорь, бледный, с безумным блеском в глазах и разбросанные по полу клочки ткани.

- Игорь! Что с тобой? - ее голос задрожал.

Игорь поднял голову, его взгляд метался по комнате, пытаясь найти хоть одного из своих мучителей, но они исчезли, испарились, как утренний туман. Остались только пустые места, где только что были голубые кролики и жалкие останки его носков.

- Они … они ели мои носки, Аня ... прошептал он, его голос был хриплым и слабым - голубые кролики … они грызли их!

Анна подошла к нему осторожно, ее лицо было полно беспокойства, увидела его состояние, его дрожь, его испуганные глаза и поняла, что это не просто усталость или похмелье, это было что то гораздо более серьезное.

- Игорь, ты не спал несколько дней - мягко сказала она, пытаясь удержать его взгляд - ты переутомился, тебе нужно отдохнуть, давай я вызову врача?

Игорь отшатнулся - врач? Нет! Они не поймут, не увидят голубых кроликов и не почувствуют, как их зубы вгрызаются в ткань, как реальность распадается на части.

- Нет! не надо! они … они вернутся! -  он вцепился в ее руку, его пальцы были холодными и влажными - они голодны, им нужны мои носки! - заорал истерично Игорь.

Анна обняла его, пытаясь успокоить, она чувствовала его лихорадочное тепло, его дрожь, видела, как его разум блуждает где то далеко, в мире, который она не могла понять.

- Тише, Игорь, тише ... шептала она - я здесь, все будет хорошо, мы справимся ...

Но Игорь знал, что это не конец, он чувствовал, как в глубине его сознания зреет новая волна безумия, знал, что голубые кролики - это лишь предвестники чего то более страшного, более всепоглощающего. И пока он не избавится от этой жажды, от этой зависимости, они будут возвращаться и каждый раз они будут грызть что то новое, более ценное, что принадлежит ему - его разум, жизнь, его самого. И он боялся, что однажды, когда он откроет глаза, голубых кроликов не будет, но будут лишь пустые места, где когда то были его носки. И он сам будет грызть что то, чтобы утолить эту странную, неутолимую жажду. Игорь почувствовал, как его тело обмякло в объятиях сестры, ее слова, ее прикосновения, казалось, на мгновение пробили брешь в стене его кошмара. Но лишь на мгновение - как только она начала говорить о враче, о помощи, в его сознании вновь вспыхнул образ, не кроликов, нет, на этот раз это были не они.

Это был он сам.

Он видел свои руки, дрожащие, но уже не от холода или страха а от какой то новой, странной энергии, его пальцы сжимались и разжимались, словно ища что то и он чувствовал, как его собственные зубы начинают двигаться, как будто готовясь к чему то. Он почувствовал во рту привкус чего то знакомого, но в то же время отвратительного.

Привкус шерсти.

- Нет … нет … - прошептал он, пытаясь оттолкнуть сестру, но силы его были на исходе, он чувствовал, как его тело становится все более чужим, как будто им управляет кто то другой.

Кто то, кто испытывает ту же неутолимую жажду, что и голубые кролики.

Анна испуганно отшатнулась, когда он попытался вырваться, увидела, как его глаза вновь наполнились безумием, как его тело начало дергаться и поняла, что просто успокоить его не получится и поняла что ей нужно действовать.

- Игорь, послушай меня! - ее голос стал тверже, но в нем все еще звучала тревога - ты должен мне поверить, это нереально, это болезнь и тебе нужна помощь!

Она быстро достала телефон и набрала номер:

-Скорая? мне нужна скорая помощь! мой брат … он в очень плохом состоянии, белая горячка, я думаю!

Игорь слышал ее слова, но они казались далекими, искаженными, он чувствовал, как его тело начинает действовать само по себе, его пальцы потянулись к его собственной ноге.

Он почувствовал ткань носка, который еще оставался на нем и он почувствовал … голод, начал грызть - медленно, неуверенно сначала, потом все более яростно, почувствовал, как нитки рвутся под его зубами, как ткань превращается в мелкие кусочки.

Он чувствовал вкус самого себя.

Анна, услышав его хриплые звуки, обернулась, ужас сковал ее. Она увидела, как Игорь, ее брат, сидит на полу, с безумным блеском в глазах и грызет свой собственный носок. Голубые кролики исчезли, но их место занял он сам.

- Игорь! Прекрати! - закричала она, бросаясь к нему.

И в этот момент Игорь почувствовал, как его сознание окончательно ускользает, увидел лишь голубой туман, в котором мелькали черные кроличьи глаза и слышал тихий, но настойчивый звук грызущих зубов - его собственных зубов. Он знал, что это только начало его собственного, носочного апокалипсиса и боялся, что когда все закончится, от него самого ничего не останется - лишь пустые места, где когда то были его носки.

И он сам, грызущий пустоту.

Игорь продолжал грызть, его зубы скрипели о ткань и в этот момент он не чувствовал боли, вместо этого его охватило странное, почти наркотическое удовольствие, каждый укус был как глоток свежего воздуха, как освобождение от внутреннего давления, которое сжимало его грудь. Он не осознавал, что делает, его разум был затуманен а тело действовало по своей воле, как будто оно было отдельным существом, одержимым жаждой. Анна, в ужасе наблюдая за происходящим, пыталась схватить его за плечи, но он оттолкнул ее, словно она была врагом, она не могла поверить в то, что видела - ее брат, когда то нормальный, теперь стал жертвой своего собственного разума, своего собственного безумия и чувствовала, как слезы наворачиваются на глаза, но не могла позволить себе сдаться.

Она должна была спасти его.

- Игорь, послушай меня! - закричала она, стараясь пробиться сквозь его туман - ты не должен это делать! Это не ты! Это болезнь! Ты должен бороться!

Но его глаза, полные безумия, не видели ее, они были затянуты в мир, где существовали только кролики и носки, он продолжал грызть и с каждым укусом его сознание погружалось все глубже в бездну. Он не замечал, как мелкими и частыми укусами стал грызть свои предплечья,

- Нет, Игорь! Не трогай себя! - закричала Анна, но ее слова снова потерялись в хаосе, на бросилась к нему, схватила его за руки и попыталась оттащить от него самого, но он был силен и его безумие придавало ему неимоверную мощь. В этот момент в дверь вломилась скорая помощь - два медбрата, увидев картину, мгновенно поняли, что ситуация критическая, они бросились к Игорю, пытаясь удержать его, но он вырвался и набросился на одного из них, прыгнув сзади и обхватив руками шею, из которой вырвал зубами сбоку кусок мяса, упал на пол одновременно с санитаром, зажавшим шею руками и побежавшим на кухню шатающейся походкой, разбрызгивая по светлым обоям, мебели фонтанирующую из шеи кровь

Стало слышно, как он рухнул на кухонный стол, расколотив всю посуду, стоявшую на столе и затих.

Анна в ужасе застыла на месте, ее всю заколотило - голова, руки ходили ходуном, ноги враз ослабли, она в оцепенении видела как другой медбрат попятился мимо нее к открытой балконной двери, Игорь шел за ним с безумным взглядом и залитый кровью, стуча зубами. Санитар не отрывая от него глаз вышел на балкон, взглянул на секунду вниз и поднявшись на небольшую тумбочку шагнул с двенадцатого этажа, только послышался глухой стук об асфальт и женский, на всю округу, визгливый крик снизу.

Анна наконец вышла из ступора и пока Игорь смотрел с балкона на улицу, спиной, вся дрожа, стала двигаться к выходу из квартиры. Тихо, шаг за шагом, с паузами и замираниями добралась до прихожей и выскользнула из квартиры, захлопнув входную дверь на замок, который можно открыть только снаружи ключом и без вещей и обуви понеслась по лестнице вниз.

Выбежав на улицу, кинулась к скорой, водитель которой стоял уже возле погибшего санитара, закрывая тело курткой и закричала:

- Милицию! Вызывайте милицию! Кто нибудь ! Скорее! - Анна рухнула на колени у газона, истерично зарыдала, закрыв лицо руками.

- Вызвал я уже ... Вызвал ... - устало и спокойно сказал пожилой водитель скорой.

Минут через пять начали съезжаться машины скорой помощи и подкатила не спеша милицейская машина, из которой вышли два молодых милиционера и задав несколько вопросов водителю скорой и Анне, которая едва могла говорить, зашли в подъезд. Через некоторое время вышли обратно, стали сообщать по рации в машине о произошедшем, начала собираться толпа из местных жителей, с неподдельным интересом наблюдая за происходящим. Анну посадили в одну из скорых и через открытую дверь машины видно было, как ей ставят уколы в вену руки.

Еще где то через полчаса пришел полупьяный слесарь из ЖЭКа с огромной сумкой инструментов и снова менты с ним ушли в подъезд, поднялись на лифте к квартире Игоря, долго стояли слушали что внутри происходит - но там стояла тишина, как будто никого и не было.

- Ломай замок! - сказал один из милиционеров слесарю.

- Дак это ... бумагу то дайте какую ... я щас взломаю, вы же меня и закроете потом, что пытался в хату залезть и украсть ... - зашепелявил слесарь, утирая рукавом спецовки пот со своего низкого лба.

- Ломай, тебе сказано или вскрой! делай че хочешь, только дверь чтобы открылась! ничё тебе не будет за это, пойдешь дальше пиво пить! - оскалившись, негромко проговорил второй мент, доставая пистолет из кобуры и зачем то провел левой рукой пару раз себе по затылку.

Через пару минут слесарь аккуратно вскрыл замок и менты, оттолкнув его на лестницу, вошли в коридор квартиры. Выглянув из за угла, возле туалета они увидели как Игорь, боком к ним сидя на корточках в разгромленной и окровавленной кухне у самого окна отгрызал пальцы на ноге, один за одним у санитара, перемалывая их зубами как гиена с громким, отчетливым хрустом.

- А ну ... на пол! лёг, падла, быстро! руки назад! - заплясал пистолет у мента от увиденного в правой руке.

Игорь замер на секунду, повернул голову в их сторону, потянулся рукой за кухонным большим ножом на полу, вытер рукой кровь с подбородка и сначала медленно сказал:

- Я просто очень хочу жрать ... Я! Просто! Очень! Хочу! Ж-ж-ра-а-а-ть! - в конце заорал он, подскочил  и с ножом, который держал в двух руках над головой, побежал в сторону ментов,

Один из ментов, когда оставалось до него примерно метр, снял с предохранителя ПМ, передернул затвор и выстрелил, попав Игорю в левый глаз. Пуля прошла навылет, раскрошив череп сзади и смачно шлепнув мозгами с кровью в косяк ванной, нож выпал из рук, тело с грохотом завалилось набок.

- Туда тебе и дорога, мразота! - харкнул себе под ноги выстреливший в него мент и обернулся ко второму милиционеру - чего застыл то? иди вызывай остальных, пусть едут, описывают че тут да как! мы свою работу сделали ... - и подтолкнул его к выходу.

Таким непредсказуемым финалом каждодневная пьянка длиною почти месяц окончилась для Игоря, тридцатилетнего автокрановщика, ушедшего в свой законный отпуск в октябре 1992 года.

Придя домой, Евдокия по лицу матери поняла, что мать чем-то недовольна.

– А я пятерку получила! – быстро проговорила Дуня.

– Переодевайся и иди обедать, – холодно сказала мать.

Быстро пообедав, Евдокия по привычке, сразу же взяла планшет и собралась поиграть.

– Евдокия, подойди, – позвала девочку, мать. Дуня поняла по голосу, что сейчас будет что-то нехорошее, робко подошла к маме и встала рядом, молча глядя в пол. Девочка редко смотрит людям в глаза. При разговоре отводит взгляд в сторону, избегая зрительного контакта с собеседником.

– Это что такое? – спросила женщина, тыча пальцем в монитор древнего ноутбука. Дуня слегка наклонилась, чтобы посмотреть, что там не так.

– Сегодня приходил мастер чинить компьютер и показал мне вот это, – громко сказала мамаша, продолжая стучать по монитору. Дуня оперлась обеими руками о стол и наклонилась ещё. Теперь она смогла прочесть, что там написано.

– Читай вслух! – заорала на дочь женщина. Девочка задрожала. В браузере остались все её поисковые запросы и страницы, которые она открывала. Евдокия не догадывалась о том, что вся информация о пребывании на интернет-ресурсах сохраняется в поисковике.

– Читай тебе сказано! – сквозь зубы проговорила мать.

– Как не пойти в школу, – прочитала Дуня и замолчала. Женщина схватила одной рукой дочь за волосы, приблизила её голову ближе к монитору и пальцем показала, где нужно читать.

– Вот это читай, и ещё это и это! – кричала мамаша.

– Как потерять девственность, – тихо произнесла девочка. Ниже были ссылки на сайты с горячими видео. Дуня попыталась освободиться.

– Стой! Рано ты начала интересоваться подобными вещами! – мать отпустила волосы и тут же влепила Дуне пощечину. Евдокия взвизгнула и быстро побежала в ванную и там заперлась. Мамаша пошла следом и стала стучать в дверь!

– Евдокия, сейчас же открой! – сказала женщина и, услышав плач за дверью, добавила, – Ты наказана! Сегодня брать планшет запрещаю! Ясно?

Дуня зарыдала ещё громче. Она сидела в ванне, обхватив руками голову. Так она просидела минут десять. Потом ей это надоело и она стала придумывать как заполучить планшет. Выждав некоторое время, девочка робко вышла из ванной и на цыпочках пошла на кухню.

На прошлой неделе, пока мать была на работе, школьница несколько часов провела на сайтах категории 18+. Такие видео она уже смотрела с подружкой, когда была у неё в гостях. Дуня любит ходить в гости. В гостях можно подключиться к Wi-Fi, скачать музыку и аниме на свой планшет, а дома только проводной интернет, подключенный к ноутбуку. Старый ноут только для учебы: мать качает рефераты для дочери, в электронном дневнике смотрит оценки и домашние задания. Сим-карты в планшете нет, поэтому дома доступ в виртуальный мир закрыт.

«За что мне всё это?» – думала Дуня и ела печеньки. «У других телефоны дорогие, в интернете можно…».

На кухню пришла мать. Девочка сжалась и на всякий случай расплакалась.

– Ладно, хватит, – спокойно сказала Любовь Игоревна. Женщина налила воду в чайник, поставила его на плиту, зажгла конфорку и села за стол напротив дочери. Началась долгая беседа о вреде интернета, об отношениях с мальчиками

Часть 2 Дуня

Волков стоял на берегу уже час, теплый ветерок телепал его плавки-шорты, водичка заманчиво журчала, нужно было сделать всего шаг…

— Физкульт-привет! — раздался позади бодрый голос, от которого все комплексы и страхи Волкова забились по углам.

Повернув голову, Витя увидел ту, кого меньше всего желал бы встретить этим теплым июньским вечером, — Аллу Афанасьевну Акт по прозвищу Радиото́чка. Прозвище это было полностью оправданно: язык — помело, уши — локаторы, встроенный генератор тем и сюжетов, перед которым пасуют любые нейросети, и главный конструктивный недостаток — отсутствие кнопки «Выкл». Говорят, что при рождении Алла Афанасьевна не плакала, как все нормальные дети, а делилась новостями и слухами с акушерами. К речке Радиоточка явилась в купальнике. И хотя он был закрытым, Витя все равно разглядел слишком многое, и эти тревожные образы навсегда врезались в его память.

— Тоже поплавать решили? Погода расчудесная. Правда, в этом году, говорят, в воде буйствует стафилококк. Но я общалась с эпидемиологом, и мне сказали, что процент заражения крайне мал. А в процентах, сами знаете, я разбираюсь — на рынке работала. Как у вас дела? Что новенького? — вот так началась ее очередная светская беседа.

— Простите, Алла Афанасьевна, мне уже бежать нужно.

Волков понял, что на счету каждая секунда и начал спешно собираться, но было поздно: хищник-говорун уже почуял кровь (вернее, увидел свободные уши). Бежать и бороться было бесполезно: Радиоточка знала, как обездвижить наивную жертву.

— Я вашу Яночку часто вижу и знаю, к кому она ходит после работы по четвергам, — донеслось в спину удирающего Волкова.

Витя словно в стену уперся. Душа его ушла в пятки, а из головы выветрились мысли о заводе, колбасном короле, должности и дурацком корпоративе. Волков давно стал подозревать, что жена ему изменяет. Вечно она по четвергам после работы где-то задерживается на час, а то и два, но не говорит куда, чуть что — сразу темы меняет. А тут самый главный источник района дал сигнал. Выхода не было.

Развернувшись, Витя с трудом разомкнул рот, опасаясь моментального схода словесной лавины, и спросил:

— И к кому же?

— Вы простите, Виктор Алексеевич, но мне плыть нужно. На том берегу меня ожидает зять на машине. Он меня в санаторий отвезет. Если хотите, можете составить компанию, и по пути я вам всё расскажу, но, разумеется, не настаиваю, — женщина сделала вид, что ей не до пустых разговоров, и полезла в воду.

Понимая, что пожалеет, Волков вернулся к берегу и снова столкнулся со страхом.

— Водичка — парное молоко, догоняйте! — крикнула Алла Афанасьевна, лягушкой устремляясь вперед.

Глядя на то, как главного свидетеля слегка сносит течение, Витя мысленно перекрестился и шагнул в воду. Мурашки тут же вонзились в кожу тысячами иголок.

— О-о-ох! — затарахтел Волков, погружаясь в реку, и, оттолкнувшись от дна, начал судорожно загребать воду руками.

Страх детства бил по мозгам, хотелось вернуться — пока не поздно. Но вода действительно была теплой, а течение слабым — это вселяло надежду. Быстро нагнав женщину, Витя поравнялся с ней и закричал:

— Алла Афанасьевна, умоляю! Расскажите, что вы знаете о Яне?

— Все началось во вторник, три недели назад. В водах Индийского океана трагически закончил свой жизненный путь консул Папуа-Новой Гвинеи, — со спокойствием подводной лодки начала рассказ Радиоточка и, не сбавляя темпа, грациозно перевернулась на спину.

Волков тотчас сделал то же самое, с удивлением обнаружив, что за тридцать лет совсем не растерял навыки.

— Это в новостях показывали. Я тогда на кухне готовила суп-солянку, а за окном как раз Лида из пятнадцатого дома парковала машину рядом с помойкой. У нее сын в этом году в школу пошел, и она на права недавно сдала, чтобы его возить, потому что муж ее за пьянство прав как раз лишился.

Алла Афанасьевна снова перевернулась и, перейдя на брасс, резко устремилась вперед. Волкову пришлось вспомнить шестиударный кроль, которому его обучал в детстве отец, чтобы нагнать эту кладезь ненужной информации. Вскоре они оба снова шли на спине, и Алла Афанасьевна продолжала:

— Так вот. У меня закончились огурцы, надо было идти в магазин. А там как раз Лешки Гусева смена — он там охранником работает. А у его кота токсоплазмоз. Вы знали, что это заболевание передается человеку? Я на всех жалобу накатала: на Лешку — в магазин, на магазин — в Потребнадзор…

— Анна Афанасьевна, мне кажется, что вы не с того конца начали, — хватанув носом воды, брякнул Волков.

— Думаете, надо было начать с кота?

— Думаю, вы должны были про Яну мне рассказать! — с тревогой кричал Волков, понимая, что до берега осталось каких-то пять метров, а значит, сейчас они выйдут, и Радиоточка смоется в свой санаторий, оставив тлеть этот костер недосказанности.

— Так я как раз к этому и веду, не переживайте. Машины зятя все равно не видно, еще не приехал, значит. Давайте обратно, я по пути расскажу.

Они доплыли до берега и, не переводя дыхание, устремились в обратную сторону.

— Солянка у меня хорошая получилась, и я решила позвать в гости Ольгу Петровну, которая на почте работает. У них как раз новый оператор устроился, девушка с синими волосами…

Когда они вернулись к первому берегу, Радиоточка закончила с новостями вторника. По пути Волков наглотался всевозможных стафилококков и, поймав темп, смог дотянуть до мели. Но отдохнуть ему не дали. Алла Афанасьевна перешла к событиям среды и баттерфляю. Волков двигался вольным стилем и уже чувствовал, как мышцы дубеют, но не сдавался — на кону была его семья.

Зятя на том берегу снова не оказалось. Волков еле доплыл и, не в силах больше грести, развалился прямо на песке. Алла Афанасьевна присела рядом и продолжила свой рассказ. За полчаса Волков узнал новости и слухи половины города. Новая информация быстро заполняла его «жесткий диск», безжалостно удаляя старые данные.

После передышки они вернулись в воду и поплыли обратно. В какой-то момент стало понятно, что зять не приедет, а этот заплыв будет вечным. Волкову начало казаться, что он попал в эту реку еще будучи икрой, и уже представлял, как состарится в воде, отрастит жабры, а его длинная зеленая борода будет цепляться за коряги на дне, когда он в стотысячный раз отправится на другой берег.

— Яночка ваша к Ромке Федорову по четвергам ходит, — произнесла на исходе дня Радиоточка.

«Наконец-то», — обрадовался Волков, хотя ему уже было все равно — он просто хотел на сушу.

— Кто этот Ромка? — спросил он задыхаясь.

— Да валенок безрукий — вот кто. Хотя всем говорит, что сапожник. Сапоги вашей Яне уже два месяца починить не может: то подбой отвалится, то молния зажуется, а то он и вовсе забывает, куда их засунул. Принимает-то только по четвергам, в остальное время на молокозаводе кефир разливает! Я ж ее предупреждала — не связывайся с шарлатаном!

— Са-сапоги? — Витя чуть не глотнул воды от нелепости открытия.

— А вы чего ожидали? Шпионские страсти? — язвительно хмыкнула Радиоточка.

— Почему же она мне ничего не сказала?..

— Да потому что боится говорить. Вы же вечно ее попрекаете всякими ненужными покупками. Она эти сапоги в интернете заказала, а они с браком пришли. А магазин закрылся, поэтому вернуть не вышло. Вот и мучается с ремонтом уже два месяца.

Волкову стало стыдно. Он и правда часто ругался с женой из-за ее покупок. Кто же знал, что дело дойдет до секретов… Позор какой-то. Надо было срочно исправляться — лишь бы удалось выбраться из этой проклятой реки.

Неподалеку хлопнула автомобильная дверь, раздался голос зятя:

— Алла Афанасьевна, закругляйтесь, ехать пора.

— Умеешь ты, Борька, кайф обломать! Ладно, иду, — крикнула она зятю, а затем обратилась к Волкову: — Спасибо за компанию. Ух, хорошо поплавали. До новых встреч. Будут новости — зовите!

Волков еще немного посидел не берегу, переводя дыхание и размышляя о чем угодно, только не о том, что он еще совсем недавно боялся воды. А затем сделал последний рывок и поплыл в обратную сторону.

Весь следующий день он провалялся в постели, не в силах пошевелить больными мышцами. А в понедельник прилетел колбасный король и повез коллектив к озеру. Волков был в ударе: бегал, метко стрелял из пневматики и плавал. Последнее давалось ему удивительно легко. Он двигался словно легкомоторная лодка, ловко перебирая руками и ногами, пока его коллеги бултыхались где-то на мели. Начальник не мог не отметить такой прыти и без конца нахваливал Волкова перед другими директорами. Доплыв до финиша, Витя по привычке дал обратный ход, хотя этого совсем не требовалось.

Волков не просто так старался. Очень хотелось выйти как можно скорее на прибавку, чтобы купить жене хорошие сапоги. И у него были все шансы.

Когда корпоратив уже близился к концу, а всё руководящее звено, включая колбасного короля, изнывало от усталости и мечтало лишь доползти до своих кроватей и упасть лицом в подушку, откуда-то раздался голос. Никто, кроме Волкова, его не узнал, но у всех присутствующих почему-то резко зачесались уши. Надвигалось что-то страшное, что-то, от чего не было спасения.

— Физкульт-привет!

Александр Райн

Поддержать мое творчество можно тут

Тут подписаться на телеграм

А тут можно глянуть гастрольный график и прийти на мой литературный концерт в вашем городе

Ведь ей очень скучно в декрете и хочется просто-напросто поболтать, посплетничать. Если молоть языком вы не расположены, она найдет, чем себя занять: сходит на вб, попьет кофе со спокойной душой, зная, что ее ребенок в веселых руках аниматора.

Такие мамы зачастую очень тревожные. Они пытаются обучить ребенку всевозможным навыкам, да побыстрее. Потому что «у Люды этажом выше ребёнок шести месяцев уже кандидатскую защищает, а наш еще ложку не держит!».

Поэтому они скупают ребенку тонну книжек, массу развивающих игрушек и торопятся поскорее все ему скормить.

Да, перед каждый приемом пищи ребенку СДВГ-самы полагается подарок — иначе он просто не будет есть! Схема такая: даешь новую игрушку и у тебя есть пять минут, чтобы успеть запихнуть в ребёнка как можно больше макарошек, пока он увлеченно рассматривает новинку.

Потом игрушка выбрасывается на пол, так как уже наскучила.

А, ну и самое главное чуть не забыла — такие семьи меняют нянь, как перчатки, тоже, как вы понимаете, чтобы ребенку не приедалось.