Давеча ехала а троллейбусе. С ребенком, так уж вышло, что в вечерний час пик. Все как всегда: толкотня, недовольство, цоканье, кашлянье и прочие прелести общественного транспорта в 6 вечера. Ехать было пару остановок. Смотрю - кондуктор спешит ко мне с самым решительным видом. Думаю,ну все, щас отхвачу порцию фирменного позитива от сотрудников депо. Как вдруг - улыбка! "Сейчас, девчата, я вам организую место! А ну, граждане, уступите место ребенку, пожалуйста". Я аж в краску вогналась. Села.

Всю дорогу смотрела на эту женщину и думала,откуда в ней это настроение в конце рабочего дня а троллейбусе? Она всем пыталась что-то веселое сказать, пошутить, подбодрить, а если делала замечание, то все с той же улыбкой. "Осторожнее, пожалуйста, девушка, со стеклами, они же нам ещё пригодятся" вместо "шо ты курва пакетом своим машешь, мы стекла не штампуем!" Моя дочка упустила на пол игрушку дня - кусок плитки, который нашла на улице. Кондуктор сразу же поискала взглядом,нашла и отдала со словами "такую ценность и потерять? Ни за что!".
И ехала я на следующий день. От стоматолога, анестезия начала отходить и зуб стал предательски ныть. Самое, в общем, премерзкое расположение духа. Увы, кондуктора-лапочки небеса не послали. Была злая тетка, орущая на вертлявых детей и призывающая всех пошевеливаться ты в направлении задней площадки. Собственно, какими и бывают люди в конце рабочего дня на ногах.

И я вспомнила этот отрывок из книги "Чтец" Шлинка: "Кондуктор продавал, компостировал и проверял билеты, громко объявлял остановки, сигналил, предупреждая об отъезде, приглядывал за детьми, теснившимися на платформах, прикрикивал на пассажиров, запрыгивавших на подножки и спрыгивавших с них, и запрещал вход в вагон, когда он бывал полным. Кондукторы были разные: веселые, остроумные, серьезные, ворчливые и грубые, и от того, какими были темперамент или настроение кондуктора, зачастую зависела и атмосфера в вагоне.".

Водитель маршрутки, кассир, дворник, продавец в хлебном киоске, оператор аттракционов - все эти профессии могут быть не только пугалками для двоечников, но и настоящим призванием для кого-то. Есть дворники, которые рано утром у подъезда обеспечат хорошее настроение на целый день, и кассиры, к которым ты принципиально становишься а очередь при наличии пустых касс. Быть на своем месте - это не стыдно, пусть даже это место не расположено в стеклянном здании бизнес-центра. Все профессии важны, в общем))

Может быть, добрые тёти есть и среди сотрудниц регистратуры и ЖЭКа. Но это не точно.

Сегодня в России отмечается День кондитера. Вот уж этих людей точно все любят! В их руках - разные виды теста и блюда на его основе, выпечка, кремы и десерты, то есть вкусняшки, от которых редко кто откажется)))

Считается, что дата празднования Дня кондитера приурочена к учреждению в 1932 году в СССР Всесоюзного научно-исследовательского института кондитерской промышленности. А вообще, как и большинство изысков, корни сладости надо искать в странах древнего Востока, откуда к нам пришли тростниковый мёд и сахар (Индия и арабский мир) и в Америке времён, когда люди узнали свойства и почувствовали вкус шоколада. Ну, а в Европе кондитерское искусство стало развиваться в конце 15 – начале 16 веков, конечно, в стране «дольче вита» (сладкой жизни) – в Италии.

Труд кондитера – очень хлопотный, требует большого мастерства, терпения, многих знаний и, непременно, призвания! Предлагаю посмотреть обаятельный сюжет из телевизионного журнала "Призвание" (1986) о среднем профессионально-техническом училище №29 города Москвы, готовящего пекарей и кондитеров. Любовь к профессии чувствуется в каждом кадре, в интервью директора училища Серафимы Елисеевой, ребят на производственной практике на хлебозаводе № 26, в общежитии и кружках учащихся. А когда смотришь на готовую продукцию, кажется, что чувствуешь аромат и вкус сладостей!

С праздником, дорогие кондитеры, и желаю вам вдохновения!

Источник: канал на YouTube «Советское телевидение. Гостелерадиофонд России», www.youtube.com/c/gtrftv

Умер Платон Иванович и попал на Небеса. Там его встретил Бог.

- Ну, рассказывай, как жил, чему научился, что видел? – улыбнулся Бог.

- Хорошо жил, богато. Детям наследство хорошее оставил. Последние тридцать лет заместителем директора на заводе проработал, - бодро ответил мужчина.

- Это я знаю. Жил-то как?

- Нормально жил. Жена, три сына. Все как у людей. Дом за городом построили, дача есть.

- Ох! – вздохнул Бог. – Я тебя спрашиваю: жил ты как? К людям с добром или мимо проходил? К близким с любовью или всё о делах думал? Как фигурки твои резные? Еще в школе про твои золотые руки легенды ходили!

- Эээ, ходили, что-то такое припоминаю, да. Но главное - у меня три грамоты есть от директора завода и два диплома от самого министра!

Бог вздохнул еще тяжелее и снова обратился к мужчине:

- Платон Иванович, Платош, ты мне что 83 года назад говорил перед тем, как родиться?

- Не помню, мне ж 83 года. Я что неделю назад-то было не вспомню, а тут 83 года, - замялся Платон, словно снова сидел на совещании и надо было как-то оправдываться в том, что деньги получили, но работать над проектом еще не начали.

- Давай вместе вспомним, - сказал Бог и повел рукой перед собой.

Загорелся экран и там Платон, еще бестелесная душа, сидел за одним столом с Богом, ел печенье и возмущался: «Да ты посмотри, Господь, что на Земле-то творится? Гонка за деньгами, а чтоб с ребенком вечер провести или жене цветочек просто так подарить – так на это времени нет! На Мальдивы копят, а чтобы вместе в парк сходить, погулять, зимой на горках покататься – таких мыслей в голову не приходит! Как будто на Мальдивах станут стопроцентными родителями, а сами – знаю я – в телефоны уткнутся и будут почту рабочую проверять… У подъезда мусор, все эту бумажку уже три дня стороной обходят...»

Душа Платона Ивановича еще долго кипятилась и возмущалась в этом «кино». Бог тогда сидел рядом, улыбался и вдруг сказал: «Ну, что, Платош, пойдешь вниз, разберешься?»

- А то! – гордо ответил Платон Иванович и отправился готовиться к Переходу на Землю.

Стыдно стало нынешнему Платону Ивановичу:

- Ну, а как иначе, - стал он жаловаться Богу. – Только спустился, тут кутерьма. Понесло меня: только родился, как сразу еще трехмесячного в детский сад, потом школа. Родители вечно на работе. Действительно, фигурки из дерева получались у меня отличные. Любил я это дело: сижу, вырезаю, душа успокаивается. То слоник получится, то волчок, а то и зайка.

Платон Иванович аж глаза закрыл, предаваясь сладостным воспоминаниям.

- Ты ж потом еще года три вырезал фигурки и даже несколько полочек резных сделал…

- Ага, - поддакнул Платон Иванович. – И все три года слышал от отца с матерью: «Дело хорошее, но на нем не заработаешь. Иди-как лучше в юристы или экономисты».

- Ты и пошел.

- Пошел…

- А с Ниночкой, как познакомился, помнишь?

- Помню, конечно. Самая красивая девчонка в институте была. И при этом милая, добрая. Я подойти стеснялся, а сам в это время дома шкатулку резную для нее вырезал. Руки-то помнили, хоть в старших классах и не прикасался к дереву.

- И сделал настоящий шедевр!

- Да. Подхожу, руки дрожат… Молчу, пакет протягиваю.

- Она взяла, достала шкатулку, ахнула…

- Я чуть не умер тогда от волнения. Боялся, что засмеет. Больше шестидесяти лет прошло, а как вспоминаю, руки дрожат. Видишь?

- Вижу, - улыбнулся Бог. - Ниночка тогда все поняла, шкатулку к сердцу прижала, взяла тебя за руку и больше не отпускала.

- Ох, счастливы мы были! Дай Бог каждому!

- Я-то дам. Главное, чтобы взяли. А потом-то что было, помнишь?

- Вообще-то я работал, семью обеспечивал! У меня грамота есть! – снова задрал нос Платон Иванович.

- Да я не про работу! Работал он! Это Ниночка работала. Трех сыновей воспитала, пока ты на работе отсиживался. Видите ли, не высыпался он, пока Ниночка по ночам кормила да спать детей укладывала.

И Бог снова повел рукой.

На экране показалась квартира Платона Ивановича. Вечер. Ниночка, уставшая за день, с мешками под глазами, давно не отдыхавшая как следует, идет открывать ему дверь. Платон Иванович пришел с работы.

- Ну, Нинуля, голоден как волк! Корми давай! Ты на завтра мне рубашку приготовила? И вот еще: на пальто пуговица почти оторвалась. Подошьешь, а?

- Конечно, - ответила его ненаглядная и ушла в другую комнату. А тут и слеза по щеке, и усталость, и тяжелый вздох. Стоит Нинуля, смотрит в окно. Тяжело ей. Дети еще маленькие, пока не помощники. Хотя старший уже почти научился пол подметать. Да и средний учит совсем маленького, что одежду складывать и убирать надо.

- Нинуля, я уже за столом! Накладывай! – Платону Ивановичу легко и радостно. На работе выгодный контракт заключили. После обеда отметили немного. Потом, конечно, по кабинетам разошлись, но и там празднование продолжалось.

Видение медленно рассеялось.

- А обнять, поцеловать, помощь предложить? Такое в голову не приходило? – спросил Господь. – Грамотой он мне тут машет!

- Нет, - понурив голову, ответил Платоша. – Она ж дома весь день, это я – работаю и работаю.

- А дома не работа, да? Еды на готовь, одежду постирай, порядок наведи, детей собери, каждого по школам-детским садам-секциям отведи… Сам-то помнишь, как пришлось на три дня за Ниночку дома остаться, та к тёте уехала на огороде помочь?

- Не напоминай даже! – закричал Платон Иванович. – Вспоминать не хочу, уже к первому вечеру я чуть волком не завыл.

- Не к вечеру, а к обеду. И к какому обеду-то? Вы тогда все три дня бутербродами питались, у детей животы от сухомятки разболелись.

- Я стирал…

- Что ты стирал?

- Носок.

- Достирал?

- Да, - жалобно промямлил Платон Иванович.

- МО-ЛО-ДЕЦ! – Бог покачал головой. – А хочешь узнать, как могло бы быть, если б ты сердце свое слушал, а не тех, кто все советовал потеплее устроиться да кусок пожирнее отхватить?

- Хочу, - уже чуть не плакал Платон Иванович.

- Смотри.

В третий раз появился экран перед Платоном Ивановичем.

Сидел он довольный на крыльце своего деревенского дома и строгал правнуку игрушки. Старый уже был, но руки дело знали. Мог запросто и кораблик вырезать, и белочку, и даже настоящий замок. А уж сколько розочек, полочек, шкафчиков, стульев он для ненаглядной Нинули за эти годы вырезал – не пересчитать! Дом их – самый красивый в округе. Платон Иванович сам построил.

Звали его после института на завод экономистом, очень звали. Преподаватели уговаривали, родители чуть не угрожали. Мол, дворником будешь или сопьешься. Только Ниночка прижимала к сердцу очередной деревянный цветочек и говорила: «Дом за городом, что от родителей мне остался, перестроим, мастерскую тебе сделаем. У тебя ж золотые руки! Да и деткам на природе лучше будет».

Много думал Платон Иванович, диплом все-таки красный и перспективы есть, но чуть что хватал он полешку, брал в руки ножичек и давай красоту наводить. Любовь пересилила. И к Ниночке, и к деревянному искусству.

Уехал с Ниночкой в деревню. Устроился столяром. Родители тогда еще хоть и отвернулись прилюдно, говоря всем, что сын совсем пропал, иногда приезжали. А уж как внуки пошли, так вообще: как выходные, они тут как тут.

Столяром проработал не долго. Дом свой резными наличниками украсил, мастерскую построил. Тут из школы пришли. Говорят, пойдем к нам, мальчикам трудовик нужен. А то совсем от рук отобьются. Платон Иванович и пошел. У самого трое сыновей подрастали. Учительские волнения он разделял.

Научил Платон Иванович мальчишек всему, что сам умел. Пока учились, то книгу обсудят, то кино, то новости. И везде Платон Иванович умел так повернуть, что мальчишкам понятно становилось, как по сердцу жить, правильный выбор сделать.

Первые выпускники появились, решили артель создать. О селе слава пошла. Мол, что ни дом там, так произведение искусства, да еще мастерская есть и магазин красоты деревянной появился. Туристов стало много.

Однажды целая делегация из города приехала, машины у всех дорогущие, цепей золотых на шее не счесть, а глаза – несчастные. Их старший и говорит: «Платон Иванович, все мы тут директора заводов, фабрик и даже одного парохода. Работаем без устали, да только сыновья у нас, хоть и подростки еще, но пропащие уже почти люди. К тебе за помощью обращаемся. Построим здесь, что хочешь, только научи их всему, что знаешь».

Директора эти лагерь рядом с селом поставили. Несколько корпусов, столовую да огромные мастерские. Платон умельцев разных собрал: мальчишки думать об отдыхе да развлечениях забыли. Увлеклись так, что сами не заметили, как снова доброта в их сердцах заиграла, легко на душе стало. Родителей через месяц увидели, чуть не в ноги поклонились. А те к Платону. И спасибо говорят, и деньги суют.

- Деньги председателю села отдайте, он давно хотел лужайки тут разбить, цветы посадить да фонари необычные поставить. А от себя прошу одного – пусть лагерь живет. Хорошо здесь мальчишкам.

Лагерь, кстати, до сих пор живет, сыновья и внуки дело продолжают. Село тогда тоже расцвело. Стали и из других сел приезжать, опыт перенимать, у себя мастеров собирать. Краше места стали, люди подобрели…

И снова на экране показалось крыльцо, где сидел Платон Иванович, фигурку для правнуков вырезал. Ниночка – красавица в легком платьице – вышла из дома, села рядом.

- Люблю тебя, Платош. Спасибо тебе за жизнь такую - красивую, добрую, настоящую!

- Если бы не ты, Ниночка, ничего бы не было. Как вспомню тебя, студенточку, прижимающую к себе мою розочку, так снова и снова спасибо хочу сказать.

- Так ты и говоришь каждый день, - рассмеялась задорно Ниночка.

- Говорю, и еще вечность говорить буду, - улыбаясь, ответил Платон, не замечая, что руки его, прежде хотевшие кораблик сделать, снова вырезают розочку для любимой.

- Понравилось? – улыбнулся Бог Платону Ивановичу, когда экран вновь погас.

- Очень! – слезы катились и катились по его лицу.

- А ты мне тут грамотой своей хвалишься. Ты трудом своим и добротой детям жизни спасать мог, села возрождать, красоту творить.

- Прости меня, пожалуйста!

- Я-то прощу, ты сам себя простить сможешь?

- Попробую. А можно мне еще раз вниз? Я больше так не буду. Я вот так хочу – с мастерской и со счастливой Ниночкой.

- Иди уже! – снова улыбнулся Бог.

…И тут Платон, выпускник экономического института, которому надо было сегодня выбирать, на какой завод – машиностроительный или нефтяной - идти работать, проснулся. Потом рассмеялся, схватил телефон и позвонил:

- Ниночка, любимая, давай завтра же в твои Осинки? Там и свадьбу сыграем!

Хлоп! И упал Егорка на пол. Бог посмотрел на него, на стул перед собой, потом посмотрел куда-то вверх, будто что-то вспоминая.

Егорка поднялся и стал отряхиваться от дорожной пыли.

- Ох, уже эта телега, Владыка! – закричал было Егорка.

- Садись, Егорка – произнес Бог, разглядывая стул.

Егорка послушно плюхнулся на пол. Бог почти незаметно покачал головой.

- И создал по образу и подобию своему – пробормотал он.

- Егорка, - сказал уже громко Бог – ты по што дурака валяешь? Я зачем тебя туда посылал? Чтобы ты вино хлестал, да пряники по рукавам прятал? Али поступков от тебя ждал праведных?

- Прости, Батюшка! Всё краюха хлеба день ото дня, а квасу-то и не пробовали! Не ругайся.

Егорка опустил глаза.

- Смотри мне! – сказал Бог и махнул рукой.

Егорка вновь очутился в родных краях: хлоп - упал Егорка в телегу. Вёл телегу боярина слуга. Всякие кушанья вёз, да вино. Егорка сидит, глазами на всё хлопает, рука тянется к бутыле.

- Нет – шепчет Егорка, уж на этот раз доеду до деревни без глупостей.

Бог бродил по краю облака. Смотрел под ноги. – Они еще медитировать пытаются при ходьбе – задумчиво произнес Бог – я всё понимаю, но…

Хлоп! Рядом свалился человек в черном костюме.

- Егор Дмитриевич. – сказал Бог.

- Да… Это я. – удивленно произнес человек и поднялся.

Бог протянул человеку руку и представился: Господь Бог. Человек облегченно улыбнулся: - Егор Дмитриевич, - и пожал руку.

- Но, позвольте.. – человек перестал улыбаться.

- Все, правильно, это я – улыбнулся Бог.

- Расскажи мне, пожалуйста, Егор Дмитриевич, как жизнь твоя проходит. Хорошо? Да, ты присаживайся!

Стула рядом не было, человек сел прямо на облако.

- Жизнь идет своим чередом, грех жаловаться. Хотя работаю много, семью вижу будто раз в неделю. Иногда прям бросить всё охота, да взять всю семью в охапку и в отпуск. Но только прямо сейчас и надолго.

- А потом?

- А потом вернуться и работу сменить. На любимую работу.

- А что же мешает?

- Да, сколько ж я лет назад профиль-то сменил. Да и деньги там не те.

- Ты счастлив? – вдруг спросил Бог.

- Я живу от выходных до выходных. И сердце моё радуется когда вижу родных: радуюсь, что в достатке живут.

- Подожди. Я про счастье спрашиваю.

Егор Дмитриевич задумался.

- Да, счастлив я. Ну без денег-то нельзя. Жить-то как?

- Так займись любимым делом. Счастлив будешь. – будто закидывая удочку, сказал Бог.

- А дети?

- А что дети?

- В бедности жить будут. А им «старт» нужно дать. Где-то подучить. Где-то место выбить. Потом с квартирой помочь.

Егор Дмитриевич замолчал. Потом добавил: - Я знаю, не в деньгах счастье. Так я ж не для себя… Ох, сложно всё это! А я на рыбалку хочу. Вот ей, Богу!

- А хочешь попробовать? Отмотать лет на 15 назад?

Человек в костюме удивленно повёл бровью.

- Нет, если не понравится, верну всё как было!.. А сейчас к жене твоей. К свадьбе Вашей. А?

- Я на рыбалку хочу… – радостно пробормотал Егор Дмитриевич, - ах, как я с женой тогда в походе, эх!

- Знаю, знаю – заулыбался Бог.

- Вертай, назад, Господи! – радостно закричал мужчина и сбросил с себя костюм на облако. После чего вдруг виновато замер и посмотрел на Бога.

Бог рассмеялся в ответ: - Всё в порядке!

Егор Дмитриевич улыбнулся.

Бог махнул рукой, и мужчина пропал с облака.

Умер Платон Иванович и попал на Небеса. Там его встретил Бог.

- Ну, рассказывай, как жил, чему научился, что видел? – улыбнулся Бог.

- Хорошо жил, богато. Детям наследство хорошее оставил. Последние тридцать лет заместителем директора на заводе проработал, - бодро ответил мужчина.

- Это я знаю. Жил-то как?

- Нормально жил. Жена, три сына. Все как у людей. Дом за городом построили, дача есть.

- Ох! – вздохнул Бог. – Я тебя спрашиваю: жил ты как? К людям с добром или мимо проходил? К близким с любовью или всё о делах думал? Как фигурки твои резные? Еще в школе про твои золотые руки легенды ходили!

- Эээ, ходили, что-то такое припоминаю, да. Но главное - у меня три грамоты есть от директора завода и два диплома от самого министра!

Бог вздохнул еще тяжелее и снова обратился к мужчине:

- Платон Иванович, Платош, ты мне что 83 года назад говорил перед тем, как родиться?

- Не помню, мне ж 83 года. Я что неделю назад-то было не вспомню, а тут 83 года, - замялся Платон, словно снова сидел на совещании и надо было как-то оправдываться в том, что деньги получили, но работать над проектом еще не начали.

- Давай вместе вспомним, - сказал Бог и повел рукой перед собой.

Загорелся экран и там Платон, еще бестелесная душа, сидел за одним столом с Богом, ел печенье и возмущался: «Да ты посмотри, Господь, что на Земле-то творится? Гонка за деньгами, а чтоб с ребенком вечер провести или жене цветочек просто так подарить – так на это времени нет! На Мальдивы копят, а чтобы вместе в парк сходить, погулять, зимой на горках покататься – таких мыслей в голову не приходит! Как будто на Мальдивах станут стопроцентными родителями, а сами – знаю я – в телефоны уткнутся и будут почту рабочую проверять… У подъезда мусор, все эту бумажку уже три дня стороной обходят...»

Душа Платона Ивановича еще долго кипятилась и возмущалась в этом «кино». Бог тогда сидел рядом, улыбался и вдруг сказал: «Ну, что, Платош, пойдешь вниз, разберешься?»

- А то! – гордо ответил Платон Иванович и отправился готовиться к Переходу на Землю.

Стыдно стало нынешнему Платону Ивановичу:

- Ну, а как иначе, - стал он жаловаться Богу. – Только спустился, тут кутерьма. Понесло меня: только родился, как сразу еще трехмесячного в детский сад, потом школа. Родители вечно на работе. Действительно, фигурки из дерева получались у меня отличные. Любил я это дело: сижу, вырезаю, душа успокаивается. То слоник получится, то волчок, а то и зайка.

Платон Иванович аж глаза закрыл, предаваясь сладостным воспоминаниям.

- Ты ж потом еще года три вырезал фигурки и даже несколько полочек резных сделал…

- Ага, - поддакнул Платон Иванович. – И все три года слышал от отца с матерью: «Дело хорошее, но на нем не заработаешь. Иди-как лучше в юристы или экономисты».

- Ты и пошел.

- Пошел…

- А с Ниночкой, как познакомился, помнишь?

- Помню, конечно. Самая красивая девчонка в институте была. И при этом милая, добрая. Я подойти стеснялся, а сам в это время дома шкатулку резную для нее вырезал. Руки-то помнили, хоть в старших классах и не прикасался к дереву.

- И сделал настоящий шедевр!

- Да. Подхожу, руки дрожат… Молчу, пакет протягиваю.

- Она взяла, достала шкатулку, ахнула…

- Я чуть не умер тогда от волнения. Боялся, что засмеет. Больше шестидесяти лет прошло, а как вспоминаю, руки дрожат. Видишь?

- Вижу, - улыбнулся Бог. - Ниночка тогда все поняла, шкатулку к сердцу прижала, взяла тебя за руку и больше не отпускала.

- Ох, счастливы мы были! Дай Бог каждому!

- Я-то дам. Главное, чтобы взяли. А потом-то что было, помнишь?

- Вообще-то я работал, семью обеспечивал! У меня грамота есть! – снова задрал нос Платон Иванович.

- Да я не про работу! Работал он! Это Ниночка работала. Трех сыновей воспитала, пока ты на работе отсиживался. Видите ли, не высыпался он, пока Ниночка по ночам кормила да спать детей укладывала.

И Бог снова повел рукой.

На экране показалась квартира Платона Ивановича. Вечер. Ниночка, уставшая за день, с мешками под глазами, давно не отдыхавшая как следует, идет открывать ему дверь. Платон Иванович пришел с работы.

- Ну, Нинуля, голоден как волк! Корми давай! Ты на завтра мне рубашку приготовила? И вот еще: на пальто пуговица почти оторвалась. Подошьешь, а?

- Конечно, - ответила его ненаглядная и ушла в другую комнату. А тут и слеза по щеке, и усталость, и тяжелый вздох. Стоит Нинуля, смотрит в окно. Тяжело ей. Дети еще маленькие, пока не помощники. Хотя старший уже почти научился пол подметать. Да и средний учит совсем маленького, что одежду складывать и убирать надо.

- Нинуля, я уже за столом! Накладывай! – Платону Ивановичу легко и радостно. На работе выгодный контракт заключили. После обеда отметили немного. Потом, конечно, по кабинетам разошлись, но и там празднование продолжалось.

Видение медленно рассеялось.

- А обнять, поцеловать, помощь предложить? Такое в голову не приходило? – спросил Господь. – Грамотой он мне тут машет!

- Нет, - понурив голову, ответил Платоша. – Она ж дома весь день, это я – работаю и работаю.

- А дома не работа, да? Еды на готовь, одежду постирай, порядок наведи, детей собери, каждого по школам-детским садам-секциям отведи… Сам-то помнишь, как пришлось на три дня за Ниночку дома остаться, та к тёте уехала на огороде помочь?

- Не напоминай даже! – закричал Платон Иванович. – Вспоминать не хочу, уже к первому вечеру я чуть волком не завыл.

- Не к вечеру, а к обеду. И к какому обеду-то? Вы тогда все три дня бутербродами питались, у детей животы от сухомятки разболелись.

- Я стирал…

- Что ты стирал?

- Носок.

- Достирал?

- Да, - жалобно промямлил Платон Иванович.

- МО-ЛО-ДЕЦ! – Бог покачал головой. – А хочешь узнать, как могло бы быть, если б ты сердце свое слушал, а не тех, кто все советовал потеплее устроиться да кусок пожирнее отхватить?

- Хочу, - уже чуть не плакал Платон Иванович.

- Смотри.

В третий раз появился экран перед Платоном Ивановичем.

Продолжение следует.

Завершение будет опубликовано 28 апреля 2021 года.

В марте 2021 года заслуженный артист России, народный артист Самарской Олег Белов сделал аудиозапись этого рассказа, сказав, что полностью разделяет ценности, о которой идет речь в истории.

Сочинение для родителей (рассказ): Сочинение для родителей (рассказ)

И жизни, и книги, и любовь (рассказ): И жизнь, и книги, и любовь (рассказ)

Хелло, гайз :) С вами человек, который перебрал кучу увлечений и ни на чем не смог остановиться.

Точнее, работает это так: меня торкает какая-то идея, я какое-то время ей упарываюсь, изучаю, погружаюсь, практикую. А потом вжжжж и помидоры постепенно вянут.

Сначала просто охлаждение, но я себе говорю, что можно заниматься делом и без особого восторга. Типа влюбленность прошла, чувства посерели, но, в принципе, их достаточно, чтобы продолжать.

Нооо время идет, и сначала я говорю себе, что не сегодня, займусь потом. Откладываю, откладываю, снова откладываю. В браузере висит 20 открытых вкладок с материалами и давит на совесть. Потом понимаю, что НЕ ХОЧУ. Не просто не будет фана, эмоций, удивления, открытий. Но и появляется негатив. Сложно, геморно, напряжно. Будто нужно на себе волочь килотонную упряжь, страдать и плакать.

Таким манером я перебрала, ну, штук 15 разных областей. Дизайн логотипов, рисование орнаментов, тестирование, веб-программирование, перекраска мебели, векторные рисунки, парные танцы, написание рассказов, бла-бла-бла... Не везде было одинаково. Где-то не нравился собственный прогресс - если это были области, где был важен результат, типа создания лого. Где-то тупо становилось сложно (программирование) и напряг от этих сложностей перевешивал удовольствие от процесса. Но с большим числом активностей интерес тупо взял и угас. Вот хрен пойми почему. Вчера еще нравилось красить тумбочку, а сегодня я смотрю нее, на нее, одиноко мокнущую на балконе, и понимаю, что всё.

При этом я не из тех, кто быстро загорается и гаснет. Типа знакомого бабника :D Нет, блин, я основательная, вдумчивая, все такое. Wtf, организм?

Может, иметь призвание - это участь каких-то особенных людей?

Я правда хотела бы найти себя хоть в какой-то области. Дико завидую людям, которые посвящают себя какому-то делу, которых прет от процесса, которые со школы знают, кем хотят стать. Я тоже вроде бы знала, но, конечно, перегорела и теперь работаю не по специальности и с довольно широким профилем. Человек, который знает отовсюду по чуть-чуть и не чувствует себя своим нигде.

Вроде бы не фатальная проблема, да, но заставляет чувствовать себя потерянной. У кого-то нет особых хобби, им, может быть, нравится просто жить :) Как в "Душе". Но у меня такого нет. Без дела я просто погружаюсь в болото, в котором уютно тухну, пока меня из него не выдернет какое-то внешнее событие. А я хочу кем-то быть.

Вотъ. Сорян за сумбур :D Если есть похожая проблема или соображения, буду рада услышать.