Всем доброго времени суток)
В этом посте я не дам какой либо значимой информации, но подкину темы для размышлений, задав вопросы. Есть кое что, отсутствие знаний в чем, меня очень беспокоит. Я надеюсь, что те у кого есть мнения и мысли, какие то размышления или хорошая фантазия, выскажутся. А так же очень хочу услышать ответы от тех, кто правда обладает какими то знаниями. Например, от посвященных в этой теме или тех, кому довелось получить знания на своем опыте. Ведь известны случаи о том, что кто то помнит свою прошлую жизнь. Если кто то знает какие то особенные книги на эту тему в которых передаются реальные знания, то пожалуйста, поделитесь, укажите название и автора

Собственно вопросы:
Что происходит после смерти?
Остается ли что-то от умершего человека? Душа там или какое-то тонкое тело в котором он дальше мог бы функционировать какое-то время? Если да, сохраняет ли он себя и свои воспоминание? Может ли вести себя осознанно? И если да, то какие у него варианты действий могут быть там, куда ему направляться и что делать? Какие локации там есть, которые нужно было бы посетить в первую очередь? И сколько у него вообще времени там?
По поводу перерождения, я читала, что реинкарнация происходит опираясь на желания человека, которые были у него при жизни. Так ли это? Если хочется чего то от следующей жизни, то значит нужно начать желать это уже в этой жизни, и вероятно при перерождении желание будет осуществлено? А можно ли при этом намеренно сохранить какие то определенные свои воспоминания, чтобы они так же передались в следующую жизнь? Есть ли для этого какие то методики? Как минимум факт самих воспоминаний о том какими были желания в прошлой жизни, чтобы в следующей узнать осуществились ли они
В интернете пишут, что до 4-х лет дети часто помнят свою прошлую жизнь, а потом забывают. Что именно нужно делать на месте того ребенка, чтобы после 4-х лет ничего не забыть и сохранить все свои воспоминания? Есть ли для этого какие упражнения?
А есть ли какие либо влияния самой смерти на послесмертие? Например, возраст умершего влияет ли на что-то? Будет ли у умершего на том свете больше энергии, если он умрет до старости? А влияет ли на что либо была ли смерть болезненной или нет? Например, если была болезненной, будет ли умершему проще себя осознать после смерти? Влияет ли на что была ли смерть внезапной или ожидаемой? Влияют ли какие либо эмоции или мысли перед смертью? Как к смерти лучше подготовиться?

И мне хотелось бы получить ответы и на многие другие незаданные вопросы, которые я еще не придумала. Так что если есть, что рассказать на тему вне зоны моих вопросов, обязательно расскажите

Проснулся ночью в туалет сходить. Стою, отливаю, вдруг на кухне каааак что-то грохнет! Я аж подпрыгнул да кафель обоссал от неожиданности. Оказалось, разделочная доска почему то решила, что нечего ей стоять и решила упасть. Ну и вспомнил я эту историю.

Случилось это в начале 90 годов, мне было лет 14, может 15. Был у меня дружбан закадычный, Серега. У него не было отца, а мать моталась за товаром - челночила, так что он часто оставался один. Серега иногда рассказывал, что у них в квартире живет еще кто-то, какой то дух или сущность, но я всерьез его рассказы не воспринимал. И вот как то раз он мне и говорит - пошли ко мне ночевать, дома никого, а мне одному страшно. Эта сущность, как он объяснил, в основном вела себя спокойно, но иногда буйствовала несколько ночей подряд. Ну я и сдуру согласился, отпросился у родителей.

Пришли к нему, посидели немного и решили спуститься на лавку. Взяли гитару, выключили свет, закрыли дверь и пошли. С улицы смотрим на окна - свет горит. Серега говорит мол, началось. А я решил, что забыли выключить. А ни фига. Минут через десять опять глядь на окно - свет не горит. Чертовщина, одним словом. В квартире никого, а свет кто то щелкает. но самое интересное началось потом.

Пришли мы, значит, домой, спать неохота - ссыкотно, накрутили уже себя. Сели в карты играть с включенным светом. А квартира типовая панельная трешка, санузел находится в конце длинного коридора, там же маленькая комната, в которой никто не жил. Вдруг в том районе как началась возня! Стало что то грохать, тазик эмалированный забренчал по кафелю, что то заскрипело. Сказать, что я охренел, ничего не сказать, аж волосы на затылке реально зашевелились. А Серега более привычный, говорит, ничего, лишь бы борщить не начал. Вытащил из стенки ружье, оставшееся от отца, положил рядом.

Шебуршание продолжалось до глубокой ночи, то затихая на какое то время, то усиливаясь. В один из промежутков затишья мы набрались смелости и пошли посмотреть, что же там происходит. Белье было разбросано по ванной и коридору, простынь была вставлена и частично прокручена в валики для отжима, короче, царил хаос и бардак. Еще раз напомню, что мы находились в квартире совершенно одни, домашних животных у них тоже не было.

Я был в полном ахуе от происходящего, так как до этого времени не верил в подобного рода чертовщину. Само понимание того, что рядом с нами находится нечто, что заставляет двигаться стиралку и разбрасывает грязное белье по коридору, наводило на меня животный ужас. А когда в стенку со стороны коридора раздался отчетливый стук, я и вовсе хотел сбежать. Серега умолял остаться, и мы так и просидели почти до рассвета с включенным светом, не веря, что все затихло.

После рассвета забылись тревожным сном на диване валетиком, и вижу я сон. Как будто нависло надо мной нечто серое, бесформенное, мешковатое, тянет пальцы скрюченные и шипит прямо в ухо мерзким голосом - не приходи сюда больше! Нечего тебе тут делать! Проснулся весь мокрый, разбудил Серегу и пошел домой досыпать. Больше я к нему ни разу не ходил ночевать, как вы понимаете, даже днем заходить избегал, предпочитая вызывать Серегу, крича под окном.

Времени прошло прилично, Серега поменял несколько квартир, и когда я его спросил пару лет назад, как же обстоят дела с потусторонним существом, он лишь грустно усмехнулся, и говорит - ездит за мной из хаты в хату, шалит периодически, я привык. Главное - не вредит ничем, а так, прибираться заставляет, разбрасывая вещи и двигая мебель. На груди сидит иногда, сжимая дых, а один раз, говорит, как дал в бочину, аж с дивана скатился. Бормочет какую-то белиберду в темной пустой комнате, не разобрать. Хотя проявляться стал гораздо реже, буквально пару раз в год.

Это я все к чему рассказал. Мы вот живем, работаем, детей растим, то да се. А где то рядом с нами есть что-то, о чем мы даже не догадываемся. Какой то другой мир со своей физикой, своими законами, своими жителями. И я в это верю, так как сам был свидетелем потустороннего. И только поэтому я верю.

Делитесь своими историями.

Всем привет! Название поста пришло сразу в моменте и я эту фразу даже прокричал!
Но всё по порядку. Эта моя тру-стори, как говорится. Вобщем рассказываю: пару месяцев назад это произошло. На работе на вахте как-то ночью приснился сон, что у меня угнали машину. Сон был очень запоминающийся, прямо все детали до мелочей помнил, да и сейчас помню. Суть такова: снится мне, что подъезжаю я на своей машине к парку, погулять значит. Смотрю стоит много машин припаркованных у бордюра и одно место прямо для моей тачки. Ну припарковался. Место открытое, дорога не оживленная, и сразу за бордюром газон и деревца небольшие растут прямо вдоль всей дороги. Вобщем вышел я из машины и пошёл в парк через дорогу. Пройдя немного вспоминаю, что сигнализация-то не пикнула, стало быть машина на охрану не встала. Поворачиваюсь, иду назад, подхожу к тому месту, а машины моей нет. Да и ни одной вообще машины нет. Сразу понимаю, что машину угнали! Звоню в полицию, объясняю марку, цвет, место, говорю им: "Давайте, объявляйте план-перехват! Далеко не уехали ещё!" Мне говорят не беспокойтесь!
И тут я проснулся. Сон очень хорошо запомнил, рассказал коллегам на работе, ещё сокрушался, что не успел досмотреть сон- нашли машину или нет!) Ну поговорили и забыли.
А теперь сама суть. Поехал я домой с работы (вахта), между самолётами в Москве времени много, а на Поклонной горе трофейную технику выставляли на обозрение всеобщее, ну я и решил каршеринг взять, сгонять на трофеи посмотреть!

Посмотрел, всё понравилось! Ну и поехал назад в аэропорт. Москву не знаю, так что по навигатору. Нормально еду и тут раз, поворачиваю направо и сразу в мозгу пронеслось - у меня здесь, на этом самом месте машину угнали во сне! Вот тут-то я и прокричал "грёбаная матрица!" Скажу вам: чувство, которое я испытал было не очень приятное, какое-то липкое и противное, страх не страх, но не очень приятно точно. Фубля, одним словом. Но быстро прошло всё, так как я за рулём был, некогда расслабляться. Ниже фотка этого места из навигатора. Когда шок прошёл у меня, то я додумался посмотреть название улицы. Там я был впервые в жизни, так что объяснить это я не могу. Вот такие дела малята.

Собрание третье

В разных частях загородного дома то и дело появлялись страшилы: кто-то из тёмных углов, кто-то отделялся от огня в камине, некоторые являлись из ниоткуда – проходили сквозь слои из мира живых в мир мёртвых. Остальные заходили через дверь, проделав путь через город Мёртвых.

Помещение наполнялось атмосферой присутствия, как наполняется ею пустой класс с утра или ресторан в обеденное время. В доме стоял умеренный гул общения. Мало что отличало это собрание от обычного человеческого, если не вглядываться в мёртвые глаза собравшихся, бледную кожу, деформированные тела, покинутые жизнью.

Вдруг сгустки тьмы по всему дому обрели форму и начали стягиваться к массивному трону возле камина. Постепенно заслоняя свет от огня, явно указывая на его вторичность здесь, Первород материализовался в огромную чёрную человеческую фигуру. Участники клуба рассаживались по кругу. Собрание началось.

– Приветствую всех! – провозгласил глава клуба, когда все расселись. – Рад видеть вас на нашем третьем собрании. Начнём!

Все заёрзали на стульях и немного подсобрались. Первое слово досталось худощавому долговязому мужчине без лица в чёрном костюме.

– Тёмной ночи всем. Меня зовут Слендер, – прозвучал голос в умах страшил.

– Тёмной ночи, Слендер, – растерянно поприветствовали его некоторые, озадаченно поглядывая на лица соседей.

– Как вы понимаете, я из безликих, поэтому говорю сразу в вашей голове. Прошу вас не беспокоится о конфиденциальности своих мыслей. У меня нет к ним доступа. Мой вид из-за отсутствия органов зрения, слуха, нюха присасывается к органам чувств собеседника или жертвы. Знаете, как я вижу на охоте? Глазами жертвы. Это очень тяжело поначалу. Представьте, весь мир для меня во тьме, и только лучи зрения из глаз жертвы освещают для меня мир. И часто я вижу себя со стороны. И вот что я вам скажу: да, хорошо окутать себя легендами – это даёт вам больше энергии для существования. Но за всё нужно платить. И за легенды я плачу тем, что, видоизменяясь, легенды видоизменяют и меня. Понимаете?

В кругу тихонько зашептались.

– Живые, сочиняя легенды о нас, пассивно подпитывают наше существование своей верой, что мы есть. Но они же и обретают власть над легендой, передавая из уст в уста, меняя с каждой итерацией какие-то детали, тем самым меняют и нас, – объяснял Слендер в умах страшил.

Слушатели занервничали. Кто-то прошептал: «Я так и думал».

– Конечно, наша суть останется нетронутой. Суть неизменна – Айо, – закончил он.

– Весьма поучительное выступление. Мракодарю, – сказал глава клуба.

После короткой молчаливой паузы вступил следующий оратор, одетый в костяную броню, обтянутую мехом и шерстяными нитками:

– Приветствую всех. Моё имя Тайлай.

– Привет, Тайлай! – поприветствовал его клуб.

– Моё активное пребывание в сумеречном мире не столь продолжительное. Несколько сотен лет я провел запечатанным в кукле, – Тайлай пробежался взглядом по лицам слушателей. – Однажды я напал на спящего экзорциста, который испортил мне охоту. Ведомый местью, я переоценил свои силы и запутался в сетях обыкновенного, примитивного ловца снов над кроватью. Вот уж не думал, что так всё обернётся. Экзорцист появился в своём астральном теле, увидел меня, трепыхающегося в сетях ловца, как мотылёк в паутине, и смекнул что к чему. Его техника была поистине превосходной: он в мгновение ока разбил всё стеклянное и хрупкое в доме, порвал все картины и гобелены, сломал мебель и испортил продукты. Помещение наполнилось энергией разрушения, хаоса и энтропии. И из этих осколков и смрада, из этой энергии, он начал ткать вокруг меня кошмары, в которых я лгал себе, страшилам, людям, Карме. Вы знаете, как губительна ложь для страшил.

Присутствующие согласно закивали.

– Я старался отбиваться от налипающих на меня снов, но то и дело проваливался в них. Ложь проникла в моё тело и стала разрушать мою суть изнутри. Не поверите, но я сам начал бояться, расплёскивая энергию страха. Из последних сил я загорелся яростью отчаяния, прожигая кошмары. Этим-то отчаянием он меня и окутал. Ловко обмотал, как мумию. Затем вернулся в тело, проснулся и уже из реального мира запечатал мою сущность в небольшую тряпичную куклу.

Тайлай осмотрел очарованных рассказом слушателей и продолжил.

– Это был поистине достойный противник. И я мракодарен ему за эту легендарную битву. Он подарил мне очень дорогой урок: эмоции и чувства соперника можно использовать против него самого. После освобождения, я искал следы того мастера. К сожалению, он погиб не в легендарной схватке со Фобосом, не умер в постели от старости, а был убит мерзким грабителем в подворотне, когда заступился за жертву.

– Очень жаль…  – огорчилась Руно.

– А как ты выбрался из куклы? – спросил Харви.

– О, это занятный случай, – улыбнулся Тайлай. – Её постоянно передаривали, продавали, выбрасывали, потому что она приносила несчастья и беды обладателям. В конце концов, её передали в музей, где люди зачем-то собрали множество проклятых экспонатов. Со временем силы неудач и проклятий сложились, синхронизировались и мракополучно привели к несчастному случаю: короткое замыкание в проводке, сбой в системе пожарной сигнализации и сонный паралич у охранников. Всё сгорело дотла. Мы стали свободны.

– Потрясающая история, – заключил глава собрания.

– Мракодарю вас за то, что выслушали, – сказал Тайлай.

– Руно, твоя очередь, – сказал Первород.

Руно сконцентрировалась и старалась отойти от услышанной истории.

– Да уж, сложно после такого чем-то удивить. Пожалуй, даже не буду пытаться, – смущённо сказала она.

– Как продвигается прогресс с узником Смерти? – поинтересовался Первород.

– Ну, мы вместе поужинали, я впервые попробовала бутерброды с докторятиной.

– Это ещё что-такое? – удивился Харви.

– Бутерброд – это такая еда для живых. Снизу хлеб, посередине колбаса, а сверху сыр. Хлеб сделан из растений, колбаса – из докторов, а сыр… не знаю из чего. В целом, это очень вкусно. Но докторов я не пробовала, чтобы сравнить. Я вообще редко занимаюсь живоедством, разве что, только покусыванием, – поделилась Руно.

– Зачем же ты это ешь, если это для живых? – прозвучал вопрос Слендера в головах страшил.

– Интересно, – просто ответила Руно.

– Я однажды в одной из квартир попробовала холодец, когда гуляла ночью. Меня потом рвало до рассвета. Не пригодно наше пищеварение для такого, – подключилась Хаё-Мара.

– Ради научного эксперимента можно и попробовать, – вступился Первород. – А как дела идут именно с переходом узника на эту сторону?

– Пока никак, – печально вздохнула Руно. – Он пытается, но почему-то не выходит. Будто что-то защищает его, я не знаю.

– Может он заговорён? – спросила Хаё-Мара.

– Он крещёный? С ними бывает такое, – вбросил Тайлай.

– Видал я такое, когда душа вписана в Кармическую сделку, – подхватил Аргос. – Хоть что с такими делай, им хоть бы хны.

– И что же мне делать? – спросила Руно.

– Что если сходить к гадалке? – предложил Тайлай.

– Зачем ей гадалка, если она сама страшила? Не нужно этих посредников, переврут ещё всё! – вмешался Аргос.

– Нужно спросить у Кармы, – подключился Слендер.

– Ну да, и получить от неё нагоняй за трату её времени, – спорил Аргос.

– Свари ему яд. Я дам тебе рецепт – эффект гарантированный. Ты передашь ему и он выпьет. Так что, технически, он сам наложит на себя руки, – посоветовала Хаё-Мара.

– Да не работает это так. Ему нужно самому сварить, шоб душа не перешла тому, кто яд варил, ёлки-палки, – аргументировал Аргос.

– Нет, думаю, ты не прав. По твоей логике, он и верёвку сам сплести должен, и мыло сварить? Нелогично, – противостоял Аргосу Харви.

– Послушайте, я зн… – начала было Хаё-Мара.

– Тише, не превращайте собрание в сельский базар, – остановил всех Первород. – Я уважаю мнение каждого из вас, но давайте будем последовательны. Руно, ты можешь всех выслушать, но решение принимать тебе. Действуй обдуманно.

– Дорогие страшилы, храни вас Мрак за советы. Мне очень приятно, что моя проблема вызывает у вас такой отклик. Мне вообще очень нравится здесь быть. Я приму все ваши рекомендации после собрания, – Руно с искренней радостью обратилась ко всем и кивнула Хаё-Маре. – И буду мракодарна за рецепт яда.

– Договорились, – подмигнула Хаё-Мара.

– Рад помочь, – сказал Аргос.

– Хорошо, – ответил Слендер.

– Что ж, черёд Аргоса, – обозначил Первород.

– Тёмной ночи, страшилы! – махнул он рукой и сделал лёгкий поклон. – Я Аргос, по-живому: Лёшка просто.

– Привет, Аргос! – все поприветствовали страшилу.

– Я, собсна, шо хотел спросить? Мне поклонялись тёмные ведьмы, а моему брату, Сашке, – светлые. Так из-за того, шо он недавно в мир живых возвратился, его обязанности на меня упали, ёлки-палки. Ну как упали, он мне записку оставил. А записку ту я увидал, когда он уже… ну, того.

Страшилы слушали и проникались проблемой своего собрата. Как вдруг, неожиданно даже для себя, Руно выпалила:

– Что?! Мы можем вернуться в мир живых?

– Ээ, ну да. А шо? Ну, как бы… да. Цена высока, пуша это рушит баланс, ёлки-палки. Ну, и такие вещи регулируются только Кармой, само собой. А характер у неё, скажем так, специфический.

Некоторые удивлённо покосились на Руно, будто такие вещи всем известны с самой смерти. Первород пристально изучил её тяжёлым беспристрастным взглядом. Руно съёжилась внешне, но внутри у неё разыгрался интерес.

– Так о чём это я? – Аргос почесал голову когтистыми пальцами, сбившись с мысли. – Ах, да. И вот, значится, работаю на двух работах: за себя и за Сашку. С ритуала на ритуал только и хожу – мира тёмного не вижу! И так мне всё надоело! Перегорел я, в общем, понимаете?

Страшилы понимающе закивали.

– Плюнул я на всё, перестал появляться на ритуалах. Бродил по тьме, наслаждался каждым лучиком Луны, пением волков. И тут вдруг слышу – сквозь слои прям брезжет! Вслушиваюсь, а там, в мире живых, кто-то тёмную молитву читает – демона зовёт. Прохожу я, значит, сквозь слои, вижу – девушка молодая на мосту стоит, сброситься хочет. Ну, я давай выяснять, что к чему. И что бы вы думали? Несчастная любовь! Проходят эпохи, меняются времена, а маниакальный почерк богини Любви так и остаётся неизменным, – с напором рассказывал Аргос и усмехнулся – Мне порой кажется, что она людей угробила больше, чем мы своим живоедством.

Руно хмыкнула. Аргос продолжил:

– Ну и думаю, значится: «Ёлки-палки, зачем я сюда полез? Сейчас она спрыгнет, а меня потом засудят в Сумрачном Секретариате за нарушение политики невмешательства». Ну, слово за слово, я её уговорил шоб не прыгала, взамен стану её демоном-хранителем, значит. Да и понравилась она мне, чего таить. Ну и всё, рукопожатие-кровь-печать. Теперь мне не нужно питаться страхом и верой для существования, а нужно лишь оберегать мою подопечную.

– Ого! – восхищённо удивилась Руно.

– Поздравляю, – сказал Первород с улыбкой.

– Хорошая сделка, – прокомментировала Хаё-Мара.

– Так я вот, шо хотел спросить-то, собсна? У ней же явно и ангел-хранитель должен иметься, хоть и бестолковый? Мне теперь как с ним себя вести? Он если одно говорит, мне нужно обратное утверждать? Каким законом руководствоваться: вторым или третьим?

– Если до получения демона-хранителя у неё не было ангела-хранителя, то она получит его в ближайшее время. Карма об этом позаботится. Это может быть и человек, кстати говоря, – поведал глава собрания. – Не думаю, что здесь можно следовать закону противодействия или двум другим. Вы же не направляете внутренний выбор человека, а лишь оберегаете от внешних воздействий. Для вас обоих задача – сохранить подопечную, где-то пригодятся твои методы, где-то его – ангельские.

– По правде, мало шо понял. Схожу всё-таки в Секретариат, узнаю. Храни вас Мрак, – почесал голову Аргос. Первород кивнул в ответ.

– Всем тёмной ночи. Я Хаё-Мара. Страшила средней руки, – вступила женщина с дредами и покрытым чёрными пятнами лицом.

– Тёмной ночи, Хаё-Мара! – поприветствовали её слушатели.

– Я люблю коллекционировать жуткие места. В моём четвёртом походном дневнике уже почти закончились страницы. Я пыталась передать свои труды людям, чтобы они их увековечили, но живые не понимают язык мёртвых. Тогда я попыталась передать устно, но все претенденты убегали, завидев меня, а некоторые падали без сознания, – Хаё-Мара вспомнила момент из смерти и улыбнулась. – Как-то я даже нашла человека, который в реанимации болтался между жизнью и смертью. Я начала второпях пересказывать ему первые главы. В его призрачном лице читалось глубокое удивление, но он старался что-то запомнить. Потом он исчез, я подумала, что его всё-таки вытащили из лап Сумрака, но затем он снова явился за очередной главой! И так, он несколько раз выныривал в наш мир из своего, пока не дослушал до конца первый дневник.

– Интересная схема, – оценил Тайлай.

– Да, надеюсь он успел что-то запомнить. Я позже пыталась найти его в мире живых, но безуспешно, – сказала Хаё-Мара.

– А какое самое жуткое место, в котором ты была? – спросила Руно.

– Одно из жутких зрелищ – это, когда я посетила какой-то фестиваль музыки, на котором живые вели себя как обезумевшие приматы. Мне было отвратительно. Но самое жуткое – это некая лаборатория, в которой учёные барьерами ограждали от реального мира кусочек пространства. Я приблизилась к барьеру и ощутила нечто вроде титанической пустоты в том пространстве. Будто бы целую завакуумированную вселенную, в которой ничего нет. Обычно, я испытываю чувства в загадочных местах, словно настраиваюсь на частоту окружения и начинаю слышать эхо событий: страданий, убийств, горя, обреченности. А здесь, чувство невероятных размеров пустоты, левиафан нуля. Я даже не знаю, как это описать. Представьте мир на стенке мыльного пузыря, вдруг он лопнул, и осталось то, что было под плёнкой.

– И это так страшно? – поразился Слендер.

– Это самое ужасное, что я встречала – ничего внутри.

– Это звучит жутко, да. Но не могли бы вы мне помочь? Меня зовут Харви. Всем смертствуйте, – вступил следующий участник.

– Смертствуй, Харви!

– Я хотел узнать, могу ли я из страшилы стать демоном и как это сделать? – спросил он.

– А почему ты этого хочешь? – удивилась Хаё-Мара.

– У меня сильная тяга к живоедству. Проматывая в памяти сотню раз момент смерти, я понял, что моя суть – насилие. А в ранге страшилы за частое живоедство Сумрачный Секретариат приговорит меня к исчезновению. Я не могу контролировать свою жажду крови.

– А что тебе посоветовали в Секретариате? – спросил Аргос.

– Посоветовали держать свою суть под контролем, – ответил Харви.

– Долбаные бюрократы! У самих души из камня, а всякая личность для них – бумажка, – эмоционально отреагировал Аргос.

– Вы же знаете почему они ввели ограничение на живоедство? – прозвучал в головах голос Слендера.

– Почему? – спросила Руно.

– Рождаемость в мире живых упала. Если не поставить на контроль живоедство с нашей стороны, то мы ускорим вымирание цивилизации, – пояснил Первород.

– Да и Страх с ними! Нас-то это не касается, – отметил Аргос.

– Живое и мёртвое – одна суть, забыл? Если живые вымрут, чьим страхом ты будешь существовать? – пояснил Тайлай.

– А, точно, – потупился Аргос.

– Вообще, нужно снова идти в Секретариат и составлять заявку на перевод в ад. Описать сколько у тебя лет стажа страшилы, какой опыт живоедства, какие навыки охоты и прочее, указать причину перевода. Можешь приложить выписки нарушений за твоё чрезмерное живоедство. Было бы неплохо сходить к нашей местной Мухомор-Бабе, чтобы она выписала тебе справку о том, что ты не можешь контролировать свою суть, – посоветовал Первород.

– А разве это ограничение не влияет на ад? – уточнила Руно.

– Нет, у дьявольского и божественного свои юрисдикции. Они нам не подчиняются, мы – им, – прокомментировал Первород.

– Ага, мы здесь как Сумеречная буферная зона. Пограничье, – усмехнулся Аргос.

– А ещё есть варианты? – спросил Харви.

– Другой вариант: работать на репутацию, укреплять своё имя в легендах. Так, когда ты станешь достаточно известным, тебя могут индивидуально пригласить на службу в ад, – сказал Первород.

– Да уж. До такого я, наверное, не дотяну, – ответил Харви.

– Третий вариант: создать свою секту с жертвоприношениями. Будет и вера, и живоедство. Но тут без помощи живых никак не обойтись. Если своим ртом ты будешь говорить с человеком, а не жрать его, то будет какой-то прогресс, – добавил Тайлай.

– О, а вот это интересно, – улыбнулся Харви.

* * *

После собрания, все стали расходиться. Кто-то исчез, некоторые остались и обсуждали услышанное. Руно заметила, как Клаустрофобия незаметно появилась и проскользнула к Первороду. Они о чём-то разговаривали. Руно, обрадованная появлением матери, приблизилась к ним. Она хотела спросить у Клаустрофобии про своё живое имя.

До Руно донеслись обрывки диалога:

– Этого не должно было произойти, – твёрдо сказала Фобия.

– Но это уже случилось, – мягко парировал Первород.

– Значит, я завершу это как мне нужно, – сказала она.

– На кону твоя дочь, – ответил он.

– Именно. И я никому её не отдам.

– Делай, что должно, и будь, что будет, – завершил дискуссию Первород, переводя взгляд на подошедшую Руно.

– Тёмного вечера, Дамы, – откланялся он и растворился дымкой в сумрачных тенях дома.

– Смертствуй, мам, – сказала Руно.

– Смертствуй, Руно, – поприветствовала дочь Клаустрофобия.

– Я узнала, что у страшил есть живое имя, и хотела бы узнать своё.

– Для чего тебе это нужно?

– Ну, все знают свои имена, мне тоже нужно.

– Ты – не все. Ты моя дочь, и так и останется. Или ты хочешь снова что-то выкинуть, вроде Печати Смерти?

– Но я…Я не… – замешкалась Руно.

– Ты влюбилась в смертного – это ещё полбеды. Но ты решила связать себя с ним Печатью. С первым встречным! – закипела Клаустрофобия. – Я говорила тебе: не играй с едой. Не вздумай даже приближаться к нему, иначе я лично с ним покончу.

– Мама, прошу, не нужно! – слёзно попросила Руно.

– Мне решать, что нужно, а что нет, – холодным тоном отчеканила Фобия и направилась к выходу. – Судя по тому, что у вас до сих пор ничего не получилось, он ещё и какой-то проблемный.

Клаустрофобия развернулась, махнув изящной бархатной накидкой. Направилась в тесную щель, между камином и стеной.

– Он особенный! – сорвалось с дрожащих губ Руно вслед исчезающей матери.

Последующие собрания страшил в книге "Хроники Айо"

Благодарю за внимание)

Буду рад обратной связи в комментариях)

Второе собрание

Небольшой зал для собраний постепенно заполнялся страшилами. Все рассаживались. Те, кто не в первый раз, занимали полюбившиеся места. Новички садились на оставшиеся пустовать стулья. Страшил сегодня пришло меньше, чем в первый раз – один стул так и остался пустым.

Когда все расселись, Первород начал:

– Приветствую всех на втором собрании Клуба страшил! Приятно видеть новые лица, – он пробежался глазами по присутствующим. – Начнём. Первому слева – первое слово: представьтесь, расскажите о себе, о методах охоты или проблемах, с которыми столкнулись.

– Привет всем, меня зовут Жозефина, – начала девушка в лёгком ситцевом платье с золотистой диадемой в волосах.

– Привет, Жозефина, – поприветствовали её все.

– Я – полуденница. У меня есть иммунитет к солнечному свету, но за это приходится платить: мне требуется больше энергии страха. К сожалению, иногда даже недостаточно пугания и приходится прибегать к живоедству, – она обречённо вздохнула. – Я часто задумываюсь, а стоит ли оно того? Может быть, стоит всё бросить и исчезнуть?

– Понимаю тебя. Оттого у нас и осталось так мало полуденниц, – с сожалением сказал Первород, пытаясь подбодрить. –  И что же заставляет тебя остаться? Где ты находишь силы?

– В попытках вспомнить свою жизнь. Умерев и став страшилой, я забыла родственников, друзей, знакомых. Весь мой путь в мире живых уменьшился до имени и сути. Но я стараюсь вспомнить. Я выхожу из темноты в мир наполненный жизнью, запахами скошенной травы, терпкого кофе, свежего хлеба. Правда, от этих запахов остались лишь тусклые фантомы, и все их перебивает вкус страха в моих рецепторах, – сказала девушка с тоскливой болью.

– Что такое кофе? – шёпотом спросил Аркаша у соседа.

– Я не знаю, – прошептал сосед.

Никто не обратил на них внимания. Жозефина продолжала:

– Я стою вдалеке, наблюдаю за каким-нибудь человеком и думаю. Мог ли он быть моим близким? Через что он прошёл? Сколько радостей и тревог он испытал, пока я гоняюсь за страхом, чтобы остаться в бытие? Стоит ли наше существование того, чтобы держаться за пребывание в загробном мире – цепляться за сумрак одной рукой, держа в другой крохи памяти и барахтаясь над бездной забвения?

Жозефина выдержала паузу, оглядев ошарашенных, озадаченных слушателей. Тяжело подняла взгляд на Перворода, сумев продержать его, и твёрдо сказала:

– Стоит.

Все взорвались аплодисментами. Девушка, обессилев, увела глаза от давящего взгляда Перворода. Тот уважительно кивнул и похлопал могучими ладонями, поддерживая овации.

– Очень вдохновляющая речь, – сказал он. – Мракодарю за столь проникновенное выступление. Кто-то ещё хочет что-нибудь добавить?

– Если вам тяжело добывать такое количество страха, почему бы не примкнуть к коалициям страшил, например, в заброшенной больнице в центре местного городка? – с добрыми побуждениями спросил Аркаша. – Место довольно проходное, даже днём, что для вас будет преимуществом.

– Полуденницы охотятся в одиночку, – гордо отчеканила девушка и подняла подбородок.

– Тогда, смею предположить, что причиной проблем является ваша видовая гордость. Если попробовать переступить через неё, то… – аккуратно подводил Аркаша, но Жозефина оборвала его.

– Я скорее исчезну, – отрезала она.

– Понимаю вашу принципиальность, но ведь сейчас время такое. Нам всем тяжело, без объединения попросту не выжить. Мы потому и стали собираться здесь, – сказал Аркаша.

– Он прав, Жозефина. Я знаю, как заслуженно горды собой полуденницы, как тяжело им достаётся существование. Я готов с уверенностью заявить, что никто не осудит за сотрудничество с другими видами страшил. Это будет примыкание, а не пресмыкание. Ваша гордость останется нетронутой, – сказал Первород.

– Я обдумаю это, – подытожила она.

Глава собрания кивнул и жестом предложил выступить следующему.

– Всем смертствуйтя. Я домовой – Ероша, – забавно поздоровался небольшой косматый старичок в лаптях, кивнув соломенной шляпой.

– Привет, Ероша.

– Интересно вы придумали: собираетеся, обсуждаете всякое. Любо-дорого послушать, – улыбался в густую бороду Ероша. – Бывал я и раньше на таких консилиумах, бывал. Трудности всегда объединяют: что живых, что мёртвых.

Все с интересом и почтением слушали.

– Я существо древнее, аки реликт, можно сказать. Энергия страха мне уже не нужна – шибко люди уверовали в моё существование. То, конечно, не моя заслуга, а всего нашего вида. Веками мы добивались признания в умах живых, своего местечка в человеческом мироздании. И не без помощи людей, замечу: знахарки нам помогали, да писари всякие, что суть нашу описывали. Всё это сблизило меня с людьми. Я обитаю в их хатах, слежу за бытом. Изредка, конечно устраиваю выходки, чтоб не расслаблялись. Понимаю, если сам расслаблюсь, то всё нажитое потерять могу, того и гляди. Люди развиваются, перестают обращать внимания на древние обычаи. Так и запамятовать нас могут – исчезать начнут домовые-то. Придётся нам сызнова на тропу охоты встать, да в потёмках охабиться. Посему, советую с людьми союзничать, ежели существовать остаться хотим. Мы две стороны одной сути – живое и мёртвое.

Слушатели выжидали паузу, переваривая наставление старичка. Первород поблагодарил домового за то, что поделился мудростью.

– Так ведь, служа, можно и прислужником стать, – воспротивилась объединению Жозефина.

– Ежели таков твой выбор – таков путь, – легко согласился Ероша, прищурив глаза и наклонив голову.

Вдруг из полумрака комнаты спешно вышла Руно. Она не пользуется дверями и совершенно не понимает их устройство. Чаще она является из ближайшей тени, связывающей мир живых с миром мёртвых, словно тёмная материя. Она извинилась и вошла в круг собрания.

– Извините, я задержалась, – сказала она, присаживаясь на пустующий стул.

– Ничего, всё нормально, – кивнул Первород. – Ты как раз успела на своё выступление. Как твои дела с узником Смерти? Если кто не знает, Руно смогла успешно наложить Узы Смерти на понравившегося ей юношу.

– Он сделал мне… – начала Руно.

– Предложение?! – ошарашенно перебил Аркаша.
– Лучше – жертвоприношение! – окрылённо сказала Руно, а затем смутилась. – По крайней мере, я так считала поначалу. Но оказалось, что это не так. Я неправильно его поняла.

– Ты не серчай, он парень молодой, живой, науки нашей не знает ещё толком. Ты ему расскажи, как то делается, – подбадривал Ероша. – Пусть сначала жабку подарит, потом птицу какую. Дальше – больше.

– Ага. У меня такая же проблема с ведьмами. Они мне делают жертвоприношения из чёрных петухов, козлов. А мне такое не нужно. Я, вообще-то, вегетарианец, – включился в разговор Трутс и подался вперёд гладким, испещрённым маленькими отверстиями телом.

– А ты им сказать об этом не можешь? – спросила Руно.

– Да я пытался, но они оберегами закрылись от меня. Могу ответить, только когда они сами спрашивают. Получается такой диалог: «Что ждёт меня в будущем?», «Брокколи», «Как мне решить такую-то проблему?», «Морковь». Очень весело, – усмехнулся Трутс. – Так, в итоге, знаете к чему это привело? Ведьма сделала «овощную» колоду карт таро, через которую обращалась ко мне и интерпретировала мои ответы как ей нужно. Шарлатанка, одним словом.

– Да уж, сотрудничество с ведьмами сейчас совсем не то, что раньше. Сейчас они все белые, серые, зелёные – каких только нет. А нет, как раз, настоящих. Я вот помню, в Салеме обитал в самое интересное время. Так мы там такое вытворяли – самому вспоминать страшно! Мы наши слои воедино слили! – восторгался прошлым Ваал'Торн. По всей его коже песчаного цвета торчали наружу маленькие шипы, в некоторых местах протыкая одежду.

– Такое разве возможно? – удивился Аркаша.

– Да, только сложно. Нужно специальное мёртвое семя. Также необходимо соблюсти много условий ритуала. Я уж не говорю о том, сколько сил нужно приложить, – сказал Ваал'Торн.

– Хм. Вы знаете где достать это семя? – спросил его Аркаша.

– Не знаю, но думаю, мы можем попытаться поискать, – ответил он.

– Господа, я попрошу вас. Наше собрание превращается в балаган, – Первород покачал ладонью в воздухе. – Руно, ты что-то ещё хочешь добавить?

– Нет, я просто поделилась новостью.

– Хорошо. Переходим к следующему гостю, – Первород указал ладонью на «гладкого» страшилу.

– Всем привет. Меня зовут Трансильвандегерштутс, – поздоровался он быстро.

– Привет, Траслив..

– Шварден...

– Слив…

– Треснул?

– Привет, срандерштул.

– Да это же невозможно!

– Андерген…

– Кемберштуф?

– Я не могу.

Страшилы наперебой пытались повторить неповторимое. Поднялся хор голосов, подбирающих языком отмычку к труднодоступному имени страшилы.

– Можно просто – Трутс, – уточнил владелец сложного имени.

– Привет! – хором отрезали собравшиеся.

– Трутс, просто Трутс. Как вы понимаете, я был Фобосом длинных слов, моя специализация – гиппопотомонстросескиппедалофобия. Почему был, спросите вы? Потому что, к сожалению, некоторые страхи слишком узконаправленные. Людей с таким страхом трудно найти – их не больше 10% от всего населения Земли. Из-за этого редкие Фобосы и Фобии исчезают. Но какой же потрясающий вкус у такого изысканного страха! Говоря короче, я сейчас перепрофилируюсь на новую специальность  – технофобия. В данный момент живые придумывают всё больше технических и цифровых нововведений. Но страх неизвестного – основной страх, – он скользнул взглядом по Первороду. – А исходя из этого, я выбрал встать на гребне новой волны фобий. Посмотрите, как они начинают бояться нейросетей. Вы слышали про нейросети? Я думаю, это золотая жила. Пока страха, конечно, маловато, но ещё не полночь, как говорится.

– Что-то я не пойму, а где у тебя пугательная железа в виде антенны 5G? Или ты волны страха на палец ловить собрался? – спросил едко Ваал’Торн.

– При чём тут 5G? Я пью страх по-обычному, как и вы. Без всяких волн и сигналов, – спокойно парировал Трутс.

– Да бредни это всё. Ваша новая школа, новые технологии – чушь, – Ваал’Торн обратился к Первороду. – Можно я вступлю в дискуссию?

– Пожалуйста, – кивнул Первород.

– Я как считаю, в живых вшита программа – бояться. Они без этого страха не выжили бы, они нам «спасибо» сказать должны. А наша задача – этот страх поддерживать. Пугай, но не спугни.

– Пугай, но не спугни! – хором продублировали присутствующие.

– Так, что ж мы теперь будем из-за каждого их новоиспеченного гаджета менять свои порядки и подстраиваться? Пусть они под нас подстраиваются! Тьма, высота, глубина, неизвестность – это у них на подсознании высечено. Без страха они все с края Земли сиганут, чтоб узнать, что за ним, – принялся объяснять шипастый страшила.

– Но Земля круглая, Ваал'Торн. Мы ещё в 1633 году встречали на нашей стороне Галилея, слушали его лекции, с пылу с жару. К тому же, люди совершенствуют своё бесстрашие. Их эволюция – адаптация. Они приспособились к жизни, учатся бороться со своими страхами. И заметь, делают это без насилия, как в средневековье. Они-то без нас прожить смогут, если достаточно адаптируются и разовьются интеллектуально, духовно, физически, а мы? Если мы задержимся в развитии на уровне средневековья – мы в нём и останемся. Пылью на полках истории. Мы просто не сможем их напугать, не то, что спугнуть, – доказывал свою точку зрения Трутс.

– Ну нет! Неужели ты не видишь, в их мире то же самое средневековье, обтянутое нанотехнологической тряхомудией. Не нужно ни под кого подстраиваться. Вышел в люди, напугал по-старинке – и дело с концом. Раньше люди что-то противопоставить могли, заставить нас самих бояться – жить было весело, мреть было интересно. А сейчас что? – выдал Ваал'Торн.

– А что сейчас? – уточнил Трутс.

– Да пресно всё, – кисло констатировал Ваал'Торн.

– Ну, так это говорит о движении, изменении. Пресно – значит непривычно. Разве нет? – уточнил Трутс.

– Это говорит о стагнации, а в условиях постоянного хода времени – о движении назад, – разъяснил Ваал'Торн.

– Смотря, откуда наблюдать. Если вам непривычно в новом мире – адаптируйтесь, изменитесь, – настаивал Трутс.

– Если мне непривычен новый мир, я его изменю под свои стандарты, – держался своей точки зрения Ваал'Торн.

– Ваши стандарты стареют вместе с вами, – сказал Трутс.

– Хорошо, увидимся через 100 лет. Посмотрим, чья позиция верная, – подвёл итог Ваал'Торн.

– Согласен. Кто останется, тот и прав. Время – лучший судья, – поддержал Трутс.

– Господа, я считаю вы оба правы. Точка зрения говорит о том, что вы наблюдаете. А мир такой большой, что в нём поместятся обе ваших точки зрения. Продолжим собрание, – урегулировал спор Первород.

– Хорошо. Нужно соблюдать последовательность. Меня зовут Ваал’Торн, – страшила показательно поклонился в сторону Перворода.

– Привет, Ваал'Торн! – приветствовал хор участников.

– Я, можно сказать, местный архивариус. Взаимодействую с ведьмами, беру у них заказы на той стороне, ищу исполнителей на этой. В свободное время веду летопись событий: ищу свеженькие мёртвые души и расспрашиваю их о мире живых, пока их память не стёрлась за 40 дней. Ну, что могу сказать – раньше было лучше. Светлая память тёмным временам. Я всё-таки буду настаивать на своём: раньше страх был вкуснее, углы темнее, луна полнее. Я вот достану архивы свои и принесу в следующий раз! Сухими фактами докажу! У меня всё.

– Мракодарю вас, господа, за ваши выступления. Это была интересная дискуссия. В спорах и рождается истина потому, что вы описываете её с разных точек зрения. Кстати, Ваал'Торн, вы могли бы помочь своими архивами Жозефине, – подвёл итог Первород. – Перейдём к следующему гостю.

– Всем привет! Я Аркаша, – он помахал сломанной рукой.

– Привет, Аркаша!

– В прошлый раз ты озвучивал проблему. Что-то изменилось после собрания? – спросил Первород.

– Да, мы начали встречаться с Каллисто,чтобы проводить уроки.

– И как успехи? – спросил глава собрания.

– Отлично. Но, в плане уроков – не очень: не могу применить её опыт в тесной лифтовой кабине без зеркал. Буду искать новое пристанище – «фешенебельное», как она выражается. С просторным лифтом и большим количеством зеркал. Она меня вдохновила изменить условия существования, – ответил переломанный Аркаша.

– О, это просто замечательно! Рад слышать, – прокомментировал тёмный великан.

– Прошу прощения, – вмешался Ваал'Торн, активно жестикулируя, – Но ведь, это же яркий пример того, о чём я и говорю. Аркаша вместо того, чтобы изменить мир, решил измениться сам.

– Но ведь, у него же нет зеркал в лифте обитания, чтобы применять зеркальную технику. Он изменяет себя, адаптируется. Или вы хотите сказать, что ему нужно самому зеркала в лифте повесить? – спорил Трутс.

– Я бы повесил, – сухо парировал Ваал'Торн. – Дело несложное.

– А мне нравится, что я перееду поближе к Каллисто. Мы сможем чаще видеться. Она мне очень нравится, – засиял Аркаша. – Я даже подумываю о церемонии мракосочетания.

Руно умилилась. Страшилы расплылись в улыбках. Даже хмурая и гордая Жозефина немного растаяла.

– И кстати, она мне посоветовала придумать страшилье прозвище и перестать представляться живым именем, – продолжил Аркаша.

– А так, это твоё живое имя? – удивился Ваал'Торн, – А я думал страшилье. Такое жуткое…

– Ваал'Торн, прояви уважение к живому имени. Мы все оттуда пришли. Живое и мёртвое – одна суть.

– Извиняюсь, – сказал он Первороду.

– А что значит живое имя? – спросила Руно.

– А ты не помнишь своё? – поинтересовался Аркаша озадаченно и переадресовал вопросительный взгляд главе собрания.

– В нашем мире живое имя, это как подпись. Если ты будешь делать что-то в рамках Сумрачного Секретариата, то тебе оно понадобится. Кто накладывает Печать, тот и передаёт узнику его живое имя после перехода, – объяснил Первород. – Если твоя мать Клаустрофобия, которая привела в этот мир, не назвала тебе его, значит пока не готова выпускать из-под своей опеки. Можешь спросить у неё, как представиться возможность.

– Хорошо, – ответила Руно и обратилась уже к Аркаше. – И какое же имя ты себе придумал?

– Выбираю между «Арканоид» и «Арканзас», – ответил он.

– Какой вздор! – удручённо отреагировал Ваал’Торн.

– А мне нравится как звучит, – сказал Аркаша. – Может быть, остановлюсь на «Аркан».

Благодарю за внимание)

Последующие собрания страшил в книге "Хроники Айо"

Буду рад обратной связи

Странные дела творятся в Забытом городе: по радиоволнам приходит сигнал о помощи с противоположного берега Темного озера. Загадочная группа людей, которые называют себя Те, Кто Знает, попала в беду, и помочь им могут только Бром и другие Хранители Забытого города. Они отправляются на тайную базу Тех, Кто Знает, которая хранит секреты о монстрах, порожденных загадочным туманом.
Заключительный рассказ из цикла «Тайны Забытого города».

Ранее в «Тайнах Забытого города»:
Они скрываются в тумане. Часть 1/2
Они скрываются в тумане. Часть 2/2
Свободные номера. Часть 1/2
Свободные номера. Часть 2/2
Дом, милый дом. Часть 1/2
Дом, милый дом. Часть 2/2
Нечто внутри. Часть 1/2
Нечто внутри. Часть 2/2
Тот, Кто Знает. Часть 1/2

Честер вскочил с кровати, когда раздался оглушительный выстрел. Сердце таранило грудь, и мысли путались в голове, но даже это не помешало Честеру сделать то, к чему он давно привык в Забытом городе: первым делом — схватиться за пистолет.

В следующую секунду, озаренную вспышкой молнии, Честер оценил ситуацию: на полу лежал раненый Кольт (судя по пятну крови, пуля попала ему в плечо), над ним склонился Бром, а в дверях комнаты стоял высокий человек в респираторе. В его руке еще дымилась винтовка с лазерным прицелом, и не было сомнений, что именно он стрелял в Кольта.

Заметив взгляд Честера, человек в респираторе выскочил из комнаты. Честер бросился вдогонку с фонариком в руке. Беглец оторвался метров на пятьдесят, убегая по длинному коридору, и Честеру пришлось как следует поднажать, чтобы сократить расстояние.

Коридор делал поворот налево. Стремительная пробежка — и Честер в мощном прыжке повалил убегавшего на пол. Винтовка выпала из его рук. Ублюдок попытался подняться, но Честер от души вмазал ему фонариком по голове, а затем, перевернув на животе и заведя за спину его руки, принялся застегивать наручники.

— Смотри! Смотри! — вдруг выкрикнул беглец: из-за респиратора его голос звучал приглушенно. — В конце коридора!

Честер рефлекторно метнул взгляд в направлении, о котором говорил задержанный беглец. На долю секунды он заметил тень, мелькнувшую вдали в тусклом свете фонарика, лежавшего на полу: блеснув гладкой, словно отполированной черной кожей, двухметровое — если не выше — существо исчезло за поворотом в конце коридора.

— Ты видел?! Видел?! — продолжал кричать человек в респираторе.

Да, он видел — но что именно, Честер сказать не мог. Все произошло слишком быстро, к тому же света фонарика не хватило, чтобы как следует рассмотреть монстра. Зато Честер знал теперь наверняка: здесь, в этом корпусе базы «Юдоль», совершенно точно скрывалась опасная тварь.

Честер рывком поднял человека в респираторе на ноги и, вмазав ему под дых для пущего усмирения, приставил пистолет к затылку.

— Двигай вперед, — процедил Честер. — Давай, ну же!

Немного помедлив, пленник выполнил просьбу, и вскоре, поплутав по извилистому коридору, они вернулись в комнату, в которой расположились на ночь Хранители.

Бром был занят тем, что обматывал бинтом из походной аптечки рану на плече Кольта. Тот лежал на кровати с закрытыми глазами — похоже, снова в отключке.

Заметив вошедшего Честера, который держал на мушке пойманного беглеца, Бром тихо сказал:

— Пуля попала в плечо, пройдя на вылет. Крупные сосуды, похоже, не задеты. Кровотечение остановилось, но Кольт все равно вырубился. — Бром пристально посмотрел на человека в респираторе, который спокойно стоял рядом с Честером. — Если бы я вовремя не отпихнул Кольта, то выстрел разнес бы ему голову.

Толкнув пленника дулом пистолета в затылок, Честер приказал:

— Иди к окну, садись у батареи. И не вздумай что-нибудь выкинуть! — Продолжая держать человека в респираторе на прицеле, Честер обратился к Брому: — Прикрой меня, пока я буду пристегивать этого ублюдка.

Бром направил свой пистолет на пленника, который послушно сел возле батареи. Честер тем временем пристегнул его наручниками к трубе отопления.

— Теперь рассказывай, кто ты такой. — Честер возвышался над пленником.

Тот пожал плечами и, немного помедлив, спокойно ответил:

— Можете называть меня Чистильщиком.

Честер не удивился: в Забытом городе все уже давно использовали прозвища вместо настоящих имен — согласно поверьям, так можно было отвадить от себя монстров.

— Зачем ты хотел убить нашего друга? — Честер кивнул на Кольта, который по-прежнему в отключке лежал на кровати. — Говори, а не то я вышибу тебе мозги!

— Не думаю, что вы готовы это услышать. Знание убьет вас быстрее, чем монстры.

— Да неужели? — фыркнул Честер, едва сдерживая клокотавшую внутри ярость. — А как насчет этого?

Резким движением он сдернул респиратор с головы Чистильщика. Им оказался мужчина лет сорока с зачесанными назад светлыми волосами и серыми, глубоко посаженными глазами на широком, немного грубом лице.

— Может, так ты теперь заговоришь? — продолжал глумиться Честер. — Подышишь тем же воздухом, что и мы!

Невозмутимо улыбнувшись, Чистильщик демонстративно сделал глубокий вдох, а затем, медленно выдохнув, выдержал театральную паузу — и размеренно проговорил:

— Рано или поздно это должно было случиться.

Честер в отвращении покачал головой: поведение и слова Чистильщика действовали на нервы — не говоря уже о том, что этот ублюдок чуть не убил Кольта!

— Ты застрелил Тех, Кто Знает. — Честер впился взглядом в холодные, будто два кусочка льда, глаза пленника. — Зачем?

Помедлив с ответом, словно оценивая противника, Чистильщик наконец сказал:

— На базе «Юдоль» содержался сверхопасный объект, за которым велось круглосуточное наблюдение. Но этой твари удалось вырваться. В такой ситуации в мою задачу входит зачистка всего персонала базы — прежде, чем семена монстра распространились бы во внешний мир.

— Семена? — вмешался в разговор Бром: на его лице читалось явное удивление.

— Кодовое название объекта — «Сеятель», — пояснил Чистильщик, впервые за все время разговора пристально посмотрев на Брома. — Вырвавшись из резервуара, он напал на персонал базы. Они стали жертвами Сеятеля, и мне пришлось их убить. Но монстр до сих пор на свободе. Я выслеживал его, когда вы появились на базе. — Чистильщик посмотрел на Честера. — Ты ведь тоже его заметил.

Поймав вопросительный взгляд Брома, Честер неохотно согласился:

— Я видел мельком темную фигуру. Монстр высотой около двух метров.

Словно подтверждая его слова, откуда-то из глубин коридора за стенами комнаты разнесся утробный животный рык вперемешку с оглушительным визгом — как будто этот чудовищный звук издавал невозможный гибрид льва и свиньи.

— Сеятель проголодался. — Чистильщик зловеще улыбнулся. — Ищет, кого сожрать.

Сняв пистолет с предохранителя, Честер направился к выходу из комнаты.

— Оставайся здесь — присматривай за Кольтом и этим ублюдком, — сказал он Брому, кивнув на прикованного к батарее Чистильщика, — а я пойду на разведку. Пора уже покончить с этим, мать его, Сеятелем.

* * *

Когда Честер ушел, Бром убедился, что Кольт по-прежнему без сознания лежит на кровати: могучая грудь бородача вздымалась от тяжелого шумного дыхания, а на лбу снова выступила испарина.

— Я не думал, что ты когда-нибудь вернешься в город, Виктор.

Внезапные слова Чистильщика заставили Брома резко обернуться.

— Откуда вы знаете мое имя?

Чистильщик впился в него взглядом, как будто стремился досконально изучить каждую черточку на лице Хранителя. Бром вспомнил, как внимательно смотрел на него Чистильщик во время разговора с Честером, и задался вопросом: почему его персона вызывала такой интерес у этого человека?

— Город звал тебя, и ты пришел, — прозвучал в ответ спокойный голос Чистильщика. — Но ты до сих пор не понимаешь, что тебя держит на его улицах, в его домах. Почему ты здесь.

— И почему же?

Чистильщик с загадочным видом пожал плечами:

— Кое-что я могу тебе рассказать, но главный ответ ты найдешь за ромашковым полем.

Бром раздраженно фыркнул:

— Вам обязательно говорить загадками? Что все это значит?

Он подошел ближе, почти вплотную к Чистильщику. Внутри клокотали гнев и желание отомстить этому ублюдку за хладнокровный выстрел в Кольта. Но стоило Брому встретиться с глазами Чистильщика, как ярость вдруг стихла. Пленник смотрел на него снизу вверх. Во взгляде читалось вовсе не презрение или ненависть, чего можно было ожидать от человека в его положении, а странная обескураживающая теплота: так смотрят обычно на близких людей, которых не видели много лет.

— Что ты хочешь узнать? — Чистильщик откинулся спиной на батарею, принимая удобную позу: очевидно, предстоял долгий разговор.

Раз так, то нужно воспользоваться ситуацией: Бром присел на корточки напротив Чистильщика и, сцепившись с ним взглядом, спросил:

— Вы один из Тех, Кто Знает?

Собеседник неопределенно повел плечами, и Бром задал вопрос по-другому:

— Кто вы?

Чистильщик пожевал губу прежде, чем ответить:

— Мы наблюдаем за городом после того, как там появились монстры. Обеспечиваем жителей всем необходимым.

— Но для чего? — Бром внимательно оценивал реакцию Чистильщика на его слова, и когда у того едва заметно дернулся мускул на щеке, продолжил с нажимом: — Почему вы скрываете от всего мира Забытый город, но при этом поддерживаете его существование?

Чистильщик медлил с ответом: это было заметно по тому, как напряглись желваки на грубом лице, а губы сомкнулись в тонкую нить. Наконец он проговорил:

— Потому что жители города — отличный корм.

Бром чуть не поперхнулся от возмущения:

— Корм для монстров?!

Чистильщик кивнул.

— То есть, вы намеренно не эвакуируете население, чтобы твари могли беспрепятственно нападать на людей? Но для чего вам это?

Во взгляде пленника промелькнуло искреннее сожаление — лишь на мгновение, но Бром его заметил. Затем Чистильщик ответил:

— Все ради крови богов.

— Что? — Бром уже не пытался скрыть удивление. — Какая еще к черту «кровь богов»?!

— Ихор. Так древние греки называли кровь богов. И точно так же ученые назвали особое вещество в крови монстров.

— Те, Кто Знает держали на базе Сеятеля, чтобы добывать ихор из его крови? — догадался Бром, вспомнив прозрачные цистерны с густой жидкостью черного цвета.

Чистильщик устало смежил веки:

— «Юдоль» — лишь одна из баз, расположенных в окрестностях Забытого города. На каждой из них содержатся твари, кровь которых служит источником ихора.

— Но для чего он нужен?

Лицо Чистильщика исказилось, будто он испытывал внутреннее отвращение, терзавшее его в глубине души:

— В каждой стране, в любые времена и при любых режимах, есть избранные люди, которые обладают всем: деньгами, властью, ресурсами. В конечном итоге им доступны все блага, кроме одного единственного.

Чистильщик выжидающе посмотрел на Брома, и тот без дальнейших пояснений понял, к чему клонил пленник:

— Бессмертие, — глухо выпалил Бром. — Могущественным людям доступно все, кроме бессмертия.

Чистильщик кивнул, улыбнувшись краешком губ: он явно был доволен тем, как быстро соображал Бром.

— Ученые выяснили, что ихор продлевает жизнь. Но цена слишком высока.

Бром прикрыл глаза, стараясь унять охватившую его дрожь: еще чуть-чуть, и чудовищные откровения пленника могли вызвать у него тошноту.

— Монстры должны питаться, чтобы в их организме вырабатывался ихор, — продолжал тем временем Чистильщик. — Питаться людьми. Вот, почему Те, Кто Знает поддерживают существование Забытого города: его жители служат кормом для монстров.

— Почему вы об этом рассказали?

— Просто ты мне… нравишься, — с неожиданной искренностью признался Чистильщик. — И я мог бы поведать еще больше, если ты меня отпустишь.

Он демонстративно постучал цепочкой от наручников по металлической трубе, к которой был прикован.

— Нашли дурака! — осклабился Бром. — Вы чуть не убили нашего друга, и теперь хотите, чтобы я вот так просто вас отпустил, поверив сказкам про чудодейственную кровь богов?

— Боюсь, что он больше вам не друг. И уже не человек. — Оценив замешательство Брома, Чистильщик терпеливо разъяснил: — Сеятель нападает особым образом: своим длинным и острым, как штык, языком он прокалывает череп человека через нёбо, после чего «подсаживает» в голову жертвы свое «семя» — крошечную личинку-нейрофага. Вырастая в течение нескольких часов, личинка пожирает изнутри мозг, постепенно заменяя собою всю нервную систему. В конце концов нейрофаг полностью подчиняет себе человека, превращая его в послушную оболочку. Именно это произошло на базе не только с Теми, Кто Знает, но и с Кольтом: Сеятель напал на него возле грузовика, когда вы с Честером пошли на разведку.

Жуткое понимание ледяной водой окатило Брома:

— Та субстанция, которую мы видели возле трупов...

— Не что иное, как выблеванные мозги, — подтвердил догадку Чистильщик.

Бром покачал головой, сглотнув вязкий ком в горле:

— В такое трудно поверить — даже после всего, что я видел в Забытом городе.

— Тогда обернись, — ухмыльнулся Чистильщик.

Бром мгновенно последовал совету — и в ужасе замер, когда увидел, что Кольт исчез с кровати, на которой лежал все это время. Бром судорожно обвел фонариком комнату: в темном помещении не было никого, кроме него и Чистильщика!

— Куда он делся?! — Бром вскочил на ноги, продолжая рыскать лучом света по темным закуткам: ни следа Кольта. — Он же был ранен! Лежал без сознания!

— Теперь его телом управляет нейрофаг. — Чистильщик с безразличным спокойствием пожал плечами, а затем, прищурившись, посмотрел на Брома, как только луч фонарика остановился на его лице. — Гораздо интереснее другое: который час?

Странная манера Чистильщика говорить фразы невпопад окончательно добила Брома. Он вспыхнул:

— Который час?! Это все, что вас сейчас волнует?! — Пристальный прищур Чистильщика заставил его успокоиться. Взглянув на наручные часы, Бром недовольно буркнул: — Без пяти минут полночь.

Чистильщик развел в стороны руки, насколько позволяли это сделать наручники, — и спокойно сказал:

— Значит, осталось не так уж много времени прежде, чем мы умрем.

* * *

Честер с пистолетом наизготове продвигался по темному коридору, подсвечивая путь фонариком. С того момента, как он вышел из комнаты, рык монстра раздался дважды — отдаленно, из самых глубин здания, и теперь именно туда — на звук — направлялся Честер, словно охотник, преследующий добычу.

За долгие годы жизни в Забытом городе он привык действовать именно так: если не хочешь стать жертвой монстра, следует найти и убить его первым!

Рык твари прозвучал снова — совсем близко, за распахнутой дверью в конце коридора. Честер осторожно подошел ближе. Из помещения, куда вела дверь, доносились раскаты грома и вспыхивали отсветы молний: значит, внутри комнаты были окна. Отлично: можно обойтись без фонарика, чтобы лишний раз не привлекать внимание твари.

Честер обхватил покрепче рукоятку пистолета и проскользнул в помещение.

Вспышек молний за широкими окнами хватило для того, чтобы мгновенно оценить обстановку внутри: просторная длинная комната, ряды столов со стульями, в дальнем конце — буфет с витриной и прилавком, заставленным стопками подносов и тарелок. Ясно: столовая. Много лет назад здесь питались пациенты психиатрической лечебницы, а в последние годы — персонал базы «Юдоль».

Когда очередная молния озарила пространство, Честер увидел, как метрах в десяти от него из-за стола медленно поднимается темная фигура.

Сеятель.

Тварь напоминала гигантскую змею, почти достигавшую потолка по мере того, как она выпрямлялась. Массивное тело с черной блестящей чешуей венчала вытянутая бугристая голова с желтыми глазами, обрамленная, словно ожерельем, уродливыми длинными выростами. Честер сразу же вспомнил картинку из книги, которую читал в детстве. Она называлась «Мифы и легенды народов мира», и маленькому Честеру нравилось разглядывать иллюстрации, на которых были изображены мифические твари наподобие Горгоны Медузы или василиска.

Одно из существ особенно запомнилось Честеру: Кукулькан, он же — «пернатый змей» из мифологии майя. Будучи ребенком, Честер мог часами разглядывать рисунок древнего существа, представлявшего собой гигантскую змею с ощеренной головой, обрамленной перьями.

Тварь, которая теперь поднималась перед Честером во вспышках молний, напоминала ожившую иллюстрацию из детской книжки — правда, куда более уродливую и жуткую на вид.

Честер нацелил пистолет на Сеятеля — и открыл по нему огонь. Истошно взвизгнув, монстр стремительно скрылся во мраке: молнии перестали сверкать, и в столовой воцарилась кромешная темнота.

Честер задержал дыхание, напряженно прислушиваясь к малейшим звукам. Тварь наверняка затаилась где-то рядом. Возможно, удалось ее ранить, но Честер сомневался: слишком быстро Сеятель скрылся от выстрелов.

Честер включил фонарик — и судорожно отпрянул, когда прямо перед ним в конусе света возник Кольт. Указательный палец дернулся на спусковом крючке, но вовремя остановился: еще мгновение, и Честер мог выстрелить в старого друга. Кольт, пошатываясь, стоял в метре от него и смотрел исподлобья странным, затуманенным взглядом.

— Кольт, я тебя чуть не убил! — прошептал Честер. — Что ты здесь делаешь?

— Хочу... помочь, — как-то невнятно, словно не своим голосом, пробормотал здоровяк.

Честер хотел было сказать, что помощь ему не требуется: он сам вполне неплохо справлялся с тем, чтобы выследить и уничтожить тварь, которая по-прежнему пряталась где-то здесь, в столовой.

Словно подтверждая мысли Честера, в дальнем конце комнаты раздался оглушительный грохот — на пол упали кастрюли и тарелки.

Честер нацелил пистолет и луч фонарика в сторону буфета. Так и есть: в дальний угол столовой, расположенный за прилавком с посудой, забился Сеятель. Тяжело хрипя, змей-переросток свернулся в клубок, и по его черной чешуе на пол стекала такая же черная, густая кровь, похожая на деготь.

Оставалось только добить монстра парой выстрелов в уродливую пернатую голову.

Честер собирался нажать на спусковой крючок, как вдруг Кольт выбил из руки пистолет, а затем со звериным рыком и перекошенным от ярости лицом повалил его на пол.

Честер был ошеломлен поступком друга, и этого секундного замешательства хватило Кольту, чтобы полностью его обездвижить. Хранители не зря называли Кольта великаном: он был поистине здоровым мужиком. Вот и сейчас он всем своим стокилограммовым весом навалился на распластанного Честера и, придавив его руки к полу, приблизил обезумевшее оскаленное лицо.

Честер с ужасом наблюдал, как из раскрытого рта Кольта выползает змея. Черное тело маслянисто блестело во всполохах молний. Ощеренная голова монстра была обрамлена кожистыми выростами, которые напоминали ожерелье из перьев птицы.

Еще мгновение — и тварь, раскрыв клыкастую пасть, могла впиться прямо в лицо Честера, но вдруг прогремел выстрел, и голова Кольта — вместе с обитавшим внутри монстром — разлетелась на куски, забрызгав Честера кровью.

Он отбросил тело Кольта в сторону, вскочил на ноги. В дверях столовой, светя фонариком, стоял Бром с нацеленным пистолетом в руке. Он перевел его немного в сторону, правее Честера, и сделал еще три выстрела. Честер обернулся, чтобы убедиться: Сеятель, забившийся в угол столовой, теперь был мертв. Доказательством служили разнесенная в клочья голова, а также ошметки мозгов и пятна черной крови на стене.

— Нужно срочно уходить! — Отчаянный крик Брома заставил Честера вздрогнуть. — Здание заминировано!

Долго упрашивать Честера не пришлось: он рванул следом за напарником по коридору. Они выскочили на улицу и едва успели добежать до стоянки с грузовиками, как вдруг за спиной раздался чудовищный грохот. Спустя мгновение упругая волна жара сбила их с ног, повалив на мокрый асфальт.

Честер приподнялся, оглянулся: словно в замедленной съемке, корпуса «Юдоли» один за другим взлетали на воздух. К темному небу, расчерченному всполохами молний, возносились гигантские клубы огня и дыма, а к раскатам грома присоединился оглушительный грохот взрывов.

Честер перевел взгляд на Брома: тот лежал рядом, завороженно наблюдая за тем, как огонь пожирает старинные здания.

Еще мгновение — и в стороны полетели обломки, падая возле Честера и Брома.

Они вскочили на ноги и, больше не оглядываясь, побежали к дороге, которая вела обратно на берег озера.

* * *

Утром Хранители снова собрались в читальном зале Библиотеки. Бром обвел взглядом друзей: на своих привычных местах за столами сидели Честер, Бульдозер и Гаррота. Кольта с ними больше не было...

— Чистильщик остался жив? — после долгой паузы спросил Бульдозер, когда Честер и Бром, перебивая друг друга, сумбурно рассказали о событиях на базе «Юдоль». Они вернулись в Забытый город ранним утром, когда шторм на озере стих, и сразу же направились в штаб Хранителей.

Бром пожал плечами:

— Я не знаю. Чистильщик предупредил меня, что база была заминирована: в том случае, если ему не удастся ликвидировать Сеятеля к полуночи, то «Юдоль» должна взорваться. — Он на мгновение замялся, но затем продолжил увереннее: — Что-то во взгляде Чистильщика заставило меня поверить его словам. Я расстегнул наручники и побежал искать Честера. Остальное вы знаете.

Кивнув, Честер добавил:

— Даже если этот ублюдок не взорвался к чертям собачьим вместе с «Юдолью», то он в любом случае надышался нашим воздухом, а это значит, что скоро он потеряет память, если вернется во внешний мир.

— Либо же, чтобы избежать потери памяти, спрячется в городе, — резонно заметила Гаррота: под ее заплаканными глазами пролегли глубокие тени, которые лучше всяких слов говорили о том, что ночь у нее была бессонной, а утро — наполненным скорбью по погибшему Кольту, ее напарнику.

Бульдозер шумно вздохнул и, сцепив мощные ладони, положил их на стол, тем самым символично давая понять, что пора подводить итоги.

— Мы потеряли товарища, — сказал Бульдозер: его голос — обычно твердый и громкий — едва заметно дрогнул. Затем он продолжил, переведя взгляд на Брома: — Взамен мы обрели знание благодаря тому, что рассказал Чистильщик. Теперь мы понимаем, почему наш город так важен для Тех, Кто Знает. Почему они хранят секрет о его существовании. Но можем ли мы быть уверены, что Чистильщик сообщил правду? — Бульдозер обвел взглядом Честера и Гарроту, но они не нашлись, что ответить. Глаза Бульдозера вновь впились в Брома: — Есть еще пара вопросов, которые не дают мне покоя. Откуда Чистильщик знал твое имя? И почему он поведал обо всем именно тебе?

Бром с трудом выдержал взгляд шефа, но ничего не сказал.

* * *

Когда они вышли из библиотеки, Честер спросил у Брома, остановившись возле своей машины:

— Тебя подвезти?

Бром посмотрел на небо. Сощурился от солнечного света, который пробивался сквозь мутную пелену облаков. В воздухе пахло озоном. По безлюдной улице привычно стелилась туманная дымка.

Бром покачал головой:

— Хочу прогуляться.

Честер понимающе кивнул. Улыбнулся:

— Будь осторожен, Бром. За время знакомства с тобой я понял главное: ты любишь влипать в неприятности.

Бром ухмыльнулся в ответ, развел руками:

— Хорошо, что мне повезло с напарником.

Он махнул Честеру на прощание рукой, когда тот сел за руль машины и уехал прочь — скорее всего, колесить по городу в поисках очередного монстра, скрывающегося за пеленой тумана…

Бром спустился по ступенькам на мостовую и зашагал по безлюдной улице, которая вела к его дому, но затем резко остановился.

Внезапная догадка яркой вспышкой осенила сознание.

* * *

Вместо того, чтобы вернуться к себе домой, Бром пришел в квартиру, которая когда-то давно принадлежала его матери. Двухкомнатная конура располагалась в заброшенной шестиэтажной «панельке» на окраине города, где месяц назад на Брома и Честера напал монстр, обитавший внутри ребенка. Сейчас Брому казалось, что события того дня произошли в далеком прошлом: время в Забытом городе словно текло медленнее, чем во внешнем мире.

Бром огляделся, рассматривая скудное убранство комнаты, где прошло его раннее детство, о котором он ничего не помнил. С момента последнего визита мало что изменилось: все те же выцветшие обои с изображением мультяшных зверят — и детская кроватка в углу, над которой на стене висела картина в рамке.

К ней и направился Бром, чтобы подтвердить свою догадку.

В голове повторялись слова Чистильщика: «Кое-что я могу тебе рассказать, но главный ответ ты найдешь за ромашковым полем».

Бром снял картину со стены, чтобы внимательно рассмотреть корявый рисунок, сделанный неумелой детской рукой — без всяких сомнений, авторство принадлежало самому Брому, когда тот был еще совсем маленьким.

Рисунок изображал семью — маму, папу и мальчика между ними. Держась за руки, семейство с улыбками до ушей на круглых лицах стояло посреди ромашкового поля, над которым в синем небе сияло солнце — желтый круг с кривыми лучами.

«Главный ответ ты найдешь за ромашковым полем», — вновь всплыл в памяти голос Чистильщика.

Взгляд Брома метался по рисунку, стараясь разглядеть какую-нибудь необычную деталь. Присмотревшись, он увидел: на фоне синего неба едва заметно проступали повторяющиеся слова: «KONIKA».

Он вспомнил широко известную в девяностые годы марку фотопленки.

Теперь не было сомнений: будучи ребенком, он нарисовал картину на обороте фотоснимка!

Бром торопливо вытащил рисунок из рамки, перевернул его.

Так и есть: на обратной стороне оказалась фотография.

На цветном снимке повторялся сюжет детского рисунка, вот только запечатленные люди были вполне реальными.

Посреди ромашкового поля стоял маленький смеющийся мальчик в футболке и шортах (Бром узнал себя в детстве). Его держали за руки двое взрослых: еще юная, радостная мама в легком платье (Бром и не думал, что когда-то она могла быть такой счастливой) — и высокий мужчина лет сорока в джинсах и рубашке-поло.

Он смотрел с фотографии прищуренными от солнца глазами, на губах играла легкая улыбка.

Бром уже видел этот взгляд и эту улыбку. Черты лица он тоже узнал, ведь они не изменились за прошедшие тридцать лет: мужчина совсем не постарел с того дня, когда была сделана фотография.

На снимке вместе с маленьким Бромом и его молодой мамой был запечатлен человек, который прошлой ночью представился как Чистильщик.

Человек, который поведал главную тайну Забытого города — и исчез сразу же после того, как Бром освободил его от наручников.

Он мог погибнуть в огне во время взрыва, а мог остаться живым.

Человек, о котором никогда не рассказывала мать.

Человек, которого Бром не помнил.

Его отец.

* * *

Спасибо, что прочитали) На этом цикл «Тайны Забытого города» можно считать завершенным) Группа ВК с моими рассказами: https://vk.com/anordibooks
Подписывайтесь, чтобы не пропустить другие рассказы!