Всем привет! Решил рискнуть и выложить на ваш суд пробный вариант своей детективной истории. Первое творение, как говорится, первый блин комом (надеюсь, всё же не совсем). Так что прошу не стесняться: жду ваши мнения, от дружеских “ну, сойдёт” до суровых “глаза б мои этого не видели”. Обещаю не слишком плакать в подушку после критики — хотя не исключаю, что придётся купить ещё одну подушку про запас. Буду рад любым отзывам!
— Джин с тоником, пожалуйста. Классический. Без украшений.
Бармен кивнул, двигаясь так уверенно, будто смешивание напитков для него было не просто работой, а настоящим искусством. Его руки мелькали, словно кисти художника, умело расставляя акценты. Прозрачная струя джина коснулась ледяных кубиков, и те отозвались мелодичным звоном — словно приветствовали долгожданного спутника.
Тоник вспыхнул нежным серебристым светом, окутывая поверхность лёгкой пеной. На миг мне показалось, что этот свет — портал в неведомое, зовущий покинуть привычный мир и сделать шаг за его пределы.
Я поднял стакан, позволяя аромату наполнить мои чувства. Тонкие ноты можжевельника переплетались с ярким цитрусом: запах свежести и тайны, будто весенний лес после дождя приоткрыл свою душу, но не до конца.
Первый глоток напоминал приглашение в путешествие. Лёгкая горечь щекотала рецепторы, пробуждая образы, спрятанные глубоко в подсознании. Джин — это не просто напиток, это целая история. Каждая его капля хранит секреты трав и корней, алхимию природы и человека. Я сделал ещё один глоток, и в голове зазвучала мысль о том, как одно, казалось бы, незначительное решение способно перевернуть всю жизнь.
— Вы что-то сказали? — раздался тихий шёпот.
Я огляделся, но рядом никого не было. Лишь смутные очертания теней, музыка, лениво плывущая по залу, и ловкие движения бармена, который уже занялся своими делами. Странное ощущение накрыло меня. Будто запах спирта, смешавшийся с остальными ароматами бара, принёс с собой чужие воспоминания и тайны, которые кто-то забыл или пытался забыть.
Закрыв глаза, я ощутил, как окружающий мир замедлился. На секунду почудилось, что за моей спиной открываются двери в иное измерение — туда, где не существует прошлого, нет будущего, а есть только безграничное яркое настоящее. Я хотел туда сбежать, раствориться в этом мгновении.
Но вместо этого я допил коктейль. Горечь приятно растеклась по горлу, возвращая мне странную, почти осязаемую ясность.
Мне тридцать девять. И никакого бара на самом деле не было. Это лишь плод моего воображения — фантазия, помогающая сбежать от повседневности. Иногда я закрываю глаза, и передо мной встают эти картины: полумрак уютного бара, звон льда в стекле, бармен, знающий, как приготовить напиток с идеальной точностью. Эти моменты не принадлежат реальности, но порой кажутся куда более настоящими, чем день, который только что закончился.
Бар — моё убежище, вымышленный остров посреди океана хаоса. Я всякий раз словно заново создаю его, добавляя детали, которые помогают мне держаться на плаву, пока реальность не потребует моего возвращения. Это не сон и не видение, а нечто среднее — пространство, куда я могу уйти от всего мира.
Я успел поработать в торговле, потом несколько лет «крутил баранку», возя людей туда, куда им нужно. И в какой-то момент осознал, что сам-то никуда не двигаюсь — лишь прожигаю время на чужих маршрутах. Сменил работу, продал машину, сказал себе: «Всё, хватит». Но куда идти дальше?
Меня всегда влекло к чему-то большему, чем рутина. К вещам, которые заставляют задуматься: старым зданиям с облупившимися стенами, книгам с неразборчивыми записями на полях, мгновениям, полным скрытого смысла. Иногда мне казалось, что я не столько ищу ответы, сколько пытаюсь понять, что всё это значит лично для меня.
В итоге я ушёл в программирование. Базы данных, API, мануалы — всё это напоминало мозаику, которую я старался сложить из тысяч мелких деталей. Эти занятия давали ощущение контроля, помогали хоть немного упорядочить хаос внутри моей головы. Но реальный мир не похож на код: в нём не найти чётких правил и инструкций. Он непредсказуем, как пазл с недостающими деталями, и порой превращает твои мысли в сумбур, стоит лишь на секунду отвлечься.
Я открыл глаза, вынырнув из странного наваждения, где только что пил джин с тоником в баре. Окружала меня совсем другая обстановка: полумрак комнаты, тяжёлый запах остывшего кофе и тишина, давящая на уши, будто стеклянный колпак.
Свет из-за узких полос жалюзи рисовал на стенах кривые линии, словно кто-то обвёл их невидимой кистью. Всё казалось зыбким, словно я до сих пор стоял на границе между сном и реальностью.
На прикроватной тумбочке мигал телефон. Незнакомый номер. Экран то гас, то вспыхивал снова, как маяк, неуклонно указывающий путь. Обычно я не отвечаю на такие звонки, но что-то в этом сигнале заставило меня дотянуться до трубки. Бывают моменты, когда простой звонок становится началом чего-то большего.
— Здравствуйте, — произнёс я, пытаясь звучать уверенно, хотя внутри всё ещё отдавалось эхо сна.
Ответа не было. Лишь пауза, чуть дольше обычного. А потом послышался голос, который я узнал мгновенно:
— Привет, это Алекс. Помнишь меня? Мне нужна твоя помощь…
В памяти вспыхнул образ: около года назад я подвозил парня по имени Алекс. Мы познакомились случайно. Он был программистом, прилетел с женой с Бали. Мы провели вместе несколько дней: я показывал им город, он делился историями о жизни на островах, об удалённой работе, о свободе. Алекс оказался из тех людей, что легко вписываются в твою жизнь, пусть и ненадолго. Именно тогда он вдохновил меня серьёзно заняться IT, открыв мир новых возможностей, которых мне тогда так не хватало.
Но сейчас его голос звучал иначе. В нём слышалась тревога и едва уловимое напряжение.
Мы встретились в небольшом кафе в центре города. Заведение было тихим, с видом на улицу, по которой нескончаемым потоком шли люди и проезжали машины, не замечая ни времени, ни погоды. За окном мелкий дождь рисовал косые линии на стекле, и этот спокойный, почти медитативный ритм подчёркивал напряжение, которое витало между нами.
Алекс сидел у окна, склонившись над ноутбуком. Его движения были быстрыми, но не суматошными, словно он привык одновременно вести сразу несколько процессов. На лице читалась усталость — не физическая, а идущая откуда-то изнутри. Казалось, она держала его в своих тисках уже несколько дней.
— Спасибо, что пришёл, — сказал он, когда я опустился на стул напротив. Голос звучал ровно, но от него веяло нервозностью.
На столике перед ним стояли чашка с остывшим кофе и почти нетронутый круассан. Мелочь, на которую я поначалу не обратил внимания, но которая очень много говорила о состоянии Алекса. Обычно он был человеком, чётко держащим всё под контролем. Теперь же в его «контроле» появились серьёзные бреши.
— Рассказывай, — предложил я, не желая терять времени.
Алекс вздохнул и начал. Он говорил подробно, однако речь порой срывалась на обрывки, словно он и сам пытался сложить воедино кусочки большой загадки. Оказалось, Алекс вернулся в Москву после очередной поездки на Бали вместе с женой. Она уехала к родителям, а он остался решать рабочие вопросы. Всё было в норме, пока жена вдруг не перестала отвечать на звонки.
— Я хотел обратиться в полицию, — признался он и сдвинул ноутбук в сторону. — Но утром пришло голосовое сообщение: «Не паникуй, не ходи к копам, скоро вернусь».
Он замолчал, ожидая моей реакции.
— И что не так? — спросил я, чувствуя, что Алекс не всё договорил.
— Это был не её голос, — ответил он после короткой паузы. — Очень похожий, но я-то её слишком хорошо знаю. Звучал… искусственно. Будто сгенерированный.
Внутри у меня что-то сжалось. Алекс был не из тех, кто преувеличивает или выдаёт догадки за факты. Если он так уверен, значит, действительно что-то серьёзное.
— Я проверил номер, — продолжил он. — Оказалось, он виртуальный. Родители её ничего не знают. Единственное, что нашлось, — папка с фотографиями каких-то странных мест и флешка. На ней шифр, я перебрал все возможные варианты паролей — безуспешно.
Алекс разложил на столе несколько снимков. Заброшенные здания с облупившейся краской на стенах, заросшие травой дворы, мрачные ангары… Всё выглядело скорее декорациями к постапокалиптическому фильму, чем реальными локациями.
— Узнаёшь что-нибудь? — спросил он, вглядываясь в моё лицо.
Я окинул фотографии внимательным взглядом. Один из фасадов вызвал смутное воспоминание. Я напряг память, и спустя пару секунд всё встало на свои места.
— Да. Это старый завод на окраине, брошенный много лет назад.
— Думаешь, она могла туда поехать? — Алекс нахмурился.
— Снимки редко бывают случайными. Не исключено. Надо проверить.
Он кивнул, и в этот момент я ощутил некую уверенность: у нас появилась ниточка. Пусть непрочная, но хоть какой-то зацеп.
Мы уже собирались уходить, когда реальность вдруг треснула, словно стекло, по которому ударили молотком. Всё произошло слишком быстро: оглушительный грохот, звон разбитого окна, крики — и весь мир вокруг словно потерял чёткие очертания.
Пахнуло порохом, в нос словно ударила металлическая горечь. Я резко обернулся на звук и увидел, как окно кафе разлетается на осколки. Вместе со стеклом в зал ворвался леденящий холод. Меня словно пронзило током: минуту назад я пил кофе, а теперь всё пошло кувырком. Чужие крики вспоролись о стены, а я никак не мог взять в толк, что происходит.
Алекс дёрнулся, его тело выгнулось дугой, а затем бессильно обмякло. Голова запрокинулась, и кровь широким потоком хлынула на стол. Я видел, как алые капли падают на белоснежный круассан — контраст был таким жутким, что у меня чуть не свело скулы. Кровь стекает под ноутбук, смешиваясь с лужицей кофе. Запах пороха и крови становился все ощутимее, доводя до головокружения.
Кто-то из посетителей закричал, кто-то бросился бежать, столы заскребли по полу. Казалось, звук перестал быть цельным — всё превратилось в хаотичный гул, как в замедленной плёнке. Сквозь выбитое окно я увидел, как из припаркованной машины выскочили двое в чёрных куртках и с автоматами наперевес. Они двигались без суеты и паники, холодно, по-деловому. Один из них крикнул что-то напарнику:
— Быстрее, пока не сбежал!
Холод сковал моё тело. Я не мог вдохнуть, мысли смешались, а руки и ноги перестали мне подчиняться. Но какой-то инстинкт заставил меня протянуть руку к столу. Даже не глядя, я схватил первое, что попалось под пальцы. Лишь спустя несколько секунд понял, что держу ту самую флешку.
«Эта штука дороже человеческой жизни?» — мелькнуло в голове. Но времени на раздумья не было.
Я сжимал её в дрожащей ладони и чувствовал, как страх заставляет меня бежать вперёд, вытесняя все мысли, кроме одной: «Нужно выжить и понять, за что убили Алекса».
Я бросился прочь. Вокруг кричали люди, кто-то падал на пол, пытаясь укрыться, кто-то проламывался к выходу. Я налетел на официантку, замершую посреди зала, словно в трансе. Не задумываясь, оттолкнул её и рванул к первой попавшейся двери.
На ней висела табличка «WC». Я рывком распахнул её и влетел внутрь.
Захлопнув дверь, привалился к ней спиной, стараясь удержать разрушающуюся реальность. Ужас бурлил во мне, словно воздух стал слишком вязким, чтобы дышать. Никогда прежде я не видел, как убивают человека. Перед глазами стоял Алекс, его кровь… этот миг врезался в память навсегда.
Туалет оказался тесным и мрачным помещением. В углу мерцал тусклый светильник, заставляя тени на стенах подрагивать. Ни окон, ни другого выхода. Будто темница. Можно было спрятаться лишь в кабинках.
Я метнулся в самую дальнюю, захлопнул дверь и сел, сжавшись, будто мог стать невидимым. Меня трясло так, что зубы стучали. Потоотделение зашкаливало, а сердце колотилось так громко, что заглушало все остальные звуки. Чем сильнее я вспоминал кровь Алекса, тем отчётливее понимал: за этим нападением стоит что-то серьёзное. Неужели всё дело в маленькой флешке, на которой, возможно, хранится секретное ПО, какие-то финансовые транзакции или компромат? Алекс вскользь упоминал «большой проект по безопасной передаче данных», но я не придавал значения…
Снаружи слышались крики и выстрелы, а затем раздались тяжёлые шаги. Глухие удары по кафелю донесли, что кто-то вошёл в туалет.
— Он не должен уйти с данными! — донёсся голос с чужим акцентом.
«Он» — значит я. Меня искали. Флешка в моей руке была ключом к разгадке, и ради неё меня готовы были убить. Створки кабинок открывались одна за другой. Я сжимался сильнее с каждым глухим звуком. Паника смяла мои мысли, оставив только животный страх. Люди любят думать, что в такой ситуации будут держаться хладнокровно, но на деле ты просто сидишь, загнанный в угол, как кролик под прицелом.
Моё сердце стучало так громко, что я боялся — его вот-вот услышат. Створка моей кабинки начала открываться.
И тут во мне что-то щёлкнуло. Вместо парализующего страха вспыхнула ярость — на себя, на эту дикость, на то, что я могу умереть столь нелепо. Я не хотел умирать. Не сейчас. Не так.
С громким криком я налетел на дверь всем телом, вложив в это движение всю бушующую внутри злость. Створка ударила бандита, стоявшего снаружи, так сильно, что он отлетел назад. Подскользнувшись на мокром кафеле, он упал, ударившись затылком о раковину. Глухой звук и жуткий хруст пробили меня до костей.
Нападавший больше не двигался. Я смотрел на его распростёртое тело, понимая, что только что убил человека. Он был мёртв, и уже никому не причинит боли.
Меня продолжало трясти, но я заставил себя наклониться и разжать его руку, вынимая оружие. В ту же секунду дверь туалета резко распахнулась.
На пороге стоял второй бандит с искажённым яростью лицом. Он выкрикнул что-то на незнакомом языке, вскинул автомат и нажал на спуск.
Мы оба застыли в беззвучном оцепенении.
Снаружи уже слышались сирены — кто-то успел вызвать полицию. Бандит метнул на меня последний яростный взгляд и выскользнул за дверь.
Я выронил пистолет и тяжело опустился на кафель, словно из меня одним махом выжали все силы. Тело била мелкая дрожь, в горле стоял ком. Флешка выпала из руки и лежала теперь на полу — крошечный предмет, который принёс столько ужаса.
Я сидел на холодном кафеле среди лужи воды и крови, ощущая, как страх и опустошение медленно заполняют меня до краёв. «Я жив…» — эта мысль звучала в голове, но не приносила облегчения. Перед глазами всё ещё стоял Алекс, его кровь, его остановившийся взгляд.
Снаружи гремели сирены, по кафе метались крики. А я по-прежнему сидел на холодном полу, судорожно пытаясь собраться с мыслями и понять, что делать дальше. Всё, что у меня осталось, — это флешка и пульсирующий вопрос:
«Что на ней такого, что за это готовы убивать?»
Кровь Алекса никак не шла у меня из головы. Его застывший взгляд и гулкий грохот выстрелов, казалось, заполнили всё пространство внутри меня — я слышал это эхо даже спустя несколько часов, в стенах полицейского участка. По дороге сюда меня трясло так, что я едва мог связать воедино мысли. Хотелось отключиться, забыться, но мозг, словно назло, услужливо прокручивал картину убийства снова и снова.
В участке всё окружение казалось ещё более абсурдным. Холодные глаза дежурного, блеклый свет ламп и бесконечные формальности, как будто кто-то старался придать трагедии вид обычной рутинной процедуры. Мне задавали вопросы, требовали подробностей: «Кто стрелял? Что вы делали в кафе? Почему вас нашли рядом с трупом в туалете кафе?» Я отвечал монотонным голосом, даже не осознавая, какие именно слова слетают с моих губ. Хотелось кричать о том, что меня едва не убили, что я понятия не имею, чем занимался Алекс и почему за ним охотились. Но внутри царила пустота, и каждый мой ответ звучал так, будто я сам не верил в собственные слова.
Допрос продолжался бесконечно, мне принесли кофе в пластиковом стаканчике, но во рту стоял горький привкус так, словно это был не растворимый порошок, а раскрошенные осколки моих нервов. Запах остывшего кофе отозвался воспоминанием о том, как я просыпался в своей комнате: тогда ещё не знал, что мой день превратится в кошмар. Полицейские что-то шептались за моей спиной, переглядывались. Я почувствовал, как в душе медленно поднимается волна паники. «Что, если они обвинят меня? Всё выглядит так, будто это я подставил Алекса или вообще был его сообщником…»
Когда меня вывели из кабинета, я увидел своё отражение в мутном стекле зеркала. Выглядел я ужасно: красные глаза, осунувшееся лицо. Казалось, прошло не несколько часов, а целая жизнь. Один из оперативников провёл меня по коридору к дежурному, что-то подписал и отдал мой телефон. Его напарник повернулся ко мне и устало произнёс:
— Уходите. Сейчас у нас к вам вопросов нет, но далеко не уезжайте. Скорее всего, придётся ещё раз побеседовать.
Я лишь кивнул, не находя в себе сил спорить или возражать. Когда я вышел из участка, на улице уже темнело. Сырость асфальта и блеклые огни фонарей подчеркнули моё внезапное одиночество. Мне некуда было идти. Голова кружилась от усталости, и не покидало чувство, что за мной могут следить те самые люди, что напали на нас с Алексом в кафе. Или даже сама полиция — где гарантия, что они не решили «придержать» меня под наблюдением?
Сквозь зуд в висках мелькнула мысль: «А что, если вернуться домой и попытаться взять себя в руки?» Но я тут же представил, как сажусь в знакомое кресло, и как в тишине ночи все эти ужасы наваливаются на меня с утроенной силой. Нет, оставаться в этом городе в ближайшее время — безумие. Мне нужно исчезнуть, хотя бы на время, пока всё не прояснится.
Мой внутренний «бар» — вымышленное убежище, где я обычно находил покой, — не помогал. Всякий раз, когда я пытался закрыть глаза и представить полумрак, шум льда в стакане и спокойное лицо бармена, в прорезях света проступало лицо Алекса. Оно смешивалось с резкими вспышками выстрелов, запахом пороха и хлёстким стуком моего сердца. Иллюзия трещала по швам.
Сквозь моросящий дождь я дошёл до ближайшей аптеки и купил успокоительные таблетки, стараясь не оглядываться. Всю дорогу мне мерещились чужие тени, посверкивания фар на поворотах, будто кто-то маячил за мной на безопасном расстоянии. Может, это была паранойя, а может, реальность. Я просто не хотел проверять, кто бродит за моей спиной.
Вскоре я оказался на автовокзале. Автобус с приглушёнными огнями и парой-тройкой сонных пассажиров уже отъезжал от платформы. Заплатив за билет, я зашёл в салон и опустился на заднее сиденье. Лязг двигателя и редкие перемигивания фонарей за окном убаюкивали, позволяли на какое-то время забыть, что меня могут преследовать. Но чем дальше автобус уходил от центра, тем отчётливее я понимал, что бегу неведомо куда — без маршрута, без плана и без малейшей уверенности в завтрашнем дне. И что самое страшное — бежать можно бесконечно, но ответы сами собой не появятся.
В какой-то момент я заметил, что на задворках моих мыслей вновь возник образ окровавленного ноутбука Алекса и та самая флешка, которая по-прежнему лежала на дне моего рюкзака, став для меня проклятым талисманом. «Ну и что дальше?» — спросил я себя. Внутри что-то дрогнуло. «Так и будешь всю жизнь пускаться в бега, не понимая, что произошло и зачем Алекса убили на твоих глазах?»
Когда автобус остановился на окраине города, я вдруг ощутил прилив решимости. Вскочил со своего места и, не дожидаясь, пока водитель закроет двери, вышел в полумрак плохо освещённой улицы. Дождь усилился, капли холодили шею и стекали по воротнику куртки. Я вздохнул и покрепче сжал лямку рюкзака.
«Нет смысла просто убегать, — мелькнула мысль. — Нужно разбираться. Нужно понять, во что я вляпался».
Вдалеке мерцали редкие огни, мокрый тротуар блестел под фонарями. Где-то шумел скоростной шоссе. Было поздно, холодно и тревожно, но я знал одно: бежать в пустоту не выход. Ответы не найдутся сами собой — а значит, придётся искать их, пока не стало совсем поздно.
Город затих где-то позади, оставшись в тумане сквозящего дождя и вечерних огней. Я стоял на пустынной улице, вслушиваясь в гул удаляющегося автобуса. Холодный ветер резал щеки, но это ощущалось как необходимая встряска после всего пережитого. Я сделал пару глубоких вдохов, пытаясь успокоить дрожь, и вдруг поймал себя на мысли, что именно в этот момент чувствую не только страх, но и странное предвкушение — как будто во мне пробудился охотник, решивший идти за непонятной добычей до конца.
Я перешёл дорогу, разглядев тусклую вывеску круглосуточного магазина. Там я рассчитывал найти хотя бы чашку горячего кофе из автомата. Внутри свет неприятно слепил глаза, колыхался тихий аромат дешёвого табака. Покупателей не было, лишь устало зевающая кассирша и слабое шипение неоновой лампы на потолке. Я прошёл к автомату и, бросив несколько монет, нажал на кнопку «Чёрный кофе». Когда тонкая струйка обожгла нос резковатым запахом, я вдруг вспомнил, как примерно год назад стоял у этого же автомата вместе с Алексом.
Тогда он и его жена только вернулись с Бали, а я случайно подвозил их из аэропорта. Мы остановились в этом магазине, чтобы размять ноги и купить воды. Это было совершенно обыденным событием: молодая пара, которая радовалась возвращению на родину, и я, «водятел», как я сам себя называл, просто делающий свою работу. Но именно после той встречи моя жизнь стала понемногу меняться — Алекс, словно живой катализатор, внушил мне мысль заняться IT, показал, что существуют альтернативные пути, если рутина не даёт дышать.
Я закрыл глаза, стараясь в деталях восстановить картину прошлого. Вспомнилось, что мы болтали о всяких пустяках, а потом они попросили меня отвезти их в одно место за городом. «Нам туда по пути, это совсем рядом…» — сказал Алекс. Я думал, они просто хотят побыть вдвоём, подальше от городской суеты, и на том разговор закончился. Но теперь, когда я кручу эту историю в голове, всё выглядит иначе.
Отхлебнув горьковатый кофе, я направился к выходу. В ушах зазвенел противный сигнал, возвещающий, что покупатель покинул магазин. На улице дождь припустил сильнее, и я на секунду задумался, куда мне идти дальше. Не то чтобы имелись варианты: или обратно в город, или куда-нибудь в никуда. Но я уже знал, что не смогу просто бродить без цели.
«Алекс упоминал, что у него есть секретный проект, связанный с безопасной передачей данных, — всплыло в памяти его старое признание. — Он как-то говорил о нужном помещении, о каком-то ангаре…»
Дождь стекал по воротнику, подчиняясь силе притяжения, а я мысленно возвращался в тот прошлогодний день: Алекс и жена сидели на заднем сиденье моей машины, тихо переговаривались, иногда смеялись. Музыка, которая звучала тогда из радиоприёмника, — что-то фоновое, недокрученная радиоволна. Я отчётливо помню, что дорога вела на окраину, а дальше — ещё несколько километров по просёлку. Я вёз их к какому-то странному ангару, полуразрушенному зданию, стоявшему в стороне от всяких дачных кооперативов. Алексу тогда понадобилось «проверить кое-что», и он попросил меня немного подождать в машине.
Я даже подшучивал над ними: «Вы, ребята, не террористы случаем? С таким-то видом и в такую глушь». Жена Алекса только улыбалась, а он ответил, что ищет локации для «IT-проекта, который изменит будущее рынка безопасности». Тогда эта фраза показалась мне легкой бравадой: айтишник, только что с Бали, говорит о глобальных вещах. А теперь я уже не был так уверен, что он преувеличивал.
Теперь в моей памяти всплывал тот же ангар — точнее, его фасад, обшарпанная дверь и огромные окна с выбитыми стёклами. Тот же ангар присутствовал на одной из фотографий, которые Алекс показывал мне в кафе перед самым нападением. Зачем им было возвращаться в это место? Случайность? Навряд ли. Вряд ли и то, что жена Алекса исчезла, тоже «просто так».
Я поймал себя на том, что уже иду по обочине вдоль трассы, замызганной от дождя и проносящихся машин. В зеркале заднего вида одной из попутных машин промелькнул чей-то фигуративный силуэт — чёрная куртка и капюшон, возможно, наблюдавший за мной. Но я мигнул, и тень растаяла. Сердце колотилось быстрее. Всё-таки лучше поскорее уходить подальше от освещённой магистрали.
«Там может быть разгадка, — твердил внутренний голос. — Если не понимаешь, кому доверять, доверяй лишь себе и собственным воспоминаниям».
Остановившись под тусклым фонарём, я достал телефон. Включил навигатор, стараясь припомнить, где именно сворачивал тогда с основной дороги. Я не ездил по этому маршруту с тех пор, но благодаря моим былым «водительским» скитаниям память хранит странные мелочи — вроде приметного поворота за заправкой или покосившегося указателя на обочине. На удивление быстро я нашёл нужный участок местности на карте. Дорога была обозначена тонкой серой линией, едва различимой среди полей и лесопосадок.
Порыв ветра чуть не вырвал телефон из рук. Я поднял глаза и увидел, как в небе над городом тяжёлые тучи заволакивают луну. Часы на дисплее показывали почти полночь. Было бы разумнее дождаться утра, а ещё лучше — попытаться найти поддержку со стороны. Но кому я мог доверять? Полиции? Не факт, что они не станут рассматривать меня в качестве главного подозреваемого. Какой-нибудь старый друг? Слишком опасно втягивать других в эту историю, которая уже унесла одну жизнь.
Я поймал попутную машину. Водитель, хмурый мужик с сигаретой в зубах, лишь бросил равнодушное: «Садись на переднее». Полдороги мы молчали. Когда я попытался сказать, куда мне нужно, он удивлённо приподнял бровь: «Да там же ничего нет, только заброшенные постройки. Ты уверен?» Я промолчал. Боялся, что если раскрою детали, он высадит меня на месте, приняв за сумасшедшего или потенциального преступника. Дальше я отвечал односложно, сверяясь с картой на телефоне и ожидая, пока подберёмся ближе к нужному повороту.
Свернули у давно закрытой заправки. Вокруг становилось всё темнее, деревья срослись ветвями, образуя непроницаемый коридор, и только дальний свет фар разрезал эту мрачную дорожную маску. Вскоре я попросил водителя остановиться. Он окинул меня непонимающим взглядом, но тормознул на обочине. Я протянул ему пару купюр:
— Спасибо. Дальше пешком дойду, — пробормотал я.
Сигарета у него в зубах догорала, когда он вздохнул и, не говоря ни слова, принял деньги. Дорогу назад он нашёл бы без меня, а вот я двинулся вглубь этой сырой, заросшей тропы. Свет фар исчез за поворотом, и я остался один на один с ночной тьмой и собственными мыслями.
Шаги пружинили на мокрой земле, и каждый звук казался оглушающим. В голове вспыхивали картинки: Алекс с женой, тёмный силуэт ангара, выстрелы… Ни один из обрывков не говорил мне прямо, что делать дальше. Но я чувствовал: где-то здесь — начало разгадки. Нельзя было просто бежать дальше по пустым дорогам, делать вид, что меня это не касается. Как ни крути, Алекс втянул меня в свою историю — а значит, я уже давно в ней участвую.
Игра, в которой на кону — возможно, моя жизнь, но и шанс узнать правду.
