Марти МакФлай стоял на крыше своего дома-музея, последнего островка прошлого в океане хрома и стекла. Его руки, покрытые сеткой морщин, сжимали перила. Он помнил, как здесь же, decades ago, он с Доком запускал модель планера. Теперь с этой высоты он видел, как на центральной площади, где раньше шумели живые дубы, теперь стоял титановый гигант — статуя Лорда Гриффа Таннена IV. Каждый вечникорпоративный дрон, пролетая мимо, на мгновение освещал циничную ухмылку на лице монумента, и Марти казалось, что Бифф, пусть и в лике своего праправнука, насмехается над ним лично.

«БИФФ-ТЕК. МЫ ДЕЛАЕМ БУДУЩЕЕ УДОБНЫМ». Слоган мигал в его мозгу назойливее любой рекламы. «Удобным... — мысленно фыркнул Марти. — Как тюремная камера с кондиционером».

СЦЕНА 2: ЖИЗНЬ В СИСТЕМЕ. (ДОБАВЛЕН ДИАЛОГ И ДЕТАЛИ)

В гостиной пахло старой бумагой, воском и пылью — запахами, которые стали дефицитом в мире, где воздух фильтровали до стерильности. Марти провел пальцем по корпусу гитары с автографом Чака Берри. Он давно не играл. В мире, где алгоритмы за секунды генерировали идеальные мелодии, его старая, с душой, игра казалась анахронизмом.

— Дедух, опять на своё старое барахло смотришь? — Эдгар переступил порог, его серебристый комбинезон казался инородным телом в этой комнате-реликвии.

— Не барахло, парень. Это свидетельства. Доказательства того, что жизнь была громкой, неидеальной и... настоящей.

— Знаю, знаю, «пахла бензином и настоящей жареной картошкой», — передразнил его Эдгар, но в его глазах не было злобы, лишь снисходительная нежность. — Смотри, что «БИФФ-ТЕК» сегодня глаголит.

Он провел рукой, и в воздухе всплыла новостная сводка. Диктор с идеальным, почти кукольным лицом вещал:

«...нейро-импланты серии "NurtureLink" станут обязательным стандартом для новорожденных. Это позволит с рождения оптимизировать когнитивные функции и интегрировать ребенка в единое информационное поле "Метавселенной БИФФ-ТЕК"...»

— Видишь? — Эдгар выключил проекцию. — Теперь твои «Доказательства» будут искать в антикварных магазинах Метавселенной. Как артефакты забытой цивилизации.

Марти смотрел на внука. Парень был умен не по годам, его мозг работал с информацией со скоростью света. Но Марти видел в его глазах ту же тоску, ту же потребность в чём-то настоящем, что грызла и его самого.

СЦЕНА 3: ТРЕЩИНА В РЕАЛЬНОСТИ. (БОЛЕЕ ДРАМАТИЧНО И ПОДРОБНО)

На чердаке пыль висела в воздухе, словно застывшая во времени. Эдгар, от нечего делать, водил рукой по старым коробкам, когда его палец наткнулся на едва заметную щель в полу.

— Эй, дед! Тут люк какой-то!

— Оставь, Эдгар, — голос Марти прозвучал резко, почти испуганно. — Там ничего нет.

Но Эдгар уже не слушал. Лом нашелся быстро. С скрипом, поднимая тучи пыли, крышка поддалась. И тогда они оба замерли.

Под брезентом, словно спящий зверь, стоял ДеЛориан. Но это был не совсем тот автомобиль, что Марти помнил. Его формы стали чуть более обтекаемыми, на крыше зиял люк, а вместо колес были установлены антигравитационные пластины, похожие на плоские диски. Следы модернизации были грубоваты, словно кто-то делал их вручную, в спешке.

— Господи... Это же он... — прошептал Марти. Сердце заколотилось в его груди с силой, непозволительной для его возраста.

Эдгар, затаив дыхание, осторожно прикоснулся к холодному металлу. Дверь была заперта. Не просто на механический замок, а на что-то иное — вокруг ручки мерцало слабое силовое поле.

Марти подошел ближе. Его взгляд упал на ту самую вмятину — след от пули, которую когда-то выпустила Клара Клэйтон. Шрам их обшего прошлого. Он провел по нему пальцами, и его память откликнулась вспышкой: запах песка, лошадей, и яростный, испуганный взгляд Клары.

И тогда мир раздвоился.

Комната поплыла. Стеллажи с коробками стали призрачными, сквозь них проступили контуры старого, запыленного чердака 1985 года. Марти ясно услышал смех Дока — тот самый, раскатистый, полный безумного восторга. Пахнуло озоном от паяльника и жареным беконом с кухни.

— ЧТО ЭТО БЫЛО?! — Эдгар отпрянул, прислонившись к стене. Его лицо было бледным. — Это не глюк... Дедух, мы только что видели... другое время!

Марти, опершись на ДеЛориан, тяжело дышал.

— Со мной такое... бывает. С тех пор как Док исчез. Я думал, это старческий маразм. Галлюцинации.

— Нет! — Эдгар подбежал к нему, его глаза горели. — Это временной сдвиг! Слабая точка в ткани пространства-времени! ДеЛориан... он как якорь, он притягивает эти аномалии!

СЦЕНА 4: ПОСЛЕДНЕЕ ПОСЛАНИЕ. (ДОБАВЛЕНА ЭМОЦИОНАЛЬНАЯ ГЛУБИНА)

Спустившись в гостиную, Марти молча подошел к стеллажу. Его руки дрожали. Он достал ту самую коробку — подарок на свое 18-летие. «На случай, если я решу записать тебе очередное предупреждение о временных парадоксах, а тебя не будет дома», — смеясь, сказал тогда Док.

Голопроектор ожил. Изображение Эмметта Брауна было нестабильным, его фигура мерцала, словно сигнал пойманный на краю вселенной. Он выглядел уставшим, его белые волосы были всклокочены, а в глазах, помимо привычной одержимости, читалась бесконечная усталость.

«Марти, мой дорогой мальчик… если ты видишь это, значит, худшее случилось. Они нашли способ… не просто путешествовать, а ПЕРЕПИСЫВАТЬ. Они воруют саму ткань времени, нить за нитью, и ткут из нее свой, "идеальный" гобелен. А идеальный гобелен... он мертвый. В нем нет случайностей, нет ошибок, нет музыки...»

Док на мгновение замолчал, посмотрев куда-то в сторону, словкак кто-то стоял рядом.

«Я пытался остановить их, но... я становлюсь призраком в этих разорванных реальностях. Я теряю... нить. Не ищи меня... или ищи ВЕЗДЕ. Помни 1885. Верни то, что мы забрали. И береги...»

Изображение Дока рассыпалось на мерцающие пиксели, оставив в комнате гнетущую тишину.

— Береги что? — тихо, почти шёпотом, спросил Эдгар. — Кто такие «они»?

Марти медленно опустился в кресло. Он смотрел на пустое место, где только что был его друг.

— «Они»... это те, кто считает хаос жизни браком, который нужно исправить. А «береги»... — Марти закрыл глаза. — Он не успел договорить. Но я знаю, что он хотел сказать. «Береги волнение». The thrill. Ту самую искру.

СЦЕНА 5: ЗАПИСКА ИЗ ВЕЧНОСТИ. (ФИНАЛЬНЫЙ АКТ НАПРЯЖЕНИЯ)

Эдгар, не в силах усидеть, снова ринулся на чердак. Он изучал ДеЛориан с одержимостью детектива. И его внимательный глаз заметил то, что Марти пропустил: крошечный, почти невидимый шов на спойлеере. Нажав на него, он услышал тихий щелчок. Отсек открылся. Внутри лежал сверток в промасленной ткани.

Развернув его, они увидели пожелтевший лист пергамента. Почерк Дока был торопливым, неровным.

«Марти,

Если ты читаешь это, мой план "Сохранение" активирован. Реактор на 1.21 гигаватт мертв, его вычерпали до дна временные бури. Последняя миссия: 1885. Вернуть то, что мы забрали. Не письмо, нет. Нечто большее. Искру. Первую искру.

Ключ — в ударе, который нас создал. Помни Часовую башню. Не дай погаснуть свету.

Твой друг до конца и даже дальше,

Эмметт»

— Первую искру? — переспросил Эдгар. — Что это значит?

— Это значит... — Марти смотрел на записку, и в его глазах загоралось понимание, смешанное с ужасом. — Это значит, что мы забрали не вещь. Мы забрали событие. Момент. Тот самый разряд, что дал нам всю нашу энергию. И без него... все это, — он обвел рукой комнату, чердак, весь мир, — все это начинает гаснуть.

Внезапно, без всякого внешнего воздействия, приборная панель ДеЛориана изнутри озарилась тусклым зеленым светом. На лобовом стекле, как призрак из прошлого, высветились цифры:

ОСТАТОК ЭНЕРГИИ: 0.7%

ЦЕЛЕВАЯ ДАТА: 12 НОЯБРЯ 1885

СИСТЕМА БЛОКИРОВКИ: АКТИВНА

ВНЕШНИЙ ИСТОЧНИК ТРЕБУЕТСЯ: 1.21 ГИГАВАТТ

Машина была не просто машиной. Она была посланием. Она была картой.

— 0.7%... — Марти покачал головой. — Нам не хватит даже до 1955 года.

— Значит, нам нужно найти твой «удар, который создал», — сказал Эдгар, и в его голосе зазвучала сталь, которую Марти не слышал раньше. — Нам нужно найти молнию.

Марти МакФлай, семидесятидвухлетний пенсионер, чья самая большая авантюра осталась в прошлом веке, посмотрел на горящие глаза внука. И в его собственном сердце, давно забывшем этот вкус, снова зажглась та самая, запретная, опасная искра. Волнение.

---

АКТ 1: ТЕНИ НОВОГО ВРЕМЕНИ (ПРОДОЛЖЕНИЕ)

СЦЕНА 6: ЦЕНА ПАМЯТИ

Вечер того же дня. Марти сидел в своем кресле-качалке, том самом, с протертой обивкой, которое пережило и 2015, и 2030-й. Он пытался сконцентрироваться, закрыв глаза. «Помни 1885...» После голограммы Дока эти слова отдавались в нем навязчивым эхом.

Всплывали обрывочные образы:

...Клара. Ее глаза, полные решимости и страха, когда она целилась в него из пистолета.

...Запах костра и печеной картошки в лагере старателей.

...Док, молодой и седовласый одновременно, с горящим взглядом, объясняющий чертежи будущего паровоза.

Но были и другие воспоминания, чужие, наложившиеся поверх его собственных. Вспышка: он, Марти, стоит на том же чердаке, но ему лет двадцать, и за его спиной говорит не Док, а какой-то мужчина в строгом костюме с логотипом «БИФФ-ТЕК». «Мистер МакФлай, ваши воспоминания о так называемом «ДеЛориане» — это следствие детской травмы. Дока Брауна не существовало».

Марти резко открыл глаза, отгоняя призраков. Это было хуже всего — эта неуверенность в собственном прошлом. «Они» не просто меняли настоящее — они медленно стирали его личную историю.

СЦЕНА 7: ПРОВАЛ В МЕТАВСЕЛЕННУЮ

На следующее утро Эдгар, не в силах усидеть, решил провести разведку.

— Дедух, а что, если «они» — это какая-то группа? Секта временных инженеров? Надо поискать аномалии в сети!

— В их сети? Ты с ума сошел? Они же сразу нас вычислят!

Но Эдгар был непреклонен. Он надел нейро-интерфейс — тонкую диадему, — и его тело обмякло в кресле. Сознание парня уплыло в Метавселенную БИФФ-ТЕК.

Марти с тревогой наблюдал. Через несколько минут лицо Эдгара исказилось гримасой боли, а на его висках выступила испарина. Внезапно он сорвал с головы интерфейс, тяжело дыша.

— Там... там ничего нет, — выдохнул он, его взгляд был пустым. — Я искал упоминания о Доке, о ДеЛориане... База данных чиста. Но когда я углубился в архивные записи о Хилл-Вэлли... я наткнулся на «защищенные сектора». И попытался обойти...

— И что?

— Меня отбросило. Не как хакера, а... как будто мое сознание ударили током. И перед отключением я услышал голос. Спокойный, металлический. Он сказал: «Неподготовленный разум не должен видеть разорванные холсты».

«Разорванные холсты». Та же метафора, что использовал Док.

СЦЕНА 8: ТЕНИ ПРОШЛОГО

Этот провал доказал — они на правильном пути, но идут вслепую. Эдгар предложил пойти в городскую библиотеку — вернее, в то, что от нее осталось: «Центр Цифрового Наследия».

Здание было стерильным, без единой бумажной книги. Везде сияли экраны, за которыми сидели такие же стерильные люди.

Марти, чувствуя себя динозавром, подошел к терминалу.

— Запрос: Эмметт Браун, изобретатель, — продиктовал он.

На экране возникла улыбающаяся женщина-аватар.

— К сожалению, по вашему запросу данных не найдено. Возможно, вас заинтересует: «Эммет Браунинг — основатель корпорации «Браунинг Индастриз», поставщик БИФФ-ТЕК?»

— Запрос: ДеЛориан DMC-12.

— Автомобиль DMC-12 выпускался с 1981 по 1983 год. Всего произведено около 9000 единиц. Ни одного экземпляра не сохранилось. В коллекции мэра Таннена находится концепт-кар DeLorean Sigma 2040 на антигравитации. Хотите посмотреть?

Марти сжал кулаки. История методично переписывалась. Он был последним живым свидетелем.

Выйдя из библиотеки, они шли по улице, и Марти показывал Эдгару призраки прошлого.

— Вот здесь было кафе «80-х». Твой прадедушка Джордж МакФлай впервые поцеловался тут с твоей прабабушкой.

Теперь на этом месте стоял автомат по синтезу протеиновых коктейлей.

Эдгар молча слушал. Впервые он понял цену того, что они потеряли. Это была не просто ностальгия. Это была потеря души.

СЦЕНА 9: ПЕРВАЯ ИСКРА

Вернувшись домой, подавленные, они снова поднялись на чердак. ДеЛориан стоял там, как немой укор. Эдгар решил проверить системы на минимальном энергопотреблении.

— Дедух, смотри, — он указал на едва горящий индикатор. — Это не просто заряд. Это... хроно-метка. Устройство запоминает последнюю точку прыжка. И оно пытается к ней вернуться. Оно тянется к 1885 году, как компас к северу.

Внезапно Эдгар заметил еще один отсек, скрытый под панелью переднего сиденья. Внутри лежал небольшой, почерневший кусок металла, оплавленный с одного края. Рядом — записка на клочке бумаги.

«Образец №1. Проводник. Забрал с собой из 1885. Первая искра, что запустила маховик. Не дай ей потухнуть. Э.Б.»

Марти взял в руки оплавленный металл. И снова — удар памяти. Ярче прежнего.

1885 год. Только что отгремел удар молнии, спаявший сломанный паровой двигатель Дока. Док, ликующий, подбегает к месту удара и молотком откалывает кусок оплавленного рельса.

«Марти, смотри! Первоматерия! Металл, закаленный самой природой временного перехода! Это ключ! Он... он запоминает состояние времени!»

— Это... часть рельса, — прошептал Марти. — От того самого паровоза. Док считал, что этот кусок металла... содержит в себе «отпечаток» правильного течения времени. Он был нашим стабилизатором.

И теперь этот стабилизатор был здесь. А в 1885 году его не было. Баланс был нарушен.

СЦЕНА 10: ПРИНЯТИЕ РЕШЕНИЯ

Теперь все встало на свои места. «Вернуть то, что мы забрали» — это был не артефакт, а причинно-следственную связь. Этот кусок металла должен вернуться в свою временную точку, чтобы история пошла правильным путем.

Но для этого нужна была колоссальная энергия. Нужна была их собственная, персональная молния — удар 1955 года.

— Нам нужно в 1955-й, — твердо сказал Марти. В его голосе прозвучала та самая решимость, что была у него в семнадцать. — Нам нужно забрать тот удар.

— Но энергии всего 0.7%! — возразил Эдгар. — Нам даже до 1985-го не дотянуть!

— Значит, нам нужен внешний источник. Очень, очень мощный. Прямо здесь, в 2045-м.

Они переглянулись. Оба поняли, о чем думает другой. Самый мощный и непредсказуемый источник энергии в их мире... был прямо у них под носом.

— Аномалии, — сказал Эдгар. — Те самые временные бури, что разрядили реактор. Они ведь высвобождают гигантскую энергию, верно?

— Да, — медленно кивнул Марти. — Но это смертельный риск. Это все равно что ловить молнию голыми руками. Один неверный расчет, и нас разорвет на атомы... или размажет по времени.

Он посмотрел на Эдгара, на его юное, одухотворенное лицо. Он видел в нем себя. И видел Дока. Путешествие во времени всегда было опасностью. Но эта опасность была их наследием.

— Ладно, — Марти тяжело вздохнул, и в этом вздохе была вся его жизнь. — Похоже, мне снова придется разогнать эту штуку до восьмидесяти восьми миль в час.

---

АКТ 1: ТЕНИ НОВОГО ВРЕМЕНИ (ПРОДОЛЖЕНИЕ - ИССЛЕДОВАНИЕ МИРА)

СЦЕНА 11: ПРОГУЛКА С ПРИЗРАКАМИ

На следующее утро Марти и Эдгар отправились в центр города. Не в виртуальный, а в настоящий, если слово «настоящий» еще можно было применить к Хилл-Вэлли 2045 года.

— Смотри, дедушка, — Эдгар кивнул на группу подростков, сидевших на лавке в парке. Они не смеялись и не болтали. Они неподвижно сидели, уставившись в пустоту, их пальцы изредка дёргались. — Они в «Социальном Симбиозе». Корпоративная соцсеть. Прямой нейро-интерфейс. Зачем встречаться вживую, если можно создать идеальный аватар и общаться в идеальном парке?

Марти с горечью наблюдал. Он помнил, как они с Дженнифер, скрываясь от Биффа, бегали по этим самым аллеям. Теперь здесь пахло не цветами, а озоном и антисептиком.

Он подвел Эдгара к месту, где когда-то стоял дом Лоррейнов.

— Здесь жил твой прапрадедушка, Джордж. Тот самый, что написал рассказ «Таинственный незнакомец».

— Постой, дедушка, — Эдгар вызвал в воздухе прозрачный интерфейс. — Согласно архивам, на этом месте с 2030 года находится станция обслуживания дронов «БИФФ-ТЕК». А Джордж МакФлай был... менеджером среднего звена в отделе логистики. Никаких рассказов.

Марти стиснул зубы. Они не просто перестраивали город — они вытравляли саму душу его истории, подменяя её корпоративной биографией.

СЦЕНА 12: КАФЕ «80-Е»: СИМУЛЯКР

Эдгар уговорил Марти зайти в то самое «кафе 80-х», о котором он так часто рассказывал.

Внутри не было ни запаха кофе, ни засаленных постеров, ни громкой музыки. Была идеальная, до тошноты чистая комната с голыми стенами. На них проецировались стереоскопические изображения: Майкл Джексон, «Назад в будущее», «Рыцари справедливости».

— Добро пожаловать в «Ретро-экспериенс 80-е»! — пропел призрачный голос. — Пожалуйста, наденьте очки дополненной реальности для полного погружения.

Марти снял очки, лежавшие на столе. Он смотрел на мерцающий голографический постер «Хищника» и чувствовал тошноту. Это была не ностальгия. Это было надругательство над памятью.

— Они всё упаковали в пластиковую обёртку, — прошептал он. — Сделали безопасным, стерильным. Они убили сам дух эпохи.

— Потому что дух не продать и не контролировать, дедушка, — тихо сказал Эдгар. — А симуляцию — можно.

СЦЕНА 13: ТЕНИ НАД ГОРОДОМ

Выйдя из кафе, они стали свидетелями странного явления. Над зданием мэрии, тем самым, где когда-то висели часы, завис огромный рекламный дирижабль «БИФФ-ТЕК». И вдруг его изображение поплыло, исказилось.

На секунду, словно сквозь дымку, проступил другой образ: старые городские часы, как в 1955 году. Тот самый циферблат, в который ударила молния.

— Смотри! — схватил Марти Эдгара за руку.

Но видение исчезло так же быстро, как и появилось. Дирижабль снова показывал улыбающееся лицо Гриффа Таннена. Люди на улице даже не заметили аномалии. Они шли, уткнувшись в свои интерфейсы.

— Временные всплески становятся сильнее, — констатировал Эдгар. — Система не справляется. Реальность трещит по швам.

— Потому что Дока нет, — мрачно сказал Марти. — Он был тем, кто латал эти швы. А теперь некому это делать.

СЦЕНА 14: ВРАГ ИЗ ПРОШЛОГО

Возвращаясь домой, они проходили мимо огромного плазма-экрана, где транслировали новости. Диктор с безупречной улыбкой рассказывал о новых «социальных кредитах» для лояльных граждан.

И вдруг, за спиной диктора, мелькнуло знакомое лицо. Ненадолго, в качестве гостя на каком-то корпоративном форуме. Худощавый мужчина с острым взглядом и седыми висками.

— Эмит Браун-младший, — прошептал Марти, и по его спине пробежал холодок. — Праправнук Дока. Глава исследовательского отдела «БИФФ-ТЕК». Я читал про него. Он считает, что его прапрадед был блестящим, но опасным безумцем, чьи идеи нужно «приручить» и поставить на службу порядку.

— То есть... «они» — это он? — спросил Эдгар.

— Он их мозг. Их идеолог. Он использует наследие Дока, чтобы уничтожить всё, ради чего Док жил.

Теперь у угрозы было имя и лицо. Это уже не была абстрактная корпорация. Это был человек, одержимый идеей исправить прошлое своей семьи, даже если это стоило бы будущего всему миру.

СЦЕНА 15: РЕШЕНИЕ, ПРИНЯТОЕ СЕРДЦЕМ

Дома, на чердаке, они молча смотрели на ДеЛориан. Оплавленный кусок рельса лежал на панели управления, как немое напоминание об их долге.

— Дедушка, — тихо начал Эдгар. — Я всю жизнь чувствовал, что со мной что-то не так. Что я родился не в своё время. Я смотрел на всех этих людей в их идеальном мире и не понимал, почему мне там так тесно. А теперь... теперь я понимаю. Я не просто твой внук, правда?

Марти посмотрел на него. Он видел в этих глазах не только юношеский пыл, но и старую, мудрую душу.

— Время, парень... оно не линейно. Оно... спирально. Иногда эхо прошлого находит отзвук в будущем. Док это понимал. Возможно, ты — этот самый отзвук. Наша с ним последняя надежда.

— Значит, мы не можем сдаваться, — твёрдо сказал Эдгар. — Даже если шанс один на миллион. Мы должны попробовать поймать эту бурю. Мы должны вернуть искру.

Марти положил руку на плечо внука. Впервые за долгие годы он чувствовал не тяжесть лет, а знакомый, давно забытый трепет. Волнение. Ту самую искру, что они должны были спасти.

Они были готовы. Готовы снова оседлать время.

---

АКТ 1: ТЕНИ НОВОГО ВРЕМЕНИ (ПРОДОЛЖЕНИЕ - РОЖДЕНИЕ ПЛАНА)

СЦЕНА 16: ЧЕРТЕЖИ НА ПЫЛЬНОМ СТОЛЕ

Чердак снова стал штаб-квартирой, как в старые дни. Только вместо кричащих схем Дока и пиццы с ананасами теперь был голографический интерфейс Эдгара и две кружки с остывшим чаем.

— Итак, дедушка, давай структурируем задачу, — Эдгар вывел в воздухе три светящихся столбца: «ПРОБЛЕМА», «РЕШЕНИЕ», «РИСКИ».

— Проблема: энергии 0.7%. Нам нужно 1.21 гигаватт, чтобы долететь до 1955 года и перехватить нашу же молнию.

— Стандартные источники в наше время исключены, — мрачно констатировал Марти. — Вся энергосеть под колпаком у «БИФФ-ТЕК». Любой чих на такой мощности, и к нам заглянут «службы порядка».

— Верно. Поэтому... — Эдгар увеличил столбец «РЕШЕНИЕ». — Мы используем саму причину проблем — временные аномалии.

Он вызвал в воздухе модель ДеЛориана. Две точки на корпусе подсветились красным.

— Теория Дока о «Хроно-энергетике». Временной разрыв — это колоссальный выброс энергии, когда сталкиваются два пласта реальности. Нам нужно... стать громоотводом для этой бури.

СЦЕНА 17: «ГРОМООТВОД» ДЛЯ БУРИ

— Смотри, — Эдгар тыкнул пальцем в первую красную точку на модели — антигравитационные пластины. — Это не просто для полёта. Док модифицировал их. Это стабилизаторы и конденсаторы. Они могут на короткий миг «заякориться» в точке разрыва и сбросить энергию в реактор.

— Погоди, — Марти поднял руку. — Ты говоришь, что нам нужно НАМЕРЕННО въехать в эпицентр временной аномалии? Парень, это же самоубийство! Нас может размазать по столетиям! Или того хуже — создать парадокс, который окончательно разорвёт время!

— Я знаю, дедушка, — голос Эдгара дрогнул. — Но это единственный способ. Мы не создаём новый разрыв. Мы используем уже существующий. Самый мощный и стабильный из тех, что ты видел.

Он перевел взгляд на Марти, и в его глазах читалась та же одержимость, что когда-то была у Дока.

— Тот, что над бывшей Дубовой рощей. Там, где стоит статуя Таннена. Он появляется каждую ночь в 3:33. Ты же говорил, что чувствуешь его сильнее всего.

Марти кивнул. Он не просто чувствовал. Он ВИДЕЛ его — мерцающий, похожий на гигантский мыльный пузырь, искажающий пространство. Внутри проступали тени прошлого.

СЦЕНА 18: РАСЧЁТ БЕЗУМИЯ

— Ладно, допустим, я согласен на это безумие, — Марти тяжело вздохнул. — Что дальше?

— Дальше — математика отчаяния, — Эдгар вызвал новые формулы. — Аномалия длится в среднем 7.3 секунды. За это время мы должны:

1. Войти в неё на скорости не менее 75 миль в час. Антигравитация не сработает — только старые добрые колёса. Нам нужно опустить машину и ехать по земле.

2. Стабилизировать ДеЛориан в эпицентре. Энергетический удар будет похож на попадание в бетонную стену. Если системы не выдержат...

3. Направить высвобожденную энергию в реактор. Для этого... — Эдгар показал на вторую красную точку — на лобовом стекле. — ...нам нужен этот «проводник».

Марти посмотрел на оплавленный кусок рельса, лежавший на столе.

— Первоматерия, — прошептал он. — Она действует как катализатор. Помогает энергии «узнать» свою цель.

— Именно. Мы вставляем его в слот на панели, и он становится физическим ключом для зарядки. Без него вся энергия аномалии просто испепелит нас.

СЦЕНА 19: СПИСОК «ЧТО ЕСЛИ...», КОТОРЫЙ СВЕДЁТ С УМА

— А теперь, дедушка, самая весёлая часть, — Эдгар с горькой ухмылкой открыл список «РИСКИ».

— Если наша скорость будет недостаточной, нас выбросит из аномалии, как пробку из шампанского. Результат: полное уничтожение.

— Если скорость будет чрезмерной, мы пролетим насквозь и окажемся... где-нибудь в Юрском периоде. Без энергии чтобы вернуться.

— Если временной разрыв будет нестабильным, он может схлопнуться, пока мы внутри. Нас просто... не станет.

— Если «БИФФ-ТЕК» засечёт энерговсплеск, что почти неизбежно, у нас будет не больше пяти минут, чтобы совершить прыжок, пока не прилетели их дроны.

— И главное... — Эдгар посмотрел Марти прямо в глаза. — ...если Док был неправ насчёт «Первоматерии», или если наши воспоминания о его теории — всего лишь галлюцинации... тогда мы просто совершим самое зрелищное самоубийство в истории.

Наступила тишина, нарушаемая лишь тихим гудением голограмм.

СЦЕНА 20: «POINT OF NO RETURN»

Марти подошёл к ДеЛориану. Он положил ладонь на холодный бок. Он чувствовал под пальцами не просто металл. Он чувствовал историю. Все их с Дком победы, все поражения, весь страх и всё волнение.

Он обернулся к внуку. К этому юному гению, который был готов ради него и ради идеи «волнения» пойти на верную смерть.

— Я помню, что сказал мне Док в самый первый раз, — тихо произнёс Марти. — «Дороги? Куда мы едем, нам не нужны... дороги». Мы всегда летели навстречу неизвестности. Риск был нашей дорогой.

Он взял со стола оплавленный кусок рельса. Он был тяжёлым. В его весе была вся ответственность за само время.

— Мы сделаем это. Не потому, что это безопасно. А потому, что это — ПРАВИЛЬНО. Потому что никто, кроме нас, не сделает.

Эдгар выпрямился. В его позе читалась готовность.

— Значит, решено. Готовлю машину к спуску на колёса. Нам нужно проверить тормоза и старую механику. И... дедушка?

— Да, парень?

— Нам понадобится музыка. Какая-нибудь... громкая.

Уголок рта Марти дрогнул в подобии улыбки.

— Думаю, я знаю, что поставлю.

План был принят. Точка невозврата — пройдена. Впереди была только ночь, временная буря и один шанс из миллиона.

---

На этом пока что все. Если залетит - выложу продолжение.

Начальник смены — наш Михалыч — это уже даже не человек, а режим работы: поставишь рядом с ним кипятильник — закипит план, а рядом с планом — закипит чай, и всё строго по ТУ, без романтики, зато с такой любовью к точности, что ангелы в касках подпевают из‑под перекрытий. Он как посмотрит на табло простоем: взглядом выжигает излишний ноль, чтоб не портил статистику, и ноль, сжавшись в запятую, отползает в отчёт, там и живет, не отсвечивая.

А в литейке — жара, как будто сама геология пришла на подработку: металл течет огненной речкой, льется в формы, где пустота случайно оставила про себя шаблон, и мы эту пустоту заполняем по ГОСТу, чтобы потом ей было некуда возвращаться. Там девчонки в масках — как лисички‑пироманы, но дисциплинированные: в одну руку — ковш огня, в другую — ведомость, где цифры прыгают, как птенцы, а они им: сидеть, вылупились — работайте.

Обед у нас — это институт философии, только без профессорских галстуков: алюминиевые миски звенят как кантаты, и каждый спорит за свою котлету, будто защищает диссертацию об устройстве справедливости и перегретого масла. Мы там решаем вопросы мироздания в рамках доступной нам технологической карты: почему человек любит винтики? Потому что винтик — это сокращенный человек, маленький герой, которого без него не собрать, а с ним — летит.

Про ЧП тоже расскажу: у нас однажды редуктор третий так запел, что соловьи инспекции прибежали — думали, конкуренция. А это не соловей, а вал попросил уважения, подвывал на неплотности, как пёс, забытый на вахте; мы его успокоили ключами, смазали добрым словом и графиткой — и он заткнулся, обиделся, но крутит с честью, потому что понимает: некому, кроме него.

Бывает, конечно, навалят сверху поручений, как снег на теплотрассу, думают — прогнется и хлюпнет, а она только горячо вздохнет и пойдет дальше, грея чайники квартирной веры. И наши парни не скисают: один за краном, другой за душой цеха, третий — за шуткой наблюдает, чтобы не убежала в отпуск без содержания; и все трое — один характер, как три болта на одном фланце.

И если спросишь: за что держимся? Отвечу просто, по‑заводски: за станину времени. Потому что мир — это большой механизм, где мы — его вежливые удары молотка: не громкие, зато точные, по месту, и от нас трещины превращаются в швы, а зазоры — в допуски, которые и называются судьбой.

Вот так и живем: смена к смене, как нота к ноте, и получается не марш, не плач, а такая рабочая музыка, которую отстукивают сапоги на железной лестнице, пока мир снаружи делает вид, что не слышит, а на самом деле подпевает. И если завтра скажут: «Не выйдет» — выйдет, потому что у нас расписание не в бумаге, а в костях, и свисток гудка стоит прямо в груди, только вдохни — и уже строишься.

( Кавер Ракета, Бомба, Петарда- Игорь Пиксайкин)

Вторая: все разговоры должны сводиться к вопросу «Как бы так получить денег, желательно, чтобы они сами упали в карман, а я в это время лежал на диване?».

И вот однажды, ворвавшись ко мне на кухню с видом первооткрывателя Антарктиды, он объявил: —Слушай, а что, если мы с тобой разбогатеем? —Опять? — вздохнул я, отодвигая чашку с недопитым кофе. — В прошлый раз твоя идея «купить десять хомячков и разводить их на продажу» едва не закончилась судом со стороны соседей снизу. —Нет, серьёзно! — воскликнул Витя. — Ты же говорил про то озеро, где сдают домики на выходные? Где народ празднует до потери пульса и часто теряет ценности? Так вот, я пойду и найду там чьё-нибудь золото!

Я махнул рукой. Эта идея была из разряда «поймать радугу за хвост». Я-то говорил об этом в шутку, как о метафоре бессмысленных поисков легких денег. Но Витя, как всегда, всё воспринял буквально.

Прошла неделя. Я уже и думать забыл про озеро и мифическое золото. Как вдруг, в субботу утром, раздался тот самый, знакомый до мурашек, стук в дверь. На пороге стоял Витя. Сиял, как ёлочная гирлянда. В руках он зачем-то держал какой-то тряпичный чехол.

— Ну, привет, — с опаской сказал я. —Смотри! — не дожидаясь приглашения, он ввалился в прихожую и с торжествующим видом водрузил на мои ладони… газовый пистолет. Не игрушечный, а самый что ни на есть настоящий, тяжёлый и холодный.

Я от неожиданности едва не выронил эту штуковину. —И что это? Ты решил ограбить банк, раз не нашёл клад? —Какой клад! Я его нашёл! — обрадовался Витя. — Представляешь, пошёл на то озеро, покрутился возле домиков, и правда нашёл барсетку! А там, в одном кармашке, лежала золотая цепочка. Не очень толстая, но золотая! Сдал её в ломбард. И купил на эти деньги вот этого красавца!

Я смотрел на пистолет, потом на его сияющее лицо, и в моей голове возникла настоящая когнитивная дистанция. —Погоди, — сказал я, чувствуя, как тупею. — Ты нашёл реальное золото. Настоящее. И вместо того, чтобы купить себе новый телефон, который ты последний год выпрашивал у всех знакомых, ты купил… газовый пистолет? —Ну а что? — искренне удивился Витя. — Телефон — это ерунда. А это — мощь! Защита! Теперь никто ко мне не подойдёт! —К тебе обычно только твоя тётя Глаша подходит, чтобы супца налить, — пробормотал я. — Лучше б сотовый купил.

Но дело было сделано. Деньги были потрачены. Витя пару дней ходил по квартире, время от времени прицеливаясь из своего нового «сокровища» в горшки с кактусами, и чувствовал себя непобедимым стражем своей холостяцкой крепости.

А крепость, как водится, пала изнутри. В один прекрасный вечер тётя Глаша, женщина с руками штукатура и сердцем разведчика ГРУ, зашла к нему, чтобы «прибраться, пока ты на работе».

На следующий день ко мне постучал совсем другой Витя. Не сияющий, а задумчивый. —Представляешь, — начал он, — прихожу вчера домой, а на столе — мой пистолет, а рядом… связка ключей. И записка от тёти Глаши.

— И что же она написала? Наверное, «сдаю в ломбард»? — пошутил я.

— Хуже! — прошептал Витя. — Она написала: «Витька. Этот твой пугач — полная ерунда. Если к тебе вломится бандит, ты с ним возиться будешь? Я тебе оставила ключи от своей квартиры. Верхняя полка в шифоньере, за вязаными носками, лежит мой старенький электрошокер. Вот это — вещь! Приходи, научу пользоваться. А на выходные поедем на то озеро, я присмотрела перспективное местечко. P.S. Суп в холодильнике».

Мы молча сидели минуту, а потом я не выдержал и расхохотался. —Ну что, Шерлок Холмс, — выдохнул я, — кажется, твоя тётя только что стала твоим новым напарником по поиску сокровищ. И, похоже, она куда лучше вооружена.

Витя вздохнул, но в его глазах загорелся новый огонёк. —Да уж… С ней, пожалуй, страшнее, чем с любым бандитом. Но с другой стороны, — он ухмыльнулся, — с такой поддержкой мы можем найти не просто цепочку, а целый клад! Главное — вовремя отдать ей электрошокер.

Поддержите развитие рутуб канала реквизиты на нем же.

"Ну, налево, значит на лево, левый путь" - копыта коня громко застучали по асфальту, который вскоре, за поворотом, превратился в отсыпанную щебенкой узкую дорогу промзоны. На бетонных заборах висели плакаты, но многие из них было невозможно прочитать из-за старости. Но на углу забора, рядом с въездом на базу, красовалось свежее объявление: "Тебя ищут, подумай над этим". Богатырь остановился и, оглядевшись, въехал в открытые ворота.
Территория, поросшая кустами и сухостоем, выглядела брошенной, но окно в главном здании горело, и богатырь решил проверить. Покрытая свежей краской дверь открылась и на крыльцо упал свет тусклой лампочки.

Он прочитал пару умных статей, полистал философов и даже сходил на вебинар, где спикер в белой рубашке уверенно махал фломастером у доски.

И вот что выяснилось. Обида — это не факт. Это реакция. Причём своя. Личная. Как аллергия на мандарины — только психологическая. Кто-то просто сказал, что ты выглядишь «свежо» (в 6:30 утра!). А ты уже выстроил в голове три версии конфликта, один мемуар и два ответа, которые «надо было сказать».

Но главное — Николай понял: он обижается, когда реальность не совпадает с его внутренней картой мира. Вот он думал, что коллега скажет спасибо. А коллега промолчал. Николай — в обиде. Хотя коллега просто ушёл в себя. Без экскурсовода.

И тут до него дошло! Обида — как вилка в розетке. Не туда — бьёт током. И больно становится ему же. А человек, на которого он обижается, даже и не в курсе. Или, что обиднее — в курсе, но ему всё равно.

После этого откровения Николай долго сидел на кухне и смотрел на чайник. — Что ж ты молчал, друг… — грустно сказал он, будто чайник знал ответы раньше.

С тех пор Николай стал проще. Когда ловил себя на том, что «опять обиделся», он спрашивал: — Колян, ты серьёзно? Это тебе надо? А самое главное он осознал, что обида это просто ещё одна негативна эмоция.

Иногда — отпускал. Иногда — злился, но уже без занавеса и оркестра. А однажды и вовсе улыбнулся, когда услышал: — Ты, Николай, раньше был обидчивый. А теперь — как почтовый ящик без замка: всё залетает, но ничего не задерживается. И это был комплимент.

Теперь Николай живёт легче. Он не идеален — всё-таки человек, а не просветлённый монах. Но вместо того, чтобы грызть себя обидами, он грызёт яблоки.

Потому что полезнее. И вкуснее.

Cегодня хороший день, чтобы отпустить. Хотя бы одну старую обиду.

Подпишись на мой ТГ канал и получи ещё больше полезной информации. Кстати там в закрепе есть 10 лайвхаков для сознательной жизни.

Вильям Сива