Ртуть и серебро
В моих зеркалах отражаются мёртвые глаза.
Мастерская пропахла ртутью. Стены задрапированы чёрной тканью, свет приглушён. Дожидаясь, пока привезут нового гостя, я собираю штатив и устанавливаю фотоаппарат.
В шкафу — десяток коробок с пластинками, покрытыми тонким слоем серебра. Одна из них вскоре превратится в зеркало, в последний портрет чьего-то отца, брата и мужа.
Поправляю белую лилию в петлице. Прислушиваюсь к ударам копыт по мостовой. Карета останавливается у дверей в мастерскую.
Я знаю — в ней тело.
Трое рабочих из похоронного бюро вносят в студию гроб. За ними следует вдова: руки мнут тонкий платок, лицо закрыто чёрной вуалью.
Она бросает взгляд на камеру и одинокий стул.
Прошу её удалиться так вежливо, как только могу. Некоторые фотографы позволяют родственникам наблюдать за работой, но только не я.
Моё искусство требует одиночества.
Наконец мы остаёмся одни. Снимаю крышку с гроба; к запаху ртути примешивается нотка формалина. Гримёр превосходно подстриг его чёрную бороду, а костюм сидит как влитой.
Фотографии будут отлично смотреться.
Снимаю перчатки и достаю из кармана нож. Мои запястья покрыты зажившими порезами — время добавить к ним ещё один.
Печать призыва рисуют только кровью.
Мне всегда было сложно понимать людей. Но меня безмерно привлекает эта сторона их натуры.
Впервые я увидел посмертную фотографию, когда зашёл на чай к знакомой ведьме. Тяжёлая серебряная рамка: портрет грустной девушки. Странная поза. Красивые пустые глаза.
Я сразу понял, что она мертва.
— Это пост-мортем, — сказала ведьма, размешивая сахар в чашке. — Дагерротип на память. Когда я смотрю на него, тоска по ней будто... Развеивается.
Я думал, эта необычная традиция скоро забудется.
Но люди удивительно легко к ним привыкли.
Пост-мортем, посмертная фотография. Теперь трудно найти дом, в котором с каминной полки или стены в гостиной не смотрят пустые глаза мёртвых родственников. Дети, взрослые, целые семьи.
Некоторые из них — почти как живые.
И всё же, они мертвы. Их не попросишь встать в нужную позу или подержать повыше голову, пока изображение отпечатывается на пластине. Поэтому любому фотографу, который пытается поймать отражение смерти, нужны особые приспособления.
Я видел, как коллеги используют ремни и подставки. Привязывают трупы к стульям, пытаются приклеить к пальцам цветы. Всё, лишь бы заставить мёртвого не выглядеть мёртвым.
Мне это даётся без всяких проблем.
Моим гостям не нужны неудобные подставки. Они сами устраиваются на стульях. Делают вид, что пьют чай или читают.
Однажды я снял двух безвременно почивших сестёр, играющих в бридж, так, будто это не их, одну за другой, унесла чахотка.
В кругу фотографов у меня особая репутация. Многие спрашивают: в чём мой секрет.
Нужно всего лишь держать при себе нож — и близко познакомиться с тёмными искусствами.
Гость распахивает глаза. Протягиваю ему руку, помогаю подняться из гроба. Киваю на фотоаппарат.
Пластина ждёт. Время заглянуть в зеркало.
— Ваши близкие оценят этот подарок.
63/365
Одна из историй, которые я пишу каждый день — для творческой практики и создания контента.
