Тишина...
Тишина... Прядутся нити судеб. Тонкие и тусклые, почти прозрачные и невероятно длинные. Изредка нити встречаются яркими, отсвет которых режет глаза. Гладкие, шершавые, колючие, кроваво-красные и молочно-бледные. Серые, грубые и бесконечно нежные. Порой, нити коротки, еще не успели набрать ни цвет, ни толщину - и рвутся. Запутанные. Все они переплетены между собой в бесконечно огромный клубок, который не распутать. Он растет изнутри. А прядильщики бережно разматывают нити, обрезая, когда придет пора. Обрезал нить - прервал жизнь. Прядильщики слепы. Ими движет долг. Нельзя мыслить и чувствовать, иначе больно. Их нити тоже вшиты в клубок. Холодные, эфемерные и тонкие. Мойры долго живут. Дольше людей. Дольше некоторых Богов. Они не имеют права касаться нитей собственных судеб. Даже не знают, у кого из сестер и братьев мойр находится их собственная нить. Но мойры тоже смертны. И когда мойра готова умирать, кому-то из живых придется занять ее место.
Элиан уже выбился из сил, прорываясь сквозь чащу, убегая от вырезавших их деревню «благородных» рыцарей. Еретики. Вот кем внезапно стали являться его родичи, отказавшиеся принимать новую веру взамен старым Богам. Он не пытался кого-либо спасти. Знал, что шансов нет. Что мог сделать четырнадцатилетний мальчишка в льняной рубахе против вооруженного и ряженого в латы паладина? Может быть, сгорит не все, и можно будет вернуться на пепелище и что-нибудь найти полезное... Что поможет добраться до ближайшего городка. Попробовать слиться с толпой...
Но пока страх гнал и гнал вперед, не разбирая дороги. Преследования не было - мальчишку даже не заметили. Но ноги несли паренька вперед, будто бы сами, перепрыгивая корни деревьев на едва заметной тропке, которую он раньше не замечал. Уже столько раз можно было упасть... Но Элиан бежал вперед. Ему чудился Зов, похожий на шепот в шелесте осенней листвы. Сердце выпрыгивало из груди, легкие нещадно жгло, но он не мог остановиться. Ветки хлестали его по бокам, по лицу, по глазам. Пульс звенел уже не только в ушах. Казалось, что глаза это тоже слышат, как бы противоестественным это ни было. В какой-то момент зрение покинула Элиана, взорвавшись красно-золотыми кругами, и он продолжил бежать вслепую...
Паутина. Между очередными деревьями он влетел в эту липкую, мерзкую, плотную ткань. На миг ему почудилось, что он попал во владения гигантский Арахн, легенды о которых слышал с детства. Пауки размером с избу, спящие в своих пещерах до попадания в их сети крупной дичи. Из их плена не смог бы выбраться и медведь... Но подобных мест в их лесочке никогда не наблюдалось. Дорогу он хорошо знал. По всему выходило, что Элиан должен был уже давно выбежать к широкой реке. Плавал он всегда хорошо, и мог нырнуть надолго. Рыцари в латах бы за ним точно не полезли... Откуда-то взялась эта паутина...
Но Элиану повезло. Липкая дрянь порвалась в лоскуты, облепив ему лицо, туловище и руки, и он-таки упал на землю, задыхаясь от бега. Сердце пульсировало уже где-то в глотке. Элиану казалось, что он вот-вот его выплюнет откуда-то из желудка, вместе с разрывающимися легкими. Он нервно сглотнул, надеясь запихать органы обратно в тело, и стал жадно дышать, срывая с себя облепившую его серость.
Ноги свело судорогой. В ушах все еще грохотал пульс. Элиан уполз за широкое дерево, боясь погони и начал себя растирать и восстанавливать дыхание. Кровь кипела и все еще гнала его вперед, но разум уже потихоньку начал подчинять себе тело. Приведя себя в относительно спокойное состояние, парень осмотрелся.
В этой части леса на иссушенных кривых деревьях не было листвы. Причудливой имитацией крон, почти полностью поглощающих солнечные лучи, служила паутина. Ткань не была однородной. Большинство нитей были пыльно-серыми, белесыми, грязно-песчаными... Но встречались и иные. Серебристые. Позолоченные. Синеватые, лазурные, алые и неестественно зеленые... И они текли. Медленно. Почти незаметно. Элиан не столько видел, сколько ощущал движение вглубь чащи.
-Что за морок? - прошептал парень, опасавшийся извлечь из горла громкий звук. Он до сих пор слышал свой пульс, хотя дыхание уже полностью восстановилось. Он попытался прислушаться. Ни пения птиц. Ни намека на присутствие ветра. В осеннюю пору постоянно был слышен стрекот сверчков и кузнечиков, но тут было совершенно пусто. Ни комара, ни мухи. Тишина была настолько поглощающей, что Элиан был бы не сильно удивлен, если бы смог расслышать движение червя под землей. Но шестым чувством он был уверен, что не услышит. Потому что вокруг нет никого и ничего кроме колдовской паутины.
Элиан сделал шаг, дивясь, что ощущает лишь спокойствие. Это чувство ему не понравилось. Он вновь обернулся в сторону к мнимым преследователям. Поколебался и пошел обратно, стараясь держать курс по-прямой. Но спустя пять минут вновь пришел к месту, где он избавлялся от налипшей паутины.
Страх мелкими паучьими лапками пробрался от пяток по спине и заполз в ухо, начиная почесывать сознание. Элиан встрепенулся и начал остервенело чесаться, надеясь стряхнуть с себя невидимых паучат. Но на нем никого не было.
«Спокойно! Я же мог просто заблудиться!» - Элиан старался не растерять остатки самообладания, повторил попытку уйти. Паника начала накатывала жаркими волнами. Он старался дышать как можно глубже застоявшимся бесцветным воздухом, изо всех сил придерживаясь прямой линии. Но получил тот же результат: вернулся на место избавления от паутины.
По всему телу парня прошла мелкая дрожь, скручивающая желудок и отдающая болью в висках. Стараясь угомонить хотя бы руки, Элиан поправил свои русые, жесткие как солома волосы, и тут же одернул руки, с удивлением начав их рассматривать. Шевелюра оказалась мокрой. Жидкость равномерно мерцала лунным, легким, зеленоватым оттенком. Холодок страха пробежался вдоль по позвоночнику. Он не понимал, в чем умудрился изваляться - источников с подобной жижей рядном не виднелось.
-Эй!!! Кто-нибудь!!! Ау!!! - заголосил Элиан во все горло, грозя сорвать голос. Сейчас он был бы одинаково рад, как Арахне, так и тамплиеру с моргенштерном наперевес. Лишь бы увидеть хоть что-то живое.
Ответом была лишь звенящая тишина.
Элиан побежал, сорвавшись с места, не разбирая дороги куда-то в сторону. Старался поймать то же ощущение рези в легких и судорог в ногах. Бежать, бежать, бежать!!! Прочь из жуткого серого места, покрытого паутиной времени и проклятой тишиной. Он даже закрыл глаза, помня ощущения слепоты. В какой-то мере даже мечтал врезаться с размаху в дерево, раскроив себе кожу, но деревья будто расступались.
Когда он в изнеможении вновь упал на сухую землю, лишенную травы и открыл глаза, обнаружил себя на том же месте, где он отрывал от себя паутину... Осознав, что все тщетно, он в ужасе разрыдался, свернувшись на земле, потянув колени к груди и прикрывая руками голову со своими, ставшими незнакомыми волосами.
Он не знал, столько времени так пролежал. Все еще сотрясался сухими всхлипами - слезы все вышли. Освещение в не менялось. Но Элиан уже сомневался, что его источником были привычные Солнце или Луна.
-Лежать здесь и жалеть себя на этом клочке земли бессмысленно, верно? - спросил парень в пустоту. Он уже почти не надеялся, что услышит хоть какой-то ответ. Но молчание окружающей природы сводило с ума. Хотелось нарушить его хотя бы собственным голосом. Полежав еще пару минут, старательно вслушиваясь в собственный пульс, он с трудом встал, раздумывая, что же делать дальше.
-Боги решили испытать меня? Посмотреть, как скоро я паду духом? Не дождетесь!!! - дрожащим голосом, стараясь придать ему твердости, выкрикнул Элиан в тишину, сильно сжав кулаки
Ответа, само-собой, не было. Лишь продолжали переливаться разными цветами нити паутины и манить его вглубь чащи. Придя к выводу, что это может быть знаком, парень рукавом вытер глаза и отправилась по течению потустороннего света.
По мере продвижения в чащу света сквозь паутинную крону проникало все меньше. Серые Нити становились все плотнее, толще, начиная походить на погребальный саван. Но и ярких всполохов от разрозненных паутинок, неведомо откуда берущих начало, тоже становилось все больше. Элиан, весьма уставший бояться за время пути, начал ощущать любопытство, граничащее с азартом. Набравшись смелости, а может быть, и наглости, дотронулся до одной из нитей кончиками дрожащих от напряжения и беспокойства пальцами.
Сознание сразу взорвалось чередой образов. Скорость мелькающих картинок была настолько быстрой, что Элиан захлебнулся в их потоке. Успел разглядеть только череду попоек, кабачные драки, да редких баб, не заботящихся о своем имени. Парнишка одернул руку, прервав поток образов. Сердце пустилось в бешеный пляс. Собственные мысли путались, но упорядочивали увиденное. Нить рассказывала о мужчине примерно тридцати годов. Свернувшего на скользкую дорожку воровства, чтобы прокормить семью. Стареющий немощный отец, да четверо повзрослевших детей, переживших младенчество. Мужик оставил их, отправившись на «заработок» в соседний городишко. Задержался. А семью успела унести чума. Потеряв смысл - пустился вразнос, заглушая воспоминания. Его нить была тусклой, синевато-серой, неравномерной. Элиан вновь взял ее в руки, окунувшись в события жизни мужика. Но теперь уже образы не неслись вскачь как в первое прикосновение. Вероятно, потому что парень пытался их разглядеть.
Драка. Обычный пьяный мордобой. Элиан пропустил начало, но это было неважно. Он еще никогда не участвовал в таком приключении. Мужик оборонялся стулом от соперника с разбитой бутылкой. Весьма успешно. Еще не успел напиться вдымину и на ногах стоял весьма крепко. Дав противнику смачный пинок по зубам, кинул табурет во второго «бойца», спешившего на помощь приятелю с ножиком наперевес. Тоже попал весьма удачно - противник запутался в ножках табурета и свалился на деревянный грязный пол в какую-то лужу.
Элиан настолько увлекся дракой, что боясь пропустить детали, схватился за нить второй рукой. В напряжении, будто пытаясь направить руки «владельца» нити в нужном направлении потянул... и нить порвалась в тонком месте. Элиан даже не сразу понял, что случилось. Мужик получил нож со спины под ребро.
-Нет, нет, нет, НЕТ!!! - закричал перепугавшийся Элиан, машинально пытаясь как-то приладить разорванные концы, все еще находясь в угасающем сознании того мужика. По нити прошла еле заметная дрожь, и парень почувствовал дуновение теплого ветерка, быстро перешедшего в прохладу. Расстроенный и испуганный, он отбросил от себя нить, будто бы это была ядовитая змея и сжался в комок, ожидая незамедлительной кары. Но все было тихо. Ветерок, почудившийся ему ранее уже исчез, и Элиан даже начал сомневаться, что он вообще поднимался. Нить мужика уже совсем посерела и стала неотличима от остальной пыльной паутины цвета пепла.
У Элиана застучали зубы, отбивая барабанную дробь. «Я что, только что убил человека?» - пронеслась ужасающая мысль. «Нет! Да я же ничего не сделал! Там же тот... У кого был нож... Я только посмотрел! Она сама оборвалась. Я не мог! Не мог я!» - Элиан до боли зажал себе рот, из которого рвался крик и исступленно вертел головой в отрицании, надеясь вытрясти эту ужасную мысль из головы.
Он начал вновь озираться, немного пригибаясь, будто надеясь спрятаться. Вдруг кто видел его преступление? Элиан никак не мог понять, действительно ли он был причастен к смерти мужика, или все произошло само собой, как и было задумано Богами. Рядом была лишь тишина. Вновь взяв себя в руки, пытаясь утихомирить совесть, парень двинулся дальше.
***
-Простите! Вы... Вы слышите меня? Я заблудился... Вы можете мне помочь? Эй! Я к Вам обращаюсь! - Элиан сначала робея, потом все более и более злясь, старался привлечь внимание стоявшего перед ним старца, облаченного в рясу из ткани и паутины. Старик медленно перебирал пальцами несколько цветных светящихся нитей, стоя перед обрывом на краю высочайшей скалы. Глаза старика были закатившимися вверх, обращенными куда-то к макушке. Элиан подозревал, что старец, как и сам Элиан ранее, подсматривает чью-то судьбу.
Это был первый и, похоже, единственный встреченный парнишкой живой человек. По лесу парень шел бесконечно долго, но деревья все-таки расступились, открыв взору парня равномерно серое небо, тускло светящееся по всей своей поверхности, лишенное облаков и небесных светил. Путь заканчивался обрывом, на котором у самого края стоял этот странный старик.
Набравшись храбрости, Элиан подошел к краю пропасти и посмотрел вниз. Там, в глубине сияли и переливались всеми возможными цветами сплетенные в единый запутанный клубок нити. На большом расстоянии на скалах еще стояли люди. Слишком далеко. Конец ущелья терялся далеко за горизонтом. Разглядеть лица или как-то докричаться было совершенно бессмысленно. Объединяло их всех только то, что все они были в одиночестве, и все перебирали нити.
Сглотнув вставший в горле ком и пытаясь справиться со слезами паники, Элиан вновь перевел взгляд на старца. Тот уже вернул зрачки на привычное взору место и смотрел на парня пустыми, слепыми глазами. Молча потянул ему руки, предлагая коснуться нитей. Парень повиновался, не зная как побороть накрывающее его отчаяние.
В этот раз Элиан держал в руках судьбу одного из тамплиеров. Он узнал местность - хлипкий мосток, соединяющий берега бурной речки. Процессия держала путь в соседнюю деревушку. Старик натянул нить, и изображение перед пареньком ускорилось. Тамплиер перерезал горло травнику из той, соседней деревни. Затем зашел в избу. Четырехлетнего мальчугана впечатал в стенку с такой мощью, что когда тельце упало на пол, на стене остался кровавый след. Женщина зашлась безысходным криком, ополоумевши глядя на тельце мертвого сына. Тамплиер схватил ее за волосы...
-Не могу! - крикнул Элиан, одергивая руку, заливаясь слезами скорби и ненависти. -Это уже произошло? Ответь мне! Ты, старый хрен! - бездействовать было невыносимо. Руки дрожали, готовые вновь коснуться линий судеб, но потрясение было настолько велико, что отодвинулось на второй план. Страстное желание спасти семью соседей. Или хотя бы кого-то из них захлестнула, заглушая все остальные чувства.
-Сейчас этот человек все еще переходит мост. То, что свершилось не изменить, хоть и можно прочитать момент гибели. То, что суждено можно подглядеть. Все нити переплетены. Все влияют друг на друга. - старик говорил монотонно, как пономарь. Серость его морщинистой тонкой кожи почти сливалась с ровным безрадостным пейзажем. Тихий голос был настолько безучастен, что вызывал отторжение в бушующем пламени эмоций Элиана и подстегнул его к действию.
-Ага! На мосту значит, гнида! - Элиан как с цепи сорвался. В безумной ярости начав дергать за нить тамплиера, надеясь разорвать, но она была крепка. -Да чем разрезать! Наверняка же есть, чем! Дай сюда! - брызгая слюной, надеясь успеть парень почти наскочил на старика, грозя сбить его с ног, или самому упасть в пропасть. Начал шарить по его одежде, надеясь найти хоть какое-то лезвие. Не заметил на поясе, зато обнаружил на земле, случайно наступив.
Клинком этот заостренный продолговатый камень можно было назвать только с большой натяжкой. Вероятно, подобные орудия делали первые люди. Небольшой булыжник с заостренной кромкой с одной стороны. Край был достаточно острым. Элиан схватил этот предмет за гладкую часть торжествуя. Суетясь, в предвкушении, натянул нить на кромку и одним движением перерезал жизнь тамплиера, заглядывая в его последние мгновенья. Гадая, откуда к убийце придет возмездие.
Приговоренный Элианом тамплиер шел последним. За обозом. Под его ногой обломилась трухлявая доска. Он не удержался и рухнул с моста в воду, сразу глубоко уйдя ко дну под тяжестью своих доспехов и и медленно оттесняемый течением в сторону от моста. Выловить его не успели. По нити вновь прошла мелкая дрожь, подул теплый ветерок, сменившийся могильным холодом, и все стихло.
Элиан торжествующие посмотрел на остающегося бесстрастным старика. Тот, разумеется, не видел выражение лица парня. Но явно догадывался, что почувствовал паренек.
-Каково это, почувствовать себя вершителем судеб, м? А ты уверен, что имеешь на это право? Право, как божество, решать, кому жить? - голос старика был таким же бесцветным, как и паутина, покрывающее все вокруг. Вопрос был задан как бы между прочим. Будто бы старец был обязан его задать, но ответ был ему безразличен.
Парень побледнел как мел и начал оправдываться.
-Но он же убил бы их! Или еще что... Я же остановил зло, разве нет? - пробурчал Элиан, буравя старика взглядом. Каменный нож в его руке показался безумно тяжелым, но пальцы отказывались разжиматься.
- Прикоснись к тающей нити, пока она не слилась с вечностью. Посмотри вдаль. Во время... Я уже давно наблюдаю за этим фанатиком. Знаешь что могло бы быть поразительно? Он искренне верит, что несет добро. Что его религия способна приблизить людей к вечному блаженству и избежать вечных мук. А если бы ты не прервал его жизнь, в старости он бы раскаялся в своих преступлениях. За эти походы, коих в его жизни случилось бы еще не мало, скопил бы целое состояние. Потратил бы его на приют. В том приюте разрешилась бы от бремени дочь этой женщины из твоего видения. Их общая дочь. Он бы никогда об этом не узнал. Но спустя четыре сотни лет их общий потомок создал бы особое лекарство, способное победить и навеки запереть в большом кабинете алхимика оспу. А теперь... Ну, быть может лекарство изобретет кто-то еще...
-Врешь ты все! - выпалил Элиан, чувствуя, что краснеет до кончиков ушей. -Четыре сотни лет! Да как можно быть уверенным, что это бы произошло? - пока старик произносил свою безразличную речь, парень безуспешно пытался избавиться от клинка, но тот будто приклеился к кисти руки. Вопреки здравому смыслу, ужас от происходящего начал сменяться страстным желанием продолжать... Нити манили, простили заглянуть в судьбы и рассудить... Элиан затряс головой в надежде стряхнуть наваждение.
-Никак. Это лишь вероятность, увиденная в линии судеб. Другой прядильщик точно так же, как и ты, мог бы перерезать, не подумав, другую нить, и история пойдет по другому пути.
-Не верю! - выкрикнул сражающийся с собой и со своим предназначением парень. Двоякость его побуждений смущали разум. Он отказывался принимать, что выбор был сделал за него самого. Но сопротивляться было невозможно. Вопреки нежеланию взваливать на себя столь тяжелую ношу в душе нарастало и крепло чувство Долга.
-Но ты же поверил в то, что увидел? Так взгляни на линию того мальчика. Он тоже у меня в руках. - старик передал Элиану еще одну нить. Тонкую, красноватую с зеленцой. Он, не понимая, действительно ли сам продолжает повелевать своим телом, взял ее в руки и начал смотреть.
Отряд рыцарей пришел в деревню. Мать велела спрятаться в погреб, но он не успел. В дом ворвался один из нападавших. За его спиной был виден отец, лежащий навзничь, пронзенный двумя болтами от арбалетов. Рыцарь пошел в сторону матери. Мальчишка не смог стерпеть. Выскочил, встал перед ней. Она начала кричать, чтобы он прятался. Молила рыцаря не трогать ребенка. Рыцарь на миг замер, но вновь двинулся вперед. Схватил мальца за шиворот, шибанул о стол головой, легко, словно он был лишь крупным щенком. До потери сознания. Очнувшись, мальчишку сильно выворачивало наизнанку. Мать была мертва. Он нашел в себе силы выползти из избы. Осталось несколько уцелевших ребят, как и он. Выжили. Зачерствели. Озлобились. Сбились в стаю, как волчата. В бандитскую стаю. Сначала они пытались просто выжить. Затем пытались выборочно мстить. Но их месть редко когда настигала отряды святой церкви. Чаще их мести подвергались те, кто не в то время пытался пересечь дорогу, которую они провозглашали своей. Дети с изломанными судьбами мстили всем за свою утрату, не утруждая себя размышлениями и совестью. Уподобляясь своим же мучителям.
Элиан хотел было прервать поток льющихся на него картин будущего, но заметил, что в какой-то момент изображение разветвляется. Будто бы у того мальчишки встал выбор. До банального просто. Юная девица, попавшая в шайку из одного из разграбленных караванов. В качестве трофея, разумеется. Элиан, чувствуя, что вот-вот сойдет с ума от разветвлявшихся изображений: вот он ей втихую перерезает горло, чтобы остановить ее пытку, считая, что лучше уж смерть чем быть рабой в их шайке; вот он втихую выкрадывает ее и тащит на себе много лиг, обессиленную до ближайшего монастыря, где и оставит, а сам после падет от руки своего же товарища за измену, а от самой девицы начинают ветвится иные варианты ее судьбы; вот он бросает вызов главарю и проигрывает бой с кинжалом в глазу; вот он устраивает бунт, получает ранение, но выигрывает, делая девицу своей супругой, позже получая от нее дозу яда; вот он уговаривает главаря отпустить их вдвоем, давя на давно забытые чувства, за большую плату вырывает им двоим свободу и оседает с любимой супругой в глухой деревушке, живя весьма неплохую по разбойничьим меркам жизнь, и тут уже ответвления судеб пошли от их общих любимы детей.
Элиан не выдержал, отпустил нить мальчика, стараясь справиться с разрывающейся от звона отголосков будущего головой.
-Ты все это видел? Все смотрел? Он же может? Сможет бросить это все? - Элиан сделал неопределенный жест рукой, не в силах описать в двух словах все увиденное.
-А его счастливая жизнь с девицей стоит жизни всех тех, кого он зарежет до этого момента? Да и сам видел - до этого еще далеко. Выбор ему делать все равно придется. А может, другие прядильщики вмешаются. Или нить сама оборвется, истершись. А может быть так и задумано.
Элиан задумался. Мысли метались как белки. После пережитого было сложно поймать их за хвост. Вопросов было столько, что он не знал, какой задать первым. И было крайне сложно облачить его в слова.
-А как вы узнаете, что пора перерезать нить? - выпалил Элиан, сомневаясь в правильности своих действий. В нем нарастала уверенность, что он тут задержится. Надолго.
-А как ты узнал, что ту нить было перерезать «пора»? - все тем же, полным безразличия и бесконечной усталости голосом прошептал старик, и протянул ему оставшиеся в его ладонях нити.
Элиан, все еще не понимая, чьим является его решение, покрепче перехватил каменный нож и взял линии судеб из рук старика. Надеясь, что в следующий раз сделает все правильно. Хотя как именно «правильно» - ответа не было. Как только нити попали к нему в руки, глаза парня закатились, погружаясь в чужие судьбы. Он не заметил, как ветер принес еще несколько, опутавших его руки. Они станут следующими.
Старик, оставшись ни с чем, нагнулся, чтобы поднять с земли полупрозрачную упругую нить, идущую от клубка к парню, невидимую для своего владельца. Не из любопытства - по привычке глянул на последние мгновения жизни своего преемника. Парнишка, как и он сам когда-то не сразу смог осознать, что в своем мире успел погибнуть. Его в затылок догнала арбалетная стрела. Он совсем чуть-чуть не добежал до спасительной реки. Парнишка еще догадается, что пути в мир живых для него навеки закрыт. Неважно, в какой момент это произойдет - безразличие и безысходность настигнут его значительно позже момента осознания. Душа живет, не смотря на смерть тела, пока видит в этом смысл.
Стоило выпустить нить из пальцев, как неосязаемый ветерок подхватил ее и унес к одному из бесчисленных прядильщиков по краям ущелья судеб. Старик, не оборачиваясь на увлеченного чужими судьбами паренька, бесстрашно шагнул в пропасть.
Душа старой мойры не упала. Ее подхватили холодные воды реки, возникшей из соседнего измерения. Мойре было позволено забыться. Молчаливый хранитель переправы бесстрастным взглядом проводил опустошенную душу погибшей мойры и перевел взор на взбудораженного паренька. Нового мойру, и скрылся, влекомый своим долгом. Они еще встретятся. Позже. Значительно позже отмерянного. Он уже видел эту картину бесчисленное количество раз. Души, преждевременно вырванные из тел, мечтающие изменить мир в лучшую сторону. С азартом, недоверием, надеждой и торжеством берущие в свои руки чужие судьбы. Им еще предстоит узнать, что нож затупится в самый неподходящий момент. Что нити могут внезапно порваться не по их воле, а из-за действий живых. Что любое решение имеет необратимые последствия. Возможно, их придется ждать долго. Годы, десятки, сотни лет, но обязательно аукнется. Любое действие, как и бездействие, найдет свое отражение в великом клубке, именуемом время. Тандем живых и Случая, ведомый то ли выбором, то ли неким замыслом. Ответа нет.
Мойра - душа, искренне жаждущая справедливости. Мечтающая изменить мир в лучшую сторону. Когда мойра, убедившись, что ее старания оказываются тщетны, падает в пучину отчаяния, а затем бесстрастия, роняет свой нож, призывая новую душу на смену. Душа-мойра, зараженная безразличием умирает. Когда-нибудь хранитель переправы всем им сможет помочь перебраться на ту сторону, где они смогут отдохнуть. Увы, опустошенные настолько, что даже вожделенный ранее покой принимая с безразличием.
Поначалу все они стараются изменить. Подгадать. Рассчитать. Выверить. Узнать больше и подтолкнуть к верному, по их мнению, решению. Иногда даже получается. Иногда ошибаются. Иногда могут не успеть, или напротив, разорвать нить раньше. Иногда умудряются не сговариваясь действовать сообща, спасая целые народы от кровопролитных многолетних войн. Иногда ошибаются настолько, что исправлять их ошибки живым приходится поколениями. И никто и никогда не сможет найти ответ, что есть судьба - действия живого человека, его выбор на перепутье узлов. Или же его величество случай - мойра, решившая поиграть в Бога.