Бхутто национализировал банки, ВУЗы, тяжелую индустрию, провел аграрную реформу - в общем, строил какое-то подобие социализма, а заодно улучшал отношения с соседями и пытался выйти из зависимости от США (в 1973 вышел из СЕНТО).

В 1977 генерал Зия-уль-Хак сверг Бхутто, быстро судил его и казнил. За казнь проголосовали 4 из 7 судей Верховного суда (в Пакистане суд строптив и сравним по влиянию с армией). Просьбы о помиловании отправили и Папа Иоанн Павел II, и Л. Брежнев, и Джимми Картер.

Почти все его дети со временем тоже были убиты (самая знаменитая - дочь Беназир). Последним 5 лет назад убили в Вашингтоне философа Джаваида Бхутто.

В политике стал доминировать клан Шарифов - более консервативный, более исламизированный и т.д. Он и стал главным бенефициаром военных диктатур 1980-х времен советской фазы Афганской войны. Казалось бы, Зия-уль-Хак был верным клиентом Рейгана в тот период? Не совсем.

Уже 11 марта 1979-го, всего через месяц после триумфального возвращения аятоллы Хомейни на родину, в Тегеран полетел мин. ин. дел Ага Шахи. Он нашел общий язык с рухоллой. И, можно сказать, благодаря ему был проложен мостик из Пхеньяна в Тегеран.

Будучи мухаджиром (т.е. беженцем из Индии, он родился в Бангалоре), Ага Шахи, в обстановке советского вторжения в Афганистан, проводил довольно осторожную политику сближения с США, на почве чего разошелся с воякой Зия-уль-Хаком. Хотя последний тоже был жесток: он смог выдержать огромное давление саудитов и США, поставляя часть "Стингеров", предназначавшихся афганским моджахедам, Ирану. Он же организовал поставку китайских противокорабельных ракет "Шелкопряд", которые стали одним из решающих факторов в Танкерной войне в Заливе. Корейское оружие шло в Иран тоже через Карачи.

Зия-уль-Хак был вроде бы врагом СССР, но на похороны Брежнева прилетел без предупреждения)

В 1986-м его разбили в авиакатастрофе. Пакистанские спецы считали, что это кара КГБ за подавление восстания советских пленных в Бадабере.

Отношения КНДР с шахским Ираном были откровенно холодными, пока в 1972-м иранская сборная по настольному теннису не посетила Пхеньян. Во время исламской революции КНДР упорно воздерживалась от освещения протестов вплоть до бегства Резы Пехлеви, но дипломаты сразу установили контакты с Хомейни после его победы. Во время кризиса с заложниками 1979-81 гг. КНДР безоговорочно поддержала Иран.

(Кстати, есть такая теория октябрьского сюрприза, что команда Рейгана тайно договорилась с Тегераном повременить с освобождением заложником до президентских выборов в США. За это Рейган отплатил Ирану, поставляя оружие (см. скандал Иран-контрас). А до этого главным поставщиком Ирана была Сев. Корея - она выполняла роль посредника, перевозя китайское и чехословацкое оружие)

В 1985 Ким направил в Иран военспецов. Они, например, оборудовали ПВО стратегического острова Харк, работали над развитием военной пром-ти Ирана, обучали КСИР (Корпус стражей исламской революции) нетрадиционным методам ведения войны; поставила самоходку "Коксан" - в то время одно из самых дальнобойных орудий мира.

В 1984-м Ким посетил Москву. Отношения с СССР потеплели, с КНР, соответственно, чуть остыли. Воспользовавшись оказией, Горбачев через Кима продал Ирану партию ПЗРК "Стрела-2" из Польши. Сделка интересна сама по себе, поэтому опишу ее подробней.

Жан-Луи Ганцер, французский торговец оружием, выступил посредником Питера Мюлака, гражданина ФРГ, постоянно проживавшего во Флориде, США. Мюлаку принадлежала фиктивная фирма на Нормандских о-вах (Соединенное Королевство). Ганцер, как представитель этой самой Praetor Trading, разместил залог 100 000 долларов в лондонском филиале западногерманского банка Commerzbank AG. Швейцарская фирма C. Wuppesahl AG застраховала груз (т.е. швецарцы приехали в Варшаву, подтвердили количество и качество груза, выписали сюрвейерские сертификаты - причем груз значился как "пром. оборудование"), а Union Bank of Switzerland выставил Ирану аккредитив на сумму 18.6 млн долларов. Средства поступили в Commerzbank в Лондоне, где с них взяли комиссию, а затем на советский счет в западноберлинском филиале Deutsche Bank AG, крупнейшего банка ФРГ.

Иран купил 400 ракет по 44 тыс. долларов, Москва получила 25 тыс. за каждую ракету. Разница - посредникам.

Посольство КНДР в Вене выдало сертификат конечного пользователя (это такая бумажка, в которой покупатель обещает, что никому не перепродаст товар), что ПЗРК предназначены для Кореи, в Израиле зафрахтовали грузовые самолеты, они прилетели в Польшу, их загрузили оружием, самолеты вылетели на Кипр, дозаправились и отправились в Иран.

Джаст бизнес) https://www.nytimes.com/1987/05/27/world/how-18-million-got-...

Правда, это, похоже, единичный случай советской поставки - Горбачеву нужна была валюта. С Иран-контрас она не сравнима.

С тех пор Пхеньян и Тегеран сотрудничают - в Ливане, в Сирии, но расходятся по вопросам Афганистана, Нигерии и Ирака. На территории иранского посольства в Пхеньяне есть мечеть (КНДР и Армения - единственные страны, где есть шиитские, но нет суннитских мечетей): другим посольствам строить мечети не разрешили.

КНДР, хоть и рассорилась с Ираком, сделала верный выбор. А связь с Пакистаном принесла плоды в эпоху Буша-мл.: КНДР научила Пакистан делать баллистические ракеты, а Пакистан помог Северной Корее создать ядерное оружие. Абдул Кадир Хан, отец пакистанской бомбы, несколько раз ездил в КНДР. Когда информация об этом просочилась, Мушарраф поместил Хана под домашний арест и заставил публично извиниться перед народом за то, что поставил страну в неловкое положение. Правительство отклонило любые попытки ЦРУ напрямую допросить Хана, несмотря на растущее давление Запада.

В 2007 году Беназир Бхутто (дочь Зульфикара) заявила, что после победы на выборах позволит МАГАТЭ и т.п. допросить Хана по поводу его деятельности на ядерном чёрном рынке, но ее взорвали в декабре. Хотя она сама участвовала в некоторых аспектах этой деятельности - встречалась с северокорейцами по поводу технологии ракет средней дальности "Нодон".

Тут придется сделать отступление и рассказать о суботце корейской бомбы.

Абдул Кадир Хан работал в Исследовательской лаборатории физической динамики - дочерней компании голландской Verenigde Machinefabrieken (VMF, производителя машин для убоя птицы и аэрокосмических технологий).
Лаборатория была субподрядчиком Ultra-Centrifuge Nederland – дочерней компании URENCO, консорциума правительств Великобритании, Нидерландов и двух западногерманских компаний-поставщиков коммунальных услуг, который управляет рядом заводом по обогащению урана в Европе и США. Консорциум предложил д-ру Абдул Кадир Хану руководящую техническую должность, связанную с металлургией урана. На этой должности он при помощи жены (африканерки, владевшей голландским, уроженки ЮАР) похитил чертежи центрифуг. Работавший с ним Фриц Веерман, заподозривший шпионаж, после доклада руководству был уволен, и его карьера на этом завершилась. (В 2020 году, спустя 40 лет, его действия наконец были признаны Управлением по раскрытию информации Нидерландов; в декабре 2020 года состоялась премьера фильма об атомном шпионаже, в феврале 2021 года Веерман умер).
Рууд Любберс, позже – премьер-министр Нидерландов и в 2001-05 гг. Верховный комиссар ООН по делам беженцев (т.е. непосредственно курировавший гуманитарные кризисы в Африке), в интервью голландской радиопрограмме Argos (знаменитой неудачно окончившимся расследованием ритуального сексуального насилия в Нидерландах в 2020 году) заявил позднее, что Служба общей разведки и безопасности (BVD) знала о шпионской деятельности Абдул Кадир Хана, но ему разрешили продолжить из-за давления ЦРУ, т.к. после Второй индо-пакистанской войны , в которой Л.Брежнев выступил посредником, началось сближение Индии и СССР, и роль Пакистана для США возросла. Это еще более проявилось, когда, несмотря на то, что Арчи Первез (соратник Хана по ядерным закупкам в США) был осужден в 1988 году, правительство США не предприняло никаких действий против Хана и его сети контрабанды ядерных материалов из-за стратегической роли Пакистана в Афганской войне. Хенк Слебос, изучавший металлургию с Ханом в Делфтском университете, продолжал поставлять Хану в Пакистан товары, необходимые для обогащения урана, через свою компанию Slebos Research. Осужден к 1 году (из них 8 месяцев – условно). Ашер Карни, гражданин ЮАР и Израиля, продавал ядерное оборудование Пакистану через Хумаюн Хана.

Именно на годы первой (советской) фазы Афганской войны приходится начало дрейфа Пакистана в сторону Китая. Китайские ученые предоставили часть технологий для ядерной металлургии.

После бомбардировки Израилем ядерного центра в Ираке пакистанские ВС были приведены в повышенную боеготовность. Ситуация резко обострилась в декабре 1986 года, когда Индия начала учения "Брасстакс", по масштабу превосходившие любые учения НАТО: было мобилизовано от 500 до 800 тыс. чел. В Пакистане это было воспринято как прелюдия к четвертой войне. Индийские дипломаты в Исламабаде заявили, что их предупредили, что Пакистан без колебаний применит ядерное оружие в случае нападения. Абдул Кадир Хан дал понять индийскому дипломату Кулдип Наяру, что "Пакистан применит свое атомное оружие по Бомбею, если его существование окажется под угрозой". Впоследствии, конечно, все отрицал. В итоге международное сообщество сошлось на великолепной формулировке: "Brasstacks был случайным кризисом, вызванным неправильной интерпретацией Пакистаном непреднамеренно провокационных учений индийской армии".

В 1990 ЦРУ утверждало, что весьма секретная информация экспортировалась в КНДР в обмен на ракетные двигатели: пакистанская ракета «Гаури» полностью основана на северокорейской ракете «Нодон-1».

Другим другом Хана (по Лёвену) был бывший сотрудник МАГАТЭ, а позже – руководитель ядерной программы Ливии Фридрих Тиннер, гражданин Швейцарии, с сыновьями Урсом и Марко. В 2004 году Каддафи свернул свою ядерную программу и предоставил свои технические и ядерные материалы МАГАТЭ и США. Тиннер с сыновьями был арестован. В 2008 году архив Тиннера был уничтожен. Правительство Швейцарии утверждало, что это было сделано по требованию МАГАТЭ в качестве меры против распространения ядерного оружия, но широко распространено мнение, что это было сделано исключительно под давлением Америки - чтобы ей скрыть свое участие или чтобы избежать ущерба собственной пропаганде (более того, Урс Тиннер подозревается в работе на ЦРУ). Все трое приговорены к 2-4 годам условного заключения и немедленно освобождены.

В 2000 году ученые Южной Кореи обогатили небольшое количество урана почти до оружейного уровня. Об этом событии и о более раннем извлечении плутония в Южной Корее МАГАТЭ не сообщало до конца 2004 года. Совет управляющих МАГАТЭ решил не делать официального вывода о несоблюдении режима нераспространения, и этот вопрос не был передан в Совет Безопасности ООН. Пьер Гольдшмидт, бывший глава департамента гарантий МАГАТЭ, сказал: "Политические соображения сыграли доминирующую роль в решении Совета управляющих не делать официального заключения о несоблюдении режима нераспространения". Позже выяснилось, что США исказили данные, которые они предоставляли другим странам в отношении ядерной программы КНДР. В частности, в начале 2005 года США, на основе архива Тиннера, информировали Токио, Сеул и Пекин о том, что КНДР поставила в Ливию гексафторид урана. Однако, как признала "Вашингтон пост", КНДР на самом деле поставляла материал в Пакистан, не зная о его дальнейшей переправке в Ливию.

Ну а следы исходной руды ведут в Африку.

9 октября 2006 года Северная Корея испытала свою первую Бомбу.

Полагая, что находится она в Индии, португальцы добрались дотуда, однако оказалось, что родина столь ценных на Западе растений находится не в Индостане, а много восточнее - на Молуккских островах, или "Островах пряностей". Их поиск завёл сперва португальцев, а вслед за ними испанцев, англичан, голландцев и французов в Юго-Восточную Азию, где Молуккский архипелаг и расположен. Это регион, состоящий из тысяч островов, ныне занимаемых государством Индонезия, в южной своей половине, и полуострова Индокитай в северной, оказался источником больших ресурсов и возможностей для западных торговцев, которые после обнаружения и исследования этих краёв на рубеже XV и XVI столетий начнут в них обосновываться (но поначалу пока только в торговых поселениях - факториях).

На самом деле сегодняшний герой - Малаккский пролив, начал активно использоваться гораздо раньше прихода западных гостей. Ещё в древности морские маршруты, по которым товары из Китая шли в Индию и далее вплоть до Южной Европы, активно использовались, а в Средние Века они расширились и получили большую популярность. К моменту прихода европейцев уже не одно столетия были обкатаны пути, которые эксплуатировали пролив как перемычку между водами Тихого и Индийского океанов. Вполне очевидно, что этот объект как место, через которое лежит кратчайший водный путь на запад, в регионах с развитыми государственностью и торговыми связями, коими являлись Восточная и Юго-Восточная Азия, стал ключевым для обмена по океанам.

Поэтому португальцы и потеснившие их позднее голландцы не изобретут велосипед, а лишь расширят то, что уже было. Местные государства и их купцы, до того столетиями выстраивавшие здесь коммерческие связи, по большей части разорились или подстроились под европейские условия. Обладающие самым развитым на тот момент судоходством европейцы создадут намного более длинные маршруты через Малаккский пролив и приступят к постепенной, хоть поначалу и точечной, колонизации Юго-Восточной Азии. Если раньше сухопутные пути доставки товаров из Китая в Европу скорее превосходили альтернативный южный морской маршрут, то теперь он возрос по своему значению и стал одним из основных (вместе и испанскими колониальными коммуникациями, про которые говорилось в прошлой части).

К началу XIX столетия коммуникации в этом регионе, созданные европейцами, были всё ещё актуальны. Более того, в это время они только набирали обороты - В Западной Европе началась индустриализация, которая, многократно увеличила возможности европейского колониализма в Азии и его характер. Если раньше можно было ограничиться закреплением на отдельных участках побережья и контролем над морской торговлей, то сейчас этого было уже мало - растущая европейская промышленность требовала новых ресурсов и рынков сбыта, и источником всего этого могла великолепно послужить Азия, и в особенности её густонаселённые части в Индостана, Китае, Индокитае и Индонезии.

Ещё со второй половины XVIII столетия европейцы постепенно проникали на восток, если можно так выразиться, "вширь", используя свои возросшие военные и экономические возможности для того, чтобы напрямую подчинять местные государства и использовать их ресурсы как материал для подпитки индустриализации и развития капиталистических отношений у себя. Несложно вспомнить, что основную активность на этом фронте на первом этапе эры индустриализации проявляла Великобритания. Англичане постепенно завоёвывали Индию и присматривались к более восточным территориям. Конечной и самой лакомой из их целей был Китай, который в начале XIX столетия находился в изоляции и торговал ограниченно и на жёстких для иностранных лиц условиях. Чтобы открыть его и получить свободный доступ к чаю и прочим товарам, британцам надо было серьёзно укрепиться в близлежащих к Китаю землях.

Естественно, Малаккский пролив как основной проход между частями Азии и важнейшее звено в пролегающих здесь маршрутах, стал для Лондона одной из главнейших целей. Именно здесь на сцену выходит Сингапур. В ранних 1800-х годах это был остров, который являлся частью местного султаната Джохор. С давних пор он служил то базой для пиратов, которых исторически было много в таком обильном на торговые суда месте, то перевалочным пунктом в самой торговле, однако не всегда имел такое колоссальное значение, как в наши дни. Часто в течение Средних Веков возникавшие здесь порты разрушались и забрасывались, теряя своё влияние.

Население острова также было небольшим и было представлено двумя группами - малайцами и китайцами. С первыми всё понятно - они являются народом, составляющим большую часть населения южной оконечности полуострова Индокитай, также известной как Малайский полуостров или Малакка (по нему и назван пролив). Нет ничего удивительного в том, что они также были основным населением Сингапура. Но существовало здесь и китайское сообщество, которое состояло из торговцев и ремесленников и к началу XIX века было не очень большим.

Британская империя заприметила этот небольшой остров, увидев в нём большой потенциал. Он мог стать местом, из которого можно было бы контролировать проход из одного океана в другой. Соответственно, получение контроля над ним было крайне важно для создания надёжного пути в Китай, который тогда выстраивала для себя Великобритания. В 1819 году путём вмешательства во внутреннюю политику Джохорского султаната британский генерал-губернатор тогда ещё небольших владений Лондона в Юго-Восточной Азии Стэмфорд Раффлз заполучил право владения островом, сделав его британской колонией. Этот джентльмен, считающийся одним из архитекторов Британской империи, оценил потенциал Сингапура и приступил к его освоению для нужд своей родины. С этого момента на острове формируется городское поселение, порт и форт.

Остров Сингапур и ранее имел немалое значение в торговле по воде, однако после начала британского господства оно стало расти перманентно. Англичане, укрепляясь в Азии, использовали Сингапур как базу для своих товарных потоков, армии и флота, всё более и более курсировавших между океанами с каждым новым десятилетием века. Когда в 1840-ые годы в ходе первой Опиумной войны Китай был насильно выведен из изоляции, Малаккский пролив и Сингапур стали очень значимыми местами для торговли. Разумеется, большая часть опиума, поступавшего из Британской Индии в Китай, шла именно через Сингапур. Через него же китайский чай и прочие товары поступали на Индостан и далее вплоть до Британских островов.

Логично при этом, что возникший на острове одноимённый город стремительно рос. Уже к 1860-м годам его население насчитывало многие десятки тысяч человек. Большинство из них были китайцами, которые мигрировали из находящейся в упадке (о котором я уже рассказывал) родины в место, которое подавало большие надежды на лучшую жизнь. Малайцы же быстро стали меньшинством в городе, поскольку не могли составить китайцам конкуренцию в качестве торговцев и ремесленников, которые стали очень востребованы после резкого возвышения острова. Поэтому, несмотря на то, что город всё ещё носил (и по сей день носит) малайское название (Сингапур в переводе с санскрита, который древние малайцы использовали в том же качестве, что и средневековые европейцы - латынь - "город льва", или, если угодно, "Львов"), малайцы стали в нём меньшей группой жителей. К концу XIX столетия это был в сущности своей брат-близнец Гонконга - китайское поселение под британским правлением. Только присутствовало ещё малайское меньшинство, и огромное малайское большинство к северу, непосредственно на полуострове.

Иными словами, китайцы здесь оказались окружены другим народом, который относился к ним примерно так же, как в старые времена в Европе относились к евреям - как к "подлым" ростовщикам и инородцам, которым нельзя доверять.

Тем не менее, населённый преимущественно китайцами Сингапур пока был в безопасности - Малайский полуостров в то же время был колонизирован Британской империей тоже, что исключило возможность серьёзного конфликта китайцев с малайцами. Город льва стал частью Британской Малайи, куда входил как английская колония. Таким образом, к началу XX столетия Сингапур играл роль главного города в Малаккском проливе, сосредотачивая на себе большинство торговых магистралей европейских колонизаторов в регионе.

Бриллиант Азии

Но не надо при этом думать, что Сингапур тут же стал богатым и успешным. В первой половине XX столетия это было не вполне так - почти весь азиатский континент (за исключением Японии) тогда состоял из колоний и полуколоний западных держав, которые скорее эксплуатировали местные государства, не ведя с ними равноправной торговли. Поэтому Малаккский пролив служил как проход в большей степени для колонизаторов, и пролегавшие по нему пути не приносили странам региона весомой выгоды. Это касается и Сингапура - будучи прямой британской колонией, он сам по себе не выигрывал много от огромных товарных потоков. И хотя определённое (и, надо сообщить, весьма заметное относительно начала XIX века, когда здесь вовсе не было крупного поселения) обогащение имело место, оно не было полноценным.

Вторая мировая война станет пиком этого состояния - тогда земли Юго-Восточной Азии в целом и Сингапур в отдельности станут полем битвы и самым лакомым куском для Японской империи, пришедшей на короткое время на смену англичанам. Японские военные устроили массовые убийства китайцев и поощряли малайский шовинизм по отношению к ним, играя на идее о "злых китайцах", являясь даже более суровыми завоевателями, чем британцы. После их изгнания Малайский полуостров вместе с Сингапуром вернулись обратно к "родной" Британии, что лишний раз показало жителям этих территорий их подчинённый статус.

Но к чему это я? А к тому, что в середине XX столетия Малаккский пролив, имеющий прекрасное географическое положение как соединение нескольких густонаселённых регионов, не мог раскрыться по полной. Бедные, разрушенные войнами и колониализмом страны Азии, большинство из которых всё ещё не обладали политической и экономической самостоятельностью, не могли сформировать обширных и мощных торговых связей. С самого начала XIX столетия пролив и ставший его главным местом Сингапур были не более, чем удобным инструментом коммуникации европейских колонизаторов, в первую очередь британцев. Поэтому когда разорённый мировыми войнами Лондон начал отпускать свои колонии, в том числе и азиатские, в том числе и Малайзию с Сингапуром, они оказались в тяжёлом положении. Бедность, межэтнические конфликты и политическая неопределённость стали для них большой проблемой.

Малайзия стала независимой в 1957 году, а Сингапур окончательно перестал быть колонией в 1963-м, став частью Федерации Малайзия. Поскольку на момент прихода англичан это была территория, принадлежавшая одному из малайских султанатов и населённая в основном малайцами, после их ухода "возвращение" в Малайзию казалось логичным. Но как можно понять, тот факт, что в Сингапуре большинством населения давно были китайцы, имевшие напряжённые отношения с малайцами, сделал этот союз очень хрупким.

Уже в 1965 году Сингапур объявил о собственной независимости. Идея об интеграции с Малайзией не удалась, что вполне ожидаемо - помимо большого числа предрассудков к китайцам, сыграл роль фактор подъёма национализма в только что получивших независимость колониях и то, что малайцы в большинстве своём - мусульмане, которых китайцы также недолюбливают. Это создало для получившего самостоятельность города-государства сложную ситуацию - расположенный на небольшой территории, без каких-либо весомых ресурсов (проблемы были даже с питьевой водой), с весьма враждебным окружением (расположенная к югу Индонезия тоже мусульманская и настороженная по отношению к китайцам), Сингапур вполне мог не устоять и быть захваченным силой.

Однако так не вышло, и не нужно много разглагольствовать о том, благодаря кому - каждый слышал имя премьер-министра Ли Куана Ю, деятеля, который за своё долгое правление сделает город из нищей вчерашней колонии одним из самых передовых мест мира. Проведённые им реформы интересны тем, что они прекрасно дополнили географический потенциал Сингапура и позволили ему на максимум использовать его. Ли Куан Ю своей политикой сделал Сингапур привлекательным местом для международных инвестиций, искоренил коррупцию, сделал соблюдение законов беспрекословным и построил надёжную современную инфраструктуру.

Однако даже такие крайне эффективные реформ не привели бы к умопомрачительному успеху если бы не другая причина - эти преобразования пришлись как раз на то время, когда Азия проснулась от векового колониального сна. Одни за другими восточные государства вступали в полосу экономического роста, становясь так называемым Азиатскими тиграми. В прошлой части говорилось, что этот рост повысил привлекательность и значение Панамского канала.

Несложно понять, что он точно так же вернул в строй и Малаккский пролив - чем ближе мы к XXI веку, тем больше товаров идёт через него. Ли Куан Ю, создавая процветающее государство, использовал постоянно растущую активность в проливе, сделав Сингапур не просто удобным перевалочным пунктом при попадании из океана в океан, а идеальным транспортным и финансовым центром. Фактическое отсутствие коррупции, прекрасная инфраструктура и безукоризненные законность и порядок вкупе с постоянно увеличивающимися торговыми потоками через Малаккский пролив привели Сингапур к процветанию гораздо более впечатляющему, чем Панаму, которая всё-таки не смогла на сто процентов реализовать свои возможности, связанные с географическим положением.

Во многом такой успех вызван тем, что не будь Сингапур максимально близок к идеалу государственной политики, более крупные соседи просто уничтожили бы его, однако факт есть факт - этот маленький остров поразительно разбогател, став одним из первых Азиатских тигров. Сегодня Сингапур - всё ещё очень развитое и процветающее место, и сказать спасибо за это его жители должны эффективным реформам и Малаккскому проливу.

Точка вечно бурного движения

Ныне же масштабы торговых потоков, проходящих через Малаккский пролив, поражают. Так, он является местом, через которое проходят очень серьёзные массы энергоресурсов - в первую очередь, нефти и газа. Огромные развитые и развивающиеся экономики Азии требуют много энергии, которой им не хватает. Вот график крупнейших экспортёров нефти :

Страны Азии добывают её не столь много, как Россия, США или монархии Аравии, при этом из-за огромных населения и экономики потребляя нефть как не в себя. Поэтому закупка этого важнейшего энергоресурса ими происходит в колоссальном масштабе. И большая часть этого масштаба проходит как раз через Малаккский пролив и Сингапур. От трети до половины всех добываемых в мире нефти и сжиженного природного газа попадают к потребителю через них.

И это лишь одна из категорий курсирующих там товаров - обратно из Китая, Японии, Вьетнама и Кореи идут электронная техника, одежда и прочие вещи широкого потребления. И эти потоки с каждым годом только увеличиваются, придавая всё большее и более значение Малаккскому проливу и продолжая обогащать Сингапур. Сложно себе представить, что должно произойти, чтобы это положение изменилось в ближайшее время.

Русские силой действовать не могли, переговоры продолжались. Фридрих предлагал проценты оборота под гарантию свободного транзита. Царь всё понял. Воеводам на персидской границе приказано не пропускать гольштинцев без особого распоряжения. Ссылкам на недружелюбие шаха не поверили, и отправили посла в Исфахан для подтверждения. К шведам и датчанам выехал Ганс Гельмс, дед 70 лет, который переводчиком участвовал в подписании договора в 1634 г. Крузиус сумел перехватить инструкции Гельмса. Там особой наглости не было, поручалось разведать позиции королевских величеств, не чураясь взяток. Кристиана IV просили оказать давление на Фридриха, чтобы выплатил обещанное. Крузиус иронично отмечал, что голландские купцы убедили русских, будто король имеет какую-либо власть над герцогом.

Тем временем Марселис безуспешно обивал пороги Посольского приказа. Купец уже бывал в Москве, и манеру русских понимал: сначала будут упрямиться и не поддаваться, поэтому необходимо продолжать заваливать прошениями. Крузиус подход одобрил; Марселис объявил, что «поставленная в договоре погодная дача 600 тысяч ефимков с этого торга - истинная невозможность, потому что это дело в Персии оказалось не таким, как говорено было с российской стороны». Русские отвечали: «обвинение на посла Брюггемана пустое, потому что он, князь, сам подтвердил всё им в Москве учиненное», нового договора «делать не для чего» и что Россия от этого дела «никогда не отступится». Насчет персов было тревожно, ведь русские продолжили контакты с шахом. Вернувшийся Имамкули-султан сообщил бы о втором посольстве гольштинцев. Поэтому к шаху направили тайно письмо, что делегации не будет, потому что она задержана по произволу русского царя.

Готторп признал поражение летом 1642 г.: «князь, изъявляя свое неудовольствие, просит государя не укорять его сим делом». Марселиса отозвали из Москвы, поручили продать резиденцию Компании и вычесть свое жалование из вырученных 8 тыс рублей. Николая де Бея тоже уволили, он работал в Гааге на протяжение 8 лет, тщетно пытаясь привлечь в дело голландских купцов. В декабре царю сообщили, что раз «его царское величество не хочет заниматься этими вещами [торговлей], то и мы не будем заморачиваться». Мое почтение белизне пальто этого господина, но бумаги компроматом оставались у царя, и с датским королём он нащупывал взаимопонимание, так что Фридрих всё-таки ворочался ночами, как бы с него не выбили долги. Крузий же успокаивал герцога в октябре 1642 г.:

пакт, акты и протокол в бумагах составлены так, что ничего не гарантировано... но что всё основано на определенных условиях, и поскольку ни одно из них не было выполнено до сих пор, и не следует надеяться, что они будут выполнены, принудить к исполнению каких-либо обязательств невозможно, они обеспечены "дешевыми и мертвыми буквами"

Красиво. Но всё-таки летом 1643 г. в Москву был отправлен новый посланник, на этот раз старый наш знакомец Адам Олеарий. Ему поручено было соглашаться на любые условия и обещать что угодно, лишь бы забрать договор. Также ознакомиться с бумагами уже покойного Бальтазара де Мушерона, при необходимости сжечь [документы, а не труп]. Несмотря на пышный прием и повторение предложения перейти на русскую службу [в 1639 г. давали контракт с свободой выезда], Олеарий вернулся, ничего не добившись. Русские передали грамоту, которая слово в слово повторяла их письмо с «домогательством» от 24 января 1641 г. Крузий посоветовал забыть и отпустить. Сам же Филипп Крузиус переметнулся к шведам, не зря же служил в их городе.

...Спустя десять лет в Нойштадте арестовали Тимошку Анкудинова. Эхо Смуты, сорок лет уже прошло, а по всей Европе продолжал разъезжать самозванец, выдававший себя за сына царя Василия Шуйского. И таки находил сочувствие при дворах Рима, Константинополя, Вены, вот и до владений герцога добрался. В Москве его приговорили к смертной казни за «растрату, поджог и убийство» еще в 1643 г., и объявили в международный розыск. В Стокгольме уже пытались задержать, но ему удалось скрыться. А в Гольштейне удача закончилась: его опознал купец Петр Митклаф, ранее чем-то Тимошкой обиженный, и донёс куда надо. Богатый улов, о котором Фридрих немедленно сообщил царю Алексею, и предложил обменять на договор. Находясь в выигрышном положении, герцог не удержался от упреков:

Неоспоримо, как его царское величество-ваш отец [Михаил] на намеченных персидских переговорах с великим правителем [шахом]... не только заметно помешал, но и заставил голштинскую легацию несколько раз возвращаться, ничего не добившись, и получать новые инструкции, вследствие чего хорошая возможность вести переговоры по этим вопросам была большей частью потеряна напрасно, а [ваши усилия помешать] доброму намерению нашего достопочтенного герцога стали известны всей Европе.

Что ж, несмотря на раздражение, заполучить перебежчика царю хотелось сильнее, и Анкудинова обменяли на бумаги. Еще одна смерть, которая подвела итог Проекту. Кикзее называет Фридриха типичным правителем эпохи барокко, который заботился больше о престиже своей короны, чем о практических результатах. Есть такое, в 1634 г. владения герцога пострадали от сильнейшего наводнения, погибло 15 тыс человек. Только на одном острове Нордштранде, было разрушено 1500 домов и потеряно 50 тыс голов скота. «Железные дамбы», считавшиеся неприступными, оказались бесполезны. И хуже всего, земля была отравлена соленой водой и занесена песком. Спустя десяток лет жители жаловались, что наводнение нанесло больше ущерба, чем война.

Что же предпринял герцог, не считая великолепных планов персидской торговли и основания первого университета [тоже не фартануло] в Гольштейне? Обязал владельцев заболоченной земли строить дамбы за свой счёт. А на невостребованные участки приглашал иностранцев, бесплатно раздавая землю, c тем же условием возведения дамб, обещая когда-нибудь в будущем льготы и освобождения от долгов. Ожидаемо местные не справились, и тот же Нордстранд был передан нидерландским колонистам [вспоминаем проект голландского же Фридрихштадта], которые в гидротехнику умели. Со стороны немцев-лютеран выглядело так: «переселенцам, некоторые из которых были католиками [из Южных Нидерландов, нынешней Бельгии] предоставлялись всевозможные свободы и льготы, в то время как прежнее население в большинстве своем вынуждено было скитаться по чужим землям нищим и обездоленным». [Geschichte, сс. 670-671]

Возвращаясь к проекту персидской торговли, то герцога подвели «сангвиническая недооценка трудностей» и незнание реальных условий [справедливости ради, знания о Востоке было мало где получить, если самому не поехать]. В частности, расстояния в России прикидывали по среднеевропейским стандартам. И недооценивали царский двор, с его «по-крестьянски коварной» политикой, недоверием к иностранцам и внезапными изменениями решений из-за мелочей. Кикзее подытоживает, что царь «не созрел для соблюдения действительно обязывающих контрактов» [сомнительно, не окей].

В реальности же гольштинцы опоздали и проиграли конкуренцию англичанам и голландцам. Главный экономический аргумент - турецкие пошлины - был бит развитием порта Бендер-Аббаса на берегу Индийского океана. Голландцы еще пытались зайти в Россию по персидскому проекту в 1675 г., а шведы, через того же Крузиуса, в 1650 г., оба раза безуспешно. Да и армяне, получившие разрешение в 1667 г., разорились. Все попытки разбивались о давление русских купцов на свое правительство.

Вероятно, «просвещенный» правитель Фридрих III утешился той сенсацией, что произвела в Европе научная книга Олеария [десятки еще прижизненных изданий на нескольких языках].

It is finished.