Будь ты проклят, Джон Харрис!⁠⁠

– И что же ты сделал, дед?

Коко замерла в ожидании и широко раскрыла глаза. В их волнующей синеве плескалось танцующее пламя свечи. Щёки девочки разрумянились, сердце забилось чаще. Переминаясь с ноги на ногу от нетерпения, она прошептала:

– Ну?

Вечер в семье старого индейца по имени Кваху обычно начинался с длинных рассказов, шерстяных пледов и ароматного чая.

"Тот, кто рассказывает истории, правит миром", – говорил хозяин дома, прижимая морщинистую ладонь к сердцу.

За окном сверкали молнии, вдалеке слышался танец грома. В комнате пахло спелыми яблоками и кукурузными лепёшками. На столе блестел пузатый чайник, за стеклянными стенками которого кружили лепестки цветов.

Индеец поднял тяжёлый подбородок и скрестил руки на груди. Коко поразилась, как дед похож на огромную важную птицу, из книжки, что на ночь читает мама.  Вперив взгляд на висящий на стене роуч, перья которого уже потеряли былой блеск, Кваху произнёс:

– Я сказал ему: "Будь ты проклят, Джон Харрис! Будь ты проклят, грязный мерзавец!" И приставил ружьё к его носу. Видят духи, Коко, я уже почти нажал на курок, но твоя мать помешала отправить этого бледнолицего к праотцам.

Кваху тяжело вздохнул и нахмурил седые брови:

– Твоя мать слишком добра…

***

То лето выдалось жарким. Земля стонала. Скот валился от болезней, вызванных зноем, безжалостной мошкары и нехватки воды. Деревья, успевшие лишь ненадолго одеться в зелень, были сожжены палящим солнцем за несколько дней.

– Даже дышать больно, – ворчал Кваху, вытирая влажный лоб и поглядывая на дочь. – За всю жизнь я не вспомню такой жары. Если только год, когда познакомился с твоей матерью.

Повозка индейца медленно двигалась вдоль каньона. Лошадь, обессиленная и страдающая от палящего солнца, часто останавливалась, хваталась шершавым языком за остатки зелёных листьев на кустах. Фыркала. Кваху подгонял её.

– Когда же Великий Тлалок пошлёт нам дождь, Аяша?

Восемнадцатилетняя дочь Кваху любовалась окрестностями. Кожа девушки, цвета зрелой макадамии, блестела в лучах безжалостного солнца. Волосы развевались на горячем ветру. Аяша думала о своих предках, индейцах из племени Санпои, что заселили эти земли больше века назад. Колонисты загнали их сюда, как рабов. Сколько же сил прародители вложили для выживания здесь. Сколько любви и мудрости передали своим детям. Сколько даров принесла им эта щедрая земля, которую сейчас пожирала изнурительная жара.
Увидев, как дорогу перебегает хромоногий дикий пёс, Аяша вспомнила странный сон, что приснился ей прошлой ночью. В этом сне белый койот принёс в зубах горячее, ярко-алое, ещё бьющееся сердце и положил у ног девушки.  Сны всегда предупреждали Аяшу. Взглянув на отца, который устало смотрел вдаль, то и дело стегая упрямую лошадь, она тихо произнесла:

– Скоро. Я чувствую, дождь уже близко.

Проезжая ущелье, Кваху  и его дочь обнаружили белого американца у подножия горы под грудой камней.  Человек не шевелился. Индеец хотел было проехать мимо, потому что не его это дело, пусть духи смерти сами позаботятся об участи бледнолицего. Но юная Аяша укоризненно посмотрела в чёрные глаза отца.

– Мы должны помочь.

– Такие, как он, убили меня! – гневно процедил Кваху, – Ты забыла, что они убили меня, Аяша? Ты…

– Я всё помню, отец.

Девушка слезла с повозки,  приблизилась к пострадавшему и присела рядом. Тот был ещё жив. Рваные раны на правой ноге оголили кость, рука тоже сильно пострадала. Грудь была засыпана камнями, на щеке краснел глубокий порез. Дочь Кваху начала ловко отбрасывать камни в стороны. Большие валуны, что придавили ногу, не поддавались, тогда Кваху недовольно вздохнул, выругался и взялся помогать.

Когда тело американца привезли в дом и уложили на кровать – сердце его уже не билось.

Аяша побежала к высохшему озеру у дома, собрала хрупкие белоснежные бутоны катальпы, растущей у самого берега. Аккуратно уложила их в карманы платья. Легла на сухую траву и закрыла глаза. Пальцы девушки  впились в землю, а губы зашептали:

– О, великий Тлалок, взываю к тебе! Я, Танцующая Луна, дочь Гордого Орла, посланная тобою в этот мир в день падающих листьев. Прошу у тебя силы забрать смерть и дать жизнь белому сыну земли!

Тяжёлые тучи заходили над долиной, и нежно-голубое небо заволокло. Засвистел ветер. Серый дым тонкими струйками опустился сверху, впился в тело Аяши. Девушка медленно открыла глаза и встала. Она прошелестела по тропе через заросли остролистной осоки. Зашла в дом. Надела чёрное оголовье матери, украшенное перьями и мелкими ракушками. Вынула лепестки цветов из карманов, уложила в глиняную чашу. Налила немного воды из кувшина, всыпала красильный порошок. Размяла ступкой. Добавила капли масла индейского дурмана и вдохнула сладковатый аромат.

Аяша макнула большой палец в чашу, провела белую линию по лицу: через лоб, по прямому носу и губам, до ямочки на подбородке. Коснулась пальцем век, испачкав густые ресницы. Достала кинжал прадеда из ножен, замахнулась им над бездыханным телом американца, разрезала лезвием горячий воздух. Потом ещё раз. И ещё.

– Забираю! – Аяша сделала глубокий вдох и громко выдохнула.

– Отдаю…

Убрала нож в сторону. Наклонилась к лицу гостя, едва коснувшись его рта губами.

– Жизнь даётся лишь раз, но Великий Тлалок дарит тебе вторую. Будь благодарен ему – живи жадно. Иди прямо, как росток тянется к небу. Будь сильным, как остроконечные горы. Всегда держи тепло солнца в своём сердце, и великий дух будет с тобой!

Худенькое тело, одетое в длинное платье-рубаху, начало содрогаться в ритуальном танце. Дочь Кваху быстро двигалась, окутывая безумием комнату. Пламя свечей плясало вместе с ней, заставляя чёрные тени бешено метаться по стене.

Американец выгнулся дугой. Крик раненого зверя вырвался из его рта – это дух смерти проснулся, заговорил из самой преисподней. А потом всё стихло, и гость задышал.

Аяша, пошатываясь, направилась к выходу. По лицу её расползлась чёрная паутина, а зрачки стали прозрачными. Девушка закрыла рот ладонью, нельзя выпустить смерть наружу, она может ухватиться за отца.

Кваху отошёл в сторону, пропуская дочь. Не раз он уже видел такое. Аяша спасла свою двоюродную сестру – девочку укусила гремучая змея. Сына Лусинды поставила на ноги – на паренька напали койоты. А один раз вытащила с того света и своего отца, когда в него стреляли. Аяша обладала редким даром – она умела забирать смерть.

Одно приводило Кваху в искреннее недоумение – зачем было тратить силы на бледнолицего?

Выйдя за пределы дома, Аяша упала на колени и поползла. Крупные капли дождя застучали по высохшей земле, обласканной последними лучами солнца. Резервацию накрыл шумный ливень. Аяша легла на живот, закрыла глаза, и земля нежно обняла её, а потом медленно затянула девушку в рыхлую почву.

Кваху знал, что дочь должна передать смерть сердцу земли и отблагодарить её.

Всегда так было.

Аяша появилась ранним утром, как только прекратился дождь. На уставшем лице блестели прозрачные капли. Скинув с себя мокрое платье, она облачилась в сухую одежду и вышла во двор, подставляя лицо палящему солнцу.

– Как он, отец?

– Спит.

Кваху зашёл в дом, снял с огня ковш с отваром. Пряный аромат коры хинного дерева окутал комнату.

– Нужно смачивать губы бледнолицего этим, чтобы силы вернулись в тело быстрее, – сказал индеец дочери. – Я на раны его положил вымоченные ягоды можжевельника, бинты пропитал соком агавы. Хочу, чтобы этот белый мальчишка поскорее выздоровел и убрался из  резервации. Ему здесь не место.

Аяша украдкой взглянула на спящего гостя, сдержанно улыбнулась отцу.

– Тлалок пощадил его, пощади и ты.

Американец пришёл в себя через два дня. Лицо его было бледным, на щеке блестел шрам, который едва задевал круглую родинку на подбородке. Единственное, что он помнил – это своё имя.

– Джон Харрис, – хриплым голосом произнёс гость и огляделся. – Где я?

Аяша осторожно улыбнулась, поднесла к его губам кружку с травяной настойкой.

– Выпей это. Станет легче. Ты в индейской резервации "Долина Койотов". Меня зовут Аяша, а это мой отец – Кваху. Мы нашли тебя в ущелье в паре километров отсюда.

Джон Харрис хотел опереться на локоть, но  застонал от боли. Девушка помогла ему, поправила подушку. Наткнувшись на презрительный взгляд хозяина, гость сделал глоток из кружки и прошептал:

– Как мне вас отблагодарить?

– Как там тебя? Джон Харрис? – процедил сквозь зубы Кваху, не сводя с американца колючий взгляд. – Лучшей и единственной благодарностью будет твоё скорое исчезновение из моего дома! Моя дочь слишком добра, лично я оставил бы тебя под камнями.

– Из твоих вещей сохранилось только это, – Аяша положила рядом с Джоном серую широкополую шляпу. – Я нашла подходящую по размеру одежду отца. Оставлю её здесь.

Она указала на спинку стула, где висели суконная рубаха и штаны с бахромой.

С того дня пролетели три недели. Джон Харрис шёл на поправку, но так и не вспомнил как и почему оказался в резервации. Не помнил, где его дом. Он уже ходил, прихрамывая на правую ногу, и, как показалось индейцу, странно смотрел на его дочь, но прятал глаза от Кваху, избегал встреч с ним.

– Я вижу, тебя что-то терзает, Джон, – сказала Аяша, не отрывая взгляд от звёздного неба, когда они вместе с американцем сидели у дома.

– Знаешь, иногда мне кажется, что я не хочу возвращаться… в прошлую жизнь.

– Почему? – она перевела взгляд на его лицо. – Ты что-то вспомнил?

Джон пожал плечами.

– Не принимай близко к сердцу слова отца, – осторожно прошептала Аяша, – Он хороший человек. Гордый орёл, но хороший человек…

– Я должен тебе кое в чём признаться, – Джон нервно потёр лоб и посмотрел в глаза девушки. – Я пришёл в "Долину койотов", чтобы убить Кваху.

Аяша вздрогнула, но американец ухватил её за руку:

– Послушай. Мне самому сложно об этом говорить. Но я должен. Просто сейчас всё изменилось. Я изменился. Понимаешь, я не просто так просил тебя отвезти меня вчера к ущелью, где вы нашли меня. Я всё вспомнил. Там под валунами лежит мой брат.

Американец рассказал Аяше, как однажды вечером они вместе с братом сидели в баре на окраине города. Гарри Харрис после четырёх кружек пива предложил Джону провернуть одно дельце.

– Да, да, – заговорщически хрипел Гарри, – В “Долине койотов” живёт один мерзкий краснокожий – Кваху. Пройдоха Лумес, упокой Господь его душу, поведал мне в предсмертном бреду одну тайну. Будто у старого индейца есть дочь… Ик! …и та обладает редким даром племени Санпои. Девка возвращает жизни…

Гарри допил пиво. Прищурил левый глаз.

– Я, конечно, в эту чушь не поверил! Но! Лумес поклялся своей толстой женой Амирой и тремя детьми, что он лично убил Кваху пять лет назад! Четыре пули в живот, Джонни! Четыре. Но как же Лумес удивился, когда увидел этого старого дьявола в перьях живым и невредимым… Ик! Значит, это дочка его оживила. Точно говорю! Прикинь, как мы разбогатеем, Джонни, если такая игрушка будет в наших руках, а?

Гарри стукнул кулаком по столу, сверкнул глазами.

– Убьём старого индейца, заберём девку и будем продавать жизни. Как тебе такое? Твой брат – чёртов гений, ну?!

– Можно ли верить человеку в предсмертном бреду, Гарри? – Джон задумался, глотнул пива, – Хотя согласен, деньги нам не помешают. Но соваться в резервацию сейчас будет совсем не к месту. Индейцы давно уже нас не трогают, что будет, если мы убьём одного из них и украдём другого?

– Так это и хорошо, братишка! Ик! Пора напомнить размалёванным рожам, кто здесь хозяева! Да, Долли? Повтори-ка мне этой кислятины, которую вы смело называете пивом, крошка!

Гарри шлёпнул пышногрудую официантку по бедру, загоготал и поставил пустую кружку на поднос. Долли фыркнула. Гордо подняв голову, зашагала к барной стойке.

…Но всё пошло далеко не по плану. Когда братья добрались до “Долины койотов” в старом ущелье произошёл камнепад. Последнее, что запомнил Джон – это как Гарри накрыло огромным валуном.

Рассказ прервал громкий щелчок затвора за спиной гостя.

– Будь ты проклят, Джон Харрис! Будь ты проклят, грязный мерзавец! – кричал Кваху, наставив на него ружьё. – А я говорил тебе, Аяша! Я говорил!

***

– Дед, а что было потом?

– Всё просто, Коко. Джон Харрис убрался из нашей жизни. Я, конечно, хотел пристрелить его. Но твоя мать… Твоя мать слишком добра.

Старый индеец разлил чай в четыре кружки. Затем подошёл к окну, пригладил свои длинные седые волосы и закурил трубку.

– И он вот так просто ушёл, мам? – девочка удивлённо посмотрела на Аяшу, потом перевела взгляд на своего отца. – И вы не боитесь, что он вернётся?

Аяша улыбнулась, сделала глоток ароматного мате. Прижалась теснее к мужу. Провела ладонью по длинному шраму на его щеке, скользнув пальцем по круглой родинке на подбородке.

– Керук, что молчишь? Успокой нашу любимую Коко. Дай ей нужные слова не тревожиться о завтрашнем дне.

Керук нежно притянул к себе дочь и посадил её на колени, обнял супругу.

– Не волнуйся, детка. Твой отец не позволит, чтобы какой-то там Джон Харрис вернулся. Ведь сам Великий Тлалок дал шанс этому бледнолицему. Я уверен, Коко, он им воспользуется.

Автор: Наташа Лебедевская
Оригинальная публикация ВК