Мусорам позвонила эта бледная крыса, Таня, новая заведующая. Я всего то ей и сказал, что дам по еблу, если ещё раз услышу, что у них чего-то там для нас нет.
Она тихонько шмыгнула в свой кабинет, вынесла бармену банку кофе - из-за этого весь разговор и начался, и опять нырнула в норку.
Оттуда и позвонила мусорам.
Сидим в этом сраном подвале, пьём кофе, какое-то говно шипит по радио -тут заходят два штриха. Не отвлекаясь, прямо к нашему столику - ни одного клиента нет, а тут за одним столом четыре рожи, так что оперативная смекалка не при чём.
На улице жара, они в рубашках, застёгнуты на все пуговицы, стрижечки военные, чтоб на уши не налезало, оба - поперёк себя шире. Это из-за делов.
На голое тело оперативная кобура под мышку, рация под другую - вот и получается такой потный крепыш.
Старший - рыжеватый, мордатый штымп лет под тридцать, подходит к столу, и так, между прочим, с улыбочкой:
- Привет, пацаны! Кто из вас Вован? - а от ремня в карман брюк тянется цепочка, ксиву боится проебать.
- А это кто, Вован? - мы в один голос, хотя, конечно, уже всё ясно, вечер пропал.
- Документы есть? - это уже второй, обычный уродливый чёрт с усами - переходит ближе к делу, расстегнул рубаху, под мышку полез, почесаться, наверно - жара, градусов тридцать, кондишена в подвале нет.
- А вы кто? - я с недоумением, отпихивая под столом барсетку.
Там нихуя страшного нет, но всё равно, - деньги, записная, ножик, - отметут, шакалы.
Рыжий вытащил ксиву, нового образца, как в сериале, только без значка, агент, бля, Скалли, - и мне под нос.
Я читаю - и чуть кофе не подавился: капитан Альфред Эдуардович Сралыга.
Ну, попали - нормальных не бывает с таким Ф.И.О.
Встали, руки в стороны, мусора нас быстренько прошмонали, нет с собой ничего, всё скурено. Нашли ключи от машин, техпаспорт - права, это хуёво, поставят к себе на стоянку и разберут до винтика, ну и минус что там им надо - резина, аккумулятор, ключи.
- Давайте на выход- это Альфред командует, уже волыну достал, не стесняется, один хуй в баре никого.
Мы поплелись к дверям, тут вдруг появляется этот дурень, Коля, он приезжал пару раз в бар, за долгами.
Хозяин бара, петух комсомольский, всем подряд должен был.
Коля нормальный пацан, два метра, лысый, цепь на шее - хоть в клипе снимай, только гуталином натереть. Правда, дупля не отбивает. При знакомстве я ему под ноги из ТТ лупанул, чтоб меньше блатовал, ну потом выпили, познакомились.
С ним тёлка, красивая, и не из движения, наверно на улице снял, кофе попить, здесь институт рядом. Прогульщица, судя по времени - час дня, лекции полным ходом.
Подходят, Колёк, руку тянет, здороваться:
- Привет, босота! - перед тёлкой зарисоваться, посмотри, мол, каких я дураков знаю, по полтора центнера.
Альфред из-за наших спин выходит, "Макаров" в руке:
- Привет, паспорт есть? Поедешь с нами, и девушка тоже.
Так мы и поехали в мусарню, на своих машинах, что обидно.
После фотографирования, видеозаписей и подробного шмона нас поставили под присмотр мусорят - стажёров, рогами к стенке, ноги шире плеч, руки за голову. Часов пять стоим.
У меня перед глазами надпись шариковой ручкой на вонючих фиолетовых обоях: " здесь был вася ", - мусорская шуточка. По прошлым приёмам помнил, что где-то здесь ещё написано: "стена плача".
По одному дёргают в кабинеты, порожняк, конечно, ничего у нас нет, ничего не сделали, должны бы отпустить, так, ебут мозги: кого знаешь, когда видел, что слышал да кому сказал.
Меня первого дёрнули, в кабинете Альфред разбирался с Колей - долбоёбом, тёлка с перепугу плакала.
Она попросилась маме позвонить, а проходящий по коридору взрослый дяденька, седой, в костюме и при галстуке, неожиданно резко ей сказал: "Ты хуй сосать будешь, тварь!". Грамотно дядя сработал, не даром его в академии учили. Успокаивать её никто не торопился, занимались спортсменом. Он гундосил, что обознался, нас знать не знает, в бар зашёл случайно. Мусор, Сралыга, перебирал его барсетку, визитки просматривал, перекладывал, а просмотренные - рвал на свастики.
Спортсмена нужно было отпускать, так хоть мелкие неприятности доставить. Пока дошла до меня очередь, Колян успел рассказать, что у него жена беременная на девятом месяце, студентка резко перестала плакать.
Сралыга оживился:
- А это кто? - махнув двойным подбородком в сторону охуевшей тёлки.
- Ну, Вы же понимаете, жена беременная, как мужчина Вы меня должны понять, - после такого текста студентка снова зарыдала.
- Документы есть, девушка?
- Только зачётная книжка.
Полистав зачётку и для понта посмотрев пару страниц на свет, Альфред смилостивился:
- Ладно, идите пока в коридор, ждите, отпустим. "Ауди" твою мы оставим, проверим через Интерпол, может в угоне. А тебе, красавица - в институт напишем, чтоб не шлялась с организованной преступностью.
Попутчики вышли из кабинета, и Альфред взялся за меня:
- Ты долго будешь в этом баре тусовать? Ты что, не знаешь, чьё это?
- А чьё? - я рассматривал обстановку, обыкновенное мусорское убожество.
Мутный графин без воды, пару вымпелов "Победителю соцсоревнования", алюминиевый бюст Дзержинского на шкафу, ксерокопии тупых приколов про шефа, шеф прав - шеф не прав, смотри пункт первый. На сейфе надпись "если у вас нет судимости - это не ваша заслуга, а наша недоработка", на стене - "хватит лепить горбатого к стенке" и тому подобная тупость, малолеток запугивать. Тоскливо даже мне, а Альфред чаще меня здесь бывает.
- Подумай.
- Не знаю, что и думать, частная собственность, наверно.
- Ладно, иди в коридор, ещё поговорим.
Бар был мой, я полтора года отбивал всех беспредельщиков, решал вопросы, раз хозяина с хуя снял, его выхватили какие-то заезжие звери по просьбе кредиторов, вывезли в багажнике, тот сутки сидел у них в подвале, обосравшись от жути.
Просто этот пидор, хозяин, решил прыгнуть под мусоров, он должен был немерянно, под двести тысяч баксов, пяти разным бригадам. Мы его отмазывали, но рассчитаться всё равно пришлось бы. Тут и появилась эта тварь, Таня, напела про своих знакомых мусоров, которые всё решат как надо, тот согласился, вот и впрудили.
Такие случаи и раньше бывали, обыкновенная рабочая ситуация, ничего личного.
В принципе, каждый барыга в душе пидор.
Спортсмен с тёлкой ушли, а мы стояли у стенки, и развитие событий становилось всё яснее и прозрачней.
По коридору ходили мусора, и пиздели между собой, о нас, разумеется.
Из их пиздежа вытекало, что после конца рабочего дня, как разойдутся все секретарши и прочие свидетели, нас будут пиздить, вон уже и знакомые хари из СОБРа мелькнули. Дальше - ещё яснее, чтобы не отпускать с побоями - закроют суток на десять.
Неплохо на ровном месте.
У каждого в жизни есть звёздный час, момент истины.
Когда Альфред сел на заднее сидение нашего уставшего Мэрса, посадив рядом тёлку-студентку, и направив волыну в затылок водителю, командуя куда рулить, распиравший его успех потребовал выхода. Он решил поговорить.
- Вован, можешь говорить со мной совершенно откровенно, я и по званию, и по должности полностью тебе соответствую.
Такие случаи бывают редко, среди оперов лохов мало, упускать удачу было нельзя.
Медленно, чтобы сдуру не получить пулю в спину, я повернулся, и вежливо поинтересовался:
- А Вы что, тоже травматик? Инвалид второй группы?
