Катастрофа

Во вторник 9 августа 2011 года Ан-12 авиакомпании «Авис-Амур» выполнял рейс по перевозке груза из Комсомольска-на-Амуре в Кепервеем (Чукотка) с промежуточной посадкой в Магадане для дозаправки. Коммерческий груз состоял из товаров народного потребления, продуктов питания, автомобильных запчастей, медикаментов и т.д. В кабине сопровождения находились 2 пассажира с билетами, оба были жителями Билибино. В 08:54 местного времени самолет вылетел из Комсомольска-на-Амуре. Заправившись в Магадане, в 14:37 лайнер направился в Кепервеем.

Тут надо сделать отступление, чтобы объяснить читателю особенности этого авиарейса. Сначала немного о самой авиакомпании «Авис-Амур». Она была создана в Хабаровске в 2006 году и до 2011 года успешно эксплуатировала малую авиацию: самолеты Ан-2 и вертолеты Ми-2 и Ми-8. В условиях протяженности Хабаровского края и почти полного отсутствия нормальных дорог, полеты авиакомпании были очень востребованы и государственными структурами, и коммерсантами.

В 2011 году возникла идея взять в эксплуатацию транспортный самолет для выполнения грузовых перевозок в заполярный Кепервеем. Этот аэродром с грунтовой взлетно-посадочной полосой, способной принимать воздушные суда только второго класса (такие как Ан-12), снабжает заполярный город Билибино и его уникальную, расположенную в вечной мерзлоте, атомную электростанцию. Она, в свою очередь, питает энергией почти всю Чукотку.

Дорог в тех краях нет, иных способов сообщения тоже. Потребность в доставке продуктов и материалов - огромная. Но полоса короткая - 2475 метров. Она отсыпана гравийно-галечным грунтом с глинистым наполнителям, т.е. современный Ил-76 принимать не может. Лучший вариант - Ан-12. И он нашелся в парке авиакомпании Комсомольск-на-Амурского авиационного производственного объединения. Откуда и был взят в лизинг, причем вместе с экипажами.

Отдельно про этот Ан-12. Борт № 11125 был выпущен в феврале 1963 года и до 1988-го летал в военно-воздушных силах СССР. После чего, в рамках общего сокращения военной авиации, был передан в Министерство авиапромышленности на авиазавод в Комсомольске-на-Амуре. Позже он предавался в лизинг авиакомпаниям «Волга-Днепр», «Атлант-Союз», «Московия» и «Аэрофрахт». Наконец, в феврале 2011, попал в «Авис-Амур». К тому времени самолет эксплуатировался уже 48 лет и 5 месяцев, являясь одним из самых старых летающих самолётов Ан-12 и самым старым в России.

Борт неоднократно фигурировал в сводках происшествий. Так, в 2007 году при контрольной проверке перевозимого груза в Магадане было выявлено превышение загрузки в 5,5 тонн. После этого полеты авиакомпании-владельца этого Ан-12 были приостановлены, а против экипажа завели дело об административном правонарушении по статье «Нарушение правил безопасности эксплуатации воздушных судов». В апреле 2011 года (Ан-12 уже летал в «Авис-Амур») в аэропорту Купол (Анадырский район) в его левый борт врезался грузовик «Урал». Был повреждён грузовой люк, а самолету потребовался ремонт.

Но вернемся в 9 августа 2011 года. В этот день самолетом руководил опытнейший экипаж из 9 человек. Возглавлял его 54-летний командир, пилот из Комсомольск-на-Амурского авиационного производственного обьединения, освоивший до того самолеты Ан-2 и Ан-8. Он имел общий налет более 16 тысяч часов, из них более 10 тысяч в качестве командира и командира-инструктора Ан-12. Лайнер был в опытных руках и, как говорится, ничего не предвещало беды.

В 15:17, после вылета из Магадана, самолет набрал крейсерский эшелон в 7500 метров. В 15:19 загорелось табло «Обледенение», поэтому экипаж запросил у диспетчера подъём до 8100 метров, чтобы выйти из зоны обледенения. После получения разрешения на набор высоты экипаж, вероятно, обнаружил отклонения в работе топливной системы самолета и принял решение остаться на эшелоне 7500 метров, о чем в 15:20 доложил диспетчеру. Затем, опять же наиболее вероятно, экипаж визуально обнаружил течь топлива в районе крайнего левого двигателя №1. Пилоты уменьшили обороты этого двигателя и зафлюгировали винт.

В это время топливо вытекало в подкапотное пространство двигателя. Далее, под воздействием потока воздуха, оно стекало по поверхностям хвостовой части мотогондолы на нижнюю поверхность крыла. Сразу после флюгирования винта двигателя №1 возник пожар со срабатыванием сигнализации. Очаг пожара находился за противопожарной перегородкой в хвостовом отсеке мотогондолы. Причиной воспламенения стал заброс вытекающего топлива на горячую часть двигателя из-за перераспределения воздушного потока при его выключении.

В 15:23 экипаж приступил к левому развороту со снижением для возврата в Магадан. После применения всех трех очередей системы пожаротушения огонь ликвидирован не был. Более того, он распространился с хвостовой части мотогондолы двигателя на крыло. Экипаж приступил к экстренному снижению со средней вертикальной скоростью 21 м/с для выхода под облака и экстренной посадки на грунт (или куда придется). К 15:30 самолет прекратил снижение и в течение 45 секунд находился в горизонтальном полете над горной местностью на высоте около 3000 метров. Эта высота была минимальной безопасной для данного участка маршрута. Из-за облачности землю видно не было.

Пожар в это время пожирал крыло. Левая плоскость начала выгорать. Огонь повредил проводку управления левым элероном. Самолет перешел в нарастающий левый крен. Из-за повреждений, пилоты не могли его парировать. В 15:31 самолет с увеличивающим левым креном начал терять высоту. Затем он совершил несколько переворотов вокруг продольной оси со все увеличивающейся скоростью вращения. Из-за огромных перегрузок при вращении самолета и воздействия огня на крепление двигателя №1, на высоте около 200–400 метров над горной поверхностью его просто оторвало. В 15:32 самолет врезался в склон горы. При ударе Ан-12 взорвался и полностью разрушился.

Во время падения экипаж смог включить аварийный радиомаяк. Тот успел передать несколько сигналов на спутник до того как разрушился при взрыве. Только благодаря этому удалось приблизительно установить место падения лайнера в безлюдной и непроходимой чукотской глуши. Обломки самолета были обнаружены через сутки после падения. А еще через сутки до них смогли добраться поисковые группы.

По заключению комиссии по расследованию причиной катастрофы самолета стал пожар, возникший в полете в хвостовом отсеке мотогондолы первого двигателя и распространившийся на крыло самолета.

Причиной пожара, наиболее вероятно, стала течь топлива из соединений топливной магистрали двигателя №1. Из-за полного разрушения самолета однозначно установить место течи и причину, приведшую к ней, не представилось возможным. Двигатель был выключен как минимум через две минуты после обнаружения течи топлива. Из-за этого применение системы пожаротушения на ранней стадии пожара не дало эффекта.

Экипаж просто не знал, что делать в такой ситуации. В руководстве по летной эксплуатации самолета Ан-12 отсутствовали указания по действиям экипажа при возникновении течи топлива из-под капота двигателя в полете. А горный характер местности, отсутствие видимости земли из-за сплошной облачности и дефицит времени из-за продолжающего пожара не позволили экипажу подобрать с воздуха ровную площадку и выполнить экстренную посадку.

Комиссия по расследованию признала действия экипажа соответствующими руководству по летной эксплуатации, в котором не оговорено отключение двигателя при возникновении течи топлива. Как таковых виноватых не нашлось. Редкий случай четких и выверенных действий экипажа до самого столкновения с землей, без мата в эфире или на записях. Просто ушли в небо.

На месте крушения авиалайнера позже был установлен православный крест, изготовленный в Омсукчане.

Расследования авиакатастроф в Telegram:

https://t.me/rumayday

Лето 2016 в России выдалось жарким. Особенно в Сибири, где на фоне высоких температур, сильных ветров и отсутствия дождей запылали лесные пожары. Огонь быстро распространялся, уничтожая тысячи гектаров тайги, попутные деревушки и угрожая крупным населенным пунктам.

На тушение пожаров были брошены силы различных министерств и ведомств. Привлечена была к борьбе с огнем и авиация Министерства по Чрезвычайным Ситуациям (МЧС). В составе сводного авиаотряда, занимающимся тушением пожаров, был Ил-76ТД № RA-76840 МЧС. Он носил собственное гордое имя «Николай Каманин», в честь выдающегося советского летчика, участника спасения челюскинцев, руководителя отряда космонавтов, одного из первых удостоенного звания Героя Советского Союза.

Данный самолет, выпущенный в октябре 1994 года, был одним из последних Ил-76, произведенных Ташкентским авиационным производственным объединением имени Чкалова. После развала Советского Союза мощнейшее предприятие еще какое-то время по инерции выпускало авиатехнику. Но вскоре скатилось до производства мелких бытовых приборов для населения. С декабря 1995 года самолет летал в интересах МЧС России. До описываемых событий лайнер налетал не так уж и много: всего 9064 часа.

Для борьбы с лесными пожарами этот Ил-76 был дополнительно оснащен специальным оборудованием - выливным авиационным прибором, общим объемом 42 000 литров. Оно позволяло на земле в аэродромных условиях за 1,5 - 2 часа заправить на борт 42 тонны воды или специальной пеногасящей жидкости. А затем взлететь и доставить все это к местам очагов пожаров. За несколько пролетов над ними самолет сбрасывал имеющуюся на борту жидкость и гасил огонь. Очень действенная методика, особенно, если пожар - крупный.

1 июля 2016 года в 10:19 по местному времени Ил-76 вылетел из аэропорта Иркутск к очагам лесных пожаров для их тушения. На борту находился опытнейший экипаж, который возглавлял 64-х летний Леонид Филин, подполковник запаса, заслуженный пилот Российской федерации. За плечами Леонида Семеновича были Афган и Первая Чеченская война. После перехода в МЧС он принимал участие в почти 200 спасательных и гуманитарных операциях в России и за рубежом: Гаити, Венесуэла, Ливия, а с 2014 года - эвакуация больных и раненых с Донбасса. Он дважды награжден орденом Мужества. Освоил 8 типов самолетов, имел общий налет более 12 тысяч часов. Под стать командиру были и остальные 9 членов экипажа.

После вылета из Иркутска самолет направился на северо-восток, в район наибольших очагов пожаров, примерно в 350 километрах от аэродрома вылета. На таком удалении связь с диспетчером возможна только с помощью спутникового телефона или по неустойчивой коротковолновой радиосвязи. Экипаж доложил о снижении для сброса воды и запросил контрольную связь с диспетчером в 11:30. Больше экипаж на связь не выходил.

После многочисленных безуспешных попыток связаться с лайнером, в том числе и через другие борта, самолёт был признан потерпевшим бедствие. Начались его поиски. В первый день из-за плохих погодных условий, задымления и почти нулевой видимости они не принесли результатов.

Лишь на третий день, 3 июля в четырех километрах южнее населенного пункта Рыбный Уян на склоне одной из сопок были найдены обломки самолёта. Борт почти полностью разрушился и сгорел. Целым остался только хвост. Позднее были обнаружены тела всех 10 членов экипажа.

Расследованием причин катастрофы занялся Межгосударственный авиационный комитет. Уже 4 июля эксперты закончили расшифровку речевого самописца. Она показала, что самолёт находился в зоне сильного задымления из-за чего пилоты не заметили сопку, в которую и врезался самолёт. Судя по записи переговоров в кабине пилотов, столкновение с землей было внезапным, экипаж Ил-76 до последнего момента не подозревал о скором крушении.

Согласно промежуточному отчету, крушение Ил-76 произошло из-за крайне низкой видимости, вызванной задымлением тайги. В документе указано, что земля просматривалась только «под собой» или вообще не просматривалась.

При этом в течение примерно 7 минут до катастрофы многократно регистрировались сигналы бортовой аппаратуры о приближении к земле и опасно низкой высоте полета. И это нормально для противопожарного самолета, который не может выполнять свою работу по правилам и на высотах, принятых для обычных гражданских воздушных судов.

Летчикам приходится без автопилота, или как говорят «на руках», визуально снижаться как можно ниже к месту непосредственного горения и как можно точнее сбрасывать десятки тонн воды именно в эту точку. А чем ближе к открытому огню, тем сильнее турбулентность воздуха - сказывается эффект близости земли. И тем меньше кислорода, необходимого для нормальной работы двигателей, поскольку кислород в огне выгорает.

Сам момент сброса воды тоже критичен - трудно предугадать, куда поведет самолет после освобождения от десятка тонн воды за несколько секунд. Тут можно вспомнить гибель в 1967 году во Франции экипажа заслуженного летчика-испытателя Юрия Гарнаева на противопожарном вертолете Ми-6 во время тушения огня на земле. Тогда точная причина катастрофы так и не была установлена.

9 июля на месте катастрофы был установлен 12-метровый памятный крест, на котором прикреплен бортовой номер разбившегося самолёта. 20 июля Указом Президента Российской Федерации с формулировкой «за мужество, отвагу и самоотверженность, проявленные в экстремальных условиях», весь экипаж был награждён орденами Мужества посмертно.

Расследования авиакатастроф в Telegram:

https://t.me/rumayday

- Смотри! Землетрясение? - такая пальцем в потолок, спросила я.

Он взглянул на люстру и вскочил.

- Быстро одевайся!

Я посмотрела на часы. Было около четырех утра.

- Может обойдется? Куда в такую рань? - пробурчала я.

- Нужно переждать на улице, вставай.

Пришлось встать. Я начала собирать вещи в сумку, но Фабио вырвал её у меня из рук, схватил мою одежду и бросил мне.

- Одевайся и бегом на улицу, не до сумки!

По его тону я поняла, что лучше подчиниться. Скорости мне придал стакан, который допрыгал до края тумбочки, упал и разбился. Мы выбежали на улицу. Там уже толпились люди. Мы озирались по сторонам, смотрели наверх. Плакали маленькие дети, которых разбудили среди ночи. Выли сирены машин, доносились голоса людей с соседних  улиц. В фойе отеля огромные стеклянные двери были открыты настежь. По бокам стояли напольные вазы, чуть дальше большие керамические торшеры. При очередном толчке вся эта красота с грохотом полетела на пол. Большая люстра дрожала и дребезжала всеми своими подвесками из кристаллов. Толчки повторялись. Не знаю почему, но я все время смотрела под ноги, на асфальт: «А вдруг он треснет, земля раздвинется и мы все провалимся». Это были мои первые ощущения от землетрясения. Полная беспомощность, ожидание чего-то страшного и непоправимого.

Через какое-то время все стихло. Тишина стояла такая, что звенело в ушах. Все будто прислушивались. Я не знаю, сколько времени прошло, но казалось, вечность. Когда разрешили войти в отель, мы собрали вещи и уехали.

Уже в машине по радио сообщили, где трясло - это Л’Акуила. Около 70 километров от Рима. Сила толчков достигала 6,4 баллов по шкале Рихтера.

- А если повторится? А если сместится в нашу сторону? Может вернемся? - не унималась я, уговаривая мужа вернуться. Но он меня заверил, что нам ничего не угрожает. Я подумала про людей, которые там - в эпицентре. И на секундочку представила себя на их месте, но тут же отмахнулась от этой жуткой мысли.  "Моя хата с краю, ничего не знаю" - лучше и не думать. Только эта фраза уже не была такой убедительной, как раньше.

Уже на Сицилии, в утренней газете, я увидела снимки разрушений. Трагедия была ужасной. Позже стало известно: 309 человек погибших, 1600 пострадавших, разрушения оценены в 10 миллиардов евро. Люди там потеряли всё, совершенно всё. А кто-то и своих близких. Я знала, что в мире случаются землетрясения, вулканы, разные катаклизмы, но всегда думала, что меня это не коснётся. И откуда такая уверенность?  Я понимала какие мы маленькие, беспомощные и ничтожные против сил природы, но еще до конца не осознавала - насколько. А со временем и вовсе об этом забыла. Только уже через восемь лет и мою «хату» стороной не обошло. И я сама оказалась в эпицентре трагических событий.

Начало сентября 2017 года. Туристический сезон еще продолжается. Но в этот вечер мы разместили гостей в зале ресторана. Всем нравилось ужинать на улице, но был очень сильный ветер и уже накрапывало. Позже такая гроза разразилась, что пришлось закрыться пораньше. Дождь лил стеной, как из ведра. Я ехала медленно, дворники не справлялись, видимость нулевая. По дорогам уже текли реки. Кое-как добралась до дома, оставив машину у калитки, забежала внутрь.

Ночью я проснулась от стука дождя в окно. Ветер был таким сильным, что дождь лил горизонтально. Я боялась приблизиться к окну. На улице слышался грохот и скрежет металла. Это плыли машины. Когда мне удалось посмотреть в окно, я просто ужаснулась. Вода достигала окон первого этажа. Порывы ветра срывали черепицу с крыш. С балконов летели тенты от солнца. Разыгрался настоящий ураган! Горшки с цветами плюхались в воду, их стремительно уносило течение. Вода сносила всё, что встречалось на её пути, словно озверела. От ужаса я онемела и оглохла. Я словно остолбенела у окна. Пришла в себя, только когда муж меня больно дернул за руку.

- Ты что, оглохла? Стоять у окна опасно, а если что влетит и разобьёт окно? Отойди!

Я села на диван, подогнув под себя ноги. Так и просидела без света до самого утра, не сомкнув глаз.

Вода сошла на вторые сутки. Уплывшие машины превратилась в груду металлолома. Нужно было выяснить, что с рестораном. То, что я увидела, повергло меня в шок, и я не смогла сдержать слез. Кругом лужи, грязь, мусор. Деревья вырвало с корнями. Машины стояли друг на друге. На стенах отпечаток от воды примерно около метра. Электроприборы, холодильники - всё, до чего добралась вода, пришло в негодность. На улице у кустов, ограждающих наш участок, грудой валялись столики, стулья, сломанные зонты, дорожные знаки и много еще чего непонятного.

Кто-то тихо вытирал слёзы около своего дома, полуподземного гаража, где до сих пор стояла вода и утонувшая машина. Кто-то рыдал навзрыд, кого-то проклиная. Некоторые бродили и не знали, за что взяться, с чего начинать. Потом появились активисты и  нас быстро организовали. Все хозяева близлежащих заведений и домов принялись за уборку территории. Вместе по пояс в грязи приводили в порядок дороги, парковки, помещения, гаражи, откачивая воду и помогая друг другу выносить испорченную мебель, электроприборы и прочую утварь. Когда все вместе и дела спорятся. Было бы даже весело, если бы не было так грустно от осознания последствий. Я вспомнила, что еще позавчера утром все переругались из-за мусорных баков и парковочных мест. Это кажется такой глупостью сегодня. Да, общая беда сближает. Ненадолго, правда. Когда все поутихло, снова вернулись к тем же претензиям. Каждый доказывает свою правоту. Почему нельзя договориться миром, по-доброму, не понимаю. Но я по-прежнему старалась держаться в стороне.

За ту злополучную ночь выпало осадков, как за пять месяцев. Были жертвы и пропавшие без вести. Природа ещё раз продемонстрировала мне насколько мы малы и бессильны. Она словно хотела объяснить что-то очень важное. Но что? Каким будет ее следующее послание? Эти вопросы начали меня тревожить всерьёз. Прошло всего три года после наводнения. И снова беда!

Февраль, 2020 год. То, что произошло в этом году, впоследствии охватило весь мир.  Страх, ужас, беспомощность, потеря близких, смерть. Во все эти чувства я окунулась с головой, после чего пришлось крепко задуматься о смысле жизни. Я вспоминаю о тех событиях с особым волнением. Они заставили меня в корне пересмотреть все ценности жизни.

Начало эпидемии. Одной из первых европейских стран, столкнувшихся с масштабной вспышкой COVID-19 в феврале 2020 года стала Италия. Первые случаи были зарегистрированы на севере страны.

Помню, я смотрела новости и еще не понимала, о чем речь. Вирус какой-то. Очередная разновидность гриппа наверно. Но за считанные дни эта эпидемия разрасталась с бешеной скоростью. Появилась первая жертва. Напуганные неизвестностью, люди стали избегать общественные места. Я сама,  в прямом смысле, шарахалась от всех и старалась держаться подальше. В каждом, кто кашляет, видела прямую угрозу жизни. Когда предположили, что вирус распространяется не только воздушно-капельным путём, но и при касании, люди при встрече вместо поцелуйчиков по-итальянски отскакивали друг от друга. Выглядело это довольно странно. Но все боялись. А вирус тем временем набирал обороты.

Италия стала одной из наиболее пострадавших стран в мире по количеству смертей на душу населения. Уже в начале марта ежедневная смертность достигала нескольких сотен человек. Коронавирус охватил северные регионы и там была объявлена эпидемия. На дорогах стоял патруль. Ни въехать, ни выехать. Врачи, эпидемиологи, вирусологи и другие умы медицины только изучали, предполагали и спешно искали методы лечения, но первое время всё было тщетно. Люди умирали.

Я никогда не забуду кадры, когда на военных грузовиках, медленно движущейся колонной, в сумерках, вывозили умерших в соседние регионы, так как в Ломбардии не хватало мест на кладбищах. Родственники не могли даже проститься со своими близкими и родными. Больницы в северных регионах были переполнены. Система здравоохранения была перегружена. В Милане, в торгово-выставочном центре экстренно строился  полевой госпиталь, на который была отведена площадь величиной в три футбольных поля. Не хватало в буквальном смысле ничего. Ни масок, ни ИВЛ, ни защитных костюмов, ни докторов, ни медперсонала, ни машин скорой помощи.

Я помню голос моей землячки по телефону. Она сквозь слезы сообщила мне о смерти бабушки, у которой она работала сиделкой в Милане, и что  вот уже вторые сутки за ней не могут приехать и увезти. Ей просто приказали сидеть дома и ждать. Ни с кем не контактировать физически. Жуть, да и только! Я тогда полдня просидела с ней на телефоне, чтобы хоть как-то отвлечь и не оставлять надолго одну с трупом.

По соседству с нами жили медики. Супружеская пара, Джузеппе - врач и его жена Лючия - медсестра. Когда по телевидению объявили, что на севере Италии катастрофически не хватает персонала, они, не раздумывая, уехали, хотя оба уже были на пенсии. Меня попросили кормить кота и поливать цветы. Я восхищалась их бесстрашием и задавалась вопросом:  «А я бы смогла?» Ответа не было, только животный страх. Когда они вернулись,  уже был объявлен общенациональный карантин. Мы переговаривались через перегородку на балконе. Их рассказы холодили кровь. Им в буквальном смысле приходилось принимать тяжелые решения и выносить приговор более безнадежным и пожилым людям,  спасая тех, кому ещё можно было помочь. От усталости они засыпали прямо в коридорах, на полу. На лице у обоих видны следы - стертая в кровь, покрытая коростой кожа, от масок и очков, которые они не снимали сутками. Позднее, уже во вторую волну, (а их было три в Италии), Лючия заразилась. Врачи долго боролись за ее жизнь, но она умерла. Это было ужасно.

Беда не обошла и мой дом, вернее мою семью. Свекра увезли в местную больницу. Никакой информации. Полное неведение. Из рассказов соседей я могла предположить исход, но надеялась на лучшее. Чуда не произошло. Я тогда первый раз увидела, как плакал мой муж. Его отец скончался. Не смогли спасти. Даже не простились по-человечески. Сердце разрывалось от боли, от беспомощности, от всего этого ужаса. Страх смерти царил во всей стране. (Во время пандемии в Италии было зафиксировано 196 487 смертельных случаев.)

Карантин в Италии стал одним из самых строгих в мире. Были закрыты школы, университеты, транспорт, предприятия и общественные заведения. Передвижение граждан было строго ограничено. Властям не оставалось ничего другого. Цифры в ежедневных бюллетенях росли с бешеной скоростью. Всё остановилось, кроме предприятий жизненной необходимости. Прилипнув к экрану телевизора, я смотрела новости с надеждой на лучшее, но до этого было ещё далеко. Прогнозы были неутешительные. Выходить из дома можно было строго по неотложной причине и по спецпропуску с подтверждающими документами, например, к врачу, в аптеку или за продуктами. По городу постоянно кружили карабинеры и полицейские машины. Без масок и перчаток выходить строго запрещено. Но маски было не достать. На дверях каждой аптеки висело объявление: «Масок нет». Мне пришлось их шить из подручных материалов. Для нас, для соседей. Потом мне уже передавали ткань со всего квартала и я шила. Чтобы не нарушать карантин и не подвергать других опасности, я приняла решение забирать ткань и разносить сшитые маски сама. Попросила в местной коммуне разрешение и пошла по квартирам. Муж возмущался и был категорически против:

- Почему именно ты? - постоянно спрашивал он.

- А кто, если не я? - решительно отвечала и уходила.

Город выглядел словно из фильма ужасов. Пустынные улицы, ни души, будто вымерли все. Конечно же, мне было страшно. Страшно заразиться, заболеть. Страшно притащить эту заразу домой. Страшно, когда твои близкие не отвечают на звонки. Страшно, когда каждые пять минут выла сирена скорой помощи. Мне казалось это полным бредом и до конца не верилось, что всё это происходит на самом деле. До слез хотелось кого-нибудь обнять, поприветствовать этими поцелуйчиками, которые я ненавидела раньше, взять за руку. Да просто быть с кем-то рядом. Но только одна природа радовалась, не смотря ни на что. Весна по расписанию - и вирус ей нипочём. Всё цвело и благоухало. Кролики и ёжики преспокойненько ходили по тротуарам. Цапли смело стояли на деревянном мостике через горную речку. Газоны заросли травой, кусты не подстрижены, но это было таким естественным, натуральным. Птицы пели, радуясь весне. Всё было так гармонично, как один живой организм, который без нас будто вздохнул свободно. Казалось, мы лишние на этом празднике жизни и не вписываемся в него. Именно тогда на этих пустынных улицах я поняла, что нет ни у кого этой пресловутой «хаты с краю», все мы в одном доме живем под названием Земля. И как сильно мне не хватает людей, доброго общения, открытых улыбок, тёплых объятий, рукопожатий. И как эти мелочи важны и нужны, ведь из них и состоит наша жизнь. И как мы скучаем друг без друга! По теплым человеческим отношениям скучаем. И как нам хорошо когда мы вместе.

Несмотря на трагедию итальянцы проявляли единство и солидарность. Чувствовалось сплочение, поддержка. Помню как вечером, часов в семь, все выходили на балконы, крыши. Играли музыку друг для друга, пели. Кто на скрипке, кто на гитаре. У нас даже трубач был. Я выбивала ритм на деревянных ложках. Смешно, конечно, но главное вместе. И как-то слажено у нас получалось. Песня «Аллилуйя» звучала почти каждый Божий день. Я выучила её, чтобы подпевать. Во многих окнах вечерами зажигались свечи. А у кого были собаки, давали всем соседям выгулять четвероногого друга. По сути, это они выгуливали людей. Именно взаимопомощь, общая поддержка друг друга и помогли нам выдержать эти долгие месяцы карантина.

С этих трагических событий прошло не так уж и много времени. Я думала, мы научились ценить те мелочи, которых нам так не хватало во время беды. И что именно так мы будем теперь жить - единой сплоченной семьей. С пониманием и заботой относиться друг к другу, как добрые соседи.  Но увы. Всё так быстро забылось, будто ничего и не было. Снова вернулись распри, ссоры, претензии, разногласия.

Больно. Больно и страшно. Каким будет следующее послание? Что же ещё  должно с нами  произойти?