Ответ на пост «"Задача трех тел" - китайский научно-фантастический сериал, который разрывает мозг на части при просмотре»
МУЗЫКА...
МУЗЫКА...
Не буду ходить вокруг да... Блять, повелась на эту статью о сериале, стали смотреть с мужем. Первую серию еле досмотрели - нет ни сюжета, ни динамики, ничего. Всё такое меееедлеееенноооооееее...Кому понравился сериал, кто писал, что первая серия держит в напряжении и динамичная, - улиток и черепах не заводите - ВЖУУУХ - и те со скоростью света от вас съебутся в иное измерение.
Тьма прячется в тронном зале, собираясь в лужи в углах и незаметно просачиваясь через щели в полу. Царь Новой Спарты задумчиво сидит в средиземноморском зное, не дающим ему покоя даже в помещении. Его царица уснула много часов назад, и поэтому он беспокойно сидит в одиночестве, пролистывая новостные ленты, выискивая любые слова, которые могут предупредить его о том, что что-то пошло не так.
Чем больше правительство, тем оно нестабильнее, по крайней мере, так он всегда считал, и хотя Галактическая Ассамблея всегда совершает ошибки, на данных момент в новостях не было ничего явно выдающегося.
Но было несколько тонких вещей, которые все же настораживали царя.
Например, удивительное отсутствие споров между расами. Он может сказать, что что-то не так. Политики обычно ни о чем не договариваются, если их не объединяет нечто большое, и иногда вещи, которые могут казаться большими, не так уж и велики.
По сути, ГА ведет себя слишком тихо, все работает слишком гладко.
Есть кое-что, что беспокоить царя больше всего
Тецраки.
Экономика. За последние несколько месяцев она усилилась, влиятельные существа легкомысленно покупают вещи, на которые они обычно не потратились бы, как будто беспокоятся, что у них не будет на это времени. Это заставляет его нервничать, а нервозность лишает его сна.
То, что он король захолустного архипелага в небольшой колонии, не дает ему никаких преимуществ, поэтому ему остается ждать любых новостей, которые могут прийти к нему.
Крошечный чип на его запястье вибрирует один раз, и мужчина смотрит вниз, увидев входящий звонок.
То, что он царь Новой Спарты, не дает ему преимуществ, но есть одна вещь, которая дает.
Он быстро отвечает на звонок, поднимаясь с трона.
Его доспехи гремят, а плащ колышется, когда он начинает взволнованно ходить взад-вперед:
— Адмирал, все в порядке?
Он ждет ответа, слыша знакомый голос на другом конце, голос товарища по оружию и друга:
— Ваше величество, я…
— Зови меня Джеймс.
— Хорошо, Джеймс, я звоню, чтобы спросить,... не замечал ли ты чего-нибудь странного в последнее время? В частности, кости не в тех местах или красный туман?
Джеймс хмурится, протягивая руку, чтобы почесать щеку и ухоженную бороду.
— Нет, мы ничего такого не замечали, а к чему вопрос?
На другом конце послышался вздох облегчения:
— Хорошо, хорошо… слушай, я… я не могу сказать, что происходит. Я бы рассказал, если бы мог, потому что доверяю тебе, но пока что тебе придется поверить мне на слово Не говори никому, кроме царицы, о том, что я тебе сказал, и внимательно ищи все, что соответствует данному описанию. Это будет похоже на кость, может быть, на ребро или что-то еще, выступающее из земли. Как правило вокруг него будет облако красного тумана. Что бы ты ни делал, не прикасайся к нему и немедленно уничтожь эту штуку. Используй любые методы, но уничтожь ее.
Джеймс нахмурился, рука потянулась к копью с нервным беспокойством, к которому он не привык.
— Я постараюсь.
— Спасибо.
— Адмирал.
— Да?
— Если тебе нужна помощь, достаточно просто позвонить.
— Я знаю, — тихо сказал мужчина. — Я знаю.
***
Адам сбросил последний звонок, чувствуя себя лишь слегка неловко из-за того, что разбудил шерифа колонии Брамбл, но что еще оставалось делать? Если он был заразен, то никто не был в безопасности. Он выпрямился за письменным столом в своем кабинете с ощущением, что не спал уже много лет, обнаружив, что с трудом помнит, как выглядит его комната.
Мир восторга и развлечений на разных планетах казался таким далеким, и когда он посмотрел в зеркало, то с удивлением обнаружил, что видит мужчину, а не мальчика. Человека, который стал почти мужчиной практически за ночь.
Его преждевременная седина позаботилась об этом.
Может быть, человек в его положении и на его должности полез бы под стол и достал бы бутылку скотча или односолодового виски, чтобы притупить боль. Может быть, он хранил бы эту бутылку годами для «особого случая», но полагая, что тот так и не настанет, налил бы себе стакан, а может даже два,
Но Адам был не таким адмиралом.
У него не было скотча или виски под столом, и, несмотря на его очень взрослые обязанности, все, что он хотел делать, это свернуться калачиком в пушистом одеяле и смотреть мультфильмы.
Прямо сейчас он убил бы за какую-нибудь фруктовую закуску, но вместо этого отхлебнул из своей бутылки с водой. Бутылка была подарком, который К’рилл купил для большей части экипажа, а стилизованная надпись на ней гласила: «Пей, иначе я убью тебя». Это был подарок, который он сделал им после того, как узнал о камнях в почках и возможности почечной недостаточности из-за обезвоживания. Сейчас все это уже вошло в привычку.
Он повернулся на своем месте, и его взгляд упал на маленькое парящее воссоздание космического корабля «Энтерпрайз» из «Звездного пути». Ему потребовалось много времени, чтобы решить, какая из моделей займет место в его кабинете, а кандидатов было много.
«Тысячелетний сокол», «Серенити», «Звезда смерти» и другие, но он выбрал «Энтерпрайз», потому что чувствовал, что этот корабль олицетворяет идеалы, которые он хотел донести своим командованием на борту этого корабля.
Что бы в его ситуации сделал капитан Кирк?
Честно говоря, Адам не был до конца уверен.
Возможно, он стал бы искать больше ответов? Но Адам опасался, что это привлечет больше внимания к его людям и подвергнет опасности тех, кого он любит. Может быть, ему просто стоит перестать копаться в вещах, которые его не касаются?
Но другая его часть была убеждена, что уже слишком поздно для таких мыслей.
Его имплантат завибрировал, и он ответил на звонок.
— Адмирал Вир.
— Сэр, Левиафан просыпается.
***
Она не боялась темноты.
Тьма была делом других, более новых существ. Различие между тьмой и светом не беспокоило ее, потому что она существовала задолго до возникновения вселенной, и будет существовать еще долго после того, как вселенная прекратит существовать, или, по крайней мере, это то, что она намеревалась сделать.
Она не чувствовала холода, прижимаясь к стене холодного ледяного туннеля, в котором она лежала, свернувшись клубком, молча и бдительно наблюдая, как снаружи пролетают астероиды. Технически она ничего не слышала, потому что у нее не было ушей, но она могла это чувствовать, ощущать так, как другие существа могли бы слышать.
Это было трудно объяснить.
Это было шестое чувство, которое позволяло ей знать о своем окружении, и в этом теле было просто легче преобразовать это шестое чувство в идею звука. В конце концов, у нее были уши, так почему бы не дать им цель.
Она не всегда принимала такую форму, и уши были лишь эстетическим решением.
Кому нужны уши в космическом вакууме.
Что-то темное пролетело над ее маленьким укромным уголком.
Она не двигалась, зная, что твари, охотящиеся за ней, тоже обладают слухом и чувствами, которые могут указать, что она здесь, стоит только ей дернуться.
Звук, который не был звуком, достиг ее ушей, которые не были ушами. Она почувствовала астероиды, пролетающие мимо, как своего рода небольшой свист, как если бы они летели сквозь воздух. Вдалеке она «услышала» удар двух астероидов друг о друга, который отправил осколки в разные стороны вокруг нее, с грохотом врезаясь в окружающие камни.
Но ничто из этого не было важным, ничто из этого не шло ни в какое сравнение с тем, что пронеслось над ней в тот момент.
Существо было непостижимым, необъятным и стремилось исследовать мир щупальцами голодной черноты, похожими на любопытные лапки осьминога. Если бы она сосредоточилась на своих чувствах достаточно сильно, то могла бы почувствовать их, услышать, как тысячи лент, бесцельно свисают, исследуют камень и шепчут в безмолвности космоса.
Существо над головой было непостижимо иначе, бесформенное, безразмерное и постоянно меняющееся.
Ей просто нужно было оставаться на месте.
Ничего, она могла бы оставаться неподвижной в течение следующей тысячи лет, если необходимо.
Она уже отдыхала тысячи лет и могла сделать это снова. Единственное, о чем она беспокоилась, это о нем.
О том, кого она любила больше всего на свете.
Он сделал все в своих силах во время сражения, но каким бы могущественным он ни был, не смог противостоять этой твари, и когда он отчаянно телепортировался отсюда, она была отделена от него тела извивающимся щупальцем.
Смауг, как его называли люди, был больше, это правда, и с точки зрения грубой силы он определенно был сильнее ее. Но насколько ей было известно, он никогда не сталкивался с чем-то, что не мог победить.
Не нужно было быть умным, когда ты был самым могущественным существом во вселенной.
Он не был воином.
Скорее агентом грубой силы.
Она же за свою жизнь столкнулась с множеством сущностей, превосходящих ее в размерах.
Но пока что ни одна из них не превосходила ее в интеллекте.
Гигантам не нужно быть умными или терпеливыми.
Все, что ей нужно было сделать, это переждать, дождаться, пока он залечит раны и приведет подкрепление, возможно, даже Творцов.
Пришло время им вмешаться.
И все вышесказанное было чистой правдой. Она могла подождать, могла сохранять энергию тысячи лет, сидя во льду и ожидая. Она могла впасть в спячку на столько, на сколько потребуется, без каких-либо побочных эффектов.
Только по чистой случайности лед треснул.
В этом не было никакой иронии, лед просто сделал то, что иногда делает лед, и раскололся прямо возле ее маленького укрытия. Он не издал ни звука и остался бы незамеченным для кого-нибудь с нормальными ушами, но даже этого небольшого движения было достаточно, чтобы ее чувства напряглись, как если бы рядом прозвучал выстрел.
Не только она заметила треск.
Существо раздулось вокруг нее, закрывая космос во всех направлениях.
Она знала, что ее нашли и свернулась потуже, забиваясь дальше в свое ледяное убежище.
— Предательница!
Грохочущий голос в ее голове сводил с ума, бормочущий бессвязный шепот голосов, которые не понимали, что говорят, бессмертные и бесформенные до такой степени, что становилось понятно, что это существо не принадлежало этому миру и никогда не будет принадлежать.
Она покачала головой, стряхивая сводящую с ума болтовню.
Лед содрогнулся, и она вцепилась в него когтями.
Что-то сдавило со всех сторон, и по всему льду стали появляться тонкие трещинки.
Она закричала, и астероид разлетелся на куски, разбрасывая лед во все стороны.
Она рванулась так быстро, как только могла, чувствуя, как сила наполняет ее нутро в преддверии варп-прыжка.
Но тут что-то схватило ее за туловище и потянуло назад.
Когда оно коснулось ее, ее тело закричало от ледяной боли, и она начала метаться, издавая истошный вой, который могли слышать только они двое.
Существо раскинулось еще больше, закрывая звезды и небо, охватывая всю вселенную одним махом.
Шипы впились в ее кожу, угрожая сорвать кусок за куском, сдирая слои с самой ее сущности.
Она снова закричала, царапаясь, кусаясь и извиваясь.
Она выскользнула из его хватки, но оно снова поймало ее.
Оно было сильнее, чем она помнила.
И вдруг.
Рядом появилась вспышка света.
Слова не могут описать ослепляющую природу этого света, ярче любой звезды, и, вероятно, горячее. Он прорывался во всех направлениях, как огонь и молния, и существо, удерживавшее ее, отшатнулось от его устрашающей силы, сжавшись, как собака перед кулаком.
Еще одна вспышка.
Кольцо света вырвалось наружу, разрезав массивное непостижимое существо пополам и почти превратив его в пыль.
Она смогла вывернуться и нырнуть к ослепляющему свету, который начал меркнуть. Существо было отброшено назад, и она торжествующе зашипела, когда оно погрузилось обратно во тьму звезд, осознав свое поражение, и желая сохранить свою жизнь.
Преследование было не вариантом, так как тьма была его убежищем.
Она осталась наедине с яркой фигурой перед ней, которая сияла, излучая великолепие.
Полностью созревший Деус неодобрительно посмотрел на нее.
Он использовал только то, что можно было бы считать небольшой долей его выходной мощности.
На его лице не было ни капли усталости, что слегка раздражало ее.
— Ваши дети в серьезной опасности, — сказала она.
Невозмутимое лицо не ответило.
— Они нашли библиотеку.
Это, похоже, не удивило его, но и не обрадовало.
===========================================
Спасибо за прочтение, вопросы, комментарии, мнения и предложения всегда приветствуются. Перед вами - рассказ из огромного цикла «Око Эмпирей» за авторством Charlie Starr. Перевод и публикация осуществлены с личного разрешения автора произведения.
Оригинальное произведение можно прочитать по этим ссылкам:
Сюжет про засланца, то ли из будущего, то ли из космоса. У ГГ не было отпечатков пальцев (или вродь как треугольники или типа того). Его напарник был ИИ, робот, или другой тип прищельца. Голова с одним глазом белым. Качество картинки у сериала просто шакальное. Один сезон вродь как был.
Евгений Дягтярев, первый в России — по собственному признанию — научный интерпретатор фильмов Джона Карпентера, предлагает увидеть в картинах великого мастера ужасов и тревожного сай-фая острый комментарий к исторической эпохе. Представляем вниманию читателей отрывок, посвященный культовому фильму «Они живут», также известному как «Чужие среди нас».
[Для тех, кто не в курсе, что это за фильм, кратко: землёй управляют инопланетяне (в фильме их зовут гули), которые скрываются под личиной обычных людей. Главному герою, безработному Джону Наде, пытающемуся найти себе хоть какие-то средства для существования, попадают в руки очки, надев которые, можно видеть этих гули. Джон становится участником сопротивления и борется с инопланетными оккупантами].
В одном из интервью Карпентер заявил, что по своей сути «Чужие среди нас» — это не научно-фантастический, а документальный фильм. Безусловно, режиссер не имел в виду, что показанные в нем гули (инопланетяне) реальны или что картина содержит кадры документальных съемок. Высказывание автора — метафора, подчеркивающая, что социально-политическое содержание фильма и параллели, которые он проводит с реальным миром, необходимо воспринимать всерьез. Если обратить внимание на то, что одной из ключевых тем фильма являются конспирологические теории, то слова Карпентера оказываются еще и глубоко ироничными.
Ключевым источником распространения теорий заговора во второй половине XX века, особенно в эру массовой паранойи, связанной с холодной войной, служили традиционные СМИ. Люди охотно верили в существование пришельцев, оборотней и рептилоидов, поскольку в этом их пытались убедить популярные газеты и журналы, публиковавшие отретушированные фотографии неопознанных летающих объектов, и телевизионные сюжеты, транслировавшие постановочные кадры секретных правительственных экспериментов над пришельцами.
При этом многие хорошо задокументированные случаи коррупционных заговоров в прессе не освещались. Истории о том, как Федеральная резервная система США оказалась под контролем частных банкиров, интересовали журналистов меньше, чем поддельные снимки летающих тарелок над аэродромом Розуэлл, поскольку публикация этих снимков не требовала кропотливой исследовательской работы и глубокого изучения документов, а также не была связана со значительными юридическими рисками для издателей. Конечно же, тайные общества политиков, бизнесменов и банкиров оказывались в центре громких конспирологических сюжетов, но чаще — в контексте оргий, жертвоприношений и использования черной магии, чем в связи с их реальной политической и экономической деятельностью, которая не слишком занимала массовую аудиторию.
Когда Джон Нада впервые надевает очки, с помощью которых можно увидеть пришельцев, и подходит к уличному газетному стенду, в кадре ненадолго появляются не только содержащие скрытую пропаганду газеты и журналы, но и книга «Бермудский треугольник» известного писателя-конспиролога Чарльза Берлица, прославившегося своими теориями заговора о Филадельфийском эксперименте, инциденте в Розуэлле, исчезновении Атлантиды и т. п. Таким образом, в символическом пространстве фильма одновременно оказываются два типа конспирологии: тот, который продается на журнальных стендах в мягкой обложке, и тот, который, по мнению Карпентера, действительно обличает скрытую изнанку повседневности.
То, что главный герой фильма обнаруживает на этой изнанке, Луи Альтюссер назвал идеологическим аппаратом государства (ИАГ). Философ отделяет ИАГ от репрессивного государственного аппарата, включая в последний правительство, администрацию, полицию и некоторые другие официальные институты власти, которые функционируют в первую очередь с применением насилия (не всегда физического). Идеологические аппараты, к которым среди прочего относятся религия, образование, семья, культура и средства массовой информации, функционируют сложнее, поскольку их действие является в первую очередь символическим и, соответственно, не всегда явленным глазу. Два типа государственных аппаратов взаимосвязаны, что иллюстрирует фильм Карпентера, в котором скрытая от глаз идеология господствующего класса в СМИ и рекламе дополняет полицейские репрессии в отношении инакомыслящих заговорщиков.
Популярность «Чужих среди нас» объясняется тем, что фильм предлагает зрителю довольно простую идею: стоит надеть специальные очки — и сложные символические нарративы, транслируемые идеологическим аппаратом государства, сразу же предстанут в их черно-белой (именно так Нада видит мир через линзы очков) простоте, укладывающейся в короткие фразы или даже отдельные слова («Женись и размножайся», «Не спорь с властями», «Не думай», «Подчиняйся»). Карпентер в угоду кинематографичности сознательно игнорирует то обстоятельство, что настоящие СМИ устроены сложнее и представляют интересы различных противоборствующих социальных групп и политических институтов, равно как и тот факт, что не все журналисты занимаются распространением государственной пропаганды. В то же время Альтюссер понимал, что идеологические аппараты «относительно автономны» и сами по себе являются целью и местом яростной классовой борьбы, поскольку открывают возможность участвовать в своем дискурсе не только для господствующего класса, но и для эксплуатируемого.
Как и любая конспирологическая теория, идея режиссера склоняется в сторону желания объяснить фундаментальные мировые процессы посредством упрощения и генерализации. Таким образом, особые очки Нада — не инструмент обнаружения скрытого «диктата в демократии», по выражению Славоя Жижека, а скорее аналог повязки на глазах, которая затрудняет восприятие сложной и многоуровневой действительности.
Как отметил в своем коротком очерке о фильме российский искусствовед Павел Родькин, «очки правды» — более сложный в настройке и использовании механизм, поскольку в реальности им соответствует наука об обществе. Когда Нада рассматривает вокруг себя плакаты и билборды, он сам, а не окружающие его люди, выглядит как зомби. Эта сцена показывает, что те, кто видит мир «черно-белым» и не различает оттенков, находятся в таком же гипнотическом трансе, как и те, кто избегает попыток критически осмыслить окружающие их коммерческие образы или политические идеи. Примером последнего из названных типов в фильме выступает Фрэнк Эрмитейдж.
Судьба двух героев похожа. Как и Нада, Фрэнк оказался в Лос-Анджелесе после того, как его уволили с металлургического завода в Детройте. Оставив дома жену и двоих детей, он отправился в Калифорнию, чтобы заработать. По мнению Фрэнка, современное общество живет в соответствии с «золотым правилом: у кого есть золото, тот и устанавливает правила»; но, в отличие от Нады, он предпочитает никого не трогать и ни во что не вмешиваться. По его словам, он выбрал идти по «белой линии». В ответ на это Нада замечает, что белая разделительная линия — худшее место на дороге. В своей интерпретации фильма Харлан Уилсон обратил внимание на то, что желание афроамериканца Эрмитейджа идти по белой линии означает не только его отстраненность, но и подчиненность идеологии белых буржуа, которая его маргинализировала.
Продолжительная ожесточенная драка двух героев, ставшая визитной карточкой фильма, репрезентирует борьбу двух систем мировоззрения: той, что признает существование заговора и выбирает путь борьбы с ним, и той, что догадывается о его существовании, но сознательно выбирает невмешательство. Сторонники обоих подходов одинаково недальновидны в своих представлениях об обществе, политике и экономике. Однако истинная философская проблема фильма заключается в том, что не быть когнитивным «зомби» сегодня невозможно.
Как отметил Фредрик Джеймисон, наши умы в настоящее время неспособны «картографировать глобальную мультинациональную и децентрированную коммуникационную сеть» эпохи постмодерна, в которой мы оказались в качестве индивидуальных субъектов. Помочь в этом картографировании нам не в силах никакая наука об обществе, о которой пишет Родькин, поскольку и сама она глубоко идеологизирована и, по замечанию Альтюссера, служит лишь для обновления старых технологий социальной адаптации.
Как мы видим, «Чужие среди нас» использует во многих отношениях упрощенную левую риторику для критики капитализма, идеологии репрессивного государства и угнетения рабочего класса. Если рассмотреть фильм в социально-историческом контексте его возникновения, становится понятно, что представленная в нем критика не является абстрактной и обращена к конкретному политическому режиму и даже к конкретной политической фигуре. Речь идет об Америке 1980-х и ее президенте Рональде Рейгане.
Фильм вышел на экраны в ноябре 1988 года, за четыре дня до президентских выборов в США. К этому моменту Рейган провел в Белом доме два полных срока и не мог баллотироваться вновь, поэтому работу режиссера можно рассматривать в качестве подведения итогов правления его администрации. Во время своей первой примерки «очков идеологии» Нада заходит в супермаркет и видит на экране телевизора политика-гуля, который говорит о «новом утре в Америке, свежем и живом». Нет сомнений, что живой, но не слишком свежий «мертвец», стоящий на фоне баннера с надписью «Подчиняйся», — это сам Рейган в интерпретации Карпентера, поскольку во фразе «новое утро Америки» безошибочно считывается знаменитый слоган его предвыборной кампании 1984 года.
Приход Рейгана к власти стал ответом на социальный запрос американских консерваторов, которые устали от неутихающих политических протестов, ставших реакцией на войну во Вьетнаме, Уотергейтский скандал и последовавшую за ними досрочную отставку Ричарда Никсона. Как пишет Грэм Томпсон, для правых победа Рейгана на выборах 1980 года обозначила вовсе не новую стадию упадка, а долгожданное стирание из национальной памяти либеральных шестидесятых. Однако в итоге 1980-е стали периодом еще более острого социального конфликта, чем противостояние консерваторов и их идеологических оппонентов в 1960-х и 1970-х.
В новом десятилетии по разные стороны от «белой линии» оказались целые экономические классы. Администрация Рейгана снизила до минимальных исторических значений ставку подоходного налога и дала ряд преференций частному бизнесу, предоставив тем самым практически неограниченную свободу корпоративному сегменту экономики. Руководствуясь желанием максимизировать прибыль, американские бизнесмены начали переносить крупные производства «в развитые области третьего мира», чем спровоцировали кризис традиционной рабочей силы. Без средств к существованию остались сотни тысяч американцев, а из-за повсеместно внедряемой автоматизации и новой «головокружительной», по выражению Джеймисона, динамики банковского сектора и бирж финансовый разрыв между богатыми и бедными достиг небывалых значений.
При этом Перри Андерсон отмечает, что рабочее движение в 1980-х не просто находилось в кризисе, но подверглось разгрому; инвестиции были перенаправлены в сферу услуг и коммуникаций, возросли военные расходы, вырос вес финансовых спекуляций по отношению к инновационному производству. «В этих ингредиентах рейгановского экономического подъема все разрозненные элементы постмодерна сошлись воедино: разнузданное хвастовство нуворишей, управление государством через картинку в телевизоре, консенсус консервативных южан-демократов».
Фильм «Чужие среди нас» отразил точку зрения тех, кто не смог адаптироваться к новым экономическим реалиям свободного рынка и в результате оказался на улице. Нада и Фрэнк — классические представители рабочего класса индустриальной эры Форда, которые вынуждены довольствоваться временными заработками на стройке и жить в ночлежке под открытым небом с видом на небоскребы деловых кварталов Лос-Анджелеса. Ответственность за это, по мнению Карпентера, лежит на экономической политике Рональда Рейгана.
Как отмечает Томпсон, рейганомика не являлась исключительно американским феноменом. В 1980-х в Великобритании, Канаде, ФРГ и многих других странах активно применялись сходные экономические практики, в первую очередь связанные со снижением ставок налогообложения и уменьшением количества правительственных чиновников. Когда Нада и Фрэнк попадают на званый ужин в честь землян, согласившихся сотрудничать с захватчиками, они выясняют, что план колонизации распространяется не только на США: вся планета должна быть захвачена, то есть стать одной большой рейганомикой, к 2020 году. Ключевая роль в этом процессе отводится скрытой работе пропаганды.
В 1960-х ужас холодной войны сменился путаницей. Было очевидно, что СССР постепенно теряет авторитет на международной политической арене и движется к экономическому застою, поэтому страх лобового столкновения двух сверхдержав уступил место паранойе вокруг «конфликта низкой интенсивности». Американские власти поддерживали в массовом сознании миф о постоянной необходимости сдерживания неопределенного врага, которого невозможно точно установить, но который при этом может заявить о себе в любой момент и в любой точке социального или географического пространства.
Приход к власти Рейгана в 1980-х ознаменовался возрождением демонизации «империи зла», как он называл Советский Союз, ежегодным ростом оборонных бюджетов США и институциональным узакониванием параноидальной риторики национальной безопасности, которая активно поддерживалась массовой культурой. Все это сопровождалось чередой громких конспирологических скандалов, разоблачавших незаконные операции американских военных и спецслужб в разных уголках мира, преимущественно в Центральной и Южной Америке. Однако, как отмечает Питер Найт, раскрытие секретной деятельности являлось постановочным шоу, в котором администрация Рейгана нуждалась. Во-первых, ей было необходимо поддерживать иллюзию господства США на мировой арене на фоне реального ухудшения экономического положения страны (за время президентства Рейгана государственный долг Америки в абсолютном выражении вырос примерно в 3 раза). Во-вторых, еще важнее было отвлечь внимание самих американцев от таких проблем, как рост безработицы, экономическое неравенство и эпидемия СПИДа. Таким образом, ответом на попытки рейгановского режима убедить страну в существовании внешнего врага стал политический манифест Карпентера, утверждающий, что чужие не просто находятся среди своих, но управляют страной из Белого дома.
Критикуя рейганомику, Карпентер интуитивно следует за идеями «Диалектики просвещения» Адорно и Хоркхаймера, которые писали, что в условиях господства монополий вся массовая культура является идентичной, а власти разрешают производить и одобряют на уровне цензуры только то, что «укладывается в их таблицы». Иллюстрацией этого тезиса служит мир «Чужих среди нас», где все без исключения продукты культуры представлены как однообразная пропаганда, с помощью которой инопланетяне контролируют сознание землян.
Отдельно в своей работе философы отмечали роль рекламы, которая слилась с монополиями, превратившись в абсолютно бессмысленную, но в то же время неразрывную цепь, приковавшую потребителей к большим концернам. Все газетные заголовки и все рекламные билборды, которые Нада видит сквозь «очки идеологии», ему понятны, он безошибочно считывает их как пропаганду. Увидев в телевизоре политика-гуля, он говорит: «Теперь все встало на свои места».
Однако тезис представителей Франкфуртской школы несколько глубже, чем видение режиссера. Они пишут, что понятийный костяк культуры хорошо очерчен, поскольку правительства не видят необходимости маскировать господство монополий, будучи уверенными в своей власти. Иными словами, бизнес не скрывает, что является просто бизнесом, а власть не скрывает, что является властью тех, кто обладает экономическим господством в обществе. Чтобы обнаружить это, в современном мире не требуются никакие специальные очки.
То же касается и рекламы, которая стала своего рода «блокирующим устройством»: под давлением системы любой продукт вынужден рекламировать себя, так как иначе он будет выглядеть экономически подозрительным для потребителя. Иными словами, обнаружив, что реклама врет и является средством идеологического подчинения, а не помощником в выборе нужного товара, Нада ни для кого не сделал большого открытия.
Сегодня левая критика капитализма в фильме едва ли способна удивить даже неискушенного зрителя, однако для 1980-х — которые Александр Павлов назвал «консервативным десятилетием» в кинематографе, поскольку все его массовые фильмы так или иначе обслуживали правую идеологию рейганизма, — решение Карпентера использовать идеи марксизма даже в их поверхностном изложении являлось в определенной мере новаторским. Социолог Йоран Тернборн пишет, что в последние десятилетия XX века сама левая альтернатива переживала не лучшие времена. Экономические противоречия нарастали, разрыв между богатыми и бедными расширялся, а жестокость главных капиталистических государств проявлялась все чаще. «Диалектика капитализма подрывалась изнутри», однако этот процесс не сопровождался подъемом рабочих антикапиталистических движений или выходом к новому модусу производства. Более того, системные альтернативы капитализму либо находились в зачаточном состоянии, либо окончательно распадались и маргинализировались.
В консервативные 1980-е даже сами сторонники марксистских идей в большинстве своем не возлагали особых надежд на освободительное движение рабочего класса. Как отмечает Дэвид Харви, новые левые интеллектуалы делали ставку прежде всего на культурную, а не экономическую политику, отвергая веру в пролетариат как инструмент прогрессивного изменения. Однако никаких существенных подвижек в борьбе с репрессивными силами корпоративного капитала и бюрократизированных социальных институтов новые левые не добились. Более того, по мнению Харви, со своих идеологических позиций они мало что могли противопоставить неоконсерваторам, контролировавшим средства коммуникации, производства образов, эстетики и идеологической власти.
Вероятно, на подсознательном уровне отсутствие реальной системной альтернативы капитализму было очевидно и самому Карпентеру. В «Чужих среди нас» он бросает проект левой критики на полпути. Культурная политика, если воспринимать в качестве таковой попытки подполья пробудить массы от гипноза с помощью разоблачающих инопланетян пиратских телетрансляций, терпит крах — обе штаб-квартиры заговорщиков находят и уничтожают быстрее, чем они успевают организовать хоть что-то напоминающее эффективную борьбу с режимом. При этом действия Нада как главного персонажа, ответственного в картине за репрезентацию рабочего движения, в лучшем случае ассоциируются у свидетелей его кровавой расправы над гулями с помешательством, а в худшем — с терроризмом. Расстреливая упырей на улицах Лос-Анджелеса, он просто пугает людей, а не помогает им осознать, что они находятся под гнетом зловещих манипуляторов. Как отмечает Джонатан Летем, «Чужие среди нас» — это одновременно и комедия, и трагедия, поскольку Нада реагирует на открывшуюся ему правду о реальном миропорядке совершенно неадекватно: «все, что он может, — стать существом инстинктивной ярости, застрявшим между фактом и его последствиями. Как только он узнет, что они живут, он больше никогда ничего не узнает». Единственный ответ фильма — революция, но даже она становится здесь не заслугой скоординированных действий антикапиталистического подполья, а индивидуальным актом слепой ненависти главного героя: Нада уничтожает спутниковую тарелку инопланетян в одиночку и погибает, так и не узнав, принесло ли его самопожертвование хоть какой-то существенный результат. При этом попытка более глубокого анализа фильма показывает, что герой вообще не понимал, кому он на самом деле, оставшись без жвачки, собирался «надрать задницы».
Традиционно принято считать, что фильм «Чужие среди нас» показывает инопланетян, которые с помощью неких продвинутых технологий обрели власть над сознанием людей. При этом их власть также выражается в доминирующем экономическом положении и в более высоком, чем у порабощенных землян, социальном статусе. Однако все может быть не так просто, как кажется.
В том, как фильм показывает гулей, есть некое тревожащее противоречие. Когда Нада сквозь очки идеологии вглядывается в газеты на уличном стенде и обнаруживает в них пропагандистские лозунги, к киоску подходит инопланетянин и покупает себе одну из газет. Мы отчетливо видим, что на страницах, которые рассматривает гуль, напечатаны точно такие же односложные императивы: «Подчиняйся!» и «Не сомневайся во власти!». И следовательно, мы должны задать вопрос: почему инопланетянин подвергает себя воздействию пропаганды, предназначенной для введения в гипнотический транс людей?
Ответить на этот вопрос попытался Джонатан Летем. По мнению исследователя, здесь возможны две более-менее убедительные интерпретации. Во-первых, инопланетных упырей может интересовать, насколько убедительной выглядит пропаганда, которую они скармливают людям, то есть чтение газет — это своеобразный контроль инвестиций. Во-вторых, подконтрольные инопланетянам СМИ могут распространять информацию, которая не только зомбирует людей, но и приносит пользу самим гулям. Летем предполагает, что упырь мог сверять в газете биржевые сводки или, к примеру, ради досуга листать спортивный раздел, но уж точно не читал новости, с помощью которых его соратники промывают мозги землянам.
На мой взгляд, подсказки, которые помогли бы объяснить этот противоречивый эпизод, разбросаны по множеству других эпизодов фильма. В супермаркете Нада видит двух мужчин, говорящих о работе. Один переживает, что не получил повышения. Другой, которому оно досталось, призывает коллегу не беспокоиться и обещает, что все будет хорошо. Зритель, как и Нада, видит эту сцену через «очки идеологии», поэтому знает, что тот, кому досталось повышение, является не человеком, а инопланетным захватчиком. Однако если представить, что никаких очков нет, мы увидим в этой сцене всего лишь двух мужчин средних лет в одинаковых деловых костюмах, совершающих покупки в одном супермаркете и работающих в одной компании. Мы отметим, что между ними практически нет никаких различий и что оба они являются участниками одной системы товарно-денежных отношений.
Чуть позже Нада заглядывает в витрину салона красоты и видит четырех женщин, листающих «пропагандистские» журналы во время химической завивки. Одна из них — инопланетянка, однако она не только читает тот же самый журнал, но и вполне дружелюбно разговаривает с женщиной-землянкой на соседнем кресле, как и пара коллег в супермаркете.
Это далеко не все примеры обычного повседневного общения землян и инопланетян, которые мы видим в связке сцен знакомства Нада с «очками идеологии». Как и главный герой, через линзы мы видим черно-белую реальность, в которую проникли отталкивающие человекоподобные существа с глазами навыкате. Испытывая естественное чувство враждебности к гулям, мы не замечаем, что в действительности они не отличаются от находящихся рядом людей ни своими действиями, ни поведением, хотя могли бы телепортироваться, а не передвигаться на обычных автомобилях, брать нужные им вещи бесплатно, а не покупать их в супермаркетах, и вообще не работать, пусть и на высокооплачиваемых должностях.
При этом инопланетяне не только не испытывают враждебности по отношению к людям, но, как показывает последняя сцена фильма, могут чувствовать к ним если не любовь, то, во всяком случае, сексуальное влечение. Когда Нада уничтожает спутниковую тарелку на крыше студии 54-го канала, нам показывают гетеросексуальную пару в процессе интимной близости. Половой акт абсолютно конвенционален, за исключением единственной детали — мужчина является гулем. В комнате, где происходит эта сцена, висит плакат с надписью «Женись и размножайся», и единственный логичный вывод, который мы можем сделать, учитывая все предыдущие примеры, состоит в том, что его идеологический посыл адресован как женщине-землянке, так и мужчине-инопланетянину.
Если солнцезащитные очки, которые Джон Карпентер предлагает примерить зрителям «Чужих среди нас», действительно показывают изнанку идеологии, то ее суть заключается в том, что те, кого мы воспринимаем в качестве угнетателей, скрытно от нас ведущих подрывную деятельность, сами являются угнетенными — заложниками собственной социально-экономической системы. Как отметил философ Александр Кожев, «буржуа не является ни рабом, ни господином; будучи рабом Капитала, он — раб самого себя».
Показанные в фильме инопланетяне живут в соответствии с собственными идеологическими образами, но в противоположность озлобленному Наде (и зрителям, ассоциирующим себя с ним) не воспринимают их как скрытую пропаганду. Гули еще сильней зависят от созданной ими системы глобального капитала, чем люди, поскольку, в отличие от бездомных заговорщиков Джастисвилля, лишенных доступа к потреблению и комфорту, им есть что терять: высокий социальный статус и хорошо оплачиваемые должности в созданной ими конкурентной корпоративной среде. По Кожеву, борьба пролетария с порабощением не является центральным феноменом буржуазного общества, поскольку рабочий — всего лишь бедный буржуа, стремящийся разбогатеть. Богатого и бедного буржуа объединяет их одинаковая порабощенность Капиталом. В мире, где нет господ и остались только буржуа, классовая борьба попросту невозможна, что и демонстрируют «Чужие среди нас».
Автор теста: Евгений Дегтярев
Источник: https://gorky.media/fragments/ponyat-i-prostit-reptiloida/
Ну, разберём волшебный пример так, как его бы должны были разобрать куры.каждый день ровно в 11 часов приходит фермер и кормит индеек. Спустя какое-то время одна из наиболее умных особей провозглашает сие законом вселенной, но однажды фермер приходит не с кормом, а с ножом, ибо на календаре День Благодарения. Так вот если наш мир - это курятник с некими законами вселенной
Курицы бы, в том или ином виде передавая знания, установили бы цикличность процесса, и, возможно, принцип отбора. И да, фермер наверняка принёс не только нож, но и корм остальным — но это, скажем так, лирика.
Собственно, учёные, мозг которых больше куриного, заняты ровно тем же — прогнозируют или выявляют закономерности и строят вокруг этого модель.
Модель может быть впоследствии пересмотрена, или вообще выброшена на помойку, суть не в этом. Как пример — взгляните на теорию теплорода, станет понятнее.
А судя по описанию, это и не учёные вовсе, а так, плохой косплей без знания сути.
Земля висела огромным голубым шаром на серебряной цепочке звезд. Адам задумчиво смотрел на свою родную планету, стоя на смотровой площадке спиной к солнцу, озаряющему корабль сквозь холодные просторы космоса. Он наблюдал, скрестив руки на груди, как левиафан медленно удаляется от поверхности планеты с помощью плавно ускоряющегося самолета. Мощные гравитационные поля пульсировали на поясе существа — только так им удалось поднять его с земли без вреда для тела.
Он выглядел меньше в космосе, где не с чем было сравнить его огромное тело, но все же, когда одно из его голубых крыльев медленно развернулось, ловя солнечный свет и впитывая энергию своим мерцающим покровом, Адам не мог сдержать восторга, хотя, учитывая обстоятельства, вряд ли у него было время на восторг.
Поступало все больше сообщений о заражении инопланетным образцом, и теперь на его столе лежал отчет, в котором подробно описывалась внезапная вспышка болезни во всех человеческих колониях.
Всех зараженных объединяло одно.
Диссоциативное Расстройство Космического Воздействия.
Психиатрические учреждения по всему миру, занимающиеся редкими случаями ДРКВ, сообщали об инцидентах в своих палатах, когда один или несколько пациентов демонстрировали неординарное поведение, светящиеся красные ауры и внезапное прорастание костных шипов, прежде чем проявляли агрессию по отношению к другим пациентам и персоналу. Несмотря на все усилия больниц и полицейских подразделений, которые пытались использовать различные несмертельные методы сдерживания, включая, помимо прочего, транквилизаторы, электрошокеры, электрошоковые дубинки и даже нейродеструкцию, сдержать разъяренных пациентов так и не удалось.
В некоторых особо тяжелых случаях целые больничные отделения были уничтожены, в то время как в других случаях храбрые сотрудники, пациенты или правоохранительные органы были вынуждены любыми средствами принудительно подавить инцидент. Выведения пострадавшего пациента из строя путем вторичной травмы было недостаточно, поэтому в ход шли летальные меры.
Смерть наступала только в результате разрыва позвоночника или повреждения центральной нервной системы. Последствия были катастрофическими, и пораженные горем семьи погибших обратились к государству, требуя знать, почему их близких увезли насильно и почему им не позволили увидеть тела. Именно эта часть вызывала больше всего вопросов. Возможно, если бы они увидели, они бы уже не так сильно были уверены в секретных государственных экспериментах, в которых обвинялось ККОН, но общественность была не готова увидеть это, не была готова к потоку информации, который за этим последует.
Адам усмехнулся. Ведь существует множество фильмов, которые доказывают, что такой образ мышления государственных органов обычно не приводит к добру. Неужели они стали теми самыми деспотичными правителями, держащими свой народ в неведении?
Он так не думал.
И у него было на это несколько причин.
Во-первых, все проявления инопланетного образца имели к нему прямое отношение. Хиджан, лорд Селекс, его отец, а также космическое подразделение ККОН, которое было достаточно мало, чтобы он повстречал большинство людей, впоследствии развивших ДРКВ.
Почему семьям не разрешалось увидеть тела?
ККОН не знали, заразны они или нет.
Почему ККОН не хотели, чтобы люди знали правду?
Потому что это коренным образом изменило бы взгляд человечества на религию.
Тысячи лет практики под разными именами богов, и они, наконец, доказали существование одного.
Архитектор был максимально близок к тому, что люди могли бы назвать богом.
Ни одна из религий не была права.
Хаос, который последует, если эта информация вырвется наружу, был невообразим.
Знание, что душа реальна и что она уходит куда-то после смерти, успокоит одних и ужаснет других.
И это если они все поверят ККОН.
В конце концов, они были частью правительства, и люди, как правило, больше терпели свою власть, чем действительно доверяли ей. Адам всегда с недоверием смотрел на тех, кто слепо следовал своему правительству и доверял ему. Зло тяготело к власти, а что есть правительство, как не центр власти?
Делало ли это плохим его?
Был ли он частью проблемы?
Он, конечно, не чувствовал себя плохим, но сомневался, что большинство плохих людей чувствуют себя иначе. Делал ли он что-то неправильное по неправильной причине, предполагая, что она правильная, или правильное по неправильной причине, а может, неправильное по правильной причине? А существует ли вообще это "правильное", или он просто пытается подменить понятия?
Адам вздохнул и протер глаза, наблюдая, как Левиафан был доставлен внутрь наспех сконструированной рамы, предназначенной для размещения огромного тела существа, в то время как техники работали, чтобы помочь залечить его раны
Они мало что знали о космическом драконе, но это их не останавливало.
Вероятно, он был их единственным источником прямых ответов.
Адам повернулся и направился к двери, к которой прислонилась Санни, наблюдая за ним. Когда он прошел мимо нее, она схватила его за запястье и притянула обратно. Она коснулась щеки мужчины, повернув его лицо к себе, и нежно провела рукой по волосам чуть выше его ушей.
— Начинаю походить на моего отца, он тоже довольно рано поседел, — он слабо улыбнулся. — Ну, хотя бы не лысина.
Она нахмурилась.
Он вздохнул:
— Ты думаешь, они выглядят некрасиво.
— Адам, если немного седых волос сделали бы тебя некрасивым, то у тебя изначально не было бы никаких шансов, — она снова провела рукой по его волосам. — Я думаю, они... подчеркивают твой характер.
За предыдущий месяц поседение его волос ускорилось до такой степени, что он даже обратился к врачу по этому поводу, но ему сообщили, что, по-видимому, это просто генетика, ускоренная стрессом, и он мало что мог с этим поделать.
Конечно, под «седеть» на самом деле означало «белеть», так что теперь он точно не сможет отрастить бороду и не быть похожим на Санта Клауса.
Он одарил ее слабой улыбкой:
— Санни, как думаешь… я поступаю правильно?
— В каком смысле?
— В смысле, помогаю скрывать правду ото всех. Кажется, что это неправильно, но в то же время я… я знаю, что случится в противном случае. Погибнет много людей, ККОН будет открыто ненавидеть все, кто оказался неправ, а это большинство. Я не могу так рисковать. Если люди услышат подобное от нас, они не поверят просто так. Не поверят, пока сами не увидят...
Санни положила руку ему на плечо.
— Тот факт, что ты беспокоишься об этом, доказывает, что ты не плохой человек. И, честно говоря, я… чувствую то же самое. Моя религия… сейчас бессмысленна, она неверна, или, может быть, если не бессмысленна, то как минимум ненужна, и имела значение только потому, что я так чувствовала. Представь, что будет, если я расскажу правду всему населению Анина. Я уже однажды радикально изменила доктрину, не думаю, что они выдержат, если я сделаю это снова.
— Я все еще не уверен.
— Я тоже.
— Хотел бы я… хотел бы я вернуться в прошлое, когда жизнь сводилась только к исследованию вселенной, встречам с новыми инопланетянами и истерикам К'рилла от бутербродов с маслом.
Она слабо улыбнулась:
— Я знаю… но хорошие вещи не могут длиться вечно, иначе мы бы не ценили их так сильно.
— Ого, да ты философ.
— Только иногда, — ответила она с улыбкой.
Он сжал одну из ее рук, прежде чем уйти, направляясь обратно к мостику, где он сел в капитанское кресло в полумраке. Большая часть экипажа отсутствовала, спала или была чем-то занята, оставив его сидеть только с двумя членами ночной команды, один из которых слушал книгу в наушниках, а другой тайком играл в игры на рабочей консоли.
Адам не стал делать ему выговор, а просто открыл записи от ученых ГА и ККОН, которые информировали его о своих открытиях.
Несколько вещей, которые мы узнали при изучении записей.
Во-первых, нет никаких свидетельств конструктов, схожих по описанию с Люминами или Майками. Единственная ссылка, подробно описывающая что-либо подобное, — это отрывок в одном из более поздних томов, озаглавленный «Естественно встречающиеся конструкты против искусственных конструктов».
Из того, что мы можем определить, создав вселенную, Творцы создали условия, которые позволили спонтанное возникновение жизни без помех. Эти конструкты обычно содержат не Аниму, а своего рода анимаподобное сознание, которое описывается как более органичное, чем Анима, по сравнению с их собственными конструктами. Эти виды, как правило, не проявляют общих характеристик, обнаруживаемых в результате утечки энергии или других дефектов, связанных с Анимой. Наоборот, органически развитые конструкты с более высоким интеллектом очень редко проявляют какое-либо агрессивное поведение. Однако стоит отметить, что большинство животных можно считать органическими конструктами, и Творцы позволили им развиваться, не вмешиваясь в эволюционный процесс. У большинства из них нет «семени Анимы», которое могло бы поддерживать более высокий интеллект, но он все же у них есть. Редкость естественного конструкта, развивающего высшую мыслительную функцию, достаточно высока, чтобы органические разумные виды были сравнительно редки.
Адам перелистнул следующую страницу отчета.
Документация по многочисленным источникам из множества отрывков создает относительное представление о «враге».
Говорит женский голос, кажется, ведущий исследователь или дизайнер проекта,связанного с конструктами. Она подробно описывает начало вселенной и то, как в какой-то момент была только тьма. Она подробно описывает, что тьма в ее чистейшей форме не способствует жизни, и поэтому свет был введен во тьму, чтобы сделать возможным творение.
Однако она также заявляет, что тьма всегда желает вернуться в это состояние. Вероятно, в этом отрывке она обсуждает неизбежную тепловую смерть Вселенной, хотя есть и более мистические объяснения. Из того, что мы понимаем, Вселенная в конечном счете исчерпает энергию, станет неподвижной, холодной и темной. Энергия производится движением атомов.
Однако она приводит это событие как пример тьмы, желающей вернуться в свое первоначальное состояние. Дальнейшие записи немного переплетаются с некоторыми религиозными вещами, но из того, что мы можем понять, тьма не является плохой по своей сути, она просто хочет вернуться в первоначальное состояние бытия. Проблема возникает из-за вещей, которые испорчены тьмой. В некоторых случаях существа могут быть заражены идеей, что жизнь должна быть уничтожена тем или иным способом, чтобы вызвать более быстрый конец вселенной.
Мы все еще пытаемся определить, что она на самом деле говорит в некоторых из этих отрывков, поскольку есть слова и фразы, которые просто не имеют смысла в контексте.
Извините, адмирал, мы делаем все возможное.
Он откинулся на спинку сиденья и закрыл глаза.
Он понимал.
Он прекрасно понимал, однако казалось, что даже всего возможного было недостаточно.
===========================================
Спасибо за прочтение, вопросы, комментарии, мнения и предложения всегда приветствуются. Перед вами - рассказ из огромного цикла «Око Эмпирей» за авторством Charlie Starr. Перевод и публикация осуществлены с личного разрешения автора произведения.
Оригинальное произведение можно прочитать по этим ссылкам:
Для всех поклонников футбола Hisense подготовил крутой конкурс в соцсетях. Попытайте удачу, чтобы получить классный мерч и технику от глобального партнера чемпионата.
А если не любите полагаться на случай и сразу отправляетесь за техникой Hisense, не прячьте далеко чек. Загрузите на сайт и получите подписку на Wink на 3 месяца в подарок.
Реклама ООО «Горенье БТ», ИНН: 7704722037
В 1998 году вышел «Тёмный город» Алекса Пройаса. Больших прокатных успехов картина не снискала, но критикам и зрителям понравилась, а выйдя на VHS и вовсе обрела культовый статус. Прошло уже 25 лет, а фильм всё ещё входит в топы и упоминается теми, кто нашел в этой тёмной и запутанной работе свет, которого так не хватает в современных проектах.
Как «Тёмный город» за все эти годы не устарел, что его связывает с «Матрицей» и почему зрителям так нравится возвращаться в мир, где все засыпают ровно в полночь и просыпаются совершенно новыми людьми, разбирался Дмитрий Бортников.
Город-сказка, город-мечта,
Попадая в его сети, пропадаешь навсегда.
(с) Танцы Минус «Город»
Джон Мёрдок просыпается в ванной, не может ничего вспомнить и находит в кровати мёртвую проститутку. Ответив на раздавшийся звонок, герой узнаёт, что на самом деле он — не он, и нужно срочно выбираться из номера, иначе ему сотрут память. За ним ведут охоту местный детектив и жена, которая не видела мужа уже три недели, а ещё непонятные субъекты в чёрных плащах и шляпах, которым, кажется, известно гораздо больше всех остальных.
Неизвестно, когда к Алексу Пройасу пришла идея «Тёмного города», но над сценарием он работал с начала 90-ых. Сюжет получался размашистым и совсем не бюджетным, а за плечами Алекса была только одна полнометражная картина («Духи воздуха и облачные гремлины») и видеоклипы. Но ему повезло: в 1994-м Пройасу доверили экранизацию комикса Джеймса О’Барра «Ворон». Фильм собрал внушительную кассу и понравился зрителям, а режиссёр стал интересен киностудиям. Благодаря этому, ему удалось договориться и получить бюджет, почти в два раза превышающий стоимость «Ворона». Вместе с Пройасом в группу «Тёмного города» перешли многие из тех, кто работал над картиной с Брэндоном Ли. Кстати, по словам Пройаса, Брэндон мог сыграл Мёрдока, если бы на съёмках «Ворона» не случилось смертельной трагедии.
Продюсерами проекта выступили создатели «Маски», «Спауна» и будущей «Матрицы». До выхода блокбастера с Киану Ривзом именно «Тёмный город» в Австралии, где проходили съёмки, считался главным по масштабу, спецэффектам и количеству декораций, часть из которых была продана для работы над фильмом тогда ещё братьев Вачовски.
Никто не захотел снимать фильм таким, как его видел режиссёр. Он многократно переписывал историю, но за финальный вариант ответственен Лем Доббс («Роман с камнем», «Кафка»), оставивший от задумки Пройаса лишь базу, а за экшн и сцены с визуальными эффектами отвечал Дэвид С. Гойер («Ворон», «Блэйд»). Персонаж детектива был тщательно переработан, а щенки-роботы, которые должны были гнаться за всеми, грозно клацая своими челюстями, и вовсе исчезли.
Кроме того, «Тёмный город» остался без драматичного финала, в котором «зло» побеждало в суде над Джоном Мёрдоком. Вместо этого достаточно позитивное завершение истории оставляет надежду на светлое будущее. Продюсеры также попросили, чтобы Кифер Сазерленд записал вступление, и Пройасу пришлось согласиться, хотя это и раскрывало часть сюжета.
Пройас специально взял на главную роль ещё неизвестного Руфуса Сьюэлла, чтобы зрителям был незнаком, как герой, так и актёр. Зато вокруг него сошлись и уже хорошо известный Кифер Сазерленд, и оскароносный Уильям Хёрт, а супругу главного героя сыграла Дженнифер Коннелли. Её музыкальные партии в кинотеатральном варианте исполняет британская певица Анита Келси, но в режиссёрской версии Пройас исправил эту несправедливость и вернул актрисе голос. Роль одной из проституток досталась Мелиссе Джордж, и на тот момент это самое заметное появление молодой австралийки в полнометражном кино.
Музыку к фильму написал уже маститый композитор Тревор Джонс («Лабиринт» 1986 г. Джима Хенсона), работавший над саундтреками с 1975 года, а оператором выступил номинант на Оскар Дариуш Вольски («Пираты Карибского моря» и многие проекты позднего Ридли Скотта). Бесценный вклад в картину внесли художники-постановщики, работавшие над «Днём независимости», «Другим миром» и «Безумным Максом: Дорогой ярости». Им удалось воссоздать на экране именно тот мир, каким его представлял Алекс Пройас.
Сами создатели рассказывают, что на «Тёмный город» их вдохновляли «2001 год: Космическая одиссея», «Бегущий по лезвию», «Ворон», «Метрополис» и многие другие фильмы. Стоит сказать, что в кино до сих пор выходят проекты, в которых можно найти отголоски «Тёмного города», включая истории Кристофера Нолана, «Тринадцатый этаж» и даже российские проекты такие, как, например, «Аванпост» Егора Баранова.
В комментариях к режиссёрской версии фильма Алекс Пройас не отрицает возможности когда-нибудь продолжить историю Джона Мёрдока. Слишком много вопросов накопилось к нему за эти годы, но, возможно, отсутствие сиквела сыграло «Городу» только на пользу. «Матрица», например, легко перекрывает «Тёмный город» экшн-сценами и бюджетом, но создатели не хотят отпускать франшизу, а фантастика Пройаса — одна в своём роде, чем и ценно это кино.
В режиссёрской версии, которая вышла к десятилетию премьеры, в начале отсутствует закадровый голос Кифера Сазерленда, к общему хронометражу добавлено одиннадцать минут и улучшены сцены со спецэффектами. Благодаря этим авторским дополнениям и нюансам героями и историей легче проникнуться.
«Тёмный город» стал проектом, в котором зрители нашли для себя то, что позволяет им пересматривать и обсуждать фильм на протяжении десятилетий. Этого и добивался Алекс Пройас, не желавший снимать картину, которую забудут через год: ему было интересно поставить многоплановое кино, способное стать чем-то большим для зрителей. Регулярный пересмотр лишь подтверждает, что режиссёру это сделать удалось, и «Тёмный город» и его создатели навсегда вписали свои имена в историю кинематографа.
Автор текста: Дмитрий Бортников
Источник: https://russorosso.ru/features/articles/temnyj-gorod/
Смертельная слава — 9 известных актеров, которые погибли во время съемок
«Молчание ягнят» — в чем фильм устарел, а в чем остался прогрессивным?
Предтечи фантастики — Роберт Льюис Стивенсон. Странная история доктора Джекила и мистера Хайда
Мартин Скорсезе снимет второй в своей карьере фильм об Иисусе
«Бойцовский клуб» — как Дэвид Финчер продал бумерский сюжет иксерам
«Ваш роман вам принесет еще сюрпризы» — о специфике фантастического в «Мастере и Маргарите»
Классика кинофантастики — «Контакт» (1997), реж. Роберт Земекис
В производство запущен сериал «Рыцари Сорока Островов» — по роману Сергея Лукьяненко
210 лет Рихарду Вагнеру – композитору, считавшему, что гению можно все
Слышу голос из прекрасного далёка — 7 любимых всеми песен Евгения Крылатова
Какие фантастические сериалы смотреть в июне 2023 — Чёрное зеркало, Ведьмак, Звёздный путь и другие
Русская классика в мультфильмах — Аксаков, Пушкин, Чехов, Салтыков-Щедрин, Лесков, Гаршин, Гоголь
От Душечки до Харли Квинн — 10 легендарных блондинок в истории кино
Литературные игры Роджера Желязны — «Стальная пиявка» сестра «Стальной Крысы»?
Классика кинофантастики — «Запретная планета» (1956), реж. Фред М. Уилкокс