Всё это я вспоминал вчера в постели, когда Алена уже засопела, а ко мне сон так и не шел. У нас были такие друзья, о которых можно только мечтать. Мы любили друг друга, были верными, всем делились – как братья. И разве мы этого просили, мечтали об этом? Нет. И вот теперь, когда друг стал синонимом выгоды, те самые верные и любящие люди вернулись, но мы уже не умеем быть такими как раньше. Мы ищем выгоду, а если ее нет, отворачиваемся или пытаемся превратить человека в своего должника. Именно это пытался провернуть Вадим, предлагая помощь. Он хотел сделать из Костика нужного человечка, а затем добавить его в свою обойму. Не со зла, просто по инерции, потому что привык так делать. Вадим и сам не разобрался, зачем ему это. Возник порыв, и он ухватился за него веря, что совершает нечто благородное. Хотя, ему достаточно было прислушаться к свербящей совести, чтобы понять, что он делает что-то не то. А теперь по его вине Костик больше не сможет быть собой рядом с нами.
А по его ли вине? Я ведь ничего не сделал, чтобы остановить Вадима или как-то исправить ситуацию. Да и никто не сделал. Получается, мы не лучше Вадима?
Даже не знаю, почему я так из-за этого переживаю. Такое сплошь и рядом случается, и ничего, никто еще не умер, наверное. Может, дело в том, что Костик пронес в себе через все эти годы нечто значительное для каждого из нас, определяющее всю нашу жизнь? И теперь мы боимся, что он утратит этот особый дар, о котором не подозревает.
Костик вдруг сделался для меня необычайно ценным. Хотя, даже не так. Цена Костика в моих глазах возросла. От этого на душе стало гадко – совсем ненадолго, просто кольнуло и исчезло, оставив едва заметную ноющую боль в месте укола.
– О чем задумался? – на кухню вошла Саша. Круги под глазами, усталый вид, мальчишеская прическа растрепана – спала она не больше моего.
– Да так, ни о чем, – ответил я, поразмыслив. Не хотелось заводить с ней разговор о Костике. По взгляду ее видел – Саша боится, что вспомню вчерашнее. – Как спалось?
– Хорошо, – она мягко улыбнулась, показывая, что благодарна за наше гостеприимство. – Никогда так сладко не спала.
– Вот и я сегодня так же спал, – подмигнул я, наливая ей кофе.
Алена вышла из ванной посвежевшая, в халате и с полотенцем на голове. Во рту у нее торчала зубная щетка. День закрутился-завертелся, не успели опомниться – уже обед. Я создал общую беседу в ВК и пригласил туда Вадима, Кристину, Игоря, Костика и Кирилла. Саше и Алене я уже всё рассказал. Все, кроме Кирилла, который давно не был онлайн, откликнулись.
Пересказывать всё не буду, только суть.
Извлечение капсулы времени – торжественное мероприятие. Мы ведь перенесемся в тот год, когда были молоды, полны надежд, счастливы. Организаторы (ООО «Вне времени» – теперь они занимали целый этаж и располагали внушительным парком техники и перечнем услуг) предложили нам доставку к месту событий. Они предоставят дом на колесах или небольшой автобус с водителем (или без), на котором можно доехать до участка, где заложили капсулу. Там же можем арендовать беседку с баней у реки или дом на деревьях (один из пяти), пригласить фотографа и т.д. Мы согласились только на автобус (за руль сядет Игорёк) и аренду домика. Еще в институте мы мечтали как-нибудь скинуться, купить пассажирскую Газель и двинуть в путешествие. Мечты сбываются!
Подали нам, конечно, не Газель. Со студенческих времен много воды утекло, мы привыкли к комфорту и разучились превозмогать лишения. К месту сбора подъехал оборудованный для таких поездок холодильником и телевизором Мерседес Спринтер. Синее, без единого облачка, небо превратило его черную крышу в тонированное зеркало. В начищенных до блеска дверях отражались машины на стоянке у торгового центра, прохожие и наши взволнованные физиономии.
Пришли все, кроме Кирилла и Костика. Я беспокойно оглядывался, искал взглядом этих двоих, но вокруг были лишь чужие неприветливые лица. Вадим и Кристина залипли в телефоны, не обращая внимания друг на друга, Игорёк показывал свои познания в автомобилях человеку, пригнавшему Спринтер (они тут же нашли общих знакомых), Алёна тихо болтала с Сашей о пустяках, а я не переставал вертеть головой.
Оделись мы все по-простому – за город все-таки едем – взяли с собой сменную одежду, подготовились к приключениям, которым не суждено случиться, если не появятся эти двое.
Наконец, прикатил Костик на своем самокате и в своих же драных джинсах и мятой футболке. Глаза он спрятал за темными очками, чтобы было сложнее понять, что он думает о нас после того разговора. За плечами у него висел скукоженный рюкзак из которого хрипел Кобейн.
Подъехав, Костик первым делом приглушил старину Курта, смущенно улыбнулся и поздоровался со всеми. Девчонок он обнял (Сашу быстро и только одной рукой, хотя она хотела прижать его к себе, как раньше), нам подал руку, спросил, когда выезжаем и где Кирилл. Мы тоже сделали вид, что не было вечера откровений, дружно одобрили «Нирвану» и решили, что пора бы уже позвонить Кириллу.
– Набери его, Никит, – Игорёк деловито закурил. – Завяз, наверное, по колено в навозе.
Вадим улыбнулся сомнительной остроте Игорька, остальные ее проигнорировали. Саша и вовсе смотрела только на Костика, кивая невпопад репликам Алёны.
Кирилл взял трубку не сразу. Фоном слышался шум машин.
– Скинь мне адрес, я сразу туда приеду.
– Точно? Может тебя подождать? – я отвернулся и добавил тише: – А то весь смысл поездки в том, что мы все вместе будем. Ты в городе?
Кирилл помолчал. Когда он заговорил снова, голос у него сделался странный.
– Да, я уже в городе. У меня тут еще дела. Езжайте. Я догоню.
Я отключился и, судя по всему, выглядел раздосадованным, потому что сразу несколько голов повернулись ко мне и спросили: «Не приедет?».
Не знаю, почему меня расстроил отказ Кирилла. Может быть потому, что у нас состоялся тот разговор. Мне казалось, мы снова друзья, а друзья не обламывают друг друга. Скорее всего я решил, что уж мне-то Кирилл не откажет, если уж я попрошу его, он точно поедет с нами. А он променял поездку со старыми друзьями, которая больше не повторится, на какие-то свои дела в городе.
Наплевать. Пусть делает что хочет.
– Поехали! – скомандовал я, и все взволнованно закопошились – поднимали сумки, рассаживались по местам, закрывали соц. сети на телефонах.
– Ну держитесь, сейчас я вас прокачу! – Игорёк сел за руль с явным удовольствием.
– Давай там не увлекайся, – крикнул ему с заднего сиденья Вадим. – Помню я, как ты в энфээску резался.
В салоне пахло чистящим средством с ароматом лимона (а может, лайма или другого цитрусового – никогда не мог отличить эти ароматизаторы), пылью и совсем чуть-чуть едой. Кожа приятно поскрипывала, когда мы рассаживались и укладывали сумки в ниши над сидениями. Я запрыгнул рядом с Костиком, опередив Сашу, которой пришлось сесть с Алёной. Жена вопросительно посмотрела на меня, а потом махнула рукой – дескать, твое дело.
Костик мне вяло улыбнулся и уставился в окно, отодвинув приделанные владельцем авто серые шторки. От них-то и пахло пылью.
Костик старался не обращать на меня внимания. Он воткнул наушники и залип в телефоне. Я ждал. Еще не время начинать разговор. Вот Игорёк тронется, выедет за город, тогда и поговорим.
– Ну что, господа, – возвестил Игорь с водительского места, – вы готовы к поездке в прошлое?
Он широко улыбался, нацепив дурацкие старомодные очки (наверное, откопал в старых вещах специально для этой поездки) и перчатки с обрезанными пальцами.
– Готовы-готовы, – вальяжно усмехнулся Вадим, обнимая одной рукой Кристину. – Трогай, шеф!
Внизу живота возникло странное ощущение, словно предчувствие праздника, как в детстве. Оно росло, а может просто ползло внутри меня, поднимаясь к груди и оставляя за собой прохладный мятный след. Вот-вот доберется до горла, его ласково стиснет, воздух превратится в невесомый сироп – будто вдыхаешь день рождения, Новый год и школьный выпускной разом.
Не хотелось думать, что это всего лишь на один день.
Еще не прикоснувшись к капсуле времени, я перенесся в прошлое, в те дни, когда был счастлив. По крайней мере, сейчас я был уверен, что именно тогда был счастлив.
Игорёк включил музыку, девчонки дружно запели (Кристина кинулась к Алёне и Сашке), а Вадим прошествовал по салону, сел рядом с водителем и стал перебирать старые диски. Оказалось, на них были записаны лучшие хиты две тысячи десятого – того года, когда мы все согласились заложить капсулу времени.
Все были заняты, и я воспользовался этим, чтобы поговорить с Костиком, которого, казалось, мало занимало всеобщее возбуждение.
Костик кивнул. Он так и не снял темные очки, поэтому мне было сложно определить искренность этой улыбки.
– Слушай, насчет того разговора…
– Всё нормально, – прервал меня друг. – Вы всё правильно тогда сказали.
– Да нет же! Я как раз хотел…
– Я сначала дико на вас разозлился, – он меня не слушал, говорил, глядя на свои пальцы, которыми скручивал и раскручивал нитку, вылезшую из обшивки сидения. – Уснуть даже не мог. Потом много думал. Вы правы были. Я и сам это понимал все это время, поэтому так хотел вас тогда переубедить. Поэтому так быстро и вышел из себя.
Костик достал сигареты, подкурил. Я открыл люк в потолке и тоже закурил.
– Вы не понимаете, каково это – жить как я. Я и сам долго этого не понимал. Мне казалось, что все хорошо, что я счастлив. Я просто не замечал или не хотел замечать всякие мелочи. Вы будто подсветили стеклянный стол изнутри, и я увидел все эти черные капли, которые не видел раньше. Их очень много, – Костик с выражением посмотрел на меня. – Очень. Если их соединить, свет через этот стол перестанет проходить совсем.
Я не до конца понимал, к чему ведет Костик и что это за «стол» и «капли», но видел, что он делится чем-то сокровенным, а потому молчал.
– Думаешь, я не хотел бы так же, как вы? – он снял очки, протер футболкой, да так и оставил их в руке. – На крутой машине приезжать в магазин и не считать в уме сумму покупок, боясь, что не хватит денег. Я для того и учился, наверное. Хотя, даже не в этом причина. Вы правы не поэтому, ведь все эти грёбанные деньги и цацки – всё это второстепенное. Мне хочется, чтобы вы меня принимали за равного. Хочется встать рядом с вами и не чувствовать себя ничтожным. Чтобы мы были одного роста, одного положения. Чтобы вы считались со мной.
Сначала Костик говорил тихо, а потом и вовсе начал шипеть. Ему тяжело давалось каждое слово, но я чувствовал, что, если он не выговорится, это сожрет его изнутри.
– Я же вижу, вы не знаете, куда меня пристроить. Вроде бы нужный элемент паззла, без которого не сложится картинка прошлого, но с другой стороны – сейчас-то от меня какой прок? Раньше я вас хотя бы веселил, хорошие клубы знал, мог провести на закрытые тусовки. А кому сейчас это важно? Да и я давно все связи растерял.
– Костик, – начал я неуверенно, забыв про свою сигарету, – мне жаль, что ты так о нас думаешь. Все что ты сейчас сказал, это ведь только в твоей голове. Мы так не думаем.
Ох, как же я фальшивил! Я и сам только что понял, что каждое его слово – правда. Он будто раздел меня, выставил на людную площадь и заставил прохожих меня разглядывать. Костик за минуту разрушил воздушный замок моей воображаемой дружбы. Все, что я только что думал о нашей компании, потемнело, сделалось некрасивым. Мне хотелось как можно скорее забыть обо всем, что сказал друг. А для этого надо переубедить его.
Я снова попытался опровергнуть его слова, но быстро умолк под насмешливым взглядом Кости (он будто говорил мне: «Кончай кривляться! Ты и сам в это не веришь.»).
– Эй, водила! – крикнул с заднего сиденья Вадим (я и не заметил, как он вернулся на свое место). – Ты забыл, что ли, как скорости переключать? Давай уже поднажми! Чего плетёшься?
– Ничего ты не понимаешь, – весело откликнулся Игорёк. – Мы ведь не на шашлыки едем, а в прошлое. Дай мне прочувствовать момент! И сам варежкой не щелкай – второй такой поездки не будет.
Вадим рассмеялся, а мы с Костиком задумались. А ведь правда, второй такой поездки уже не будет. Просто нет повода. Не закладывать же еще одну капсулу времени! Да грош цена нашей дружбе, если нас только прошлое объединяет. Хотя, что еще может объединять группу людей, как не прошлое? Объединять настолько сильно, что ни время, ни обстоятельства не могут их разлучить.
Костик, видимо, тоже что-то понял. Он встал, подошел к Игорьку, покопался в дисках с музыкой и поставил один из них в магнитолу. Заиграла «Ёлка» – «Прованс», девчонки взвизгнули, а Костик заговорил совсем другим голосом, нежели пять минут назад.
– Хотите путешествие в прошлое? Я вам устрою!
Следующие полчаса пролетели незаметно. Костик сыпал воспоминаниями не переставая, уходя все глубже, к истокам нашей дружбы. Он помнил такое, о чем все мы давно забыли. Вадим часто спорил с Костей о ходе тех или иных событий, но неизменно проигрывал спор. Скорее всего, он просто хотел указать другу его место, ревновал, что Костя оказался в центре внимания и так уверенно там себя чувствует.
Мы и не заметили, как Игорь свернул с шоссе после указателя «Кривское» и началась ухабистая грунтовка. Только когда Костика мотануло по салону, Игорёк посоветовал ему сеть – так целее будешь!
Поползли одинаковые домики (аккуратные и не слишком большие), появились первые жители села, смотрящие на нас буднично и почти без интереса. Пять минут спустя медленно растаяли и домики, и жители. Остались только пасущиеся вдалеке у леса коровы и обширная степь, разрезанная утлой речушкой. По небу поползли облака – словно стада овец, гонимые незримым пастухом. Все мы замолчали в радостном предвкушении.
На окраине деревни, где дорога превратилась в засохшую грязь и ее будто вспучило изнутри, появились десять огороженных металлическим забором участков – по пять на каждой стороне дороги. На шестах по углам участков были установлены камеры наблюдения.
– И куда нам? – крикнул Игорёк в салон, замедлив ход.
Я встрепенулся, вспомнив, что только у меня есть номер участка и места закладки.
– Сейчас, погоди, – я порылся в телефоне, нашел нужное сообщение. – Четвертый участок.
На калитках каждого были наклеены огромные белые цифры (пыльные и местами изрисованные местными ребятишками). Мы подъехали к своей «четверке», Игорёк заглушил двигатель.
Радостное возбуждение росло, но теперь к нему примешивалось ощущение нереальности происходящего. Дверь отворилась, и первым на новую планету ступил Игорёк, кряхтя и разминая конечности. За ним высыпали все мы. Костик шел последним и с таким видом, будто вот-вот решится его судьба. От его напряженной позы и бегающего, устремленного в никуда взгляда мне стало не по себе.
– Ключ у тебя? – Вадим вальяжно вышагивал, направляясь к воротам.
– Здесь кодовый замок, – сообщил ему Игорь. Он уже стоял у калитки и разглядывал циферблат.
– Открывай, Никита! – запросила Алёна, пританцовывая у забора и потирая руки. У нее из-за плеча выглядывала Саша. Кристина прижималась щекой к плечу Вадима, обхватив его руку. Сам Вадим при этом вел себя так, будто нет рядом никакой Кристины, и вообще, ему скучно. Да только ему не удалось бы обмануть и первоклассника.
– Не торопи меня, – пробубнил я, снова копаясь в телефоне. – Так…
От сосредоточенности я даже закусил губу. Ладони вспотели.
Наконец, я набрал цифры, что-то пискнуло, щелкнуло и Игорёк схватился за ручку, чтобы ее повернуть. Тут все мы услышали звук двигателя, лязгающую на бездорожье подвеску и увидели там, откуда приехали, шлейф пыли, поднимающийся из низины – он смешивался с уже почти рассеявшейся пылью от нашего «мерседеса».
На дорогу выскочила легковушка, заморгала фарами, остановилась, обдав всех нас той же черной пылью.
– Хах, да это Кирилл! – Игорёк отпустил ручку и пошел, улыбаясь, к машине.
– Хотели без меня начать? – засмеялся Кирилл, хлопнув дверцей.
– Ну ты бы еще через неделю приехал! – Игорь уже обнимал его, хлопая по спине, будто они не виделись сотню лет.
– Торопился, как мог, – начал оправдываться Кирилл. – Все штрафы собрал, наверное, пока за вами гнал!
Мы поздоровались. Кирилл посмотрел мне в глаза, и было что-то в этом открытом, полном доверия и теплоты взгляде, что все мои обиды испарились. Таким я его не видел много лет… хотя нет, таким я его никогда не видел.
Кирилл пожал руку Вадиму, обнял Костика, поцеловал в щеки Алёну, Кристину и Сашу, и оглядел нас всех.
На десяти сотках рядами расположились оградки поменьше. Внутри двух квадратных метров каждой зеленел газон, а по центру грязным пятном серел цементный круг. Все это мне напоминало некое современное кладбище, но на душе от этого, почему-то, сделалось легко.
Мы шли меж рядов, завороженно смотрели на даты – годы жизни похороненных здесь воспоминаний. Через пару минут нашли по номеру свою оградку, зашли внутрь. На цементном круге были выбиты две даты – день закладки и день извлечения. В самом центре тяжелая на вид крышка с кодовым замком, защищенным от дождей и снега. За десять лет он не заржавел и выглядел новеньким. Возможно, его регулярно чистили. С пластиковой полусферы, защищавшей замок, недавно стерли пыль и следы жучков, птиц и прочего зверья.
Я откинул крышку, набрал код (сверившись, предварительно, с телефоном). Замок не издал ни звука, тогда я попробовал поднять крышку (в ней имелись складные металлические ручки), но Кирилл меня остановил.
– А почему ты? – тут же встрял Игорёк. – Мы все хотим! Давайте все возьмемся и потянем, как репку!
Но Кирилл смотрел только на меня. И было в его взгляде что-то неуловимое, что заставило меня согласиться.
– А почему ты всё решаешь? – опять засуетился Игорёк. Я понимал, что он это не всерьез, просто его натура требовала возразить.
– Потому что, – огрызнулся я. – Устроили мне тут демократию. Кого хочу, того и назначу открывающим. Давай, Кирюха, тяни!
– Тяни! Тяни! – подхватили девчонки. За ними скандировать начал Костик, а потом уже и Вадим с Игорёшей.
Скрипя и осыпаясь ржавчиной, из-под земли поднялся металлический цилиндр.
– Они его, похоже, реально все эти десять лет не доставали! – удивился Игорь.
Кирилл смотрел на цилиндр, как на сокровище. Его глаза горели. Он осторожно поставил его на аккуратно постриженную траву, сел и стал откручивать крышку. Она тоже скрипела и сыпала ржавчиной. Мне даже стало немного неловко – замарали такой чистый и ухоженный газон.
Внутри была она – наша капсула времени. Еще один цилиндр из нержавеющей стали с круглой герметичной крышкой. На боку приклеена заламинированная бумажка с датой закладки, номером нашего договора, моей фамилией и инициалами, и другой информацией.
– Здесь откроем? – прошептала Саша.
– Лучше пойдем внутрь, – тоже прошептал Кирилл. – Вы же забронировали домик?
Мы вернулись к машине, толкаясь и делясь друг с другом радостными улыбками, проехали вперед, пока не закончились заборы и не начался густой хвойный лес. Указатели на деревьях привели нас к месту, где сосны и ели росли реже. В воздухе, метрах в трех над землей, зависли аккуратные и небольшие домики. Они цеплялись стальными тросами за прочные стволы, спускали к гостям изогнутые дугой лестницы, запертые на резные калитки. Когда мы поднимались, под ногами похрустывала сброшенная ветром хвоя, она же желтела и на коричневой крыше, покрытой мягкой черепицей. Деревья успокаивающе раскачивались, солнце скрылось за облаками и сделалось прохладно в тени древесных крон.
Я открыл дверь ключом, полученным у смотрителя этого лесного поселения. Он незаметно появился у ограды, сверил наши имена по бумагам, выдал ключ и исчез, будто его и не было.
Внутри оказалось светло и просторно, несмотря на скромные размеры. Одна большая комната, остекление вкруг, мягкие диванчики с подушками и круглый низкий столик по центру. На нем уже стояли заказанные нами фрукты, вино, закуски и бокалы. Игорёк тут же пожаловался, что ему нельзя пить, ведь он за рулем, а Вадим ответил, что говорили мы ему – лучше заказать водителя. Но их никто не слушал, все возбужденно перебрасывались ничего не значащими фразами, рассаживались поудобнее и ждали, пока Кирилл откроет капсулу. А он смотрел на этот мутный никелированный цилиндр, будто в нем хранилась его душа, изъятая против воли много лет назад и помещенная под землю. Словно все эти годы он жил одной лишь мыслью об этой минуте.
– Ну давай, не томи! – разрушил мгновение Вадим, хлопнув рукой по столу. – Вываливай уже наши воспоминания!
Он засмеялся, но его не поддержали. В этот момент внутри у Вадима что-то сместилось, некая бетонная глыба, пробывшая на своем месте долгие годы. Он оглядел наши восторженные лица – никто не смотрел на него, кроме меня, словно мы боялись замараться, заразиться его скепсисом – потупился, высокий лоб его покраснел и он, наконец, что-то понял, нечто важное для него одного. С этого мгновения он вел себя тихо, боясь спугнуть всеобщую радость, пытаясь снова стать частью нашей маленькой, но пока еще жизнеспособной экосистемы.
Кирилл не без труда открыл капсулу (Игорёк помогал ему сковыривать засохший герметик), достал сначала один пакет из плотного целлофана – самый большой, затем пакет поменьше и еще парочку. В них были бумажные фотографии, диски, флешки, билеты в кино на сеанс, на который мы ходили все вместе.
По стрелке на столешнице мы нашли ноутбук, спрятанный на такой же круглой, но меньшего диаметра полочке, включили его и запустили диск. Девчонки пока разглядывали фотографии, смеялись, краснели, вскрикивали, вспоминая наше золотое время. Парни заглядывали им через плечи, толкались, как малые дети на утреннике. Глаза их горели, лица светились, даже время, казалось, сдалось и обернулось вспять – мы молодели, душа сияла и ничто больше не имело значения, кроме этой минуты. Мы слились воедино, угадывали мысли друг друга, обнимались, хлопали ладонями по плечам, девчонки плакали, Костик, кажется, тоже пустил слезу под наш дружный смех. Но это не имело значения, ведь главное – мы были вместе. И я был частью этого мира…
Кирилл умер через полгода. Тихо, никому не говоря о своей страшной болезни. В тот день он ездил в больницу, чтобы узнать диагноз… приговор, потому и опоздал. В следующий раз мы собрались на его похоронах и больше не виделись. Это была наша последняя встреча. Мне кажется, мы просто боялись увидеть друг друга и понять, что стали не нужны. Сегодня, в этом волшебном домишке, был пик всего, что могла создать наша дружба. Мы прошли вершину счастливыми и разошлись каждый своей дорогой.
Вадим и Кристина чуть не развелись. После десятков часов психотерапии, которую потом забросили, они решили сохранить брак ради детей. Вадим не скрываясь изменял жене, а она страдала. Он стал холёный, сытый, как домашний кот, получивший неограниченный доступ к хозяйской сметане.
Игорёк стал еще ворчливее, да что там, сделался совсем невыносимым. Ему не нравилось абсолютно все, начиная с политического курса в стране и заканчивая громким шумом дождя за окном. Возможно, дело в усталости – выглядел он постоянно измученным, – возможно, в его бизнесе – доходы упали, конкуренты наседали, а жизнь, которую он привык вести, требовала всё больше денег.
Саша вернулась в Питер. Перед отъездом у них с Костиком состоялся серьезный и продолжительный разговор. Они провели ночь в одной квартире без посторонних, но я сомневаюсь, что там было что-то кроме слов. Есть такие люди, которым слова дороже всего остального, если это правильные слова, сказанные тем самым человеком. Саша и Костик из их числа.
Ну а Костик… А что, Костик? О нем я расскажу позднее. А пока, дайте мне еще раз пережить тот день, когда мы снова стали друзьями.
Если бы мы знали тогда, как все сложится… Хотя, ничего бы не изменилось. Тогда всё это было не важно, всё это произойдет потом, с другими людьми, с которыми мы не хотим иметь ничего общего. В тот день каждый из нас приблизился к понимаю, что означает вечность. Она прячется именно в таких минутах, когда целая вселенная перестает существовать, сжимается до крохотного домика на деревьях и наполняется осязаемой радостью. Мы парили в холодной пустоте, источая тепло и свет, как маленькое, яркое солнце.
