Убийство во имя ангела
Впервые я испытываю такую ненависть, от которой просто разрывает на части. Каждая клетка моего тела источает яд, сотканный из ненависти и страха. Днем и ночью в голове стучит молот - «убей, убей». Я стискиваю голову руками и медленно раскачиваюсь вперед-назад. Выхода нет.
Все началось несколько лет назад, прохладным осенним днём. Человек, которому я доверил слишком много, стал меня пугать. Он влез своими цепкими щупальцами в самые недра моего существа, выудил оттуда мои тайны, желая стать близким и необходимым другом. Сначала мне даже нравилось - впервые я мог быть собой, отринув маски. Однако то была разрушительная иллюзия. Во мне плясали демоны тоски и отчаяния, огонь из подспудного пекла вырывался наружу. Я был грустен, зол и несчастен. Однажды мне стало очевидно, все это - морок, который ведет меня темными тропами. И я сказал - не быть нам друзьями. Это должно было стать точкой в той истории, но тот человек думал совсем иначе.
Он не желал отпустить и позабыть меня, но вознамерился испортить мне жизнь, открыв мои тайны и грехи на потеху публике. С того дня начался ад. Я испробовал все доступные мне методы противодействия - и ни один, ни один не сработал. Я маялся и метался, напрягая свой несчастный рассудок, изыскивая новые и новые способы прекратить шантаж. Но я был бессилен. Тот человек хотел одного - разрушить мою жизнь, не оставив камня на камне, повергнуть меня в пыль, наградить меня нищетой и одиночеством без права на реванш. Он был готов, как и прежде, тщательно и неспешно выслеживать меня, чтобы ударить как можно больнее. Я был абсолютно раздавлен.
Неужели, думал я, одна ошибка может стоить мне репутации, может уничтожить мою честь, сделать меня изгоем навек? Отчего другие оступаются весь жизненный путь, и не получают наказания, раскаиваясь лишь на смертном одре? Быть может, их души горят в огне, но жизнь их весьма благополучна и полна удовольствий. Да, я грешен, но есть ли святые на этой земле? Святые - и те бывшие грешники. Отчего Господь решил так жестоко покарать меня, способен ли я это вынести? Или же это - происки лукавого, выбравшего себе прекрасное и чистое лицо того человека?
Несколько лет беспросветного страха я провел в подполье, в глухой провинциальной норе, лишенный сил и возможности делать что угодно публичное, ограждая себя от мира легендой о длительной болезни. Мой дух метался в моей темнице, тщась выбраться к солнцу, свету и теплу. О, как я каялся! Как я молился! Сколько слез я пролил. Я желал навек быть погребенным в безвестности и тишине. Ни разу я не оступился с того самого дня. И так бы текла моя жизнь и дальше, если бы не одно обстоятельство.
Я встретил ее, этого ясноокого ангела, на привычной своей одинокой прогулке. Никогда прежде я не знал ее и не видел здесь. Она шла по побережью, волны нашего холодного моря не смели коснуться ее изящных маленьких стоп, ветер сдерживал свою силу, чтобы не потревожить ее платья и волос. Я замер, оглушенный небесной красотой ангела Господня. Она подошла ближе и заговорила со мной. С тех пор мы часто бродили вдвоем по скалистому берегу и невысоким холмам. Я полюбил так, как не мог и мечтать, и она, как я видел, полюбила меня. Вот она - награда за все мои муки! Счастье переполняло меня, радость плясала во мне. Я пообещал сделать ее своей женой и увезти в город, согласно ее желанию. Ничто не препятствовало нам, кроме одной лишь тени моего прошлого.
Я не смел вообразить, что случится, если она узнает. Мое выстраданное и такое желанное счастье стояло на хрупком и жалком фундаменте. Одно движение - и я лишусь всего. Днями я мечтал о будущей жизни - о дорогой моему сердцу жене, детях, радости и прелести нормальной, обычной жизни, где есть место друзьям, выходам в свет, достатку и свободе. Ночами же я кутался в мокрые простыни, сжигаемый лихорадкой всеобъемлющего страха. В одну из таких ночей я поднялся и закурил, глядя в тьму за окном. Одна звезда мерцала над водой, и я расценил это за добрый знак. Мне подумалось - быть может, тот человек уже забыл обо мне? Я сотни, если не тысячи раз молился, чтобы он обрел свое счастье, вычеркнул меня из жизни и сжег мои старые письма. Сделал ли он это? Или же, как змей, замерший в ожидании, он все высматривает удачный момент для удара в спину?
Больше выносить этого я был не в силах, и единственное, чего я желал - покинуть свое убежище и разузнать, имеют ли нынче мои страхи под собой надёжное основание. Я собрал небольшой саквояж и отбыл в город моей юности, стены которого помнили мои радости и горести. Как только нога моя коснулась мостовой, дрожь пронзила мое тело и более уже не утихала. Я брел по улицам, тихим и оживленным, словно живой мертвец. Высоко подняв воротник и надвинув шляпу на глаза, я надеялся остаться инкогнито как можно дольше. Чего я искал - не знал и сам. Что мне оставалось - явиться пред очи того человека и вызвать его на разговор? Написать ему письмо? Разве мог я ждать снисхождения и честности от своего врага? Обуреваемый сомнениями, я направился к своему поверенному. На весь долгий срок своего добровольного заточения я прервал любое общение с внешним миром, вплоть до прежних близких товарищей. Если кто-то и желал со мной связаться - на то был один надежный человек, обещавший хранить полученные для меня письма.
Спустя некоторое время я снял отвратительно холодную и почти пустую мансарду на окраине города и вошел в нее, держа в руке небольшую стопку запечатанных конвертов. Уже стемнело, я зажег свечу и, тщетно пытаясь унять дрожь в пальцах, начал просматривать имена отправителей. Все они были подписаны «N», и я почти лишился чувств, не смея распечатать эти письма. Однако, оттягивать момент истины было еще мучительнее, и я стал читать. Письма, даже записки - они были короткими, содержали в себе насмешки над моей несчастной долей. Тот человек недвусмысленно давал мне понять, что остаётся верен своим обещаниям предать огласке сведения, способные разрушить мою жизнь. Я истекал потом, мои зубы непроизвольно стучали, и я почти рыдал, когда в моих ослабевших руках оказался последний листок от моего мучителя. Вот что там было написано: «Дорогой Э., я прекрасно осведомлен о счастье, постигшем вас в личной жизни. Наслаждайтесь, пока еще можете, ибо у радости, отмеренной вам, близок предел.»
Я резко поднялся, опрокинув стул и отбросив письмо с омерзительным содержимым. Гнев поднялся во мне алой волной, кровь закипела и дрожь покинула меня. Теперь страх уступил место клокочущей ярости. Мой враг и мучитель все-таки выследил меня, несмотря на все мои старания. Более того, он явственно угрожал моему счастью с прекрасным ангелом, дарованным мне свыше. Я ощутил огромную силу, более, чем когда-либо прежде чувствовал в своем теле и уме. Ненависть очернила мои помыслы и высушила мои слезы. Я забыл, что еще недавно был готов простить того человека и желал ему счастья, а себе - забвения. Любые мирные способы оказались тщетны, и теперь я возжелал одного - уничтожить этого Иуду, этого демона, хоть бы и гореть мне за это в аду.
Ночь напролет я скитался под порывами ледяного ветра, пока не дошел до дома того человека (о, человек ли он!). В кармане я сжимал нож, и был готов пустить его в ход немедленно. Однако, ночное безмолвие охладило мою ярость, и я, глядя в окна спальни моего врага, поклялся отомстить так, чтобы лишь Господь знал правду. Мне был необходим способ заставить того человека замолчать навек, но остаться вне подозрений для общества и полиции. Главным достоинством моего длительного отшельничества являлось то, что меня ничего не связывало с тем человеком все эти годы - я не отправил ему ни одного письма, и нас никто не видел вместе. Теперь осталось изыскать метод расправы, могущий спасти мое счастье.
Я воскресил в памяти все известные мне виды убийства - выстрел из револьвера, удушение, отравление, утопление и все возможные их разновидности. Отравление казалось мне наиболее приемлемым вариантом, ибо противник намного превосходил меня в физической силе. Но как я мог тайно раздобыть яд и куда должен был его поместить? Это было так же непросто, как найти ядовитую змею и принудить ее вонзить зубы в тело того человека. При попытке удушения или утопления враг наверняка одолеет меня своей животной силой, выстрел услышат слуги или домашние. И чем более это убийство будет похоже на убийство, тем больше полиция будет разнюхивать обстоятельства и, быть может, доберется и до меня. А этого я позволить себе не мог. Мой ангел не должен узнать об усилиях, направленных на сохранение нашего счастья - ни за что, никогда.
Хитростью выманить врага из его дома и отнять от всегда окружавших его друзей было почти невозможно - тот человек всегда отличался чрезмерной предусмотрительностью. Его приятные манеры и веселый нрав противоречили бы подставному самоубийству. Я должен был, просто обязан найти какой-то изъян в его силе и защите. Не к кому было обратиться, более никому на всем свете не мог я довериться и открыться. Оставалось одно - выследить моего палача и сделать его своей жертвой. И я разработал план.
Очередной ночью я отправился шататься по городу на противоположный его конец. Мне понадобилось напрячь все свои силы, чтобы взобраться по водостоку на второй этаж дома. Я искренне надеялся, что не потревожу сон аптекаря и смогу разжиться одним из эффективных ядов. Проникнув внутрь, я слепо крался в темноте, пока не нашел искомое. Скудный уличный свет почти не разбавлял мрак в комнатах, и я уронил какие-то склянки, подняв шум. Аптекарь, одинокий старик, выскочил на меня из черноты своей спальни и бросился бить меня кулаками. Я схватил что-то тяжелое, что смог нашарить ощупью, и пару раз с силой ударил противника. Тот рухнул на пол, а я рассовал по карманам добычу и ускользнул с места преступления.
В течение двух последующих дней газеты кричали о ночном нападении на аптекаря, жизнь которого безуспешно пытались спасти. Я плакал и молился, стоя на коленях в своей убогой мансарде. Мое сердце было разбито - ведь я совсем не хотел причинять вред старику. Тем не менее, мои руки уже были обагрены кровью. На пути к отмщению я лишил жизни невинную жертву. Боже, как я несчастен! Собравшись в силами, я принялся за ревизию похищенных лекарств - почти все они были мне бесполезны, но мне повезло - яд я все-таки добыл. Гореть мне в аду, но надо довести дело до конца.
Промаявшись несколько дней, я никак не мог избрать способ, как применить яд к моему врагу. Послать ему отправленную бутылку виски? Он наверняка разопьет ее с друзьями, и жертв будет множество. Или вовсе откажется от анонимного дара и отдаст слугам. Пролезть к нему в спальню и подсыпать яд в пилюли или графин с водой? А как миновать собак на заднем дворе и бдительную прислугу? Да и вряд ли я смог бы влезть так высоко - этот домишко будет повыше аптекарской развалюхи. Отправить ему смертоносные пилюли под видом средства для укрепления организма? Не думаю, что он ими воспользуется. Набраться наглости и заявиться к нему в гости и отравить во время общения? - Меня прекрасно знают в лицо все его домашние, и моя вина будет очевидна. Нет, все не то. Вот бы выманить его из дома, но как?
«Уважаемый N., Вы меня совсем не знаете, но я много слышала о Вас. Ходят слухи, будто вы знаете нечто о моем женихе, что может стать непреодолимым препятствием для нашего брака. Я хотела бы пребывать во всеоружии перед таким важным шагом моей жизни, посему прошу Вас о встрече наедине, в тихом безвестном местечке <адрес> в полночь <дата>. Прошу, сохраните все в тайне, а это письмо предайте огню.»
Интересно, поверит ли тот человек этой записке? Я постарался кардинально изменить почерк и исписал целую пачку хорошенькой розовой бумаги. Приедет ли он, поставит ли кого-то в известность? Напишет ли моему ангелу, чтобы вскрыть мою ложь? Не знаю, не знаю, но выбора нет - письмо я отправил с уличным мальчишкой и проследил издалека, что тот подал его в нужный дом. Боже, дай мне сил в этом непростом деле. Остаётся три дня до назначенной даты.
Теперь меня одолевают сомнения, не читал ли мой поверенный моих писем? Они хранились у него бог знает сколько, неужели он так честен и чист, что ни разу искушение не заставило его сломать печать, аккуратно извлечь письмо, а ознакомившись с ним, запечатать его обратно? Я бросился к конвертам, разлетевшимся по полу, и начал отскребать восковые печати от бумаги в поисках следов тайного вскрытия. Один или два конверта, как мне показалось, были вскрыты ранее. Я чертыхнулся, сдернул со стула пальто и устремился прочь.
Нежданно нагрянув к моему поверенному - я отговорился первым пришедшим на ум поводом - я взял предложенный мне бокал с виски и в течение долгой беседы различными намеками пытался выведать, что известно ему про моего врага и содержание адресованных мне писем. Но поверенный был кремень, и держался очень естественно. Я-то, конечно, ему теперь совсем не доверял. Выяснив, что моего товарища одолевает тоска и одиночество, я спросил, часто ли он принимает гостей. Тот утверждал, что и за год не бывает более двух-трех посещений, и то - все чаще кредиторы, требующие выплат по счетам. Знает ли кто-то о его затруднительном положении - о да, это и составляет причину разрыва со множеством знакомых и семьей. Оказалось, мой товарищ проигрался в пух и прах, задолжав более, чем мог надеяться погасить за свою жизнь. Вот она, причина, по которой он может присоединиться к шантажу! - про себя воскликнул я. Несомненно, он все знает, и скоро насчет требовать с меня деньги за молчание. В этот самый момент мой поверенный, изрядно набравшийся, спросил, не одолжу ли я ему немного денег.
Так мои подозрения подтвердились. Каким же я стал проницательным! Но как же я сглупил, не захватив с собой яд, а необходимо было действовать, и немедленно. Пообещав выделить товарищу некоторую сумму завтра же, я дождался, пока виски и усталость окажет дремотное воздействие, тем временем я сам был уже почти трезв и мой рассудок был абсолютно ясным. Я присмотрел крепкий шнур на тяжелых шторах и, подкравшись сзади, захватил в петлю шею товарища, а затем держал так долго, пока тот не перестал подавать признаков жизни. Он сопротивлялся совсем немного, и теперь оставалось лишь взгромоздить его тело в надлежащее положение. Я быстро влез на что-то вроде секретера, зацепил шнур за потолочную балку, убедился в ее крепости, после чего подтащил бездыханное тело и подвесил его, будто покойный самолично решил распрощаться с жизнью. Благо, он был достаточно худощав, и это не доставило мне чрезмерных хлопот. Не забыл я и про стул, художественно уронив его неподалеку от висельника. Обшарив все ящики стола, я собрал внушительную кучу долговых расписок, просроченных счетов и писем с требованиями срочных выплат, расположив их на заметном месте. Свечи и огонь в камине гасить я не стал, а свой стакан из-под виски просто унес с собой.
Я не сомневался, что смерть моего поверенного признают самоубийством, и испытывал чувство легкости и даже радости, когда возвращался в свое временное пристанище. Во всяком случае, этот рот замолчал навечно. Входя в свою мансарду, я с неприязнью обнаружил, что дверь была не заперта. Сам ли я в спешке оставил ее открытой, или же хозяйка дома проникла в мою обитель, чтобы прочитать мои письма? Зачем же я оставил их, а не сжег! Бедная моя голова, как же я был зол на себя. Я внимательно рассмотрел письма - их точно кто-то трогал. Да, конечно я сам оставил их в беспорядке, но дальний конверт слева точно лежал под другим углом к столу. Ну что ж, хозяйка сама подписала себе приговор. Я не намерен так рисковать.
Наутро, дождавшись, пока хозяйка уйдёт за покупками, я тайком проник в ее комнату и всю ее аккуратно обыскал. Ничего подозрительного я не нашел, но меня отсутствием улик не обманешь. На прикроватном столике на мою удачу я обнаружил бутылочку с горькой пьянящей настойкой, куда тут же поместил некоторое количество яда, тщательно взболтал субстанцию, закупорил ее и отбыл восвояси. Пора было уезжать на место встречи с моим главным врагом, и я надеялся, что хозяйка дома все сделает в ближайшее время, иначе придется потом вернуться и помочь ей. Собрав саквояж и уничтожив все письма, кроме последнего, я был готов отправляться в дорогу, когда вдруг услышал подозрительный шум возле лестницы.
Выглянув из своей обители, я стал свидетелем страшной сцены - некий мужчина, вероятно, муж или любовник хозяйки дома, стоял в дверях ее комнаты, держась за горло и издавая хрипящие стоны. Я быстро сбежал по ступенькам, втащил мужчину внутрь и захлопнул дверь. Незнакомец сполз на пол, содрогнулся всем телом и кончился. Рядом с ним валялась пустая бутылочка той самой настойки. Час от часу не легче, видит Бог. Я судорожно думал, что делать - мой план по устранению хозяйки только что был наглым образом нарушен. Как хорошо, что я не успел еще уехать. Пока я раздумывал, за дверью послышались шаги, и в комнату вошла сама хозяйка. Женщина застыла в оцепенении, и я тут же понял, что она сейчас поднимет крик. Мне ничего не оставалось, кроме как выхватить нож и исполосовать ее горло. Надеюсь, никто не слышал падения тела и ее попытки сопротивляться.
Я расположил два тела рядом, вложив окровавленный нож в руку мужчины. Мне пришлось поменяться с ним сюртуками, ведь свой я забрызгал кровью. Сцена выглядела вполне правдоподобно - мужчина приревновал изменщицу, а затем раскаялся и отравился. Слава богу, я быстро соображаю. В спешке покинув жуткий дом, я отправился в место казни своего главного врага. Я уже не чувствовал той кипучей ярости - только холодный расчет. Довольно продолжительное время спустя я увидел, что на моих манжетах есть несколько капель крови. Надеюсь, их никто не заметил. Прибыв в деревню неподалеку от театра моей грядущей мести, я решил обзавестись некоторыми необходимыми предметами. Зайдя в лавку старьевщика, я, мило с ним беседуя, выбрал несколько вещиц и уже собирался расплатиться, когда увидел, будто старик глядит прямо на маленькую каплю крови на моей манжете. Я изрядно напрягся и сказал что-то вроде «О, я такой неуклюжий, порезал руку прямо в дороге». А старик ответил что-то вроде того, что тогда мне не стоило бы покупать этот острый кинжал из дамасской стали, который он уже упаковал для меня.
Его серые глаза вперились в мои, и сердце ушло мне в пятки. Ах, старый прохвост, он все понял! Еще не хватало, чтобы он выдал меня, когда я так близок к своей цели! Не помня себя от злости, я схватил его в охапку и швырнул в подсобное помещение - какую же силу придает ярость - и, навалившись на него всем телом, принялся душить. Однако старик оказался не промах, и оказал мне сопротивление, достойное джентльмена. Я вывернулся, схватил кочергу и от всей души треснул по его глупой голове, а потом сунул его лицом в камин, прямо на догорающие угли. Разбросав несколько горстей угольев по полу, я плеснул поверх из бутылки с маслом, обнаруженной тут же, выскочил в лавку, сгреб свои покупки и поспешил сбежать через задний ход. Пробравшись незамеченным к другому краю деревни, я привел в порядок костюм, убрал в саквояж свои приобретения и неспешным шагом направился вдоль домов. Уже на полпути я заметил, как из дома старьевщика начал валить густой черный дым. «О боже, пожар!» - вскричал я, и поднял тревогу. Часом позже, когда дом бедняги горел уже целиком, и даже на расстоянии чувствовался удушающий жар, я обсуждал случившееся с местными жителями, жалея старика. Соседи его, тем временем, были уверены, что в пожаре виновата выпивка, которую старик без меры уважал. Я покивал и пошел дальше.
К назначенному месту я добрался незадолго до грядущей встречи. Расположившись внутри, я всесторонне подготовился к встрече с врагом, оставив саквояж в гардеробе наверху и заметя следы своего присутствия. Оставалось два варианта - предстать перед врагом лично, разговорить его и предложить тому отравленный напиток, или затаиться и нанести неожиданный удар. Опасаясь, что соглядатаи врага явятся раньше назначенного часа, я затаился неподалеку так, чтобы видеть вход в домик. Это было заброшенное место, давно покинутое людьми. Прождав около двух часов, я увидел какое-то движение. В дом вошли, и чуть погодя внутри зажгли свечу. Некоторое время я не решался ничего предпринять, но затем, собрав все свое мужество и заручившись поддержкой Всевышнего, покинул свое укрытие и вошел в дом.
Тот человек сидел в кресле у окна, саркастически улыбаясь. Он явно был готов, что встретит здесь меня. Было бы намного легче, если бы он пребывал в панике или хотя бы удивился. Но его спокойствие было для меня невыносимым. Как же он все угадал, этот ужасный человек. Он хорошо, прекрасно знал мою натуру и видел меня насквозь. Что я знал о нем - что он красив, дьявольски умен и предусмотрителен - больше ничего. Никогда, к моему сожалению, я не расспрашивал его о нем самом - лишь делился своими горестями и мечтаниями. Сейчас я был обескуражен. Тот человек предложил выпить. Я встал к нему спиной, разливая напитки, и моя рука почти не дрогнула, когда я подсыпал в его порцию яд, спрятанный в моем рукаве. Когда я поставил бокалы на стол, он без стеснения поменял их местами. Мне пришлось неловким движением опрокинуть свой бокал на пол, разбив его. Взяв другой, я сел напротив и мы провели какое-то время в тишине.
Затем он начал задавать вопросы о моем ангеле и моих к ней чувствах. Я боялся быть откровенным и показать свою слабость, и боялся солгать и выглядеть нечестным. Ведь я давно уже стал на путь исправления и поклялся больше не грешить. Я не видел греха в устранении этого демона, этого отвратительного Иуды с прекрасными чертами падшего ангела. Это будет на благо человечеству, только как, как это сделать? Страх и ненависть раздирали мое существо, и я был в полном неведении, как мне поступить. В конце концов, я решил говорить честно. О, я рассказал, как люблю свою невесту и как мечтаю быть счастлив. Я молил о прощении, уповая на милосердие своего врага. Он с той же неприятной насмешкой вопросил, готов ли я поклясться, что никогда более не грешил и не согрешу? Что с того дня, как уехал от мира в свою келью, я был чист и пребываю в чистоте? Мое сердце неистово забилось, краска бросилась мне в лицо. Я колебался. Можно ли назвать те случайности грехом? Ведь я совершал их для благого дела. Я лишь пытался защитить свою любовь и свое счастье. «Да» - наконец ответил я.
Мой визави ничего более не сказал. Он поднялся и подошел к окну, выглядывая что-то в темноте. «Сейчас или никогда» - подумал я, вынул нож и бросился на него. Я успел лишь слегка задеть его, когда тот человек обернулся и захватил мои руки в свои, вывернув мне запястья. Вскрикнув, я выронил нож. В дверях комнаты я увидел моего светлого ангела, мою будущую супругу, любовь всей моей несчастной жизни.
«Теперь ты понимаешь, сестра, от какого злодея я тебя пытался уберечь?» - послышался голос моего врага. Она лишь печально кивнула.
08 августа 2023г