Заканчиваем знакомиться с книгой Джона Элледжа.
Вот где мало прямых пограничных линий – так это в Европе. Там нередки анклавы. Чемпионом по количеству анклавов является бельгийско-голландский город Барле. Спор за его принадлежность начался уже в далёком 1198 году. Поначалу выход был найден в признании старшинства одной из сторон, которая в свою очередь немедленно ссудила вторую принадлежащей ей спорной территорией. Так бы и осталась эта сделка в анналах истории, если бы полтысячи лет спустя не случилось войны за Независимость Нидерландов, разделившей господ Барле на разные лагеря. Потом Нидерланды включили в себя на короткое время бельгийские провинции, но в 1843 году с совместным проживанием было покончено: спорную территорию разбили на пять тысяч кусков, принадлежность которых устанавливали по отдельности. С тех пор было несколько попыток упрощения, но максимум, чего удалось выжать, это вот это:
Так и возник этот лоскутной ковёр из бельгийских анклавов, содержащих порой и анклавы Нидерландов. Граница порой проходит через дома и комнаты. Если живёшь на две страны, то, в конечном счёте, решает местоположение входной двери. Сегодня народ пользуется преимуществами сложившейся ситуации, а также страдает от недостатков. Последним примечательным случаем было прекращение локдауна в Нидерландах в прошлую пандемию. Те, кто в Бельгии, должны были сидеть на самоизоляции, а в Голландии уже открылись бары. Правда, мэр бельгийской части пообещал не штрафовать нарушителей. А по идее можно было залететь на 250 евро.
Пару интересных анклавов имеет Швейцария. Первый из них называется Кампионе-д‘Италия, и история его длится с 777 года, когда местный феодал подарил своё владение архиепископу Милана. Во время Первой мировой итальянцы открыли в анклаве казино, надеясь приманить туда иностранных дипломатов, чтобы выведать у них какие-нибудь секреты. Муссолини повторил трюк в тридцатых, присовокупив к Кампионе вторую половину имени, чтобы не было сомнений в том, кому принадлежит территория. Они неплохо жили, но лишь до тех пор, пока Швейцария не исключила анклав из своей таможенной территории на фоне вступления Италии в ЕС. В 2018 году казино обанкротилось. Потом, правда, снова открылось, но это уже остатки былой роскоши.
На другом конце страны находится немецкий Бюзинген. Там, в отличие от соседнего Шафхаузена, живут католики, а не протестанты. И после похищения и тюремного заключения бюзингенского фогта в 1693 году Габсбурги провозгласили, что их город Бюзинген никогда не будет швейцарским. Они продали окружающие его земли Цюриху, но оставили Бюзинген у себя. В 1805 году город достался курфюрству Вюртемберг, которое, в свою очередь, влилось в Германию через несколько десятков лет. По окончании Первой мировой на референдуме 96% населения сказали «да» вступлению в Швейцарию. Кто сказал «нет» - это немецкие власти, потребовавшие у Конфедерации чего-нибудь взамен. Ничего взамен у швейцарцев не нашлось. Сегодня город остаётся частью немецкой территории, являясь при этом частью швейцарской экономики. Иногда полезно заключить компромисс.
Микрогосударства – наследие долгой европейской истории. Раньше их было – пруд пруди, сегодня их можно сосчитать по пальцам. Какие-то курьёзы породила недавняя история. В 1832 году жители пограничной области между США и Канадой провозгласили независимую республику Индиан-Стрим в попытке добиться ясности, кому платить налоги. А то ведь заставляли с обеих сторон. Через три года они были счастливы сдаться войскам нью-гемпширского шерифа. Или взять Яксу, основанную ссыльным польским шляхтичем между Россией и Китаем. Ему удалось продержаться девять лет, пока не пришли русские, а потом и китайцы. Или итальянскую Коспайю, которая тихо-мирно прожила сама по себе несколько сот лет, пока до неё не дошли руки у соседей. Но кто-то и до сих пор сохраняет независимость: Андорра, Монако. Кому-то помогло традиционное лавирование между крупными соседями, кому-то – долгие традиции, но не обошлось и без удачи. И без географии. Нельзя не заметить, что многие из микрогосударств расположены в горной местности, которая затрудняла их завоевание. Не стоила овчинка выделки. Но всё равно нет гарантии, что так продлится вечно. Быть маленьким – значит полагаться на соседей в инфраструктуре, экономике и финансах и не иметь своей армии. Уязвимость налицо. Но есть и преимущество: можно устроить у себя офшор. Впрочем, из правил есть исключения. Одним из них является Ватикан, обитатели которого отказались вступить в Италию вместе с Римом и сидели в своих стенах долгих 59 лет. Пока не договорились с Муссолини, признавшим суверенитет Ватикана на поддержку фашизма. А ещё есть Мальта, тщетно пытавшаяся прилепиться к Великобритании в пятидесятые, но получившая отказ, чтобы не создать прецедент для других. А Сингапур, наоборот, исключили из британской Малайзии. Но, я думаю, они сегодня не слишком сожалеют о тогдашних событиях.
Не имеешь свою армию – готовься принять чужую. Лихтенштейн периодически оказывается под пятой швейцарского солдата, который раз за разом забредает туда по ошибке. В 1968 году швейцарцы даже обстреляли по ошибке знаменитый лихтенштейнский горнолыжный курорт. Что с них взять – этих призывников, вчерашних тинэйджеров. Подобные события – не редкость в международной практике. В 2002 году британцы высадились на испанский пляж, перепутав его с Гибралтаром. Местные не поняли юмора, тем более что Гибралтар с его знаменитой скалой трудно с чем-нибудь перепутать. Австралийский военный флот имеет подлую привычку заходить в воды Индонезии. Венесуэльские войска стали лагерем в 2017 году на колумбийской банановой плантации, после того, как пограничная река изменила своё течение. А британская полиция установила в 2010 году блокпост в Ирландии. Но это так, мелочи. Американцы построили на канадской территории целую крепость, из-за которой потом пришлось изменять границу.
Правда, это было в старом добром девятнадцатом веке. Подобный трюк со стороны Китая, начавшего строить дорогу в 2017 году на бутанской территории, встретил жёсткое противодействие соседей, включая Индию.
Книга включила в себя и историю про войну Google Maps между Никарагуа и Коста-Рикой, но о ней рассказал и Доддз в своей книжке. Кстати, про Гугль. Не секрет, что им приходится выкручиваться и рисовать разные карты для разных стран. Что автор дал в качестве примера? Правильно, Крым. Но это, конечно, не единственный пример. В мире хватает несогласия по поводу границ с соседями, а рисковать судьбами своих сотрудников на местах ни хочется никому.
В заключительной главе автор обратился к границам воображаемым. В этом смысле интересна история нулевого меридиана, который поначалу каждый чертил сам для себя, пока в 1884 году не собрались географы всего мира для того, чтобы найти общий язык. Надо же было делить Африку. Геолокация требует точных астрономических измерений, и потому выбор был ограничен с самого начала. Первоклассными обсерваториями располагали Париж, Берлин, Вашингтон и Лондон. Через одну из них и должен был проходить нулевой меридиан. Победил Гринвич, который де-факто уже использовали в качестве точки отсчёта на многих картах. Французы не были довольны таким выбором. Ведь у них был свой грязный пригород Сен-Клод, куда можно было бы поместить точку отсчёта географической долготы. Сегодня Гринвич – приятный парк, а не пыльная окраина. Кучи туристов снимаются на фоне выложенной линии с ногами в разных полушариях. Снялся и я. Вот только реальный нулевой меридиан находится в сотне метров к западу. Дело в том, что Земля – не совершенная сфера. Масса планеты распределена неравномерно, и её географический центр не совпадает с центром тяжести. Гринвичские же учёные использовали в своих вычислениях перпендикуляр к поверхности ртути в своём сосуде, проходящий через центр тяжести. Когда в семидесятых годах выявили несоответствие, то решили не менять систему, а просто сдвинуть меридиан. Почему же не начертили линию на новом месте? Злые языки поговаривают, что это бы отвлекло денежный поток туристов от обсерватории. Но есть и приличное оправдание: геотектоника плит приводит в движению континенты, так что местность всё равно съезжает на пару сантиметров в год. Начертишь – а потом снова перечерчивай. Так что решили оставить. А координаты спутниковой навигации рассчитывают в системе международного бюро времени BIH. Которое расположена не где иначе, как в Парижской обсерватории. Хорошо смеётся тот, кто смеётся последним.
В книге ещё есть рассказ о часовых пояса и их установление, о том, как когда-то в каждом городе было своё время, и только железная дорога и телеграф вынудили начать причёсывать время под одну гребёнку. А ещё про то, как разные страны двигают свои пояса на нецелое число часов в попытке продемонстрировать свою суверенность. Про то, как Китай всей территорией живёт в одном времени.
А также про запутанное прохождение линии перемены дат в Тихом океане:
Да уж, мало кто захочет жить в одной стране и в разных днях. Одним из курьёзных следствий этого является то, что каждый день наступает момент, когда на планете действительны три разные даты одновременно. В 10:30 по Гринвичу на американском Самоа ещё вчера, а на островах Рождества в Кирибати (клюв тираннозавра на карте) – уже завтра.
Написано легко и непринуждённо, это плюс. Но поверхностно и без знания дела. Не обошлось и без политики, хоть тут автора трудно винить, поскольку границы – это по жизни взрывоопасная тема. Но всё-таки мог бы, хотя бы в рассказе про Антарктиду упомянуть экспедицию Беллинсгаузена, а не кивать в сторону каких-то непонятных охотников на тюленей. В целом, однако, неплохая книжка.
