Я хочу рассказать о Старкове Владимире Владимировиче, уроженце города Черепаново, где он работал и теперь собирается обрести вечный покой. Не могу знать всей его истории, но хочу описать то, что знаю, с целью сохранения хоть где-то. Может, в будущем кому-то пригодится. И да, он мой отчим. Где мой отец, понятия не имею, и не интересно.

В мою жизнь он вошел, когда мне было 13 лет. Такое ощущение, что это было вчера. Сейчас мне 33 года.

Первый день знакомства: Он пришел к нам домой с печеньем и дыней, чтобы познакомиться со мной. Я до этого приехал из деревни Бочкари на велосипеде и не знал, что к нам сегодня придет новый дядя и останется у нас на 20 лет. Был удивлен, что заходит дядя высокий с пузиком, нарезает дыню и достает печенье. Мы с ним поладили в первый день знакомства, а далее Вовик стал все чаще приезжать к нам и так и остался жить. Родители поменяли квартиру на трехкомнатную. В моей жизни — учеба, институт, работа, свадьба, переезд в свою квартиру. И вроде все хорошо, все работают, налаживают жизнь. Но пришла первая проблема: у Вовика открылась язва желудка прямо на работе, и его увезли по скорой в больницу в Искитим. Вылечили, взяли гистологию — рака нет. Но через 3 года резкое падение гемоглобина, ФГДС — и вот он, рак 3 стадия. Операция, удаление желудка, химия. И снова победа. Каждые полгода после удаления желудка — прохождение КТ, МРТ, анализы крови и мочи, ФГДС. Все в норме. И вот в очередной раз, в ноябре, медкомиссия, и все хорошо. Но 1 января, после Нового года, просыпаемся от того, что Вовик не может сходить в туалет по-маленькому. Бегом в больницу, катетер. Снова обследования — и вот он, рак простаты 4 стадия со множественными метастазами в кости. Далее химия, контроль, метастазы не остановились. И нам предложили в Мешалкино сделать радиотерапию Ксофиго (Ra223). Мы прошли курс, закончили 1 апреля. А вот и начало мая — и смерть костного мозга. Человек лежит весь в кровяных подтеках, а ты сделать ничего не можешь и просто ждешь, когда он умрет. Почему врач-онколог в Черепановской ЦРБ не мог выявить болезнь раньше — непонятно. Халатность? Я допишу его историю, просто у меня пока одни эмоции в голове, и очень трудно собрать мысли.

Тот случай надолго запомнился всей нашей бригаде, а особенно водителю Сашке.

Поступил вызов из аптеки: «Мужчина, 60 лет. Давление за 200».

Приезжаем — видим картину: у столика с аптекарскими журналами сидит крепкий мужик с красным, как помидор, лицом, а вокруг него суетится продавец-консультант с тонометром.

— 210 на 120! — почти кричит она, снимая манжету.

Мужик, которого звали Виктор Петрович, только махнул рукой:

— Да ладно вам, я уже ваши таблетки выпил. Сейчас полегчает.

— Не полегчает, не полегчает, — замахала та в ответ. — Забирайте его, ребятки, у него криз, похоже. Мне тут только летальных исходов в аптеке не хватало.

Мужчина, как выяснилось, дома почувствовал высокое давление, спустился вниз до аптеки (благо она находилась в этом же доме), здесь же купил препарат, здесь же выпил, попросил сотрудницу измерить ему АД. Та, испугавшись цифр, решила немедленно вызвать скорую.

Что ж. Подхватили с напарником нашего пациента под "белы рученьки", чтобы не потерял равновесие. Повели к машине.

Перед открытой дверью «Газели» мужчина вдруг насторожился. Он принюхался, сморщился и отпрянул.

— Вы что, тут курили?!

Наш молодой водитель Сашок, заядлый курильщик, виновато потупился. Действительно, пока мы были в аптеке, он выкурил сигарету в машине. За что я его постоянно отчитываю, но, видимо, недостаточно убедительно.

— В накуренной машине не поеду! — заявил Виктор Петрович, скрестив руки на груди. — У меня и так давление!

Справедливое замечание, чего уж там. Пришлось проветривать салон, периодически бросая укоризненные взгляды на "виновника", который делал вид, что увлечённо изучает что-то в телефоне.

Наконец, когда запах выветрился, Виктор Петрович нехотя залез в машину. Мы с напарником проставили ему инъекций, сделали ЭКГ. Кардиограмма была без отклонений, а цифры давления так и держались на высокой отметке. Поехали в районный стационар.

Всю дорогу пациент сидел в надетой на недовольное лицо медицинской маске (попросил у нас), ибо пожаловался, что запашок всё ещё присутствует.

Но самое интересное случилось у больницы.

Едва машина остановилась, наш «некурящий» гипертоник выскочил, глубоко вдохнул свежий воздух... и вдруг достал из кармана пачку сигарет некой дорогой марки, достал содержимое в количестве одной штуки, поместил в рот...

Мы остолбенели.

— Вы же говорили, что не переносите табачный дым! - напомнил я.

— Дрянь всякую не переношу, — невозмутимо ответил он, чиркая зажигалкой. — А мои — другое дело.

Безобразие сие мы, естественно, пресекли на корню. Тут уже, извините, наша территория. Извольте-с соблюдать законы.

В приёмном отделении Виктору Петровичу сделали дополнительные инъекции, и после недолгих усилий давление наконец удалось стабилизировать. Отпустили домой с внушительным списком рекомендаций.

Эпилог:

Не знаю, перестал ли курить наш "табачный гурман" впоследствии, но этот случай стал для водителя Сашки последней каплей. Таки бросил. Осознал, что своей вредной привычкой вредит не только себе, но и другим ни в чём не повинным гражданам. Даже табличку в салоне машины повесил (в назидание пациентам и прочим любителям подымить):

«Курение как дешёвых сигарет, так и сигар премиум-класса одинаково вредно для вашей жизни и здоровья окружающих! Помните об этом, чтобы не стать моим частым пассажиром!»

Лучше и не скажешь, по-моему. Согласны, друзья? Пишите в комментариях. 👇😉

ВСЕМ ЗДОРОВЬЯ! 💖👋

(Дорогие читатели! Не забудьте подписаться на канал, чтобы не пропустить следующие интересные истории 😉✅)

Привет, Пикабу. Меня зовут Руслан, мне 29 лет. В 2022 году я ушел добровольцем в зону СВО — служил разведчиком. Но подрыв на гранате оставил меня без левой руки и едва не забрал ноги. Сегодня, превозмогая боль, я заново учусь жить. Тренируюсь, восстанавливаюсь, борюсь с посттравматическим синдромом. Хочу рассказать вам, как это — в одно мгновение лишиться руки, но найти в себе силы выжить. Как потом, уже в госпитале, слышать от врачей: «Шансов почти нет» — и вопреки всему вставать на ноги.

От Днепра до Донбасса: как Майдан определил мой путь в российскую армию

Детство в Днепропетровской области сформировало мой характер. Секции бокса, восхождения в Карпатах, прикладной рукопашный бой — я с юности привык побеждать.

За русскую речь украинцы начали косо смотреть на меня. А с 2014 года мне стали активно приносить повестки из военкомата, поэтому я собрал вещи и уехал в Россию.

Я переехал к родителям, которые жили в Москве. В 2020 году получил российское гражданство, а через полгода пошел в военкомат и попросился на срочную службу. В будущем я планировал учиться в Рязанском училище ВДВ на кафедре спецназа.

Когда я пришел в военкомат, первым делом попросился в ВДВ или спецназ. Но набор уже закрыли. Вместо этого меня отправили служить на Балтийский флот. Однако я не сдался — выбил направление в военную разведку, о чем ни разу не пожалел.

Служба оказалась насыщенной: каждую неделю — стрельбы. Мы отрабатывали боевые навыки до автоматизма, расходуя по несколько магазинов на человека. Позже мне доверили снайперскую винтовку. Три дня в неделю уходило на огневую подготовку, остальное время — на тактику, теорию и полевые выходы. Отслужив год, в ноябре 2021 я ушел на дембель.

Как я променял работу вышибалы на службу в зоне СВО

После армии я устроился вышибалой в ночной клуб, а потом стал личным телохранителем. Я не забросил тренировки: регулярные стрельбы, рукопашный бой, физическая подготовка. Когда началась СВО, я отказался от брони. Решил подписать контракт и уехать туда с сослуживцами из армии.

Моя семья сопротивлялась моему решению отправиться в зону СВО, особенно мать. Но я твердо знал: мобилизация неизбежна, и мой путь лежит туда, где мои товарищи.

Цифры говорили сами за себя: 200 тысяч человек на 2 тысячи километров фронта — капля в море по сравнению с полумиллионной армией, которая штурмовала Берлин в 1945 году. Каждый подготовленный боец был на вес золота.

Летом 2022 года погиб мой лучший друг — брат по оружию. Его смерть стала для меня последним аргументом отправиться на СВО. Когда в сентябре объявили мобилизацию, мой работодатель предлагал бронь на своем предприятии. Но я никогда не прятался за чужими спинами.

Получив повестку, я сознательно выбрал другой путь. Вместе с боевым товарищем мы вступили в частную военную компанию — туда, где собрались профессионалы, готовые передать опыт и принять в свое братство.

Мой последний бой: как я встретился лицом к лицу со смертью

Холодным ноябрьским вечером 2022 года наше подразделение возвращалось с разведки под Донецком. Полтора месяца постоянных вылазок, наблюдений за передвижениями противника — работа, ставшая уже рутиной. Я шел первым, проверяя путь, когда внезапный щелчок растяжки перевернул всю мою жизнь.

Мгновение ослепительной вспышки — и я уже понимал, что подорвался. Было ледяное осознание: «Все, конец». Мне только 26. Мелькнули мысли о маме, неосуществленных планах... Но инстинкт выживания оказался сильнее.

Попытка достать аптечку обернулась шоком — левой руки не было. Кровь хлестала фонтаном, товарищи спешили на помощь. Сквозь нарастающий туман в голове я успел предупредить их о минной опасности, перебросить аптечку оставшейся рукой. Обезболивающее не действовало — слишком большая кровопотеря. Полтора литра за двадцать минут — приговор для любого организма.

Когда меня грузили в машину, я чувствовал, как сознание уплывает. Но сдаваться было нельзя. Улыбнулся для последнего фото — пусть мама запомнит меня сильным. А потом началась борьба за каждую секунду. Никто, кроме меня, не знал дороги до госпиталя. Сквозь пелену боли я нашел силы достать телефон, открыть карту и поставить метку одной рукой.