Wake up, Меченый, we have a Припять to burn
Запрос что-то вроде dystopia night cyberpunk pripyat neon lightning in the sky
Если вы профи в своем деле — покажите!
Такую задачу поставил Little.Bit пикабушникам. И на его призыв откликнулись PILOTMISHA, MorGott и Lei Radna. Поэтому теперь вы знаете, как сделать игру, скрафтить косплей, написать историю и посадить самолет. А если еще не знаете, то смотрите и учитесь.
Город-сказка. Как американцы попытались жить в диснеевской утопии
Городок, построенный Disney, выглядел как идиллия из фильма. Но что-то пошло не так.
В 1960-е годы Уолт Дисней задумал построить город будущего – место, где не будет трущоб, безработицы и проблем с трафиком. Был создан футуристический проект – с куполом в центре города для защиты от перепадов погоды, монорельсовой транспортной системой и подземными шоссе для машин, которые не будут мешать пешеходам.
«Это будет тщательно спланированный город, образец достижений Америки в промышленности, технологиях, образовании и культуре, – говорил основатель Walt Disney Company. – Там не будет трущоб, потому что мы не позволим им появиться. Там не будет землевладельцев и связанных с этим привилегий. Жилье будет только сдаваться в аренду по умеренным ценам. И у всех там будет работа».
В 1966 году Дисней умер, и о проекте забыли. Но потом вспомнили вновь. В 1990-е годы компания решила использовать принадлежавшую ей землю (рядом с парком развлечений во Флориде), чтобы построить там подобие образцового города, задуманного ее создателем.
«Айснер (Майкл Айснер, глава компании в то время) с самого начала дал понять, что это должен быть необычный город, – говорил один из топ-менеджеров компании. – Мы хотели внести свой вклад, оставить яркий след, улучшить жизнь американцев. Мы хотели воплотить его идею о городе будущего». Хотя концепция при этом изменилась – вместо футуристического проекта, задуманного Диснеем, компания решила создать небольшой городок в духе американской идиллии – воплощение идеалов семьи и добрососедства.
Город, который назвали Селебрейшн (буквальный перевод – «празднование»), действительно был похож на идиллическую декорацию из фильма. Цены на дома там были выше, чем в среднем в округе. Но желающих там поселиться оказалось так много, что места пришлось разыгрывать в лотерею.
Правда, вскоре что-то пошло не так.
Как его создали?
Проектом, который оценивали в несколько миллиардов долларов, занялись известные архитекторы и дизайнеры. Местный кинотеатр проектировал Сезар Пелли – аргентинский архитектор, автор Башен Петронас в Куала-Лумпуре. Над дизайном работало влиятельное нью-йоркское агентство Pentagram. «Мы занимались не только уличными знаками и магазинными вывесками, – вспоминал один из партнеров компании Майкл Бирут. – Но и фонтанами, парком, полем для гольфа и даже крышками для канализационных люков».
Рекламная кампания апеллировала к ностальгии – по безмятежной жизни, свободной от проблем мегаполисов. Она предлагала вспомнить «городок, где соседи здоровались друг с другом, дети гонялись за светлячками, а отдохнуть после дневных дел можно было в кресле-качалке на веранде». «Помните такое место? – говорилось в рекламном проспекте. – Может быть, это место из вашего детства?».
Посыл привлек многих. Когда на продажу выставили несколько сотен домов – покупателей оказалось в десять раз больше.
Новый город выглядел красивым, аккуратным и не совсем реальным (некоторые сравнивали его с постановочным городом из «Шоу Трумана» или ненатуральным «Плезантвиллем»). Это признавали и некоторые жители – возле домов они ставили указатели, предупреждавшие туристов, что «здесь живут реальные люди, которые не хотят, чтобы их беспокоили».
Как им управляли?
Немало людей из тех, кто приехал в Селебрейшн, говорили, что ожидания оправдались. В небольшом городке, где можно было почти не пользоваться машиной (изначально там жили около 7 тысяч человек), многие общались с соседями и даже устраивали вечеринки, где собирались жители разных кварталов. Уставшим от мегаполисов это нравилось.
Но вскоре оказывалось, что их повседневная жизнь – прежде всего, в том что касается обустройства их собственных домов – подчинена множеству правил. Они регулировали самые мелкие детали – от цвета оконных рам (краски за исключением белой не разрешались) до структуры фасада. Большие спутниковые антенны, видимые с улицы, были запрещены (чтобы не портить вид). Тонированные или отражающие покрытия на окнах – тоже. Даже витраж на входной двери надо было согласовать с городским архитектором.
Правила действовали и для лужаек перед домом. Искусственные растения были запрещены. Число разновидностей кустарников, которые можно там высадить, – ограничено. «Если, например, на вашей лужайке оказались высохшие растения, вам могли прислать письмо с уведомлением», – рассказывала местная жительница.
«Вы когда-нибудь жили по соседству с человеком, который пытался вам указывать? – делится воспоминаниями бывший житель Селебрейшн. – Который говорил, когда нужно снимать рождественские украшения или подстригать лужайку? Вот там было именно так. Моего отца как-то оштрафовали за то, что он снял с дома рождественские украшения на день позже, чем это допускалось. У нас было оправдание – мы возвращались с отдыха, и наш рейс задержался. Но штраф пришлось платить все равно».
Сказался опыт компании – организация и контроль, характерные для ее парков развлечений. «Уолт Дисней был творцом, но он был одержим контролем, – отмечал урбанист Ричард Фоглсонг, профессор колледжа Роллинс, изучавший историю парка во Флориде. – Люди видят творческую сторону того, что производит компания, но нередко упускают организацию, которая за этим стоит». Хотя некоторые переселенцы говорили, что при переезде в Селебрейшн руководствовались именно этим – уверенностью, что компания обеспечит «надежность и качество». И ради этого они готовы были даже мириться с правилами.
Как начались проблемы?
Одной из проблем стала школа. Реклама обещала родителям, что в Селебрейшн их детей будут учить по особой системе, которая станет «выдающимся примером прогрессивного обучения». Для многих это стало одной из причин, чтобы купить там дом (примерно у половины из первых переселенцев были дети школьного возраста).
Школа действительно была необычной. Там были огромные классы, где собирались до сотни детей разного возраста, несколько учителей параллельно вели там уроки. Составлялись индивидуальные учебные планы. Привычных оценок не было – их заменяли сложные системы, по которым оценивались знания и навыки. Родители жаловались, что это сбивает с толку – как их, так и детей.
Вскоре стали звучать жалобы, что модель просто не работает. «Это просто кошмар, а не учеба, – заявил бывший пожарный, который после нескольких месяцев жизни в Селебрейшн собрал вещи и уехал вместе с семьей. – То, что происходило в школе с моими детьми, это не прогресс, а регресс. Не только в знаниях, но и в поведении». «За два месяца мой ребенок ничего не сделал в школе, – возмущался врач, который в итоге перевел ребенка в другую школу, в городе по соседству. – И оказалось, что за это никто не отвечает».
Десятки родителей забрали своих детей. К концу первого учебного года ушла треть учителей (вместе с директором). Некоторые родители пытались жаловаться компании. А когда они поделились недовольством с журналистами, то в городе – с подачи местной администрации – их стали называть «негативно настроенными». Сторонники школы («позитивно настроенные») или обличали их, или просто отказывались с ними разговаривать. «С нами стали обращаться как с изгоями, – рассказывала одна из критиков. – Это принимало довольно неприятные формы. А решение проблем в городе заменяли пиаром».
Когда несколько семей решили покинуть город, компания, по их словам, попыталась взять с них обязательство о неразглашении – чтобы они не говорили никому, почему уезжают. «Со мной обращались как с советским диссидентом, – вспоминает один из бывших жителей. – Типа – подпиши здесь, и свободен».
Что было дальше?
Начались жалобы на состояние домов – по большей части, протекающие крыши. Проверка в конце 1990-х годов – через несколько лет после основания города – показала, что более 70 крыш надо заменить, «чтобы привести дома хотя бы в минимальное соответствие стандартам». Позднее к этому добавились покосившиеся балконы и плесень в некоторых домах (дело дошло даже до судебных исков). Критики заявляли, что хотя Селебрейшн и проектировали именитые архитекторы, строили его рабочие с невысокой квалификацией, указывали и на конструктивные недостатки зданий.
Затем произошло громкое убийство. Жертвой стал бывший учитель, проживавший в Селебрейшн. Убийцей – бездомный, оказавшийся в окрестностях. Полиции он заявил, что житель города предложил ему денег, чтобы помыть его машину, а затем пригласил домой, напоил и попытался изнасиловать (по словам убийцы, когда он пришел в себя, то схватил топор, попавшийся под руку, и зарубил хозяина дома).
Само по себе это едва ли характеризовало бы город – тем более что произошло уже в начале 2010-х годов (некоторые сторонники Селебрейшн даже подчеркивали это, заявляя о «единственном убийстве за 14 лет»). Но о жертве вскоре выяснились мрачные подробности – судя по рассказам знавших его людей, внешне популярный учитель был педофилом, который домогался своих учеников (некоторые сравнили его со скандально известным американским тренером Джерри Сандаски, осужденным за насилие над детьми).
О городе поползли самые разные слухи. Говорили, что на дне местного пруда найдены несколько затонувших машин, и что на этом месте водятся привидения (в действительности полиция нашла там одну машину с несколькими погибшими, предположительно, утонувшую после аварии). Таблоиды писали, что обстановка в городе провоцирует «разводы и свингерство».
Селебрейшн существует до сих пор. Правда, теперь – как более привычный город.
Еще в начале 2000-х годов Disney Company продала часть своей доли в проекте, хотя среди местных жителей осталось некоторое количество ее сотрудников. Раньше, по словам писателя и журналиста Майкла Поллена, посещавшего Селебрейшн, представители компании могли – пусть и неофициально – рассуждать о создании целой сети таких городов в США. Но позднее, говорит он, такие разговоры стихли. «Они усвоили урок, – отмечал один из жителей, в целом поддерживавший проект. – Это не просто парк развлечений. Это человеческие жизни».
Статья взята из журнала Republic и телеграм-канала
За Городом - там, где свобода
Был день Ритуала — Олень отправлял Достойных на Небо. Поутру, в двадцать восемь часов, я стоял в сияющем золотом зале.
Храм был полон. Тысячи Людей разных рас: золотые Ягуары, тощие Леопарды, многорукие Пауки, покрытые хитиновыми панцирями Жуки. Под ногами, брызгая слизью, ползали Черви, а по резным капителям скакали юркие Обезьяны.
В этот радостный день убивать запрещалось. Да и кто бы стал это делать? Стаи действовали организованно. При встрече на улице, и даже, когда сталкивались коробки, Люди только рычали, да плевали друг другу в лицо.
Враги бросали друг на друга недобрые взгляды. Юка с родителями стояла в соседнем ряду, нервно дёргая юбку. Видно было, что ей некомфортно и непривычно в этой полоске ткани, с гуляющим меж ногами ветром, но двуногим женского пола появляться на службе в штанах запрещалось.
Одетый в золотые одежды Эарн служил мессу. Над алтарём горел Символ веры — лодка-полумесяц с тщедушной фигуркой Спасителя — Вожака из Стаи Творца, что увозит Достойных на Небеса.
Шёл Час Пожирания, с парящих над полом огромных подносов Люди брали кусочки мяса и пили из чаши кровь.
Я взял один, и положил в рот. Кусочек был такой маленький, что его не пришлось жевать — он словно растаял во рту. Затем я хлебнул из чаши густую пахучую влагу.
Сразу же изменились статы. Биочип выдал обновлённые значения: выросли сила, ловкость, выносливость. Никаких «цифр» я, конечно, не видел. Я их ощущал или, попросту, знал. Естественно, это были приблизительные значения, вычисленные биочипом на основе измерений параметров тела: соотношения мышц и жира, скорости обмена веществ и прохождения нервных импульсов. Как достоверно измерить «интеллект» или «ловкость»?
Олень транслировал беззвучную проповедь. Кисточки на Человечьих ушах принимали сигналы, которые биочип переводил в слова: «…слушать Закон, подчиняться Властителям и переносить смиренно! Достойным воздастся сторицей! Так будьте достойны — всегда!»
И все подхватили: «Всегда! Всегда!»
В такт неслышимой музыке качались тела, когти царапали мрамор, головы кивали, со скрежетом сталкивалась рога. Люди больше себе не принадлежали, они были частью Эарна.
«Всегда! Всегда! Всегда!»
Олень воздел руки — все, что имел. Сколько точно, сказать было сложно: глаза и уши, зубы и пасти, ветви рогов и торчащие кости, суставы и сочленения — всё сливалось в единый ком, в недоступную восприятию кашу. Пси-воздействие Эарна было столь мощным, что увидеть себя он не давал.
Загадочный, недоступный анализу и взгляду Олень!
«Достойные всегда отправляются на Небеса! Как сейчас!»
И через огромный зал потекли человеческие ручейки — те, кто был избран Достойным, шли меж рядов. Дойдя до солеи, они поднимались по лестнице, упиравшейся в купол храма, размалёванный под «Небеса», и таяли в воздухе, не пройдя половины пути.
Волны экстатического трепета катились по головам. Толпа колыхалась, Люди выли от счастья. Кое-где появились лужи…
Наконец последний Достойный исчез, и всё закончилось.
Олень вновь обратился к толпе.
— И вот ещё что! — громыхал его голос. — Переноски должны быть прозрачными! Непрозрачные не угодны Творцу!
Переноски придумал недавно один из Птиц. Таким Людям, как Птицы и Черви, очень непросто таскать предметы с места на место, за неимением рук. Этот Птиц проклевал в пакете отверстие и принялся, продев в него клюв, таскать вещи в получившейся «переноске».
Казалось бы, что тут изобретать? Испокон века Властители выдают упакованные в пакеты пайки, одежду и вещи. В коробках есть багажник, в шкафчиках — ящики. Но я понимал, сколь непросто выдумать что-то по-настоящему новое.
Как странно! Почему переноски должны быть прозрачными? Неужто Творец хочет видеть — что там, внутри?
Но никто с Архонтом не спорил.
---
Три главы.
Берцы, куртка, ветровка, капюшон, маска, перчатки. Так, проверить хлястики ещё раз, в прошлый раз обожгло руку. Рюкзак, можно не переживать, рюкзак собран. Нервно хихикаю, знаю привычка плохая, один раз уже попался. Верхний глазок, нижний глазок. Пора раздобыть широкоугольный, но за день не дойти до крупных магазинов. Наверно надо потихоньку перебираться к окраине, раньше там был Леруа, слишком опасно стало перебираться так часто в новое жилье, а устроительница возможно остались инструменты… отвлекся, ещё раз, верхний глазок, нижний глазок. Никого.
Два резких вздоха, подпор, цепочка, замок, два лестничных пролета. Закрывать за собой не надо, здесь я больше не появлюсь. Дверь подъезда я предусмотрительно выбил, молодец. В темноте подъезда меня не видно. Тишина. Тишина обманчива, проверь все вокруг. Рывок, аллея поросла кустарником, пригнись. Мысли бегут хаотично, в голове сама по себе всплывает инструкция, что и как нужно делать, тело на автомате бежит, красная трава прыжок, не зацепило, хорошую обувь все сложнее найти, нужно беречь то что есть. Я с детства усвоил все то, что рассказывали старшие, сейчас уже не думаю, огибая очередной подозрительный переулок. Подсознание думает за меня.
Магазин, меток нет, раньше мы отмечали те в которых точно ничего не осталось. А одиночек осталось немного, так что у меня неплохой шанс найти еду. Обойди, окон давно нет, задний вход закрыт, если придется отступать, то через центральный. Чувство голода уже притуплено, но без еды долго не протянуть, входи, ты делал это тысячи раз, пора перестать так боятся. Дальняя стена хоть и в сумраке но просматривается магазин целиком.
На полках много остатков того, что испортилось очень давно. Если и животные не берут, мне не стоит и думать. Продукты всегда лежат кучно, значит мне дальше. Всего пару шагов и две жестяные банки, вижу по отблеску, не проржавели, хорошо, смотреть некогда, в карман и на выход.
Под ногой шелест, опускаю взгляд, та Розовая упаковка… мне не было и семи, за забор меня ещё не пускали. Кто-то из взрослых, уж и не вспомню за давностью лет протягивает мне розовый шуршащий пакет: ,,Держи малой, такого сейчас почти не найти…,, как же восхитительно было…
Звук шагов приводит меня в чувство, опять. Рывок к задней двери, щеколда, отлично, есть выход. Сразу в подворотню, сейчас там менее опасно. Опять попался, все эти воспоминания и размышления… я старею, так долго не смогу тянуть. Пока тело и опыт меня спасают, но это не вечно. Может оно и к лучшему, больше двух лет не видел человека. Оно и понятно, наша община давно развалилась, мне повезло, к тому времени я уже повзрослел, но были дети. Тогда было проще, но мы не были готйовы и к такому, все надеялись на хороший забор. Но время шло, а мир вокруг дружелюбнее не становился.
Впереди асфальтированный лес, конечно никто лес не асфальтировал, раньше тут была большая дорога, со временем деревья проросли и на ней, но часть асфальта уцелела и получилось то, что получилось. Здесь относительно безопасно, если не шуметь и не высовываться. Решено, иду тут, все равно пора переселятся на окраину.
Световой день идёт к концу, или я сейчас запрусь где-нибудь, или три последних главы уже не суждено узнать. Книга в рюкзаке неприятно упирается в спину, но без этого нет стимула искать ночлег. Ещё мальчишкой я просил каждого взрослого принести мне новую книгу. Немногие приносили, все таки когда под вопросом твоя жизнь не очень то и думаешь о чем то кроме еды и прочих нужных вещах, но иногда и на моей улице наступал праздник. Читать нужно было быстро, иногда бумага нужна была в обиходе, и книгу я отдавал без вопросов.
Одиноко стоящий дом, на окнах первого этажа решетки, мне подходит. Последний подъезд, угловая квартира, отлично, дверь запирается изнутри. Можно обживаться. В рюкзаке три последних глазка, во входной двери есть свой, этого мало, придется вставить свой. Но это завтра, я вспомнил, что у меня есть две чудесных банки консервы, стоит узнать, что же внутри. Устраивают поудобнее в глухом углу, напротив дверь и окно, всегда на виду. Осталось ещё три главы.