Сельскохозяйственный маневр Москвы оборачивается серьезными убытками для стран Евросоюза. Такими выводами поделились экономические журналисты из Алжира.
Россия за последние годы добилась серьезного прогресса в сельском хозяйстве, страна много инвестировала в отрасль, и в итоге этот маневр сработал – страна превратилась в одного из ведущих мировых экспортеров пшеницы. По словам журналистов, такая ситуация стала проблемой для стран EC, в особенности для Франции. Об этом сообщает издание Econostrum, посвященное экономике Франции, Бельгии, Великобритании и Алжира. АБН24 представляет эксклюзивный пересказ с статьи.
«РФ свергает Францию и становится ведущим поставщиком Алжира», — отмечают обозреватели Econostrum.
Алжир является крупным импортером сельскохозяйственных товаров и недавно страна ужесточила требования к продавцам пшеницы, а также к качеству их продукции. Франция, которая на протяжении многих лет была основным поставщиком зерна в эту африканскую страну, оказалась не готова к новым требованиям. Качество французского зерна перестало устраивать алжирских покупателей, и этой ситуацией отлично воспользовалась Россия.
«Эти изменения стали благом для России, которая стала ведущим поставщиком пшеницы в Алжир. Таким образом Франция потеряла значительную долю алжирского рынка», — сообщают журналисты Econostrum.
По состоянию на конец октября 2023 года Алжир импортировал 157 000 тонн французской мягкой пшеницы, для сравнения, за аналогичный период предыдущего года африканская страна приобрела у Франции 1,05 миллиона тонн зерна. В то же время значительно вырос импорт из России. С июля 2023 года Алжир купил более 1,6 млн тонн российской пшеницы. По прогнозам экспертов, в 2023-2024 годах Россия поставит на алжирский рынок 3 млн тонн зерна.
«В дальнейшем объем поставок будут постепенно увеличиваться», — рассказали представители компании «Русагротранс».
Обозреватели Econostrum констатировали, что Россия разделалась на рынке зерна не только с Францией. Другие страны EC, такие как Германия и прибалтийские государства, также отправляют свою продукцию в Алжир. За последнее время объемы их поставок заметно снизились. Россия уверенно вытесняет западные страны с рынка.
Ранее АБН24 рассказывало, как пшеница стала новым козырем России в борьбе с гегемонией американского доллара.
Оригинальный материал в алжиро-европейском издании можно прочесть по ссылке.
Должен ли быть военный политиком? А политик – военным? В какой-то мере – да. Но мир наш сложен, и потому универсальные специалисты нынче в большом дефиците. Приходится заставлять работать политиков и военных в одной упряжке, которую каждый тянет в свою сторону. Получается не всегда идеально. Но всегда интересно разобраться в перипетиях принятия и исполнения решений, влиявших на судьбы планеты в недавнем прошлом. Этому посвящена новая книга британского военного историка, профессора Лоуренса Фридмана, которая рекомендовали участникам конференции по международной безопасности в Мюнхене в 2023 году.
Командование. Политика военных операций от Кореи до Украины.
Всем известно: приказы не обсуждают. Их исполняют, несмотря на внутренние сомнения и неопределённости. Неисполнение ставит под вопрос не только сам приказ, но и всю иерархию, на которую он опирается. Неисполнение – нарушение субординации, уход – дезертирство, а смещение командира – мятеж. Приказывают не всегда приятные вещи. Как правило, приказы связаны с намеренным насилием и ставят подчинённых в ненатуральное положение, когда они должны стремиться убить других, рискуя при этом самим быть убитыми. Можно отреагировать помягче: промедлить с исполнением, исполнять недостаточно решительно, а также интерпретировать приказ по-своему. В общем и целом, командовать непросто. Подчинённых нужно мотивировать чем-то посложнее кнута и пряника. Можно призывать к патриотизму, защите своих семей и солидарности с товарищами. Можно повысить лояльность, заботясь о своей команде и не подвергая её излишнему риску. Можно выстроить доверие к себе, разделяя тяготы и опасности и создавая репутацию победителя в неблагоприятных обстоятельствах.
Все эти вещи сами собой разумеются в рамках военной иерархии. Но, как правило, иерархия эта имеет вершину, которая упирается в политическую власть в стране. Которую нужно слушаться. Поэтому политическая чувствительность является неотъемлемой частью компетенции высших офицеров. Нужно уметь не только сражаться, но и вести переговоры, чувствовать как чужую культуру, так и боевой дух своих частей. Там, наверху, где гражданская и военная сферы пересекаются, неизбежно возникают потери на трение между теми, кто оформляет цели, и теми, кто эти цели должны достигать. Вообще, линия раздела часто лежит на самом деле между теми, кто пишет приказы наверху и теми, кто исполняет их на местах. Взаимопонимание тех и других далеко не всегда идеальное. В условиях войны политическая система проверяется на прочность. Диктатура имеет преимущество смелого формулирования и быстрого исполнения решений, но вот поиск и устранение недостатков таких решений затруднён. Более того, диктатор часто вынужден ставить верность себе выше профессиональной компетенции своих кадров.
Послевоенная политика главных игроков на мировой арене формировалась, с одной стороны, желанием избежать Третьей мировой войны, а с другой – трудностями при ведении войны против негосударственных образований. Приходилось выбирать средства и иметь в виду, что не все цели могут быть достигнуты, а также, что враг останется не до конца побеждён и снова поднимет голову. За ограниченную войну выступало и международное сообщество в лице ООН и других организаций. В то же время, новые технологии расширили выбор доступных средств ведения войны. Третья мировая пока не разразилась. Но войн поменьше хватало. О них – эта книга.
Сэмюэль Хантингтон обрисовал в одной из своих книг основные черты сделки между гражданским и военным руководством страны: гражданские признают «автономный профессионализм» военных, получая взамен политическую нейтральность и добровольное подчинение. У каждого своя область ответственности. Солдаты не должны править государством, политикам не следует советовать, как воевать. Правительство задаёт направление, спрашивая при этом совета у военных. После согласования последние занимаются исполнением, оставив оперативные решения за собой. Но всё же эта формула не предотвращает вмешательства военных в планы политиков. Да и политики часто не могут остаться в стороне от методов ведения войны. По крайней мере, они должны вникать в подробности действий своих военных, чтобы иметь возможность сменить того, кто не справился. Короче, на практике те и другие влезают в дела друг друга. Это смог наблюдать и Хантингтон во время своей молодости.
На начало войны в Корее Макартур был популярнейшей персоной в Соединённых Штатах. И точно популярнее президента Трумэна. Во время Второй мировой он командовал вооружёнными силами США в Тихом океане, а после рулил побеждённой Японией. Корейской войной он также занимался из Токио, при этом ни разу не прилетев в Вашингтон для консультаций. Гора не шла к Магомету, так что встреча президента с главнокомандующим произошла на острове Уэйк в Тихом океане 15 октября 1950 года. Особой покорности президенту Макартур не выказал, хоть и выслушал прямые намёки на то, что его могут сменить. У него было право на спокойствие: армия Ким Ир Сена отступала после контрнаступления войск ООН под его командой. В высадку под Инчхоном никто не верил, однако это смелое мероприятие удалось.
Мандат Объединённого Штаба обязывал его уничтожить северокорейскую армию во главе военного контингента ООН. Но так, чтобы не вызвать серьёзного вмешательства СССР и Китая в конфликт. Для Макартура сомнений не было: для этого нужно было гнать противника дальше на север, за 38-ю параллель. Они всё равно уже вовсю бомбили врага на его территории. Этого требовала военная логика. Однако по мере приближения линии фронта к границе с Китаем начинала работать логика политическая, которую Макартур понимать отказывался. Он не боялся Советов и китайцев, говоря, что ВВС США быстро решит проблему.
Через несколько дней был взят Пхеньян. 24 октября Макартур стал гнать свою армию дальше на север в нарушение данных ему приказов, несмотря на то, что уже в начале месяца было несколько болезненных столкновений с китайцами. 5 ноября он разбомбил пограничные мосты: ещё одно явное нарушение приказов под предлогом настоятельной необходимости. Это не помогло, тем более, что пограничная река Ялу вскоре замёрзла. 24 ноября было объявлено новое наступление, которое началось хорошо. Но плохо кончилось: на месте предполагаемых 25 тысяч китайских солдат оказалось в 8 раз больше. Войска ООН побежали, а Восьмая армия оказалась обратно за 38-й параллелью, готовясь защищать Сеул. И если раньше снимать Макартура мешала его сила, то сейчас – его слабость. Коней на переправе не меняют.
Дело решилось весной, когда президент стал искать пути к миру, а главнокомандующий саботировал эту инициативу. На высланную ему речь Трумэна он ответил согласием, но завершил своё ответ словами: «Победе замены нет». 11 апреля Макартур был уволен за несоблюдение субординации. К этому времени его ореол значительно потускнел, хоть ситуацию на фронтах удалось стабилизировать. Как заметил один из работников штаба, он потерял уверенность в самом себе, а затем эту уверенность стали терять и его подчинённые. Однако и они были озабочены ограничениями в свободном выборе средств ведения войны. Генерал получил восторженный приём по возвращении в Штаты, где он продолжал выступать за быстрое окончание войны путём её эскалации. Любыми средствами.
Для увольнения может быть три причины: некомпетентность, неподчинение и несогласие с политикой правительства. Казалось бы, Макартура убрали из-за второй причины, но на самом деле он уже вовсю критиковал политику своего начальства к началу весны. Потом его спросили, подчинялся ли он Трумэну. В ответ он стал говорить, что есть президент, а есть страна и Конституция. Другими словами: что делать офицеру, когда ему отдают приказ, который преступен и входит в противоречие с его базовыми ценностями и совестью?
А что так стыдливо – «любыми средствами»? Почему не написать прямо: Макартур собирался забросать Китай атомными бомбами. Почему не упомянуть, что против него воевал не только Китай, но и СССР, у которого уже было ядерное оружие на тот момент? Эти умолчания с самого начала заставляют меня усомниться в полной искренности нашего автора.
Французская армия в Индокитае и Алжире
Вышеупомянутый вопрос ещё более рельефно высветился в ходе двух колониальных войн Франции. В Индокитае солдаты были вынуждены сражаться без столь необходимого подкрепления, в котором им отказали там, наверху.
Во Франции это время было турбулентным. В те годы военные перевороты в Западной Европе были вполне мыслимым делом. Испания и Португалия управлялись военными диктатурами, трясло и Грецию с Турцией. Придя к власти, военные оправдывали свои действия верностью высшим ценностям государства и способностью более эффективно противостоять вызовам времени. Проблемы в стране усугубляли рассогласованные действия военных и политиков. В Индокитае значение обороны Дьенбьенфу трансформировалось в ходе мирных переговоров, а в Алжире армия жёстко зачищала поляну, чтобы сохранить Алжир французским, в то время, как правительство отказалось от этой цели.
После войны генерал де Голль не собирался расставаться с колониями. Против этого не возражали и англосаксы. Однако Хо Ши Мин сумел прочно оседлать волну антиколониального национализма, и после прихода к власти коммунистов в Китае французы могли держать оборону, лишь опираясь на помощь США. Разработка национальной стратегии в Париже затруднялась громоздким процессом принятия решений. Недостаток политического импульса и координации отдалили столицу метрополии от событий на местах. Сменявшие друг друга правительства были изношены войной, и общественное мнение продолжало остывать. Настроения в Париже смещались в сторону переговоров. Интерес к ним только возрос после окончания войны в Корее.
В марте 1953 года во главе французских войск в Индокитае стал генерал-майор Анри Наварр. Он излучал уверенность, но не знал обстановки на местах и был вынужден опираться на своих подчинённых в принятии решений. Было ясно, что нужны значительные подкрепления, однако Комитет национальной обороны ограничился лишь частью того, что было запрошено. Не были заданы и приоритеты в кампании. Наварр решил сконцентрироваться на горном северо-западе Индокитая, который был почти полностью в руках коммунистов. Французское присутствие там опиралось на две базы ВВС, откуда можно было начинать экспансию. При потере ценности базы могли быть оставлены. Эта концепция оправдалась в Насане, где французы основательно потрепали войска Вьетминя. Второй базой была открытая долина на северо-западе Вьетнама в десятке километров от Дьенбьенфу (название переводится как «утверждённая граница»). Решение об установлении базы было принято вместе с командующим сухопутных сил Северного Вьетнама Рене Коньи, который базировался в Ханое. Наварр же сидел на юге, в Сайгоне. На месте командовал полковник де Кастри. Главнокомандующий не считал распыление ответственности на нескольких принимающих решения ощутимой проблемой.
Высадившись в джунглях, французы не стали скрывать мотивов остаться там всерьёз и надолго. Это уяснил вьетнамский генерал Зяп. Он поставил цель уничтожить гарнизон базы, чтобы ускорить наступление мирных переговоров в Женеве. В условиях трудной местности и постоянных бомбёжек вьетнамцам удалось стянуть серьёзные войска на место сражения. Это было подвигом логистики. Наварру стала ясна уязвимость позиций в Дьенбьенфу, и он запросил подкреплений, чтобы иметь возможность прорваться. Париж остался холоден к его просьбе, ограничившись, в основном, авиацией. Коньи был, однако, довольно оптимистически настроен, считая положение гарнизона вполне устойчивым.
Однако взлётные полосы, неизбежно расположенные в низине в условиях горной местности, были уязвимы перед артиллерией Вьетминя. Зяп терпеливо изнашивал силы противника огнём, отгрызая при этом кусок за куском на периметре французской обороны. Коньи слишком поздно обнаружил, что у Зяпа достаточно и пушек, и снарядов. Он не собирался оставлять базу, боясь падения боевого духа в войсках. Также он отказался от предложения Наварра нарастить гарнизон и не дал де Кастри дополнительный батальон.
13 марта 1954 года началось основное сражение. Вьетминь пошёл штурмом на Беатрис (все укрепы на холмах получили имена любовниц де Кастри). Французы были настолько огорошены, что не смогли организовать контратаку. Самоуверенность в их рядах сменилась унынием. Им повезло, что Зяп не продолжил давить, иначе бы ему досталась быстрая победа. В конце концов, порядок удалось восстановить. У Коньи запросили ещё один батальон, но тот уже разуверился в своих подчинённых. Не хотел менять приоритетов и Наварр. Де Кастри мужественно оборонялся до конца месяца, снова просил поддержки и получил её, но совсем немного. Наварр повздорил с Коньи, от кого непременно схлопотал бы в морду, не будь генералом. Битва была всё ещё не проиграна, потери вьетнамцев были гораздо выше. А потом пошли дожди, авиация стала бессильна, бронетехника завязла в грязи. Стали сказываться собственные потери. На замену доставили всего 783 пехотинца.
Зяп решил ускорить события в преддверие запланированной на 8 мая конференции в Женеве. Коньи, вероятно, надеялся, что гарнизон продержится до этого времени, и дипломаты спасли бы военных. Он направил резервный батальон, но, идя по земле, помощь не подоспела вовремя. Те 107 человек, которые добрались по воздуху, принесли с собой газеты, в которых уже писали, что Дьенбьенфу не устоит больше нескольких дней. Для поднятия боевого духа Коньи повысил в звании де Кастри, отправив ему свои же звёздочки на погоны. Вьетнамцы и звёздочки забрали, и шампанское выпили. Ведь парашют с грузом унесло на их позиции. К вечеру 7 мая Дьенбьенфу пал. Вьетминь взял 11721 пленными, из которых 4436 были ранены. Потери у Зяпа были велики, но они того стоили. Французы ушли с севера Вьетнама.
Никогда нельзя недооценивать врага. Если бы Ханой и Сангон по достоинству оценили боевой дух защитников, то помощь бы пришла вовремя, и не было бы этой позорной сдачи. Дьенбьенфу не получил нужного веса в глазах командования, являясь в то же время важнейшей позицией. Такой же двусмысленной была точка зрения парижских политиков, которые не согласовали стратегию с военными. Вон оно как – командовать издалека.
Тем временем открылся новый театр военных действий: Алжир, который был не колонией, но частью Франции. Для борьбы с восстанием впервые с 1895 года был объявлен призыв. По всем военным меркам это был успех. Бороться с восставшими решили их же методами: диверсии, террор, пытки, убийства без суда и прочее насилие. Короче, «специальные меры». Те, кто приводил их в исполнение, искренне считали, что ведут борьбу за Францию.
Однако военная победа – это необходимое, но не достаточное условие для достижения политических целей кампании. Фронт национального освобождения (FLN) Алжира получил широкую международную известность своими ненасильственными мерами сопротивления и пользовался симпатиями левых в самой Франции. Январь 1957 года ознаменовался сотней терактов и всеобщей забастовкой в конце месяца.
В это же время на пост командующего французскими войсками в Алжире был назначен прославленный генерал Рауль Салан, в подчинение ему дали Жака Массю, вернувшегося как раз из бесславного путешествия в Суэц. Массю стал бороться не с отдельными террористами, а со всей организацией. Начались повальные обыски, аресты, пытки. Бросить человека за решётку тогда ничего не стоило, и неудивительно, что система оказалась перегружена. И это работало. По их словам, конечно. Убили 4000 человек без суда и следствия – это всё были готовые на теракты члены FLN. К концу марта террористическая сеть была сокрушена. В июле повстанцы решились на последние акты отчаяния, включая взрыв на танцплощадке. В сентябре глава алжирских боевиков Саади Ясеф был схвачен. Потребовалось много лет, пока общественности стал известен весь масштаб пыток и казней, но слухи и догадки распространялись быстро, что привело к скорым обвинениям в самой Франции. После того, как консервативное правительство страны пало в апреле 1958 года, социалисты собирались сформировать новое (с коммунистами в составе). Замаячила реальная перспектива оставления Алжира. Там начались беспорядки, и офицеры организовали комитет общественного спасения с Массю во главе.
В таких условиях ключевую роль сыграл генерал Салан, который возвратил в политику удалившегося было де Голля. Но де Голль не собирался вставать в ряды путчистов, а предпочёл возглавить правительство по предложению президента страны, находящейся, по его словам «на грани гражданской войны». Положение и в самом деле было серьёзным: из Ле-Бурже уже вылетели самолёты, чтобы принять на борт десантников для захвата ключевых объектов Парижа. В правительство де Голля были широко представлены как левые, так и военные. После получения вотума доверия на референдуме, де Голль приказал армии выйти из комитета общественного спасения и сменил Салана на генерала Мориса Шалля.
Шалль продолжил давить восстание, которое было выдавлено из городов в сельскую местность. В результате половина вооружённых формирований мятежников была уничтожена. Военные действия велись почти столь же жестоко, как и ранее. Однако своими мерами военные только укрепили ненависть мусульманского большинства Алжира, что выразилось в массовых демонстрациях. Лидеры повстанцев нашли убежище в Тунисе, найдя там признание международного сообщества в качестве Временного правительства Алжира. Общественное мнение твёрдо встало на его сторону. Перед де Голлем встал выбор: или признать независимость Алжира, или дать ему автономию в составе Франции. Массю смотрел на это с явным неодобрением, которое он не стал скрывать. Он поплатился за это своим постом. Армия пришла в беспокойство, последовали протесты со стороны французских поселенцев в Алжире, и де Голлю пришлось одеть генеральскую форму и обратиться к нации. Ему удалось изолировать протестующих, которые в отчаянии стали прибегать к террору. Тем временем проалжирские демонстрации продолжали нарастать. Де Голль стал намекать на вариант с независимостью. Ответом стал военный мятеж в Алжире, к которому присоединились Салан и Шаллль, но не Массю, который заранее предполагал, что игра проиграна. Мятеж был плохо продуман и организован и потому не удался. Всего лишь 25 тысяч из 400 тысяч военных присоединились к нему.
18 марта 1962 года Франция признала независимость Алжира. Европейское население в массе своей бежало во Францию, а дружественные Франции мусульмане оказались без защиты и были вырезаны. Так бесславно окончилась идея «французского Алжира любой ценой». Военные сделали всё, чтобы достичь победы, но в конфликтах подобного рода победа – весьма капризная барышня. Офицеры, положившись на де Голля, забыли ненадёжность генерала, который не давал им твёрдых обещаний и одевал форму, чтобы утихомирить их. Опыт Алжира высветил ещё раз тему, столько раз возникавшую в ходе двадцатого столетия: стоит ли подчиняться преступным приказам? Приказы, как известно, не обсуждают. Или? В 1966 году французская армия получила новый Устав. Вот цитата из него:
Подчинённый, получивший приказ, который он считает незаконным, должен опротестовать его.
Тема гражданской ответственности военных никуда не делась и в наши дни. Сегодня десятки офицеров публикуют письма в прессе, в которых предупреждают об опасности исламизма. Цитирую одно из них:
Если разразится гражданская война, армия будет поддерживать порядок на своей земле.
Вот он, двадцатый век с его СМИ и могущественным общественным мнением. Если раньше безжалостные колонизаторы гасили несогласие огнём и мечом, то теперь их сограждане успешно мешают им это делать. Подобные события мы увидим ещё неоднократно.
Пол Оссарес прибыл в город Алжир (одноименная столица Французского Алжира) в 1957 году. К тому моменту он был генералом армейской разведки, имевшим за плечами внушительный послужной список. Оссарес начал службу во время Второй мировой войны разведчиком, примкнул к силам Свободной Франции, принимал участие в нелегальных операциях в Европе. После войны Оссарес получил командование 11-м ударным батальоном, состоящим из коммандос.Вместе с ними он прошел войну в Индокитае, которая закончилась поражением Франции. Во главе батальона он проводил тайные операции в тылу вьетнамских коммунистов. Однако главное испытание ждало его впереди. Ему предстояло покончить с волной насилия, захлестнувшей столицу Алжира. И для достижения этой цели он был готов на всё.
Пол Оссарес, французский генерал, разведчик и палач
В это время ситуация в африканской колонии стала настоящей головной болью для Четвертой Республики. «Фронт национального освобождения» Алжира (ФНО) требовал независимости страны, ведя партизанскую войну против армии и французских колонистов. Последние приехали в Алжир из метрополии и составляли значительное количество населения. Местные называли их «черноногими» («пье-нуар»), за привычку носить чёрную кожаную обувь. Французские власти не хотели давать Алжиру независимость. В отличие от других заморских владений, Алжир считался одним из департаментов Франции, в том числе из-за значительного количества «черноногих». Именно они были излюбленной целью боевиков ФНО. Совершая нападения и взрывы бомб в местах скопления колонистов, ФНО сознательно добивалось ответных убийств мусульман группами «черноногих». После этого уже мусульмане брались за оружие и активно пополняли ряды «борцов за независимость». Партизаны ФНО активно действовали и в сельской местности, а также в труднодоступных частях страны, таких как горный массив Орес. Но руководство фронта понимало, что по-настоящему большого резонанса можно достигнуть лишь в крупных городах, таких как Алжир.
Террористические атаки в городе координировал Ясеф Саади. Он создал подпольную сеть, состоящую из сварщиков, специалистов по взрывчатке и водителей. Благодаря его усилиям были налажены создание и доставка бомб на улицы города. В качестве курьеров «адских машин», как правило, использовали привлекательных девушек, которые могли избежать подозрений. В 1956 году мятежники начинают в столице настоящую городскую герилью. Первый взрыв прогремел в «Молочном баре», излюбленном месте отдыха женщин с детьми из числа «черноногих». Там они спокойно попивали молочные коктейли. Вторая бомба была взорвана в кафе. Эти два взрыва убили 3 и ранили более 50 человек, включая множество детей. Затем через некоторое время бомбы были последовательно взорваны в автобусе (36 пострадавших), одном из универмагов и на железнодорожной станции. Накануне Рождества взрыв в школьном автобусе убил и искалечил нескольких учеников. Был убит мэр Алжира, причем на его похоронах также был устроен взрыв. Волна террора, захлестнувшая город, помогла ФНО добиться нужного эффекта. Теперь каждый европеец видел в мусульманине потенциального боевика. Начались ответные убийства арабов, чаще всего не причастных к атакам. Кроме того, всё это демонстрировало бессилие французских властей остановить насилие. Город погрузился в хаос.
Алжирские бомбистки и борцы за независимость. ФНО старалось выбирать для доставки бомб девушек, похожих на европеек. Некоторые из них после ухода французов избежали ответственности и даже сделали политическую карьеру в независимом Алжире
Французы быстро поняли, что одной лишь полиции не удастся вернуть контроль над городом. В Алжир были введены части 10-й парашютной дивизии численностью 4600 человек. Это были элитные солдаты Республики, большинство из которых имели опыт контрпартизанских действий в Индокитае. Город был поделен на 4 сектора, за каждым их которых закреплен полк парашютистов. Были установлены заграждения из колючей проволоки и пропускные пункты, а по ночам улицы освещались прожекторами. Был введен комендантский час, во время которого солдаты стреляли в любого появившегося на улице. Самой опасной частью города была Касба, густонаселенный мусульманский район с 80 тысячами жителей (при площади примерно в один квадратный километр). Это был настоящий лабиринт из узких улочек и переулков, а также старинных каменных зданий. Именно в Касбе находился центр управления террористической сети Ясефа.
Несмотря на всю грозность парашютистов, командование понимало, что без надежных разведданных им не раскрыть личности террористов. И как раз в этом месте на сцену выходит наш герой — Пол Оссарес. Он был тем человеком, который должен был в короткие сроки добыть данные для парашютистов. Для начала был составлен точный список всех жителей. Если кто-то из них надолго пропадал, он автоматически записывался в подозреваемые. Если после этого он возвращался, то задерживался для допроса.
Французские парашютисты на улицах Алжира
Постепенно всё большее число жителей проходило через систему допросов. По одним из подсчетов, к концу операции это были 40 процентов взрослого мужского населения (около 55000). Большинство из них не имело прямого отношения к ФНО или исполняло поручения террористов, боясь расправы. Но руководство требовало вычислить имена подрывников во что бы то ни стало. Для Оссареса и его людей это означало пытки и допросы с пристрастием. Часто хватало простого избиения. Против особо упорных применяли полевой телефон, провода от которого прикрепляли к ушам. Подозревавшимся в связях с ФНО провода могли быть прикреплены к гениталиям. Однажды одного местного жителя засунули в печь под угрозой включить её, если он не выдаст информацию о боевиках. Некоторое количество допрашиваемых вне зависимости от результата расстреливалось после дознания. В том числе занимался этим и сам Пол Оссарес. Понимал ли он и его подручные, что применяемые ими методы преступны? Скорее всего, да. За время битвы за Алжир примерно три тысячи мусульман пропали без вести. Но нестандартная угроза требовала нестандартных мер.
Кадр из художественного фильма "Битва за Алжир" 1966 года демонстрирует лик французской военщины. Лента была создана итальянским режиссером Джилло Понтекорво, левым режиссером, снимавшим кино на политические темы. Фильм был снят предельно реалистично и во многом напоминает документальный. Он даже получил "Золотого льва" на 21-м Венецианском кинофестивале. По понятным причинам долгое время был запрещен во Франции.
В результате действий Оссареса через некоторое время удалось выйти от низовых исполнителей терактов до непосредственного командования подпольной сетью. Также была выяснена роль женщин в качестве курьеров. После чего их стали досматривать наравне с мужчинами. Деятельность Оссареса дала свои плоды. Территория, подконтрольная ФНО, в городе постепенно сокращалась, а руководство фронта уже не могло чувствовать себя в безопасности. Ясеф был вынужден постоянно перемещаться от убежища к убежищу в женской одежде. Всё это время он по мере сил пытался восстановить свою подрывную сеть.
Кадр из "Битвы за Алжир" показывает момент закладки бомбы террористкой в одном из баров Алжира
После некоторого затишья люди Ясефа провели новую кровавую операцию. Террористы, переодетые работниками общественных служб, заложили бомбы внутри светофоров напротив автобусной остановки. Также бомба была заложена в местном казино. Прогремевшие взрывы унесли жизни 9 человек, 85 было ранено. После этого французы начали настоящую охоту на Ясефа и его ближайших заместителей. Кольцо преследования всё больше сжималось и 24 сентября 1957 года, действуя по наводке разведки, парашютисты ворвались в убежище Ясефа. Увернувшись от броска гранаты, они смогли живым захватить главу террористов. К большому сожалению Оссареса, премьер-министр потребовал не применять пыток к Ясефу. После того, как Ясеф и его ближайшие подручные были схвачены, взрывы и нападения в городе практически прекратились. Обезглавленное подполье до конца войны не вело активных действий. Битва за Алжир, которую один из офицеров назвал «побоищем среди крови и дерьма», завершилась.
Ясеф Саади после захвата французскими парашютистами. Несмотря на все свои деяния, он избежал ответственности и даже сыграл самого себя в фильме "Битва за Алжир"
Однако, одержав тактическую победу, в долгосрочной перспективе французы получили множество болезненных последствий. Главным из них было то, что информация о пытках и расстрелах всё больше стала доходить до обывателей далекой метрополии. Если до этого эти сведения были обрывочными, то после алжирской эпопеи «потоки обвинений слились в потоп». Две наиболее авторитетные группы населения в тогдашней Франции — духовенство и ветераны антифашистского Сопротивления — открыто стали задавать военным неудобные вопросы. Им вторили журналисты, которые заявляли, что французская армия «низошла до уровня гестапо». Общественное мнение стало склоняться к мысли об уходе Франции из заморского департамента, что впоследствии и было сделано при втором президентском сроке Шарля де Голля.
Патрули на улицах города
Политическое руководство подвергло военных жёсткой критике. Всё это попахивало лицемерием. Ведь многие политики знали о методах разведки и парашютистов в Алжире, но предпочитали закрывать на это глаза, до поры до времени...Офицеры, воевавшие в Алжире, прониклись ненавистью и отвращением к правительству Республики. Второй раз со времени позорного ухода из Индокитая они чувствовали себя преданными политиками. Среди офицеров росли экстремистские взгляды, что через некоторое время привело к попытке государственного переворота уже в самой Франции. Большинство участников заговора служили в Алжире. Что касается Пола Оссареса, он, несомненно, сыграл важную роль в победе французов в городе Алжир. Можно ли назвать его бесстрашным героем? Оставлю этот вопрос на суд читателей. Однако добавлю, что в тех условиях победить и не «запачкаться» было практически невозможно. Впоследствии очень много было сказано о зверствах французов в городе. Однако не стоит забывать, что действия армии не происходили в вакууме. Они были жёстким ответом на настоящую вакханалию террора, жертвами которой стало огромное количество ни в чём не повинных людей. И именно в этом, как мне кажется, проявилось бесстрашие Оссареса и других подобных ему французов. Они преступили нормы морали, шли на риск, зная, что руководство вполне возможно от них открестится, но выполнили поставленную перед ними задачу.
Пол Оссарес в более зрелом возрасте. Уже будучи пожилым человеком в отставке, он написал книгу "Битва за Касбу", мемуары, в которых без прикрас описал методы борьбы французов с террористами. После выхода книги она вызвала шквал критики во французском обществе (хотя нашлись и защитники генерала). Оссарес был лишен ордена Почетного легиона и вызван в суд за пропаганду войны и насилия, на котором держался уверенно и от своей позиции не отказался. Защищаясь, Оссарес провел параллель с нынешней ситуацией в мире: "А что бы вы делали, если бы перед вами сидел человек, который знал, когда и как будут взорваны башни в Нью-Йорке, но отказывался говорить? У меня и бен Ладен бы заговорил. Я не получал от всего этого удовольствия."
Мы постарались сделать каждый город, с которого начинается еженедельный заед в нашей новой игре, по-настоящему уникальным. Оценить можно на странице совместной игры Torero и Пикабу.
🇩🇿🇫🇷 Мазагран – первый в истории холодный кофейный коктейль, родиной которого является Алжир. По наиболее распространенной версии, название напитка произошло от одноименной крепости в прибрежном городе Мостаганем на северо-западе Алжира, которая в 1837 году перешла под контроль Франции. В крепости Мазагран французские колониальные войска употребляли напиток, приготовленный из кофейного сиропа и холодной воды.
Французы же и привезли в Европу рецепт данного напитка, который внезапно стал невероятно популярным. Его готовили с холодной минералкой, алкоголем, лимонным соком. Позже в Португалии он превратился в уникальный гибрид кофе и лимонада.
Легендарная алжирская пушка Баба Марзуг, из которой в море улетело несколько французских послов
В османскую эпоху эта пушка длиной 7 м, весом 12 тонн и дальнобойностью до 5 км наводила ужас на французских посланников. Была изготовлена в 1542 году по приказу османского дея Алжира Хасана-аги на оружейном заводе Дар ан-Нухас в столице Алжир.
Французы прозвали ее «Консульской пушкой», так как ее использовали для казни французского консула Жана Ле Ваше в 1683 году в отместку за бомбардировки Алжира, предпринятые адмиралом Дюкеном. Посланника поместили в дуло и пульнули им в морскую даль. Та же участь постигла в различные периоды и других французских консулов.
После захвата Алжира в 1830 году Баба Марзуг была доставлена во Францию в качестве военного трофея, где и сейчас, переделанная в колонну, возвышается над портом Бреста. В наши дни является одним из предметов спора за алжирское наследие, хранящееся на территории Франции.
АНКАРА, 27 авг — РИА Новости. МИД Турции призывает Францию признать последствия своего колониального прошлого и не пытаться уйти от исторических реалий, заявил официальный представитель ведомства Танжу Бильгич.
По данным турецких СМИ, в ходе визита в Алжир президент Франции Эммануэль Макрон заявил, что в Турции, России и Китае есть сети, которые проявляют активизм, неоколониальные и империалистические планы, выступают против Франции.
В МИД Турции подчеркнули недопустимость обвинений главы Франции в адрес Турции. В Анкаре привлекли внимание к активному развитию взаимовыгодного сотрудничества между Алжиром и Турцией, входящей в число стратегических партнеров Африканского союза.
"Если Париж полагает, что на Африканском континенте имеет место негативное восприятие Франции, то причиной тому является колониальной прошлое, а также попытки и сегодня сохранить различными методами былое влияние на континенте. Франция должна принять реалии и попытаться изменить подходы. Парижу нужно в первую очередь признать проблемы, связанные со своим прошлым, и попытаться их решить, а не перекладывать вину на плечи других стран. Это претит социальным реалиям и историческим фактам, а также является показателем искаженного восприятия определенных политиков", — говорится в заявлении.
Недавно услышал, слово "Бербер". Честно, сначала подумал, что это неведомая мне зверушка и ничего общего с людьми не имеет. А вот и нет.
Берберы или Амазихи-это национальность, как русские или другие национальности, коренные жители северной части Африки. Всю жизнь думал, что там арабы и никого больше.
У берберов интереснейшая история. Например, Ислам они приняли в 7 веке, а до этого исповедовали язычество своего толка с главным богом грома и воды-Анзаром, как наш Велес. По мне так любопытный факт.
Алжир-это бывшая колония Франции. Берберки очень красивы, поэтому чтобы их не увезли в рабство, были вынуждены рисовать на лице татуировки. Сейчас до сих пор можно встретить очень стареньких бабушек с рисунками на лице.
Живут по всему свету, в основном Алжир и Марокко. Что больше сего обидно, из-за исламизации и арабизации потеряли значительную часть традиции, но к счастью, сохранили потрясающие костюмы. Полюбуйтесь!
В ходе разгона демонстрации десятки были убиты, тысячи - избиты и арестованы
Эмманюэль Макрон первым из президентов Франции осудил кровавый разгон демонстрации алжирцев в Париже в 1961 году, назвав его преступлением, которое нельзя простить.
17 октября 1961 года, под конец войны за независимость Алжира, парижская полиция жестоко разогнала демонстрацию парижских алжирцев. Десятки человек были застрелены или утонули в Сене, куда полицейские бросали демонстрантов.
Точное число жертв этого побоища до сих пор не известно. Власти Франции в самом конце прошлого века, почти через сорок лет после трагедии, признали смерть сорока человек, но по некоторым другим оценкам жертв могло быть больше двухсот.
Хотя французские власти признали факт расправы над демонстрантами больше двадцати лет назад, президенты Франции до Макрона на эту тему не выступали.
Эмманюэль Макрон принял участие в траурной церемонии у моста через Сену, где шестьдесят лет назад началась многотысячная демонстрация парижских алжирцев. Они протестовали против введения в столице комендантского часа для алжирцев.
В заявлении, выпущенном администрацией Макрона, говорится, что шестьдесят лет назад полицейские под руководством шефа парижской полиции Мориса Папона совершили множество преступлений. Согласно тексту заявления, в ходе "жестокого, кровавого" разгона демонстрации были убиты десятки протестовавших, множество участников марша было ранено, 12 тысяч человек арестованы.
Мориса Папона в 1999 году посадили в тюрьму на десять лет, но не за убийство алжирцев на демонстрации, а за то, что он, будучи начальником полиции Бордо в вишистской Франции, участвовал в отправке евреев в нацистские лагеря смерти.
При этом уже в 2002 году Папон вышел на свободу по состоянию здоровья. Ему тогда было 92 года.
А до того, как всплыло обвинение в соучастии в холокосте, карьера Папона складывалась превосходно. В том же 1961 году президент Шарль де Голль вручил префекту парижской полиции высшую награду страны, орден Почетного легиона; в 1968 году Папон стал депутатом парламента, затем - министром при президенте Валери Жискар-д-Эстене.
Хорошо, но мало
Некоторых общественных деятелей выступление Макрона разочаровало: они ожидали более четкого признания вины и ответственности французских властей.
Макрон не принес извинений за бойню 17 октября 1969 года и вообще речей не произносил - Елисейский дворец только выпустил письменное заявление.
"Это прогресс, но дело не завершено. Мы ожидали большего. Это сделал не один Папон. В центре Парижа людей пытали, убивали, и там, наверху, об этом прекрасно знали", - сказала агентству Франс-пресс Мимуна Аджам из антирасистской организации Africa93. Она хотела бы, чтобы разгон демонстрации алжирцев был признан преступлением со стороны государства.
Первая церемония поминовения жерт трагедии 1961 года была организована мэром Парижа лишь спустя сорок лет, в 2001 году.
Выкручивайте остроумие на максимум и придумайте надпись для стикера из шаблонов ниже. Лучшие идеи войдут в стикерпак, а их авторы получат полугодовую подписку на сервис «Пакет».
Кто сделал и отправил мемас на конкурс — молодец! Результаты конкурса мы объявим уже 3 мая, поделимся лучшими шутками по мнению жюри и ссылкой на стикерпак в телеграме. Полные правила конкурса.
А пока предлагаем посмотреть видео, из которых мы сделали шаблоны для мемов. В главной роли Валентин Выгодный и «Пакет» от Х5 — сервис для выгодных покупок в «Пятёрочке» и «Перекрёстке».
Реклама ООО «Корпоративный центр ИКС 5», ИНН: 7728632689