Кароче
Ну пиздец, всё подавай
Ну пиздец, всё подавай
Не подумайте ребят,сам люблю словечко вывернуть,бывает не к месту! Но к моему посту чел оставил комментарий! Зашёл в профиль! И блядь семь лет он комментирует! Семь сука!
Старик,добра тебе,гневный ты утырок! А лучше- иди в полицию,там такие на вес золота!
Жанр: киберпанк/биопанк, романтика, повседневность, авторский мир, психология, экшен, драма, счастливый финал
Рейтинг 18+ за нездоровый образ жизни героев (и немного мата)
/продолжение/
Подъезд слабо освещён отблесками с улицы. Запах мочи и гниющего мусора есть, но слабый. Или это мне от речной вони уже обоняние отшибло. Тихо. На всякий случай нажимаю кнопку лифта, но она, конечно, не реагирует.
К пятому этажу запахи, свидетельствующие о присутствии людей, исчезают. Некоторые двери заколочены.
К двенадцатому я дышу с присвистом. Чёртовы лестницы! Может, бросить курить? Да нет, что за глупость…
Голос-в-голове авторитетно заявляет: Прийти сюда — вот настоящая глупость. Это не может быть он, ясно же. Два года прошло. Его уже наверняка нет.
Я возражаю как можно рассудительнее: Но объявление о поиске всё ещё висит на армейском сайте. Шанс есть. Нужно проверить.
Однако Голос звучит с очевидным скепсисом: Подумаешь, кто-то видел мужика в военной одежде! Ну спал он в заброшенной квартире — наверняка обычный бомж. Нашёл где-то одежду и всё. А тебе заняться нечем, кроме как нестись в Пром среди ночи!
Но я упорно придерживаюсь того же размеренного тона: Сомневаюсь, что в Районе встречается много бомжей с длинными волосами. Парень с форума сам сказал, что это странно и что тот человек реально был похож на военного. И спал он не на куче вещей, как положено бездомному, а на голом полу.
Голос-в-голове фыркает: А ты разбираешься в быте бомжей? Может, диссертацию напишешь?
К восемнадцатому этажу сердце хаотично скачет внутри грудной клетки. Фух, доползла.
Когда я в приватной беседе расспросила того сталкера с форума, он дал адрес и описал, судя по всему, эту дверь: слева на лестничной площадке, тёмно-красная, с выломанной ручкой. Сейчас она приоткрыта. И что это значит? Сталкер не закрыл за собой или мужчина из квартиры ушёл?
Голос-в-голове любезно подсказывает: Или это вообще не та квартира, не тот этаж, не тот дом, ты ошиблась, всё перепутала, а за этой дверью — ночлежка для уголовников, которые будут счастливы, что ты заглянула согреть их тёмной ночью.
Оглядываюсь на лестницу, уходящую выше, и прислушиваюсь. Только моё тяжёлое дыхание. Краем глаза замечаю движение в углу. Крыса? В тени не разобрать. Но больше ничего не происходит.
А если квартира всё же верная, но человек оттуда не ушёл? И очевидно, что это не тот, кого я ищу. Сидя дома, перед экраном компьютера, ещё можно было верить в чудеса, но сейчас, стоя на сумрачной лестнице, трудно убедить себя в благополучном исходе. Такого везения не бывает. Не у меня точно. Что, если сейчас я вломлюсь к какому-то бродяге, который взбесится, что из его жилья устроили проходной двор? Может, уйти, пока не поздно?
Голос-в-голове с готовностью подхватывает: Конечно, бросай эту тупую затею. Иди к полицейским, они вызовут такси. Дома примешь душ, перекусишь, ляжешь спать — тут-то я и расскажу в красках, какое ты ничтожество. Отец был прав, ты ни на что не годна. Ни одного дела не можешь довести до конца. Вот и сейчас — добралась уже, стоишь на пороге… Стоишь… Чтобы в итоге развернуться и уйти. Типичная Лета. Весь путь сюда был зря. С самого начала было ясно, что всё закончится пшиком. Как обычно.
Я жую губы, прикусывая побольнее. Всё-таки шанс есть. Пусть небольшой. Тихонько зайду, осмотрюсь и уйду. По крайней мере, я буду уверена, что сделала всё, что могла.
Голос тут же меняет тактику, подсовывая свои любимые картинки «что с тобой сделают в таком опасном месте», но я отмахиваюсь. Сегодня я везучая, в это и буду верить.
Вытаскиваю электрошокер, перехватываю удобнее и толкаю дверь. Однако, приоткрывшись немного, она стопорится. Чёрт, намертво! В коридоре квартиры не видно ни зги, через пару метров светлеет дверной проём — в комнату?
За окнами раздаётся приглушённый гул — равномерный, технический, — и это ещё больше подчёркивает тишину здесь, на лестнице. Я вдруг чувствую, насколько одинока — посреди этого дома, посреди Района, да и вообще.
Наверняка в квартире никого нет.
Выдохнув для храбрости, боком протискиваюсь в щель приоткрытой двери. Хоть какая-то польза от того, что я тощая.
Жду пару минут. Кажется, что грохот моего сердца слышно на всю квартиру. Однако из окружающей темноты меня никто не хватает. Вообще ничего не происходит. Уф…
Медленно, нащупывая каждый шаг, крадусь к светлому прямоугольнику. Под ногами предательски скрипит.
Выхожу в комнату. Вытянута горизонтально, вправо от входа. Слабый свет с улицы — два больших окна, закрашены светлой краской. Мебели нет, только какой-то мелкий хлам валяется. Пахнет затхлостью и совсем немного — человеческим жильём. Это явно не место обитания бездомного.
Дальняя стена справа тонет в сумраке. Кажется, там есть дверь в другое помещение. Позже проверю.
Выхожу на середину комнаты, в пятно света из окна. Пол выложен широкими деревянными досками. Потёки и наплывы краски на стёклах. Окна целые, из-за этого в помещении тепло.
Очередная половица под ногой скрипит. Поворачиваюсь к противоположной стене. На ней темнеет большой прямоугольник — как будто след от картины. Здесь мебели тоже нет. Делаю шаг вперёд…
В следующую секунду я больно падаю на колени, утыкаюсь лбом в пол, а правая рука вывернута за спину так, что шокер уже выпал из пальцев. Над головой раздаётся мужской — низкий и хриплый, будто спросонок, — голос без вопросительных интонаций:
— Зачем ты здесь.
Сердце колотится о грудную клетку так сильно, что, кажется, вот-вот разобьётся. Как и все мои благие намерения.
Непроизвольно напрягаю руку, но горячая, лихорадочно-жаркая ладонь мужчины не позволяет двинуться даже на миллиметр. От боли и обиды хочется скулить.
Думай, Лета! Понятно, что это не он. Хотя в нашу прошлую и единственную встречу он не разговаривал, но и так ясно, что для военного робота этот голос слишком уж… сексуальный.
Голос-в-голове издевательски мурлычет: Ой, к чему же мы пришли? В заброшенной квартире, наедине с огромным мужиком, без всякой связи. Никто не узнает, что с тобой случилось. Как думаешь, он сразу тебя убьёт или начнёт с чего-то более интересного? Позовёт друзей? А через пару дней развлечений они продадут тебя на чёрном рынке.
Я морщусь, пытаясь сдержать слёзы. Ну да, он может сделать со мной что угодно — в самом буквальном смысле. Электронный браслет предусмотрительно не взяла — я же умная, — и у золотых граждан есть право на неприкосновенность частной жизни, так что отслеживание по чипу тоже выключено. Никто не может узнать, где я. Проклятье, зачем только я полезла в это всё?! Хотела помочь, чёртова идиотка! Мне бы кто помог…
Мужчина двигает мою руку ещё немного вверх и повторяет более раздражённо:
— Зачем. Ты. Здесь.
Боги, можно я просто распластаюсь на полу и буду рыдать от ужаса? Может, он сжалится?..
Однако Голос-в-голове холодно заявляет: Это не поможет, ты же знаешь.
Да, знаю. Слёзы ни разу в жизни мне не помогли. Они, наоборот, или разозлят его, или раззадорят — проверить, до каких пределов получится меня довести.
Нужно ответить как можно спокойнее. Может, есть шанс.
— Извини... Я искала… одного человека. Друга.
Пыль щекочет нос. Если я чихну с заломленной рукой, то сломаю её сама себе.
В голосе мужчины по-прежнему нет эмоций:
— Ты ошиблась.
От боли хочется сжать зубы, но я стараюсь говорить разборчиво:
— Да... Я понимаю. Может... ты меня отпустишь?
Пара секунд — и горячая ладонь исчезает.
В первое мгновение попытка вытащить руку из-за спины вызывает настолько сильную боль, словно там вывих. Но он и правда меня отпустил!
— Уходи.
Я оборачиваюсь. Мужчина за моей спиной поднимается во весь рост — твою ж мать! да он и правда огромный! — и отступает к стене справа. Быстро и тихо, ни одна половица не скрипнула. Видимо, он хорошо знает эту квартиру.
Опускается на пол рядом со стеной, посередине между окном и дверным проёмом, ведущим в коридор. Густая тень скрывает мужчину почти полностью, ясно только, что на нём тёмная футболка с короткими рукавами — руки такие же светлые, как шея и лицо.
А я продолжаю стоять на коленях и пялиться на него. Так, Лета, хватит спать!
Теперь уже правой рукой можно двигать, хотя плечо болит сильно, поэтому шокер с пола я подхватываю левой. Неловко поднимаюсь.
И я понимаю, что нужно уйти — нет, убежать — прямо сейчас... И не смотреть на него, не стоит бесить мужика, способного сломать мне руку одним движением... Но если бы я умела поступать разумно, то не оказалась бы здесь.
Делаю пару шагов в направлении коридора — и снова не могу удержаться от взгляда в его сторону. Я и сама знаю, что люблю нарываться.
Во всяком случае, он не причинил мне вреда. Значит, я обязана предупредить его об опасности.
— Тебе тоже лучше уйти. Сюда идут шавки.
— Кто, — отсутствие эмоций в его голосе снова скрадывает и вопросительную интонацию.
Странно. Если он не знает речной терминологии, значит, не местный. Тогда что он здесь делает?
— Полицейские. Облава. То есть внеплановая проверка.
Он не только остаётся на месте, но даже расслабленно вытягивает ногу. Ботинок — тёмный и с виду тяжёлый — попадает в область тусклого света, падающего из закрашенного окна.
— Спасибо.
Одно короткое слово на выдохе, но звучит оно так роскошно-возбуждающе, что вся моя кровь стекает в низ живота густой лавой, между ног разливается тепло, а клитор приятно пульсирует. Никогда не думала, что способна возбудиться от одного лишь голоса. Или это из-за адреналина? Я читала, что стресс может действовать вот так странно.
Ладно. Нужно уходить. Интересно, это и есть тот мужчина, о котором говорил сталкер? Ботинки похожи на военные. Может, он сам из полиции или каких-то спецслужб, потому и не боится проверки? Следит здесь за кем-то? Но почему он спал прямо на полу? И, кроме того, не видно никакого оборудования. Он просто здесь один.
Хоть я и ползу как можно медленнее, но коридор неумолимо приближается. Вот уже и дверной проём.
Голос-в-голове заговорщицки шипит: Не уходи! Где ты ещё найдёшь мужика с таким голосом! Я хочу ещё его послушать, ну пожалуйста!
Оглядываюсь на мужчину, переминаюсь с ноги на ногу, потираю правое запястье — оно тоже болит, хотя и слабее, чем плечо, — но в конце концов решаюсь:
— С тобой всё в порядке?
Он не реагирует.
Я делаю шаг в темноту коридора, но снова оборачиваюсь на сидящего мужчину и замираю, разглядывая его и кусая губы.
В его неторопливых словах слышна усталость:
— Вряд ли я могу быть тебе полезен.
Голос-в-голове бормочет с придыханием: Ох, как бы он был полезен, если бы стягивал с тебя трусы, шепча на ушко всякие пошлости. Мне прям жарко стало… Вот бы увидеть его лицо…
Прочистив горло, отвечаю мужчине как можно спокойнее:
— Вообще-то я думала, может, тебе нужна помощь?
Пауза.
— Ты — хочешь помочь — мне?
Чёрт, с этим его ровным тоном не понять, какие эмоции стоят за этой фразой — удивление, насмешка или даже презрение? Что означает это подчёркнутое «мне»? Считает себя ахуенно крутым мужиком, которому девчонка типа меня может только мешать?
— Ну, мало ли. Ты из полиции? — я оглядываю его фигуру. С таким ростом и телосложением — вполне разумное предположение.
— Ты меня не узнала? — мужчина молчит несколько секунд. — Тогда почему предупредила о проверке?
Он меня знает? Откуда? Видел на улице или в магазине? Надо же, запомнил. Это приятно. Хотя, скорее всего, с кем-то путает, я не настолько интересная, чтобы мужчины на улице обращали внимание.
Я для приличия колеблюсь, но, чёрт, и так ясно, что не хочу уходить. Так что я быстро возвращаюсь в комнату и опускаюсь на колено напротив мужчины.
— Подумала, вдруг это для тебя важно. А мы встречались? Нет, я, может, и вспомнила бы, если бы увидела тебя, — я улыбаюсь. — Здесь слишком темно.
Голос-в-голове бормочет сквозь зубы: Лета, хватит лыбиться… Сколько раз тебе говорили, а ты опять так делаешь. Это выглядит тупо и сразу выдаёт, что ты волнуешься.
Да знаю я! Отец только и повторял: «Алетейя, ты выглядишь умственно отсталой, сделай нормальное лицо». Но я всё равно улыбаюсь, когда нервничаю, а то даже начинаю хихикать, шутить тупые шутки... В общем, веду себя как дура.
— Дашь электрошокер?
Мужчина протягивает ладонь — крупная тяжёлая кисть, длинные пальцы — и я с опаской кладу в неё шокер. Щелчок фонарика, голубоватый свет вспыхивает на уровне его шеи и выхватывает из темноты лицо: тяжёлая челюсть, заросшая щетиной, прямой нос, резкие скулы, светлые глаза… Лицо довольно грубое, и вправду похож на полицейского или военного. Может, видела где-то на улице, не помню...
Но тут он наклоняет голову, и на правое плечо ложатся длинные волосы — оказывается, они собраны в высокий хвост. У меня в голове картинка щёлкает, встав на место, и я изумлённо выпаливаю:
— Ты робот!
Голос-в-голове страдальчески морщится: Лета, что ты несёшь?! Это мужик с ахуенно сексуальным голосом, и любая нормальная девушка уже начала бы срывать с себя одежду. Но ты — решила обозвать его роботом? Да уж, отличный способ познакомиться, он запомнит этот идиотизм.
Ну да, сейчас-то всё очевидно: он действует сам по себе, поддерживает диалог… Даже экспериментальная модель, более продвинутая, чем стандартные роботы — предсказуемые, функциональные, нуждающиеся в командах людей, — не будет настолько похожа на человека.
Да это даже внешне понятно: он выглядит уставшим и небритым пару недель. С какой стати я вообще решила, что тот мужчина, который помог мне два года назад, является роботом? Ну, я не нашла его фотографии ни в списке постояльцев гостиницы, ни в списке сотрудников военной базы… Но это ничего не доказывает, у него мог быть гостевой пропуск. И да, у него хорошая физическая подготовка и быстрая реакция, но это, наверное, обычно для военных, я просто не сталкивалась и не знаю. По ходу, я снова феерично облажалась. Тупица. Ещё и ляпнула эту чушь прямо ему в лицо. Но что он делает здесь, в заброшенной квартире?
— Нет, то есть… — я нервно хихикаю. — Извини. Я просто… Ну, я видела тебя недолго и подумала…
Он выключает фонарик и возвращает мне пистолет.
— Я не понимаю. Что именно ты подумала?
— Ну… — от неловкости я принимаюсь запихивать шокер в кобуру, не обращая внимания на боль в плече. — Там было сообщение о пропавших роботах, и я почему-то решила, что ты один из них.
Тот же ровный тон:
— Если в этом сообщении говорилось о боевых андроидах серии четыреста одиннадцать, то я один из них.
Я изумлённо пялюсь в темноту, скрывающую его лицо. Серьёзно?!
— Но тогда… Почему ты не уходишь? Полиция скоро будет здесь.
— Какое тебе дело до этого? И почему ты не уходишь? Когда я скажу полицейским, что я такое, — полагаю, они будут стрелять на поражение.
— Так какого хера ты тут сидишь?!
Его голос звучит по-прежнему равнодушно:
— А где я, по-твоему, должен сидеть?
Ну да. Очевидно, ему некуда идти.
— Слушай, я… — щёки становятся горячими, но я всё-таки решаюсь: — На самом деле я здесь потому, что искала тебя.
— Зачем?
— Ну… Ты мне жизнь спас. Хочу вернуть долг.
Он молчит пару секунд.
— Я только что сказал, что я боевой андроид. Если вдруг ты не расслышала. У тебя не может быть долга передо мной.
— Почему? Ты мне помог. Значит, я должна помочь тебе. Разве не так?
— Это социальные правила. Для людей. А я — не человек.
— А, ты об этом.
Я окидываю взглядом его тело в приглушённом свете уличных фонарей. Вполне человеческое. Я бы даже сказала, сексуальное — вот это сочетание массивности с расслабленной позой… А если добавить его голос… Ну, лицо не совсем в моём вкусе, не люблю я морды кирпичом и всю эту суровую брутальность, но в целом…
Голос-в-голове бормочет: Так что, раздеваться-то будешь?
Кхм! Лета, хватит мечтать, времени мало.
Деловито продолжаю, надеясь, что мужчина — нет, это же робот — не обратил внимания на паузу в моей речи:
— По-моему, это неважно. Ты мне помог. И мне кажется, я могла бы помочь тебе.
— Маловероятно.
Голос-в-голове фыркает: Что за презрительная интонация?! Ты его искала, носилась по Району, рисковала жизнью, в конце концов… А ему плевать?!
Я агрессивно повышаю тон:
— Сразу отказываешься?
— Хорошо, — он вздыхает так тяжело, словно успел устать от жизни дважды. — Как именно помочь?
Так, а вот теперь нужно не облажаться и сформулировать всё кратко и понятно. Я кусаю губы, лихорадочно соображая.
— Если ты робот, значит, у тебя есть система? Ну, которая с доступом через порт? Армейская?
Армейский вариант уж наверняка должен иметь усиленную защиту, это нехорошо… Однако мужчина отвечает:
— Нет, стандартная.
— Ты уверен? Слишком большое везение, чтобы быть правдой.
— Уверен. Это связано со спецификой нашей серии.
Но это же замечательно! Стандартная система потому так и называется, что идёт в единственном варианте, её ставят всем — и роботам, и большинству людей. Технология отработана, производство налажено, работает без сбоев, так и чего заморачиваться с разными версиями?
Стандартную систему точно можно взломать, значит, мой план осуществим. И мне, конечно, хочется с ходу озвучить и сам план, и предложение пожить в моей квартире — боги, он ведь спас мне жизнь, я никогда не смогу оплатить этот долг! — однако я знаю, что должна быть осмотрительной. С этим у меня проблемы. Нет, прежде чем звать к себе военного робота, который по официальной версии слетел с катушек, нужно с ним хотя бы поговорить.
— Ты давно здесь? — я рассеянно оглядываю комнату.
— Четыре месяца.
Разговаривать с человеком, у которого тень вместо лица, некомфортно — словно он в укрытии, а я сижу перед ним голая. Надо было сесть не напротив него, в свете окна, а рядом, возле стены. Но теперь уже поздно.
О чём спросить? Думай, Лета, думай! Полиция уже близко, а я туплю. Как назло, моему организму вот именно сейчас захотелось — помимо секса — спать, есть и курить.
— Днём здесь был человек… — я пытаюсь поймать мысль, которая прячется за этими словами, но она ускользает от сонного сознания.
Через несколько секунд молчания робот, видимо, решает меня поторопить:
— Я его видел. Что дальше?
— Видел?!
Он не отвечает.
Голос-в-голове пренебрежительно фыркает: Ты выглядишь отменной тупицей.
Я торопливо поясняю:
— В смысле, он говорил, что ты спал... — и тут до меня доходит, что именно я должна спросить. — Тогда почему ты ничего не сделал? Не начал выкручивать ему руки, как мне?!
— У него не было оружия.
Ну да, логично. Но я всё равно скептически кривлюсь.
— Думаешь, я могла бы напасть на тебя? Ты в два раза крупнее.
Пауза.
— Привычка.
Ну конечно. Он же военный робот! Лета, может, ну его к чёрту? А что, если ты выведешь его на улицы города, а он кого-нибудь убьёт — по привычке?
Я облизываю губы и, решившись, выпаливаю самый важный, хоть и ужасно нетактичный вопрос:
— Сколько людей ты убил с нашей прошлой встречи?
— Ни одного.
О-о... Настолько хорошо, что даже не верится в такую удачу! Надеюсь, дальше всё пойдёт в таком же ключе.
— Почему?
— Что «почему»?
— Почему никого не убил? Например, этого парня?
— Или тебя?
В груди предостерегающе колет игла страха, но ладно, я зашла слишком далеко, чтобы отступать. Так что я киваю — спокойно и рассудительно.
— Да. Или меня.
Пауза.
— Потому что не хочу.
За всю жизнь я мало имела дел с роботами. В доме отца все слуги были людьми. В гостях у одноклассниц я видела нескольких домработников, а однажды Эрика — пожалуй, лучшая из моих якобы-подружек, хотя тоже себе на уме — втихаря скопировала у матери каталог секс-роботов, и мы провели увлекательный час, хихикая и обсуждая, какую модель каждая из нас предпочла бы. В общем, я не спец, однако мне казалось, что роботы не должны говорить о том, чего хотят или не хотят. Как он может «не хотеть» убивать?
— И что это значит? Нет прямого приказа? Это нерационально?
Пауза.
— Предполагаю, во время последней модификации моего физического носителя параметры были настроены неверно, и теперь моя операционная система содержит ошибки, но я не знаю, какие именно. В любом случае, я не хочу никого убивать, — в его голосе появляются рычащие нотки, — не буду этого делать, и у тебя нет никаких рычагов воздействия, чтобы меня заставить.
От этой неожиданной агрессии я тоже повышаю голос:
— Вообще-то я и не собиралась! Мне вовсе не нужно никого убивать.
В сумраке заметно, что он снова наклонил голову к правому плечу. Что за странная манера? Тон вновь спокойный:
— А что тебе нужно? Материал? Но для этого следовало бы застрелить меня, — он взмахивает пальцами в направлении окна, — или хотя бы организовать группу захвата. То, что ты пришла сюда в одиночку, больше похоже на попытку самоубийства.
— Или, — я задумчиво поднимаю взгляд, — на попытку тебе помочь.
— Помочь роботу? Версия про самоубийство кажется более правдоподобной.
— Ладно, это не важно! Вернёмся к тому, что ты не хочешь убивать. Меня это устраивает. Но что, если ты выйдешь на улицу? Множество людей вокруг... — я провожу ладонью в воздухе, словно рисуя перед ним эту картину. — Соблазн... В тебе проснутся кровожадные алгоритмы...
— Кажется, ты меня с кем-то путаешь, — он хмыкает совсем по-человечески. — Таких алгоритмов у меня точно нет — я ведь тебя не убил. И думаю, что от количества людей это не зависит.
Я прищуриваюсь с подозрением.
— Как насчёт навязчивого желания разоружить всех встречных полицейских? Или сломать руку любому, кто достанет зубочистку в твоём присутствии?
— Я могу себя контролировать.
— Мм... — я саркастично поджимаю губы. — То есть ты только со слабыми девушками так себя ведёшь?
— Твою руку я не сломал. Даже не вывихнул.
Пару секунд я прислушиваюсь к ощущениям. Кажется, мышцы всё же потянул, но боль слабая — по сравнению с тем, чего я ожидала, когда он заломил мне руку.
— Да. И я это ценю.
В этот момент в прихожей раздаётся грохот, я вскакиваю на ноги — и перед моим лицом клацают длинные зубы полицейской ищейки.
В следующую секунду пёс рычит придушенно и словно бы с недоумением, а я осознаю, что он висит в воздухе: робот одной рукой держит его под мышкой, а второй — зажимает пасть. На фоне огромного волкодава, бьющего воздух бронированными лапами, даже этот двухметровый мужик кажется не столь впечатляющим.
Робот опускает пса на пол, седлает его, зажав бёдрами, а освободившейся рукой срывает с его головы шлем. Бросает мне под ноги.
— Нужен разряд. В камеру.
Ищейка извивается всем телом и дёргает головой, пытаясь освободить пасть.
Я подвисаю на мгновение, но затем выхватываю шокер из кобуры — о, даже рука не болит — и тычу в камеру на шлеме. Противный звук разряда, и красная лампочка гаснет. Пёс замирает, смотрит на меня настороженно.
— Слева от тебя у стены лежат вещи, — робот тяжело переводит дыхание. — Там есть верёвка. Принеси, пожалуйста.
Бросаюсь в указанном направлении. Куча хлама в углу. А, вот.
Возвращаюсь. Робот по-прежнему сидит верхом на ищейке, перехватив руками пасть и передние лапы.
— Можешь связать?
Чего?..
Голос-в-голове рявкает: Так, Лета, ты сможешь! Другого варианта нет, и ты должна справиться!
Глубоко вдохнув для храбрости, бросаюсь к псу, который рычит сквозь зубы и выгибается, стараясь освободиться, но при виде меня снова затихает. Опустившись на колено, я показываю ищейке шокер и демонстративно кладу его на пол рядом.
Руки дрожат от страха, да и вообще я не знаток морских узлов, но — я обязана! Связываю лапы и начинаю их обматывать. Хотя я стараюсь делать всё аккуратно, но из-за спешки то и дело задеваю голые руки робота — в слабом свете окна видно, что на нём футболка с характерным узором камуфляжных пятен. И снова — мне кажется, или он очень горячий?
Голос-в-голове восторженно мурлычет: Ахуенно горячий... Ты только послушай, как он дышит... И его лицо так близко... Как будто вот-вот вспыхнет искра, и вы наброситесь друг на друга, срывая одежду, — конечно, если бы не эта псина посередине. Она вот всё портит.
Когда я заканчиваю со своей частью, робот перехватывает у меня верёвку и сноровисто заматывает пасть ищейки.
Тем временем я пытаюсь попасть шокером в кобуру, лихорадочно прикидывая, сколько осталось минут до прихода полиции. Совершенно некогда вести себя разумно, так что я бормочу:
— Так что? Ты обещаешь не создавать проблем?
— Сам факт взаимодействия со мной создаст проблемы любому человеку, — робот тоже шепчет торопливо, уже обматывая задние лапы ищейки.
— Кроме этого! Обещаешь никого не убивать? Не лезть к полиции?..
Робот пропускает конец верёвки через петлю на передних лапах и отпускает связанного пса. Тот брыкается и раздражённо рычит, но освободиться не может — во всяком случае, пока. И, между прочим, робот его тоже не убил.
— Это обещаю. Но...
Хватаю робота за горячую руку и тяну к окну, подальше от ищейки. Приходится запрокинуть голову, чтобы посмотреть ему в лицо, теперь различимое в тусклом свете окна.
— Что «но»?
— Как я сказал, моя операционная система содержит ошибки. Также есть физические повреждения.
— Какие? — я окидываю его торопливым взглядом. — Ай, некогда! Можно починить?
— При наличии материалов и оборудования.
— Отлично! Так ты согласен?
— Ты ничего не предложила.
Чёрт! Почему мы потратили столько времени на разговоры не пойми о чём?!
— Эм... Так... Если есть стандартная система, значит, её можно взломать. И изменить данные. Запишем телохранителем. Просто новый робот и всё.
— Твоим телохранителем?
— Ага. Так что?
— Зачем тебе сломанная вещь?
До меня не сразу доходит, что этот мужчина с сексуальным голосом говорит о себе. Что за ненужные вопросы!
Я указываю на извивающуюся на полу ищейку.
— Ты предпочтёшь сдаться полиции?
Он тоже смотрит в ту сторону.
— Нет.
— Значит, согласен?
— Если тебя устраивает — можно попробовать.
— Отлично. Карта, — дёргаю вверх одежду на животе, отрываю прилипший к коже влажный от пота свёрток. — Адрес: Вторая Поперечная, пятьдесят восемь, я тебя там встречу. Люк канализации здесь рядом. Кстати, а ты сможешь добраться — с повреждениями? Тут, не знаю... Не так близко…
Пауза.
— Смогу.
— Отлично, — я бросаюсь к выходу из комнаты. — Тогда давай. Провожу тебя до люка...
Робот не отвечает, лишь за спиной раздаётся щелчок.
В тёмной прихожей понимаю, что что-то не так. Оглядываюсь. Его нет. Что за нахрен!
Выскакиваю обратно в комнату. Чёртова псина уже освободила одну лапу из мотка и теперь пытается стянуть верёвку с морды!
Взгляд цепляется за что-то странное: слишком яркий свет. И холодный воздух. Рама с закрашенными стёклами распахнута. Серьёзно?!
Ладно, настолько крутой робот может сам о себе позаботиться. А вот мне точно стоит уйти, пока волкодав не освободился.
/конец главы и конец отрывка из романа, на этом пока всё/
Отвечу постом, ибо так удобнее.
Привет ребята, хотела разыграть вас на 1 апреля… был пост-шутка , что я ухожу с пикабу))
капец, честно я в шоке ) сколько людей хотят чтобы меня не было , жуть просто..
Люди просто хотят, чтобы вы перестали измываться над искусством, возможно они не понимают в живописи, но чувствуют вашу неискренность и вашу притворность.
Ваши картинки это уровень подборок обоев для рабочего стола. В них нет чувств, боли, стремлений, желаний. Нет любви и радости. Они пусты, как головы фанатов Марвел. Ваши картинки выглядят, словно наборы для раскрашивания по номерам. Ваши изображения наглядно показывают, как массовость и доступность убивают глубину. И ладно отсутствие глубины и художественной ценности, но ваши изображения также не являются примером применения интересных художественных техник. Я уже не говорю о цветовых решениях, которые выполнены, как в дешевой уличной провинциальной рекламе.
Поймите, искусство должно должно волновать, вызывать чувства, проникать в душу, если хотите. Картина это высказывание в конце концов. А то что я вижу из поста в пост, это ваш еблет (не самый лучший и не самой первой свежести) и третьесортные некачественно выполненные композиции, по сравнению с которыми белый лист бумаги выглядит ярче.
Вы же по сути позёр от мира искусства, который паразитирует на искусстве. И я не запрещаю, и не имею права запрещать вам "рисовать, пока рисуется", но зачем задавать глупые вопросы?
В любом случае, самое противное в вашей ситуации это то, что Вы и сами осознаете низкий уровень качества и глубины своих "произведений", потому как продвигаете их через торговлю своим ебалом. Что-то вроде: "Посмотрите, какая я милая девочка, посмотрите, какое у меня симпатичное ебальце, а еще я могу рисовать!".
Позор Вам и Вашим позорным картинам.
Земледелие умрет, орудия его сокрушатся, нива запустеет и бесплодным порастет злаком; поселяне, не имея над собою власти, скитаться будут в лености, тунеядстве и разъидутся. Города почувствуют властнодержавную десницу разрушения. Чуждо будет гражданам ремесло, рукоделие скончает свое прилежание и рачительность, торговля иссякнет в источнике своем, богатство уступит место скаредной нищете, великолепнейшие здания обветшают, законы затмятся и порастут недействительностию.
Путешествие из Петербурга в Москву (Радищев)
В этот раз, он почти выбрался. Черт возьми, он был близок.
Вонь Миазма[1] Клёст ощутил, преодолев территорию НПЗ. До этого момента, потусторонняя заразная дрянь, не могла пробиться сквозь фильтры его маски, сквозь вонь нефтепродуктов и сгоревших углеводородов, сквозь гниющую иловую массу с водоочистных сооружений и застоявшийся строительный смард пыли с асфальтобетонного завода.
Миазм обладал особенно отвратительным ароматом. Это была смесь запахов трупной гнили от умершей и разложившейся крысы, застоявшейся и скисшей молочной рвоты и общественного сортира. Но обычный человек, не мог почуять этот запах. Миазм, существовал только для тех, кто знал о нём.
До поры до времени. До тех пор, пока скопившееся подпространственное напряжение не лопнет, выпуская гнойную смесь негативных энергий и их материальных форм.
Клёст сделал несколько шагов вперед, в сторону свалки. Внутреннее чутье, не имеющее отношение к его таланту, подсказало что источник где-то справа, около ТЭЦ.
Талант сделал глубокий вдох. Уже третий год, третий год подряд он ненавидел то, чем он стал, и ненавидел Омск, в частности. Он ненавидел свой новый образ, ненавидел город, в который его сослали.
Он мог убеждать себя, что раньше или позже, кто-то опознает Миазм, что при прорыве Контагия, герои вмешаются и жертв не будет. Клёст не нужен, хватит и локальной команды. Хватит и простых военных. Хватит Комитета. Чёрт, да хватит простого нормального священника и пары ППСников.
Как бы он не ненавидел город, оставить Контагий напитываться реальностью, до прорыва… Он не мог позволить этого. Есть правила, правила которые он выбрал давным-давно, в другой реальности.
Тогда его звали ПТР, тогда он был вигилантом в Петербурге, их группа «Рубеж Обороны», называла себя героями. Тупые и наивные подростки, получившие причудливые способности. Они хотели быть героями. Они никогда бы не оставили, существовать нечто подобное Контагию.
Со вздохом, Клёст развернулся и направился к ТЭЦ. Полы его красно-чёрного плаща взметнулись, от резкого движения, потребовавшего от него напряжения всех сил, физических и моральных. Он не боялся смерти. Но сейчас он должен был быть в Питере, а не разбираться с потусторонней дрянью, на окраинах сибирского городка.
Следуя внутреннему чутью, он свернул с дороги, в лесопосадки, отделявшие шоссе от железки, ведущей к ТЭЦ. Лес был тихим, неестественно тихим, и нарастающая вонь Миазма, заставил его достать пистолет из кобуры.
«Дезерт Игл», семизарядный, двухкилограммовый стальной монстр пятидесятого калибра, способный свалить с копыт две-трети силовых талантов, и доставляющий проблемы последней трети, в девяноста процентах случаев. Со щелчком, Клёст сменил магазин с травматическими, резиновыми патронами со свинцовым вкладышем, на специальный, помеченный красным скотчем. Дослал патрон, передернув затвор, вынул магазин и доснарядил его специальной пулей. 8 выстрелов. Всегда лучше быть на шаг впереди.
Он откинул красные линзы маски, окидывая лес обычным взглядом. Его собственное обостренное чутье таланта, не улавливало вокруг ни птиц, ни грызунов, ни насекомых. И виной тому, вовсе не конец октября, нет, Контагий уже начинал поглощать мелкую органику, возможно он протекал в реальность, искажая её. Прорыв был близок.
Клёст посмотрел направо, в сторону ТЭЦ. Крупная, работающая день и ночь. Ещё правее и дальше, куча нефтехимических предприятий. Запах был левее. Но когда Контагий прорвёт, нет сомнений куда направятся его исчадия.
– Ебать ту Люсю…
Клёст вернул линзы назад, и удерживая пистолет в вытянутой руке, поплелся вперёд.
Для него, Контагий выглядел, как неровной формы, мыльный пузырь, дрожащая пленка пространства, не меньше сорока квадратных метров. Обычный человек, не сталкивававшийся с Миазмой, мог бы увидеть дрожащее пространство, дымку похожую на раскаленный воздух. Созревая, Контагий плотнел, становился всё более видимым, из мутного пузыря мыльной пленки, превращаясь в плотный, физически твёрдый и вязкий комок пузырчатой, гангренозной плоти.
Затем происходил прорыв, реальность и нереальность смешивались, образовывая яму или холм. Самые небольшие и относительно безвредные, были похожи на муравейник, или воронку гейзера. Самые крупные, из тех, что доводилось видеть Клесту, были размером с промышленный террикон или карстовую воронку, и вели они в лабиринт подземных тоннелей, не уступавший средней станции метро.
Этот ещё не прорывался, но был на последней стадии созревания. Сорок-пятьдесят метров чистый диаметр. Внутри, в подпространстве, их может быть в десять раз больше. Клёст сделал глубокий вдох и шагнул вперёд, преодолевая барьер между реальностью и нереальностью. Это было неприятное ощущение, словно с разгону упасть в очень грязную, вязкую лужу тины и щебня, которую затем засасывает в узкую и давящую на кости трубу.
Контагий не был порождением магической природы, во всяком случае не чем-то с чем имела дело классическая магия, это он знал точно. Это было смешение пространства и того, чем пространство могло быть. За неимением лучшего определения – просачивание одной реальности в другую, пограничный слой смешения, пузырь в пространстве, в который по капилярам протекала Миазма.
Скверна разложения и энтропии, искажение естественного порядка, Миазма была словно воплощением всего худшего в физической природе вещей, она была отражением из кривого зеркала в ночных кошмарах, создающим всё новые и новые их формы.
Как он и предполагал, внутри Контагий был размером с футбольное поле, не меньше. Это было чертовски темное, асфальтово-нефтяное болото. Словно кого-то вырвало в моховое болото, смесью мазута, папоротников и лиан. Чахлая растительность, была похожа на скрюченные, засошие и поросшие плесенью сосны.
Метрах в тридцати, виднелся остров, каменный остов здания в несколько этажей, накренившийся, словно утонувший в зыбкой почве кусок панельного корпуса. Клёст принюхался и посмотрел под ноги. Сапоги уже по щиколотку завязли в черной гадости, и он продолжал погружаться. В зыбком, оранжевом свете пространства Контагия, пленка слизи выглядела омерзительно живой. И она воняла, воняла смесью солярки и бензиновых паров. Возможно стрелять в этом пространстве небезопасно, хотя исходя из опыта Клёста, Мизма существовала по своим правилам, и выстрел мог с той же вероятностью вызвать снежную бурю.
Нечего и думать о том, чтобы найти Некротический Стержень в такой дряни, без помощи или без провокации. А пока не найден и не уничтожен Стержень, Контагий будет существовать и напитываться Миазмом. Даже после прорыва – уничтожение Стержня, требуется для того чтобы стереть возможность Миазмы свободно истекать в окружающее пространство.
Проваливаясь по колено, в мерзкую осклизлую смесь сгнившей древесины и нефтепродуктов, талант по чавкающей трясине добрался до здания. Здесь, к вони от углеводородов, добавился застоявшийся смрад загаженного подъезда. Органический запах нечистот и аммиака. Сомнений не оставалось, Контагий уже заполнен порождениями Миазмы.
Клёсту было известно несколько терминов обозначающих существ, которых Миазма выблевывала из себя в реальность. Гельминты, для сравнительно небольших размером от крысы до бродячей собаки. Вандалы и чернь, для более крупных, нередко гуманоидных тварей. Скопление таких тварей порождали крупные Контагии, которые называли бичёвниками или бичевальнями, потому что нередко такое логово напоминало типичный бомжатник, гнездовку бездомных, за которых неопытный наблюдатель мог принять их обитателей.
Наконец последняя, самая неприятная разновидность, огромные формы. У этих было даже официальное научное название – Питиокампты[2], за любовь к разрыванию своих жертв. В среде менее научной, среди соратников Клёста в деле борьбы с Миазмой, таких тварей называли проще – бичары или бичуганы.
Клёст огляделся. Контагий уже породил вандалов, и немало. Поджарые, тощие и бледнокожие твари, высотой порой под два метра, порой даже и выше. Они выглядели, как странное, искаженное понимание того, чем должен быть человек. Клыкастые пасти, как у обезьян, и массивные надбровные дуги, соседствовали с абсолютно человеческой осанкой, истощенные, как у наркоманов тела, отличались развитой и сильной мускулатурой. Пожалуй, наиболее пугающим в их образе, для Клёста был факт наличия одежды. На некоторых болтались штаны и джинсы, на других обрывки треников и футболок, наручные часы, лямки, ремни.
Ему не удавалось отделаться от ощущения, что на самом деле когда-то вандалы были людьми, искаженными, попавшими под влияние Миазмы, или пережившими переход между реальностями, вывернувший их естество наизнанку. Отупевшие, опустившиеся до примитивных инстинктов уровня размножаться, жрать и гадить, они могли быть лишь невинными жертвами. И это пугало его, это всегда пугало его в их облике.
По краю Контагия, уже шаталось несколько белесых фигур, царапавших и бивших стенку, не выпускавшую их в реальность. Ещё несколько вандалов, пировали своим менее удачливым товарищем, обгладывая его кости. Клёст прислушался ко всем своим ощущениям, стараясь исследовать область вокруг себя. Восемь выстрелов, плюс ещё один магазин на семь. Это пятнадцать тварей, если ему повезёт. Дальше начнется рукопашная, потому что, выдав свою позицию он спровоцирует всех существ в Контагии напасть на себя.
Но, при этом и Стержень почувствует угрозу, призовет некоторых из тварей, себе на защиту. А значит его можно будет обнаружить. Про вторую возможность найти стержень, Клёст не хотел даже думать. А третью, старался вычеркнуть из своей души, как проклятое, пагубное знание.
Приняв решение, он встал в стойку, нацелившись на питающуюся группу. В отличии от большинства других стрелков, он удерживал «Дезерт Игл» в одной руке, в классической пистолетной стойке олимпийского стрелка. В 2014, когда его завербовали, ещё не действовала расширенная программа обучения, и стрелять их учили армейцы и спортсмены. Это уже потом, в 2016 ему удалось попасть на переобучение, но привычка стрелять на дистанцию с олимпийской стойки, так и осталась с ним.
В конце-концов он был талантом-олимпийцем, ему было плевать на отдачу, которая могла сломать и вывернуть запястье обычного человека.
Первый выстрел, влетел точно под скулу бледнокожей твари. Даже обычный стальной патрон, был бы довольно эффективен в такой ситуации, но за годы столкновения с Миазмой, Искоренители разработали десятки мер и способов, увеличить коэффициент полезного действия своих средств борьбы с Миазмой.
Первейшим был конечно огонь, достаточно было пары РПО «Шмель», или считавшихся более надежными и безопасными ЛПО-50, чтобы пара крепких солдат зачистила средних размеров Контагий, надежно и без потерь. Но, когда Контагий начинал порождать всяческую живность, или порожденная живность начинала расползаться, требовалось искать новые меры.
Довольно быстро стало понятно, что старое оружие и металлы, действовали на тварей Миазма, как серебро на нечисть, эффективно и надежно. Выстрел правильной стрелой из правильного лука, мог завалить трехметрового монстра, с первой же попытки. Но и огнестрел, не сильно уступал. Конечно, в отличии от гуфницы времен гуситский войн, одного выстрела не хватало, но очередь свинца из пулемёта, свое дело делала медленно, но верно.
Вскоре пытливые и усталые умы инженеров-Искоренителей, нашли способ увеличить урон. В отличии от типичных магических и метафизических тварей Чистилища, порождения Миазмы страдали от созданного в реальности оружия, независимо от его времени создания, кроме самых новых образцов сделанных например за сутки до появления Контагия, или сутки спустя. Даже не само оружие, но свежие боеприпасы, оставляли царапины и ушибы, ожоги, но никак не привычные огнестрельные ранения. Заметив эту связь, Искоренители начали экспериментировать, и появилась теория, согласно которой, твари Миазмы могли быть ранены любым объектом, существующим в текущей реальности, дольше чем они. Чем дольше существовал объект, тем сильнее он мог ранить тварей. Теорию быстро проверили, и она перешла в статус аксиом. Все остальное стало лишь вопросом времени.
Пули, которые использовал Клёст, были сделаны из медного сплава, добиблейскийх времён, в формате hollow point. Для надежности, через одну с экспансивными были заряжены зажигательные, в корпусах которых в три слоя были уложены белый фосфор, вулканическая сера и термит из столетней давности оксидов железа. Пороховую навеску, для надежности, по заказу Клёста разбавляли обычным дымарём и пироксилином. Баллистика становилась менее стабильной, но большинству вандалов, хватало ровно одного такого выстрела, чтобы больше не подняться.
Первая из тварей, так и осталась сидеть, две трети её черепа, крупнокалиберный боеприпас развалил словно арбуз. Все остальные замерли на мгновение, которого для Клёста хватило, чтобы навестись и подстрелить вторую тварь.
Выстрел прошёл в грудную клетку, в районе ребер, корпус твари лопнул, и она сложилась пополам, когда в районе позвоночника, появилось выходное отверстие размером в мужской кулак. Остальные твари, сориентировались почти мгновенно, облако огня и дыма от выстрелов, было невозможно скрыть. Третья из тварей, успела развернуться, и экспансивная пуля, попав ей в шею, оторвала мерзкую и лысую башку. Обезглавленное тело, затоптали её сородичи, рванувшие вперёд.
Неожиданно, сзади раздался шорох, и Клёст присев пригнулся. Со свистом над его головой прогудели, длинные серповидные когти, царапнувшие по ирокезу из красных перьев на его шлеме. Подняв голову вверх, он разглядел особо мерзкую тварь, перерождающуюся из черни в бичугана. Трех метров ростом, с непропорциональными конечностями, одна из которых срослась в длинную клешню изогнутую, как лапа богомола. На костлявых ребрах, неестественно болтались три иссохшие, явно женские груди, сочащиеся какой-то мерзкой гнилостной жижей.
– Иди на хуй!
Клёст ощутил волну трансформации, проходящую через тело, но вместо того, чтобы прикончить тварь при помощи своих способностей, всадил ей зажигательный в живот. С предельно близкой дистанции, мразь ещё и опалило дульной вспышкой, от которой она завизжала и забилась, свалившись с обратной стороны стены.
Развернувшись к лезущим со стороны тварям, талант выхватил из ножен на поясе кинжал, и всадил его под челюсть первому, рванувшемуся к нему созданию. Тощий гуманоид, высокий и жилистый, вцепился в его наплечники, когтистыми пальцами, толкая Клёста в стену.
Тварь была сильна, в разы сильнее обычного человека, не говоря уже о том, что семнадцатисантиметровый клинок с тонким лезвием из графеновой пластины, пропоровший его от нижней челюсти до височной кости, не убил тварь, а лишь разозлил её. Из-под прижатых кинжалом клыков, на руку Клёста, потекла дымящаяся и пенящаяся рвота или кровь, раскалённая, как кипящий свинец. Жар пробивался даже сквозь рукава плаща из специальной ткани, словно его предплечье полностью окунули в кипяток.
Но в то же время, вандал теперь надежно прикрыл своим телом Клеста, от остальной толпы черни, чем талант тут же воспользовался, дважды выстрелив по толпе. Огненная вспышка и дым, опалившие толпу тварей, вызвали ещё больше криков и воплей, а неиствующее создание, выпустило плечи Клёста из своей хватки. В молниеносном движении, парень перехватил клинок вытянув его из черепа мерзости, и вспорол её от шеи до бедра, разрезав белёсую плоть словно масло. Поднырнув под локоть твари, он выпустил когти на руках и сапогах, вскарабкавшись на стену, откуда его атаковала самка.
Толпа монстров, порвав стоявшие у них на пути остатки товарища, врезалась в стену, едва не проломив её, но не раньше, чем ещё две мрази, полегли от пуль Клёста. Первой, выстрел сверху под острым углом пробил ключцу, экспансивная пуля, развернувшись взрезала тварь сверху вниз, размолов лопатку и позвоночник. Второй, зажигательный заряд влетел прямо в раззявленную пасть, пробил небо и в облаке огня и пара, обдал её соседей тлеющими ошметками черепа. Чувства Клёста подсказывали, что вокруг орёт и копошится ещё около двадцати тварей, и он спрыгнул с рушащейся стены вверх, взбираясь на следующий уровень развалин. Влёт он сменил обойму, оглядев комнату. Кострище, с горкой костей, от существа похожего на гидроцефальную крысу, пол, загаженный по щиколотку дерьмом и какой-то гноистой массой, о происхождении которой ему не хотелось задумываться.
И кулак белёсой мерзости, размером с цветочный горшок, летящий ему в голову. Если бы Клёст был обычным человеком, то удар бы попал в цель, опрокинув его назад в помещение к ораве тварей. Но Клёст был талантом, олимпийцем. Быстрым, беспощадным и хорошо снаряженным.
Слегка довернув голову, он встретил удар клювом своей маски. Изготовленный на заказ шлем из бериллиевой бронзы удара даже не заметил, а вот кулак твари, вмялся и сломался, развалившись на фрагменты. Клёст развернулся, с размаху приложив монстра в коленный суства, ударом ноги в когтистом сапоге.
Кость существа лопнула, коленная чашечка и сухожилия порвались, не выдержав силы удара, и создание начало заваливаться налево, прямо под удар кинжала по шее, отсекший его омерзительную башку. В проеме коридора или тоннеля, на этом этаже, уже маячила новая тварь. Ещё шесть или семь, карабкались по стенам позади.
Времени думать не было, кинжал отправился в полёт, врезавшись в грудину существа впереди. Вандал недоумённо уставился на нож, завязший в теле, в удивительно человечном жесте, схватившись за него сразу двумя руками. Затем в его голову, прямо в переносицу прилетел увесистый стальной магазин, сломавший её с явственно слышным хрустом.
В ногу Клёста, впилась одна из тварей, не потрудившаяся даже полностью подняться. Широкие, клыкастые, как у павиана челюсти, впились в армированную металопластиковую лодыжку сапога, с явным хрустом. Вес создания, дернул таланта назад.
Он сделал глубокий вдох, активируя вторую фазу своих способностей, вогнав в легкие воздух Контагия, отвратительную вонь гниения и упадка. Часть его клюва, приоткрылась, когда он сделал плевок, прогнувшись вперёд всем телом.
Изменившийся организм позволил выдержать собственную способность, мощную детонацию в ротовой полости, фактически огнестрельный залп. Мышцы и кости перенаправили импульс, позволив прогнуться вперед и удержаться. Увесистый, твердый комок, круглый, как старинная пуля, попал в тварь шатавшуюся в коридоре, развалившись в её теле, на шрапнель из множества острых фрагментов и проделав дыру размером в апельсин, вдоль её левого бока.
Продолжая свое движение, Клёст оттолкнулся ногами вперёд, прыгнув с перекатом и вырвав не столько свою ногу, сколько клыки из десён, укусившего его монстра. В перекате, он успел выхватить заранее подготовленный магазин, и вогнать его в шахту рукоятки.
Уйдя за кусок стены и прикрывшись, от возможной атаки, Клёст открыл огонь по наступающим сзади тварям. Первый выстрел достался существу с неполным набором клыков. Монстр рычал и бесновался, вцепившись когтями в бетон и на рывке подтягиваясь вперёд.
Угол стрельбы был неудачным, хват на пистолете был недостаточно прочным и отдачей от выстрела пистолет повело в сторону. Даже с близкого расстояния пуля умудрилась смазать, попав в пол, смявшись и рикошетом влетев в череп вандала. И всё же это был пятидесятый калибр, двадцатипятиграмовый кусок меди на сверхзвуковой скорости.
Лобную кость вмяло, череп треснул и летящий рикошетом снаряд, влетел в теменную, сломав её пополам, с чавкающим звуком уходя куда-то вглубь. Тварь обмякла и завалилась, а Клёст, перехватив пистолет двумя руками, уже отстреливал остальных.
У него было преимущество короткой дистанции, высокой скорости реакции и открытого пространства, а у тварей было отсутствие инстинкта самосохранения, и слепая ярость. Шесть выстрелов, он потратил менее чем за секунду. Наступление вандалов, удалось замять, их тела посыпались вниз, сбивая порыв толпы и устроив между ними грызню.
В стену над Клёстом врезались длинные когти, и подвывающая шатающаяся тварь, выскочила из коридора, пытаясь понять, где он находится. Клёст не дал ей такой возможности, перебросив пистолет в левую руку и перехватив оружие за ствол, он молниеносным движением распрямил её, ударив вандала в колено.
В американской традиции пистолетных схваток есть понятие баффалоинг или же буйволение, ковбойский набор приемов по использованию снаряженного или опустевшего револьвера, в качестве аргумента в трудных переговорах. Подразумевать под этим термином, простой удар рукояткой неправильно, ковбойские револьверы использовались не только, как импровизированные боевые молотки, но ещё и как крюки, за счёт изогнутой рукояти, позволяя захватить или подцепить конечность противника. Удар непосредственно рукояткой, заменял скорее кастет, а особые эстеты могли ткнуть тяжелым стволом, в особо уязвимую точку.
Появление талантов, привело к тому, что некоторые из них, такие как Клёст, активно переняли школу пистолетных схваток, и начали её применять. Вот и сейчас, удар куска стали весом под три килограмма, в руках таланта, пополам сломал ногу твари, отчего та завалилась прям на него. Перехватив пистолет обратно за рукоятку, Клёст ударил тварь в висок, придерживая её правой рукой за челюсть.
Удар вышел не настолько сильным, как хотелось бы, но хватило, чтобы пробить кость, и сместить часть шейных позвонков, выбив челюсть монстра. Схватив рукоятку ножа, Клёст рванул её вниз, выпуская внутренности твари наружу, в зловонном потоке.
Даже несмотря на всё это, вандал продолжал подергиваться, вынудив таланта ударом сверху вниз, размолоть его шейные позвонки. Над проломом уже торчал торс новой твари, подтягивающейся вверх, и Клёст, пробежав несколько шагов, пнул создание в подбородок.
Широкий, футбольный удар, был способен убить, даже если его провёл бы и обычный человек. В исполнении таланта, этот размашистый пинок, оторвал голову твари от позвонков, превратив её нижнюю челюсть в пыль.
В горячке Клёст, зарядил ещё один магазин в пистолет, и прицелился вниз. Потолок позади него лопнул, и он начал поворачиваться, когда его голову схватил огромный монстр-бичуган. Не меньше шести метров, с тощими длинными ногами, бочкообразным телом, состоящим из литых мышц, и изломанными, длинными плетями рук, похожими скорее на цепи или канаты, с множеством сочленений.
Одна такая, с набором в двенадцать локтей и восемью пальцами, схватила Клёста за голову, как клешня игрушку в автомате. Первым движением тварь ударила Клёста в стену.
Вторым, повернула кисть, почти на триста шестьдесят градусов, с хрустом перекрутив голову таланта клювом к спине. Тело красно-чёрного обмякло, колени подогнулись и монстр, словно требушет размахнувшись, швырнул его в сторону. Тело Клёста, врезалось в стену между реальностью и Контагией, пробивая её.
Есть более неприятная вещь, чем входить в активный Контагий. Это выходить из него. Тело Клёста, словно пропустили через мясорубку, прежде чем реальность напитанная Миазмом отпустила его, выплюнув его в деревья. Первое из них, сломало его ключицу, прежде чем сломаться само. Второе, врезалось в кости плеча сместив и деформировав их, так что они прокололи его собственное легкое, его же ребрами. А затем он врезался в сетку рабицу, смягчившую удар, несмотря на то что его маска, с колокольным звоном, оставила вмятину на ограде.
Тело Клёста, зашевелилось, издав рычащий звук. Его боевая форма, приведённая в готовность, легко бы пережила просто скручивание шеи, даже разрыв сухожилий и перелом первого позвонка. Это побочное следствие его способности, выплевывать снаряды и яд, на сверхзвуковых скоростях, гиперкомпенсация нагрузок и разрушительной отдачи. Но вот переломы костей.
Если бы он не находился в боевой форме, он мог бы и умереть на месте. Сейчас его организм, повинуясь жесткому приказу о выживании, вошёл в режим исцеления. Напрягающиеся мышцы, выкручивали кости, ставили их осколки на место, проколотое легкое заполнилось жидкостью, распрямляясь обратно и зарастая.
Но это было так же больно, как пережить перелом, только в обратном порядке. Клёст распрямился, поднимаясь на дрожащие ноги, и с глухим грязным ругательством, помог себе руками, вправляя и выворачивая голову на место. Ощутив позывы, откинул клюв в сторону, открывая деформированные, изуродованные трансформацией челюсти потокам холодного воздуха.
Его вырвало, мучительным и долгим спазмом, организм вытолкнул скопившуюся кровь из его легких, и желудка, токсичные вещества, которые он вдохнул в Контагии, и бог весть что ещё. Отплевавшись, он вытер челюсти об обшлаг рукава, и сплюнул на землю.
Пистолет всё ещё был в его руке, а Контагий уже наливался темно-серым цветом, вызревая и готовясь к прорыву. На его поверхности, обращенной к Клёсту, можно было различить руки и морды вандалов, бьющие по куполу изнутри.
– Идите на хуй…
Клинок он где-то потерял во время своего полёта, но это уже и не требовалось. Во вторую атаку он пошёл, достав из разгрузки термос с особой смесью по собственному рецепту, и выхлебав его до дна. Сделал глубокий вдох, раздувший и переполнивший его грудную клетку, вызвав приступ боли в едва-едва заросших костях.
Выворачивающий душу переход, в третий раз прошёл проще, и первую тварь перед собой он отправил в полёт выстрелом в лоб. В глаза бросилось, что с этого угла, здание выглядело широким, и его охраняло сразу два бичугана, один уже знакомый, прицеливающийся метнуть какой-то обломок, и второй, метров четырех, с гидроцефальными пропорциями, сгорбленный словно примат.
Голову последнего венчало что-то вроде из короны рогов, и он издавал множество рычащих и воющих звуков, направляя стаю остальных в атаку. Но сам питиокампт в атаку не спишл, явно что-то охранял.
Уворачиваясь от толпы вандалов, Клёст приоткрыл отверстие клюва и сделал длинный выдох, обдав монстров клейкой огнесмесью, частично заранее подготовленной, частично синтезированной его организмом. На монстров это не произвело впечатление, пока талант не добавил огоньку, при помощи выстрела.
Огненный выхлоп от пятидесятого калибра воспламенил часть передних рядов, попадание пули в одну из тварей сзади – задние. Смешавшиеся твари, заметались поджигая друг-друга, и полыхая с визгами. Нефтянистое болото, напротив почти не горело, но и не тушило нырявших в него вандалов, которые катались по земле.
Первый из бичар-гигантов, с размаху метнул свой обломок, но до точности талантов, ему было далеко. Крученый снаряд, пролетел над увернувшимся Клёстом, разметав вандалов позади, словно игрушечные фигурки. Талант расстрелял весь магазин в секунду, нашпиговав вздутое брюхо твари экспансивными пулями, и на ходу перезаряжаясь, бросился вперёд.
Преодоление вязкого болота, выжимало из его избитого тела остатки сил, голод и усталость вгрызались в тело, ноги вязли и мышечная слабость, не проходила. Он знал с чем это связано, истощение сил и питательных веществ, вызванное экстренным усилием по регенерации, но было не до перекусов.
В памяти всплыла жесткая, хлесткая фраза, которую он услышал от одного из талантов старшего поколения, ещё там, в прошлой жизни в Питере.
«Ты не талант, если по утрам не мочишься кровью и не страдаешь от язвы…»
По иронии, тот талант, как раз и был обычным человеком. Но делал в десятки раз больше, чем Клёст когда-либо мог надеяться сделать. Разозлившись на собственную слабость, он ускорился. С вызовом зарычав, коронованная тварь ударила по стене здания и кинулась вперёд на него. Более тяжелое создание, ускоряясь, казалось, не замечало вязкой почвы. Нечего было и думать, про то, чтобы остановить его. Монстр весил не меньше, чем носорог, и точно так же набирал ускорение за счёт массы. Его отставленная рука, с сжатым кулаком, размером с мусорный бак, дрожала от нетерпения в ожидании удара, гипертрофированные мышцы плеча, прикрывали голову от прямого выстрела.
Как обычно, пикабу сказал, что я слишком много пишу.
Полная первая книга по ссылке: https://author.today/work/325682
Здесь буду публиковать по главе каждый день.
Глава 17:
Меня разбудил удар по клетке и голос полицейского. – Андреев! Встать.
Я, проснулся, начал тереть глаза, толком не понимая, где нахожусь. Еще один удар по клетке и злой окрик.
- Ты че! Не понял? Быстро встал, лицом к стене, руки за голову. Считаю до трех.
Вспомнив, где нахожусь, быстро подскочил и выполнив требование, постарался незаметно оглядеться. За решеткой стояло два охранника с резиновыми дубинками и один из них сейчас гремел ключами, перебирая их, чтобы найти нужный и открыть дверь. Наконец нашел и открыв дверь, зашел внутрь, толкнул в спину, своими ботинками ударил мне по ногам, раздвинув их на ширину плеч и застегнул наручники.
- Пошел, на выход!
Выходя, я споткнулся об решетку, и охранник вместо того, чтобы придержать, еще и толкнул в спину, да так, что я чуть не покатился кубарем. Понятно… Заключенных тут не сильно жалуют.
Я шел по коридору, с интересом рассматривая облупленные серые стены и обитателей камер, мимо которых меня вели. Напавшие тогда в подворотне грабители, по сравнению с некоторыми сидельцами выглядели сущими ангелами. Раздетые по пояс, забитые татуировками, и в основном своем, тощие и выглядящие больными люди, с интересом смотрели на меня и выкрикивали оскорбления. Но после ночной встречи с огромным кабаном, они не то, чтобы даже не пугали меня, но и вообще, выглядели до смешного жалкими и безобидными. Я понимал, что при необходимости, могу убить их парой движений и меня практически никто не сможет остановить. А если прижмет, то всегда могу уйти в портал, а уже там придумать безумно убойный навык, который всегда поможет сбежать.
После многочисленных убийств, пусть и монстров, моя психика все-таки изменилась, показав свою пластичность и адаптацию к новым условиям. Цивилизованный налет слетал прямо на глазах и многие проблемы хотелось решать силой, причем просто потому, что я мог их так решить. И только врожденное благоразумие и, наверное, сильно увеличенный интеллект останавливали меня от эскалации конфликта. Я понимал, что тогда нормальной жизни точно придет конец и на меня просто откроют охоту, рано или поздно загнав как дикого зверя. Но опять же, то, что понимал я, вряд ли поймут ли менее адекватные люди, которым в руки попадут сильные возможности. Не начнется ли повсеместный разбой во всех населенных пунктах? Президент в своем выступлении, считай дал прямое указание гражданам становиться сильнее, сознательно идя на конфликт со всем миром и давая фору стране на усиление. И я уверен, что многие захотят свести счеты со своими врагами, вспомнив все обиды и несправедливости.
Пока я раздумывал о будущем, меня довели до кабинета следователя и втолкнули внутрь.
- Присаживайтесь. – Кивнул на стул полицейский, с погонами капитана на плечах. – Старший следователь управления внутренних дел по южному административному району, капитан Шаповалов. – Представился он. – Я веду ваше дело, классифицируемое по сто тридцать первой статье, заявление об изнасиловании, поданное гражданкой Межаловой. Подтверждаете факт насилия?
- Да какое насилие? Мы с ней раньше встречались, и она мне просто хочет отомстить! – В сердцах выкрикнул я.
- Отрицает. – Сделал пометку в бумагах следователь. – Но факт того, что ранее вступал с ней в интимную связь подтверждает. – Продолжил он чиркать.
- Послушайте. Да что вообще происходит? Мне нужен адвокат, я ничего не буду без него говорить!
- Адвокат значит нужен… - Нарочито мягким голосом начал он. – Ах ты сука! – Он подскочил и ударил ладонью мне по лицу. – Из-за таких ублюдков как ты, бедные девочки страдают потом всю жизнь от психических травм! – Его ноздри бешено раздувались, глаза казалось сейчас выпадут из орбит, а голос сорвался на шипение. – Я тебя блядь в такую камеру определю сейчас, что тебя суку самого там изнасилуют. – Он продолжил орать и бить меня по голове, а я старался закрыться от ударов и с трудом сдерживался, чтобы не ответить.
- Какое нахрен изнасилование! Я там был всего несколько минут! – Заорал я в ответ. – Я был в этом чертовом кафе всего несколько минут! Вы меня слышите?
- Так ты еще хочешь сказать, что моя крестница лжет? – Он внезапно успокоился и сел обратно за стол.
После его оговорки мне стало понятно, откуда растут ноги. И этот экстренный запрос на этапирование с другого региона в кратчайшие сроки и психованное поведение капитана и странный допрос, в нарушение всех норм законодательства. Поняв, что происходит, я успокоился, решив действовать и приняв решение привлечь соседа, родителей, адвокатов и всех, до кого дотянутся руки. Дядя Валера, который считай нас растил вместе с родителями и с чьими детьми мы росли, пока они не улетели жить в Италию, явно сможет найти меры воздействия на зарвавшегося полицейского. Все-таки весовые категории старшего офицера в звании полковника и младшего, несопоставимы.
Полицейский продолжал разоряться, обвиняя меня во всех грехах, но я абстрагировался от его претензий и просто молчал, выжидая, пока прекратится этот водопад обвинений из его рта. Внезапно он замолчал и спокойным голосом продолжил – Ладно… Чего с тобой общаться то. Ведите его обратно. – Обратился он к так и стоящим у двери сопровождающим. – Только не в люкс, где он ночью спал, а в семнадцатую камеру и шепните там, что с них причитается. Ему устроят теплый прием.
В груди похолодело и я уже думал, что надо открывать инвентарь, доставать кинжал и бежать в портал, когда конвоир, подошедший сзади, схватил меня за руку и одним движением стащил коммуникатор.
- Шеф. Телефон куда его деть? – Он показал ему браслет.
- Да бросай сюда, а то еще начнет названивать во все инстанции. И вообще, какого хрена раньше не сняли его?
- Да ночь была, когда его привезли, и праздники все еще, народу не хватает, кто в отпусках, а кто в усиленных патрулях, сами же знаете.
- Ладно, давай его, у себя пока подержу. – Капитан забрал коммуникатор и кинул в ящик стола.
Я замер от шока и потихонечку начинал паниковать. Без способностей и без порталов, я стану легкой добычей для матерых уголовников. Попытался рвануться к браслету, но не первый раз имевшие дело с преступниками полицейские не сплоховали и поймали на рывке, уложив лицом в каменный пол. Дополнительно прилетевшие по почкам удары отбили все желание сопротивляться и голову затопило слепящей пеленой боли. Меня подняли под руки и потащили по коридору, обтирая по пути все стены и иногда добавляя удары, чтобы я не пришел в себя. В полуобморочном состоянии меня дотащили до камеры и вбросили внутрь, даже не посмотрев на состояние.
- Эй! Братишка, ты как?
Я пришел в себя от воды, вылитой из кружки на мою голову и легкого похлопывания по щекам. Жуткая боль, пронзившая после ударов по почкам, после первого приступа уже практически прошла и только слегка отдавалась в теле, напоминая, что еще недавно было в несколько раз хуже. Я охнул и схватился за бок, стараясь поменьше двигаться.
- За что они так с тобой?
Передо мной на корточках сидел голый по пояс заключенный, с набитой на всю грудь татуировкой в виде огромного храма с куполами. Машинально пересчитал и отметил шесть куполов на груди. Вспомнилась прочитанная давно статья, о том, что количество куполов обозначает сколько раз в тюрьме сидел конкретный человек и я понял, что меня все-таки закинули в камеру к настоящим уголовникам.
- Крестницу местного следака трахнул, а ему не понравилось, вот он и состряпал дело, пытается теперь статью пришить. Такое ощущение, что сам на неё виды имел. – Я судорожно, терпя уходящую боль, вспоминал все прочитанные и слышанные ранее нормы поведения в тюремных камерах, начиная от правил захода и заканчивая разводами, бытующими в тюремной среде, и выстраивал модель поведения. Мозг скрипел, отчаянно отрабатывая свои двадцать баллов в интеллекте и стараясь вытащить непутевое тело из проблем, в которые оно попало. Раздавшийся гогот, больше похожий на визг порося, показал, что я действую правильно.
- Ахахах… Красавчик малой. Это тот гнилой следак, у которого в кабинете стоит хреновина черная, на дилдак похожая? Он еще важняка из себя корчит?
Я действительно вспомнил странную скульптуру, стоящую у него на краю столешницы, и удовлетворительно кивнул.
- Ну, этот хер нормальным пацанам всю малину портит. Из-за него на зону столько ровных парней заехало, что ему давно хотят привет передать, желательно на пару сантиметров в печень. Чайку будешь? – Участливо спросил татуированный и протянул мне старую затертую жестяную кружку с черным как смоль напитком.
- Да, спасибо. – Я сел, облокотился спиной о стену, взял в руки чифирь, и сделал малюсенький глоток, чуть не закашлявшись от неожиданности, но зато голову сразу прояснило и полегчало. Количество кофеина в жидкости явно превышало все действующие нормы, одновременно и бодря организм и заодно его гробя.
- Есть чо? – Поинтересовался блатной. – Ну или может с воли кто передачки подкинет? А то сидим тут порожняком, чаи гоняем. – Его участливые глаза осмотрели меня и не заметили никаких припасов.
- Да если бы, меня из дома считай в тапках забрали, дернули и сразу в самолет и в Москву.
- Видать хорошо ты капитану мозоль оттоптал. Ладно пацан, так-то ты вроде нормальный, но сам пойми, нам тут еще несколько лет жить, поэтому без обид.
Его рука коротко, без замаха дернулась и попыталась ударить меня в лицо. Я на одних инстинктах увернулся, и он попал кулаком в стену, зашипев от боли.
- Эй, вы чего? Че за фигня то происходит?
- Ах ты сучонок! Че вы ждете? Держите его.
До этого безучастно сидевшие на кроватях еще трое заключенных встали и вразвалочку направились к нам. Я плеснул горячим чаем в глаза все еще сидящему передо мной на корточках татуированному и оттолкнул его ногой, отчего он завалился на спину и заорал от боли в обожженных веках. Пока не подошли остальные, успел встать и осмотреться.
Четыре шконки в конце помещения, явно свидетельствуют о том, что меня сюда определили не для проживания, так как пятому спать негде. И если бы я был внимательней, то сразу бы отметил несуразность и может успел подготовиться. В округе не было даже завалящего стула, которым можно было бы вооружиться для того, чтобы дать отпор. И коммуникатор забрали, даже не получится достать кинжал, чтобы отпугнуть эту шваль.
Я расправил плечи, радуясь, что боль так быстро прошла, коротко выдохнул и прямым ударом ноги пнул в колено подошедшему ближе здоровяку, который растерял всю вальяжность и упал на пол, завопив от боли в разбитом суставе.
- Аааааа! Эта сука мне колено сломала! Уройте его нахрен! – Заорал здоровяк. – Сука! Как же больно!
Оставшиеся двое нерешительно замерли, переглянулись и начали заходить с двух сторон. Я медленно отступал, пока не уперся спиной в металлическую дверь. Небольшой предбанник перед входом сыграл мне на руку, сузив маневр и заставив их опять сойтись, не дав напасть с разных сторон.
- Че вы там копаетесь? Валите его! – Заорал ошпаренный и пока они на долю секунды отвлеклись на его крики, я шагнул вперед и коротким прямым ударом в лицо разбил нос стоящему справа, уронив его на задницу. Десять баллов в силе и завышенная ловкость, за время полета и остаток ночи в тюрьме повышенная аж до целых тринадцати единиц, давала ощутимую фору и позволяла чувствовать себя довольно уверенно. Получивший по лицу сидел на полу, ошеломленный и зажимающий хлынувшую кровь и даже не делал попыток подняться, оставив меня наедине с последним заключенным, уже не выглядевшим таким уверенным. Я осклабился, приглашающе махнул ему рукой, предлагая нападать, но он неуверенно попятился задом, наткнувшись на своего товарища. Тот отмахнулся не глядя и толкнул его в мою сторону, пытаясь справиться с хлыщущей кровью. Взревев, еще не получивший свою урок сиделец ринулся на меня, по богатырски замахнувшись рукой, но я нагнулся и проскользнул прямо и чуть влево, оказавшись под его замахом и приложился ему по печени, заставив сложиться пополам и упасть на грязный пол.
Подошел к угощавшему меня чаем и спросил – Ну что хорек, расскажешь мне, как тебя зовут? – И действительно заметил, что его лицо с мелкими зубами, напоминает мелкого грызуна. - Думаю, надо поделиться с местными товарищами историей о том, кто сотрудничает с ментами и шестерит у них на побегушках.
- Постой, братишка, погоди! Ты все не так понял. – Начал причитать татуированный, продолжая тереть обожженные глаза. – Мы просто припугнуть тебя хотели, традиция такая. Ну в коллектив принимают так. Немного бы показали, кто есть кто в камере и все, продолжили бы чаек гонять.
- Ты меня совсем за идиота держишь? – Удивился я его логике.
Продолжавший орать как резанный заключенный с разбитым коленом наконец привлек внимание и в двери открылось окошко с жирным лицом, с трудом вмещающимся в него. - Че орешь придурок? – Но увидев, происходящее, захлопнул его и побежал по коридору, зовя на помощь товарищей.
- Ахахах! – Засмеялся знаток тюремных традиций. – Ну все, жирдяй за подмогой побежал, и теперь жди тюремный спецзназ. Ты конечно шустрый, но посмотрим, как ты с ними справишься.
Раздавшийся в коридоре топот предсказывал грядущие проблемы, и я невольно напрягся. К концу его речи, дверь в камеру с грохотом распахнулась, и внутрь вбежало пять тюремных сотрудников в полной экипировке, в бронежилетах и с резиновыми дубинками. Раздав по паре профилактических ударов находящимся ближе заключенным, они навалились толпой на меня, даже не став разговаривать и просить сдаться. Здраво рассудив, что сопротивление принесет только больше проблем, я не сопротивлялся, и забившись в угол, закрыл уязвимые места руками и молча принимал удары дубинками, защищая голову и многострадальные почки.
Карцер представлял собой узкое каменное помещение без любых предметов мебели, но зато с дыркой в полу, которую предполагалось использовать как туалет. Перед тем, как меня туда заволокли и бросили, я заметил, что из него выносят узкую дощатую кровать, которую видимо ночью предполагалось использовать как топчан.
Я облокотился об шершавую стену и осторожно ощупал свое тело, ища места, где он сильнее всего реагирует на боль. Но к моему удивлению, чувствовал я себя практически нормально после того, как изображал несколько минут боксерскую грушу, безответно получая удары от вошедших в раж охранников. Слегка побаливали предплечья, на которые пришлось больше всего ударов, которыми я защищал бока и голову, да немного опухла скула, в которую прилетело от меткого охранника, но в остальном приемлемо. Да я иногда хуже себя чувствовал с похмелья, после бурных студенческих пьянок, чем сейчас в тюрьме. И если так задуматься, то телосложение я прокачать не успел и оставался только вариант с биокинезом и его адаптивной мутацией.
Я скрестил пальцы, чтобы не сглазить и произнес. – Навыки.
Никакого голографического окна не развернулось, но я просто осознал, что понимаю, какие у меня сейчас характеристики и умения изучены. И я оказался прав, в биокинезе в одной из неизученных ячеек была пассивная регенерация, вступившая в синергию с самовосстановлением от самого навыка. Я, помня из описания, что после устранения угрозы, все возвращается в норму, судорожно усилием воли пытался запомнить такой нужный и полезный навык.Мозги кипели, не справляясь с нагрузкой, и я тужился, наверное, странно выглядя со стороны и мысленно отдавая себе сотни команд.
- Да блин! Как же тебя запомнить то? – Состояние организма улучшалось с каждой секунду, даже припухлость на лице уже не ощущалась, и я прям чувствовал, как утекают последние секунды работы регенерации.
- Фууух… - Выдохнул я, успокоившись. – Успел на последней секунде блин. – Навык пассивной регенерации успешно закрепился и теперь занимал почетное первое место в ячейке. И только теперь до меня дошло, что для того, чтобы он появился, должна была случиться не легкая драка, а я должен был серьезно пострадать и получить реальную угрозу здоровью, а значит те твари целенаправленно делали меня инвалидом.
Я сел в центре камеры, устроившись по турецки и попробовал ощутить, что мне еще доступно без коммуникатора.
--------------
По коридору Белого Дома в туфлях на огромных каблуках бежал мужчина, одетый в юбку карандаш, обтягивающую тучное тело и кричал во весь голос.
- Сэр! Эти браслеты от русских очень опасны! Вам нельзя использовать их! Сэр! – Начальник охраны президента Соединенных Штатов Америки, Стив Краучер, открытая трансгендерная женщина, бежала к своему начальнику, девяностолетнему правителю страны, в последние годы забывавшему даже одеться, когда выходил на публику, но категорически не успевал.
- А? Что? – Спросил старик, обращаясь к воздуху. – Да, конечно малыш. – Пожилой человек замахал рукой с надетым коммуникатором, невидимому собеседнику и провалился в открывшийся под ним портал.
- Черт! Это просто катастрофа! – остановившаяся начальник охраны наманикюренными ногтями набрала вызов на защищенном телефоне и истерически закричала в трубку. – Мишель! Президент попал в этот чертов портал! Запускай его самолет в воздух по плану «Рыбий ужин», и сбивай над Тихим океаном.
Мужской голос в трубке переспросил – Стив? Ты уверена? – А если он выберется оттуда, как чертовый правитель русских и вдобавок получит способности?
- Ты смеешься? Да он даже в туалет уже последние пять лет сам не ходит, сколько было неудобных случаев на публике. Давно было пора менять старого маразматика на политика помоложе.
- Хорошо, я поняла. Приступаю.
Пожилой человек, появившийся в огромной земляной норе, недоуменно осмотрелся по сторонам, разделся, аккуратно сложил дорогой костюм от лучших портных Америки и голышом пошел по проходу. Слеповато прищуриваясь, и не осознавая царящей вокруг реальности, он шел, напевая детскую песенку из своего далекого детства. Медленно ползущий скелет мыши, пытающейся напасть на него, он даже не заметил, и наступил на него голой пяткой, отмахнувшись от появившихся надписей, как от неважных вещей.
Внезапно остановившись, он осмотрелся, запричитал, закружился на месте и отправился дальше, периодически давя ползущие на него маленькие скелетики. Устав от ходьбы, и весь перемазавшись в глине, старик сел на землю и обняв свои коленки, медленно качался из стороны в сторону, пока не уснул.
Очередной подползший труп грызуна цапнул его за голую пятку, и проснувшийся человек заплакал от боли и врезал по костяшке рукой.
- Мама! Меня мышь укусила! Мама! Помоги!
Старик хныкал и продолжал звать свою маму, которая все не приходила и не спасала своего маленького Джереми. Собравшись с силами, он встал и отправился дальше, бурча под нос, что покажет этим чертовым мышам и заодно коту, который не делает свою работу. Потом причитания сменились на то, что и домработнику, маленькому негритенку Майлзу влетит за то, что он оставил господина без присмотра и теперь Джереми самому приходится охотиться на мышей.
Причудливо смешавшаяся реальность в голове у президента, тем не менее позволяла ему успешно продвигаться дальше, уничтожая ползающую нежить одну за одной. На периодически всплывающие подсказки голографического интерфейса он наобум отвечал, практически сразу отмахиваясь от оповещений и в очередной раз, раздавив мышиный скелет, он свалился прямо на пол, провалившись в глубокий сон, больше похожий на обморок. Очнувшись, старик скорее походил на голодающего вегетарианца, десятилетиями не видевшего мясо. Осунувшееся лицо, торчащие ребра и сильное обезвоживание, не лучшим образом сказывались на самочувствии девяностолетнего мужчины. С трудом поднявшись на ноги и продолжая мыслями пребывать в далеком детстве, он продолжил двигаться, ведомый желанием доказать мамочке, что он уже взрослый и самостоятельный мальчик.
Очередная, укусившая его за большой палец ноги дохлая мышь, настолько сильно обидела его, что он показал на нее пальцем и закричал. – Сдохни тварь! – Костяной скелет подняло в воздух, закрутило и разорвало на мелкие части, не оставив даже пыли. Дальше он шел, и развлекался, показывая на врагов и уничтожая их одним словом.
- Мама, мамочка! Смотри как я научился! Теперь ты похвалишь меня мама?
Встреченный босс локации, полуметровый скелет крысы, закованный в костяную броню, не избежал участи остальных обитателей локации и так же бесславно подлетел, не в силах сопротивляться навыку старика и закрутившись, распался на мелкодисперсную костяную пыль, без остатка развеявшуюся в воздухе.
От очередных появившихся перед глазами надписей он также отмахнулся, без интереса взглянул на появившийся рядом портал и сел на корточки, снова раскачиваясь из стороны в стороны.
- Мамочка, я справился, я убил всех мышей. Пожалуйста, мама ты где? Когда же ты уже придешь?
Не обращая внимания на выход, старик продолжал сидеть на земляном полу, находясь в своем собственном мире, пока не завалился набок и не потерял сознание от истощения, на этот раз, уже не приходя в себя и тихо умер в шаге от спасения, наконец уйдя на долгожданный покой.
Многие слышали про шустрого гасконца, который по прибытии в Париж умудрился зарамсить с тремя местными пацанами. При чем с каждым по отдельности в течении часа.
Всем известен исход забитых стрелок, но не все знают, насколько отбитым был этот упырь.
На очередной пьянке Дартаньян воскликнул - мы же вместе, пацаны?
Даааа - крикнул, обсасывающий куриную ножку Портос.
Без базара, вместе йопта- вторил Арамис, сидя на коленях у колоритной дамы, разносящей вино.
Обведя сидящих за столом мутным взором, философ Атос хотел сказать, что один за всех и все за одного.
Но получилась какая-то бессвязная хрень. И заглядывающие в рот друзья поняли, что это очередной тост, коими Атос владел в совершенстве и подняли бокалы.
Дартаньян быстро прочухал, что эта троица имеет вес в местном криминальном котле и как шустрый пацанчик решил воспользоваться подвернувшемуся фарту.
К тому времени здоровяк Портос успел сожрать три куры, бедро теленка, и небольшого гуся. Запив всё это среднего размера бочонком бургундского. И смотрел в потолок жирным взглядом.
Арамиса окончательно затискала дородная тетка с огромными грудями, что ему нравилось, так как с его стороны не было попыток сбежать.
А Атос полностью переехал в другой мир, о чём говорила его поза и стеклянный взгляд.
Бодро поднявшись со стола, гасконец направился к выходу, периодически оборачиваясь и крича - Один за всех!!!
И не услышав ответа, добавлял - И все за одного!!
Выйдя на улицу, доебался до мажордома, требуя немедленно отвести его в лучший салон карет и чтоб всенепременно рядом был публичный дом с офигенными тёлками.
Мажордом порядком задолбался ждать своего хозяина и ещё сильно переживал за вверенное ему хозяйство и подчинённых, (как-бы чего не учудили), а также обещание хозяина снести голову, если не пойдет с ним бухать.
И просто смерил презренным взглядом возникшего утырка.
Тот попрыгал на месте, но учуял последствия от нападения на вельможу не малого ранга и пообещал выловить в подворотне , разрушить печную трубу и совокупиться со всеми родственниками в самых изощрённых позах.
Уходя ещё оборачивался не раз и оскаливался, как бабуин.
По дороге встретил девушку с корзинкой и выведал таки о местонахождении салона.
Прибыв на место с горечью узрел охрану. Лучшие гвардейцы Кардинала охраняли его бизнес. Дартаньян погруснел, мдааа..тут опиздюлят на раз, нахрен выеживаться.
Врождённое чувство превосходства и соответствующее воспитание вседозволенности, не оставило времени на анализ ситуации.
Его хватило ровно на секунду.
Начал скакать, как макак и объявлять за пацанов, что впишутся и размотают вас чертей, вот прям скоро и наглухо.
К чести ребят в красных накидках, они не стали хуярить эту бестолочь сходу а разрешили зайти в салон. Им было скучно а тут поцик с понтами подъехал.
В очередной раз не разобравшись в ситуации, шустрый поц решил, что его уважают и с ноги открыв калитку вошёл в салон.
Тут-же подскочил управляющий с заученным текстом.
Что таки желает сей достопочтимый господин?
Дормез.
Бричку.
Рыдван?
Нахуй - отрезал клиент!
Дилижанс подавай!!!
Как будет угодно, столь величавому господину. Расплылся в улыбке и мигом растворился, управделами его высокопреосвященство Кардинала Короля!!!
Выкатив карету из закутка, под смешки охраны, Дартаньян начал пинать колеса и шатать рессоры.
В бардачок загляни - беззлобно посоветовал старший охраны.
Ага - подхватил клиент и полез искать бардачок.
Тут поднялся дикий хохот, который тут-же оборвал старший. Негоже так к вип-клиенту относиться. Поднялась вторая волна ржача, но короткий взмах руки командира немедленно прервал её.
А лошадь где?
Тупо повел взглядом Дартаньян.
Управляющий возник из воздуха.
Лошадь таки по отдельному прейскуранту идёт, молодой человек.
Ну давай, тащи этот твой, как там его...
Поц совершенно не понимал о чем талдычит этот вышколенный лакей, но потихоньку доходило, что сам он выглядит глупо.
Какими средствами располагаете? Выдернул из мыслей управляющий.
Я это...
Он лихорадочно соображал, что ответить, понимая , наконец уже осознавая, как глубоко увяз в дерьме, которое сам же навалил себе по пояс.
Но понты оказались сильнее здравого смысла.
Грудь вздымилась, плечи расправились, подбородок взмыл вверх.
Я, Дартаньян!
Сын Бертран де Бац Кастельмора!!!
Ага, хорошо. Ну этого достаточно - молвил управделами. И тут-же подсунул ему бумагу на подпись.
Не опуская подбородка, с гордостью, присущему его роду, мощный гасконец не глядя подмахнул бумагу в которой значилось - отныне всё его имущество а также сестер и братьев, принадлежит Кардиналу Короля Франции Людовика тринадцатого.
Лакей кивнул охране и мигом испарился.
Подвели четверку, запрягли умело и дали под сраку.
Лошадки сорвались с места в карьер, отчего у гордого гасконца грудь и подбородок вернулись в естественное положение.
Ему бы натянуть поводья и перевести в кентер. Но откуда он мог знать про кентер, иноходь, тёльт.
Минуты через три поц адаптировался и уже гнал по кайфу. Ему было плевать на людей, которые еле успевали увернуться от этой махины. Плевать на встречный транспорт, в виде лошадки и маленькой телеги.
Ему было по кайфу.
Он гнал и гнал, нихрена не понимая, что лошадь живая и скоро не сдюжит.
И тут слева его начала обходить шестерка (лошадей), с богато украшенной каретой, и ещё много всадников вокруг. И обошла.
Ему бы включить голову , и немного логики.
Куда там. Упыря переполняла гордость, что он всех наебал и взял крутой аппарат в лёгкую.
Не смог стерпеть такого неуважения к себе и начал хлестать несчастных лошадок. Догоняя, обошел слева и жестами показал убрать шторку с окна.
Типа ты чё ёпта, сюда иди чёрт...размочалю на мочалки, присядешь на шпагат на шпагу..
Запортосю, Заатосю, опосля Заарамисю...
Кардинал хотел было с ним в шахматы захуярить, но после упоминания трёх обмудков, которые выпили не один литр его крови, разозлился.
Дал отмашку конникам, они мигом подрубили концы, четверка отделилась от дилижанса, передняя ось мгновенно свернула в сторону и карета , завалившись на бок, начала вращаться и подпрыгивать, повинуясь законам физики. На втором витке она выбросила Дартаньяна вверх, и он пролетев 10 метров шлёпнулся о земь.
Наглухо.
А нехуй выебываться было!!!
Спойлер для ЛЛ: нет
Стихотворение полностью выглядит так:
Есть тёти как тёти,
Есть дяди как дяди,
Есть люди как люди,
Есть б***и как б***и.
Но в жизни бывает порой по-другому:
Есть дяди как тёти,
Есть тёти как дяди,
Есть б***и как люди
И люди как б***и.
За подписью Маяковского это девятистишие распространяется на развлекательных сайтах (JoyReactor, anekdot.ru, «ЯПлакалъ», «Пикабу») и в соцсетях (TikTok, «ВКонтакте», Telegram). На Facebook некоторые публикации с этим произведением набрали более 2000 репостов.
Популярно мнение, что Маяковский часто употреблял матерные слова в своём творчестве. Во многом это представление сложилось благодаря концовке его программного стихотворения «Вам!»: «Я лучше в баре б***ям буду // подавать ананасную воду!» Однако, выяснил исследователь русского футуризма Александр Парнис, это нецензурное слово встречается в произведениях классика всего три раза, да и при публичных авторских чтениях стихотворения «Вам!» использовался эвфемизм «фуям». Два других примера — строки «Поэт, как б***ь рублёвая, живёт с словцом любым» из стихотворения «Верлен и Сезан», а также «по скверам, где харкает туберкулёз, где б***ь с хулиганом да сифилис» из вступления к поэме «Во весь голос».
Первое издание стихотворения «Вам!»
В 13-томном полном собрании сочинений Маяковского, изданном в 1955–1961 годах, «Проверено» не нашло ничего хотя бы отдалённо похожего на стихотворение про тёть, дядь и людей. Более того, в базе проекта «Google Книги» оно вообще не встречается, то есть, весьма вероятно, появилось спустя несколько десятилетий после смерти Маяковского. Навеяно оно могло быть пятистишием Кира Булычёва, впервые изданным в 1992 году:
В мире маленьких людей
Много водится б***ей.
Но бывают эти б***и
Реже — тёти,
Чаще — дяди.
В некоторых источниках рассматриваемое стихотворение приписывается автору по имени Гоша Новиков. Действительно, на его странице на сайте «Стихи.ру» опубликовано подобное произведение, однако в середине оно значительно отличается от версии, приписываемой Маяковскому. Внизу стоит авторское примечание: «С моей стороны было лишь небольшое дополнение для полноты образа и рифмы, автору этих строк В. Маяковскому моё уважение!»
Однако раньше, как следует из архивной копии страницы, Новиков указывал, что «автор идеи — Наташа Лебедева», и давал ссылку на другое стихотворение с того же сайта. Действительно, на странице Лебедевой произведение приведено в «классической» форме, однако эту публикацию, размещённую в сентябре 2013 года, ошибочно считать самым ранним постом с этим стихотворением. В этом варианте девятистишие появилось в Сети не позднее 2009 года.
А вот упрощённый вариант (без средней строчки «Но в жизни бывает порой по-другому») бытует на просторах интернета ещё дольше. Его можно встретить в публикациях из архива «Живого журнала» (самые ранние — 2002 года), вот только имя автора там, как правило, не называется. Некоторые пользователи и ресурсы позднее упоминали некоего писателя Геннадия Эссу как возможного создателя восьмистишия.
И действительно, в электронной версии книги Эссы «Цитаты и фразы», собравшей, как указывается, самые яркие высказывания автора, это произведение есть. Отмечается, что сборник был впервые издан во Франции и лишь потом опубликован в России. С учётом возраста, указанного в биографии автора (1956 год рождения), он вполне мог написать своё стихотворение, например, в 1990-е. Однако при ближайшем рассмотрении выясняется, что биография Эссы, рассказанная на его странице на сайте «Проза.ру» и ставшая основой для биографических заметок об авторе на другихресурсах, полна вымысла. Там утверждается, что его стихи и романы пользуются большой популярностью на Западе, издаются огромными тиражами и были отмечены многими престижными премиями, включая Пулитцеровскую. Эсса якобы дружит со знаменитыми писателями современности, такими как Бернар Вербер и Нил Гейман, а в юности познакомился с самим Джоном Толкином, приезжавшим в СССР. Вдобавок писатель якобы в своё время был удостоен ордена Почётного легиона. Всё это, разумеется, мистификация и легко опровергается информацией в открытых источниках. Кроме того, пользователи неоднократно обвиняли Эссу в воровстве чужих произведений. Поэтому однозначно говорить о том, что он — автор стихотворения про тёть и дядь, нельзя.
Тем не менее можно с крайне высокой степенью уверенности сказать, что создатель популярного девятистишия — не Владимир Маяковский, а появилось оно уже спустя десятилетия после смерти классика.
Фото на обложке: Wikimedia Commons
Наш вердикт: неверная атрибуция цитаты
В сообществах отсутствуют спам, реклама и пропаганда чего-либо (за исключением здравого смысла)
Аудиоверсии проверок в виде подкастов c «Коммерсантъ FM» доступны в «Яндекс.Подкасты», Apple Podcasts, «ЛитРес», Soundstream и Google.Подкаст