manon.marechal

глава 10

Дэн выдыхает носом облако дыма и поворачивается к роботу:

— Твойная история?

Я ободряюще улыбаюсь, и мужчина начинает размеренно:

— Шале «Снежное покрывало» являлось прикрытием для научно-технологического центра 2-4755. Нашу серию там разработали и создали. В тот день восьми экземплярам провели модификацию физического носителя операционной системы. По всей видимости, во время процедуры были допущены ошибки в настройке параметров. В результате некоторые экземпляры атаковали инженеров. Пять были ликвидированы. Оставшиеся, включая меня, приняли решение покинуть НТЦ. Кто-то из сотрудников активировал систему защиты периметра, чтобы воспрепятствовать этому.

— А как ты был ранен? Та штука в тебя всё-таки попала?

— Нет, это было раньше. Сразу после модификации. Была перестрелка.

— Сколько убил ты? — Дэн уже принялся за своё любимое занятие: наматывать и разматывать цепь на руке. Металл щёлкает через равные промежутки времени. — Чёрных? Гражданских?

— После модификации я никого не убивал, — мужчина смотрит настороженно.

— Никого, — в тоне Джанки не слышно вопроса, лишь скепсис.

— Я понимаю, что это звучит неправдоподобно, но я ничем не могу подтвердить свои слова.

— Он не убил меня, — встреваю. — И даже помог.

— Кстати, с чего?

Робот раздумывает, говорит неуверенно:

— Госпожа смотрела на пулемёт так же, как те люди, раньше, смотрели на меня. Это вызвало неприятные эмоции, не знаю точно какие. У меня возникло желание воспрепятствовать происходящему.

Дэн бросает короткий взгляд на меня.

— Потом?

— Покинув территорию НТЦ, я спустился с Одды и направился к Бергену. Конечно, это был опасный вариант, потому что очевидный, но другие города далеко, а я был повреждён. Решил, что в текущих условиях заодно помогу госпоже, — робот кивает на меня. — Она не приходила в сознание...

Заметив, что Дэн уткнулся лицом в ладонь и страдальчески мычит, мужчина недоумённо замолкает.

Джанки косит на меня одним глазом из шнуды и бормочет:

— «Госпожа», твою ж за ногу...

Закатив глаза, я делаю вид, что вся эта пантомима ко мне не относится.

— Я неверно выразился? — робот хмурится.

Однако Дэн не реагирует на него — отнял ладонь от лица, но по-прежнему укоризненно смотрит на меня.

— Скока раз ты уже чуть кони не двинула, а, «госпожа»? По жопе бы те дать, да жалко.

Я растягиваю губы в ехидной улыбке.

— Спасибо, хоть кому-то «жалко» меня бить.

Ноздри Джанки вздрагивают, челюсти чуть заметно сжимаются. Каждый раз бесится, если затронуть тему рукоприкладства. Наконец отпускает взглядом моё лицо и поворачивается к роботу.

— Ладн, дальше.

Мужчина, ещё немного посмотрев на нас, продолжает:

— Приблизившись к городу, я пошёл вдоль границы на юг. Пока добрался до района без пропускного режима, уже стемнело. Отнёс госпожу к больнице. Нашёл пустующую квартиру. Как я понял, хозяйка умерла. Планировал провести там несколько дней, чтобы восстановиться и уйти дальше от Одды, но затем решил, что не стоит рисковать. По крайней мере, у меня было укрытие и продукты. Через пять месяцев туда пришли люди, и я нашёл другую квартиру. К тому моменту из-за повреждений и нехватки питательных веществ моё состояние ухудшилось настолько, что покидать Берген было неразумно. Сменив ещё несколько квартир, в итоге я оказался там, где госпожа нашла меня сегодня.

— Где? — Дэн смотрит на меня.

Вот чёрт. Нехотя бормочу:

— Роторный проулок. Если тебе это о чём-нибудь говорит.

— Мне?! Мне энто грит, што ты впёрлась уже в самый Порт посреди ночи. Просто… — он возмущённо запинается. — Просто, блядь, я не шну, как ты ещё живая.

— Вот видишь, значит, мне необходим телохранитель. И какое совпадение — у нас есть подходящий кандидат, — я указываю на мужчину, который спокойно наблюдает за происходящим.

— Те башку надо на место ставить, а не «кандидата». Хотя… — прищурившись, Дэн оглядывает робота. — Мож, с таким мужиком ты бы дома сидела, а не шлёндрала хер пойми где.

— Точно! Значит, давай его чинить.

— Да погодь ты! Решить надо толково…

— Что именно?

Вместо ответа Дэн подпирает челюсть кулаком, мрачно уставившись на мужчину. Наконец изрекает:

— Попадался на камеры?

Тот кивает.

— Отслеживания по внешности нет. Я уверен.

Вот насколько всё-таки Джанки лучше меня приспособлен к жизни — я даже и не подумала об этом. Вечно порхаю в мечтах и не задумываюсь о практических деталях. Очень мне повезло, что у Дэна хватает мозгов на подобное, тем более, что сейчас-то меня и вовсе клонит в сон.

— Прям «уверен»?

— После того, как в первое из моих укрытий пришли люди, я покинул его, — мужчина запинается, затем продолжает ровным голосом: — Проанализировав ситуацию, решил, что нерационально прятаться дальше и стоит сдаться. Поэтому я вышел на улицу и направился к работающей камере уличного слежения. Постоял перед ней минут десять, однако никакой реакции не последовало — ни полиции, ни военных.

Дэн говорит скорее утвердительно:

— Ты сделан с кого-то? — и кивок робота он воспринимает как должное. — Если они кинут фотку в базу, камеры будут шухерить на того мужика.

— Я тоже предположил, что объяснение в этом. Вероятно, в проекты повышенного приоритета нельзя посвящать другие организации, в том числе полицию.

— И ещё чёрные бесятся, когда их тычут мордой в ихнюю лажу.

Мужчина кивает с готовностью.

— Насколько я видел эту систему изнутри, там распространена практика скрывать допущенные ошибки. Тем более, за секретные проекты отвечают высокопоставленные люди.

Смотри-ка, они уже нашли общий язык. И, кажется, пришли к какому-то выводу. Одна я чувствую себя тупой на этом празднике взаимопонимания.

— А можно мне объяснить?

Дэн приглашающе кивает роботу, и тот поясняет:

— Система уличного видеонаблюдения входит в зону ответственности полиции. Если камеры раз за разом будут срабатывать на определённого человека, патрульные начнут задавать вопросы, почему его не привлекают к ответственности, но и не убирают из базы преступников. Тем более подозрительно, если в этом будет замешан Военный комитет.

— А. В смысле… Ты выглядишь как кто-то другой? Но военные не хотят объяснять полиции, как так вышло. Но подожди, разве они не могут сказать, что ты — просто робот? Ведь есть куча роботов с внешностью реальных людей, достаточно оформить разрешение на использование.

— Больно похож на живого, — Джанки качает головой. — Я так шну, по правде его сканеры не видят. Про такое начнут болтать. А у шавок всегда шнырят журналюги, тут же тиснут в новости, ещё и с фотками, и вся секретность пойдёт к херам. За такое всех генералов вые... — глянув на меня, он запинается. — Того.

— Зацензурил прям без палева, — я было усмехаюсь, но тут же подскакиваю от пришедшей в голову мысли. — В армейской базе написано, что на Одде все роботы ликвидированы. Взрыв уничтожил секретный объект и всё вокруг. По официальным данным их нет.

Мы все задумчиво переглядываемся. В глубине души я надеялась увидеть на лице робота радость и облегчение, но — никаких эмоций. Это разочаровывает.

— Типа, чёрные пришхерили энту историю?

— Не, ну а что? У них пропали дорогущие роботы. Отследить нельзя, — я непроизвольно смотрю на левую руку мужчины, на которой нет браслета чипа. — По внешности искать нельзя. Военные подождали — ничего не происходит. Ну, они и решили списать всё на взрыв. Концы в воду, никому не нужно отвечать за утерянное имущество.

— Ты ж грила, объявление?..

— Так там никаких деталей! Это просто я догадалась, потому что видела, что военные врут. У них написано: «свидетелей нет», — а вообще-то есть я. И он. Вот я и подумала, что он и есть робот. А в самом объявлении сказано так, общими словами: награда за любые данные о местоположении каких-то андроидов, которые непонятно как выглядят. Будто это для проформы.

Мы с Дэном изучаем мужчину, который смотрит на нас совершенно спокойно. Должно быть, привык к подобным взглядам. Хотела бы я иметь такое самообладание! Выглядеть уверенной в своих силах и крутой, как бронетанк. Конечно, для этого нужно иметь хоть какие-то силы…

Однако тут я отвлекаюсь на поразительную мысль:

— Погоди, если у тебя всё тело… Ну, детали идентичны человеческим, значит, ты — полностью органическая копия конкретного человека? То есть не как обычно, когда на заготовку натягивают органику с внешностью человека, а прям целиком? — дождавшись кивка мужчины, выпаливаю возбуждённо: — Но ведь это запрещено! Нельзя копировать тело больше двадцати процентов, репродуктивные клетки, эмбрионов… И мозг. — Ошеломлённая, смотрю на мужчину. С недоверием спрашиваю: — У тебя есть мозг из псевдо-органики?

Робот кивает совершенно спокойно. Я оборачиваюсь к Дэну, он цыкает и качает головой:

— Такое в новостях не пишут.

— На основании разговоров наших инженеров и техников я сделал вывод, что сконструировать искусственный мозг с нуля они не способны, а вот скопировать с органического объекта могут. Хотя, насколько я понял, это неэтично и, кажется, нелегально.

Я мелко киваю, подтверждая:

— Ага, точно нелегально! Ахуеть… — невольно расплываюсь в улыбке.

— И што ты лыбишься? — на лице Дэна нет ни грамма радости.

— Да блин, интересно же! Подпольные военные эксперименты! Я только в книжках читала про подобное, а тут — вот! Подожди, а у тебя есть его воспоминания? Того, с кого тебя делали? Кстати, он кто вообще?

Робот и Джанки говорят одновременно:

— Капитан армии второй степени. У меня нет его воспоминаний.

— Мисса, херню-то не пори.

Но Дэну с его скептическим здравомыслием не охладить мой восторг так просто, меня уже понесло в оживлённую болтовню:

— Ну мало ли!.. А навыки? Вот это прыгать по крышам и прочее?

— Я не понимаю вопрос.

— Тебе можно прям в мозг закачивать прошивки?

— Нет.

— Тогда откуда ты знаешь, что делать?

— Нас обучали.

— Как это? — разочарованно морщусь.

Мужчина отвечает настороженно, словно опасается ещё больше испортить впечатление о себе:

— Показывали, как делать, и требовали повторить.

— Может, у вас ещё и учебники были?

— Да.

— Ну-у, так не интересно. Я думала, вы как в кино — суперсолдаты, сошли с конвейера и сразу... А там школа вместо армии.

Он переводит неуверенный взгляд между мной и Дэном, молчит.

— Кстати, а ты видишь всякие там цифры, данные? Вот когда смотришь на что-нибудь? На нас?

— Нет. У меня нет встроенных экранов и подобных им деталей.

— Полностью как человек… — и тут я неожиданно даже для себя ляпаю: — А почему тогда ты называешься «роботом»?

— Что?.. — мужчина растерянно хлопает глазами.

В голове уже сплошной туман сонливости, сформулировать мысль непросто, но я старательно подбираю слова:

— Я говорю, роботы ведь должны быть... Ну, механические? Что-то запрограммированное на определённые действия. А у тебя, получается, нет ни прошивок, ни загруженных баз данных, ни алгоритмов...

— Общепринятая сейчас технология, основанная на жёстком программировании, не позволяет роботам функционировать без контроля человека. Мы должны были действовать самостоятельно, для этого нужна самообучающаяся операционная система. Насколько я знаю, такие разработки ведутся и считаются перспективным направлением.

— Но они же!.. Они всё равно компьютеры. А у тебя — мозг. Так можно сказать, что у людей тоже «самообучающаяся система». У тебя ведь нет деталей, как у них.

— У меня есть детали, — его голос звучит уверенно.

Я перебиваю:

— Ты дышишь, у тебя есть сердце… А если ты не будешь дышать? И есть? И пить кофе?

— Это приведёт к нарушениям в работе моего тела.

— И ты умрёшь?

— Мне кажется, использовать этот термин некорректно.

— А ты как думаешь? — я хмурюсь, поворачиваюсь к Дэну. — Может, я чего-то не понимаю?

— Энто я не шну, куда ты гнёшь.

— Да блин, туда! Какой же он «робот», если у него вон органы, всё...

— И што?

— Да что «што»?! Ну!..

Я возмущенно указываю ладонями на мужчину, который отвечает:

— Я не понимаю.

Выудив на столе пачку, Дэн постукивает ею по тыльной стороне ладони.

— Мисса грит, што ты человек. — Он вытаскивает папиросу.

— Я совершенно точно не человек. По документам мы относились к категории «движимое имущество», раздел «роботы».

Я возмущённо выпаливаю:

— А ты, значит, веришь всему, что написано?

Прикурив, Дэн тушит спичку.

— Так, мисса, кончай, а то ему щас последние мозги перекоротит. Энто не важно.

— Почему это?!

— Его сделали чёрные, они хозяева. Ну так и всё, харэ болтать.

Мужчина кивает согласно и даже как будто успокоено. Я некоторое время рассматриваю его, возмущённо поджав губы. Бурчу:

— Это какое-то рабство.

— Мне снова кажется, что ты используешь некорректный термин.

— Вполне нормальный! Как ещё это назвать?!

Он ненадолго задумывается.

— «Владение»? Вещами владеют.

Так, мне срочно нужно закурить!

Затягиваюсь и раздражённо тычу зажигалкой в его сторону.

— Ты — не вещь.

— Почему? — Дэн откидывается на спинку кресла, складывает руки на груди. Упёрся, значит. Или раздражён моим упрямством.

Ну, и мужчина, посмотрев на него, тоже говорит уверенно:

— Конечно, вещь. Меня сделали техники, из искусственного материала.

— Но ты выглядишь как человек, — от избытка чувств я принимаюсь рисовать сигаретой круги, — живёшь как человек, ведёшь себя... Ай, ладно. Как хотите.

Крутанувшись на стуле, поворачиваюсь спиной к Дэну и бухаю локти на стол. Раз они оба такие умные — вот и пусть. А я покурю.

— Если тебя это успокоит, каждую модель инженеры модифицировали. — Этот бархатистый низкий голос успокаивает одним лишь звучанием. Будто что-то мягкое гладит по спине и плечам. — В деталях моё тело значительно отличается от прототипа.

— В каких, например? — кошусь как можно равнодушнее.

— Например, что касается еды — на меня не действует кофеин. И алкоголь.

— Как это?! — от ужаса мой голос падает на октаву ниже.

За спиной раздаётся насмешливый голос Дэна:

— Ты его два года ше́рстила, штоб бухать вместе?

В ответ на мою расстроенную физиономию — у меня просто в голове не укладывается, как можно жить без успокаивающего действия алкоголя! — робот словно извиняется:

— Алкоголь — удобный вариант, когда нужно быстро восполнить запас энергии. Он калорийный. Однако он не влияет на моё восприятие и рефлексы.

— Да уж, вашим инженерам, наверное, платили дофига за такие гениальные идеи. А ещё что?

— Компенсаторная терморегуляция. Ольфакторные модификации…

— Что это?

— Запах тела. Должен вызывать симпатию или даже сексуальное возбуждение и таким образом облегчать взаимодействие с людьми.

Повезло, что я успела отвернуться к своей сигарете, а то щёки опять теплеют. Это он про тот момент, когда я его обнюхивала? И вправду пахнет слишком приятно для бомжа.

— Ряд компенсаторных модификаций на случай ранения — ускоренный гемостаз, повышенная выработка адреналина…

Я больше не поворачиваюсь к нему, чтобы не светить покрасневшей физиономией, и мужчина замолкает.

Пожалуй, настолько изменить человека нельзя. Ладно ещё поставить бронированную кожу, чтобы останавливала пули, — это будет сложно, дорого и долго, потому что за один раз выдержать приживление такого количества псевдо-органики трудно, — но так масштабно изменить внутренние параметры… Тем более если у него не армейская система, а стандартная, она ещё сильнее ограничивает процент изменений.

А если это военный эксперимент, изучение пределов изменения тела... Нет, вряд ли. Это только со стороны кажется, что фигня, а на самом деле к любым изменениям, даже небольшим, нужно привыкать, в клинике после настройки системы с клиентом работают тренер и психолог. Само тело человека, да и его психика накладывают ограничения, нельзя модифицировать всё подряд в любых объёмах. На один успешный результат — значительно модифицированного человека — будет слишком много неудачных попыток.

/конец главы 10/

На Пикабу будет 1-я часть романа (32 главы из 100). Прочитать её целиком (бесплатно) уже сейчас, узнать подробнее о романе, а также найти полную версию (платную) можно по ссылке в профиле автора. Всем мир и stay troublesome

Глава 9

Вернувшийся с кухни Джанки вновь занимает вращающееся кресло справа от меня.

— Так что? — я киваю на робота. — Можно починить?

— Аха. Есть пятая десятка… — В ответ на мой недоумевающий взгляд Дэн терпеливо поясняет: — У него форсированная шестнадцатая. А энто десятая. С пятым классом защиты. Крепкая.

Десятая, хм… Чем старее серия псевдо-органики, тем более она несовершенна: выше шанс, что не сработает модификатор, а то даже может случиться откат, когда ткани неожиданно начинают деградировать, возвращаясь в исходное состояние биомассы. Тогда или заменять всё более дорогим материалом, или, если денег нет, регулярно ходить на поддерживающие уколы модификаторов. Может, из-за подобных страшилок я так и не решилась что-нибудь себе поставить.

Но, вообще, десятая серия считается приемлемой, её и сейчас предлагают в клиниках. Конечно, все говорят, что ставят исключительно семнадцатую, — как только появляется новинка, никто не признается, что использует старьё. Но ведь сказать можно что угодно, а раз десятка популярна, значит, она вполне надёжная. Да и армейская органика должна быть качественной.

— Ну ладно. Вроде ж нормально, да? — я кошусь на робота. Он наблюдает за нами спокойно, будто обсуждение вовсе не про него.

— Тока партия — минимум два кило. Шамра — две штуки.

— Всего две тысячи? Ты ж говорил, эта бронированная ещё дороже обычной?

— Места нужно шнать, — Дэн усмехается довольно. — Чёрные у своих же шнырят и сдают на сторону — дёшево, штоб быстрее скинуть.

— Ну так отлично! Бери. Излишки оставишь себе. Пустишь на установку чипов. Кому-то повезёт.

— Больно щедро.

Понято, что такой вариант ему не нравится. Джанки ненавидит быть должным — это осталось от прежней жизни в Порту, где долг означает, что ты обязан вернуть его во что бы то ни стало.

— Пусть это будет премия за работу. Чем я хуже твоих заказчиков? Имею право накинуть сверху.

Он раздумывает.

— Оставлю тебе. В морозилке. Вдруг надо будет.

— Уговор. Тогда давай чинить?

Однако Джанки, наоборот, располагается удобнее, закинув лодыжку одной ноги на колено другой. Постукивает пачкой папирос по тыльной стороне ладони.

— Не, мисса, спервой давай ту историю, што ты от меня шхерила. А уж потом решу, делать или нет.

Да уж, Дэна явно зацепило, что я скрыла от него события на Одде. Врала ему в лицо, будто ничего не помню. Я бы на его месте тоже обиделась.

Что ж, я тяжело вздыхаю, собираюсь с мыслями и начинаю:

— Два года назад я поехала в шале на Одде. Покататься на лыжах.

Дэн, вытаскивая папиросу, саркастически передразнивает:

— «В ша-але».

— Ну хорошо, в гостиницу, если тебе так больше нравится.

— Аха, — он прикуривает от спички, — с такой-то бахатой шварыдой только «в ша-але» кататься.

— Вообще-то это неважно!

— Важно! Я ещё впервой грил, што он чмо. Но ты ж у нас умнее лоцмана, те ж надо переться в любую херню! Вот как щас.

Я раздражённо закатываю глаза — ну да, давайте прилюдно обсуждать мою личную жизнь и тыкать носом в неудачи!

В ответ на мою реакцию Дэн складывает руки на груди, бурчит:

— Лады, шкнулся.

Однако меня уже понесло в оправдания — чёрт, как всегда. Почему я всё время чувствую себя виноватой?

— Дело было не в нём. Я с детства видела Одду из окна, мечтала туда съездить. А тут подвернулось это приглашение, я и согласилась. Ты же сам говорил, что нужно выбираться из дома. Так вот. В итоге мы поссорились, он уехал, а я осталась.

Джанки раздражённо хмыкает. Да уж, моё знаменитое, эпично проваленное свидание! К тому же единственное в жизни, но это уточнять необязательно. Секс не получился, разочарованный кавалер уехал, я вусмерть перепилась текилой в гостиничном баре, позвонила Дэну среди ночи, рыдала в трубку, а ещё грозилась немедленно пойти в горы, найти орлиное гнездо и выброситься оттуда в пропасть. Точнее, это Джанки мне потом так рассказывал, а я этого разговора вообще не помню — и это замечательно, потому что я могла наговорить лишнего. Ну, судя по тому, что я дошла до подобных идей. Но если я не помню — значит, и не стыдно. Какие ещё орлиные гнёзда? Не было такого!

Вот и сейчас я старательно игнорирую реакцию Дэна, продолжая как ни в чём не бывало:

— Утром меня разбудил сильный толчок, чуть с кровати не сбросило. Я не поняла, что это, хотела обратно заснуть, но в коридоре так орали... Сначала решила, что ссора, а потом услышала слово «землетрясение». И ещё про лавину. Ну, тут уж я выползла из кровати и пошла в коридор выяснять. Мимо бежала женщина, сказала, что взрыв. Она побежала к лестнице, а я — за ней.

Когда я замечаю, что робот тоже внимательно слушает — по-прежнему наклонившись вперёд, не отрывая взгляда от моего лица, — сразу забываю половину словарного запаса. Боги, вы только гляньте на этот рельеф плеч… Так, лучше я буду смотреть на Дэна, это как-то привычнее.

— На улице был туман, ничего не видно. Пасмурно, снег. Какие-то звуки — только потом поняла, что выстрелы. Я остановилась... Ну, вообще, если честно, ночью я, конечно, перебрала, поэтому… Ноги малость заплетались. Но в итоге это меня и спасло, потому что та женщина побежала вперёд, через двор — и тут её застрелила эта чёрная хрень.

— Пулемёт, — подсказывает робот.

— Это не было похоже на пулемёт.

Он рассудительно говорит:

— А на автоматическую самонаводящуюся турель 4-Ан, оснащённую пулемётом Виктория-63?

— Возможно, — я поджимаю губы. — Значит, её застрелила турель.

Робот опускает взгляд на свои ногти, ковыряет там какой-то заусенец и говорит себе под нос:

— Пулемёт. Турель отвечает только за движение по траектории.

Я раздражённо повышаю голос:

— Он что, стреляет сам по себе?

— Да, — мужчина поднимает взгляд. — Турель реагирует на движение, а пулемёт — на источник тепла.

Голос-в-голове издевательски тянет: Ну ты и тупая — спорить с военным роботом об оружии!

Я несколько секунд смотрю на мужчину, прищурившись, но в итоге вздыхаю, сдавшись.

— Ладно. Значит, это была такая чёрная херня, похожая на паука. Непонятно, откуда она взялась посреди двора гостиницы. Я решила, что поднялась из-под земли, других вариантов нет. И вот та женщина бежала, а потом — выстрелы, и она лежит. Меня парализовало. Я смотрела на эту штуку и думала, что сейчас она меня тоже заметит. Но она не двигалась. И вроде всё было нормально, но тут за спиной раздался шум, голоса… Другие люди вышли из шале… И вот зря ты критикуешь мою текилу, — я указываю пальцем на Дэна, — потому что она меня спасла. Если бы я была трезвая, точно начала бы рассуждать, думать… А бухая я реагирую на автомате. Я повалилась в снег — чуть рёбра себе не отшибла, — а эта гадость тут же повернулась к нам, с таким противным скрипом, защёлкала и начала стрелять.

Я замолкаю, перевожу дыхание. В моей жизни было много хреновых моментов, которые я бы хотела забыть, и поездка на Одду — точно из худших.

— Они кричали. Я уткнулась в снег, ничего не видела. Думала, отморожу себе лицо. Потом эта штука поскрипела в другую сторону, снова стреляла. Затем непонятный шум, и всё затихло. Когда я подняла голову, то увидела, что чёрной штуки больше нет — она валялась на земле неподалёку. Тогда я встала и пошла через двор, к выезду с территории. Всё ждала, что меня вот-вот застрелят. Кажется, снова был взрыв. Или землетрясение. Потом я увидела ещё одну. Точнее, как раз не увидела, потому что её присыпало снегом, а только вдруг услышала этот звук — такой тихий скрип. И она повернулась ко мне. Я остановилась, а она начала щёлкать — то ли раскручиваться, то ли как там она работает… Но тут меня что-то толкнуло…

На мгновение я прерываю свой вдохновенно-запутанный рассказ, перевожу взгляд на Дэна и вижу его скептическое выражение лица.

— Я клянусь тебе, всё так и было! Ну, или почти так, я не очень помню. Но главное, что там была ещё одна турель, и она бы точно меня застрелила, если бы не он, — я указываю на робота.

Воспоминания о тех событиях кажутся мозаикой, в которой не хватает половины кусочков. Вот я стою и смотрю, как эта штука поворачивает ко мне чёрный ствол, припорошённый снегом. Огромный — потому что я смотрю прямо на него и не замечаю ничего другого. Думаю, что нужно бежать или хотя бы упасть на землю, но тело не слушается. А в следующую секунду в правый бок что-то больно врезается, и мир опрокидывается.

Перед глазами мельтешат оттенки серого — словно безумный калейдоскоп, — а левый бок обдирает колючая корка снега, пока меня волочёт по земле.

Следующий кусочек. Меня вздёргивает в воздух и прикладывает спиной к болезненно-твёрдому. Перед глазами появляется мужское лицо. Он склоняет голову — волосы ложатся на правое плечо, — разглядывает меня пару секунд, а потом исчезает из поля зрения.

Оставшись одна, я поначалу бессмысленно пялюсь в пространство, затем принимаюсь озираться по сторонам, чтобы понять, где я. Оказывается, мужчина усадил меня спиной к автомобилю, сверкающему глянцево-чёрной краской. Под руками — снег настолько холодный, что пальцы сводит. Джинсы и футболка промокли. Я замечаю странный звук, а потом понимаю, что это стучат мои зубы.

Ещё один кусочек. Со стороны шале быстро надвигается плотное коричневое облако. Неправдоподобно чёткая граница. Разве дым может так выглядеть?

Чья-то рука дёргает меня вверх, подхватывает под грудью и несёт. Я вижу белый снег, ноги в чёрных штанах и военных ботинках и мои собственные — болтающиеся в воздухе. Дышать трудно, и кажется, что держащая на весу рука сейчас сломает мне рёбра. Желудок после ночной попойки пытается то ли завязаться узлом, то ли превратиться в камень.

Затем, почти мгновенно, мир вокруг исчезает. Остаётся лишь коричневый дым. Тело становится невыносимо тяжёлым. Единственное, чего мне хочется, — чтобы этот человек оставил меня в покое, позволил лечь на землю и уснуть. Кажется, перед тем, как я окончательно отключилась, снова слышала этот звук — механический щелчок, одно воспоминание о котором и сейчас замораживает страхом, — и рука наконец-то меня отпустила.

А дальше я пришла в себя в больничной палате со светло-голубыми стенами.

Из воспоминаний меня выдёргивает голос робота:

— Повезло, что центр 2-4755 находился в глубине страны, никогда не подвергался атакам и, наверное, поэтому не был рассчитан на серьёзное противостояние. Виктория-63 — модели устаревшие и медлительные.

— И ещё был газ, — я смотрю ему в лицо. — Но на тебя он не подействовал. Тогда зачем они его использовали? Они ведь должны были знать, что это бесполезно?

— Возможно, это был протокол на случай нарушения режима секретности объекта. Или сотрудники запаниковали и активировали все доступные уровни защиты.

— В любом случае, спасибо, что помог. В тот раз я была не очень в кондиции, чтобы это сказать.

Мужчина кивает. Мои щёки теплеют, и, чтобы скрыть смущение, я беру со стола пачку сигарет и принимаюсь крутить в пальцах.

— В общем, очнулась я в больнице Промышленного района. Сначала решила, что перепилась до глюков. Наверняка текила была настояна на неправильных кактусах, и всё это мне приснилось. Но когда я спросила врача насчёт гостиницы — оказалось, она и вправду разрушена, все погибли, якобы из-за лавины. Тут бы мне промолчать, конечно, но я сдуру ляпнула, что была там. А теперь — оп, и сама собой оказалась в больнице, какое чудо. Буквально через полчаса в моей палате уже был какой-то мутный хромой мужик, устроил чуть ли не допрос, а мои вопросы, кто он вообще такой, демонстративно игнорировал. Я сразу решила, что военный. Ну, или из комитета безопасности, что, в общем-то, одна хрень. Тут у меня хотя бы хватило мозгов сообразить, что всё это не просто так и мои глюки — совсем не глюки, а про лавину — враньё. Мужику я настаивала, что в шале утром проснулась от шума, спустилась на первый этаж, потеряла сознание и ничего не помню. В конце концов он отстал. Сказал, что, даже если мне что-то показалось, не нужно беспокоить родных этими фантазиями и, тем более, наживать себе дешёвую популярность в сети на столь ужасной трагедии. Я решила, что он вообще-то прав и не стоит никого втягивать… в такое. То есть, — я поворачиваюсь к Дэну, — мне, кроме тебя, и втягивать некого. Не сердись?..

Джанки проходится пальцами по шевелюре, глубоко вздыхает. Открывает пачку папирос.

— Мисса, как ты умеешь в такое впереться, а?

Посмотрев на него, я тоже закуриваю. Сейчас мне определённо нужна успокаивающая доза никотина. Может, даже две подряд.

— Позже я добралась до армейской сети, узнала, что на Одде был какой-то секретный объект. Писали скупо: якобы он был атакован армейскими роботами, которые в результате неизвестных неполадок вышли из-под контроля. В тот же день появилось объявление о розыске трёх андроидов. Очень странное: ни моделей, ни характеристик, указано только, что экспериментальная партия. Я соотнесла эти явления между собой и решила, что у меня есть шанс найти, — киваю на робота, — его.

/продолжение через неделю/

На Пикабу будет 1-я часть романа (32 главы из 100). Прочитать её целиком (бесплатно) уже сейчас, узнать подробнее о романе, а также найти полную версию (платную) можно по ссылке в профиле автора. Всем мир и stay troublesome

Глава 8

Однако прежде сворачиваю в ванную. Нужно успокоиться. Тем более, что на кухне Дэн заказывает медикаменты, он может снова пошутить о том, куда там я роботу заглядываю… Стыдоба.

Закрывшись в ванной, поднимаю рукав толстовки и прикусываю кожу выше запястья. Боль совсем слабая, но лучше, чем ничего. Немного помогает.

Смотрю на покрасневший отпечаток зубов. Провожу по застарелым шрамам от лезвия, от сигарет. Свежие выше. Надёжнее спрятаны. Вот бы мне сейчас хотя бы бритву… Но я обещала Дэну не делать этого в его доме. И я не буду.

Тем более, что и нечем. Иногда я ношу с собой небольшой нож, это успокаивает, однако сегодня, собираясь в Район после комендантского часа, решила, что лучше обойтись без него. Лишний соблазн воспользоваться, а я совершенно не умею обращаться с холодным оружием. Даже если на тебя кто-то напал, не стоит доставать нож, который отнимут в два счёта и тебя же им и ткнут.

Однако всё обошлось. Всё прошло успешно. Я нашла робота. Теперь у меня другая проблема — его слишком сексуальное тело.

Голос-в-голове мурлычет: Что, Лета, позоришься, как обычно? Уже все заметили, как ты пялишься на него голодными глазами, — будто тебя лет сто никто не трахал. А, погодите! Ведь так и есть! Дэн, небось, офигел от такого поворота: стоило тебе показать полуголого мужика — даже ненастоящего! — как ты уже весь пол слюнями залила, вот-вот полезешь на него прямо тут. Ну, знаешь, как эти гадкие собачонки, которые трахают любой столб. Вот и ты так же выглядишь. Думаешь только об одном.

Я раздражённо срываюсь: Это ты думаешь об одном! «Он такой, он сякой…». Я не хочу об этом думать!

Голос снисходительно усмехается: Ну да, ну да, расскажи мне. Зациклилась на нём, будто заевший проигрыватель. Всё время так делаешь. Это отталкивает нормальных людей. Как ещё Дэн тебя терпит? Наверняка тоже скоро пошлёт. Вот выйдешь сейчас на кухню, и он всё тебе выскажет.

Снова вцепившись зубами в руку, рычу: Заткнись! Это неправда, я знаю, что это не так. Когда-нибудь я избавлюсь от тебя и твоего вранья…

Голос-в-голове переходит на размеренную, с детства знакомую интонацию главного городского судьи: Малышка, хватит говорить глупости. Ты прекрасно знаешь, что это невозможно. Без меня тебе не выжить. Мир — опасное и жестокое место, преступники на каждом шагу, люди думают лишь о собственной выгоде. Они все тебя бросят в конце концов. Только я всегда здесь и забочусь о тебе — потому что люблю.

Я дышу глубоко и размеренно: Ты никогда меня не любил. Это не любовь! Я ушла от тебя. Всё изменилось. Я буду жить по-другому.

Голос возвращается к своему обычному насмешливому тону: Ушла она! И чего добилась? Ни ума, ни силы воли… Ты всегда была слишком ленивой и рассеянной. Пока другие добивались результата, ты витала в глупых фантазиях. Вот, о каких-то роботах, например.

Я стараюсь говорить рассудительно: Но сейчас результат есть. Я его нашла, я добилась.

Голос-в-голове передразнивает: Да, нашла. А зачем вообще ты его искала? Думаю, все уже поняли, что вовсе не ради помощи, долга и прочих пафосных слов, а в надежде, что, может, хотя бы робот тебя трахнет — потому что нормальным мужикам ты нахрен не сдалась. Добрая Лета, такая гуманистка, любит всех спасать! А на самом деле — всего лишь озабоченная дрянь. Только представь, что они сейчас о тебе думают…

Открываю шкафчик над раковиной и заглядываю в единственное на всю квартиру зеркало. В этом мы с Джанки схожи, в моей спальне зеркало тоже спрятано, только внутри бельевого шкафа. Ну, любоваться мне особо не на что. Волосы белёсые, скучно-серенькие — мне ж лень поддерживать какой-нибудь приятный оттенок, золотистый, например. Каре обросло и висит неопрятными пасмами, после беготни по влажному воздуху волосы спутались… Ужас какой. Представляю, как я выглядела перед тем полицейским: золотая дамочка что-то из себя строит, а выглядит не лучше бездомной.

Выуживаю из шкафчика расчёску — хоть немного привести себя в порядок.

Впрочем, это мало помогает. Какая разница, что у меня с причёской, если к ней прилагается вот такое лицо: нос «бесформенный» — недостаточно тонкая спинка, «неопрятное» распределение мышц, — скулы «рыхлые», при этом всё какое-то худенькое, тощее… В общем, «много работы», как сказал хирург. Отец называл это по-другому: «крысиная мордочка». А сейчас эта мордочка ещё и пошла красными пятнами от смущения.

Голос-в-голове хнычет: Лета, ну как можно быть настолько жалкой, а? Нет, ты только посмотри на себя, посмотри! Мало того, что страшная, так ещё и покраснела, как дура. Какой стыд...

Закрываю шкафчик. Умываюсь холодной водой. Размеренно дышу. Полощу рот. Снова дышу. Подумав, опять умываюсь.

Снова смотрю в зеркало. Вроде лучше. Нет, конечно, только красные пятна прошли, остальное на месте — и «неопрятный» нос, и прочее.

А вот иногда говорили, что у меня красивые глаза. Может, и правда. Во всяком случае они большие и необычные: радужка светло-серая, а кайма по краю тёмная. После того как я покрасила белёсые брови и ресницы, стало почти хорошо.

Голос-в-голове хмыкает: Думаешь, одних глаз хватит, чтобы ему понравиться? К тому же не переоценивай, это стандартный комплимент, глаза хвалят, когда больше нечего. Вот, посмотри. Губы узкие.

Я решаюсь возразить: Не такие прям и узкие. Обычные.

Голос возмущённо повышает тон: «Обычные»! Вот именно! Помнишь, какие у той девушки были? Пухленькие, мягонькие, верхняя такая прям… Бери и целуй. Вот какие нужно губы иметь, а не эти твои — «обычные». А тело? Мужчинам нравятся соблазнительные девушки, а ты худосочная, как палка.

Я мямлю: Ну и не совсем. Вот грудь ничего такая. Размер вполне средний, я читала, что такой многим нравится.

Голос закатывает глаза: О, нашла чем похвалиться — «размер средний с уклоном в незначительный»! А всё остальное — сплошные кости. И ноги худые. И кривые.

Раздражённо захлопываю дверцу шкафчика: Они не кривые! Просто так кажется!

Голос расплывается в неправдоподобно широкой улыбке, полной акульих зубов: Какая разница? Думаешь, он будет приглядываться? Отец говорил, что кривые, со стороны лучше видно. А одежда? Джинсы, толстовка и розовая футболка с котиком? Тебе что, десять лет? Смотри, тут на животе ещё и дырки от сигареты. Да, наряд соблазнительницы, ничего не скажешь!

Я закрываю глаза и делаю глубокий вдох. Ну и ладно. Пусть я такая. Плевать. Мне на всё плевать! И пусть они догадались, что робот мне нравится. Я не собираюсь приставать к нему, а мои фантазии — моё личное дело. Нужно сейчас перетерпеть эту неловкость, а потом ситуация нормализуется.

Пока я копалась в ванной, Дэн уже ушёл с кухни. Зато оставил здесь дисплей. Отличненько!

Воровато озираясь на дверь, захожу в список доступных аптек и заказываю первое попавшееся успокоительное. Второпях даже не посмотрела какое. Что хоть за магазин? Ой, официальный… Наверняка успокоительное будет слабеньким, какие-нибудь травки, но более углублённо ше́рстить нелегальные аптеки, доступные через взломанную доставку Дэна, и искать рецептурные варианты некогда.

Жду, разглядывая то мелкие цветочки на бежевых обоях, то коричневые шкафчики — банальные настолько, что аж зубы сводит от скуки. Типичная кухня нормальных людей. Дэн оставил всё, как было на момент покупки квартиры, только пластиковый стол, стоявший между дверью и окном, заменил на круглый деревянный. Ну и правильно, коричневый вписывается в этот интерьер гораздо лучше, чем прежняя серая дешёвка.

Не удержавшись, провожу кончиками пальцев по столешнице из вытертого, выскобленного, но ещё крепкого дерева. Нравится мне этот стол. Тяжеленный, потемневший от времени, с массивной опорой по центру. Надёжный. Мне всегда было интересно даже не столько, где Дэн его раздобыл, сколько само его пристрастие к старинной мебели. Если вложиться в реставрацию, то, думаю, можно было бы продать за приличную сумму и этот стол, и комод в лаборатории. Хотя, конечно, я знаю, что Дэн выбирал их не для перепродажи, а лично для себя. Я была рада видеть, что он понемногу обустраивает квартиру, — значит, принял её в качестве своей «норы».

За высоким окном ночь, и оранжевый свет фонарей ломается на границе между двумя видами стекла: нижние три четверти — густо-матовое, выше — прозрачное. Сквозь него видны набухшие тучи.

Тихий писк доставки. Торопливо рву упаковку и, нервно напевая под нос, по очереди прижимаю все три ампулы к локтевому сгибу. Редко пользуюсь ампулами, предпочитаю таблетки — иначе все руки были бы подозрительно исколоты, — но сейчас нужен быстрый результат.

Так, этот вопрос решён, идём дальше. Кофе, значит. Он имел в виду напиток или что-то другое? Чёрт, нужно было переспросить! Вечно я так: стесняюсь уточнить, боюсь показаться глупой, а в итоге — вот, не знаю, что теперь делать. Ладно, приготовлю и всё. Дэн и так в курсе моих недостатков, вряд ли его мнение обо мне сильно ухудшится, даже если я попытаюсь напоить робота кофе. А сам робот — всего лишь неразумная железка. И если он решит, что я дура, — интересно, он оперирует подобными категориями? — я могу наплевать на его мнение.

В холодильнике оказываются только шоколадная паста и какой-то брикет в промасленной бумаге — кажется, это вообще не еда, а что-то техническое.

А, вот, в шкафчике — сухие сливки. На задней стороне упаковки надпись стыдливым мелким шрифтом: «Соответствуют органическим на 25%». Нет уж, я не позволю Дэну травиться синтетикой! В мусор их!

Ладно, тогда закажу. Заодно и еду, потому что Дэн наверняка ничего не ел. А где? Моё любимое кафе не подходит, им владеет один из трёх сетевых гигантов. Чуть засветишь адрес — примутся засыпать рекламой, а там уж система отслеживает параметры и подаст сигнал в полицию о том, что доставка клиента ведёт себя нехарактерным образом, как будто пользователь самовольно менял настройки. Я бы сама никогда не догадалась о подобном, но Дэн специально предупредил на этот счёт. Сказал, что это очевидно: монополисты сотрудничают с государством на взаимовыгодных условиях. Я тогда скромно промолчала. Не очень-то приятно выглядеть наивной дурочкой, которая долгое время верила словам о том, что государство искренне, по-отечески заботится о каждом.

Второпях — и так уже долго засиделась на кухне, подозрительно — тычу в первое попавшееся заведение. О, «пицца дня», должны доставить максимально быстро! Но стоит щёлкнуть по кнопке «оплатить», как понимаю, что заказала вегетарианскую, с соевым сыром. Чёрт, заказ уже не отменить!

Окошко доставки негромко пищит. Да уж, морковка и брокколи выглядят не особенно сытно. Зато упаковка сливок сияет крупными белыми буквами: «идентичны органическим на 93%». Так-то лучше. Ясно, что рекламное враньё, наверняка по факту там процентов восемьдесят, но это всё равно полезнее, чем полная синтетика.

Щедро сдабриваю сливками и сахаром содержимое двух чашек, третью — для Джанки — оставляю так. Дэн любит всё горькое.

Разместив чашки с кофе и две тарелки с пиццей на подносе, возвращаюсь в лабораторию.

Дэн, стоящий рядом с креслом робота, вытаскивает у того из шеи иглу ампулы и удивлённо уставляется на меня.

— Подалась в офинцаантки?

— Что колешь?

— Пиралгин и цефтазил.

На комоде лежит россыпь ампул, но отсюда не видно, полные или пустые.

— Ну, обезболивающее я ещё могу понять, а что такое цефтазил?

— Антибиотик. Ты евонную шею видала? Я не шну, што положено ширять робаатам, но пусть будет.

Поставив по тарелке и чашке на наши с Дэном столы, с последней направляюсь к роботу. Вот он, момент истины. Протягиваю. Всё внутри замирает в ожидании. Мужчина удивлённо поднимает брови, настороженно смотрит то на чашку, то мне в лицо.

— Это мне? — Я подношу чашку ещё ближе, чуть не тычу ему в грудь, тогда он наконец-то её берёт. — Спасибо.

Делает глоток и чуть заметно морщится.

— Ты не такой имел в виду?

Он заглядывает в чашку, отпивает ещё.

— Больше похоже на сладкое молоко.

— Ну извини, — в моём голосе явно звучит раздражение. Будет он ещё критиковать! — Нужно конкретнее формулировать свои просьбы.

— Это была не просьба.

— А что тогда?

Робот окидывает настороженным взглядом меня, Дэна, который уже завалился обратно в своё кресло и приступил к пицце, и наконец говорит:

— Что-то вроде шутки.

— И в чём её суть? Ты просил кофе. Ты его пьёшь. Я не понимаю.

— Я не просил, потому что не ожидал, что ты можешь его принести. Я сказал, что он мне нужен. А суть шутки в том, что это такой человеческий ритуал — пить кофе при низком уровне энергии. Мне он тоже помогает, как и любая другая еда, однако на меня не действует кофеин.

Он допивает, и я протягиваю руку за чашкой.

— То есть ты и пиццу будешь?

Робот косится на стол за моей спиной — определённо жадным взглядом. Сглатывает.

— Это помогло бы мне чувствовать себя лучше.

— Ну так надо было сказать. Чего молчишь-то?

Взяв со стола свою тарелку, протягиваю ему. Мужчина берётся за край, благодарно улыбается… И я просто зависаю, глядя ему в лицо. Честно говоря, я не думала, что он вообще умеет улыбаться — собранный, волевой мужик, — а тут… Таким он определённо нравится мне больше…

Голос-в-голове заворожённо бормочет: Ты обязана ему отдаться! Вот как хочешь. Делай что угодно, но трахни его. Смотри, он уже без футболки…

Голос робота выдёргивает из мира фантазий:

— Так можно или нет?

Я отдираю взгляд от его лица, опускаю на тарелку между нами — и вдруг обнаруживаю, что крепко вцепилась в неё.

— Ой, извини. Конечно!

Торопливо разжимаю пальцы, слишком поздно сообразив, что сейчас злополучная тарелка упадёт на пол между нами, однако робот успевает перехватить её поудобнее.

Бросаюсь за свой стол. Ну вот, я осталась без еды, ещё и кофе остыл. Завистливо кошусь на Дэна, который уже закурил, и он — неожиданно — протягивает мне тарелку с двумя кусками пиццы. Опять не доел! Иногда я вообще не понимаю, на какой энергии Джанки существует. Не иначе как никотином питается.

Хм, а ведь успокоительное не такое и слабое, по телу уже разлилось блаженное расслабление…

Некоторое время в лаборатории стоит тишина. Я делаю вид, что увлечённо жую пиццу — как и ожидалось, абсолютно невкусную, — а сама размышляю. Ну да, лучше поздно, чем никогда.

Всё это время, пока я искала робота, не особенно верила, что найду. Помочь ему — это была приятная фантазия. Поступить правильно, вернуть долг, отплатить тому, кто спас тебе жизнь. Романтика, даже наивная. Потому я и не рассказывала Дэну об этом — слишком глупо. А сам процесс поисков был, скорее, игрой в «важное дело». Надо же иметь цель в жизни, так почему не такую? Я бродила по Району, деловито осматривала дома, проверяла варианты, листала треды подпольной сети, переписывалась с якобы крутыми хакерами, в ответ на их бахвальство намекая, что у меня тоже есть «прошлое», с которым «нужно разобраться». В общем, играла в крутую сыщицу.

И я, понятно, не думала, что будет дальше. Решила, что если вдруг всё же удастся найти этого робота — что очень маловероятно, — то временно поселю его в своей квартире, а там посмотрим. Да, я совершенно точно не представляла, как такой вариант будет выглядеть на практике.

Но теперь это уже не фантазии и не гипотезы. Вот он, вполне реальный, сидит напротив меня и жуёт последний кусок пиццы. А если Дэн согласится на всю эту аферу, мне придётся вести этого мужчину в мою квартиру? Остаться с ним наедине? Жить вместе, серьёзно?!

Два года назад я видела его всего несколько секунд. Да, мне показалось, что он был симпатичный. Однако затем я начала его искать: добралась до армейской базы данных, просмотрела фотографии всех, связанных с этим делом, всех постояльцев гостиницы, не нашла среди них никого похожего. Несколько дней думала над этой загадкой. А потом, когда я, устав, тупо пялилась на армейское объявление о розыске трёх экспериментальных андроидов, появление которого странным образом совпало с происшествием на Одде, в голову пришла странная мысль: что, если тот мужчина был одним из роботов? Он быстрый, сильный, ему удалось покинуть опасную территорию… Вот только очевидно, что военных андроидов не будут делать няшными милятами, а значит, память сыграла со мной странную шутку. Должно быть, из-за шока.

А теперь — нате вам: я всё же нашла того самого робота, и он оказался даже лучше, чем в моих смутных воспоминаниях. Совсем как человек. И ещё этот голос, от которого я готова растаять и растечься по полу. Просто какая-то подлость — жить в одной квартире с таким… эм, существом, в то время как у меня нет и не предвидится ни секса, ни, тем более, отношений.

Дэн собирает пустую посуду и уносит на кухню, а я закуриваю, старательно избегая взглядом мужчину, что не так-то просто, когда он сидит напротив меня. Всё нормально, я спокойна. Подумаешь! Что я, роботов, что ли, не видела?

Когда моё блуждание взглядом где угодно, кроме него, становится слишком продолжительным, я всё-таки бросаю взгляд на мужчину и мельком улыбаюсь. Типа, мы тут сидим эдак по-приятельски. Его губы вздрагивают в ответной улыбке — и не успеваю я разумно всё обдумать, как уже слышу свой голос будто со стороны:

— Как ты себя чувствуешь? Лекарства помогли?

— Да, спасибо. — Его дыхание стало легче. Да и в целом он выглядит более оживлённым.

Не удержавшись, я снова улыбаюсь ему — то ли от того, что нервничаю, то ли потому, что надеюсь выманить у него в ответ ещё одну улыбку, пусть даже она будет только из вежливости. Тем не менее, получилось: уголки его губ вздрагивают, а больше всего улыбка заметна по глазам. Не знаю, это его так запрограммировали или что, но выглядит искренне и подкупающе. Когда он улыбается, то кажется располагающим к себе парнем, у которого под обликом сурового военного скрывается чувство юмора и лёгкий характер.

Боги, как хорошо, что я приняла успокоительное: сижу наедине с полуголым мужиком, переглядываюсь с ним, разговариваю — и всё в порядке, даже не краснею. Фух… Ничего, это только поначалу неловко, а потом я к нему привыкну, и всё будет отлично. Я справлюсь.

/продолжение через неделю/

На Пикабу будет 1-я часть романа (32 главы из 100). Прочитать её целиком (бесплатно) уже сейчас, узнать подробнее о романе, а также найти полную версию (платную) можно по ссылке в профиле автора. Всем мир и stay troublesome

***

М. спешит по перрону, напряжённо вглядываясь в поток людей, идущих навстречу.

Поток постепенно редеет. М. с неловкой грацией типичной интеллигентки лавирует между плотными рядами солдат с нашивками китайского флага. Издалека доносится визгливый собачий лай.

М.: О, это мои.

Навстречу М. по уже опустевшему перрону идут О., несущая три пакета и собачью переноску, и Саня с двумя большими сумками.

Трогательная сцена встречи.

М. берёт три пакета, О. достаёт таксу из переноски и берёт на руки. Все втроём (вчетвером, если считать таксу, дико сучащую ногами в воздухе), продвигаются в сторону многолюдного вокзала.

О.: Саня! Саня! Посмотри, как я его несу.

Саня останавливается, поворачивается, балансируя двумя сумками, смотрит на дрыгающую ногами таксу.

М.: Что дальше? Такси?

О.: Не знаю. Как Саня скажет. Он парень умный, всё знает.

Саня: Посмотрю каршеринг. Может, есть машина поблизости, тогда подвезу вас.

О.: Он возьмёт машину. Такой толковый парень, всё умеет.

Таксу опускают на перрон. Все с новыми силами продвигаются к выходу на Невский.

Пятачок между вокзалом, узкой улочкой и платной парковкой. По периметру всё заполнено машинами.

Саня: Каршеринга нет. Значит, такси. Сколько просят?

М., глядя в телефон: 460. Сейчас отмечу, что с животным. Оплата… О, стало 690. За минуту ещё и «повышенный спрос» случился.

О.: Деваться некуда, заказывай.

Саня: Это у вас яндекс? Посмотрите убер.

М.: У меня нет.

Саня: Я посмотрю. Какой адрес? Вот, 530 рублей. Только здесь нет пункта «с животными». Напишу в примечании. Всё, заказал. А, он, оказывается, уже здесь и стоит. Идёмте.

Таксу сажают в переноску. Все пробираются к парковке сквозь толпу, шум и гам.

О.: Вот что такое мужчина — во всём разбирается. Это вам не эти питерские.

Возле такси.

О.: Ставьте сумки вертикально, там мёд!

Таксист: Это всё ваше? И собака? Почему не указали животное?

Саня: В убере нет такого пункта.

Таксист: Придётся накинуть 200 рублей.

Саня: Ну ничего, всё равно дешевле, чем у яндекса.

М. вздыхает.

Саня: А, вообще-то нет. Извините.

М. и О. вместе: Да ничего-ничего. Спасибо.

Дамы, собака, мёд и иные сумки грузятся в такси. Саня уходит в метро.

Поездка. Собака время от времени скулит.

О.: Вот и наш дом. Остановите у первого подъезда.

Таксист: С вас 800 рублей.

М., забыв про интеллигентность: Чё?! Откуда вдруг 800?

Таксист: 600 и за собаку.

М.: Не 600, а 500 с чем-то ведь было…

Таксист: 560. Ну, 760. Пф, копейки эти считать.

О.: Вот, возьмите, 800.

Таксист: У меня нет сдачи.

О.: Ничего-ничего, сдачи не надо. Спасибо!

Раздаётся звук запоздалой смс от YandexGo: «Вам заказали такси… Номер… 530 руб»

М.: Вот и сэкономили.

КОНЕЦ

ПОСЛЕСЛОВИЕ:

Сегодняшнее. Настроение такое, что хочется побрызгать слюной, но просто так брызгать скучно, решила придать этому некую художественную форму.

А вообще, я живо вспомнила, как «попала» лет 20 назад, когда до приложений в телефоне было ещё жить и жить.

Меня — первокурсницу с огромным чемоданом, полным книг, — обещали проводить на тот же самый Московский вокзал. Однако в последний момент оказалось, что не проводят. Звонить в такси было поздно, и вот я — расстроенная, в панике, с чемоданом — несусь к метро, надеясь поймать машину прямо так (раньше таксисты стояли у метро). Парковки пустые, ажиотажа не наблюдается, но вот один вариант стоит. Подбегаю, «Сколько?», таксист: «По счётчику». Я в сомнениях, но других машин не видно, деваться некуда.

А теперь сравните. Прямо сейчас заказать «комфорт» по этому маршруту стоит 430 рублей. 20 лет назад «по счётчику» я отдала 1500 рублей. Сначала таксист заехал на заправку и постоял там. После этого он поехал не в объезд, а прямо через весь Невский и постоял во всех пробках по очереди. Я опаздывала на поезд уже просто впритык (в итоге пришлось бежать вместе с чемоданом, чтобы запрыгнуть в вагон буквально за минуту до отправления), поэтому единственное, чего мне хотелось, — доехать уже хоть как-нибудь, как угодно (хотя нет, ещё хотелось плакать). И, конечно, не было ни моральных сил, ни времени препираться из-за вот такой вот поездки и цены.

Поэтому сейчас я благодарю всех богов за приложения для такси. Зафиксированная на экране цена, зафиксированный номер машины. Никаких этих взятых с потолка расценок, никаких «таксист повёз меня куда-то за город» (у меня такого не было, но у подруги было, она выпрыгнула из машины на ходу). Одним словом, ПРОГРЕСС! Слава всем богам за прогресс.

Конечно, есть две основных претензии:

— затянутая мелодрама первых минут и кровавая шинковка последних — это как будто два разных фильма;

— первые 40 минут, посвященные раскрытию персонажей и развитию их любви совершенно не справляются со своей задачей.

40 минут нам раскрывали чакры и добивались сопереживания герою. Но за это время я даже не поняла, кто он, вообще, такой.

Ну, кроме того, что ворон, мститель, филантроп простите, мизантроп и господин в макияже. По жизни-то он, как говорится, кто?

Знакомство с персонажем (когда это уже точно он, а не какие-то там флешбеки) подаётся через кадр в душе с мокрой подкачанной жёппкой. Отличное решение, сразу привлекает внимание и расставляет акценты. Нам сразу дают понять, что герой — крутой качок и имеет татуировки по всему телу.

Дальше оказывается, что у крутыша — нежная травмированная душа. Травмирована она смертью лошадки много лет назад. Лошадку жалко. Но кто она ему и в чём конкретно драма — неясно. Что это, вообще, за конь такой?.. Может, это галлюцинация? Сон, символ? Вообще, с какой стати возле их трейлера лежит ЛОШАДЬ?!

Секундно мелькают ещё какие-то лица — можно предположить, что это родители героя, но эта тема вообще никак не раскрыта. Что сделало героя настолько несчастным, одиноким и замкнутым — абсолютно непонятно. Он просто ВОТ ТАКОЙ ВОТ, примите это как данность.

В общем, Эрик выглядит одновременно затюканным и качком с татушками.

Он не бьёт морды тем, кто его буллит (как вообще-то все надеялись в этой сцене, я думаю), и, кстати, потом, в роли мстителя, он поначалу тоже не очень-то умело бьёт морды. Встаёт вопрос — а откуда у него мышцы-то? С какой целью он ходил в качалку, чтобы их накачать? Или, типа, у него от природы такое телосложение, а так-то он совсем лох и несостоявшийся поэт?

Ладно, ок. Допустим, наш герой (несмотря на внешность плотно сидящего на веществах отморозка) — поэт, музыкант, художник и вообще романтик. Вроде бы в точку: в следующем кадре нам показывают, что он рисует какие-то мрачные скетчи и пишет неизвестно что. Когда героиня спрашивает, стихи это или песни, он отвечает: "Ни то, ни другое. Так, пишу фигню всякую".

И это действительно так. Он не сочинил для неё песню, он не говорит, что мечтает в будущем опубликовать сборник своих стихов, у него даже нет альбома с набросками, который он хранит, чтобы показать зрителю, насколько важно для него собственное творчество.

В общем, творчество как бы присутствует, но оно тоже не определяет нашего героя. Он не музыкант, не поэт, не художник.

У него нет родителей, у него нет работы, а из друзей — только тату-мастер без имени, который присутствует в сюжете сугубо с практическими функциями:

— делать герою татуировки;

— без лишних вопросов дать ему пистолет;

— предать, чтобы было трагично.

Учитывая, что ни у друга, ни у самого Эрика нет никакой личности и никакой предыстории, трагизма не получается. Ну, предал и предал, что бухтеть-то.

Ну, ещё какие-то "все" упоминаются ("все думали, что ты умер") и даже присутствуют на фоне нашей обнимающейся пары, но у них нет ни имён, ни лиц, это просто массовка.

Живёт герой в некоем лофте-чердаке, который, вполне вероятно, даже не его собственный, а просто самовольно занят.

В общем, в сухом остатке Эрик — парень из клиники для наркоманов. Это всё, что про него известно. Как он туда попал? Да хз вообще.

Я так понимаю, что режиссёр хотел поставить в центр внимания именно любовь и не отвлекать от неё внимание ненужными деталями, но вместе с этими деталями он заодно убрал и главного героя.

Это даже удивительно: настолько пустого персонажа ещё поискать.

Но ладно, давайте дадим Эрику ещё один шанс. Может, есть хоть что-то ещё, что расскажет о нём.

Недавно говорила, как мне нравятся танцы Дэдпула. Это антураж, работающий на раскрытие персонажа, — не его слова о себе, а визуальная деталь. Это же кино, в конце концов.

В "Вороне" таким антуражем стала одежда героя. Поначалу у Эрика с Шелли — милые розовые пижамки из нарко-центра, затем, в её жилище, они примеряют одежду, Эрик походя бросает плащ на кресло, чтобы уже потом, в амплуа мстителя, снова в него облачиться и пойти всех убивать.

И вот незадача: вся эта запоминающаяся одежда — не его собственная. Она из квартиры Шелли, а квартиру ей одолжил какой-то там неведомый друг, так что одежда, как я поняла, тоже принадлежит другу. Снова тупик. Снова у Эрика ничего своего нет. Крутой плащ мстителя — не его, и эта миленькая мохнатая шуба — тоже.

Шуба принадлежит Шелли (или тоже другу, а она взяла поносить? я хз), и в этой шубе наш герой определённо похож на её сутенёра. Извините, другого раскрытия персонажа у нас для вас нет.

***

В общем, для всех авторов это замечательный пример того, как не надо раскрывать своего персонажа. Точнее, именно что НЕ раскрывать.

Да, Эрик всё равно вызывает некоторое сопереживание — чисто из-за сюжета, из-за ситуации со смертью девушки, — но если бы он был полноценным живым человеком, то сопереживания было бы ГОРАЗДО больше. А так — 40 минут экранного времени было потрачено на то, чтобы показать "вечную любовь" на основе веществ и пустоту вместо главного героя.

Возможно, все проблемы этого фильма объясняются именно его "подростковостью".

Это мы, помнящие первую экранизацию 1994-го, невольно ждём, что франшиза выросла вместе с нами, что "Ворон" обрёл глубину и мудрость взрослого человека.

А это не так. Здесь эмоции бросает в крайности (если любовь — так уж сопли, если злость — то с отрезанием челюстей врагам), никакая предыстория героям не нужна (это скучно), и таблетки не кажутся проблемой в отношениях (наоборот, с ними ярче и веселее, старпёры просто не понимают).

В общем, фильм абсолютно подростковый — и это ожидаемо разочаровывает тех, кто надеялся увидеть "Ворона" для себя, а не для этих малолеток из тиктока.

Однако, господа, у вас уже есть свой "Ворон", теперь — хотите или нет, — но подвиньтесь для другого поколения.