Лес встретил приветливо. При свете дня он не казался таким мрачным и зловещим. Лиственные деревья и кустарник пестрели осенними красками, могучие хвойные горделиво поддерживали полог из тёмного малахита. Геннадий в очередной раз отметил непривычную пышность и стать растительности.
Никакой тропинки, видно, не было, однако обоз безошибочно двигался и петлял по местности с наименьшим количеством препятствий. Непривычный к долгому хождению Генка быстро устал. Ноги путались в траве, тяжеленный мешок оттянул плечи, от запаха рыбы мутило, но гулкая поступь и шумное дыхание Кузнеца сзади гнали вперёд, не позволяя расслабиться. Парень затылком чувствовал тяжёлый взгляд, и, стискивая зубы, заставлял себя шагать забыв о неудобствах.
Несмотря на обещание Никиты, узнать что-то новое ему не удавалось. Как он не прислушивался к разговорам в колонне, ничего интересного они собой не представляли. Стукин перестал чувствовать ноги, спину, плечи, запах, он двигался как механизм, без мыслей, не замечая больше ничего, и, когда колонна замедлила шаг, чуть не налетел на идущего перед ним Матвея.
- Привал, - пробасил сзади Кузнец. – Далеко не уходить, если жить хочешь!
Обозники расположились на небольшой полянке. Гене, запутавшемуся в лямках рюкзака, помогли снять ставшую уже родной рыбу, и он тяжело осел на мягкую хвойную подстилку. Лука, Кузнец и Богдан ушли в лес. Зачем – Крокодил не знал, да ему было не до этого.
Глоток крепкого морса с травами из большой бутыли немного привёл его в чувство. Мужики доставали из тележек завёрнутые в тряпицы хлеб, сало, варёную в мундире холодную картошку.
- Ну что, новичок, тяжело с непривычки? – Спросил у него толи Ульян, толи Устин. Геша слабо улыбнулся.
- Ничего, - подбодрил Матвей, - спина ноет – ноги несут.
- Столько же, - вступил в разговор другой толи Ульян толи Устин.
Известие окончательно отбило у Крокодила желание задавать ещё какие-нибудь вопросы, но, похоже, вопросы были у ребят.
- А ты кем был у себя там? – Спросил один из близнецов. Стукин никак не мог понять, кто из них, кто.
Он замялся. А кем он действительно был? Не рассказывать же, что он – молодой мужик – жил за счёт других.
- Грузчиком, - наконец выдавил он.
- Значит, тебе не привыкать, - развёл руками Матвей.
- Ну, это как сказать… - Генка с трудом подбирал слова. – Приспособы там разные, в общем, попроще, что ль.
- Это вроде твоей колымаги? – Оживился всё тот же Близнец.
- Ох, хоть бы одним глазком поглядеть!
- Ага, знаю я, куда ты глядеть будешь, - хмыкнул другой Близнец. – Тебя, Ульянка, никуда одного пускать нельзя.
«Значит, это Ульян. – Про себя отметил Гена. – Точно, у Устина волосы рыжее, и лицо серьёзнее, что ли».
- Да ну тебя, - обиделся Ульян, - я же серьёзно! А тебя вообще издалёка занесло? – Обратился он снова к Генке.
Поняв, что речь идёт не о расстоянии, Стукин прикинул в уме и сообщил:
- Почти сто лет без малого.
- Это что же, ты из двадцать первого века? – Первым опомнился Ульян.
- Не похоже что-то, - подозрительно пробубнил Устин, - выглядишь как обычный.
- А что, у меня третья рука должна была вырасти, или глаз?
- В книгах написано, что будущие высокие, статные и голубоглазые.
- А ещё там написано, что в будущем все летать умеют, - завёлся Крокодил.
- Так ты ж вроде умеешь? – Удивился Устин.
Стукин крякнул, вытаращив глаза. Ситуацию разрядил невысокий мужичок с чёрными густыми бровями и носом картошкой, из тех четверых, которых Гена не знал.
- Много там учёные умники понавыдумывали? – Вступил он в беседу.
- Конечно, много, - облегчённо выдохнул Генка, - одних машин сколько.
- Э, - махнул рукой бровястый, - машины не невидаль, даже у этих есть, - кивнул он головой куда-то в лес, - только далеко ты на ней по тайге уедешь?
«По тайге! – Геша в очередной раз подивился своей бестолковости. – Вот почему растительность здесь другая! Так это что же, Сибирь получается?».
- Вот самолёт бы сюда, - продолжил невысокий.
- Ты ещё танк пожелай, - ехидно заметил второй мужик с красивыми правильными чертами лица и взглядом котяры.
- А что? Танк бы в самый раз пригодился.
- А горючее ты где брать будешь? А для самолёта ещё и взлётную полосу расчищать надо. Нет, здесь нужно что-то вроде Генкиной раскладушки.
Все снова переключились на новичка, но Гена, не желавший новых расспросов, решил перевести стрелки.
- А Чудики ничего не рассказывали? Они же тоже из моего времени?
- Не рассказывали, - качая головой за всех ответил Матвей. – На то они и Чудики.
- Да, - протянул Гена, - мне даже не сказали, как сюда попали.
- И не скажут, - усмехнулся Устин, - кто ж такое рассказать захочет?
- В смысле? – Не понял Геша.
- Да придурки они. Уж не знаю, что у них и дружков ихних в бошках было, но, похоже, срань полная. Чем уж они там занимались от скуки непонятно, только, видно, считали себя колдунами чёрными. Вот и решили толи Дьявола, толи какую пакость болотную вызвать. Узнали где-то про обряд, ну, и, понятное дело, жертва понадобилась. Вот с жертвой то у них промах и вышел. Увели, придурки, козла из ближайшей деревни, к кусту привязали и комлать начали. А козёл, ихнюю абракадабру услышал, встал на задние ноги, передним копытом у виска покрутил и рассказал им всё, что о них думает. Ну а потом мозгами пораскинул – силёнка-то врождённая у ребят есть, хоть и слабенькая, а передалась – вот он их сюда и отправил.
- Да ладно! Что это за козёл такой?
- Да ведьмак, ясно дело. По каким-то своим делам там промышлял, а эти на него и нарвались.
- А ты откуда знаешь, если они не говорили?
- Катя Леониде рассказала, та Агафье, а она Аглае, а дальше – сарафанное радио, сам понимаешь.
- А Катя много чего знает, - вклинился Ульян, - прозорливая она.
- Это ясновидящая, что ли?
- Ну, вроде как. Родилась такой, ещё малявкой соседей пугала. Кому скажет, где что потерял, а кому – где что ворованное припрятал. В пять лет Японскую войну предсказала. Бояться её начали, стороной обходить, даже родители – семья-то обычная. А когда она уряднику при всех рассказала, какую и с кого он мзду берёт, а священнику – как он о душах прихожан заботится, и вовсе недовольство поднялось. Стали поговаривать, что девчонку в богадельню для умалишённых отправить надо. Родители её молчать уговаривали, да видно, она не могла. О кровавых восстаниях заговорила, о голоде, смертях да убийстве царя со всей семьёй. Вот тут уже дома её держать опасно стало, только в богадельню мать отдавать пожалела, в монастырь отдали. Там она и выросла, это потом уже Леонида, которая в том монастыре пряталась, её и нашла.
- А от кого Леонида пряталась? – Спросил потрясённый услышанным Гена.
- От людей, конечно, - пожал плечами Ульян, словно речь шла об очевидном факте. Переспрашивать Стукин не решился.
Дальше шли абсолютно молча, Кузнец предупредил об этом Генку лично. Идти стало легче, толи перекус подкрепил, толи лечебный морс придал сил, толи Крокодил стал привыкать. Филин оказался прав – хоть привал был коротким, Стукин успел узнать кое-что и познакомиться с неизвестными ему ранее мужиками.
Иван, Степан, Фёдор и Пётр попали сюда из разных вех Великой Отечественной, и звали их всех незатейливо – Солдаты. Воинов вообще в лагере было много. Гена услышал об одном крестьянине из партизанского отряда войны двенадцатого года, двух пришлых с Германской и одном с Японской. Все они были довольно молоды, от тридцати до сорока лет.
Ну, это понятно, - рассуждал по дороге Крокодил, - они солдаты. Солдаты здесь нужны. У Ромки со Стасом способности, Никита добычу хорошо ловит, а я-то что тут делаю? Я ведь даже в армии не служил со своим плоскостопием, да ещё приблуда эта, которая всем так нравится. Сжечь бы её втихоря на костре.
--------------------------------------------------------------------------------------
Скит показался, как только расступилась тайга. Он стоял на высоком пригорке, тоже окружённый частоколом, но не таким массивным, как лагерь. От ограждения и до леса по склону росла местами пожухлая трава, которую, кажется, косили.
Стукин был несколько обескуражен – скит в его представлении должен был выглядеть зловещим, покосившимся от времени памятником зодчества двенадцатого-тринадцатого веков, но перед ним открылся вид на вполне обыкновенный добротный дом, разве что с башенкой, возвышающейся над крышей. Креста на башенке не было.
Сам Никандр Геннадию не понравился, как, похоже, и он ему. Одетый в телогрейку на длинный балахон, из-под которого торчали валенки и меховую круглую шапку, святоша смерил нового злым, колючим и совсем не святым взглядом, поджал узкие губы и отвернулся. Он ещё о чём-то переговорил с Лукой и ушёл в дом, впустили в который только близнецов.
Никандровцы оказались безликими и безвозрастными, хотя Гене некогда было их особо разглядывать. Он помогал разгружать тележки, таскать к дому привезённые припасы и загружать то, что выносили староверы. Это были мешки и тюки, которые все разместились в тележках, кроме нескольких сумок-рюкзаков ручной поклажи, на вид довольно лёгких. Обратный путь сулил послабление.
Генка внимательно смотрел под ноги и по сторонам. Обоз шёл обратно тем же путём, что и туда, в этом он не сомневался, но на тропе не было следов колёс тяжело груженных телег, как не было и следов одиннадцати пар ног. Как парень не вглядывался, трава под ногами была девственно свежей. Он хотел бы, конечно, обследовать путь за собой, но в спину дышал Кузнец и Гена не решался. Шли опять в тишине, и спросить тоже было нельзя.
Пройдя довольно долгое время Стукин задумался, а будет ли на обратном пути привал. Не то, чтобы он проголодался, просто возникло ещё несколько вопросов, и в этот момент откуда-то с головы колонны донёсся тихий свист, похожий на свист какой-то пичужки.
Обоз замер на месте, и Генка внезапно остро почувствовал общее напряжение. Кузнец выскочил вперёд и тихо скомандовал:
- Кулак, Близнецы – со мной. Лука, уводи. «Ты, - сказал он, глядя прямо Генке в лицо, — тоже остаёшься».
Колонна сомкнулась и двинулась дальше, ускорив шаг. Оставшиеся, кроме Кузнеца и Крокодила ждали команды.
- Бегаешь быстро? – Спросил Кузнец, обращаясь к Геннадию.
- Тогда беги сколько сможешь. – И, обернувшись к остальным, бугай махнул рукой. – Пошли, ребята!
Устин и Ульян пустились трусцой крича что-то на ходу, Матвей-Кулак побежал за ними. Опомнившись, Стукин рванул им вслед. Кузнец двигался на шаг позади него, тоже что-то хрипло приговаривая. Было похоже, что он ругается, но ни одного слова Генка разобрать не мог, как не мог понять, что вообще происходит и откуда ждать опасности. Он продолжал бежать. Сердце бешено стучало, предательский страх задребезжал в коленках.
Троица впереди прибавляла скорости, Кузнец сопел в ухо. Генка поднажал, но чувствовал, что это предел его возможностей.
Из-за пульсации крови в ушах шумело, но Стукин всё же сумел расслышать голоса, а следом – треск и хруст веток. Кто-то ломился сзади сквозь заросли, перекрикиваясь на ходу. Он невольно прислушивался: ругань, слова – человеческая речь. Это были люди, и они приближались.
Гена невольно оглянулся и тут же получил тычок в плечо.
- Под ноги смотри! – Рявкнул Кузнец, обгоняя его, остальные уже мелькали среди веток далеко впереди. Генка старался не отставать от Кузнеца, но не мог подавить идиотского любопытства и вновь обернулся.
Да, это были люди. Перекошенные злобой лица, налитые кровью глаза, в руках ружья, обрезы, топоры. Подавив крик ужаса, парень снова рванул вперёд – от страха у него открылось второе дыхание. Где-то за спиной раздалось:
- Вот он, гнида! Обходи, не упусти сволоча!
Что-то громко и звонко треснуло, и Гена понял, что преследователи открыли огонь на поражение. Он начал уворачиваться, срезать углы, пытаясь двигаться зигзагом. Выстрелы участились, злобные выкрики звучали всё громче, сомнений не было – погоня приближалась.
Ни Близнецов, ни Матвея с Кузнецом видно не было, только где-то вдалеке слышались их крики. Генка в панике искал глазами хоть какое-нибудь укрытие, и, увидев густые заросли кустов, рванул к ним даже не осознавая, что что бежать сквозь такое препятствие катастрофически тяжело. Он рванул из последних сил, но тут же споткнулся и упал, пролетев кувырком метра два. Над головой прожужжала пуля. Он вскочил, ринулся наутёк, но ноги заскользили по сухой палой листве, и он снова свалился.
Генка завозился, поднимаясь на четвереньки. В дерево рядом с глухим стуком воткнулся топор, в воздухе что-то засвистело. Парень перекатился в сторону, на то место, где он только что был, раскрылась и упала на землю сеть. Собрав остатки самообладания, Крокодил подполз к большому дереву и прижался к нему спиной.
Желание выбраться из этого кошмара порождало в голове самые дурацкие мысли. Гена вспомнил о своей раскладушке – вот бы можно было вызвать её сюда! Да хрен-то – небось, не Гарри Поттер с его дрессированной метлой. И волшебной палочки у него тоже нет.
Между тем голоса стремительно приближались. Трещали кусты, периодически гремели выстрелы. Страх и отчаяние завладевали Геннадием. Он обхватил голову руками, закрывая лицо, как делал когда-то в детстве, когда дома одному ему становилось очень страшно, и, также как в детстве, попытался представить, что его не видно.
На какое-то мгновение – как ему показалось – темнота и тишина накрыли его, а когда наваждение прошло, голосов слышно уже не было.
Гена открыл глаза. Где-то далеко слышалась стрельба. Он медленно поднялся, и в ту же секунду перед ним как из-под земли вырос Кузнец. Гигант с нескрываемым любопытством рассматривал парня.
- Хто… это? – С трудом просипел Крокодил.
- Деревенские, - ухмыльнулся Кузнец.
- За Близнецами подались.
- Близнецов не догонят, да и Кулак с ними. Идём.
Путь шёл совсем непролазными козьими тропами через буераки, чащобу и мелкие ручьи. Генка понимал, что скорее всего это самый короткий, и, очевидно, безопасный путь, но легче ему от этого не было. Неудобные и не предназначенные для такого чёботы слетали с ног, одна галоша вообще где-то потерялась, зипун цеплялся за колючие кусты, ветки так и норовили выколоть глаза и хватали за волосы. Небольшую речушку пришлось переходить вброд. Геннадий устал, промок и дико злился, но его могучий проводник пёр вперёд словно лось, даже не оборачиваясь на новичка.
Уже почти на подходе к лагерю они догнали обоз. Лука вопросительно посмотрел на Кузнеца, тот ободряюще махнул рукой и Бочкарь перевёл взгляд на Гену.
- А ты молодцом, - хитро улыбнулся старик. – А за одёжу не тужи, мы тебе у староверов новую справили. Сейчас придём, баньку организуем, как новенький будешь.
Известие о бане подействовало благотворно. Сам Стукин почему-то не задумывался раньше о наличии такой необходимой вещи в поселении.
Солдаты одобрительно кивали, глядя на него, а Богдан-Глаз и вовсе, казалось, испытывал чувство гордости. Генка даже подумал, что, похоже, Братья взяли над ним шефство.
Минут через пятнадцать-двадцать после прибытия обоза в лагерь вернулись запыхавшиеся Близнецы, а чуть позже приплёлся совсем вымотанный Матвей – бегать с его комплекцией было тяжеловато.
Велемир сам вышел к нему навстречу.
- Как погоня? – Спросил он без всяких приветствий.
- Путём, - махнул рукой Кулак. – Ну, пришлось кое-кого пораскидать.
- Не волнуйся, атаман, - улыбнулся богатырь, - все живы, до дому доберутся.
Гену удивило такое отношение к, можно сказать, «верховному деду», но он давно приметил особые отношения между старцем и Братьями, а потому решил, что им можно, наверное.
Генка понуро грелся у костра пока вокруг него кипела муравьиная работа. Кто-то разбирал и уносил привезённые тюки, кто-то таскал воду и дрова для бани. Мужик, имени которого Стукин до сих пор не знал, гремел возле костра крышками и поварёшками.
Этот самый мужик, как только Генка подошёл к костровищу, радостно поздравил его с боевым почином.
«Издевается», - подумал Крокодил, но обострять ситуацию не стал.
Вскоре к нему подсел Мирон, подошли отдышавшиеся и, похоже, чем-то подогретые Ульян, Устин и Богдан, чуть ли не вприпрыжку подлетел очевидно только, что освободившийся от дел Никита-Филин, все радостно-возбуждённые.
- Ну вот, ты теперь у нас огнём крещёный, - улыбался Мирон во все свои пятнадцать зубов.
- А я говорил, что повезёт, - разве что не приплясывал Филин.
Генка поднял на него мутный взгляд.
- Что жив остался? – Спросил он мрачно.
- Да я дважды в обозе был, - не обратив внимание на тон сказал Никита, - и ни разу на засаду не наткнулся.
- Ты что, дурак? – Сорвался Стукин, - у них оружие! А рожи ты их видел? Да они на части разорвать могут!
- Э, - отмахнулся Богдан, - руки коротки, да и Кузнец же с тобой был, защитил бы, коли что.
- Да что-то не видно было его защиты! – Ещё больше завёлся Генка.
- Ну ты ведь жив, - пожал плечами Филин.
Крокодил всхрапнул от возмущения, но вдруг задумался и промолчал. Окружающие базланили о чём-то возбуждённо, но Гена их не слушал, он ещё и ещё раз переживал то, что произошло в тайге.
- Зачем они так? –; Наконец спросил он упавшим голосом, - что им от вас, в смысле – от нас, нужно? Они же ведь люди?
Некоторое время мужчины молчали, видимо, обдумывая ответ. Наконец, шмыгнув носом, Ульян проговорил:
- Вроде банды, - Добавил Устин.
- Классовые враги, антисоветчики, - пояснил Никита.
- Да что они, совсем охреняли, - возмутился Геша, - мы же ничего плохого не делаем!
- Думают не тем местом! – Махнул рукой Устин.
- Мозги им засрали, - вздохнул Никита-Филин.
- Это если они были, - усмехнулся Ульян.
- А староверов они не трогают?
- Ну так, сквозь пальцы смотрят, - сказал Ульян.
- Почему? Они ведь тоже в систему не вписываются, - не отставал Генка.
- Молодёжь к ним не уходит, вот и терпят до поры, до времени, - пояснил Устин.
Мирон-Печник пожевал губами.
- А ты у Велемира спроси, - медленно сказал он и перевёл разговор на другую тему.
Стукин понял, что больше ему ничего не объяснят.
В баню Гену, Близнецов и Матвея-Кулака запустили в первую очередь и Стукин очень порадовался, что с ними не оказалось Кузнеца, в красках представив, на что способен берёзовый веник в его руках.
А пока ребята отмокали, отогревались и оттаивали душой, в большом доме состоялся совет «тройки». Гена о нём не ведал, да это, наверное, ничего не изменило бы, хотя, как знать.
- Не боец он, - хмуро говорил Кузнец, глядя в стол.
- Ну, не гневи небеса, - спокойно возражал ему Велемир, - он хорошо подвигается.
- Сам-то скоро бойцом стал? – Как всегда лукаво щурился Лука. – Вон сколько нянек с тобой тетешкалось, пока в силу не вошёл.
- А тебя в хорошую семью приняли, да зря, как оказалось. – Лука криво улыбнулся. – Не суди огульно!
Велемир предупредительно кашлянул.
- Нету у нас нянек, чтобы с ним тетешкаться, да и время сейчас не то, чтобы долго дозревать. Неравён час, прорыв наметится, - снова переключился на серьёзный разговор Кузнец.
- Ну вот и помоги ему, - всё также невозмутимо ответил старец.
- В лес его чаще брать надо.
- Что, и ходить за ним, как за кутёнком?
- Ну, - откинулся на спинку стула Велемир, - думаю, недолго ему дозревать, можно и потерпеть. Он ведь тебе по душе? Или нет?
Кузнец шумно вздохнул, сверкнул глазами и промолчал.
После бани Стукину выдали полный комплект одежды – исподнее, кальсоны, такие же серые штаны, дурацкую рубаху, а в придачу свитер грубой вязки, вязанные же носки и кирзовые сапоги. Гена пытался отбрыкаться от части одежды, уверяя, что у него есть свои треники и футболка, на это ему резонно заметили, что холода на пороге и со своими ползунками он долго не продержится. До кучи пообещав к зиме выдать тулуп, шапку и валенки.
Еду ему и Матвею принесли прямо в дом. Где в этот вечер ужинали Близнецы, парень не понял.
На просторной кухне одну стену занимал огромный очаг, множество посуды было развешено по стенам и на потолке. В середине помещения располагались два больших дубовых стола, по обеим сторонам их на всю длину помещались лавки.
Дежурный кашевар расставил на столе кружки, миски с едой, плошки с хлебом и соленьями и большой глиняный кувшин с ягодно-травяным отваром. От ребят Генка узнал, что кашевара звали Анфим-Лесник, и это он был пришлым партизаном из тысячи восемьсот двенадцатого года. Анфим уселся с края стола, и, подперев щёку рукой, с удовольствием наблюдал, как ребята уплетают его стряпню.
Как только ложки стукнули по пустым мискам, в дверях кухни появился Велемир. Анфим сразу засуетился, собирая посуду. Матвей выказал желание пойти чуток прикорнуть, а Гена, понимая, что старик пришёл по его душу, заёрзал задом по лавке. Разговаривать прямо сейчас не хотелось, но и отказать такому собеседнику было боязно, тем более неизвестно, когда ещё представится такая возможность.
Старец прошествовал к столу и присел напротив Крокодила.
- Хорошо, Геннадий, очень хорошо, - сказал старик. В первый раз за всё время он улыбался.
- Это Кузнец меня спас? – Наконец задал он беспокоящий его вопрос.
- Нет, но он тебя охранял.
- Значит, у меня тоже эти, способности?
- Поэтому нас деревенские ненавидят?
- Они об этом даже не знают, просто мы другие, а значит – враги. Такое, Гена, во все смутные времена бывает: друг идёт на друга, брат на брата и все виноватых ищут.
- А это, - начал Стукин после долгого молчания с трудом подбирая слова, - другое, из леса? Инопланетяне, что ли?
- А это смотря во что ты веришь. В бога, скажем, веруешь?
Геша задумался. Он никогда не знал, во что верит, а сейчас и подавно. Его мама в молодости была атеисткой, как и большинство её ровесников, и сына к вере не приобщила. Это уже потом, когда наступил возраст немощи и болезней, она стала ходить в церковь, но Генка тогда уже отдалился от неё, и понятия не имел, о чём она молится в своих храмах. Но ведь просил он кого-то там, наверху, о помощи? Должен же быть кто-то, кто за всё отвечает?
- А в чёрта? – Спросил Велемир не дождавшись ответа. – Я слышал, ты им ругаешься?
- Нееет, - уверенно выпрямился Геша, - в чёрта не верю, сказки это всё.
- Мугу. В дьявола, стало быть, тоже?
- А разве это не один хрен?
- Тогда непросто тебе объяснить будет, ну да я попробую. От начала времён, Геннадий, длится противостояние добра и зла, света и тьмы, ты, должно быть, об этом знаешь. Только не так всё просто, одного без другого не бывает, так мудрёно устроено бытие, оттого и борьба эта бесконечна. Однако, пока шаткое равновесие сохраняется, мир стоит. Так вот и представь, что у твоего мира – тёплого и светлого – есть отражение в дурном зеркале, где всё не так, вверх тормахами. По-вашему антимир, тёмный холодный и свирепый. Те, кто там обитает, живут ненавистью и страданиями, да сами мастера сеять страх и боль. И тесно им среди себе подобных, тесно и голодно, а в твоём мире – раздолье, поля непаханые. Одна незадача – мир для них чужой и запретный, защита на нём стоит. Вот и делают они всё, чтобы чашу весов на свою сторону перетянуть. Ведь там, где ложь, зависть и ненависть рекой текут, защита ослабевает и твари каждый раз пытаются этим воспользоваться.
- Зачем им это, - перебил Генка старика, - если равновесие нарушится, они же тоже сгинут? Или я не так понял?
- Так, так, хорошо мыслишь, молодец! – Довольно похвалил его Велемир. – Да ведь злоба и жажда наживы глаза застят, вожделенная вседозволенность и власть разум выжигает, безнаказанность сулит. Что, знакомые вещи говорю? Да, на беду, чернота и в этот мир пробирается, вот и соображай, кто людям в души шепчет. Не начнёшь думать головой, Геннадий, так на своей раскладушке и пролежишь, пока не сопреешь вместе с ней.
- Не пойму я, - сказал Гена после недолгого молчания, - чем мы им помешать-то можем? Они снаружи, мы внутри и только защищаемся.
- То, что снаружи, это так, разведка боем, капля из моря, а вот если они проход откроют, это самое море и хлынет. Так что мы не защищаемся, а защищаем. Проход здесь, Гена, испокон веку здесь находится. Его во все времена охраняли – волхвы, шаманы, ведуны. Люди знания всегда здесь были. Только мало становится людей знания, всё больше хотят чужим умом жить, чужими командами. Вот потому за нами деревенские и охотятся, что приказы выполнять всегда легче, чем самим решать.
- А эти, из того мира, всегда так выглядят?
Старец откинулся на спинку стула и с любопытством посмотрел на Крокодила.
- Ну, паучищи гигантские, как гора, гады какие-то, ещё кисель из мух.
- А это и есть твои страхи, которыми твари питаются. Жители тьмы формы не имеют, как не имеют и плоти, но сила, которой они обладают, вполне реальна. Говоря опять же вашим языком – это сгустки энергии своего мира, обладающие суггестивными способностями. Те, кто о них слышал или читал, видят описанный образ, у других свои кошмары.
- Какими способностями? – Переспросил Гена.
- В голову они хорошо залезают и могут твои мозги в кашу превратить, заставить делать то, что не хочешь, если защищаться не научишься. Но бороться с ними можно и нужно. Ты, к слову, с раскладушкой то своей договорись, нужна она будет для дела.
- А что, она большой урон этим тварям нанести может? – Скептически спросил Стукин.
- Большой – не большой, но отвлекает хорошо, а в нашем деле это важное подспорье. А там гляди ж вместе с ней чему-нибудь и научишься. Я над ней пошептал немного для твоей безопасности, но больше я с ней ничего сделать не смогу, твоя это колесница.
Велемир помолчал, ожидая нового вопроса, но Генка сосредоточенно глядел в стол.
- Ты спрашивай, Геннадий, - снова заговорил старец, - день тяжёлый был, тебе отдых нужен, так что, если есть вопросы, задавай.
Немного подумав, Стукин решился.
- А почему у тебя прозвища нет, а у Кузнеца – имени?
- А велика ли разница – прозвище, имя, главное – кто ты есть на самом деле. У меня много имён было: Олег, Илья, Еремей, Михаил, только это не важно, меня всё равно ни с кем не перепутаешь. К слову, у Луки и Каземира тоже не имена. Псевдонимы, как у вас говорят. А имён их лучше никому не знать, путаница не нужна – не здешние они, издалёка прибыли.
- Понятно. Значит, как я.
- Не то чтобы – по своей они воле.
- А что, здесь и так бывает? – Хмыкнул в сторону Генка.
- А как? – Вдруг посуровел старец. – Здесь сейчас полотно рвётся, а оно так натянуто, что если в одном месте прорвётся, во все стороны трещины пойдут.
- Какое полотно? – Спросил совершенно сбитый с толку Гена.
- Полотно бытия. – Велемир встал, давая понять, что разговор окончен.
