Холодным вечером 1950 года в Нижнетагильскую музыкальную школу зашла измождённая женщина в лагерном ватнике и стоптанных ботинках. На плохом русском она попросила проводить её к роялю «сыграть концерт».

Села за инструмент, долго смотрела на клавиши, затем подняла руки, и… из актового зала понеслись, сотрясая старинное одноэтажное здание, мощные, наполненные бешеным темпераментом аккорды.

Учителя и ученики, побросав занятия, кинулись в зал. Странная незнакомка сидела за роялем и кривыми от артрита пальцами играла Баха, Моцарта, Бетховена, Шопена. Взгляд её был устремлён в бесконечность, лицо озарено вдохновением. «Кто вы?» – спросила директор школы, как только незнакомка закончила.

«Меня зовут Вера Лотар-Шевченко, – ответила та с сильным иностранным акцентом, – и я тринадцать лет играла эту музыку на доске!»

Когда-то ей рукоплескали Европа и Америка, а Ромен Ролан назвал её «самой выдающейся пианисткой XX века». Вере же на славу было плевать. Самым главным для неё была музыка. Она была её счастьем, жизнью, и Вера отдавалась ей без остатка, соединяя в себе требовательность учителя и вечное рвение ученика.

Родилась Вера Лотар 10 марта 1901 года в Турине в семье итальянского математика и испанской пианистки. Затем отец получил место профессора в Сорбонне, и семья переехала в Париж. В 6 лет Веру отдали в музыкальную школу, а в 12 она уже давала сольные концерты. Однажды она пробилась к Тосканини за кулисы и попросилась играть в его оркестре. Требовательный Тосканини отказал. Тогда Вера села за рояль и сыграла Листа так, что великий дирижёр заплакал. С его оркестром Вера объездила весь мир. Через два года – в 18 лет начала давать сольные концерты. Ромен Ролан, знаток Бетховена, был потрясён её исполнением. Она играла американскому президенту, играла в Букингемском дворце, объездила Европу и Америку. Фирма «Стэнвей» подарила ей рояль и сделала лицом своей кампании. Впереди – усыпанный розами путь. Слава, богатство, поклонники – в общем, всё, чего можно только пожелать. Но всему помешала… любовь.

В середине 30-х Вера знакомится с Владимиром Шевченко – русским эмигрантом и скрипичным мастером, которого в Париже называют «русским Страдивари». Это была любовь с первого взгляда. Владимир старше её, у него двое сыновей, но Веру это не останавливает, и в 1936 году она выходит за него замуж. А потом влюбляется второй раз – в Россию, о которой рассказывает муж, и загорается переехать в эту удивительную страну, где живут замечательные люди. Они пишут прошение в посольство. Через несколько месяцев Владимиру разрешают вернуться. Счастливые супруги переезжают в Ленинград. А на календаре меж тем страшный 37-й год…

Живут туго. Комната в общежитии, общий туалет и кухня, денег не хватает, Вера продаёт парижские туалеты. Но через пару месяцев благодаря протекции пианистки Марины Юдиной Вера устраивается в Ленинградскую филармонию солисткой. Муж получает работу. Казалось бы, самое трудное позади. Но однажды ночью к общежитию подъезжает чёрный воронок. Владимир арестован по доносу. Ему дают 10 лет без права переписки.

Вера бросается защищать мужа. Со своим бешеным темпераментом она ходит из инстанции в инстанцию и доказывает, что муж любил Россию, что он патриот, но ничего не помогает. Тогда она, потеряв терпение, крикнула: «Значит, и меня арестуйте!» И, конечно, её немедленно арестовали за «сотрудничество с врагом». Следователь НКВД на одном из допросов медленно, смакуя, ломал ей рукояткой пистолета каждый палец. Чтобы больше не могла играть...

Вера отсидит «от звонка до звонка». Сменит шесть лагерей. Будет валить лес, пилить дрова, работать на кухне. Мужа расстреляют, но узнает она об этом через много лет. Дети попадут в детдом, где старший погибнет при бомбёжке, а с младшим она встретится лишь через двадцать лет. Ни разу в лагере она не прикоснётся к роялю. Но однажды два зэка вырежут ей из фанеры клавиатуру. И вот на этом «лагерном Стэнвее» она по ночам проигрывает весь свой огромный репертуар. И, глядя на её озарённое лицо, женщинам в бараке кажется, что они слышат бессмертную музыку.

Она освободилась в 1950 году. Ей было запрещено проживать в крупных городах. Но она мечтала только сесть за рояль, и потому просится в любой город, где есть музыкальная школа. В Нижнетагильской музыкальной школе она играет несколько часов без остановки. А в коридоре молча рыдают учителя. Они догадывались, откуда она пришла в этом зэковском ватнике…

Её взяли в школу иллюстратором на уроки музыкальной литературы. Тагильским ученикам очень повезло – они слушали прославленную пианистку дважды в неделю. Но повезло не только им – повезло всему городу. Вера давала бесплатные концерты в местном Доме культуры, устроилась работать в драматический театр музыкальным оформителем, а потом взяла учеников. Но учить не любила. Сперва слушала, как ребёнок играет, затем говорила: «Играть надо так», – и показывала. А соседи, бросив дела, бежали на этот импровизированный концерт. Одна из её учениц, Татьяна Константиновна Гуськова, вспоминает: «…она жила в каком-то особом мире, была абсолютно непрактична в делах житейских, бытовых. <…> Музыка заполняла её всю без остатка, была смыслом существования, жизнью и счастьем».

К слову, о концертах. Они были крайне редкими, а Вера Августовна, восстановив форму, мечтала о больших залах. Ближайший крупный город – Свердловск. Но в Свердловской филармонии надолго она не задержалась – к ней относились крайне подозрительно. Она была «чужая», притом «бывшая зэчка», да ещё и играла не так, как принято в русской школе. Концертов ей давали мало, а если давали, то в основном в сёлах. Не выдержав прессинга, Вера переехала в Барнаул. Давала концерты в полупустых холодных залах, очень мёрзла и страдала от этого. Но однажды на её концерт случайно зашёл корреспондент «Комсомольской правды» Симон Соловейчик. Он был потрясен её игрой, и на следующий день о Вере Лотар-Шевченко узнал весь Советский Союз.

Последние 16 лет жизни Вера Августовна даёт концерты в Москве и Ленинграде, и уже никто не говорит, что играет она «как-то не так». Живёт в Новосибирске, в Академгородке. Восторженные почитатели её таланта всеми правдами и неправдами выхлопотали ей двухкомнатную квартиру, купили мебель и рояль «Беккет». Дверь в квартиру всегда была полуоткрыта, и соседи слушали её игру, сидя на лестнице.

Она была абсолютна непрактична в быту, не знала, как готовить, могла забыть обед на плите, сесть за рояль и опомниться, когда уже из кухни валил дым. Ученики местной школы установили над ней шефство – убирались у неё, покупали продукты, выполняли поручения. В это же время – где-то в конце 60-х – из посольства Франции приходит письмо: её зовут обратно. Предлагают восстановить концертную деятельность, обещают турне по Европе и Америке, условия жизни и гонорары, несопоставимые с советскими. Но Вера… отказывает. «Мой отъезд будет предательством по отношению к тем советским женщинам, которые помогли мне выжить в лагерях». Недаром Веру сравнивают с библейской Руфью – родина, убившая мужа, стала её родиной. На её концерты билеты на первые ряды никогда не продаются. На них бесплатно приходят те, кто вместе с ней прошёл лагеря.

Иногда на неё нападало озорство. Однажды после концерта в Новосибирске она пожелала вместе с друзьями ехать «кутить». Ей хотелось пить шампанское и играть на рояле. Таксист привёз их в замызганную рюмочную. Сизый дым, небритые лица, разговор на фене, женщин почти нет. «О… – удивилась Вера Августовна, – здесь нет рояля?» Она взяла две бутылки водки и попросила мужиков привезти сюда инструмент. Через час полупьяные мужики привезли на грузовике концертный рояль. И несколько часов алкоголики, воры и уголовники молча, сняв шапки, слушали Моцарта, Бетховена и Баха...

Вера Августовна умерла 10 декабря 1982 года. Похоронили её на кладбище в Новосибирске. За её гробом шёл весь город. На могиле установили белый памятник, на котором выбили её собственные слова: «Жизнь, в которой есть Бах, – благословенна».

Анна Гурина

Группа ВК https://vk.com/kel_and_dark - здесь комиксы выкладываются с опережением в неделю, а также здесь будут арты и прочие вкусности. Еще здесь можно встретить художницу комикса.

Boosty - https://boosty.to/kelheor там можно подбодрить нас стрелами под зад денежкой, и заодно получить за это несколько плюшек.

На эту работу я потратила больше времени, чем на другие брелоки. Самое тяжелое в этой работе - "иголки". "Ёж" уже находится у своего владельца.

Жизнь по идее налаживается. Белки потихоньку начинают приручаться, хотя в руках они чувствуют себя как-то совсем напряженно и не особо хотят идти в руки, но не кусаются и ладно. Вчера совсем поздно заснул, сегодня очень долго вставал, мучаясь от головной боли. Нет, определенно одиннадцать и полночь, это совсем неподходящее для меня время для того, чтобы ложиться спать, а семь утра не то время для того, чтобы вставать. Я намного лучше себя чувствовал, когда ложился в девять и вставал в пять-шесть утра. А если я просыпаюсь в семь, то у меня трещит голова, и не хочется ни вставать, ни жить вообще. Надо что-то придумать в плане перехода на другое расписание сна.

В одной группе женщина написала пост, возмущаясь тем, что покупатели в супермаркете не способны прочитать на упаковке состав пельменей, начали материться на кассе из-за того, что кассирша не знает, есть ли в пельменях свинина. Эта публикация вызвала у публики возмущение, дескать, нечего подслушивать чужие ругательства и потом писать об этом. И вообще покупатель всегда прав и имеет право материться на кассира, как и не знать английского и латышского, и вообще не уметь читать. Я заявил, что мне интересно, какие им нужны были пельмени, халяльные или кошерные. И мне строго велели не писать больше, глупостей, ведь там ясно написано, что люди хотели пельмени без свинины. Вечно у меня такое ощущение после посещения группы своего района, как будто я с проехался в трамвае в начале двадцатого века где-то в России. Тогда был грубый век, и черствые сердца, и сейчас то же самое, никакого романтизма нет. Как-то один ямаец в Англии на фабрике спросил меня, почему люди из Восточной Европы особенно по утрам постоянно друг с другом ругаются, ведь день только начался, и ничего плохого не случилось пока. Мне осталось ответить ему, что ожидание того, что случиться какая-то неприятность, хуже самой неприятности.

Вообще люди ни чем не делятся так охотно друг с другом, как плохим настроением. Что характерно, это раздражение и злость, передаваясь от человека к человека увеличивается, подобно комку из мокрого снега, который катится с горы. И стоит кому-то не с той ноги встать, влезть в телефон, что-то прочитать, и настрочить комментарий, и кончится это может просто лавиной ненависти всех ко всем в конце дня. И как показывает история, это все никак не связано с материальным комфортом. Раздражение может вызвать что угодно и когда угодно. Раньше люди объясняли эти приступы тем, что бесы в людей вселяются или побуждают так себя вести. Медики могут сказать, что такое поведение может быть связано с балансом разных веществ в организме. Моралисты говорят, что все это плоды неправильного воспитания. Да, действительно, хорошо воспитанные люди, как я успел заметить, не будут придираться к кому-то из-за пустяка, и начинать орать матом. Воспитанные и образованные люди могут выразить свое раздражение накатав целую научную работу недостаточно объективно подбирая факты и относясь при этом предвзято к оппоненту, но сути это не меняет, они тоже лают и рычат друг на друга, но только на другом языке и по другим правилам. И в итоге, в силу того, что существование бесов никто достоверно подтвердить не может, остается послушать медиков и обвинить в раздражении нашу физиологию, идти на обследования и принимать прописанные врачами препараты.

Однако, есть и такая вещь, как стереотипы поведения, когда люди просто привыкают вести себя определенным образом. Как-то я видел, как молодая мамаша, сидя с подругой на лавочке возмущалась всем подряд. Подруга со скорбным видом кивала в знак согласия, а ребенок скакал вокруг скамейки и заливисто смеялся без особой на то причины, пока его мама его не дала ему затрещину и не сказала, что нельзя смеяться, когда она расстроена, и вообще нечего тут прыгать, а то у неё глаза болят, когда она на него смотрит. Пример, гротескный, конечно, но ведь действительно, это работает. Веселятся человека три, и тут приходит четвертый с постной миной, и им как-то веселиться уже неудобно. Они спрашивают, не случилось ли у него что-то. И даже если он скажет, что у его грусти нет причины, веселиться как-то неудобно становится. Все как бы должны страдать вместе с ним. И это так входит в сознание большинства людей, так очевидно для всех, что никто особенно и не задумывается о том, почему все обязаны страдать, если страдает кто-то один. Я помню, как один дед спросил у своего внука, чему это он так радуется, внук ему ничего вразумительного ответить не смог, и тогда дед строго сказал ему, что смех без причины является признаком дурачины, и велел мальчику сделать серьезное сосредоточенное лицо, а не лыбиться, как идиот.

И ведь действительно, радостное лицо соседа у многих может вызвать раздражение. Как он смеет быть счастливым, когда у меня не получается? По этой логике можно сказать, что если кто-то безнравственный и беспринципный, то все такими должны стать, если кто-то болеет, то все обязаны заразиться и болеть, если кто-то умер, то и остальным жить нечего. И в обратную сторону это правило почему-то плохо работает. Очень редко кто-то радуется чужому счастью. А многим и не хочется, чтобы кто-то радовался их счастью. От многих людей я слышал, что им приятно, когда им кто-то завидует, когда окружающие мучаются от зависти. Но опять-таки свою радость по поводу чужих страданий принято прятать. И радость эта выглядит как-то дурно, какая-то она ущербная даже на взгляд тех, кто так радуется, вернее злорадствует.

И почему-то принято считать, что если человек сочувствует чужому горю, то он просто обязан страдать точно так же, то есть причинить себе добровольно аналогичную боль. Хотя то, что он чувствует аналогичную боль, совсем не облегчит страдания другого человека. Да, страдающий человек будет доволен тем, что окружающие понимают, что ему больно, что-то сделают, чтобы ему помочь, но ему совсем не надо, чтобы кто-то чувствовал такую же боль. Хотя, некоторые в сердцах могут такого и пожелать другому человеку, если тот в чем-то им отказывает. По идее понятие справедливости большинства людей тесно связано с законами о кровной мести. То есть цель мести - вызвать эмпатию у другого человека, путем причинения ему аналогичных страданий. Но это лишь в том, случае, если этот человек являлся причиной этих страданий. Чтобы впредь он не причинял больше никому таких страданий. Хотя если даже человек не является причиной страданий другого человека, просто злорадствует по поводу чужого горя, или даже не проявляет сострадания, не оказывает помощи, это тоже может быть расценено, как некое преступление, вызвать осуждение окружающих или даже вызвать у этих окружающих как-то наказать человека за черствость, то есть причинить ему боль, а то мало ли он не знает, что это такое, и потому такой бесчувственный.

Это я все к тому, почему плохое настроение так заразительно в отличии от хорошего, если вы не забыли. В плохом настроении человек определенно страдает, а те, кто в его присутствии смеют радоваться, не проявляют к нему сочувствия, следовательно, они достойны осуждения или даже наказания, и на них следует напасть, и причинить им боль, чтобы они стали сострадательными и в следующий раз, только завидев чью-то кислую мину, сразу сами портили себе настроение поскорее. А потом, когда их видели другие, тоже резко становились хмурыми и рычали друг на друга.

Фридрих Ницше провозгласил источником скорби недостаточно полный желудок. В принципе да, если у человека недостаточно разнообразный рацион, если не хватает каких-то витаминов, то у него больше шансов постоянно пребывать в плохом настроении. В то же время, если человек голоден и у него есть возможность с помощью каких-то действий добыть себе еду, то ему особенно некогда лежать в депрессии, с кем-то ругаться, или рассуждать о несправедливом мире, он занят добыванием пропитания. Если же человек не знает, где и как ему добыть дополнительный паек, то тогда, конечно, голод может довести его до мировой скорби и желанию себя убить и ещё кого-то заодно.

Часто люди в плохом настроении вызывают у окружающих злость вместо сочувствия из-за того, что они обязаны проявить эмпатию и тоже испортить себе настроение, а им этого вовсе не хочется. Как-то раз в автобусе я слышал, как молодая женщина уступила месту вошедшей старушке и потом стояла над ней и зло ругалась на неё, из-за того, что пенсионерке приспичило переться в магазин именно в то время, когда люди едут усталые с работы, после целого дня на ногах. Часто матери, чувствуя боль, поранившихся из-за баловства, детей, бьют их за то, что они не были достаточно разумны и осторожны. Получается, что матери наказывают своих детей за причинение им боли с помощью эмпатии. Они хотят сказать своим детям, что когда больно им, больно и их родителям, потому надо вести себя осторожнее. В общем-то поэтому, иногда человека по утрам коллектив обвиняет в том, что он "кислоты объелся" и создает для всех дискомфорт, и потом от него требуют "одеть улыбку на харю".

В принципе, разумнее всего, если сталкиваешься поутру с чьей-то грустной физиономией, деликатно её не замечать после того, как осведомишься о том, не можешь ли ты чем-то этой физиономии помочь. И если ни чем помочь нельзя, то лучше с этой физиономией стараться не контактировать, куда-то удалиться под благовидным предлогом. А если бежать некуда, то можно уйти в себя. Хотя, опять-таки, кислая физиономия может потребовать сочувствия к своим страданиям, уважения к ним, и поскулить о тщете бытия вместе с ней, и в случае отказа начать скандалить. И в таком случае эмоции лучше выключить а самому лишь претвориться унылым и скорбным.

Вообще странно, что я обратил на все это внимание только сейчас, когда у меня нет необходимости с кем-то контактировать на физическом уровне, когда я могу наслаждаться одиночеством. Если бы я на все это обратил внимание раньше, может я этим одиночеством и не наслаждался бы, а выкручивался, выживая в дружном и сплоченном коллективе. Так что всё, возможно, случилось наилучшим образом для меня.