— Помогите принцу! — орёт кто-то из придворных.

— Стража! Арестовать предателей! — орёт Расс. Ему плевать на какого-то принца из Жоп... , точнее Задгарда.

Стража в растерянности мнётся, не понимая, что им делать — арестовать предателей или помочь бьющемуся в конвульсиях непредателю. Во всей этой сутолоке меня удивляет реакция Фироса, сохраняющего надменно насмешливое выражение лица. Что значит аристократическая косточка в голове!

Нас окружают придворные, предусмотрительно перекрывая пути отхода.

— Солдаты! Казнить изменников немедленно! — продолжает настаивать на своём Расс. Как истинный главнокомандующий он руководствуется незыблемым принципом — главное отловить и казнить предателей, а непредателей бабы ещё нарожают.

И один из стражников с готовностью перехватывает алебарду в позицию для ближнего боя:

— Главнокомандующий, кого первым?

Пир за здравие совершенно неожиданно перетекает в фазу панихиды.

— Его! — Расс тычет пальцем в Фироса.

Теперь я с удовольствием наблюдаю, как вытягивается аристократическое лицо хлыща из Тереники — такой оборот событий ему явно приходится не по нраву. Одно дело — рука принцессы и золотой рудник от папы в довесок, совсем другое — отсечённая алебардой голова в вазоне для фруктов.

Принцесса Эя за королевским столом сидит бледнее смерти. И её можно понять — лишиться разом всех троих претендентов на руку и сердце. Так можно и в девках навсегда засидеться.

— Его отравили! — неожиданно восклицает лейб-медик, осмотрев уже не дышащего Асека. На миг все поражённо застывают. Но только не я — для меня это далеко не новость.

Лейб-медик подозрительно нюхает кубок Асека, затем по очереди наши с Фиросом. И подзывает к себе слугу, обслуживающего наш столик.

— Выпей! — Протягивает мой кубок.

Слуга было хочет отказаться от такой чести, но придворные вокруг нависают грозной стеной. И тот покорно пытается лишь слегка пригубить...

— Пей всё! — командует лейб-медик.

Итог дегустации закономерен — резкая смена цветовой гаммы лица вплоть до чёрного и пена изо рта.

Лейб-медик авторитетно даёт экспертное заключение:

— Церемониальное вино отравлено!

И пока все размышляют, что бы это значило, стражник с алебардой интересуется:

— Так рубить голову или подождать?

И тут снова прорывает плотину! Весь местный бомонд, до того активно участвующий в отлове и подготовке к казни предателей, с криками срывается с места — кто, сунув два пальца в рот, опорожняет желудок прямо на королевский пол, кто просто бестолково мечется по залу с криками: Помогите!

О нас с Фиросом, соответственно, все на время забывают — своя придворная рубашка оказывается ближе к телу...

Когда проходит некоторое время, выясняется, что церемониальное вино по странному стечению обстоятельств было отравлено только у принцев-претендентов. Остальные обошлись малой кровью — кто весь съеденный до того ужин оставил на полу, кто просто лишился чувств, предоставив свою судьбу на волю случая, а кто слегка поехал крышей.

Обвинение в измене к неудовольствию Расса с нас снимает лично король Афенад Последний...

Я сижу в свой комнате, слегка обалдевший от перипетий королевского пиршества. Никогда ещё не приходилось участвовать в столь переполненном событиями мероприятии.

— Так. Сапоги! Мне послышалось, или кто-то из вас тоже кричал — Предательство!

Сапоги, поставленные передо мною в рядок, помалкивают. И даже создаётся впечатление, что пытаются отворотиться в сторону. Но безуспешно.

— Смотреть в лицо!

— Хозяин... Это был тактический манёвр.

— Чего? — удивляюсь я, — Какой ещё — тактический манёвр?

— Ну-у, что-бы было кому весточку на родину передать.

— Хм-м-м...

Для принцев Примума, вообще-то, предательства, как понятия о следовании общепринятым нормам сохранения преданности одному господину, не существует. Каждый принц всегда только сам за себя. Но... Предательство в отношении лично меня тут совсем другое.

— Ладно. На первый раз прощаю, — дарю от доброты душевной пощаду. Да и не ходить же мне, в самом деле, босиком. — Есть мысли, кто пытался меня отравить?

— Слуга? — с готовностью предполагают сапоги.

— Вряд ли. С чего бы затем ему самому его пить? Да и нет уже того слуги.

— Ваши родственники? — спрашивает Аспид.

— Сомнительно. Уж больно архаичный способ — яд. Не наш стиль.

Повисает тишина неизвестности. Неведомый оппонент оказывается настойчивым малым. То разбойники-наёмники, то подкуп гвардейцев Ани, то яд прямо на королевской пирушке. Я даже зауважал столь неординарного противника.

— Можем попытаться разузнать, что и как, — предлагают сапоги.

— И как? — интересуюсь инициативой проштрафившейся обувки.

— Сдай нас в ремонт. И мы расспросим у местной братвы.

А что? Как говорится, на безрыбье... Всё равно иных вариантов нет. И я сдаю сапоги слуге на починку, а сам заваливаюсь давить головой подушку. Благо, она на месте... И та, и другая.