Преодолев минутное замешательство, визитёр соскочил с кресла и поспешил прильнуть губами к сморщенной ручке мадам.
–Так значит, вы друг господина де Пальмароля? – произнесла хозяйка скрипучим голосом, подслеповато щурясь на Кавальона. – Вот уж не ожидала, что он однажды обо мне вспомнит!.. Зачем он прислал вас?
–Сударыня! – Кавальон постарался придать своему взгляду такие восхищение и подобострастие, на которые только был способен. – Господин Пальмароль всегда помнит о вас и шлёт вам нижайший поклон! Но я отнюдь не его протеже, как вы могли подумать. И пусть мой скромный кафтан не вводит в заблуждение просвещённейшую из парижанок!
–Но кто же вы? – воскликнула Жерминьяк, переводя мутный взгляд, в котором читались признаки старческого слабоумия, с камина на диван, а с дивана на Кавальона.
–Присядемте, мадам! Я расскажу всё по порядку.
Старуха опустилась на обитый розовой материей диван и с удивлением принялась внимать истории, которую Кавальон начал, ни больше ни меньше, со своего рождения. На этот раз о Польше не было ни слова. Гость поведал, что происходит из знатного трансильванского рода, но с младенчества оказался отдан на воспитание чужим людям. Затем последовал рассказ о годах учёбы, выборе жизненного поприща, жестоких интригах, разочаровании в людях, удивительных путешествиях...
–Но кто вы? – вновь и вновь переспрашивала мадам. – Назовите мне своё имя! Ведь вы в действительности не Кавальон, как я понимаю?
–Терпение, сударыня, и вы будете вознаграждены! Быть может, через несколько минут вы сами назовёте мне моё имя! А пока что вернёмся к рассказу... Итак, исходив Англию вдоль и поперёк, я, в конце концов, сел на корабль и неделю спустя оказался в Швеции.
–В Швеции! – ахнула Жерминьяк.
–Но там я не собирался задерживаться. Путь мой лежал дальше, в Россию. Прибыв в Петербург, я первым делом навестил императрицу Екатерину и сообщил ей, что собираюсь направить свои стопы в Сибирь. При дворе мне немало обрадовались. Они как раз искали просвещённого человека, не боящегося мороза, которого можно было бы направить в самый отдалённый уголок страны. Дело в том, что у императрицы зародился план цивизовать живущих в Сибири дикарей...
–Да, мадам. И дабы научить их грамоте, Екатерина подыскивала подходящего человека, коего и обрела в моём лице. Я заверил её, что не пройдёт и года, как её узкоглазые подданные, одетые в шкуры животных, заговорят по-французски не хуже самого знатного парижанина. Мне выдали сани, и я отправился в путь. Каких только трудностей не пришлось мне преодолеть в течение этого путешествия! Русская зима оказалась в сто раз суровее нашей нынешней зимы, мадам! Птицы на лету падали замертво, волки обращались в ледяные глыбы, которые не мог растопить даже огонь! Впрочем, пару раз мне всё же пришлось столкнуться с дикими животными. В окрестностях Москвы на мои сани набросилась стая свирепых медведей. Извозчик в страхе бежал, местные жители, вопя от ужаса, попрятались в свои шалаши. Что мне оставалось делать?! Я вспомнил каббалистическое заклинание из "Малого ключа Соломона"...
–Так вы знакомы с Каббалой?
–У меня высший градус в ложе Девяти сестёр, мадам, а, кроме того, я брал уроки алхимии у самого Парацельса! И заклинание помогло мне раскидать одного за другим пятнадцать разъярённых русских медведей.
–Благодарю вас! Однако, продолжим. Стуча зубами, потеряв извозчика и несколько лошадей, питаясь одними шишками и кореньями, я всё-таки добрался до Сибири. По пути я основал восемь железоделательных заводов и два университета, обнародовал несколько декретов Екатерины, отменяющих крепостное право, и спас от разбойников прекрасную девушку, оказавшуюся впоследствии внебрачной дочерью покойной императрицы Елизаветы. Прибыв на место, я немедленно приступил к обучению аборигенов.
–И вы выполнили свою миссию? Я и не знала, что в Сибири говорят по-французски!
–Увы, нет, мадам! И виной тому – чары Венеры. Я полюбил прекрасную сибирячку, но на наше несчастье она приглянулась ещё одному человеку – императорскому наместнику, генерал-интенданту Перми. Он принялся интриговать против меня. Я оказался в опале. Под страхом смерти мне было велено покинуть пределы Российского государства.
–И это несмотря на всё, что вы для него сделали?!
–Да, мадам. Ведь королевская благосклонность – вещь переменчивая. Мне пришлось бежать в Китай.
–Так вы говорите и по-китайски?
–Один старый брамин, нашедший последний приют в замке моего воспитателя, научил меня этому наречию. Извольте удостовериться. Ом мани падме хум. С китайского это переводится как "вы очаровательны, сударыня".
–Боже мой, вы мне льстите!
–Тысячу лет не слышала ничего подобного!
–Вина в этом лежит не на вашей внешности, которую я бы назвал блистательной, а на дурных манерах и нелюбознательности нынешних парижан.
–О, как вы правы, сударь! В наше время нравы уже не те. Повсюду эта грубая мебель на римский лад, эти странные костюмы, подражающие одеждам прислуги, эти разговоры о политике... Говорят, теперь модно не носить парика и не пудрить волосы. Подумайте, что за дикость! Боюсь, что настоящее изящество ушло от нас вместе с Монтескье и Вольтером. Я до сих пор их оплакиваю... Впрочем, вернёмся к рассказу! Мне не терпится узнать, чем же вы занимались в Китае и кто вы, в конце, концов?
–В Китае мне пришлось заниматься самым примитивным трудом. Я поступил в услужение к одному мандарину и строил для него пагоды, выращивал ананасы, служил пастухом при огромной стае очаровательных обезьянок.
–И это – несмотря на ваше происхождение?!
–Китайцам ничего неизвестно о европейских титулах, мадам.
–Какая дикость! Как же вы оттуда выбрались?
–За короткое время я в совершестве овладел техникой изготовления фарфора и вскоре стал одним из самых прославленных мастеров в Китае. Прежде никому из китайцев не приходило в голову мастерить чайные чашки во вкусе Марии-Антуанетты. Я был первым, и мои изделия шли нарасхват. Вскоре я скопил достаточно денег, чтобы построить собственный корабль.
–Должно быть, морской путь из Китая во Францию занял не меньше года!
–Я не спешил во Францию. Мне еще хотелось посмотреть мир. Я пересёк Тихий океан и оказался в Америке.
–Не удалось ли вам поучаствовать в войне за независимость?
–Ещё как удалось! Прибыв в Соединённые штаты, я моментально встал под ружьё. Разве можно было не поддержать американских инсургентов, этих величайших борцов за свободу и права человека!? Любой просвещённый человек сделал бы на моём месте то же самое! Я разил англичан направо и налево, рассылал по всей земле письма с призывами выступить на стороне американцев, помогал Джефферсону писать "Декларацию независимости". Меня хотели даже сделать послом во Франции, но я в последний момент отказался, предложив вместо себя Франклина.
–Вам не хотелось обратно в Европу?
–В то время Европа казалась мне всего лишь эпицентром деспотизма и мракобесия. Я решил обосноваться в Америке и жить вдали от королей и папы, уважая права человека и наслаждаясь справедливыми законами. Для этого я приобрёл хлопковую плантацию и тысячу негров, которые должны были её обслуживать. Жизнь плантатора была нестоящим раем. Управление рабами не отнимало у меня много времени, так что я полностью посвятил себя магии и алхимии. Поиски философского камня привели меня к мудрому вождю одного индейского племени.
–Неужели индейцам ведома алхимия? Я почитала их полными дикарями!
–Я тоже пребывал в плену подобного заблуждения, покуда не встретился с Зорким Глазом. В обмен на нитку бус и двадцать третий том Энкциклопедии Дидро и д`Аламбера вождь открыл мне тайну взаимопревращения металлов.
–Я удивляюсь всё больше и больше! Выходит, сударь, вы способны делать золото?!
–Я сделал его для себя несколько сотен фунтов, мадам.
–Боже правый! Так вы богач!
–Моё главное богатство – это мои знания. Золото быстро опротивело мне. Я не мог наслаждаться им в одиночестве. Секрет взаимопревращения металлов должны были узнать европейские государи, ведь богатство королевства – это богатство подданных, не так ли, мадам?
–Разумеется! И вы вернулись в Старый свет!
–Мой корабль причалил к пристани Лиссабона. Увы, португальская королева Мария не захотела меня выслушать! Я отправился в Испанию, попутно разоблачая Инквизицию и издавая памфлеты против церковного мракобесия. Но и в Мадриде мой секрет никого не заинтересовал. Я проехал всю Францию, побывал в Генуе, Венеции и Тоскане, посетил владения Габсбургов, но ни один государь так и не проявил интереса к моему открытию!
–Боже мой! Возможно ли это? Короли отказывались брать золото, которые вы буквально подносили им на блюде?
–Увы, сударыня! Деспотизм слеп как к народной нужде, так и к возможности эту нужду облегчить! Я был в отчаянии. Подумать только: иметь в руках средства для водворения всеобщего благоденствия и быть не в состоянии им воспользоваться!
–Вы могли изготавливать золото и раздавать его беднякам.
–Поначалу я так и делал. Мне казалось, что я делаю добро, но вскоре я увидел, как оно обращается во зло. Я не мог в одиночку производить достаточно золота для удовлетворения потребностей всех обездоленных, а, узнав, что у одного из их собратьев появились деньги, другие нищие немедля убивали его, чтобы завладеть вожделенным металлом. Мои подарки породили множество преступлений. Увидев это, я окончательно понял, что настоящую пользу мой рецепт принесёт только тогда, когда окажется в руках законного государя.
–Но вы так и не добились своего?
–Когда неудачи привели меня в такое отчаяние, что я был готов от огорчения проститься с жизнью, в горах родной Трансильвании мне повстречался странствующий философ. Мы вели долгие задушевные беседы о Каббале, о животном магнетизме, о воздухоплавании, о правах человека и великой роли общества Вольных каменщиков в деле их утверждения. Я обмолвился о своём тайном рецепте. Философ внимательно выслушал меня, похвалил за то, что я пекусь об общественном процветании и посоветовал создать свой алхимический орден. В одиночку мне не удастся достучаться ни до одного из государей, но если я обзаведусь последователями, то они еще до наступления нового столетия создадут Соединённые Штаты Европы во главе с просвещенным государем, выплавляющим золото для своих счастливых подданных. Особую роль в этом ордене, предрек мой новый друг, надлежит сыграть женщине.
–Женщине? Вот так новости! А ведь ни мудрецы, ни политики никогда не придавали особенного значения нашему полу! Считается, что женщины созданы лишь для вынашивания детей и услаждения сильной половины человечества.
–Это устаревшие представления, сударыня! Лично я уверен, что в скором времени женщины не будут уступать нам ни в науках, ни в искусствах! Кроме того, в предсказании моего друга-философа не приходится сомневаться. Он предрёк множество вещей: и рождение детей у Его Величества, и войну русских с турками, и перемену парижских мод, и даже собственную кончину.
–Мой друг скончался ровно через год после нашего знакомства, как он сам и предсказывал. Лёжа на смертном одре, он велел мне не прекращать своих поисков до тех пор, пока я не отыщу самой просвещённой женщины в Европе и не сделаю её своей ученицей с тем, чтобы впоследствии она поведала тайну создания золота всему миру.
–Я искал её в Пфальце и Баварии, Гессене и Саксонии, Австрии и Тироле. В поисках её я посетит Краков, Ригу и Тешин. Я спросил о ней в каждом из швейцарских кантонов. Я встречался с лучшими людьми Пьемонта и Савойи, чтоб поговорить об этой женщине. И всюду мне отвечали, что я должен ехать во Францию, к мадам Жерминьяк!
–Бог мой! Не ослышалась ли я!?
–Всё верно, сударыня. Вы – та, кого я искал! Вы – просвещённейшая женщина Старого света, вы – единственная из смертных, кто достоин узнать секрет получения золота, вы – будущая основательница Соединённых Штатов Европы!
–Поверить не могу! Но кто может знать обо мне за пределами Франции, за пределами Парижа!?
–Ваша скромность украшает вас, мадам, однако она излишня. Не вы ли были ближайшей подругой мадам дю Дефан, не вы ли помогали славе Вольтера, не вы ли – лучшая ученица Калиостро и единственная любовь Казановы?
При упоминании последнего имени из морщинистой груди мадам вырвался вздох.
–Из ваших уст вылетают драгоценнейшие для меня имена! – воскликнула старуха.
–Не вы ли потомица достославного Жака де Моле, последнего магистра ордена тамплиеров, известных ныне под именем франкмасонов и споспешествующих установлению царства Разума на всей земле? – продолжал Кавальон.
–Вам и об этом известно!.. Но неужели я действительно самая просвещённая женщина Европы? Ведь Париж давно меня забыл, меня давно уже никуда не приглашают, я столько лет не выхожу в свет и не знаюсь с людьми!
–Виной тому скудоумие парижан, которым нет ни до чего дела! Верно говорят, что нет пророка в своём отечестве, мадам! Но как я счастлив, что мы наконец встретились! Ведь вы не откажетесь стать моей ученицей и сберечь секрет взаимопревращения металлов для потомков? – произнося эти слова, Кавальон уже не сидел на диване подле старухи, а стоял перед ней в позе древнеримского оратора, увлеченный собственным красноречием.
Жерминьяк смотрела на него глазами, полными обожания. Даже через пудру было видно, как она раскраснелась. Два высохших мешочка в декольте взволнованно вздымались. Обтянутые морщинистой кожей костлявые пальцы, унизанные перстнями, мелко тряслись.
–Сударь! – произнесла мадам дрожащим голосом. – Я была бы счастлива стать соучастницей ваших алхимических штудий! Поверьте, что это величайшая честь для меня, наиволшебнейшая мечта, которую только можно представить! Но смогу ли я? Сударь, поглядите на мою немощь! Мне недолго осталось жить. Как же я могу стать вашей ученицей, когда вы молоды и полны сил, а я – дряхлая старуха?
–Вам кажется, что я моложе вас, мадам? – улыбнулся Кавальон. – А что, если я скажу, что это не так? Я ведь назвал лишь место своего рождения, но не дату. Так знайте же, мадам, что скоро мне исполнится четыреста два года!
–О-о-о! – только и смогла вымолвить Жерминьяк.
–Я умею плавить бриллианты, умею улучшать драгоценные камни, знаю лекарство от всех болезней, – продолжал Кавальон. – Несколько лет назад по Европе прошёл слух о моей смерти. Его автором был я сам. Мне не хотелось афишировать своих поисков.
–Теперь, мадам, вы сами можете назвать моё имя!
–Вы граф Сен-Жермен! – простонала старуха.
–Да, мадам. Я перед вами.
Жерминьяк, исполненная восторга, вскочила с дивана и попыталась упасть на колени перед своим кумиром. Больные суставы и сам кумир не дали ей этого сделать.
–Ну будет вам! – проговорил алхимик, помогая мадам подняться. – Между просвещенными людьми такие жесты ни к чему! Вернёмтесь-ка на диван.
Учитель и ученица водворились на прежнее место.
–Граф, вы могли бы улучшить мои бриллианты? – первым делом спросила старуха, как только её седалище вновь оказалось на розовой обивке.
–Это не составит для меня ни малейшего труда.
–В таком случае, я распоряжусь немедленно принести их!
–Для превращения мне понадобится неделя.
–Превосходно. Шарлотта! Шарлотта!!!
–Постойте, мадам. Будет лучше, если слуги ничего не будут знать о нашем знакомстве. На первое время мне хотелось бы сохранить его в тайне. До тех пор, пока секрет взаимопревращения металлов не передан вам, наш алхимический орден особенно уязвим. Если о нас узнают церковники...
–О, да, понимаю! Но, в таком случае, когда же состоится передача вашего тайого знания?
–После того, как вы будете полностью к этому готовы, мадам!
–Сколько же времени это займёт?
–На подготовку обычной женщины ушли бы годы, но столь просвещённую даму как вы я смогу подготовить всего за месяц.
–Начнёмте немедленно, сударь! Я готова внимать вам прямо сейчас.
–Похвальное рвение! – Кавальон еще раз поцеловал ручку мадам. – Должен признать, что восхищаюсь вами всё больше и больше. Однако внимать ещё рано. Прежде чем заниматься вашим разумом, я должен подготовить ваше тело.
–Я должен омолодить вас, мадам.
Старуха схватилась за сердце.
–Вам плохо, сударыня? – испугался Кавальон.
"Уж не переусердствовал ли я?"– подумал он испуганно.
–Ах, нет... Мне уже лучше... Но я чуть было не лишилась чувств от радости, милый учитель! В один день исполнились все мои тайные мечтания – встретить Сен-Жермена, постичь тайны алхимии, вернуть молодость! Моё старое сердце с трудом переносит столько эмоций!
–Очень скоро оно перестанет быть старым, мадам!
–Поскорей бы! Так хочется начать прямо сегодня!
–В таком случае, велите приготовить горячую ванну в ваших покоях. Да, и не забудьте о бриллиантах! Я собираюсь приступить к улучшению нынче же вечером. Вы храните свои драгоценности в шкатулке? Уверен, что она инкрустирована с отменным вкусом!
–Сейчас, я вам всё покажу, сударь! – произнесла Жерминьяк.
"Давай-давай", – подумал Кавальон, учтиво помогая ей подняться.
кому понравилось, вот тут весь роман бесплатно https://author.today/work/220063