CreepyStory

Лёха окинул его беглым взглядом: раньше Сумрак как-то не задумывался, и только сейчас понял — Витя довольно юн.

— Сколько тебе лет? — спросил Лёха.

— Восемнадцать. А что? — парень вскинул подбородок.

— Ты молодец, — Лёха улыбнулся. — Держишься покруче других.

Витя на это лишь еле заметно кивнул. Лёха вспомнил, что хотел расспросить парня о том, что случилось у водопада.

— Слушай, — начал Сумрак. — Там на подъёме. Что всё-таки случилось?

— Всё так и было, — Витя шмыгнул носом — мороз крепчал. — Мег не соврала, если ты об этом.

— Ты сам видел?

— Да. Когда начался ливень, туман будто что-то толкнуло и это не был ветер. До этого же ничего такого не происходило.

Лёха кивнул, так как и сам помнил, что на порывы ветра туман не реагировал, словно и не туман это был вовсе. А быть может, так оно и есть.

— Но там же карниз немного выдавался в сторону, — Сумрак задумался, вспоминая тот день. — Можно было укрыться за скалой.

— Я не видел начала, — Витя передёрнул плечами. — Всё произошло так быстро. Когда я посмотрел вниз, то на верёвке уже болтался последний из нашей группы. Я… я не знаю, как его звали. Второй ещё был жив, но его ноги… они телепались двумя нитками на ветру, словно под штанами у него были одни кости.

Лёха тяжело вздохнул.

— А потом Гавр стал кричать Рику, чтобы тот рубил верёвку.

— Ясно.

Они помолчали. Где-то ухнула сова и Лёхе вспомнилась Катя. Само лицо девушки он уже забыл, но вот глаза её и звериный оскал до сих пор стояли перед глазами. Вспомнил Сумрак и Таню, которую тянул на плече по ночному лесу, когда лишь полная луна освещала ему путь. Вспомнил девушку, которой прокусил бедро иной и мрачную процессию с носилками. Лёха вдруг осознал, что смерть ходит где-то рядом и он вполне может быть следующим. До сего дня Сумрак старался не думать об этом: действовал, пытался быть полезным, вникал во всё происходящее и даже старался помирить Гавра с Жекой, предложить двум лидерам компромисс. А смерть других воспринимал как несчастный случай, как стечение обстоятельств, и подобное с ним никогда не случится, ведь он контролирует ситуацию. Глупо.

Лёхины мысли оборвал крик. Жуткий пронзительный крик. Кричала Алёна. Сумрак вскочил и бросился к дому, но был сшиблен выбитой дверью. Тяжёлый дубовый массив опрокинул Сумрака на спину, а сверху кто-то прыгнул, вжимая Лёху в землю. Он понял, что не может дышать.

В доме кричали. Раздался звон битого стекла. Керосиновая лампа разбилась. Вспыхнуло пламя. Но Лёха видел только стопы Вити: парень выкрикивал ругательства и носился вокруг двери, пытаясь отогнать то, что оседлало её. Сумрак понял, что сверху был иной или какая другая тварь.

Горящая жидкость побежала по земле и через миг правая штанина Сумрака загорелась. Пред глазами плясали тёмные круги, а в уши словно воска налили.

«Ну вот и всё», — с тоской подумал Лёха.

Однако старуха с косой сегодня явно пришла не за Сумраком. Тяжесть вдруг пропала, и Лёха сумел сделать вдох. Перевернулся на бок, выбираясь из-под двери, и стал кататься по земле, пытаясь сбить пламя. Синтетическая ткань горела не хуже керосина. Благо Лёха поддел ещё одни штаны и кальсоны термобелья, но кожу всё равно обжигало болью.

Сбив пламя, Лёха вскочил на ноги и увидел её. Это была Маша, вернее то, во что превратилась девушка: большие янтарные глаза злобно зыркали из-под массивных надбровных дуг, а звериный оскал обнажил ряд острых зубов; волосы её, одежду и руки покрывала густая слизь багрового цвета — она тяжёлыми каплями падала на землю, окропляя тонкий слой снега красным. Кровь — понял Лёха. Дверь загорелась, а зловещие тени заплясали по кронам деревьев. Маша издала протяжный шипящий звук и по-звериному встала на четвереньки. Витя приготовился, стискивая в дрожащих руках кочергу.

Из дома загибая витиеватые ругательства выскочил Гавр с мачете наперевес и сходу рубанул иную клинком, но Маша извернулась — отскочила. Следом за долговязым выбежал Жека, обступая жуткую тварь сбоку. Лёха выждал момент, когда иная отвлеклась на очередной выпад Гавра, проскочил мимо неё и забежал в дом. В голове набатом звучала лишь одна мысль: «Алёна!»

Внутри царил полумрак. Одна керосинка стояла на столе у камина, вторая висела на стене возле лестницы. Туристы сонно озирались по сторонам. Лёха включил фонарь и бросился наверх. Столкнулся с какой-то девушкой, спешащей вниз. Мег. Голубые глаза её были полны ужаса.

Дверь в комнату, где разместился Лёха с друзьями оказалась сорвана с петель. Из помещения выскочил бледный Дима. Он согнулся пополам — географа вытошнило. Сумрак, набрав полную грудь воздуха, бросился в комнату ожидая увидеть там самое худшее — мёртвую Алёну.

Девушка сидела на кровати и смотрела в одну точку. Спальник и лицо её в крови, но кажется, она не пострадала. Видимых травм Лёха не заметил. Алёна прижала руки к груди и беззвучно что-то шептала губами. Кровать, где спали Виталик и Маша оказалась разбита в щепки. Кровь была повсюду: на потолке, на стенах, на спальниках в углу. От тошнотворного запаха у Сумрака перехватило в груди. Кислая слюна наполнила рот.

Поборов приступ тошноты, Лёха подошёл к Алёне.

— Она… она разорвала его на куски, — прошептала девушка. — Маша… она… она…

— Тише, — Лёха закрыл собой Алёну, перекрывая обзор жуткой картины.

— Лёша…

— Пойдём.

Лёха подхватил Алёну за локти и почти волоком вытащил наружу. Дима сполз по стене. Географ вытер рот, запрокинул голову, но, увидев Алёну, снова скорчился в приступе рвоты. Сумрак тянул Алёну вниз по ступенькам. Девушка с трудом переставляла ноги. Её бил крупный озноб.

Снизу возникла паника. Туристы метались из стороны в сторону. И лишь Мег, Андрей и Вика пытались как-то угомонить людей. Лёха усадил Алёну на чью-то кровать и внимательно осмотрел девушку. Кровь на её лице была чужой, каких бы то ни было травм, Сумрак не обнаружил.

— Отойди. — Мег бесцеремонно отпихнула Лёху в сторону.

Медик взяла ватный тампон и стала протирать лицо Алёны. Лёха беспомощно стоял рядом.

— Не стой столбом, — буркнула Мег. — Принеси аптечку. Она на втором этаже в дальней комнате.

Лёха взбежал по лестнице. Миновал свою комнату, стараясь туда не смотреть, перепрыгнул через Диму — географ всё ещё боролся с тошнотой, — и заскочил в дальнее помещение. Благо аптечка стояла на столе и выворачивать чужие рюкзаки не пришлось. В комнате кто-то был. Сумрак перевёл луч фонаря в угол и высветил из темноты перекошенное лицо Рика. Крепыш сжимал в руках мачете, направив его в сторону Лёхи.

— Хмурый, это ты? — хрипло спросил он.

Лёха ничего не ответил. Он схватил аптечку и поспешил вниз, краем глаза отмечая, что пламя на улице уже потушили, но ни Жеки, ни Гавра Сумрак не видел. Впрочем, как и Маши. Лишь Витя стоял у двери с кочергой в руке.

Передав Мег аптечку, Лёха спросил:

— Как она?

— У неё шок, — ответила Мег. — Я дам ей успокоительное.

Лёха встал сбоку, не зная, чем может помочь ещё.

— Лёша, займись чем-нибудь, — посоветовала Мег. — Найди Гавра. Он, кажется, выскочил следом за… за Машей.

Но Лёха не хотел покидать Алёну. Он взял одногруппницу за руку и попытался поймать её расфокусированный взгляд.

— Она его просто разорвала… — прошептала Алёна. — Голыми руками.

— Лёша! — позвал Витя.

— Иди, — повторила Мег.

Сумрак чмокнул Алёну в лоб, но девушка лишь слабо качнулась, находясь в прострации. Вздохнув, Лёха поспешил к Вите.

У дровницы перед входом лежал небольшой топорик и Сумрак походя сгрёб его. Просунул рукоять в старую петлю, которая всё ещё болталась на поясе. Витя ждал его у выбитой двери, сжимая кочергу.

— Где они? — спросил Лёха.

— Погнались за ней туда. — Парень ткнул рукой в сторону тропы.

— Идём. — Сумрак врубил фонарь на самый мощный режим, не жалея заряда аккумулятора.

На тропе никого не было, что вызывало опасения: неужели ребята решили преследовать иную в темноте и без фонарей? Лёха сфокусировал луч и стал водить им по зарослям, выхватывая из мрака куцые кусты и редкие деревья.

— Если хочешь остаться, то я пойму, — сказал Лёха.

Витя сглотнул слюну, но во взгляде его страха не было.

— Вон следы, — парень указал на тропу.

Лёха заметил их сразу, но удаляться от дома опасался. Он не мог взять в толк, что произошло? Почему Маша изменилась? А что, если это случится с кем-то ещё? От Димы проку сейчас нет, Рик и Грэм смелыми были только на словах, лишь Андрей и Вика, кажется, не потеряли самообладание. И Мег. Сумрак вспомнил ещё двух крепких парней, которые с копьями бросались на иных в лагере, но лица в памяти не задержались, и Лёха не мог точно сказать: были ли сейчас эти парни в доме или это они погибли у водопада. О Виталике Сумрак старался не думать — случившееся не укладывалось в голове.

— Я могу сходить один, — предложил Витя. — Если дашь фонарь. Я понимаю, что в доме сейчас нужен кто-то из лидеров.

— Лидеров? — Лёха кинул на парня быстрый взгляд. — Это ты точно подметил. Иди обратно и помоги Андрею с Викой. Нужно успокоить людей.

— Но я же…

— Давай! — слегка повысив голос, приказал Лёха и побежал вниз по тропе.

Себя лидером Сумрак не считал. Зря он затеял этот поход: руководство, видать не его. Ведь всё с самого начала шло наперекосяк. Нужно было сразу отказаться от этой глупой затеи идти без навигатора, быть может, тогда бы группа не потеряла столько времени и не встала бы лагерем на той злополучной стоянке с родником-бочкой.

Трусцой Лёха спустился к зарослям. Следы уходили в лес чуть правее тропы. Замёрзшие капли крови сверкали в бледном свете фонаря на примятой траве. Где-то в лесу ухнула сова или филин — Лёха не разбирался, — а затем раздалась приглушённая ругань. Лёха поспешил на помощь.

В лесу тонким слоем лежал снег. Метров через сто Сумрак обнаружил туристов: Гавр и Жека медленно шли ему навстречу, поднимаясь из балки. Блондин зажимал рукой шею, лицо его было покрыто царапинами.

— Хмурый?! — крикнул Гавр. — Да выруби ты свет!

Лёха перевёл фонарь в экономный режим и направил пятно света себе под ноги.

— Где Маша? — спросил Сумрак.

— Ты хочешь сказать: где то, кем она стала? — Гавр взмахнул мачете и с клинка в снег упало несколько алых капель. — В овраге.

— Зачем вы вообще за ней погнались? — удивился Лёха. — Вы видели, что она сделал с Виталиком? А дверь? Она же снесла её с петель!

— Хмурый, не нуди, — скривился Гавр. — Да, некоторые из них сильны, но медлительны.

— Но это не повод, кидаться за ней сломя голову ночью в лес. — Лёха всё ещё не понимал, что двигало Гавром.

— Хмурый, не учи отца детей. — Гавр убрал мачете в ножны. — Ты с нами не так давно. А первое правило лагеря гласит: убить и сжечь. Но второе здесь, — долговязый обвёл рукой лес, — уже не актуально. Напротив, нам только на руку: пусть твари стекаются к останкам, а мы к тому моменту уже скроемся за перевалом.

— Очень опрометчиво, — Сумрак покачал головой. — Она могла вас растерзать, как котят.

— Лёха, так надо, — подтвердил Жека. — Они всегда возвращаются. Часто не одни.

— Да, — нахмурился Гавр. — К тому же тут где-то бродит ещё одна, которую мы упустили вчера.

Леха покосился в сторону. Поднявшийся ветер шумел в кронах деревьев.

— Тут явно что-то не так, — задумался Жека. — Настоящую Машу подменили уже после выхода из лагеря. Иначе я не могу объяснить, почему она свободно проходила через барьер.

— Кто подменил? Солома, она же всегда была с нами.

— Ты что следил за ней? Ходили до ветру вместе? Ночью спал в её палатке?

— Ночью всегда кто-то дежурил.

— Но иначе, как ты это объяснишь?

— Не знаю. Тот хмырь, твой дружок, ну чудик, который, тоже свободно ходил через барьер, — криво ухмыльнулся Гавр.

— Я не думаю, что он иной, — Жека отрицательно мотнул головой, поморщился.

Блондин убрал руку, и Лёха заметил глубокую рану на его шее. Кровь медленно стекала на куртку.

— Рана выглядит не очень, — Сумрак приблизился. — Это Маша тебя так?

— Нет. Огромный филин бросился на меня с дерева. Эта тварь вцепилась когтями в шею и попыталась выклевать мне глаза. Гадина!

Жека хоть и бахвалился, но выглядел он скверно — филин мог бы и преуспеть: судя по ране, когти у птицы внушительные. Сумрак вспомнил, как Алёна билась в припадке отгоняя мнимую птицу. Слава богу, что тогда это всего лишь было видение.

— Не знаю как, но мы должны проверить всех, — Жека снова прижал руку к ране. — Должен быть какой-то признак.

— Будешь крестик к ним прикладывать? — ухмыльнулся Гавр. — Или молитвы читать?

— Не знаю. Но повторись подобное и…

В воздухе повисла пауза.

— Короче, дуем назад, — сказал Гавр. — Одной тварью сегодня стало меньше.

— Как и одного из нас, — парировал Жека.

— Маша тоже была одной из нас, — не согласился Лёха. — Так что счёт в пользу этого места.

Гавр окинул Лёху задумчивым взглядом.

— Уходим, — сказал он.

Обстановка в приюте была напряжённой, но общими усилиями Андрея, Вики, Мег и Вити удалось успокоить запаниковавших туристов. Лёха боялся думать о том, что случилось бы, если бы ребята разбежались по лесу: у страха, как известно, глаза велики.

Выбитую дверь приставили к проёму. Растопили очаг. Из комнаты, где случилась трагедия, вынесли все вещи, а само помещение закрыли шкафом. Алёна дремала на кресле-качалке у камина, завернувшись в спальник.

Вернувшихся ребят встретили горячим кофе. Лёха благодарно принял чашку из рук Вики и сел рядом с камином. В одной куртке поверх термобелья он продрог до костей, но понял это только сейчас, когда заметил побелевшие кончики пальцев. Впрочем, чувствительность к фалангам быстро вернулась. А вот нога болела. Лёха задрал прогоревшую штанину и обнаружил, что пламя прожгло дыру и в поддёвке — кожа покрылась волдырями.

Беспокоить Мег Сумрак не стал: голубоглазая обрабатывала рану Жеки, а блондину явно досталось сильней чем ему. Лёха приложил холодную флягу к ноге и боль сразу притупилась. Туристы не разговаривали: каждый был погружён в собственные мысли; лишь только Гавр скрежетал оселком по лезвию клинка, играя на нервах окружающих. От этого звука у Сумрака по спине бегали мурашки.

Так и просидели до рассвета. Утром Лёха с Жекой буквально заставили туристов готовить завтрак: по понятным причинам аппетита ни у кого не было, но впереди предстоял длительный переход, а на голодный желудок много не протопаешь. Блондин отправился наверх слушать эфир, а Лёха с Димой заняли террасу. Они сели за стол и стали рисовать что-то наподобие карты прямо на столешнице — так легче было запомнить ориентиры и расстояния. Бумаги в доме не оказалось, а на мелких листках из записной книжки сложно было отобразить округу в масштабе.

Ровно в девять на связь вышла Саша. Голос у неё был севший. Девушка сообщила, что за ночь они потеряли двоих.

— На вас напали? — спросил Жека. — Приём.

— Нет. Они просто ушли в ночь и не вернулись.

— Сколько вас?

— Двое. Я и Максим — он ранен.

— Оставайтесь на месте. Мы выдвигаемся.

- Смотри, какое у меня новое приобретение. Тут один глупый чертенок решил меня кинуть на деньги. В итоге лишился хвоста, а заодно отдал мне всю свою технику. Я кое-что подшаманил – и вот, полезная получилась вещь.

Подойдя к компьютеру, Док поместил бумагу, принесенную Измаилом, в стеклянную коробочку, осторожно поставил ее внутрь прозрачного куба со светящимися проводами внутри, подсоединил всю конструкцию к системнику, и нажал кнопку на клавиатуре. Внутри куба загудело, заискрилось. Светящиеся провода ожили - по-змеиному закопошились, сплетаясь и расплетаясь, ощупывая разъёмы, отключаясь и подключаясь снова.

- Затейливая штука, - с оттенком зависти одобрил прибор Измаил. – А что она сейчас делает?

- А что ты хочешь, чтобы она сделала? – спросил Док, удовлетворенно наблюдая, как по экрану ползут столбцы каких-то символов и цифр. Затем он повернулся к Измаилу:

- Так вот. То, что ты мне принес – это отрывок из гримуара Бадру. Слышал о таком?

- Что-то не припоминаю…

- И не пытайся. Трудно припомнить то, чего не знаешь. Уникальная вещь! Оригинал давно утрачен, а единственный список, о котором сохранились сведения в истории, принадлежал Альберту Великому. Только он пропал сразу после его смерти в Кёльне.

- Да? Так и что в нем, в этом гримуаре такого замечательного?

- Бадру был жрецом Сетха - бога ярости, песчаных вихрей и разрушения. Соответственно, служа ему, Бадру поклонялся смерти и воспевал ее. Однако, когда примерно в сотом году до нашей эры, он серьезно заболел, помирать ему отчего-то не захотелось. На его счастье, высокая должность давала ему доступ в самые темные подземелья храма Сетха, где хранились всякие запретные знания. Бадру хорошенько покопался в них и отыскал способ, как с помощью магии создать себе новое тело, переместив в него свою душу, а точнее - Ка.

- И получилось у него? – Измаил изящно приподнял бровь. Док хмыкнул.

- Этого история не сохранила. Во всяком случае, сейчас ты видишь перед собой репродукцию той копии, отрывок которой ты мне принес. Магический интеллект восстановил ее. Получилась как новая.

- Ого! – восхитился Измаил. Док осторожно сунул руку в прозрачный куб, вытащил стеклянную коробочку и вынул из нее небольшой пергаментный свиток с обгорелыми краями. Он выглядел очень древним, как настоящий исторический артефакт. Измаил взял его двумя пальцами и, осторожно развернув, посмотрел.

- Красота! Ты мастер, Док.

- Да. Именно поэтому мои услуги стоят так дорого, - самодовольно ухмыльнувшись, сказал Док.

- Ты знаешь, за хорошую работу мне ничего не жалко, - небрежно заметил Измаил и, подойдя к столу, взял в руки склянку с пауком.

- Не сдохнет он там? – он попытался приоткрыть пробку.

- Поосторожней с материалом. Этот парень очень ядовит. С его помощью я делаю сыворотку для тебя. Помогает, кстати?

- Во всяком случае не дает мне развалиться. Процесс немного замедлился. Но сильно лучше мне не стало – сам видишь.

Глаза Дока вспыхнули.

- Никакие средства не помогут, если постоянно рисковать шкурой! Ты должен быть осторожнее. - Док тяжело опустился в кресло. Оно заскрипело под его массивным телом.

- Стараюсь, как могу. Но ты ж, если что, меня заштопаешь? - Измаил обаятельно улыбнулся.

- Конечно, заштопаю! - прищурился Док. – Ты же знаешь – мне всегда нужны деньги. Материалы и оборудование стоят дорого. Однако, учти. У всего есть предел. Надолго тебя не хватит. Смерти не боишься?

- У меня с этой дамой сложные отношения… Я долго думал над тем, какой вид смерти я бы предпочел для себя. И знаешь, до сих пор ничего подходящего не надумал. Одно я точно знаю: закончить, как ты, я не хочу. Сидеть в своей берлоге, прячась от мира и солнечного света. И при этом гнить заживо…

Док повернулся к Измаилу и то ли всхлипнул, то ли засмеялся:

- Это называется старение! Ты незаконным образом приобрел самый желанный для всех людей дар – бессмертие, и умудрился все-таки расточить его. Что ж… Теперь нечего ныть: наступает время расплаты. Ничего, друг мой. К старости тоже привыкают. Мы с тобой оба плохо кончим, а возвращаться в лапы смерти будем со скрипом – больно и мучительно.

- Да ты оптимист! – Измаил с трудом сохранил безмятежное выражение на лице. И без того не радостное его настроение упало ниже плинтуса. Док, старая гнида, зрил в корень. Будущее страшило алхимика: он очень боялся превратиться в развалину, теряющую конечности, с отгнивающими постепенно органами, чтобы однажды сделаться абсолютно беспомощным, слепым и глухим червяком, и в таком виде существовать многие годы без возможности поставить точку. От этих мыслей Измаила передернуло.

- Я все же надеюсь найти лекарство, - сказал он.

Док усмехнулся.

- Эх, столько лет ты прожил, а все еще дурак. От старости нет спасения! Ничего, кроме смерти. Если рассчитываешь на помощь своего крылатого напарника – зря. Не спасет он тебя. Ангелу бренная оболочка не интересна. Как тебе не интересно собственное говно. Так что лучше смирись и адаптируйся к новым условиям, пока есть силы. Слышишь меня?

- Слышу. Потом расскажу, как все прошло, - приняв равнодушный вид, сказал Измаил. - Деньги перевести на прежний счет?

- Конечно, - ухмыльнулся Док. А когда Измаил уже шагнул через порог, крикнул ему вдогонку:

– Учти, от смерти не сбежишь!

И неприятно засмеялся.

л***

Объявление о продаже копии гримуара Бадру появилось во всех местных газетах, букинистических магазинах, на сайтах интернет-барахолок, где торговали антиквариатом. Его даже взяли в ротацию в рекламный блок на местном радио и телевидении - отец Александр из Белого Совета постарался. У его ведомства был самый сильный пиар-отдел в области.

Не прошло и двух суток, как расставленная компаньонами ловушка сработала: Измаилу поступил звонок от заинтересованного покупателя. Как и ожидалось, им оказался Илья Волков. Молодому человеку даже не пришло в голову назваться чужим именем. Он так торопился заполучить необходимый артефакт, что согласился на совершенно фантастическую цену и вообще на любые условия, какие только пожелает выставить продавец.

Встречу назначили на следующий день возле магазина «Черная свеча. Путь к себе» - в городе это была самая крупная лавочка, легально торгующая оккультными товарами.

К выданной Доком копии свитка Измаил присовокупил кое-какой сюрприз от себя.

Для Эфраима в тщательно проработанном напарниками плане отводилась особая роль.

***

Многие в городе подозревали, что в существовании магазина «Черная свеча» в конце Южнопортовой улицы замешана магия. Ничем иным нельзя было объяснить, почему неприметная лавка на углу дома, расположенного в малолюдном и непроходном месте, с более чем скромной вывеской и пустяковым товаром в виде сомнительных мистических артефактов и безделушек, не закрывалась, успешно переживая всевозможные кризисы. Приходили и уходили крупные конкуренты, открывались и закрывались франшизы и одиночные киоски по соседству, а «Черная свеча» оставалась на своем месте символом хрупкой вечности. Что поддерживало ее жизнь? Даже городские старожилы не знали в точности.

Жители Дивноморска были бы очень удивлены, а то и напуганы, если б кто-нибудь поведал им, что магазин магических артефактов возник на этот самом месте гораздо раньше не только здания, но и улицы, и самого города. Да и владельцы его не были людьми - что, разумеется, держалось в строгой тайне теми, кому положено.

Трое глупых детей, согласившихся на встречу с продавцом гримуара, разумеется, знать этого не могли. Что само по себе выдавало крайне низкий уровень их прошаренности в колдовских делах.

Измаил ощутил даже что-то вроде сочувствия к соплякам, когда все трое они показались из-за угла, свернув с Речной на Южнопортовую. Дверной колокольчик брякнул, алхимик отошел от окна и, нацепив на лицо приятную улыбку, встал за прилавок, чтоб встретить гостей.

- Доброго вечерочка, - покрутив в воздухе вялой ладошкой, Илья Волков фамильярно поприветствовал Измаила. – Это вы продаете гримуар Бадру? Мы с вами созванивались.

- Я, я! – Измаил затряс головой так, словно у него был тик. – Продаю.

Ребята переглянулись. Глаза их вспыхнули алчностью и надеждой. Алхимик с легкостью считал мысли, простодушно написанные на молодых лицах: «А мужичонко-то - хилый лошок! Сейчас мы его сделаем!»

Измаил сделал вид, что закашлялся. Он хотел еще сильнее потрясти головой, но опасался, что шерстяной, битый молью беретик сползет у него с головы вместе с белыми лохмами стариковского парика. Черт его знает по какой причине, но оборотные заклинания на волосы Измаилу никогда толком не удавались – приходилось пользоваться результатами труда постижеров. Что было, конечно, безумно неудобно.

- Кхе, кхе. Вы пришли чуть раньше, чем мы договаривались, - скрипучим голосом старого деда сказал Измаил. – А денежки принесли?

- Сперва покажь товар, - грубо распорядился Волков-младший. Девица и толстый парень в очках встали справа и слева от Измаила, отрезая ему пути к отступлению.

- Пожалуйста, кхе, кхе. Только это, конечно, копия, а не оригинал, вы же знаете?

- Плевать! Давай, показывай, старик!

Голос Волкова-младшего дребезжал от волнения.

- Хорошо. Вот, смотрите, молодые люди. У меня все без обмана! – Измаил согнулся, щелкнул застежками кожаного портфеля, прижав его к себе локтем, вынул папку…

- Шевелись, старый козел! – парень в очках выхватил у Измаила папку, и, раскрыв ее, уставился на содержимое.

- Оно? – дрожа от нетерпения, спросил младший Волков.

- Оно, - выдохнул очкастый.

- Отлично. Ну, что ж, старичок… - нехорошо глядя на Измаила, процедил сквозь зубы Илья Волков. – Товар твой нам подходит. Но я думаю, ты хочешь дать нам скидочку. Ты, Аня, как считаешь?

Он сделал знак стоящей рядом девице – та хищно ухмыльнулась и, вытащив нож из кармана кожаной косухи, сунула его под нос Измаилу.

- Копия стоит дешевле оригинала. Ты ведь это понимаешь? – проговорил Илья.

- Тебе лучше знать, - хихикнул Измаил. Ему уже надоело притворяться. К тому же и время действия оборотного заклинания должно было вот-вот кончиться.

- Ты это о чем? – Младший Волков внезапно рассвирепел. Побелев от злости, он схватил Измаила за грудки. - На что-то намекаешь?!

- Воу! Воу! Полегче, пацан! – воскликнул Измаил. – Ни на что я не намекаю. Давай деньги, бери товар и валите отсюда.

- Наглое чмо. Еще выделывается, - цокнув языком, сказала девица и приставила нож к шее Измаила. – Щекотки не боишься?

- Не стоит дырявить мою шкуру. Она очень дорого стоит, - сказал Измаил. Он помнил советы Дока и как раз решил, что на визитах к нему пора начать экономить.

- Дорого?! - Девица с ножом засмеялась.

- Да. Вам не по карману! – строго сказал алхимик.

Илья Волков глянул на Измаила с сомнением.

- Что-то он больно борзый, этот дедок. Может, тут видеокамеры? – сказал парень и оглянулся по сторонам.

Измаил заржал.

- То есть ты только сейчас решил включить голову?! А до этого даже не подумал, куда на стрелку пошел? А главное – с кем?! Ну, вы даете, пацаны!

- Заткнись! – прошипел младший Волков. – А я еще и вправду хотел ему денег дать…

- Нафиг с ним базарить?! – не выдержала девчонка. – Подрезать ему бока, всего и делов! Ну-ка…

Она уже замахнулась, чтоб пырнуть Измаила в печень, но очкастый увалень перехватил ее руку.

- Вы что, идиоты, забыли? Пора завершить ритуал! – прошипел он. – А с этой падалью потом разберемся.

Измаил, затаивший дыхание, выдохнул.

- Правильно, ребятки. Идите. Завершайте там, че вам надо…

- Заткнись! – рявкнул младший Волков. Зажав в руке манускрипт, он напоследок швырнул увесистую кожаную папку в лицо Измаилу и скомандовал своим:

– Все, погнали!

Они успели отбежать всего на пару шагов – бумага в руке у Ильи полыхнула синим и взорвалась. Рука парня повисла плетью, превратившись в черное желе. У двоих других взрыв пробил дыры в телах: у девчонки слева, у толстяка справа. У обоих эти дыры затекли черным, блестящим, как патока или гуталин, тягучим гелем. Завоняло гарью и паленым пластиком.

В этот момент на углу Южнопортовой показались две фигуры – маленькая, мешковатая и высокая, грузная. Одновременно распахнулась дверь магазина «Черная свеча» и на пороге возникла странная черная тень, напоминающая столб пыли.

- Проклятие! – простонал Илья Волков, или, вернее, то, что им притворялось.

- Я так и понял, что вы кадавры, - с удовлетворением сказал Измаил и с наслаждением выпрямился. Действие оборотного заклинания кончилось. Мыщцы алхимика налились силой и бодростью, кости окрепли, все тело порозовело, обрело цвет и наполненность, распухнув, будто на дрожжах – словно в сушеную воблу вернулась вся влага, восстановив ее до состояния свежей рыбы. Измаил сладко потянулся, и ветхая стариковская одежонка на нем затрещала.

- Мне нужны твоя одежда и штаны, - голосом Терминатора сказал Измаил, схватив за плечо толстяка. Подумав, добавил:

– Мотоцикл не надо. Свой есть.

И тут же обратился к вновь пришедшим:

- Эфраим, ну, ты и копуша! Тебя точно за смертью посылать!

***

За полчаса до этих событий Эфраим вновь навестил двухэтажный особняк в Романовке.

- Я по поводу вашего сына, - без предисловий сказал он, когда Волков-старший ответил на звонок домофона.

- Вы из института? Или из милиции?

- Сосед, - после легкого замешательства Эфраим выбрал самый, как ему показалось, нейтральный, безопасный, а главное, правдивый ответ.

Домофон пикнул, калитка особняка приоткрылась. Эфраим вошел и увидел, что встревоженный отец поджидает гостя на пороге.

- Что случилось? Илья опять что-то натворил?

- Скажите, пожалуйста – только честно! - ваш сын в курсе, чем вы занимаетесь?

- Что?! – Выпучив глаза, Волков-старший зверем взглянул на Эфраима. И тут же что-то почуял.

- Ах, вот оно как! – насмешливо сказал он, отступая на шаг. – Ангел?! А я-то сразу не понял. С чем пожаловали-с?

Эфраим вздохнул.

- Пожалуйста, ответьте на мой вопрос. Это важно. И очень серьезно.

- Учти: я работаю по лицензии. У меня все законно, допуски в порядке. Так что я тебя не боюсь! – набычившись, ответил маг.

- Поверьте: мне вовсе не нужно, чтобы вы меня боялись. Скажите: вы обучали вашего сына магии?

- Никогда! Ни жена, ни сын не в курсе моей профессиональной деятельности. Для них я - антиквар-искусствовед. Со своим бизнесом. Не более того. Все манипуляции и опыты я провожу во флигеле, в подвале. У семьи к моему рабочему месту доступа нет. Двери магически опечатаны. Все по правилам.

- И сына вы ничему не обучали?

- А какой смысл? – усмехнулся Волков. – Илья не в меня пошел. Ленив, да и туповат, если честно. Институт свой и тот еле тянет.

- Хорошо, - сказал Эфраим. – Тогда пройдемте со мной.

Маг побледнел.

- Что? Почему?! Вот так сразу?! Я думал…

- Только не надо пугаться! – с раздражением воскликнул Эфраим. – Прекратите вибрировать! Если б вы только могли почувствовать, как это смердит…

Эфраим не выносил трусости. Вроде бы ничего особенного, но попробуй-ка подыши на помойке. Трусость - самая вонючая эфирная вибрация.

- Я не имею посвящения, как посланник Смерти! У меня другое ремесло, - заверил он мага.

- Да? Хорошо, - Волков успокоился. Эфраиму сразу стало легче дышать.

- Спасибо! – сказал он. – А теперь давайте поторопимся! У вас есть машина?

***

Они поспели вовремя, как раз к драматическому финалу: проклятие, на всякий случай наложенное Измаилом на копию манускрипта, сработало. Трое кадавров стояли и ошеломленно разглядывали свои раны, из которых выливалась, распространяя химический запах горелого пластика и пачкая все вокруг жирно блестящая черная субстанция – обычный заменитель крови у големов.

При виде этой картины лицо Волкова-старшего посерело, под глазами мгновенно набрякли глубокие мешки. Со странным выражением то ли удивления, то ли разочарования он, не мигая, смотрел на того, кто вполне успешно вплоть до последнего момента изображал его сына.

- Интересно, как долго он притворялся? – словно невзначай спросил Эфраим.

- Талантливый у вас мальчик, мсье Волков, шарит! – подходя ближе, высказался Измаил. Его правая радужка сменила цвет с темно-зеленого на карий, а реденькие седые брови почернели и раздались вширь.

- Ненавижу превращения, - сказал алхимик, почесывая подбородок, стремительно зарастающий колкой черной щетиной. - Работает недолго, но противная щекотка потом неделями мучает. Ладно, давайте заканчивать с этим цирком.

- Я ничего не понимаю. Что все это значит?! – Волков перевел взгляд на Эфраима. Ангел пожал плечами.

- Спросите у того, кто притворялся вашим сыном.

- Я и есть его сын! Слышишь, ты, урод? Мы все настоящие! – разъярился «Илья».

- Ага, конечно! – рассмеялся Измаил. – Посмотри на себя, нежить! Кого ты тут собрался обманывать? Лучше скажи, что вы сделали со своими хозяевами?

- Нет у нас хозяев! И никогда не было! – взвизгнула девчонка.

- Думаю, они их убили, - сказал Эфраим. - И еще поглумились над телами, заставив…

- Не надо! – лицо Волкова-старшего исказила мучительная гримаса. – Пожалуйста, без подробностей. Я все понял.

«Илья» уставился на отца тусклыми глазами. Состроив жалостливую гримасу, кадавр попытался оправдаться:

- Они плохо относились к нам! Держали в каком-то заброшенном бараке, грязном и холодном. Почти не кормили. Заставляли работать. Ходить вместо них на лекции… Когда подвернулся удобный момент, мы просто воспользовались этим. Ты ведь сам так учил меня, папа!

- Не смей меня так называть! – глаза Волкова-старшего сверкнули яростью. Лицо его перекосило от злобы и отвращения.

- Но мне больно, папа, я ранен! Помоги мне. Нужно только завершить ритуал. Мы возьмем себе души погибших и сделаемся настоящими. У нас есть свиток, гримуар Бадри…

- Ты украл его! – злобно прошипел Волков-старший. – Украл у меня, вор. И еще смеешь…

- Нет, не я! – вскинулся кадавр. – Это тот, другой украл!

- Боюсь, он прав, - вмешался Эфраим. – Свиток украл ваш настоящий сын, Илья. Вы думали, что надежно защитили свою лабораторию от вторжения, но ваш талантливый мальчик нашел способ. Или просто подловил вас на какой-нибудь небрежности. С людьми это случается. Вы ведь не ждали от него подвоха, верно?

- Да, - Волков-старший опустил голову. – Это так. Не ждал.

- Но вы и не верили в него. В его способности. Иначе всего этого не случилось бы. Он так хотел доказать вам, что годится на что-то большее. Что достоин быть вашим сыном.

Волков-старший, набычившись, смотрел на Эфраима.

- Что я скажу его матери? – прошептал он. – Просто не представляю. Когда Эля спросит, где наш сын…

- А как же я? Я тоже твой сын! – кадавр Ильи вновь попытался обратить на себя внимание. - Во мне нет ничего такого, чего не было бы в Илье настоящем! Если я вор и убийца – то только потому, что это он был вором и убийцей. Я такой же в точности, как и он! Помоги мне. А я помогу тебе обмануть маму. Она ничего не заподозрит!

- Прекрати. Заткнись! – воскликнул Волков, схватившись за голову. – Это неправда. Мой сын не был… Не могу этого слышать!

- Был, - мстительно повторил кадавр. И мерзко усмехнулся.

Волков-старший поднял голову и посмотрел на Эфраима. Маг явно искал поддержки, но Эфраим не знал, чем ему помочь. Ведь ангелы не могут врать.

- Да, был, - подтвердил он. – И в нем было все то, что вы сами в него вложили. Плоть от плоти, кровь от крови вашей. Поэтому, если уж вам гневаться, то, в первую очередь, на себя…

Волков-старший замычал и закусил губу так, что выступила кровь.

- Я этого не хотел!

- Я понимаю, - печально сказал Эфраим.

- Пожалуйста, отец! Сделай из меня своего сына. Я ведь точно такой! – взмолился кадавр.

- Врешь! – сказал Измаил, неожиданно вступая в разговор. Он встал между Волковым-отцом и покалеченным кадавром Ильи. – Ты не точно такой. Ты лишь запечатленный в один момент времени слепок. Неживой портрет. Искусственно созданная программа. В человеке всегда есть что-то еще, чего ни окружающие, ни даже он сам не могут видеть и знать. Нечто такое, что нельзя запрограммировать.

- Что? Что это? – засуетились кадавры.

- Потенциал, - ответил Измаил. - Возможность все изменить в себе. Будущее развитие – вот что! Все, пора заканчивать с этим балаганом.

Он взмахнул рукой, и по его сигналу тень, которая все это время молча возвышалась у дверей магазина «Черная свеча», пришла в движение. Повеяло сухим, горячим воздухом. По асфальту, откуда ни возьмись, побежали струйки раскаленного песка.

- Кто это? Зачем оно? – всполошились кадавры.

Измаил рассмеялся.

- А еще колдунами хотели стать! Таких простых вещей не знаете. Эта древняя лавка принадлежит началам - стихиям, гениям места, созданиям дикой природы. А если по-вашему, то это демоны, - повернувшись к Эфраиму, пояснил алхимик. – Они испокон веков в этих краях правят. Полагаю, будет справедливо, если они сами разберутся с теми, кто преступил законы естества. Все согласны?

Эфраим кивнул. Волков-старший вполголоса проговорил:

- Пиноккио так и не стал настоящим мальчиком, - и отвернулся.

Кадавры зарычали и задергались в попытке избежать своей участи, но проклятие прочно пригвоздило их к земле.

- Ветер, развей! – приказал Измаил. И взметнувшийся столб горячего песка и пыли подхватил тела кадавров, закрутил с ураганной скоростью, как в электрической мясорубке - и разорвал.

Спустя несколько секунд на Южнопортовой улице выпал черный дождь. Жирно блестящие, черные как гуталин или патока мелкие капли оросили асфальт, скамейки, крыши домов и сараев, фонари и заборы.

Сразу после этого настала тишина. Ветер исчез.

- Что же я скажу его матери? – прошептал Волков. Измаил пожал плечами. Эфраим помолчал, прислушиваясь, обратив взгляд куда-то внутрь себя и, наконец, произнес:

- Вы можете сказать, что через девять месяцев у нее будет девочка. Постарайтесь на этот раз ничего не испортить.

Вслед за ним зашмыгал носом и безглазый парень с очками, повисшими на ухе. Последней что-то почуяла девушка: задвигав покореженной челюстью, она неуклюже развернулась в сторону ангела, вывихнув себе при этом колено.

«Кто же это с вами сотворил такое? Главное – дети совсем, и пожить-то не успели, - с горечью подумал Эфраим, - Что же мне с вами делать?»

Вопреки известным стереотипам укусы упырей не обращают живого человека в ходячего мертвеца, но это не означает, что они безболезненны. А главное, упыри переносят столько опасных инфекций, что без внимания и контроля медиков летального исхода  не миновать. Даже случайно выжившая жертва без специальной помощи рискует позднее умереть от гангрены или осложнений. А еще опаснее вероятность массовых эпидемий.

Пока Эфраим раздумывал, мертвяки, возбужденно шипя, сориентировались и поперли прямо на него. От упырей веяло могильным холодом.

Эфраим отступил назад и пошел полукругом, чтобы заставить противников поворачиваться – надеялся их запутать. А там уж решим, что делать дальше.

Но упыри проявили сообразительность - прыгнули и навалились все трое разом. Эфраим едва не задохнулся от вони.  Стало не до рассуждений. Один из них крепко схватил ангела за руку и сдавил болевым приемом.

Эфраим рассердился - в его руке появился меч. Оттолкнув ближайшего упыря рукоятью меча, ангел принялся рубить уже без раздумий: кипение битвы разъярило его, и он заполыхал. Упыри завизжали – ангельский огонь обжигал и пугал их, но они все равно продолжали атаковать.

Отскочив в сторону, Эфраим широко размахнулся и… Первой упала девица – Эфраим снес ей голову. Безглазый очкарик, оставшись без обеих рук, не сумел затормозить и с разбегу наскочил на ствол дерева, проткнув себе горло сучком. Дольше всех продержался черноволосый: сильный, мускулистый, он ловко уворачивался от ударов ангельского меча, подбегая сзади и стараясь ухватить Эфраима за локти. Получив удар в висок и уже падая, он исхитрился повернуться, и, цапнув ангела за лодыжку, раскрыл пасть…

Укусить не успел: острие меча влетело ему в рот, сделав первоначальное отверстие значительно шире.

Агонии не было: все трое упырей моментально затихли.

Окровавленные тела облепили муравьи и мухи. День был теплый, раздолье для насекомых. Эфраим спрятал меч и наклонился над телами поверженных противников, чтобы осмотреть. Кто они? Откуда взялись? Может, найдутся документы?

Не нашлось ничего. Только в кармане стильных джинсов черноволосого обнаружился свернутый вчетверо клочок старой, очень плотной бумаги.

Развернув ее, Эфраим понял, что дело с упырями будет, пожалуй, посложней, чем представлялось на первый взгляд.

- А встали-то они, похоже, не сами, – пробормотал Эфраим. – Придется звать инквизиторов.

***

Долго ждать не пришлось. Группа прибыла на место буквально за десять минут. Старший инквизитор – седой, кряжистый мужик, кинув угрюмый взгляд в сторону Эфраима, торопливо велел помощникам упаковывать трупы в черные мешки.

- Поворачивайтесь быстрее, мужики! Крематорий до семи.

- Вы собираетесь их сжечь? – удивился Эфраим. – А как же установление личностей? Надо ведь вернуть тела родственникам.

Старший усмехнулся.

- Вернуть? А разве их кто-то ищет? Насколько я знаю, ни в ментовку, ни к нам никаких обращений не поступало.

Эфраима шокировало его равнодушие. Заметив, как огорчился ангел, инквизитор попытался оправдаться. На свой манер:

- Ты точно с неба свалился?! Сам тут фарша накрошил и хочешь, чтоб мы вот это родне вернули?! Попробуй представить, чем это закончится. Паникой! Зачем понапрасну народ пугать? Да и не нужен их родне такой геморрой.

- Послушайте, у всех этих ребят были совершенно чудовищные прижизненные ранения. Тот, кто их убил, действовал с запредельной жестокостью: изувечил, заставил биться друг с другом… В этом деле обязательно нужно разобраться!

- Слушай, умник святой. Если мы с каждым упырем будем разбираться… У меня кадров не хватает, чтоб хотя бы утилизировать успевать!

- Неужели так много ходячих?

- Много? Да не то слово! Как грибы после дождя лезут последнее время!

- Тем более – надо разобраться, - упрямо повторил Эфраим.

- Мое дело маленькое: ассенизация. Я, как положено, про каждый случай начальству сообщаю, а уж оно пусть думает.

- Понятно, - пробормотал Эфраим, глядя, как инквизиторы, распихав тела по мешкам, ловко и быстро закидывают их в «буханку». Он не хотел уходить прежде, чем не увезут тела.

- Ну, чего смотришь? – спросил старший. – Что, подвезти тебя, что ль?

- Не надо.

- Тогда бывай!

Сплюнув, мужик уселся в кабину машины и дал отмашку остальным:

- Все, погнали!

Двигатель взревел, и машина, развернувшись на пятачке, направилась в город. Эфраим последовал туда же, но пешком. Хотелось подышать свежим воздухом.

***

Элитный поселок, расположенный за холмом, назывался Романовка. Солнце потихоньку перевалило за полдень, но Эфраим никуда не спешил: с интересом разглядывал особняки на просторной центральной улице поселка. Здесь были представлены самые разные архитектурные стили, словно кто-то решил показать на специальной выставке образцы строительства различных стран и эпох. Объединяло все эти дома только одно – богатство владельцев.

И еще – безжизненность.

На улицах царила какая-то стерильная тишина. Ни собаки не гавкали, ни дети не шумели во дворах, хотя почти возле каждого дома газоны украшали разноцветные горки, качели, игровые комплексы.

Своей расслабленной безмятежностью поселок напоминал санаторную палату во время тихого часа. Вероятно, жизнь здешних обитателей бурлила где-то в глубине их массивных особняков. А, может, и вовсе в других местах, временах, измерениях.

Едва Эфраим успел подумать об этом, как его оглушил грубый звук ревущего мотора. Бесцеремонно разорвав тишину, в поселок влетел какой-то иностранный автомобиль – ярко-желтый, приземистый. Стремительно, на полной скорости проскочив мимо Эфраима, он резко затормозил возле двухэтажного дома с зеленой крышей.

Дверца автомобиля распахнулась и оттуда выпрыгнул парень в рваных джинсах и пестрой рубашке с коротким рукавом. Увидев его, Эфраим непроизвольно вздрогнул.

- Вот это номер! – прошептал он. – Я ж тебя давеча инквизиторам на утилизацию сдал. Разве что у несчастного был близнец?

- Бать, открывай! Я ключи от гаража потерял! – громко крикнул между тем парень, чьи черты и силуэт как две капли воды повторяли облик черноволосого спортсмена-упыря, с которым Эфраиму пришлось сразиться не далее четверти часа тому назад.

- Опять?! Илья, что за безалаберность? И сколько раз я тебя просил не орать на улице! - В ответ на призывы Ильи из окна отдельно стоящего во дворе флигеля высунулся высокий кряжистый мужчина лет пятидесяти и закричал, краснея лицом от возмущения. - Ты что, не в силах воспользоваться домофоном? Или позвонить, в конце концов?! Ты же грамотный человек, студент, чтоб тебя!

Эфраиму показалось странным то, как был одет хозяин особняка: поверх рабочего комбинезона на его плечи был накинут белый медицинский халат.

«Чудеса! Даже если этот богач самолично переклеивает обои в своем дворце и потому нацепил рабочий комбинезон - причем тут докторский халат?» - удивился Эфраим.

А отец упыря Ильи продолжал отчитывать сына.

- И вот еще по поводу машины! Тыщу раз говорил: тут тебе не гоночная трасса! Я не намерен из-за тебя снова судиться с соседями. С какой стати мне терпеть все твои выходки?! – ярился мужик, перебирая в руках большую связку ключей. Отыскав, наконец, нужный, он нажал кнопку на черном брелоке и ворота гаража разъехались в стороны.

- С такой стати, папа, что я, Илья Николаевич Волков, твой единственный сын! – огрызнулся отпрыск. – Единственный и неповторимый!.. У меня мобильник сел, не мог я позвонить! – примирительно проворчал он, сбавив тон, когда ворота открылись. Прыгнул снова на водительское место, мотор взревел, и желтая машина скрылась в гараже.

Семейство покинуло двор, в поселке наступила тишина.

Эфраим остался в недоумении. «Поразительно мутная история. Видно, придется привлечь к делу нечистого – тут все явно по его профилю».

***

«Два этажа, лепнина по карнизу, балкончик с полуколоннами - должно быть, пропасть денег ушла на ремонт», - подумал Эфраим, появившись возле дома алхимика. Измаил явно любил свое жилище: старинной постройки дом из красного кирпича радовал глаз обновленным фасадом и ухоженным палисадничком. С некоторым усилием Эфраим подавил взметнувшуюся волну зависти: надо же – служитель зла имеет все, когда у него нет собственной зубной щетки. Хотя насчет «служителя зла» он, конечно, переборщил: все-таки алхимик придерживался серой зоны – ни однозначно хороший, ни однозначно плохой.

- Оу! - Измаил задрал брови от удивления, увидев на пороге ангела. – По мою душу явился? Или работку принес?

- Да, - сухо ответил Эфраим, - Нужно твое профессиональное мнение.

Он оглядел старого знакомого - надо же, этот франт и дома одевается стильно: никаких тебе рваных треников с вытянутыми коленками - благородный твидовый костюм и рубашка цвета кофе. Каков чистюля! Традиционалист!

А вот дом, против ожидания, обставлен вполне современно: спокойные светлые тона, чистые пустые поверхности - аскетичная обстановка. Единственное, что смущало: пронзительный холод.

Температура в доме была ниже уличной на десяток градусов. Как в морге. Интересно, зачем?

Стоило Эфраиму задаться этим вопросом, как Измаил прервал его размышления.

– Так что за дело привело тебя ко мне, пернатый друг? – нетерпеливо спросил алхимик, распахивая перед Эфраимом двери просторной гостиной с высоченным потолком.

- Знаешь, давно хочу тебе сказать: напрасно ты так зовешь меня. Ведь там, – Эфраим указал глазами вверх, – это могут расценить как богохульство. Мне-то ничего, но ты, как это у вас теперь говорят – портишь себе карму.

Измаил расхохотался.

- Что, карму?! О боги! Поверь, пернатый, моя карма испорчена настолько…

Глаза Эфраима хитро блеснули, и колдун тут же опомнился.

- А впрочем, что это я? Уж не думаешь ли ты, что я стану тебе исповедаться? Или даже, может, каяться?! Давай выкладывай, с чем пришел! – рассердился Измаил.

- Ладно, - кротко согласился Эфраим и, вынув из кармана смятый листок, выложил его на журнальный столик перед Измаилом. - Вот. Знаешь, что это такое?

Алхимик взял бумагу, уселся в глубокое кресло и принялся изучать криво накарябанные слова и символы. Эфраим устроился напротив, и, смиренно сложив руки на коленях, ждал.

- Откуда это у тебя? – спросил, наконец, Измаил, подняв глаза. Эфраим отметил вспыхнувший в них огонек заинтересованности.

– Тут очень древняя магия. Мощная штука, - пояснил алхимик.

- Не знаю, знаком ли тебе некто Николай Волков? Я так понял, он из ваших. Он и его сын, Илья Волков. Сегодня я видел обоих. Оба темные, и оба, я почувствовал - под магической защитой.

- Вот как? Оба? И он, и сын?

Эфраим кивнул.

- Хм. Странно, - задумчиво протянул Измаил. – Да, Волкова я знаю. Маг. Из настоящих. Не эти шаромыжники-недоучки: понахватаются хрен знает чего хрен знает где и давай народу голову дурить… Гороскопы-хреноскопы, биоэнергетика, натальные карты с хиромантией и прочая херня. Нет, Волков мужик порядочный. Я несколько раз у него и книги покупал, и так, кое-что по мелочи. У него лавка антиквариата. Ну, и для нашего брата кое-что.

- Что? – поинтересовался ангел.

- Да всякое разное! Для ритуалов. Ингредиенты опять же. Что я тебе, глаз лягушки, сваренной в кипятке, засушенные лапы летучей мыши или бобровую струю лично буду добывать? 21 век на дворе! Все покупается, все продается. Кое-что, бывает, и на Озоне заказываю. Но у Волкова качество. И ассортимент неплохой. У него свои агенты напрямую из Китая возят, и это, знаешь ли…

- Ладно, я понял, понял! – воскликнул Эфраим.

- Странно только, - задумался Измаил, - что сын… Волков много раз хвастался, что семья его абсолютно не в курсе его занятий. Что он от них все втайне держит – не хочет втягивать ни жену, ни тем более сына. Он у него единственный, трясется над ним. Откуда ж тогда темная защита?

- Может, сыну Волкова что-то или кто-то угрожает, и отец решил его таким образом спрятать?

Измаил вытаращил глаза:

- Ты чего несешь-то, пернатый? Темную защиту извне поставить невозможно! Она только изнутри и только для темных!

- Я в ваших тонкостях не разбираюсь, - пробормотал Эфраим. И постучав пальцем по клочку бумаги на столике перед Измаилом, спросил:

- Вот с этим как? Это ведь магическая формула, верно? Можешь определить, что она делает? В чем ее смысл?

Алхимик встал и, засунув руки в карманы брюк, прошелся по гостиной. Потом упал обратно в кресло.

- Местами похоже на заклинание для оживления гомункула. Но тут слишком мало текста, чтобы сказать точнее. Может, она людей в жаб превращает. А, может, и наоборот! Кто его знает… Ты давай-ка подробности. Как эта бумажка к тебе попала? – спросил колдун.

Эфраим, тщательно подбирая слова, рассказал, что произошло с ним в Романовке. Измаила изрядно повеселила битва ангела с упырями.

- Значит, всех на салат покрошил? Вот ты даешь! А меня за такое Белый совет, небось, одними б допросами замучал. И лицензии бы лишил – это как пить дать, - с завистью добавил он.

История с двойником его удивила.

- Интересно получается. То есть один из них двойник, а другой, выходит, оригинал?

- Выходит, - согласился Эфраим.

- Хм. А какой - кто?

– Этого я не знаю.

- Ты же всевидящий. Как же ты можешь не знать?

- Не я всевидящий, а Отец мой. Не подкалывай, колдун. Сказано же было: темная защита.

- Вот ты отмазался, людовед хренов!

- Да ты на моем месте вообще не стал бы разбираться! Пойми, поначалу у меня и времени не было вникать. А потом… Когда увидел того парнишку возле дома Волкова… На вид он был почти нормальным. Хотя… Он очень не любит своего отца. Когда в человеке нет любви к близким своим – он весь где-то между жизнью и смертью. Меня это сильно напрягло. Даже слегка напугало, понимаешь?

Измаил хмыкнул и пожал плечами.

– Хочешь теорию в порядке бреда? – сказал он.

Эфраим задумчиво кивнул.

- Отец убил сыночка и заменил его двойником. Как тебе вариант? – сказал Измаил, наблюдая за реакцией ангела. Тот содрогнулся.

- Мерзость! – сказал он. – И зачем?

- Зачем убил? Ну, откуда я знаю? – пожал плечами Измаил. – Давай прикинем. Допустим, он узнал, что сын не его. Страховку жизни на него оформил. Приревновал к любовнице. Вариантов масса!

- Да нет – зачем двойником заменил? – спросил Эфраим. – Тем более, что на нем еще и темная защита.

Измаил почесал затылок.

- Сделал себе Буратинку более послушную? Более управляемую.

Эфраим покачал головой:

- Что-то я не заметил там особого послушания. Как раз наоборот.

- Мда. Тогда, по логике получается - не Волков двойника создал. А его сын! Просто, чтоб институт прогуливать. Он же учится еще, да? Эти студиозы такие отморозки – ты не представляешь!

Эфраим задумался.

- Но ведь у его сына лицензии нет. К тому же ты сам говорил: Волков – порядочный маг, его семья не в курсе, он от них тщательно скрывает свой статус.

- Хорошо. Тогда пусть двойника создал Волков. Подарил сыночку доппельгангера на днюху. Пусть сынка развлекается!

- Угу. А сынка подарок замочил в сердцах. И плюс еще друзяшек своих мочканул. Или они тоже были двойники? Папкина щедрость не знает границ, а сынок…

- Все! Хватит! Перестань! – воскликнул Измаил, схватившись за голову. – У меня уже башка трещит от обилия дурацких версий.

Эфраим пожал плечами.

- Ты сам сказал – «давай прикинем».

Помолчав минуту-другую, Измаил сердито объявил:

- Оставим в стороне версии. Давай голые факты. Сейчас понятно только одно: в этом деле замешаны кадавры.

Он схватил принесенную Эфраимом бумажку, пробежал по ней взглядом.

- Где они это взяли? Если б разыскать полный текст… Папашку Волкова расспрашивать бесполезно: кадавры – корпус запрещенной магии, опасная штука. А Волков не дурак, сам себе на хребет лиха наскребать не станет. Следить за ним - тоже плохая идея. Наверняка заметит, скандал может быть. Нет, в такой ситуации я б, пожалуй, за его сыночком лучше понаблюдал.

Эфраим улыбнулся.

- То есть ты готов участвовать? Зная тебя, не могу не предположить какой-то корысти. Чего ты захочешь на этот раз?

- Чего-чего? Опыта и знаний – вот чего! Рассчитываю, что полученные знания помогут решить… одну важную проблему.

- И что за проблема ты, разумеется, не расскажешь?

Карие глаза Измаила опасно блеснули, он двинул тяжелой челюстью, пожевал губами, потом сказал спокойно:

- Даже не спрашивай. Лучше придумай, как сыночка Волкова будем совместно к стенке припирать.

***

Холодный дождь стучал по крышам домов, сырой и стылый воздух пронизывал до костей, и одетый в тонкую курточку Измаил невольно подрагивал от холода. Бездомная лохматая псина взглянула на него, пробегая мимо, и вдруг шарахнулась в сторону, оскалилась и глухо заворчала, а когда Измаил посмотрел на нее в упор – заскулила и убежала.

- Тебя все животные боятся? – Эфраим спрятался поглубже под крону дерева. Они стояли в сквере напротив главного здания института, в котором, согласно наведенным справкам, учился Волков-младший. Из открытых дверей вуза хлынула толпа студентов.

- Только собаки. Кошки меня просто ненавидят.

Измаил отряхнул рукав от попавшей на него влаги. Выглядел он усталым и помятым, как после длительной попойки, что было странно, но Эфраим не стал задавать вопросов.

– Видишь нашего красавчика? – сказал Измаил.

- Да. С той подружкой, которой я при встрече отрубил голову, - откликнулся Эфраим. И спустя минуту добавил:

- И толстяк тут… Все в сборе.

Он указал Измаилу на троицу впереди: черноволосого спортивного парня, белобрысую девчонку, вцепившуюся в его ладонь и парня в круглых очочках с выпирающим из штанов брюхом.

Вся троица в угрюмом молчании побрела к многоэтажкам, сторонясь оживленных городских улиц, довольствуясь тихими дворами и окольными дорогами.

Эфраим укрылся невидимостью и пошел рядом с Измаилом вслед за ребятами.

- Вроде обычные пацанята. Только больно молчаливы, - пробормотал алхимик. Эфраим заметил, что виски его приятеля покрылись испариной, а голос звучал напряженно, словно ему было нехорошо, только он изо всех сил старался это скрыть. Неужели какая-то серьезная болезнь точит алхимика? Для бессмертного это странно.

- Интересный факт: друзья Ильи Волкова – как и он, не живые и не мертвые, – сказал Эфраим. – Эй, куда это они?

Молодые люди внезапно свернули вправо, на большой, заросший бурьяном пустырь, и здесь разбежались в разные стороны.

Измаил проводил взглядом удаляющиеся фигуры.

- Вот черти! И как это они нас заметили? Ведь мы все время дистанцию держали?

- Может, случайно?

Алхимик скривился:

- Не верю я в случайности. Думаю, они сразу почуяли слежку – потому и топали сюда какими-то закоулками. Переоценил я свои силы… Возможно, они реально магией занимаются. Хороши, сволочи. И виду не подали! Выходит, соображают. Ладно, где их теперь искать?

Эфраим поскреб светлую щетину на подбородке и ухмыльнулся:

- Да не такие уж они и умные. Знаю я, куда они пошли!

***

Эфраим уверенно шагнул в чащу молодого леса и потопал, перепрыгивая завалы и бурелом на пути. Алхимик с трудом поспевал за ним.

- Экий ты прыткий, пернатый! – Быстро утомившись, он остановился, и тяжело дыша, прислонился спиной к стволу старой березы. – Долго нам еще тут лазить-то, Сусанин?

Эфраим оглянулся. Вид напарника его удивил – как говорится, краше в гроб кладут. Измаил стоял с серым обескровленным лицом и его заметно потряхивало. Думая, что ангел его действий не видит, алхимик вытянул из нагрудного кармана небольшой пластиковый футляр, раскрыл его, вынул шприц, наполненный мутной жидкостью янтарного цвета и, задрав край своей щегольской рубашки, воткнул иглу себе в живот, большим пальцем надавил на поршень шприца. Все тело алхимика напряглось, кожа вокруг места укола моментально посинела. Измаил сжал челюсти так, что зубы клацнули. Спустя минуту цвет его лица выровнялся, он задышал спокойнее, и, вытащив иглу, убрал шприц в футляр.

Эфраим подошел, когда он уже заправлял рубашку.

- Что это ты делаешь? Зачем?

- Зачем, зачем? Приболел – лечусь, вот зачем! - огрызнулся Измаил.

- Помню, тебе однажды располосовали спину, и тебя это только раззадорило. Что же сейчас случилось? Ты что-то скрываешь от меня?

- Я скрываю множество вещей! – раздраженно ответил Измаил. У него было еще много чего на языке, но Эфраим остановил его, приложив палец ко рту и показав на свои уши. Измаил заткнулся на полуслове. Через минуту они услышали пронзительный женский голос. Девушка злобно выговаривала кому-то:

- Ну, блин, и куда они делись? Может, ты место перепутал? Блеснул опять своим географическим кретинизмом?

Ей не менее злобно ответил парень:

- Да то место, то самое! Раскрой зенки - видишь, на стволе кровь?!

Он же накинулся, судя по всему, на третьего:

- Это все ты, жирный дятел! Ты виноват! Какого хрена сразу у них бумагу не забрал?!

- А я-то тут при чем?! – завизжал, оправдываясь, «дятел». – Ты вообще не предупредил, что мочить их будем! Стояли тут оба, ржали, как кони, пока они друг друга лупасили. Весело вам было?!.. Сука, а вдруг они не сдохли?

- А может, их вообще менты нашли? Прикинь – узнают по их мордам…

- Тогда я самолично из вас обоих дерьмо вышибу! – пригрозила девица. – Говорила ж: надо было сразу за ними вернуться!

- Да не мог я! Батя мне на уши присел, потом мамашка по мозгам ездила, воспитывала… Не мог я уйти! Попереться куда-то среди ночи с лопатой – да они б решили, что я кукухой поехал.

- Ладно, хватит этого гнилого базара. Ритуал надо закончить. Давайте думать – как?

- А что, если менты уже вышли на нас? Ведь кто-то за нами следил. Тогда какой может быть ритуал? Прихватят сразу на горячем.

- Кто – менты? Ты совсем дурак?

- Не менты. Но это ж еще хуже…

- Закрой пасть! Без тебя тошно, понял?

Молодежь заспорила так горячо, что, казалось, сейчас вцепятся друг другу в глотки. Однако до драки не дошло – девушка остановила спор, задав простой и логичный вопрос Илье.

- Послушай, может, у папашки твоего копия есть?

Илья помедлил с ответом.

- Не знаю, проверить не могу. Он защиту усилил.

- Так взломаем ее нафиг! - брякнул толстяк. Его лоснящиеся щеки торчали из-за спины – Эфраим видел, как они трясутся при разговоре. – Или ты папашкино имущество бережешь?

- Хочешь сунуться без ключей? Потом твою задницу найдут в другом конце города, дебил. Надо искать саму книгу… - Илья осекся. Эфраим на секунду поймал его встревоженный взгляд и понял: парень что-то учуял.

- Хватит здесь торчать попусту. Смываемся! - воскликнул Илья и все трое снова бросились врассыпную.

Когда они исчезли, алхимик и ангел выбрались из зарослей, в которых скрывались, подслушивая разговор.

Измаил брезгливо отряхнул одежду от приставшей листвы и сухих веток.

- Талантливый мальчик. Опять он нас учуял, - усмехнулся он. Эфраим пожал плечами и посмотрел на небо: там собирались тучи, предвещая похолодание.

- Если Волков-отец ничему наследничка не обучал, выходит, его сынок самостоятельно освоил кое-какие трюки. Странно, что папаша упустил такой талант.

- Родители часто недооценивают детей, - мрачно усмехнулся алхимик. – Может, в том и штука: сынишка хотел что-то доказать папане, продемонстрировать свою состоятельность. Только все пошло не по плану. В жизни вообще редко когда что-то идет по плану… Особенно, если не можешь принять себя… У этого всегда нехорошие последствия.

- Похоже, ты знаешь, о чем говоришь, – сказал Эфраим, вглядываясь в лицо мага.

- Знаю, - скривился Измаил. Но никаких откровений Эфраим от него снова не дождался. – Пошли, - сказал алхимик. – У меня есть одна идея. Любишь детективы про Пуаро?

- А кто это?

- И этого не знаешь?! – изобразил удивление Измаил. - Какой-то ты больно темный… для светлого!

– Не зли меня! – предупредил Эфраим, вытягивая руку. В ней тут же появился пылающий меч. Взмахнув им, ангел в одно мгновение уничтожил завал, преграждавший им путь. – Так что там за идея у тебя?

Измаил усмехнулся:

- Сперва подготовим наживку для нашего молодняка. С этим я сам справлюсь.

Эфраим пожал плечами: сам так сам.

Вторая часть

Многоэтажки можно прочитать тут: Многоэтажки. Части I-II

Начало тут: Многоэтажки-2. Часть I

Предыдущая часть: Многоэтажки-2. Часть XVIII

Аннотация: Действие происходит спустя 5 лет после основных событий. Сергей живёт один, учится, встречается с девушкой. И кажется, что всё самое страшное уже позади, кажется, что жизнь наладилась, а всё то, что произошло в детстве, было лишь страшным сном. Но кошмары никогда не уходят бесследно, и главному герою придётся это ощутить на своей шкуре.

Часть XIX

Сделав глубокий вдох, я попытался встать, но не cмог. Физически не cмог. Нога жутко болела, словно, я её сломал.

Тем временем, монстр хреначил лапищами Алекса, который печально пытался защищаться от его ударов. Я знал, что у "Буратино" есть острые когти, которыми он легко сможет за пять секунд разделаться с моим другом, но тот, видимо, хотел насладиться этим моментом возмездия.

- ХРАНИТЕЛЬ! - завопил я и стал смотреть по сторонам, наивно ожидая увидеть мужика.

К моему удивлению, он действительно был здесь. Стоял снова на расстоянии и смотрел на меня.

- Спаси Алекса! - взмолился я.

Хранитель покачал головой и, тыкнув в меня пальцем, прямо как тогда на балконе, произнёс "Ты". Тут-то до меня и дошло, что защищает он лишь меня, и никого больше.

- Вон оно что! - проговорил я.

Алекс же тем временем лежал бездвижно на земле, а существо атаковало его своими лапищами. Но крови не было. Я молился, чтобы друг был жив. Сейчас я не мог его потерять. Нужно было ползти к нему, чтобы он оказался под защитой хранителя. Внезапно, я понял, что нога больше не болит. Чтобы убедиться в этом, я поднялся, и понял, что хранитель и здесь приложил свою силу.

Тогда я побежал к монстру с криком:

- Получай, ублюдок!

Что именно он должен был получить, я не знал, но верил, что усач точно поможет мне. Но тут случилось нечто непредвиденное: "Буратино", почуяв моё приближение, схватил моего друга в лапу и отпрыгнул метров на сорок.

- ЧТО, УЁБОК, НЕ НРАВИТСЯ? ИДИ СЮДА! - заорал я и последовал за ним.

Но "Палочник" оказался хитрее, и поняв, что так просто от меня не отделается, ускакал в лес в пару прыжков, вместе с Алексом в лапе.

- Блять! - выругался я и стал искать взглядом своего хранителя, но тот куда-то исчез.

Внезапно, я услышал полицейские сирены.

"Неужели, они всё же смогли отследить наш звонок?" - подумал обрадованно я и побежал к дороге.

Навстречу мне ехало две машины.

"Две? Всего две?! Блять, тут ОМОН надо вызывать!"- пронеслось в голове.

- Стойте! - я вышел на дорогу и стал махать руками, чтобы привлечь к себе внимание. Я пока не совсем знал, что делать и что им сказать, но понимал, что это единственные люди на данный момент, которые могут мне помочь.

Автомобили затормозили. Из них вылезли полицеские.

- ОНО схватило моего друга, помогите мне! - закричал я и решил добавить, - Монстр, "Палочник", "Буратино"!

После этого я побежал в сторону леса, надеясь, что полицейские последуют за мной. Хотя учитывая тот факт, что я походил на дикого наркомана, лишь мог означать, что они стопудова пойдут за мной.

Я забежал в лес и осмотрелся. Куда этот уёбок мог утащить моего друга, я даже представить не мог. Возможно, он ушёл обратно к заводу, и возвращаться туда мне очень не хотелось. Но выбора у меня не было.

- Стой, пацан! - услышал я недалеко голос.

- Идите за мной! Мой друг в опасности! - крикнул я и побежал вперёд.

Вдруг, на своём пути я увидел пятно крови. Это точно был след Алекса. Рядом виднелись на дереве следы от когтей.

"Чёрт, оно его точно убьёт или уже убило..." - пронеслось в голове.

Тут меня и нагнал полицейский. Он был всего один. Чёрт!

- Стой, парень! Что случилось? - спросил он.

- Нет времени... Видите? - я показал на пятно, - а здесь? - показал на дерево, - Можете меня считать укуренным, но эта тварь схватила моего друга!

- Твоего друга случаем на Саней зовут? Алекс, вроде? - перебил меня полицейский.

- Да, но откуда вы... - начал я.

- Его схватил "Буратино"? - снова прервал меня он.

- Да, - уверенно ответил я, охуев от такой осведомлённости.

- Ну, тогда, - достал полицейский пистолет, - советую тебе вернуться на дорогу, тут опасно.

Я покачал головой:

- У меня аура, будете смеяться, но меня оберегает хранитель.

- Ага, хранитель. Ну, тогда пошли! - пригласил он меня следовать за собой, не обращая внимания на моё ещё большее ахуевание.

Мы пошли вперёд, шурша сухими ветками под ногами. Где-то вдалеке послышался рёв.

- Не шуми, - прошептал мне полицейский, и осторожно рванул вперёд.

Я погнался за ним, правда шумел я, как последний еблан, и ничего с этим поделать не мог.

Я, внезапно, задумался про свой нос, который мне, кажется, ломали уже раза два. Он зажил сам. Теперь ясно почему. Хранитель мне ещё один подарок сделал - он исцеляет все мои фэйлы. А раны? Я же когда бежал по кустам, то все лицо себе исцарапал до крови. Я потрогал лицо. Чистенькое, даже прыщи пропали. Может, он мне ещё и зубы отбелит нахаляву? Обязательно потом спрошу.

Честно говоря, может показаться, что я последний обмудок, раз думаю о такой хуете, когда мой друг на волоске от смерти. Вся правда в том, что когда я только об этом начинал думать, то я чуть ли в обморок от ужаса не падал. Нужно было непременно отвлечься, вот я и отвлекался, как мог. Попытки были скудными, конечно, но немного получалось.

- Вон он, - прошептал полицейский.

Я взглянул вперёд и увидел "Палочника". Он снова уменьшился в размерах и сидел на поляне, склонившись над чем-то.

- Раз ты у нас под аурой, то иди первый, я прикрою, - сказал полицейский и спрятался за кустом.

"Охуенно, блять! То есть он просто поверил мне, что меня оберегает хранитель, и отправил на верную смерть? Или он реально знает, больше моего?" - подумал я.

Но делать было нечего. Сейчас нет времени спорить.

Я пошёл в направлении монстра. Было ли мне страшно? Да. Хотел ли я развернуться и убежать? Тоже да. Готов ли я был обосраться от страха? Кажется, что уже. Я шёл, влекомый только мыслью о том, что у него мой друг, и его надо спасти, хочешь, не хочешь. У меня не было выбора, и отступить я не мог. К тому же, я верил в то, что мой хранитель обязательно меня спасёт. Пока что он ни разу не подводил меня.

"Палочник" почувствоввал моё присутствие и недовольно зарычал. Я приблизился к нему, и ОН стал увеличиваться в размерах, словно, хотел меня напугать. То, что ОН не мог меня тронуть, я прекрасно понимал.

Послышался выстрел. Кажется, полицеский промахнулся, но неплохо напугал монстра, отчего тот моментально перемахнул через кусты и пустился в бегство.

- Теперь ОН от меня не уйдёт! - услышал я голос мужика, который помчался за монстром.

Я же увидел друга, лежащего на траве в луже собственной крови, и поспешил к нему.

- Алекс? - я опустился возле парня на колени, - ты жив? Алекс?

Его футболка была разорвана, на теле виднелись глубокие порезы, из которых сочилась кровь. Но он был в сознании, что меня немного обрадовало.

- Он... говорил... со... мной... - прохрипел друг и вырубился.

- Не дохни только, слышишь? Мы выберемся отсюда! Мы выберемся!

Вдруг, послышался хруст веток и шаги. Человеческие шаги. На поляну выбежало ещё несколько полицейских. Они держали наготове пистолеты.

- Нужна скорая, - проговорил я, - он умирает.

Продолжение следует...

Прочитать в удобном формате полностью серию можно на АТ:

Многоэтажки: https://author.today/work/360911

Многоэтажки-2: https://author.today/work/367038

Поблагодарить автора за писанину можно тут: https://pay.cloudtips.ru/p/5fb8fda8

Направляясь вглубь страны, маг выступал в провинциальных городах, но не гнушался давать представления в глухом захолустье наподобие нашего поселка, который был крайней северной точкой в маршруте Черного Кукольника: дальше простирались только тундра и скованный льдом океан.

И вот настало тридцать первое декабря. Перед входом в поселковый клуб, где должно было состояться шоу Черного Кукольника, я встретился со своим лучшим другом, Максом. В отличие от меня, Макс рос, что называется, в неблагополучной семье: отец и мать выпивали и часто поколачивали сына — да так сильно, что тот почти каждый день приходил в школу в синяках и ссадинах.

Впрочем, несмотря ни на что, Макс был славным парнем, который никогда не терял бодрости духа. Большую часть времени он был предоставлен сам себе, и эта свобода, дарованная тринадцатилетнему мальчишке, конечно же, манила и привлекала. Мне нравилось дружить с Максом — как нравится всем мальчишкам в моем возрасте проводить время с теми, кто отличался смелостью, дерзостью и капелькой безрассудства. Макс обладал всеми этими качествами, чего не сказать о моем куда более спокойном и рассудительном характере.

Но вернемся к тому, что происходило в клубе затерянного на севере поселка вечером тридцать первого декабря.

Мы с Максом заняли свои места в битком набитом зале, волнительно ожидая начала представления. Из разговоров публики стало ясно, что Черный Кукольник, скорее всего, жертвовал весь свой гонорар детским приютам и домам престарелых. Люди вокруг меня шептались, обсуждая его благородные поступки. Один мужчина, сидевший рядом, рассказывал, что слышал от своего знакомого, работающего в одном из таких учреждений, что маг действительно передавал значительные суммы денег на нужды детей и стариков.

Я прислушивался к этим разговорам с удивлением и восхищением. Оказалось, что Черный Кукольник вел весьма скромный образ жизни. Он не тратил деньги на роскошь, хотя раньше, как говорили, славился страстью к дорогим вещам и шикарным вечеринкам. Одна женщина, сидевшая неподалеку, вспоминала: ее подруга, уехавшая из поселка, видела Кукольника на светском мероприятии в столице, где он был окружен богатыми и знаменитыми людьми. Но теперь, казалось, он полностью изменился.

Эти разговоры добавляли еще больше загадочности и уважения Черному Кукольнику. Я смотрел на сцену, где вскоре должно было начаться представление, и думал о том, каким человеком он окажется. В зале царила атмосфера ожидания и легкого волнения. Люди продолжали обсуждать мага, его прошлое и настоящее, делясь догадками и слухами.

Когда занавес наконец поднялся, и на сцене появился сам Черный Кукольник, я уже смотрел на него не просто как на артиста, а как на человека с большой душой и добрым сердцем. Его скромный вид и непритязательный выбор одежды теперь казались мне не недостатком, а признаком истинного благородства.

Ничем особым он, по правде говоря, не выделялся: невысокий мужчина лет пятидесяти, а может чуть старше, невзрачный и щуплый на вид, одетый в затертый фрак и мятый цилиндр на голове. Вид чародея скорее был нелепым, чем загадочным или вызывавшим хоть какое-то изумление.

Но небольшое разочарование от образа Черного Кукольника быстро сменилось всеобщим восхищением, как только он начал свое представление. Выглядело оно просто и незамысловато: чародей достал из сундука, стоявшего здесь же на сцене, ростовую деревянную куклу и, усадив ее на свои колени, принялся вызывать из зала зрителей, желавших испытать на себе волшебные способности Назара — так звали деревянного болванчика.

Он представлял собой ростовую фигуру, выполненную с удивительной тщательностью и вниманием к деталям. Назар выглядел как маленький мальчик, примерно десяти лет. Его лицо было вырезано из дерева с такой мастерской точностью, что казалось почти живым. Глаза куклы, большие и выразительные, с нарисованными зрачками, словно следили за каждым движением зрителей в зале.

Назар был одет в старомодный костюм, состоящий из коротких штанишек, клетчатой рубашки и маленького жилета. На ногах у болванчика были яркие ботиночки, которые выглядели так, будто их специально сшили для куклы. Каштановые волосы Назара напоминали настоящие и были уложены в аккуратную прическу.

Особое внимание привлекали руки и ноги болванчика: они были подвижны и соединены шарнирами, что позволяло Черному Кукольнику манипулировать ими с удивительной ловкостью. Назар мог кивать головой, махать руками и даже делать шаги, что придавало движениям болванчика реалистичность, словно оживляя его на сцене.

На лице Назара всегда присутствовала легкая улыбка, которая делала его облик дружелюбным и немного загадочным. Когда Черный Кукольник начинал чревовещать, казалось, что болванчик действительно оживал, и его губы двигались в такт словам, произносимым чародеем.

Назар был не просто деревянным болванчиком, а настоящим персонажем, который добавлял магии в представление Черного Кукольника, завораживая зрителей и создавая атмосферу волшебства и таинственности.

Во время своего шоу Черный Кукольник удивлял всех, угадывая прошлое и предсказывая будущее зрителей с помощью Назара. Чародей пригласил на сцену первого участника из зала. Это была девочка лет десяти, с косичками и в ярком платье. Назар посмотрел на нее своими деревянными глазами и начал говорить. Деревянный болванчик рассказал о ее прошлом: как она однажды потеряла любимую игрушку, но потом нашла ее благодаря помощи домашнего питомца — собаки по кличке Джеки. Девочка стояла с открытым ртом, удивленная тем, как Назар мог знать такие подробности. Затем Черный Кукольник, вещая через Назара, начал предсказывать будущее девочки. Он сказал, что в следующем году она встретит новых друзей и получит подарок, о котором давно мечтала. Девочка улыбалась, и ее глаза светились от радости и восторга.

Следующим на сцену вышел парнишка, мой ровесник. Назар снова заговорил, рассказывая о том, как мальчик однажды спас котенка на дереве. Паренек кивнул, подтверждая правдивость слов куклы. Затем Назар предсказал, что мальчик станет отличным спортсменом и выиграет множество соревнований.

Каждое предсказание и каждое угаданное событие из прошлого вызывали в зале волну удивления и восхищения. Мы все сидели, затаив дыхание, наблюдая за этим волшебным действом. Черный Кукольник и его болванчик Назар казались настоящими магами, способными проникнуть в самые сокровенные уголки наших жизней.

Наконец, на сцену вызвали Макса. Я видел, как его глаза загорелись от волнения и нетерпения. Мой друг всегда был смелым и дерзким, но этот момент явно заставил его понервничать: Макс очень хотел услышать предсказание от Черного Кукольника.

Когда Макс поднялся на сцену, зал замер в ожидании. Черный Кукольник, держа Назара на коленях, внимательно посмотрел на моего друга. Назар, казалось, ожил, его деревянные глаза устремились на Макса, и он начал говорить.

— Здравствуй, Макс! — произнес Назар тонким голосом, который звучал так, будто исходил из глубин его деревянного тела. — Ты помнишь тот день, когда вместе с другом нашел старую заброшенную хижину в лесу?

У меня перехватило дыхание. Это было наше с Максом секретное место, о котором никто не знал. Мы нашли хижину прошлым летом и часто туда возвращались, чтобы скрыться от повседневных забот и проблем.

Назар продолжал:

— Вы тогда решили, что это будет ваше тайное убежище, и поклялись никому о нем не рассказывать.

Макс стоял на сцене, ошеломленный тем, что услышал. Он кивнул, подтверждая слова Назара. Я видел, как глаза друга наполнились удивлением и восхищением. Назар знал то, о чем были в курсе только мы двое.

Затем Черный Кукольник начал через Назара предсказывать будущее Макса.

— Совсем скоро, — сказал Назар, — ты встретишь человека, который станет твоим наставником и исполнит все твои желания. Ты преодолеешь трудности, навсегда забыв о горестях и печалях.

Макс слушал, затаив дыхание. Я видел, как его лицо озарилось надеждой и решимостью. Было ясно, что предсказание деревянного болванчика значило многое для моего друга, ведь он так сильно натерпелся от своих родителей-алкоголиков...

Когда Макс вернулся на свое место рядом со мной, он выглядел взбудораженным и словно переполненным энергией. После представления, когда мы вышли из концертного зала, Макс потянул меня за рукав и, оглянувшись по сторонам, чтобы убедиться, что нас никто не подслушивает, прошептал:

— Ты не поверишь, что я нашел у себя в кармане!

Он достал маленький сложенный листок бумаги и развернул его.

«Приходи в мой фургон на окраине поселка ровно в полночь. Я исполню твое новогоднее желание. Ч.К.» — значилось в записке, которая показалась мне странной и подозрительной.

— Макс, это как-то необычно, — сказал я, пытаясь говорить как можно спокойнее. — Мы ведь не знаем, кто он на самом деле и что у него на уме.

Но Макс, с детства обделенный вниманием и заботой взрослых, не хотел меня слушать. Его глаза горели от предвкушения.

— Ты не понимаешь, — ответил он с энтузиазмом. — Это мой шанс! Может быть, Черный Кукольник действительно сможет исполнить мое желание. Назар ведь сказал, что меня ждет встреча с наставником!

Я знал, что Макс всегда мечтал о чем-то большем. Его жизнь была полна трудностей и разочарований, и возможность познакомиться поближе с магом казалась ему настоящим чудом. Но я не мог избавиться от чувства тревоги.

— Макс, подумай еще раз, — продолжал я, стараясь убедить его. — Это слишком странно. Почему он выбрал именно тебя? И почему в полночь, на окраине поселка?

Но Макс был непреклонен.

— Я должен пойти, — сказал он твердо. — Нельзя упустить свой единственный шанс вырваться из этой дыры. Подумай только: я стану учеником настоящего чародея! Я смогу сам творить чудеса!

Я вздохнул, понимая, что не смогу отговорить друга.

— Хорошо, — сказал я наконец. — Но я пойду с тобой.

Макс кивнул, и мы договорились встретиться за пятнадцать минут до полуночи, чтобы вместе отправиться к фургону Черного Кукольника. Внутри меня бушевали сомнения и тревога, но я знал, что не могу оставить друга, хотя мне еще предстояло уговорить родителей отпустить меня на улицу перед самым Новым годом.

Приближалась полночь. В нашем доме царила праздничная суета: мама готовила угощения на кухне, а папа заканчивал украшать елку. В воздухе витал аромат мандаринов и свежей выпечки, и казалось, что весь мир готовился к этому волшебному моменту. Но мои мысли были далеко отсюда.

Как и следовало ожидать, родители не отпустили меня, несмотря на все мои уговоры. Они считали, что Новый год — это семейный праздник, и я должен провести его дома. Я понимал их, но не мог избавиться от беспокойства за Макса. Он собирался пойти к фургону Черного Кукольника один, и это не давало мне покоя.

Мы сели за праздничный стол, и родители принялись вспоминать события уходящего года. Я старался улыбаться и поддерживать разговор, но мои мысли постоянно возвращались к Максу. Что с ним сейчас? Нашел ли он фургон? Исполнилось ли его желание?

Когда часы начали отбивать полночь, я почувствовал, как внутри меня все сжалось. Я представил себе, как Макс стоит у фургона на окраине поселка, один в эту холодную ночь. Я надеялся, что с ним все будет в порядке, но тревога не отпускала меня.

После боя курантов мы с родителями обменялись подарками и пожеланиями. Они выглядели счастливыми и довольными, а я старался не показывать своего беспокойства. Но каждый раз, когда я смотрел на часы, я думал о том, что Макс, возможно, сейчас переживает что-то невероятное или, наоборот, опасное.

Как только прошло двадцать минут после наступления Нового года, я не выдержал. Я подошел к родителям и, стараясь говорить как можно спокойнее, попросил разрешения выйти на улицу. Видя мою настойчивость, они не стали возражать. Я накинул куртку, натянул шапку и поспешил к двери.

Выскочил на улицу, и холодный ветер пробрал меня до костей. Но это не остановило меня. Я знал, что должен найти Макса и убедиться, что с ним все в порядке. Я побежал по заснеженным улицам, стараясь не обращать внимания на мороз и скользкую дорогу.

Поселок был почти пуст, лишь изредка встречались прохожие навеселе, которые выбрались на свежий воздух, чтобы продолжить празднование с петардами и фейерверками. Я ускорил шаг, направляясь к окраине, где, как я знал, стоял фургон Черного Кукольника. В голове крутились мысли о том, что могло произойти с Максом. Я надеялся, что он в безопасности, но тревога не отпускала меня.

Когда я наконец добрался до окраины поселка, я увидел фургон. Он стоял в тени голых деревьев, освещенный лишь тусклым светом уличного фонаря. Я остановился на мгновение, чтобы перевести дыхание, и затем медленно подошел ближе. Фургон выглядел старым и немного потрепанным, но в нем было что-то загадочное и притягательное.

Холодные снежинки падали на мои щеки, таяли и превращались в капли, которые тут же замерзали на морозе. Я дрожал — то ли от холода, то ли от одолевающих меня эмоций. Вокруг царила тишина, нарушаемая лишь шорохом снега под моими ногами. Мне казалось, будто я попал в мрачную сказку.

Когда я подошел к фургону, я заметил, что дверь была приоткрыта. Свет изнутри пробивался наружу, создавая теплый контраст с холодной ночной темнотой. Я глубоко вздохнул и, собравшись с духом, потянул на себя дверь. Она скрипнула, и я шагнул в фургон, ожидая увидеть Макса.

Внутри оказалось неожиданно тепло и душно. Черный Кукольник, теперь уже без цилиндра, сидел за небольшим столом, его лицо выглядело мрачным и скорбным. Рядом с ним на полу расположился болванчик Назар, но что-то было не так.

Назар, клацая деревянными челюстями, пожирал кусок за куском мертвое окровавленное тело Макса, лежавшее здесь же на полу — я узнал его по одежде и бледному безжизненному лицу.

Мое сердце замерло, и меня охватил холодный ужас. Я стоял оцепенело в дверях, не в силах поверить в то, что видел. Назар тем временем методично доедал тело Макса. В тот момент, к моему стыду, в голове у меня крутилась только одна мысль: «Как деревянная кукла может проглатывать мясо и кости?»

Ветер задувал внутрь фургона, поднимая снежинки и заставляя их кружиться в воздухе. Я не мог отвести глаз от жуткой сцены — пока, наконец, Назар не сожрал Макса до последнего куска плоти. Черный Кукольник, казалось, не замечал моего присутствия. Он продолжал смотреть на испачканного кровью болванчика с выражением глубокой скорби и печали.

— Что... что вы сделали? — с трудом выдавил я: голос дрожал от ужаса и потрясения.

Черный Кукольник медленно поднял голову и посмотрел на меня. В его глазах я увидел нечто, что заставило меня содрогнуться — смесь сожаления и неизбежной покорности перед судьбой.

— Назар насытился, — сказал чародей тихо дрожавшим голосом. — До следующего раза ему хватит... вот только следующего раза не будет.

Я не мог поверить своим ушам. Взгляд метался между Черным Кукольником и Назаром, который теперь сидел неподвижно, словно обычная игрушка. В ногах у него валялась пропитанная кровью одежда Макса. Черный Кукольник вздохнул и продолжил свой рассказ.

— Я выловил Назара в море на юге страны. — Голос чародея был полон печали. — Почти три года назад. Тогда я не знал, что нашел. Я привел его в порядок и назвал Назаром — в честь своего утонувшего сына. Так сильно он был на него похож. Назар выглядел как безжизненная деревянная кукла, пока однажды... не заговорил со мной. Я решил, что сошел с ума, но Назар действительно оказался ожившей куклой. А потом выяснилось, что он мог отгадывать прошлое и предсказывать будущее. Я думал, что нашел чудо, но не знал, какую цену придется за это заплатить.

Я слушал его, не в силах отвести взгляд от Назара.

— То есть, он разговаривает не с помощью чревовещания?

Черный Кукольник покачал головой, а затем продолжил:

— Сначала все было прекрасно. Назар восхищал людей, предсказывая их судьбы и раскрывая тайны прошлого. Я начал давать представления по всей стране и зарабатывал огромные деньги. Но вскоре я понял, что у Назара есть темная сторона. Он нуждался в чем-то особенном, чтобы поддерживать силы. Оказалось, что взамен за свой волшебный дар Назар требовал свежего мяса — плоть детей.

У меня перехватило дыхание: ужас ледяной рукой сдавил горло. Черный Кукольник продолжал, и его голос звучал все более мрачно:

— Я пытался остановить его, но Назар угрожал, что убьет меня, если я не буду выполнять его требования. У меня не оставалось другого выбора, как двигаться дальше по стране, давая представления и скармливая Назару детей. Каждый раз, когда я видел, как он пожирает очередную жертву, мое сердце разрывалось от боли и вины. Но я был в ловушке, и не знал, как из нее выбраться.

Черный Кукольник замолчал на мгновение, и его глаза наполнились слезами. Я стоял, не в силах поверить в то, что слышал. Мысли метались, пытаясь осознать все, что произошло. Черный Кукольник выглядел сломленным и опустошенным.

— Скоро всему этому придет конец, — сказал он, глядя на то, как Назар довольно клацает деревянными зубами: они были испачканы кровью Макса.

Чуть позже, глубокой ночью, освещенной вспышками фейерверков над поселком, вместе с Черным Кукольником мы отправились в холодную темную тундру. Он нес на руках Назара. С неба валил снег, крупные хлопья падали на землю, укрывая ее белым полотном, которое поглощало звуки вокруг. Темнота окружала нас со всех сторон. Холод проникал в каждую клеточку моего тела.

Мы шли молча, и только хруст снега под нашими ногами нарушал тишину: взрывы фейерверков остались далеко позади, как будто в другой жизни. Черный Кукольник выглядел сосредоточенным и решительным, его лицо было мрачным и полным скорби. Я не знал, что сказать, и просто следовал за ним, чувствуя, как страх и тревога сжимают мое сердце.

Наконец мы остановились. Черный Кукольник глубоко вздохнул и медленно опустил Назара на снег. Он стоял над ним, словно прощаясь с чем-то важным и дорогим. Происходящее казалось кошмарным сном.

— Оставь нас здесь, — сказал Кукольник тихим и усталым голосом. — Я должен закончить все сам.

Я кивнул, не в силах произнести ни слова. Мои ноги будто приросли к земле, и я не мог двинуться с места. Но затем, собрав все свои силы, я развернулся и пошел прочь. По щекам текли слезы.

Снег продолжал падать, и темнота окружала меня со всех сторон. Я шел, не оглядываясь назад, полностью отдавая себе отчет, что никогда не смогу забыть эту ночь и то, что видел в фургоне Черного Кукольника.

Когда я наконец добрался до границы поселка, я остановился и оглянулся. Вдалеке я увидел лишь белое покрывало снега и темные силуэты деревьев. Черный Кукольник и Назар остались где-то там позади, и в тот момент я понял, что больше никогда не увижу их.

На следующий день я узнал новость. В тундре был обнаружен замерзший труп Черного Кукольника. Его тело лежало на снегу, словно он просто уснул и больше не проснулся. Но куклы рядом с ним не было. Назар исчез, и никто не знал, где он теперь. Это известие потрясло меня до глубины души. Я не мог понять, куда делся Назар.

Я никому не рассказал о том, что случилось с Максом. Да и кто бы мне поверил? Лишь спустя несколько дней родители Макса, протрезвев после новогоднего запоя, написали заявление об исчезновении сына. Макса так и не нашли...

Время шло, и я пытался забыть о той страшной ночи. Она казалась мне наваждением, кошмарным сном. Травмой, которую следовало стереть. Вычеркнуть из памяти.

Похоже, это удалось слишком хорошо: родители потом рассказывали, что мне потребовалась помощь детского психолога. И все же спустя время воспоминания вернулись, захлестнули меня с головой — и с тех пор уже не отпускали. Позднее, повзрослев, я начал искать ответы. Я выяснил, что во всех городах, где Черный Кукольник давал представления, пропадали дети. Эти исчезновения оставались нераскрытыми, и никто не знал, что стало с несчастными детьми.

Сейчас, спустя многие годы, воспоминания той ночи по-прежнему не дают мне покоя. Я часто просыпаюсь в холодном поту, видя во сне деревянные челюсти Назара, пожирающие плоть Макса. Этот кошмар преследует меня, и я не могу избавиться от чувства вины и ужаса.

Каждый раз, когда я закрываю глаза, я вижу жуткую сцену: Назар, клацающий своими челюстями, и Черный Кукольник, наблюдающий за происходящим с выражением глубокой скорби на лице. Я слышу их голоса, чувствую холод тундры и вижу падающий снег. Воспоминания стали частью меня, и я не могу от них избавиться.

Я не знаю, где сейчас находится Назар, и что с ним стало. Возможно, он все еще где-то там, посреди тундры, в ожидании своей следующей жертвы — или же человека, который станет его новым хозяином. Эта мысль не дает мне покоя, и я живу с постоянным страхом, что однажды Назар вернется, и я снова услышу клацание его деревянных челюстей в темноте.

На этот раз он придет за мной.

* * *

Спасибо, что прочитали) Приглашаю в группу ВК с моими рассказами: https://vk.com/anordibooks — подписывайтесь)