markusvannorlen

— Дела… — протянул он.

— Дела? — переспросил Серёга. — И всё? Ты только что убил Макса или…

— Или, — перебил друг. — Это были не они.

— А кто?

— Я не знаю, — Вова развёл руками.

— Покажи руки, — Серёга повёл ножом.

Вова закатал рукава — кожа как кожа.

— А теперь рассказывай, — Сиплый убрал нож и тяжело опустился на землю, не выбирая места: его одежда и так была грязной и мокрой, хуже уже точно не станет.

«Куда уж тут хуже?»

Но Володя не спешил. Он погрузился в свои мысли, хмурился и будто считал что-то в уме, шевеля губами.

— Я. Теперь вот ты, — сказал он. — Кто следующий?

— Ты о чём? — нахмурился Серёга.

— Следующим должен быть кто-то из них, — друг кивнул в сторону. — Либо Катя, либо Макс.

— Так, давай по порядку. — Сиплый поднял руку и бегло рассказал всё, что с ним произошло с момента пробуждения.

— Та же фигня, — кивнул Вова. — Запертые вагоны. Макс и Катя. Станция. Шпалы. А потом мы увидели тебя и сошли с путей. Вот только мужик появился позже. Тоже в плаще, но с ружьём.

— Седой?

— Угу.

— И?

— Да я так и не понял. Всё случилось очень быстро: хлоп — и ребята мертвы уже.

— Жесть.

— Да не то, чтобы. Мужик закатал им рукава, и я сразу понял, что это вовсе не они. Не знаю, мутанты быть может, или что похуже. Тут что-то такое творится…

Вова замолчал. Серёга вспомнил, как выглядела рука Максима, и боязливо покосился в сторону.

— Мужик этот, — продолжил Володя. — Он тоже странный. Дал мне ружьё и патроны. Сказал, проверять руки. А потом исчез.

— И всё?

— Ну он говорил очень странно. Искать машиниста, соберутся четверо. Что только скорость позволит разорвать петлю. Я туго соображал. А потом лес как-то изменился, и я оказался на той полянке. Ты высматривал следы, а эти двое стояли истуканами у тебя за спиной. Ну, Макс бы себя так не вёл, да и Катя бы тараторила без умолка. Мои тоже вели себя странно, но я как-то не придал значения.

— Я тоже, — Серёга задумался. — Хм, выходит, сейчас там у станции другой я и нормальные ребята?

— Не знаю. Может они раньше нас с тобой проснулись?

— Намекаешь, что они прошли петлю раньше? А если не ушли по рельсам?

— Тогда бы или я, или ты их встретили. Логично?

Серёга почесал щеку.

— Наверное. А мужик. Ты его не видел до этого?

— Нет.

Сиплый сжал руку в кулак.

— А вагон? — спросил он. — Седьмой вагон.

— Я не смотрел, — Вова мотнул головой. — Из поезда вылез через окно, а на станции уже встретил ребят.

— Странно, — Серёга поджал губы. — А другой я в точности повторял всё за мной.

— Или ты за ним, — ухмыльнулся Вова.

— Тебе смешно? — обиделся Сиплый.

— Нет, — взгляд у друга оставался серьёзным. — Какой смысл гадать. Нужно выбираться отсюда. Раз уйти не получается, то будем делать как сказал мужик в плаще.

— Скорость, — догадался Серёга. — Нам нужен локомотив.

— И машинист, — кивнул друг.

Всё это не укладывалось в голове, но Серёга решил положиться на слова мужика. Ведь он подсказал ему тогда с ключами и помог Вовчику.

— Может, мы умерли? — предположил он.

— Не знаю, — Вова снова ухмыльнулся. — Но жрать я хочу, как живой. И шишка на лбу болит натурально.

— Мужик?

— Нет. Приложился, когда из поезда вылезал. Есть, что пожрать?

— Что-то найдём, — улыбнулся Серёга и стал снимать рюкзак.

Сосновый бор замер в тяжёлой, почти осязаемой тишине. Воздух, напоенный смолой и влажной землёй, казался гуще обычного. Серёга смотрел на Вову, который методично, с привычной туристской аккуратностью, перебирал рюкзак.

— Соберутся четверо… — проговорил Сиплый, ломая тягостное молчание. — Он это сказал конкретно? Не найдём, а соберутся.

Вова кивнул, затягивая стропу.

— Конкретно. Значит, Катя и Макс где-то тут. Настоящие. И их тоже преследовали эти… тени. Или что они такое?

— И мы их бросили в том… цикле, — с горечью выдавил Серёга, глядя на ссадины на своих костяшках.

— Мы выжили. Сейчас это главное. Чтобы собрать всех, надо понять правила. — Вова взвалил рюкзак на плечи и взял ружьё. — Мужик дал ствол не просто так. Значит, эти штуки можно остановить. Но пули, похоже, не убивают. Тот, в кого я стрелял, дёргался, но не истёк кровью. Они… ненастоящие.

Мысль была жуткой, но логичной. Серёга вспомнил холодную, чёрную вязь на руке двойника Макса. Не кровь, не плоть. Нечто иное.

— Значит, ищем машиниста, — заключил Сиплый.

Друзья двинулись вдоль ручья, выбрав направление по солнцу, скупым пятном света на свинцовом небе. Лес молчал неестественной тишиной — ни птиц, ни зверьков. Только шорох их шагов по хвое да далёкий, навязчивый шепот ветра в макушках елей. Шли молча, прислушиваясь к каждому звуку. Серёга ловил себя на том, что ищет в черноте между стволами знакомые силуэты — то ли с надеждой, то ли со страхом.

Через полчаса они вышли на просеку, проложенную вдоль ЛЭП. Оголённое пространство, заросшее бурьяном, казалось островком безопасности. Они пересекли просеку бегом и снова нырнули в лесную чащу. Теперь они шли быстрее, почти бежали, ориентируясь на дымок, который Вова заметил ещё у ручья — слабую серую струйку, поднимавшуюся где-то впереди.

Дым привёл их к краю леса. За последней стеной сосен открывался тупик: железнодорожное депо, вернее, его призрак. Два проржавевших до дыр товарных вагона, куча искореженного металла и, в центре, локомотив. Не современный электровоз, а старый паровоз, будто сошедший со страниц учебника истории. Он стоял на коротком тупиковом пути, заросшем репейником. Из его трубы и валил тот самый чадный, жидкий дымок. Казалось, он только что прибыл, но вид его говорил о десятилетиях забвения.

И самое главное — вокруг, на путях, в траве, сидели и лежали люди. Вернее, то, что от них осталось. Скелеты в истлевшей одежде разных эпох: от шинелей до современных курток. Их было много. Десятки. Они лежали и сидели, как пассажиры, ожидающие свой поезд, который так и не пришёл.

— Жесть… — прошептал Серёга.

Вова молчал, сжимая приклад ружья. Его взгляд был прикован к будке машиниста. Там, за забрызганным грязью стеклом, виднелась фигура.

Они подошли ближе, стараясь не смотреть на пустые глазницы, глядевшие в серое небо. Дверь в кабину была приоткрыта. Внутри пахло угольной пылью, маслом и тленом. На сиденье машиниста, спиной к ним, сидел человек. Плащ из грубого брезента был накинут на его плечи.

— Ты… — начал Серёга.

Фигура медленно повернулась. Это был тот самый седой, но теперь они разглядели его лицо. Морщины, словно трещины на высохшей земле, глубокие тени под глазами. Но взгляд — острый, пронзительный, лишённый безумия. Он смерил их взглядом, остановившись на ружье в руках Вовы.

— Двое, — произнёс он сиплым, выцветшим голосом. — Быстро. Цикл ускоряется. Солнце уже не встаёт по-настоящему.

— Кто вы? — прямо спросил Вова, не опуская ружья.

— Алексей Игнатьевич. Машинист этого состава. Когда-то. — Он махнул рукой в сторону призрачного паровоза. — А теперь — сторож. Игла в колесе Фортуны.

— Что это за место? — вступил Серёга. — Почему мы здесь?

— Место сильное. Древнее. Оно… притягивает катастрофы. Аварии. Крушения. — Машинист говорил медленно, подбирая слова, будто давно не пользовался речью. — Мой поезд сошёл с рельсов здесь в пятьдесят третьем. Я один выжил. И остался. Потом стали появляться другие. Автобусы, машины, ваш поезд… Место впитывает их, как губка. Создаёт петли. Копии. Проигрывает снова и снова последние моменты.

— Двойники? Те, в поезде?

— Отпечатки. Тени пассажиров. Они не злы. Они просто хотят завершить свой путь. Но для этого им нужны… места в вагонах. Живые души. Они будут пытаться заменить вас. Потом заменить ваших друзей. Их можно узнать по отметинам. Руки, лица… они плохо копируют живую плоть.

— А что в седьмом вагоне? — спросил Серёга, чувствуя, как холодеет желудок.

Машинист посмотрел на него с странной, почти отеческой жалостью.

— Те, кого заменили. Они… ещё не совсем мертвы. Но уже и не живы. Существа вроде меня, но без воли. Растение. Запасные части для петель.

Серёгу скрутил спазм тошноты. Вова хмуро спросил:

— Как выбраться?

— Правила просты и жестоки, — вздохнул Машинист. — Петлю можно разорвать только изнутри. Нужно собрать всех живых, кто попал в эту конкретную петлю — вашу петлю. Вас четверо. И нужно дать составу ход. Настоящий ход, снаружи петли. Это создаст разрыв.

— Но этот паровоз… он же настоящий? Из вашей аварии?

— Он — ядро. Ключ. Он может тянуть любую иллюзию, любую копию. Ваш поезд — всего лишь тень, привязанная к нему. Когда тронется этот, — он похлопал ладонью по панели управления, — тронутся и все тени. А живая душа за рычагами… сжигает петлю изнутри. Но чтобы запустить его, нужно больше, чем уголь. Нужна воля четверых. Синхронная. Единая.

Машинист оборвал речь и резко, с неожиданной для его лет ловкостью, обернулся к глухой стенке кабины, за которой скрывался тендер с углём.

— Кто там?

Из-за груды чёрных, запылённых пластов угля тихо, словно призраки, поднялись две фигуры. Серёга ахнул, инстинктивно отшатнувшись к двери. Вова взвёл курки.

Это были Катя и Макс. Лица землистые, под глазами синие круги, одежда порвана и в грязи. В глазах Кати стоял немой ужас, Макс сжимал в руке обломок шпалы, как дубину. Они дрожали.

— Не стреляй! — сипло крикнул Серёга, хватая Вову за руку. — Смотри на руки!

Рукава их курток были порваны, закатаны. На коже — ссадины, грязь, но никакой чёрной вязи. Только человеческая, живая бледность.

— Это… это вы? Настоящие? — прошептала Катя, её голос сорвался на полушепот.

Она смотрела на них не с радостью, а с животным недоверием.

— Это мы, — тихо сказал Вова, опуская ружьё. — А вы… как?

— Мы прятались… в лесу, — заговорил Макс, его взгляд метался по кабине, цепляясь за лица, за ружьё, за седого. — Потом услышали гудок… и увидели вас. Пробрались с другой стороны, пока вы говорили. Мы думали… мы думали, вы тоже…

Он не договорил. История читалась в их измождённых лицах. Они тоже встретили двойников. Возможно, боролись. И теперь доверяли только тому, что можно проверить — холодному металлу в руках и глазам седого, который знал правила.

Машинист кивнул, удовлетворённо.

— Четверо. В срок. Значит, шанс есть.

Он развернулся к рычагам, покрытым вековой пылью и масляными потёками.

— Правило последнее. Чтобы дать ход, нужно не просто толкнуть рычаг. Нужно дать ему намерение. Цель за пределами петли. Каждый должен думать об одном и том же месте. Реальном месте. Сильнее, чем обо всём остальном. Петля питается разрозненностью. Воля должна быть едина. Что было за околицей вашего последнего лагеря, перед тем как сесть в поезд?

Друзья переглянулись. Мысли, замутнённые ужасом, медленно поворачивались вспять.

— Река, — сказал Серёга. — Перекат «Бычок». Мы там сушились.

— Да, — кивнул Макс. — Большой валун, как голова.

— И запах сосны после дождя, — тихо добавила Катя.

— И костёр, который Вовка так и не разжёг с трёх спичек, — хрипло усмехнулся Серёга.

Вова фыркнул, но в его глазах вспыхнула искра — живая, человеческая.

— Вот туда, — резюмировал Машинист. — Держите этот образ. Вместе. Не отпускайте. Сейчас будет шумно.

Он взялся за главный рычаг контроллера. Металл скрипнул, недовольный.

— Давайте, руки поверх моей. Все. Не давите. Просто… держитесь. И думайте о своей реке.

Рука его, костлявая и сильная, легла на чёрную ручку. После мига нерешительности Вова положил свою сверху. Потом Серёга. Макс. Катя положила свою маленькую, грязную ладонь последней, завершая пирамиду.

Кабина наполнилась напряжённым молчанием. За окном ничего не изменилось: тот же тупик, тот же лес, те же кости на рельсах. Но что-то дрогнуло в самом воздухе. Тишина стала звенящей.

«Перекат Бычок. Запах сосны. Тёплый камень. Звук воды», — крутилось в голове у Серёги, и он видел, как другие, стиснув зубы, делают то же самое.

Машинист с силой, на которую, казалось, не был способен, потянул рычаг на себя.

Раздался не рев, а какой-то вселенский вздох — будто гигантская машина, застывшая навеки, сделала первый вдох после долгой спячки. Всё паровозное нутро затрепетало, заскрежетало, зашипело. Из топки вырвался не дым, а сноп искр, ослепительно белых в сером свете. Кабина задрожала.

И мир за окном поплыл. Не поезд тронулся — поплыли депо, лес, небо. Они растягивались в серые, лишённые деталей полосы, как краска на мокром холсте. Кости на путях рассыпались в прах и смешались с размывающейся землёй. Звук — нарастающий, низкий гул — заполнил всё, заглушив собственное сердцебиение.

Серёга чувствовал, как под его ладонью рычаг бьётся, как живой, пытаясь вырваться. Он смотрел на сплетённые руки: грязные, в синяках, но крепко держащиеся. Катя зажмурилась. Макс что-то кричал, но слов не было слышно. Вова смотрел вперёд, в катящуюся навстречу стену небытия, но лицо его оставалось спокойным.

И вдруг — тишина. Резкая, оглушительная.

Гул стих. Дрожь прекратилась.

Поезд стоял. Но стоял он теперь на реальных, ржавых, заросших бурьяном путях где-то на глухом перегоне. По бокам тянулся обычный, осенний лес. В небе, разрывая тучи, светило бледное, но настоящее солнце. Воздух был холодным, свежим и не пах ничем, кроме сырости и преющих листьев.

Машинист убрал свою руку. Он тяжело дышал, опираясь на пульт.

— Всё. Петля… порвана. Ваша — порвана.

Он указал слабым движением руки вперёд, за лобовое стекло.

— Выходите. Идите по путям. На запад. Километров через пять будет будка путевого обходчика. Там… там уже другой мир.

Друзья молча, как лунатики, разжали руки. Они выбрались на ватных ногах из кабины и спрыгнули на насыпь. Земля под ногами была твёрдой, устойчивой, бесконечно реальной.

Серёга обернулся. Паровоз стоял, застывший памятник. В будке машиниста — пусто. Седой старик исчез.

Они шли молча, не оглядываясь, почти бежали, подгоняемые остатками животного страха, что всё может вернуться. Через час, когда солнце поднялось выше, а в лесу застучал дятел, они остановились, падающими с ног от усталости.

— Билеты, — первый заговорил Вова, садясь на шпалу. — У нас не было билетов. Мы же просто договорились с проводницей. Так? Ни в одном списке пассажиров нас нет.

— Вещей… кроме рюкзаков, там ничего нашего не осталось, — добавил Макс, тупо глядя на свои потрёпанные ботинки.

Катя, обняв себя за плечи, просто покачала головой.

— Никому ни слова. Никогда. Скажем… заблудились. И всё.

Серёга кивнул. Мысль казалась ему чужой и грязной, но абсолютно правильной. Кто поверит в паровоз-призрак и тени? Их сочтут сумасшедшими. Или хуже — начнут искать тот состав, задавать вопросы…

— Молчок, — хрипло подтвердил он. — Как не было.

Они поднялись и пошли дальше, уже не бегом, а устало бредя по шпалам. Их силуэты медленно уменьшались на фоне бесконечной стрелы рельс.

А позади, в густом кустарнике у самой кромки леса, из которого они только что вышли, стояли двое и смотрели им вслед.

Один — седой, в накинутом на плечи грубом брезентовом плаще. Рядом с ним — молодая женщина в чёрной спортивной одежде для фитнеса, слишком лёгкой для осеннего леса. Её светлые, почти белые волосы были собраны в тугой «конский» хвост. В её руках мерцал экран планшета, но сейчас она его не смотрела.

— Ушли, — сказала она, и её голос был удивительно спокойным, почти бесцветным.

— Ушли, — согласился седой, не отрывая взгляда от удаляющихся фигур. — Но он рано или поздно догадается.

— Обязательно.

— Мне показалось, — седой прищурился, — парень этот весьма дотошный. Думаешь, он не станет искать ответы?

— Конечно, станет, — блондинка ухмыльнулась. — В том и суть. Он захочет вернуться — найти своих друзей… настоящих друзей.

— Всё-таки вы решились?

— Да, — кивнула блондинка и, развернувшись, бесшумно растворилась в чаще.

Седой ещё минуту постоял, вглядываясь в пустоту. Потом поправил плащ и шагнул в сторону, противоположную той, куда ушла блондинка. На том месте, где он стоял, не осталось ни следа. Ни от него, ни от паровоза, который теперь был лишь смутным сном в памяти Серёги и в том ином, непостижимом нечто, что поселилось в оболочках его бывших друзей, бредущих по железной дороге к спасению и молчанию.

— Может, мы спим? — тихо спросила она.

— Угу, — буркнул Сиплый. — Вечным сном.

— Серый! — Макс скривился. — Что с тобой? Ты в норме?

Серёга дёрнул головой, скривившись. А и правда, что с ним? Он окинул друзей взглядом и поймал себя на мысли, что не чувствует себя спокойнее рядом с ними. Что-то было не так, но что — Сиплый понять не мог: будто и не друзья рядом с ним, а совершенно чужие люди. Ну формально, конечно, они друзьями не были, так — приятели по вузу, любители таёжной романтики и сплавов по рекам, одним словом — туристы. Но за те несколько лет, что группа ходила в походы, Серёга сблизился с ребятами, мог положиться на каждого. Даже колкой на язычок Кате в лесу он доверял больше, чем школьным друзьям в городской черте. Это, конечно, было весьма странно, и Серёга частенько рефлексировал на этот счёт, ну или, что вернее, занимался банальным самоедством. Но, тем не менее — он полагался на этих людей. Сейчас же всё как рукой сняло, будто и не было никаких походов. А ещё это постоянная паника, которая то засыпала, то снова просыпалась в груди, спускалась ниже, сковывая желудок. Ног в такие моменты Сиплый не чувствовал: они будто наливались свинцом и подкашивались.

— Серый? — Макс тронул друга за плечо.

— Да, — встрепенулся Сиплый. — Идём в здание.

Двери станционного здания были широко распахнуты. Внутрь ветром уже нанесло опавшей листвы и разного мусора. У входа висела большая выцветшая табличка с надписью «ст. А…», остальные буквы отсутствовали.

— Нормально, — хмыкнул Максим. — Мы даже не знаем, где находимся.

Сиплый остановился у пожарного щитка, посмотрел по сторонам, а потом снял с крюков багор.

— Ты серьёзно? — вскинул бровь курчавый.

— Угу, — буркнул Серёга, закинув багор на плечо.

— Слушай, — Максим обогнал его и перегородил путь. — А мы точно сели в нужный поезд? Я помню, что было темно и мы там по перрону шатались, как четыре зомбака. Может, мы в какой-то не тот поезд сели.

— Это ты еле ноги передвигал, — Катя одарила парня строгим взглядом. — В нормальный мы поезд сели. Были и люди, и проводница.

Серёга кивнул.

— Дела, — протянул курчавый.

В павильоне шелестела лишь листва на полу, гонимая порывами ветра. Никого. Серёга заглянул в окно кассы — пусто. Часы на стене замерли, показывая ровно двенадцать. Карта железнодорожных путей валялась на полу, а на лавочках толстым слоем лежала пыль. Здание выглядело так, словно с момента, когда его покинула последняя группа пассажиров, прошли годы.

— Тупик, — выдала Катя.

— Всё.

Серёга откинул багор, снял рюкзак и достал компас. Посмотрел на стрелку.

— Поезд ехал верно, — сообщил он. — Уходим отсюда. Пойдём по шпалам.

— Слушай, а фигня, — задумался Максим. — Поезд стоит и никого это не колышет. Ведь есть же сигнализация, диспетчер должен видеть, что поезд стоит на месте. И что, никакой реакции? Где локомотивная бригада? Где все?

— Ты долго догоняешь, — скривился Серёга. — Я о чём? Нет никого: ни бригады, ни пассажиров. Только трупы, мы, да странный мужик в плаще.

— Тупик, — снова повторила Катя. — Поезд загнали в тупик.

— Ну и? — Сиплый поднял бровь. — Как это нам поможет, если это так?

— Тогда нужно идти в другую сторону — противоположную.

— Нет, — Серёга отрицательно мотнул головой. — Идём по компасу. Там должны быть деревни.

Катя недовольно поджала губы, но воздержалась от комментариев.

— Трупы, — Макс провёл рукой по небритой щеке. — А ты уверен?

— Нет, блин, — Сиплый продемонстрировал штаны. — Я нашёл кетчуп и решил измазаться им.

— Ну ладно, ладно, — курчавый поднял руки в примирительном жесте. — Но, быть может, это какой-то передвижной морг?

— Что? — Серёга округлил глаза. — Ты в сосну впилился?! Какой, на хрен, морг?

— А ты уверен, что их… ну, убили? — спросила Катя.

Сиплый протянул девушке ключи.

— Пойди — погляди, — предложил он.

Катя брезгливо отшатнулась. Макс снова почесал щёку. Взъерошил волосы и подошёл к кассе.

— Смотри, — сказал он. — Там, кажется, телефон. Ну, проводной.

— Я видел, — отмахнулся Серёга. — Как туда попасть? Тут решётка.

— Там дверь, — Макс указал на тёмный проём в глубине помещения. — Видимо, с улицы вход.

— Да фигня, — Сиплый снова махнул рукой. — Спорим, телефон давно не работает.

— Но проверить стоит. Дай багор.

Курчавый забрал у Серёги багор и вышел на улицу. Через пару минут он уже ломал дверь с другой стороны.

— Надо уходить, — повторил Серёга, глядя на Катю.

— Давай проверим телефон.

— Ладно, — сдался Сиплый. — Выйду осмотрюсь.

На перроне всё ещё моросил слабый дождь, а неугомонный ветер гонял мелкую рябь по лужам. В окнах вагонов призрачного состава всё ещё горел свет. Лишь в нескольких — первом и седьмом — было темно. В первом все шторки были задёрнуты, а в сторону седьмого Серёга бросил лишь быстрый взгляд, поднял воротник куртки и вышел из здания.

Станцию оглашали мерные звуки выламываемой двери, иногда доносилась ругань. Максим не сдавался. Сиплого же интересовал седой незнакомец. Чёрт его знает почему, но встречаться с этим типом Серёге не хотелось. Он всё ещё ощущал чьё-то незримое присутствие, чей-то заинтересованный взгляд. Иногда Сиплому чудилось какое-то смазанное движение в лесу, но когда присматривался, то ничего кроме колыхнувшейся ветки или сорванного листа с уже облетевшей берёзки он не видел.

— Есть! — радостно крикнул Максим. — Серый! Я выломал замок!

— Иду! — крикнул в ответ Сиплый.

Потоптавшись на месте, Серёга всё же решил вернуться в станционное здание: он не хотел оставлять Катю одну. Девушка боязливо обернулась, когда Сиплый ворвался в помещение, но узнав его — облегчённо вздохнула.

— Напугал, — буркнула Катя. — Что там?

— Сейчас узнаем, — Серёга кивнул в сторону кассы, включая фонарь.

Он подошёл к стеклу и посветил в тёмный проём, но Макс всё не появлялся. Сиплый нервно закусил губу, чувствуя, как нарастает тревога. Наконец в свете фонаря появилась курчавая голова. Друг вошёл в помещение прикрываясь от яркого луча рукой.

— Да выруби ты, — попросил он.

Сиплый перевёл фонарь вбок. Макс убрал руку от лица и как-то странно посмотрел на Серёгу.

— Ну? — спросил Серёга с напором.

— Что ну? — удивился Максим.

— Ты гонишь? Телефон, Макс.

— А, точно, — курчавый улыбнулся и подошёл к старенькому аппарату.

Снял трубку и покрутил барабан.

— Глухо, — резюмировал он.

— Почему я не удивлён? — задал риторический вопрос Серёга, покосившись на Катю.

Девушка закатила глаза, мол, не умничай, проверить всё равно нужно было.

— Уходим, — приказал Серёга и добавил, обратившись к Максу: — Багор забери.

— Что? — удивился друг. — Какой… а… багор, да, хорошо.

Сиплый проводил его долгим взглядом и повернулся к Кате и спросил:

— У него всё в порядке? Его, ну его проблема, она…

— Нет! — резко ответила девушка. — Он в норме. Мы это уже обсуждали. Врачи давно не выписывают ему препараты.

— Ладно, — пожал Серёга плечами.

Но что-то в поведении Максима его насторожило. Та самая тихая паника, которую знали лишь свои. Рецидив? Всего лишь одно нелепое слово — и хрупкое равновесие рухнуло? Впрочем, то, что происходило вокруг, могло свести с ума и здорового человека.

— Присматривай за ним, — сказал Сиплый.

— Ладно, — кивнула Катя.

Кажется, она тоже уже поняла, что болезнь Макса могла вернуться.

Друг вернулся в зал быстро. Он крутил багор и насвистывал что-то себе под нос.

— Чему ты радуешься? — изобразил удивление Серёга.

— Не знаю, — курчавый пожал плечами.

— Дай его мне, — попросил Сиплый, протягивая руку к багру.

Макс ловко крутанул древко и протянул инструмент другу.

— Всё, валим отсюда. — Серёга прислонил багор к стене и стал закидывать рюкзак на плечи.

— А как же Вовчик? — Макс стал серьёзен.

Серёга покосился на седьмой вагон, сглотнул и нервно дёрнул щекой.

— Валим, — повторил он. — Идём в ближайший населённый пункт, там находим участкового и рассказываем, как есть.

— А багор?

— Багор выбросим. Всё! Ходу! Ходу!

— Стойте, — Катя взяла Максима за руку. — Мне нужно в туалет.

— На давайте, давайте, — Сиплый вздохнул. — Он тут везде. Далеко не уходите.

— Ну да, буду я тут светить задом, — фыркнула девушка. — Пошли.

Серёга проводил друзей взглядом. Катя была той ещё занозой и естественно потащила Макса в чащу леса.

— Сдался кому-то твой зад, — сплюнул Серёга и отвернулся.

Он решил обойти здание и проверить телефон сам, да и просто осмотреться. Что-то в поведении друга настораживало.

Телефон молчал. Сиплый осмотрел провод и убедился, что он идёт к вилке, а вилка вставлена в розетку. Тогда он подёргал за провод, вынул и вставил вилку — ничего, аппарат молчал. Вздохнув, Сиплый вернулся к двери и осмотрелся. Но и тут не нашёл ничего подозрительного.

— К чёрту, — сказал он выбитой двери и вернулся на перрон.

Парочка уже возвращалась.

— Всё, ребята, давайте! — поторопил их Сиплый. — Хрен знает, как далеко до следующей станции. У нас после похода из продуктов банка тушёнки, пачка макарон и пара банок консервов.

— У меня ещё шоколадные батончики есть, — сказала Катя.

— Пошли, — с нажимом выдал Серёга.

По шпалам шагать оказалось ещё тем удовольствием: ступать на каждую — так шаг маленький; перешагивать — и ноги через пару сот метров начинали гудеть. Макс шёл какое-то время сбоку, но щебень постоянно выскакивал из-под ног, и парень пару раз скатился в канаву. Катя неудобств вроде не замечала, будто расстояние между шпалами сделали специально под её шаг.

Покинув злополучную станцию, Серёга почувствовал, как непонятное чувство тревоги отпускает его, а чужой взгляд больше не прожигает затылок. Ветер стих, а сквозь плотные тучи иногда проглядывало солнышко. Впрочем, на душе всё равно скребли кошки. Серёга думал про Вову. И каждый раз перед глазами всплывала жуткая картина седьмого вагона. Сиплый даже стал корить себя за то, что не осмелился войти внутрь и проверить: может кому-то нужна была помощь? Что если Вовчик был там?

Друзья всё шли, а шпалы не кончались. Железнодорожное полотно уходило стрелой вдаль, лишь изредка изгибаясь. Мрачный лес стоял стеной по обеим сторонам пути, а серая хмарь нависала так низко, что, казалось, вот-вот вдавит путников в щебень. Влажный и густой воздух порой сгущался в туманную дымку, отчего видимость сразу ухудшалась. Серёге в такие моменты мерещились быстрые тени в кустах, и он постоянно оборачивался, вглядываясь в заросли.

Катя раздала всем по шоколадному батончику. Глюкоза слегка взбодрила Сиплого — он почувствовал, как покалывает пальцы рук, отогреваясь. На душе сразу потеплело, но это мимолетное просветление оказалось таким же коротким, как и редкие проблески солнца. Впереди из молочной дымки показался хвост пассажирского состава, а потом пошёл дождь. Туман рассеялся. Снова вернулось неприятное чувство. Сердце сжалось.

Друзья прошли ещё немного и заметили впереди знакомый перрон, ветхое станционное здание с выцветшей табличкой и одинокий фонарь, покачивающийся на ветру. А потом Серёга увидел себя, бегущего вдоль состава. Его двойник замер и стал протирать лицо рукавом.

— Быстро! — приказал Сиплый, толкая друзей в канаву.

Спрятавшись за кустарником, туристы приникли к земле и стали наблюдать. У Серёги бешено колотилось сердце.

Тем временем его двойник забрался на подножку, провёл какие-то манипуляции с дверью и забрался в вагон.

— Серый, это же ты? — Максим удивлённо смотрел на друга, указывая рукой в сторону поезда.

— Видимо, я, — кивнул Сиплый. — Это же бред, да?

Парень посмотрел на друзей, но отвечать ему никто не спешил.

— Мы вернулись? — догадалась Катя. — Но… как такое возможно?

— Не знаю, может, тут кольцевая? — предположил Серёга.

— Ага, — хмыкнул Макс. — И ты тоже закольцован?

— Да, — нахмурился Сиплый. — Это никак не вяжется.

Он посмотрел в сторону поезда, задумался на миг.

— Я вам не говорил. — Серёга повернулся к Максу. — Но когда я бежал вот там, — Сиплый указал на вагон, в котором скрылся его двойник, — то увидел на путях людей. Потом присмотрелся — а и нет никого.

— Мне тоже показалось, что другой ты нас заметил, — кивнула Катя.

— Да не, — отмахнулся Максим. — Дичь какая-то, ты хочешь сказать, что мы не просто вернулись, а ещё и попали в прошлое?

— Не знаю.

Сиплый аккуратно обошёл куст и стал изучать землю. Помимо свежих отпечатков на мокрой глине просматривались и старые следы — оттиски протекторов совпадали.

— Идите сюда, — позвал Серёга.

Когда Макс подошёл, Сиплый попросил того продавить глину ботинком.

— Один в один. — Серёга присел на корточки, изучая следы. — Катя, а это твои следы.

— А это чьи? — Макс хмурил брови.

— А это следы Вовчика, — улыбнулся Серёга. — Я уж насмотрелся за поход, топая за ним. Это точно отпечаток его ботинка.

— Стойте, — Катя смотрела на друзей удивлённым взглядом. — То есть, ты хочешь сказать, что тут до этого прошли мы? И там в поезде тоже мы?

— Выходит, что так, — Сиплый обернулся к поезду. — Если я не ошибся, то скоро из вагона должны выйти наши двойники.

— И что будем делать? — спросил Макс.

— Подождём.

— А я думаю, что нам стоит пойти по этим следам, — не согласилась Катя.

— Почему? — Серёга покосился на неё.

— Ну, хотя бы потому, что предыдущие мы ушли в лес и не пошли к нам тем. — Девушка указала в сторону состава.

Серёга закрыл глаза, слушая как часто бьётся его сердце. Что-то тут было не так, но что, он не мог понять. Нет, понятно же, что тут творилось настоящее безумство, но должна же быть какая-то закономерность? Или нет? Да и друзья какие-то странные. Где паника? Почему они так легко воспринимают происходящее?

Сиплый открыл глаза как раз в тот момент, когда на щебень спрыгнул его двойник. Следом из вагоны вышли Макс и Катя. Ребята о чём-то спорили — Серёга помнил о чём, — а потом его двойник показал Кате неприличный жест и быстро пошёл в сторону перрона.

— Это точно мы, — выдохнул Серёга.

— Да уж… — хмыкнул Максим.

— Что делаем? — спросила Катя.

Сиплый задумался. Если их двойники будут делать всё тоже самое, а судя по всему, они это уже делают, то через полчаса покинут станцию. Можно было бы остаться тут и подождать их, но что-то подсказывало Серёге — это может плохо кончиться. Быть может Катя права? Стоит пройти по следам.

— Ладно, — сдался Сиплый. — По следам, так по следам. В конце концов, там может быть Вовчик.

— Так я о чём! — обрадовалась Катя.

Сиплый окинул её недоверчивым взглядом, но промолчал. Серёга вдруг отчётливо осознал, что реальным тут может оказаться только он, а настоящие друзья давно мертвы. Перед глазами снова встала картина из седьмого вагона.

«Рано я выкинул багор», — подумал Сиплый, нащупывая в кармане складной нож.

Следы привели туристов к небольшой опушке. Осины и берёзы отступили, а впереди вырос густой хвойный бор. Отпечатки ботинок обрывались у раскидистой ели — терялись в ковре опавших иголок. Серёга сделал несколько шагов вперёд, внимательно осматривая землю, но следы исчезли. Возможно, какой-нибудь герой из романов Майн Рида смог бы выследить прошедших тут путников, но не Серёга. Парень осмотрелся, бросил взгляд на тёмную чащу леса и досадливо поджал губы.

Сиплый обернулся к друзьям и замер от удивления: на опушку, позади туристов, вышел Вова с двухствольным ружьём наперевес.

— Серый, я тебя вижу, — сказал друг. — Не вздумай бежать. Выходи оттуда.

— Вова?! — радостно воскликнула Катя, обернувшись.

Володя никак не отреагировал. Он откинул капюшон куртки, который мешал обзору, и взял друзей на прицел. Сиплый отметил, что под глазом друга темнел кровоподтёк, а на бритой голове бугрилась шишка.

— Вовчик, ты чего? — Макс приподнял руки и отступил на шаг.

— Стоять! — рявкнул бритый.

Макс замер. Серёга медленно вышел на опушку.

— Покажите руки, — приказал Володя. — Закатайте рукава и покажите руки.

— Вова, ты чего? — Катя растерянно улыбнулась.

Серёга отметил краем глаза, что Максим встал вполоборота и завёл руку за спину.

— Вовчик, объясни, — попросил Сиплый.

— Серёга, покажи руку, — процедил сквозь зубы друг.

Пожав плечами, Сиплый закатал рукав и продемонстрировал предплечье.

— Вторую.

Серёга подчинился.

— Дуй ко мне, — сказал Вова. — Быстро.

— Не слушай его, — сказал Максим.

— Стой тут, — кивнула Катя.

Сиплый покосился на друзей. Что-то в них продолжало смущать его. Он стал медленно отходить, забирая левее.

Макс вдруг резко прыгнул, выставив руку перед собой. Серёга среагировать не успел: он поскользнулся на влажной траве и упал на спину, а курчавый уже нависал над ним. Руку его покрывала чёрная вязь, пальцы удлинились, а лицо потемнело.

Грохнул выстрел. Максим отлетел в сторону, а Серёга рванул со всех ног. Катя взвыла. От этого звука у Сиплого подкосились ноги, но он продолжал бежать. Спотыкался, падал, но всё равно бежал без оглядки. Володя медленно пятился, перезаряжая ружьё.

— Давай в лес! — крикнул он Сиплому.

Серёгу дважды просить не пришлось. Он миновал друга и ворвался в густую чащу. Мокрая еловая ветка стегнула по лицу, а затем ещё одна и ещё. Это привело Сиплого в чувство. Приступ паники отступил, и он нашёл в себе силы остановиться. Обернулся с зажатым ножом в руке. Замер, пытаясь рассмотреть сквозь раскидистые еловые лапы поляну.

Вова продолжал пятиться. Максим дёргался на земле, а Катя приняла низкую стойку и изловчилась, словно кошка перед прыжком. Глаза её светились янтарём.

— Мать честная, — вырвалось у Серёги.

Володя закинул ружьё на плечо и сказал всего одно слово:

— Беги!

Друзья побежали.

Глухая плеть. Часть 3

Кожа на предплечьях пошла мурашками, и Сиплый зябко передёрнул плечами. В плацкарте было холодно — изо рта шёл пар. Остатки сна улетучились, а на смену вязкой дрёме пришла тревога. В груди защемило, а желудок сжался. Серёга глубоко вдохнул, выдохнул, борясь с паникой, которая пеленой застилала глаза и толкала Сиплого броситься вон из пустого вагона.

«Прочь! Беги!» — набатом била мысль.

Справившись с эмоциями, Серёга вытер босые стопы о матрац, который лежал напротив, а пальцы о простыню. Наощупь отыскал свою куртку, а в кармане нашёл налобный фонарь. Включил его, выхватив из полумрака полки: матрацы раскатаны, поверх них белели простыни, лежали скомканные одеяла и подушки, забранные в наволочки — всё выглядело так, словно люди только-только покинули поезд. Но за окном не было ни души, лишь качался фонарь и накрапывал мелкий дождик. Шумел ветер в макушках деревьев.

На полу Сиплый заметил свои ботинки под столом, а чуть левее — блестящую лужу. Сглотнул. Субстанция очень походила на кровь, но проверять Серёге не хотелось. Обувшись, он перешагнул пятно и выглянул в проход — ни души.

— Эй! — позвал Серёга.

Тишина.

— Да какого хрена?! Есть тут кто?! — повысив голос, прохрипел парень.

Ни звука.

Сиплый вернулся. Снова перешагнул лужу, скомкал свою постель и перекинул на соседнюю полку. Водрузив фонарь на голову, Серёга поднял свою полку. Под ней лежал лишь его рюкзак, хотя Сиплый отчётливо помнил, что вчера вечером, когда туристы сели в поезд, то под эту полку друзья положили два рюкзака — Серёгин и Вовин.

Посветив внутрь поклажи и, убедившись, что все вещи на месте, Сиплый закрыл полку и сел. Соображал он всё ещё туго, потому как в голову продолжала лезть всякая ерунда. Достав флягу, Серёга напился, вытер тыльной стороной ладони губы. Покосился на блеснувшую в свете фонаря лужу.

— Ерунда какая-то, — сказал сам себе Сиплый.

И ведь действительно это пятно было весьма странным. Если это кровь, то пролилось её достаточно для того, чтобы человек почувствовал себя плохо. Почему нет следов в проходе? Почему нет на матрацах? Куда пропал раненый?

Серёга уже был готов поверить, что это друзья над ним подшутили: разлили какую-то гадость на пол, тихо собрались и сейчас ржут где-нибудь в тамбуре. Вовчик мог забрать рюкзак вчера, когда Сиплый отлучался из купе. Но тогда, где люди? Не могли же пассажиры все сойти ночью? Или могли?

Сиплый выключил фонарь и попытался открыть окно. Оно поддалось, жалобно скрипнув. Высунувшись, парень буквально задохнулся от порыва промозглого ветра, который с силой окатил его мелкими дождевыми каплями. Холод забрался под воротник и студил уши.

На перроне никого. У привокзального здания тоже. Выругавшись, Серёга закрыл окно, вытер лицо простынёй и полез в рюкзак за свитером. Подумав, Сиплый решил вооружиться маленьким складным туристским ножом. Ерунда, конечно, но так он чувствовал себя уверенней.

Зашнуровав ботинки и надев куртку, Серёга убрал нож в карман. Покосился на рюкзак, но решил пока оставить его тут. Что-то Сиплому подсказывало — вскоре всё встанет на свои места.

«Проводница!» — догадался Серёга, и вслух добавил:

— Она же не могла сойти.

Воодушевившись, Сиплый сменил режим фонаря на тусклый и пошёл в сторону купе проводника. Но по мере того, как он продвигался, запал его спадал. Серёга ещё надеялся застать кого-то спящим в вагоне и даже успел укорить себя за то, что сдуру громко кричал, — а ведь кто-то мог просто спать, — но и в первом, и во втором, и в третьем купе картина была одинаковой: раскатанные матрацы, мятые простыни, скомканные одеяла; ни вещей, ни людей, ни стаканов на столах. Будто пассажиры просто испарились. Ведь всегда же сдавали постель, убирали матрацы.

Паника вернулась внезапно, так что Сиплый подавился собственной слюной. По спине пробежала волна холода, и Серёга резко обернулся: ему почудилось, что огромная чёрная тень крадётся за ним по пятам.

Никого.

Нащупав в кармане нож, Серёга раскрыл его и тихо ступая, почти крадучись, пошёл дальше. Теперь он часто оборачивался, а в каждое новое купе заглядывал с опаской. Наконец он подошёл к закрытой двери купе проводника. Протянул руку к ручке и замер, закусив губу.

«А вдруг она спит?» — подумал Сиплый.

Потоптавшись на месте, Серёга всё же решил пока не заходить в это купе. Он вышел в тамбур и заглянул в соседний. Там тоже никого не оказалось, а дверь в следующий вагон была открыта, но идти туда Сиплый опасался. Он не мог точно сказать почему, но какое-то внутреннее чутьё не давало ему сделать шаг вперёд. Ноги налились свинцом и не слушались. Сердце колотилось в бешенном ритме.

Вытерев вспотевшую ладонь о штанину, Серёга решил проверить вагон с другой стороны. Тревожить проводника он всё ещё опасался, быть может, боялся обнаружить за запертой дверью что-то ужасное. От этой мысли Сиплый ускорил шаг и уже не таясь, часто оборачиваясь, добрался до своего купе. Тут его осенило, и Серёга полез в карман за смартфоном, но гаджет не подавал признаков жизни, словно его аккумулятор полностью разрядился. Но Сиплый помнил, что у него был повербанк и за время турпохода он разрядил его едва на половину.

Однако парня ждало разочарование: повербанк тоже не подавал признаков жизни. Ноги у Сиплого подкосились, и он обессиленно рухнул на полку.

— Это сон, — нервно хихикнул он, щипая себя за кожу. — Сон… дурной сон…

Но проснуться не получалось. Дождь за окном усилился. Тяжёлые капли застучали по крыше. Сиплый вжал голову в плечи, потушил фонарь, выставил нож перед собой и замер в такой позе, тяжело дыша. В монотонной дроби ему чудились странные звуки, будто кто-то сопел и скребся в соседнем купе.

Сколько Сергей так просидел, он не знал, но дождь затих, а сквозь просветы в низких тучах стало просматриваться голубое небо. Впрочем, оно тут же затянулось. Сиплый собрался с духом, включил фонарь и выглянул в проход.

Ни души.

— Ну попадись мне тот, кто это устроил! — гневно воскликнул Серёга.

Он закинул рюкзак на плечо, выставил нож перед собой, и, подбадривая себя руганью, направился к другому вагону. Заглянул в туалет — пусто. В тамбуре никого. Дверь заперта. Сиплый попробовал двери наружу — заперты.

— Да вы прикалываетесь?! — нервно хихикнул он.

Собравшись с духом, Серёга решил всё-таки проверить купе проводника. Проскочив вагон, он замер на миг у двери, прислушиваясь, а потом рывком открыл дверь.

Пусто.

Смятая простынь, пиджак на тремпеле, куча пустых стаканов в блестящих подстаканниках и никого.

Сиплый сбросил рюкзак на койку и выскочил в тамбур. Подёргал все двери — заперто. На смену страху пришла злость, и Серёга с силой пнул дверь. Та, естественно, не поддалась, так как открывалась вовнутрь. Он ударил ещё пару раз, выругался и вернулся в купе проводника. В голову пришла мысль — покидать вагон через окно, и Сиплый потянул за ручку, но рама открылась лишь на треть, как и в его купе.

Серёга подёргал окно ещё, навалился всем весом, но рама не поддавалась. Тогда он решил, что просто выбьет стекло. Сиплый стал закрывать окно, но вдруг замер. У самой границы леса он заметил тёмный силуэт человека. Мужчина в брезентовом плаще шёл между сосен. Голову его скрывал глубокий капюшон.

Сиплый обрадовался, крикнув:

— Эй!!!

Мужчина замер. Скинул капюшон и повернулся. Серёге показалось, что волосы и борода незнакомца были подёрнуты сединой. Путник замер, изучая парня. Отвечать не спешил.

— Эй! — снова позвал Сиплый. — Помоги мне. Я не могу выйти отсюда.

Седой лишь ухмыльнулся.

— Ты меня слышишь? — спросил Серёга. — Что случилось? Где все и как мне выйти из вагона?

— Ключи, — тихо сказал незнакомец, накинул капюшон и направился в лес.

— Стой! — крикнул Серёга. — Да стой ты!

Но седой и не думал останавливаться.

— Да что же это такое! — буркнул Сиплый. — Вот же хрень! Ключи… какие на хрен ключи?!

И тут до Серёги дошло, что в купе проводника должны были быть ключи. Такие — с трёхгранным пазом. Он точно видел связку вчера на столе, когда получал бельё.

Но на столе ключей не оказалось. Тогда Сиплый стал рыться в шкафчиках, открывал полки, но искомого предмета нигде не было. Седой тем временем почти скрылся. Отчаявшись, Серёга решил всё-таки высадить стекло, но тут на глаза ему попался пиджак на тремпеле. Сиплый потряс его — в кармане звякнуло. Выудив на свет заветную связку, довольный собою Серёга бросился в тамбур. Провернул замок и рывком открыл дверь.

Холодный воздух тут же ударил в лицо. Сиплый выключил фонарь и стал всматриваться вдаль, но незнакомца нигде не было.

— Ну и хрен с тобой, — зло бросил Серёга.

— Эй! — услышал он звонкий девичий голос.

Кричали откуда-то с хвоста поезда и голос показался Сиплому знакомым.

— Эй! — снова крикнула девушка. — Серёжа! Это ты?

Сиплый радостно улыбнулся. Это была Катя — девушка Макса. Впрочем, радость тут же сменилась разочарованием: лучше бы вместо Кати там оказался Вовчик.

Схватившись за поручни, Серёга высунулся из вагона.

— Катя?! — крикнул он всматриваясь вдаль. — Я тут!

— Слава богу! — услышал Сиплый радостный возглас, а потом через три вагона из окна показалась курчавая голова Максима.

— Серый?! — крикнул парень. — Какого хрена?! Это ваши шуточки?!

— Нет!

— Нас тут заперли!

— Сидите там! — приказал Сиплый. — У меня есть ключи! Сейчас приду!

— Давай!

— Вовчик с вами?!

— Нет!

— А люди есть?!

— Никого!

— Чертовщина какая-то, — пробормотал Серёга и громче добавил: — Короче, я иду. Ждите.

Голова Макса скрылась. Сиплый ещё раз окинул перрон взглядом, посмотрел в сторону леса — седого незнакомца и след простыл, — и решил от греха подальше закрыть дверь. Думать и гадать на тему: что за дичь тут творится, — Серёга сейчас не хотел. Он был рад, что нашёл друзей. Осталось только отыскать Вову, а потом уже толпой можно и седого этого изловить. Мужик Серёге не понравился.

Осветив фонарём вагон, Сиплый вздохнул, забрал рюкзак из купе проводника и открыл дверь тамбура. Замер на мгновение, задумавшись: идти через пустые вагоны ему не хотелось, он всем телом ощущал какую-то странную опасность впереди, но и выходить на улицу под холодный осенний дождь тоже желания не было. Да ещё этот странный мужик.

Поправив рюкзак, Серёга взял нож в одну руку, а ключи в другую и вошёл в тамбур.

Следующая дверь оказалась не заперта, как и дверь из тамбура в вагон. Сиплый приложил фонарь к стеклу и попытался рассмотреть что-то, но из-за бликов ничего видно не было. Однако Серёга понял, что за дверью после туалета света в вагоне нет. Даже тусклого. Ноги снова предательски дрогнули, а противные мурашки побежали по спине. Впрочем, Сиплый быстро справился с собой и шагнул в вагон, готовый сразу отскочить назад.

Но нападать на него никто не спешил. Здесь так же лежали матрацы на полках, бугрились мятые подушки и пустовали столы. Ни души. Лишь ветер колыхал занавеску у приоткрытого окна в середине вагона. У купе проводников на полу валялась порванная дорожная сумка и битое стекло. От котла всё ещё шёл жар, а термометр показывал семьдесят градусов, будто его не так давно топили. В купе никого.

Серёга заглянул внутрь и бегло осмотрел помещение в поисках чего-то увесистого, но не нашёл ничего стоящего. Плюнув, он пошёл дальше. Следующий тамбур оказался заперт и Сиплый долго возился с замком: трясущиеся руки никак не хотели слушаться. Страх усиливался, но что было тому причиной — Серёга не понимал.

В следующем вагоне свет горел, картина та же: матрацы, простыни, одеяла и никого. Серёга проскочил его быстро. Это был второй вагон, если считать от плацкарта, где проснулся Сиплый. Значит до ребят ещё оставался один вагон.

В купе проводников тоже ничего стоящего обнаружить не удалось. А вот страх усилился, словно кто-то хватал Серёгу за плечо и тянул назад, при этом нашёптывая:

«Не ходи туда… не ходи…»

Сиплый протёр вспотевший лоб. Посветил в тамбур — пусто. Открыл первую дверь и встал на перемычку между вагонами. Вдохнул свежего воздуха. И пусть от старых шпал несло креозотом, но дышалось тут гораздо легче, чем в тесных пустых вагонах.

На удивление вторая дверь тоже оказалась запертой, чего не встречалось ранее. Серёга посветил по углам и вдаль. Пусто. Выругавшись в голос и коря себя за трусость, Сиплый отпёр дверь и вошёл внутрь. И чуть не одурел от зловоний. Желудок сжался от тошнотворного запаха, а Серёгу повело в бок — ему пришлось ухватиться за ручку двери ведущую в вагон. Сам того не желая, Серёга открыл дверь и ввалился внутрь. Поскользнулся и упал на пол, больно приложившись плечом.

Зловонный запах усилился и Сиплый уже с трудом сдерживал рвотные позывы. Свет тут не горел, а пол был покрыт склизкой субстанцией. Серёга уже было собрался выскочить из вагона, но любопытство взяло верх, и он украдкой глянул через стекло в коридор. Тут же горько пожалел об этом: желудок скрутило судорогой, и Сиплый согнулся в приступе рвоты, снова поскользнулся и стал забирать руками и ногами, семеня к тамбуру, отплёвываясь и откашливаясь, но ватные ноги не слушались — Серёга снова упал на скользкий пол. А воспалённое сознание рисовало жуткие картины и, казалось, будто сама Смерть дышала Сиплому в затылок, а лезвие её косы холодной сталью прикоснулось к горлу.

Наверное, он отключился. А когда пришёл в себя, то обнаружил, что сидит в тамбуре предыдущего вагона. Дверь была заперта. Рюкзак валялся рядом, и Сиплый, дрожащими руками достав флягу, напился. Открыл дверь наружу и буквально вывалился из вагона. Шатаясь и борясь с новым приступом рвоты, он бегом проскочил жуткий вагон улицей, стараясь не смотреть в его сторону.

— Макс! — крикнул Серёга.

Курчавая голова друга высунулась из окна первого купе.

— Где ты ходишь? — спросил друг, скорчив гримасу.

— Давай к следующим дверям, — Сиплый кивнул на другой конец вагона. — Я дам ключи — откроете дверь.

— Зачем? — удивился Макс. — Тут же ближе.

— Я сказал: к следующей двери, — процедил сквозь зубы Сиплый и побежал вдоль поезда.

Станционный перрон остался за спиной. Началась крутая осыпь. Справа в канаве просматривалась затянутая ряской гладь воды. Серёга несколько сбавил темп, опасаясь сверзиться в трясину, но щебень всё равно уходил из-под ботинок, норовя сбросить парня в канаву.

Дождь усиливался, а холодный ветер, как назло, дул прямо в лицо, хлестал струями воды по глазам. В какой-то момент Сиплый поднял взгляд и увидел вдали на путях смазанные силуэты. Замер на миг, смахнув капли воды с ресниц рукавом. Тени исчезли. Впрочем, Серёга явственно ощущал на себе чей-то внимательный взгляд. По спине снова пробежал холодок.

Озираясь и стараясь держаться ближе к вагону, Сиплый подбежал к окну проводника, но никто не спешил открывать его.

«Они не врубаются, что это ни фига не шутка?!» — гневно подумал Серёга и стал осматривать дверь на наличие паза для ключа.

Трёхгранный выступ он нашёл быстро, вставил ключ и провернул — замок щёлкнул. Серёга открыл дверь, откинул люк и забрался в вагон. Обернулся. Бегло осмотрел тёмный лес и закрыл дверь. Смахнул воду с лица. Прислушался. По вагону кто-то шёл.

— Серый, это ты? — раздался голос Максима.

— Я, — облегчённо выдохнул Сиплый, убирая нож в карман.

Макс показался в дверном проёме и скептически оценил внешний вид друга.

— Ты где так уделался? — скривился курчавый. — Выглядишь так, словно в деревенский сортир провалился, да и несёт от тебя соответственно.

Сиплый проигнорировал вопрос, он заглянул в вагон, спросив:

— Где Катя?

— В купе.

— А ваши вещи?

— Там же.

— Надо уходить отсюда. — Серёга устало прислонился к стене плечом.

— Куда? — удивился курчавый. — Зачем? Это явно не наша станция.

— Ты не врубаешься?! — Сиплый бросил на Макса недобрый взгляд. — Тебя ничего не смущает?

— Ну, пока меня смущает только твой внешний вид.

— Нормально, — вздохнул Серёга. — И с этим чуваком я хожу в походы. Макс, обернись вокруг. Тут нет никого. Это нормально, по-твоему?

— Да хрен его знает, — курчавый пожал плечами. — Я вчера вообще туго соображал, так навпечатлялся с вами бабкиного пойла, что ничего не помню. Ну, а от вас с Вовчиком можно ждать чего угодно. Перебрались в другой вагон и ржёте там. Я угадал?

Серёга хотел было выдать очередную тираду, но осёкся: ведь он сам часом ранее думал точно так же.

— Короче, — сказал он. — Надо валить. Тут что-то не так. Следующий вагон похож на картину из фильмов ужасов. Там куча трупов.

— Гонишь, — отмахнулся Макс.

Серёга смотрел строго. Друг всё ещё улыбался, но пятна крови на штанах Сиплого, которые Макс теперь хорошо рассмотрел, заставили того нахмуриться.

— Трупы? — тихо спросил он, обернувшись.

Катя махала туристам рукой с противоположного конца вагона.

— Натуральная жесть, — кивнул Сиплый, вздрогнув.

Желудок его снова сжался в спазме, и парень закашлялся.

— Я говорю: валим отсюда, — прохрипел он.

— А как же Вовчик? — удивился Максим.

— Не знаю, но из поезда надо валить!

— У тебя телефон работает?

— Нет. И повербанк тоже сдох.

— И… у… нас… — растягивая слова, сказал Максим.

Кажется, до него начало что-то доходить.

— Я же говорю: хрень какая-то. — Серёга отодвинул Макса в сторону и заглянул в купе проводника. — Забирай Катю и дуйте сюда.

— Ладно, — кивнул курчавый и скрылся.

Серёга пошарил в ящиках и под полками. Сейчас бы топорик какой или лом, но в купе кроме мешков, набитых скомканным бельём, грязных стаканов и пары пачек рафинированного сахара ничего не нашлось.

— Говорил же, — буркнул Сиплый сам себе, — надо было топор в поход брать.

Серёга, вытерев волосы чистым полотенцем — благо этого тут оказалось навалом, — сел на полку. Адреналин потихоньку выветривался, а на смену ему пришла усталость. Парень прикрыл глаза и стал прикидывать дальнейший план действий.

«Найти бы Володю», — тоскливо вздохнул он.

От Макса толку мало — да, он весёлый парень, но в сложные моменты Сиплый полагался на крепкого духом Вову. Друг всегда имел на всё ответы и, кажется, никогда не унывал. А Катя? А что Катя — она девушка Макса, вот и вся Катя.

— Вот же засада. — Сиплый стукнул кулаком по столу.

О том, что Вовчик мог сейчас лежать в предыдущем вагоне, Серёга старался не думать.

— Ну, мы готовы. — В купе заглянул Максим.

Из-за его плеча выглядывала Катя. Серые глаза её излучали тревогу. Девушка собрала каштановые волосы в хвост и закрепила их резинкой. Поправила лямку рюкзака, и одарила Серёгу недобрым взглядом: мол, опять Серёжа твои дурные шуточки?

— Пошли, — приказал Сиплый, вставая.

Отперев дверь, он высунулся из вагона и осмотрелся. Вроде никого. Но ощущение чужого взгляда не исчезло: Серёга мог бы поклясться, что сейчас за ними кто-то наблюдает.

— Жутковато как-то, — сказала Катя, тоже почувствовав неладное.

— Куда? — спросил Макс.

— Идём на станцию, — Серёга запахнул куртку и спустился на щебень. — В поезде делать нечего.

— А если он поедет? — Катя повела бровью.

— Не поедет, — скривился Серёга. — А если так, то и хрен с ним.

— Что значит: хрен с ним? — девушка не унималась.

— Да то и значит. Короче, отвали.

— Серый! — Макс скорчил недовольную гримасу.

— Ну а хрена она прицепилась-то? — Сиплый развёл руками. — Поедет, не поедет. На, держи ключи, — парень протянул девушке связку, — пройдись по поезду, может, перестанешь задавать глупые вопросы.

— Серёга. — Максим несильно толкнул друга в плечо.

— Козёл… — обиделась Катя, показав Серёге неприличный жест.

Сиплый ответил ей тем же. Впрочем, тут же стушевался и отвернулся. Он и сам не понял, что на него нашло.

Глухая плеть. Часть 2

Сумрак присмотрелся, но ничего не увидел.

— Где? — спросил он.

— Пропали, — Даша разочарованно вздохнула. — Но я видела — там мелькнуло что-то.

— Всё, что тут мелькает, пытается тебя сожрать, — скривился Жека.

— В любом случае проверять мы не будем, — сказал Лёха, взглянув на компас. — Во-первых, нам не по пути, а во-вторых — я согласен с Жекой. Да и видел я уже, что происходит на таких вот вырубках, когда начинают мелькать фонари во тьме.

— Вот! Снова, — Даша вскинула руку.

— Вижу, — подтвердил Жека.

Лёха взглянул на часы — до вспышки оставалось три часа. Фонари он тоже заметил: три лучика мелькали среди зарослей, медленно спускаясь с возвышенности.

— Давайте обойдём поляну с востока, — предложил он.

— А смысл? — встрял Максим. — Куда мы идём? Может лучше подождать, вдруг там спасатели?

— Спасатели? — Лёха одарил рыжего тяжёлым взглядом, от чего тот сделал шаг назад.

— Нет, — Жека обнажил мачете. — Это явно не спасатели.

— Уходим, — скомандовал Лёха.

Он попытался снова обратиться к истинному зрению, но оно не слушалось. У Лёхи появились кое-какие догадки, но делиться ими с Жекой в присутствии туристов Сумрак не хотел. Если его предположения верны, то опасности сейчас не было, но проверять не хотелось.

— Я всё равно не пойму, почему мы уходим? — причитал Максим. — Там же явно люди. Кто ещё будет ходить с фонарём по лесу?

— Поверь, — сказал Жека. — Это место полно сюрпризов. Кого мы только за месяц тут не встречали.

— И что? — не унимался рыжий. — Вы весь месяц всё идёте на юг и никак не придёте?

Жека покосился на Лёху, но Сумрак сделал вид, что не заметил этого.

— Нет, — Максим поднял руки в примирительном жесте. — Я ни на что не намекаю. Просто… просто всё выглядит так, будто вы чего-то не договариваете.

Лёха молчал. Он краем глаза отслеживал движение фонарей на той стороне поляны и вспоминал о лагере. В частности, он думал о Гавре и о том, что тогда Жека рассказывал ему — в тот день, когда у них случился серьёзный разговор в палатке. Блондин рассказал ему, что Гавр убил парня — обычного парня, туриста, который не был иным. И, что самое смешное, или напротив — горькое: того парня тоже звали Максимом.

«Вот ирония», — подумал Лёха.

Он кинул быстрый взгляд на Жеку, который отбивался от нападок рыжего.

«Если бы он помнил…»

Впрочем, Лёха сильно сомневался, что Гавр ударил топором того парня лишь за то, что Максим ему не нравился. Быть может, Гавр тоже видел что-то такое? Может парень стал меняться и долговязый, так сказать, применил превентивный метод? Ведь за то время, что Лёха пробыл в лагере не было ни одного случая превращения. Да и товарищи по несчастью, которые пробыли в лагере дольше, ни о чём таком не рассказывали.

— И что? — продолжал тараторить Максим. — Хочешь сказать, мы попали в другой мир?

— А где ты видел подобное на Земле? — спросил Жека.

Блондина явно забавлял этот разговор. Лёха покосился на Дашу — девушка выглядела уставшей: она понурила голову и смотрела себе под ноги лишь изредка поднимая взгляд в сторону мелькающих лучиков фонарей на той стороне вырубки.

— Они могут быть опасны, — сказал Лёха.

— Что? — Даша не сразу поняла, что Сумрак обратился к ней. — Кто?

— Те люди, — Лёха кивнул в сторону вырубки.

Ему вдруг захотелось обо всём рассказать этой девушке, и Лёха лишь силой воли смог погасить этот порыв.

— Я тебе верю, — кивнула Даша. — А скажи, ты и правда видишь в темноте?

Сумрак задумался, подбирая слова.

— Не знаю, — он пожал плечами. — Но будь уверена, что пока не попал сюда.

Лёха обвёл лес рукой.

— Я ничего не видел.

Он, конечно, немного слукавил, но рассказывать про кошмары и ведения не хотел. Получилось бы вырвано из контекста.

— Это место как-то изменило меня, — сказал он.

— А твоего друга? — девушка кивнула в сторону Жеки.

— О! Он таким был всегда, — Лёха пытался шутить.

И у него получилось — Даша улыбнулась.

— И всё-таки — куда мы идём? — спросила она.

Лёха почесал подбородок.

— Честно? — он посмотрел Даше в глаза. — Я не знаю. Есть вероятность, что нам удастся выйти к какому-то лагерю, где собираются такие как мы.

Даша смотрела с подозрением.

— Был тут один парень, — соврал Лёха. — Он всё твердил про лагерь, пока не сошёл с ума.

— И что с ним стало?

Сумрак ничего не ответил.

Вырубка осталась позади. Те, кто шёл по противоположному краю, вероятно встали лагерем: их фонари сначала замерли, а потом и вовсе погасли. Но ни криков, ни шумов с той стороны вырубки не доносилось. Лёха решил — туристы сделали привал. Солнце уже коснулось края горизонта — видимость улучшилась. До вспышки оставалось полтора часа.

Пройдя ещё примерно километр, туристы приняли решение поискать тропу, так как продвигаться дальше, прорубая себе путь через густой подлесок с помощью мачете, становилось всё сложнее. Руки заныли от непривычки. Сбросив рюкзаки, друзья поручили Даше и Максиму охранять вещи, а сами разошлись в разные стороны.

Лёха нашёл тропу почти сразу и даже не успел удивиться эдакой удаче. На поваленном буке он увидел знакомого беркута — птица косила на Сумрака глазом и будто изучала его. Но стоило Лёхе сделать шаг в её сторону, как беркут взмыл над кронами и стал кружить на одном месте. Он сделал несколько петель и скрылся. Лёха услышал его клёкот западнее. Запомнив ориентиры и азимут, Лёха оставил широкую зарубку на дереве и пошёл на зов беркута — птица явно хотела ему что-то показать. Сумрак решил довериться таинственной птице, ведь она уже помогала ему.

Беркут кружил над опушкой в полукилометре от тропы. Признаться честно, Лёха бы сам никогда не нашёл это место — настолько глубоко оно было спрятано в глухом лесу. Описав дугу, птица села на конёк ветхой избушки с покосившейся печной трубой. Строение показалось Лёхе таким хлипким и увядшим от времени, что ещё чуть-чуть и домик рассыплется под лапами крупного беркута.

Лёха осмотрелся. Перехватив рукоять мачете, он шагнул на опушку. Птицу что-то спугнуло: беркут издал резкий клёкот, спорхнул с конька и в два взмаха крыльев взвился в небо. Сумрак напрягся, почуяв неладное. Истинное зрение возникло само — мир затопило яркими красками. Лёха моргнул, но ничего не поменялось. Тогда он попытался расслабиться, стал дышать глубоко и ровно. Взор ушёл, но не полностью: перед глазами продолжало рябить, а потустороннее зрение пыталось пробиться наружу, будто обладало своей волей. Это докучало, но никакой опасности Лёха пока не замечал.

— Ходит-ходит вслед за мной… — Сумрак услышал голос за спиной.

Обернулся, держа мачете прямо перед собой. Никого.

— …друг болезный твой, — снова голос за спиной, почти у самого уха.

Сумрак развернулся и ударил наотмашь, но разрубил лишь пустоту — человек в свободной тёмной одежде молниеносно сместился вправо. Лёха ударил ещё раз, но снова промахнулся. Третий попытки он делать не стал, понимая всю бесполезность этих действий.

Перед ним стоял Ярослав. Внешность его ничуть не изменилась с их последней встречи: острые скулы, короткие пепельно-русые волосы, цепкий взгляд. Ярослав сложил ладони в замок на груди и смотрел на Лёху с нескрываемым интересом, будто на диковинную тварь.

— Однако, — сказал он.

Лёха пятился. Он понимал, что это, вероятно, конец, но попытаться всё же стоило.

— Присядь, — парень кивнул на возникший из воздуха пень.

Сам же он уселся прямо на землю. Лёха чуял неладное, но ноги будто отнялись — отступать он больше не мог.

— Наша прошлая встреча вышла… — Ярослав покрутил рукой, — не очень. Да?

Лёха молчал.

— Понимаю, — улыбнулся парень. — Ну уж как вышло. Вас нужно было поторопить.

— Кто ты? — Лёха сам не понял, почему спросил именно это, возможно, чтобы потянуть время.

— Ну, — Ярослав заговорщицки ухмыльнулся. — Сейчас я тот, кого ты помнишь. Так проще — сразу отпадают ненужные вопросы.

Лёха промолчал. Ярослав обернулся к домику.

— А скажи? — спросил он. — Тут был такой большой беркут?

— Нет, — соврал Лёха, удивляясь тому, как уверенно прозвучал его голос.

— Ну да, точно, — кивнул парень. — Показалось.

Вероятно, он не поверил, но развивать тему не стал. Изучив опушку скучающим взглядом, он снова посмотрел на Лёху.

— Как дела? У тебя и твоих друзей достаточно еды, воды? Я могу подсказать пару мест, где всего этого в достатке.

— Не жалуемся, — буркнул Лёха.

— Оружие? — Ярослав повёл бровью. — Я могу предоставить вам отличный арбалет. Ты же помнишь тот арбалет?

Лёха помнил. Выстрел у башни и торчавшее оперенье болта из груди Ярослава, часто являлись ему в кошмарах.

— От тебя ничего не надо, — севшим голосом ответил Лёха.

Ярослав с досадой покачал головой, встал с земли и, подойдя к Сумраку, положил руку ему на плечо.

— Ну ладно, — сказал он, по-дружески похлопывая. — Давай оставим прошлое в прошлом и начнём с чистого листа.

Лёха не верил ни единому слову, но решил подыграть.

— Что ты хочешь? — спросил он.

— Самую малость, — улыбнулся парень. — Позови меня, когда сочтёшь нужным. Уверяю тебя — такой момент обязательно настанет.

— И всё? — удивился Лёха.

— И всё, — кивнул Ярослав.

Он убрал руку и повернулся к домику.

— Сестрёнка ждёт, — сказал он. — Кости судеб уже упали на доску. Нити вздрогнули, а нерушимые клятвы канули в вечность.

Бросив на Лёху быстрый взгляд, он прислушался к чему-то. Скривился. Лёхе показалось, будто Ярослав разговаривал с кем-то.

— Советую поторопиться, — сообщил парень минуту спустя. — Следующий проход будет далеко отсюда.

Лёха моргнул, а парень пропал. Сумрак не верил своим глазам, но Ярослава нигде не было.

«Неужели пронесло?» — с облегчением подумал Лёха.

— Сестрёнка ждёт, — произнёс он вслух и взглянул на часы — до вспышки оставалось полчаса.

— Чёрт, — выругался Лёха.

Он побежал назад. Верить Ярославу Сумрак не хотел, как и обдумывать его слова — этот человек опасен и вполне мог водить Лёху за нос, преследуя свои цели. Вероятно, так оно и было. Сегодня он предстал в образе помощника, но Сумрак прекрасно помнил на что способен Ярослав и какие козни он чинил им в прошлый раз. Но вот беркуту Лёха доверял — птица спасла его от неминуемой гибели тогда в овраге и теперь привела к опушке. Скорее всего, в доме есть некий проход к следующей части этого безумного мира. Как бы там ни было, а проверить стоило. Да и этому Ярославу вероятно что-то нужно от Лёхи, иначе бы парень не стал с ним любезничать, предлагая свои услуги. Что-то явно поменялось, но что, Лёха пока не понимал.

Вернувшись к туристам, Лёха схватил свой рюкзак, закинул его на плечи и, отдуваясь, громко сказал:

— Быстро! За мной!

Не дожидаясь вопросов, Сумрак рванул обратно. Часы показывали без пятнадцати. Время неумолимо утекало сквозь пальцы, как песок. Лёха поднажал, прислушиваясь к ругани за спиной — Жека подгонял медлительного Максима, не стесняясь в выражениях. Дашу торопить не требовалось — девушка быстро нагнала уставшего Лёху и теперь дышала тому в затылок.

К опушке туристы успели вовремя: Лёха скинул рюкзак, едва успел отдышаться, как мир за полянкой подёрнулся, пошёл волнами, а затем лес превратился в сосновый бор. Опушку накрыл прозрачный барьер, который поглотил все звуки. Лишь ветхая дверная створка скрипела ржавыми петлями, покачиваясь. Она словно приглашала путников войти. Ветра, при этом никакого не было, будто дверь шаталась сама собой или кто-то невидимый потревожил её. Но вскоре звуки леса вернулись: запели птицы, зашумел ветер в листве, мелкий зверёк шмыгнул в кусты.

Истинное зрение не отзывалось. Впрочем, Лёха опасности не чувствовал: не вставали волосы дыбом, не стягивало желудок ледяной петлёй, да и на ногах Сумрак держался твёрдо. Однако, двери сами собой не шатаются, а значит, стоило держать ухо в остро.

— Идём внутрь, — сказал Лёха. — Мы пришли.

— А где земляника? — спросил Жека. — Я так понимаю, это та поляна?

— Нет, не та. Но очень похожа.

— Там нас ждут? — догадался Жека, указав остриём клинка на избушку.

Лёха кивнул.

— Кто… что нас там ждёт? — Максим с ужасом смотрел на тёмный зёв дверного проёма.

— Я надеюсь, безопасное место, еда, вода и какой-никакой кров над головой, — сказал Лёха.

— Это вот в этой лачуге-то? — нервно хохотнул рыжеволосый.

Сумрак стиснул зубы — Максим раздражал. Посмотрел на Дашу — глаза девушки улыбались — он улыбнулся ей в ответ. Злость слегка отступила.

— Силой туда никого не потянут, — вздохнул Лёха, успокаиваясь. — Хочешь — оставайся тут.

Сумрак закинул рюкзак на плечо и направился к домику, предварительно убрав мачете в ножны. Окна избушки закрывали ставни — внутри царила тьма. Лёха включил фонарь. Шагнул за порог. Пятнышко света вырвало из мрака старый стол, между ножек которого сверкала паутина. Слева стояло кресло-качалка со старым пыльным пледом поверх. Справа стул. У дальней стены Сумрак заметил камин, рядом стоял шкаф, тоже весь в паутине. Пахло тут сыростью. Лёха прошёл дальше — дощатый пол скрипнул, а в воздух поднялась пыль. Пылинки замерцали в световом луче. Сумрак кашлянул.

В доме была всего одна комната и одна дверь, ведущая наружу. Лёха осмотрел стены в поисках скрытых ходов, потому как помнил, что из дома старика в пещеру вёл ход через чулан. Ничего. Это строение сильно отличалось от домика старика — здесь вряд ли кто-то жил, скорее это место использовали, как перевалочный пункт. Однако Лёха тут же отогнал эту глупую мысль, понимая, что всё увиденное им не более чем декорация. Знакомые образы, которые рисовал его мозг.

— Ой! — воскликнул Максим. — Ребята, оно движется!

— Бегом в дом! — приказал Жека.

Лёха посмотрел на полянку: стенки барьера двигались к избушке, всё ускоряясь, и буквально наступали бегущим туристам на пятки. Стоило ребятам пересечь порог, как ветхая дверь с жутким скрипом захлопнулась. Тучный Максим, проломив половую доску, оступился. Жека остановиться не успел и буквально снёс парня на ходу — они влетели в стол и разнесли его в труху. Дашу успел подхватить Лёха.

Пыль повисла столбом в воздухе. С потолка сыпался мусор. Скрипели половицы. А мир за дверью словно затаился: не пели больше птицы, не шумел ветер в кронах деревьев — мёртвая тишина.

— А ты говоришь спасатели, — буркнул Жека, включая фонарь. — Тут спасти себя ты можешь только сам.

— Ты мне руку сломал, — промямлил Максим.

— Покажи. — Жека помог рыжему подняться и стал ощупывать его предплечье. — Не ной, всего лишь ушиб.

— Да больно же! — дёрнулся Максим, прижимая руку к груди.

— Он всегда такой? — спросил Лёха у Даши.

Девушка отстранилась, поправила кепку, шмыгнув носом.

— Да я его знаю не больше вашего, — хмыкнула она.

— Ясно.

Лёха подошёл к двери и попытался приоткрыть её — створка не поддалась. Тогда он навалился плечом — дверь издала противный скрип, сдвинувшись на пару сантиметров.

— Давай вдвоём, — предложил Жека.

Вместе они навалились как следует и дверь открылась на половину, а дальше во что-то упёрлась. В нос ударил спёртый влажный воздух. Снаружи было темно. Лёха направил фонарь вдаль, осветив каменную стену, покрытую наростом кальцита, который переливался на свету. Где-то капала вода.

— Это оно? — спросил Жека.

— В прошлый раз было несколько иначе, — ответил Лёха.

Он старался говорить тихо, но Даша, вероятно, услышала его.

— О чём ты? — спросила она.

— Позже, — отмахнулся Лёха. — Идёмте.

Сумрак шёл первым. Даша шла следом. Жека задержался, помогая Максиму с рюкзаком, который лелеял ушибленную руку и постоянно причитал. Пещера шла зигзагами, петляя то влево, то вправо. С потолка за шиворот падали капли, под ногами хлюпало. Наросты кальцита сверкали в свете фонаря.

Миновав очередной поворот, Лёха остановился.

— Кажется, мы пришли, — сказал он.

Вдалеке, у светлого овала, появился силуэт человека.

— Кто это? — спросила Даша.

— Женщина с кошкой, — ухмыльнулся Сумрак.

Словно в подтверждение его слов на стенах вспыхнули факелы, протянувшись до самого выхода. Прежде чем скрыться, фигура жестом поманила туристов за собой.

Истинное зрение снова пропало. Как Лёха ни пыжился, как ни изворачивался — всё без толку. Наверное, тут была некая закономерность, но какая, Сумрак пока понять не мог. Впрочем, лес просматривался хорошо, и опасности Лёха не замечал. Призраки остались далеко позади, а новые твари не спешили себя проявлять. Они, вроде как, не могли появляться из воздуха. Исчезать — да, а вот появляться — нет. По крайней мере, Сумрак такого не припоминал.

— Встанем тут? — спросил Жека.

Блондин проводил взглядом спускающихся к ручью туристов, и тихо добавил:

— Ну что, видишь что-то?

— Не-а, — Лёха мотнул головой. — Снова пропало.

Жека хмыкнул с досадой, снял куртку, постелил её на землю и уселся, собрав ноги на турецкий манер. Лёха прислонился плечом к стволу сосны. Ноги гудели от усталости, но спину, кажется, ломило сильнее. Два года, проведённых в кресле за монитором, давали о себе знать — форму Сумрак потерял.

— Сколько до вспышки? — спросил Жека.

— Чуть больше часа. — Лёха посмотрел на часы.

— Слушай, — блондин взъерошил волосы. — Как-то странно, не находишь?

— Что?

— Ну вот эта вспышка. Сразу после неё появились призраки и какие-то люди, а до этого на поляне мы встретили этих.

Жека кивнул в сторону ручья, где умывались и набирали воду в котелки их новые попутчики.

— Хм, ничего удивительного, — хмыкнул Лёха. — Нас ведут, как козликов, подкидывая всякие события. Это, кстати, даже дуболомы Гавра подметили. Здесь ведётся какая-то игра. Старик так и сказал: одни — нам помогают, вторые — мешают. Всё просто.

Лёха нервно хохотнул.

— Но зачем? — Жека развёл руками.

— Не знаю…

Даша лихо взобралась на пригорок. Поставив котелок на землю, она собрала русые волосы в хвост, надела кепку и стрельнула в сторону друзей глазками. Девушка чем-то отдалённо напоминала Алёну, быть может, на пару лет старше. Лёха закусил губу.

Максим поднимался медленно, часто останавливаясь и отдуваясь. На фоне спортивной и подтянутой Даши, рыжеволосый Максим казался неповоротливым увальнем. Однако парень не выглядел толстым, скорее сбитым и крепким, но очень медленным. Сумрак вспомнил дурацкий топор, который Максим зачем-то взял с собой в горы и ухмыльнулся. Даша, вероятно, решила, что ухмылка была направлена в её сторону, смутилась, поправив кепку, и повернулась к рыжему.

— Как вспомнить-то всё? — тихо произнёс Жека. — Я чувствую себя слепым котёнком: вроде что-то помню, а вроде и нет. В голове будто разобранный пазл, для которого нет примера.

— Да, — Лёха почесал небритый подбородок. — Нам бы это здорово помогло.

— Может, попросить старика при встрече? — Жека покосился в сторону леса. — Или Мию?

— Я бы с ними больше не хотел иметь дел, — Сумрак отлип от сосны и стал разбирать рюкзак в поисках консервов.

— А нам придётся, — Жека улыбнулся, но во взгляде его поселилась тоска. — У нас же нет обратного пути?

— Видимо, нет.

— Тогда мы точно с ними встретимся, — Жека принял у Лёхи жестяную банку, щёлкнул перочинным ножом и стал вскрывать консерву. — Например, за мостом.

— Ох-хо-хо, — вздохнул Лёха. — Не сильно ли ты забегаешь-то наперёд?

— Мысль опережает действие, — хмыкнул друг.

Сумрак на это лишь скептически покачал головой, нарезая хлеб, который уже стал черстветь.

— Мы набрали воду, — сказала Даша, поставив котелок рядом с Лёхой.

Сумрак испытал неловкость. Он, конечно, вспылил тогда после вспышки, диктуя свою волю, но вот такой покорности от спутников не желал.

— Спасибо, — сказал он. — У нас до вспышки около часа. Советую перекусить, пока есть такая возможность. У вас есть еда?

— Да, макароны, — кивнула Даша.

— Это долго, — сказал Жека.

Блондин глянул на Лёху, дождался от того еле заметного кивка и передал открытую банку девушке.

— Сейчас открою ещё одну, — блондин улыбнулся ей.

— Спасибо, — Даша смущённо улыбнулась в ответ, принимая банку.

Максим молча стоял в стороне, переминаясь с ноги на ногу. Вероятно, парень всё ещё злился за свой топор, который ему пришлось выкинуть.

— Занимаешься реконструкцией? — спросил Жека у него.

— Да, — неохотно ответил Максим.

— Давно?

— Пару месяцев.

— Тогда понятно, — ухмыльнулся Жека.

— Что? — Максим надул губы.

— Ну, с тобой всё понятно.

Рыжий окончательно обиделся, буркнул что-то нечленораздельное и отошёл в сторону, но почти сразу вернулся, так как Лёха поставил возле рюкзака парня открытую банку консервов.

— Голод не тётка, — Жека подмигнул Максиму.

— Ребята? — осторожно спросила Даша. — Вы так на всё спокойно реагируете.

Жека покосился на Сумрака.

— Мы тут уже месяц ходим, — с невозмутимым видом ответил Лёха, жуя.

— Месяц? — Брови девушки поползли вверх. — Но… как? Почему?

— Да кто бы знал, — фыркнул Жека. — Может нас похитили инопланетяне?

— Бред, — Даша скривилась.

— Месяц, говорите? — Максим указал пальцем на хлеб и консервы. — А это откуда?

Лёха одарил его тяжёлым взглядом. Меньшее, что ему сейчас хотелось, это оправдываться перед горе-реконструктором.

— Вот вы сколько тут? — спросил Лёха.

— Ну… — задумался рыжий. — Часа два ходили тут, пока не вышли к вам.

— Вот, — кивнул Лёха. — А мы месяц уже. Кто-то с неделю, а кто-то пару дней.

— В смысле, кто-то? — удивился рыжий.

— Вы не первые, кого мы тут встретили.

— Ну допустим, — кивнул Максим. — Но еда-то у вас откуда. Не хочешь же ты сказать, что вы набрали с собой в поход еды на месяц?

Губы парня расплылись в улыбке.

— Ты явно меня не слушаешь. — Лёха вымакал дно банки мякишем, закинул хлеб в рот, тщательно переживал и запил водой.

Максим всё это время молча наблюдал за ним с занесённой ко рту раскладной вилкой.

— Люди смертны, — сказал Лёха, вытерев губы рукавом. — А мёртвым еда ни к чему.

Идиотская ухмылка исчезла с лица парня. Он покосился на Лёхин пояс с ножнами, затем оценил оружие Жеки. Нервно улыбнулся, стараясь не показывать, что напуган и продолжил есть. Вопросов он больше не задавал. Жека одарил Лёху осуждающим взглядом, на что друг ответил ему не менее многозначительной гримасой, мол, нечего задавать дурные вопросы.

Собрав рюкзак, Сумрак постелил каремат и, положив голову на рюкзак, закрыл глаза. Роль Гавра, от которой он пытался всячески откреститься, сама собой выбирала его. А иначе никак. Нужно врать, потому что правда, как бы это странно ни звучало, покажется ещё большим враньём.

Даша в отличие от своего спутника оказалась не из робкого десятка и Лёхины слова пропустила мимо ушей. Она выбрала Жеку в качестве жертвы и сыпала вопросы без остановки, а блондин пытался, как мог, отвечать. Лёха даже сквозь закрытые веки ощущал обжигающие взгляды друга, но предпочитал не вмешиваться, потому как на языке у него вертелась очередная колкость, которая могла бы ввести в ступор даже смелую Дашу.

Лёха думал, что будет делать, когда встретит людей, алые огни которых будут подёрнуты тьмой? То, что приходило на ум, пугала его.

Очередная вспышка ничего не поменяла. Лёха был уверен, что она произошла: звон в ушах, рябь в глазах, странное чувство в груди, будто он находился в свободном падении; но солнце оставалось на своём месте немного приподнявшись над кронами деревьев, справа журчал ручеёк, а тропа убегала зигзагом вдоль склона в овраг.

— Всё ещё утро, — сообщил Лёха, глядя на стрелку компаса.

У него возникла мысль, что мог поменяться магнитный полюс, но юг оставался там же, где был до вспышки, а солнце кралось по восточной части небосклона.

— Предлагаю поспать до следующей вспышки, — сообщил Жека.

— Резонно, — кивнул Лёха.

Он попытался использовать взор, но истинное зрение отказывалось подчиняться.

— Нужны дежурства, — Жека смотрел на Лёху.

— Попарно, думаю, — решил Лёха и указал на Максима. — Ты со мной. Мы первые.

— Не доверяете нам? — смутился парень.

— Тебе — нет.

Палатку туристы поставили одну. Жека с Дашей скрылись за пологом, пару минут о чём-то тихо говорили и вскоре голоса затихли. С Максимом Лёха решил бесед не вести. Он достал из рюкзака тетрадь с карандашом и принялся рисовать карту. Сумрак помнил, как они с Димой — географом — выцарапывали ножами линии на столешнице в горном приюте. Лёхе казалось, что с того дня миновала вечность, но стоило ему нанести на листок очертания плато и каньона, как память тут же выдала цепь событий — они всплывали настолько яркими образами, будто всё было вчера. Он вспомнил Машу, вспомнил Мег, которая приводила Алёну в чувства, вспомнил Гавра, бросившегося за иной в ночной лес, вспомнил Витю, который погиб от брошенного Лёхиной рукой топора.

Отложив тетрадь, Сумрак взглянул на Максима — парень спал, повесив голову на грудь. Лёха решил не будить его. Он спустился к ручью. Обмылся. Холодная вода взбодрила. Вернувшись к лагерю, Сумрак поставил котелок на газовую горелку и заварил себе крепкий кофе. Жеку с Машей он решил не будить: три часа сна — это мало, пусть хоть они выспятся; сам же он пока чувствовал себя сносно. Усевшись поудобнее, Лёха продолжил рисовать карту.

Вспышка застала его внезапно: Лёха выводил кривую, отмечая условную высоту, как вдруг солнце пропало. На этот раз не было никаких чувств — просто выключили свет. Сумрак моргнул, всматриваясь во мглу — истинное зрение пришло само собой. Лес вокруг поменялся, снова став густым и непроглядным. Потянуло холодом. Рядом трепетал алый огонёк Максима — парень куда-то полз на четвереньках.

— Лёха, твою мать! — раздалась брань Жеки из палатки. — Лёха?!

Сумрак перевёл взгляд на голос: один — очень яркий огонёк и второй — тусклый с чёрной сеткой шрамов метались под пологом палатки.

— Я тут, — сказал Лёха. — Не ори.

— Кто, где? — жалобно спросил Максим.

— Утихни, — шикнул на него Лёха.

Он нутром чуял опасность, но пока ничего не видел.

— Ползи сюда, — приказал Лёха. — И не кричи.

Максим развернулся и всё так же на четвереньках пополз на голос Сумрака. Жека выскочил из палатки с клинком наперевес. Замер, всматриваясь в темноту.

— Лёха, ты видишь это? — прошептал друг.

Сумрак ничего не видел, но явственно ощущал чьё-то присутствие — чьё-то жуткое присутствие.

— Нет, — ответил Лёха.

— Вон там, у оврага. — Жека пригнулся, приближаясь к другу.

Даша выскользнула из палатки и, прижимаясь к земле, в два длинных прыжка догнала блондина. Максим упёрся лбом в собственный рюкзак, пискнул от неожиданности и замер.

Лёха продолжал всматриваться в лес, но видел лишь переливающиеся бледно-зелёные нити, пронизывающие сетью стволы и ветви деревьев, нити закручивались в спирали и собирались в пучки, образуя листья. Картинка воистину была волшебной, Лёха бы так и смотрел, если бы не стучащие молоточки в висках и ужас, сжимающий холодной хваткой желудок. По спине пробежал рой противных мурашек.

— Лёха, — снова позвал блондин.

— Я не вижу ничего.

— Оно там, у оврага и медленно идёт к нам.

— Я тоже вижу, — прошептала Даша.

Моргнув, Сумрак вернул себе нормальное зрение. Пару мгновений он смотрел в одну точку привыкая к темноте, а потом, наконец, увидел: неясная тень скользила совсем рядом, она кралась, словно огромная кошка, раздвигая мощными плечами густой подлесок. Глаза твари светились изумрудом. Лёха вспомнил пантеру Мии, но та тварь была больше. Эта же походила на слегка укрупнённого хищника, но не более того. Другая пара глаз мигнула чуть левее, а за ней появилась ещё одна.

— А-а-а… что это? — голос Максима дрожал.

Лёха снова обратился к истинному зрению и твари пропали. Глянул снова обычным взглядом — три пары зелёных глаз медленно приближались. В нос ударил знакомый запах — так пахло на турстоянке с родником-бочкой, когда Лёха очутился в этом мире первый раз.

— Кажется, я знаю, что это, — сказал он.

— Это хорошо, — Жека положил руку другу на плечо. — Но надо бы уже что-то предпринимать. Сомневаюсь, что мы сможем убежать от этого.

— А нам и не надо, — улыбнулся Лёха. — Просто игнорируем их.

— Ты совсем больной? — Максим пятился на четвереньках.

— Сиди тихо, — приказал Лёха. — Я не уверен, что от этого следует убегать. Но там ничего нет, просто поверите в это.

— Э-э-э… — протянула Даша. — Я бы не была так уверена.

— Лёха? — Жека дёрнул Сумрака за плечо. — Ты уверен?

— Да, — кивнул Лёха и для демонстрации откинулся на рюкзак и сложил руки на груди. — Просто жди.

— Ладно, — согласился блондин.

Но Лёха видел, как бьётся его огонёк. Сумрак тоже боялся, но одновременно со страхом в нём проснулся какой-то азарт: впервые он не чувствовал себя тут беспомощным.

Твари сорвались на бег. Максим закричал и попытался вскочить, но Лёха успел схватить его за рукав куртки и силой впечатал в землю. Даша взвизгнула и прильнула к Жеке. Блондин обнял её свободной рукой, а вторую выставил прямо перед собой, держа мачете под углом.

Дикие кошки вытянулись в прыжке, оскалив пасти. Лёхе даже показалось, что он заметил тягучую слюну на их здоровых клыках. Первый хищник пролетел сквозь Сумрака, не удержался на лапах и кубарем покатился к ручью. Второй прыгнул на Жеку, но лишь выбил клинок из руки блондина, а сам просочился сквозь тело друга и рухнул неуклюже в траву. Третья тварь приземлилась в метре от Лёхи и попыталась ухватить его пастью, но челюсти её сжимались, не причиняя вреда, будто туристы были сотканы из воздуха.

Наконец тварь прекратила свои тщетные попытки добраться до такой, казалось, лёгкой добычи, издала страшный рык и рассыпалась жёлтыми искрами. Две её товарки тоже пропали.

— Ух, мать… — протянул Жека.

Лёха только сейчас заметил, что не дышит. С большим трудом он заставил себя выдохнуть.

— Ты видишь в темноте? — тихо спросила Даша, голос её дрожал.

— Немного, — Лёха не знал, как это описать, а врать — на это сил у него уже не было.

Максим вскочил на ноги, вытянул руку в сторону Лёхи и стал причитать:

— Даша, они не люди! Ты что не видишь? Это… это, да они заодно со всеми теми, кто тут устроил это всё. Да может, это они сами… да? Верно, Лёша? Ты же…

Сумрак пнул Максима под колено, а когда парень припал к земле, влепил ему звонкую затрещину. Вскочил, обнажил мачете и, прижав рыжего коленом к земле, положил клинок перед его лицом.

— Слушай меня внимательно, — тихо сказал Лёха. — Где-то тут пропала девушка, которой я сделал предложение. И я готов на всё, чтобы вернуть её. Если тебя что-то не устраивает, то даю тебе ровно минуту: собирай свои манатки и вали куда глаза глядят. Ты понял?!

Лёха несильно стукнул плоской стороной клинка рыжего по щеке.

— Понял… — прохрипел Максим. — Отпусти.

— Думаешь, он понял? — Лёха глянул на силуэт Жеки.

— Думаю, да. — Блондин убрал мачете в ножны.

— Я понял, понял… — Агрессивная интонация рыжего сменилась на жалобный писк.

— Вот и славно. — Лёха убрал мачете. — Мне нет до тебя никакого дела: ты либо не мешаешь, либо уходишь. Усёк?

— Да.

— Собираемся, — приказал Лёха, отпуская парня.

— Лёха, где мужик? — Жека пришёл в себе и теперь осматривал округу бешенным взглядом.

— Пропал, — Лёха пожал плечами, с укором посмотрев на друга. — Наелся?

Блондин нахмурился.

— Ты о чём? — спросил он.

— Только не говори, что снова ничего не помнишь, — Лёха злился.

— Помню: мы шли к костру, — Жека морщил лоб. — Потом хлоп, вспышка, и вот мы тут. Кстати, там люди.

— Вижу.

— Они вроде не опасны, — предположил блондин, нащупывая рукоять мачете.

— Я не знаю.

Жека кинул на него быстрый взгляд, но промолчал.

— Посмотри за ними, — сказал Сумрак. — Я пойду поищу своё оружие.

На подходе к палатке, Лёха заметил в лесу какую-то неясную тень. Замер. Тень мигнула зелёными глазами и ломанулась в чащу, ломая ветки. Сумрак тут же вспомнил тварей, которые окружали полянку до вспышки — ладони взмокли, а ноги предательски задрожали.

Если верить старику — а верить ему Лёха, конечно, не собирался — то всё, что выглядит тут как оживший кошмар, было всего лишь иллюзией. Хотя иные и призраки на деле оказались вполне реальными, убивая людей.  Лёха решил ещё раз попробовать супер-взгляд — истинное зрение, как называл это старик. Без толку.

— Не очень-то и хотелось, — буркнул Лёха себе под нос, поднимая мачете.

Переведя стрелки часов на двенадцать, он решил на всякий случай проверить палатку. Отодвинул полог, заглянул внутрь. Никого. Не удивительно. А кого он там хотел обнаружить? Седого чудака? Или добрую фею?

С силой вогнав мачете в ножны, Сумрак понял, что начинает заводиться. Впрочем, себе он таким нравился больше.

— Эй?! — позвал парень с тропы. — Вы кто?

— Мы туристы, — ответил Жека. — А вы?

— Что это за место? — вместо ответа спросил парень.

Лёха поспешил к другу.

— Ну… — начал было Жека, но Сумрак дёрнул его за рукав.

— Идите своей дорогой! — крикнул он. — Нам попутчики не нужны.

Блондин с недоумением посмотрел на друга.

— У меня есть новая информация по поводу этого места, — быстро проговорил Лёха, понизив голос. — Всё гораздо сложнее и куда хуже, чем мы с тобой думали.

— Типа мы их бросим? — Жека заиграл желваками.

— Давай только без вот этого твоего, — отмахнулся Лёха.

Парень на тропе о чём-то перешёптывался со своей спутницей.

— Вы шутите? — наконец спросил он, голос его растерял былую уверенность.

— Нет. — Лёха положил ладонь на рукоять мачете.

— Ты что творишь? — процедил Жека сквозь зубы.

— Но… но тут творится всякая чертовщина, — голос у парня вовсе поник. — Куда нам идти?

— Идите на юг.

— На юг?

— Солнце сейчас на западе, — Лёха указал направление. — Юг там.

— Но вы хотя бы объясните, — парень не унимался. — Что тут происходит?

— Мы не знаем.

— Лёха, — вмешался Жека. — Так нельзя.

— Уже поздно что-то менять, — Сумрак дёрнул щекой. — Тьма уже здесь.

Лёха сам не понял почему повторил слова седого незнакомца, но они пришлись весьма кстати. А ещё, он кажется, начинал понимать Гавра, почему долговязый вёл себя агрессивно и не считался с чужим мнением, да что там мнением — он даже с жизнями не считался. И оберегал он только своих. Его группа всегда держалась обособленно. Возможно, он тоже мог видеть все эти огоньки и линии? Вряд ли. Скорее нет, чем да. В противном случае Гавр бы вообще никого не пропустил за барьер. Ведь если верить старику, то люди тут изначально делятся на тех, кого тронет тьма, а кого нет. Если бы Саша мог видеть, то наверняка сразу бы заметил червоточину у Жеки и Маши. Но как бы там ни было, а Гавр знал больше, чем говорил. А ещё он бросался на иных, словно разъярённый кот, и всегда брал верх. Быть может, в этом была его сила?

Впрочем, уже не узнать.

— Леха, блин. — Блондин обошёл друга, встав перед ним. — Я тебя не узнаю.

— Не будь наивным. — Лёха продолжал изучать путников. — Они вполне могут оказаться не теми, за кого себя выдают.

Жека поиграл желваками, но спорить не стал. Он лишь буркнул что-то себе под нос и занял позу упрямца, скрестив руки на груди.

— У вас чуть больше пяти часов до следующей вспышки, — сообщил Лёха. — Советую не заходить в пещеры, а также избегайте сов.

— Сов?! — подала голос худощавая девушка, он у неё на удивление был низким, грудным.

— Ты сейчас серьёзно?! — парень перехватил топор — металл снова блеснул. — Вы что-то знаете, но не хотите нам говорить. Ладно. Но почему прогоняете?

— Потому что совы не то, чем кажутся, — вспомнил Лёха фразу из сериала. — Я не могу вам доверять, а вам советую не доверять мне.

— Бред, — выдохнул парень. — Они сумасшедшие.

Пусть так. Лёху этот вариант вполне устраивал.

— Вода еда у вас есть? — спросил он.

Парень на это лишь махнул рукой.

— Я пошёл собирать палатку. — Жека сдался. — Я так понимаю, мы идём в ночь?

— Да, — кивнул Лёха. — Нужно скорее добраться до лагеря с барьером. Быть может, к тому времени я научусь.

Последнее он произнёс вслух, заслужив ещё один недоумевающий взгляд блондина.

— Если старик не соврал, — эти слова Сумрак произнёс, глядя на блондина.

Пока друзья собирали лагерь, парень с девушкой решили сделать привал прямо на тропе — они зажгли газовую горелку и что-то готовили. Солнце быстро клонилось к горизонту, а вместе с сумерками пришёл холод — трава в миг покрылась росой. Настроение у Лёхи испортилось окончательно. Он понимал, что вероятно поступает неправильно, но рисковать не хотел: в отличие от перепуганных туристов у него второго шанса не было, не было его и Жеки, но блондин упёрся, ведомый принципами. Иногда Лёха его совершенно не понимал.

Собравшись, друзья отправились в путь. Небо сегодня было ясным. Светил молодой месяц. Впрочем, его света едва хватало, чтобы вырвать из тьмы очертания кустарников — Лёха включил фонарь. С поляны уходило две тропы: одна вверх — по ней пришли туристы; вторая вниз — Сумрак выбрал это направление. И пускай оно вело не строго на юг, но идти вниз Лёхе нравилось больше.

— Они пойдут за нами, — сообщил Жека.

Лёха обернулся — туристы спешно собирали лагерь.

— Пускай, — сказал он. — Главное, чтобы держались на расстоянии.

Жека одобрительно кивнул.

— Ну? — спросил он.

Сумрак вздохнул, переключил фонарь на минимальный режим и, понизив голос, принялся рассказывать. Жека слушал молча, лишь иногда уточняя детали, а Лёха всё говорил и говорил — ему хотелось вывалить на кого-то все свои переживания, все крамольные мысли, что вертелись у него в голове. Не утаил Лёха и свой прошлый сон.

— Ну… — Жека почесал за ухом. — Я не думаю, что это имеет какое-то отношение к нашим проблемам. Ты переживаешь за Алёну — она снится тебе.

— А это? — Лёха показал блондину сбитые костяшки.

— Ну, такое бывает. Ударил кулаком во сне обо что-то.

— Да? — Лёха скептически скривил рот. — В палатке-то. О твою голову, разве что.

— Ладно, — согласился Жека. — Согласен — весьма странно.

Блондин задумался на миг.

— То есть, я просто сидел и поглощал куриные крылья?

Лёха кивнул.

— То-то я думаю: почему меня мутит.

Сумрак усмехнулся. Посмотрел на часы — до вспышки оставалось два часа. Поднялся слабый ветерок, небо стало затягивать тучами — пока ещё редкими, но в горах погода меняется быстро. Лёха обернулся: два тусклых огонька мелькали метрах в двухстах — туристы шли следом.

— Выходит, старик тебя прокачал? — спросил Жека.

— Ага, бустанул, — хмыкнул Лёха. — Не работает это. Там работало — тут нет.

— Угу, — Жека взъерошил волосы. — Значит мы, ну те, кто сюда попадает, делимся на два типа? Так? Одних ждут за мостом с распростёртыми объятиями, а других поджидают совы в ночи и прочая нечисть, чтобы изменить? Верно?

— Не совсем. — Лёха вспомнил полянку, где стояли лагерем туристы и огоньки в их тенях. — Есть те, кого тронула тьма.

— Тьма?

— Так сказал старик, — Лёха пожал плечами и продолжил: — Я так понимаю, через мост может перейти любой. Только вторым это сделать сложнее, так как некая сила может изменить их в любой момент.

— И они становятся иными?

— Выходит, что так.

— А двойники? Я ни фига не понял.

— Я тоже, — признался Лёха. — Но мне кажется, их опасаться стоит меньше всего. В любом случае — нам нужен барьер. Долго мы тут не протянем.

— Ты говорил, что Гавр до лагеря бродил тут месяцы.

— Это он так сказал, — Сумрак поправил рюкзак — лямки впивались в плечи. — Я думаю, что веры ему нет. Гавр знал тогда больше нас, и что-то мне подсказывает — даже больше, чем мы сейчас.

— Дела… — протянул Жека.

Лёха снова обернулся. Туристы не отставали, но и не пытались приблизиться. В голову закралась крамольная мысль — отключить фонари и юркнуть с тропы — но Лёха быстро отмёл эту идею. Не по-человечески это.

— А что насчёт меня? — теперь Жека сыпал вопросами. — Метка. Это типа я меченный какой-то?

— Старик сказал, что я должен разобраться сам. — Лёха устало согнулся под рюкзаком. — Давай передохнём.

— Давай, — согласился Жека.

— Я думаю у тебя теперь иммунитет, — предположил Сумрак. — Мне хочется в это верить.

— Или я как сигнальная ракета, — буркнул Жека. — На которую слетится тьма.

— Это хреновая мысль, — Лёха покачал головой. — А потому нам надо спешить.

Туристы тоже остановились. Лёха испытал неловкое чувство, будто обидел ребёнка.

— Напугал ты их знатно, — Жека озвучил мысли Сумрака.

— Если верить старику, то с нами им куда опаснее.

— А если нет?

Лёха промолчал. Он попытался снова использовать взор: набрал полную грудь воздуха, закрыл глаза, выдохнул, стараясь очистить сознание. Открыл глаза и посмотрел в сторону туристов — ничего, мир оставался прежним.

— Не получается? — догадался Жека.

— Нет, — Лёха удручённо мотнул головой.

— Когда вспышка?

— Через час.

— Предлагаю остаться тут, перекусить, пока есть такая возможность.

— Отличная идея.

То ли у Лёхи отставали часы, то ли он выставил время неверно, но вспышка произошла стоило друзьям открыть банку консервов. На этот раз не было никаких эффектов, всё случилось практически мгновенно: лёгкая пелена пробежала перед глазами, и влажная земля сменилась песком, в нос ударил крепкий запах хвои, а лес вокруг сменился с букового на смешанный. Лёха точно судить не мог, так как сразу же вырубил фонарь. Жека последовал его примеру.

— К этому невозможно привыкнуть, — процедил Сумрак сквозь зубы.

Выше по тропе раздался визг девушки, который тут же оборвался. Лёха надеялся, что её спутник всего лишь закрыл ей рот ладонью, а не иной вцепился той в горло.

— Лёха, — Жека дёрнул друга за рукав. — Там, кажется, кто-то есть.

— Это же наш хвостик, — удивился Лёха.

— Да не там! — прошептал блондин с укором в голосе.

Похоже, он указывал куда-то рукой, но в слабом лунном свете Лёха лишь видел расплывчатый силуэт друга.

— Вон, на том пригорке, — Жека снова дёрнул Лёху за руку.

Сумрак присмотрелся и мир тут же вспыхнул серым. Лёха мог бы поклясться, что ничего не делал, а просто прищурил глаза, но истинное зрение явилось легко, будто всегда было частью Лёхи. Он моргнул — и вновь вернулась темнота. Моргнул снова — и мир засиял новыми красками. Жекина тень слегка подрагивала, а подёрнутый чёрной вязью алый огонёк в груди пульсировал, словно в такт биению сердца. Лёха глянул на свои руки — они отливали фиолетовым. Странно, Сумраку казалось, что он должен выглядеть, как и тот парень на полянке — бледно-розовым.

— Лёха, оно движется в нашу сторону, — огонёк в груди блондина стал пульсировать быстрее.

Сумрак наконец заметил то, что привлекло внимание друга: бледная тень, по форме напоминающая кляксу от чернил, парила над склоном холма; два огонька в верхней её части переливались, словно это были глаза и тень водила ими из стороны в сторону. Ничего подобного Лёха раньше не видел. Он моргнул, возвращая себе привычный взор. На месте тени клубилась серая дымка, чем-то похожая на рой насекомых, или, что вероятнее — на призрака.

— Эй! — раздался мужской голос с той стороны, куда вела тропа. — Вы где?! Какого хрена?

Призрак крутанулся вокруг своей оси, замер на миг, а после устремился на голос.

— Быстро! — приказал Жека. — Уходим вверх.

Сумрак спорить не стал. Закинув рюкзак на плечи, он, согнувшись, стал карабкаться по склону. Жека крался позади.

«Только бы они не ответили! — билась паническая мысль в голове. — Только бы не ответили!»

— Если наш хвостик ответит, то нам хана, — прошептал Жека, вероятно думая о том же.

— Эй! — снова крикнули снизу. — Ты кто?

Душераздирающий вой пронёсся по округе. Он давил на уши и отнимал волю, ноги тут же налились свинцом, а рюкзак словно потяжелел в два раза, но Сумрак продолжал лезть вверх по тропе. Вой подхватила ещё одна тварь — кричала она где-то далеко, но тем не менее, эффект от этого не слабел. Лёха припал на колено. А потом закричал мужчина — его крик, полный боли, тут же оборвался.

Видимо неизвестный был не один, так как призраки с воем уносились дальше, будто преследуя кого-то. Лёхе показалось, что он слышал ещё крики, но сквозь ликующий вой тварей сложно было различить что-то конкретное. Одно Лёха мог сказать наверняка — снизу устроили кровавый пир призраки. Там гибли люди.

Выбравшись на пологую часть тропы, Сумрак использовал взор, всматриваясь в овражки и кусты. Две прижавшиеся друг к дружке тени с яркими алыми трепещущими, словно осиновый лист на ветру, огоньками он заметил сразу — парочка спряталась в густом кустарнике.

— Вон они. — Лёха указал направление. — И… они, вроде, нормальные.

— Вроде? — Жека дышал тяжело, он обнажил мачете и гневно зыркал по сторонам. — У тебя получилось?

— Кажется, да.

— Лёха, — тень друга повернулась. — Кажется и вроде — это не те слова, которые я сейчас хочу слышать.

— Да, — кивнул Лёха. — Я вижу. Они нормальные. Алые, без червоточин. Люди.

— Хорошо, — блондин спрятал клинок, пригнулся и стал медленно подходить к кустарнику.

— Эй, — тихо позвал он. — Это мы — парни с полянки. Нужно убираться отсюда. Слышите?

— Не подходи, — дрожащим голосом сообщил парень.

Лёха увидел истинным взглядом в его руке очертание предмета, так похожего на топор с широким серпообразным лезвием.

— Не подходи, — повторил парень.

— Жека, у него топор, — сообщил Лёха другу.

— Вы не люди, — прошептал парень, его огонёк бешено метался в груди. — Вы не можете нас тут видеть.

— Да я и не вижу тебя, — Жека сказал это с усмешкой, смягчив тон. — Вы так трясётесь, что кусты ходуном идут.

Сумрак осмотрел округу. Никого. Голова от напряжения разболелась, заныла скула и ссадина на затылке, перед глазами заплясали круги. Лёхе на миг показалось, что к нему вернулось то необъяснимое болезненное состояние. Он вернул себе нормальное зрение и боль притупилась. Впрочем, он всё ещё не понимал, почему до этого у него взор не получался, а теперь он мог использовать его, лишь пожелав того. И пускай это умение вызывало головную боль, но оно работало и могло спасти ему и его спутникам жизнь. А это главное. Оставалось дело за малым — понять, когда зрение можно использовать, а когда нет. А ещё лучше — как его использовать всегда.

— Не подходи. — Парень продолжал упорствовать.

Лёхе быстро надоел этот спектакль. Он попытался вспомнить, что обычно делал Гавр в таких ситуациях.

— Короче, — Сумрак шагнул вперёд. — Там снизу только что убили и растерзали, как минимум двоих, а быть может и пятерых. Мы уходим. А вы, либо идёте с нами — считайте, что я передумал, — либо сидите под кустом в ожидании неминуемой гибели. Выбор простой, как мне кажется. Впрочем, решать вам. Идём.

Последнее Лёха сказал блондину, хлопнув того по плечу. Жека задержался на миг, словно задумался, а потом поспешил следом за другом.

— Это твоё короче показалось мне знакомым, — сказал блондин, нагнав Лёху.

— Я теперь всё больше и больше понимаю Гавра, — ответил Лёха, изучая тёмный лес пристальным взглядом.

— Мне бы не хотелось, чтобы ты превратился в него, — сообщил друг.

— Мне тоже, но иначе, похоже, нельзя.

— Стойте! — Чуть громче, чем следовало крикнула девушка.

Она выскочила на тропу и побежала следом за друзьями.

— Даша! — окликнул её парень. — Не смей!

— Мать вашу! — процедил Лёха сквозь зубы.

— Да не ори ты, — Жека схватил худенькую девушку за локоть и прижал палец к её губам.

Даша замерла. Её глаза светились от страха в лунном свете. Лёха присел. Жека пригнулся рядом, увлекая девушку следом за собой. Сумрак, морщась от боли в глазах, снова использовал взгляд. Слава богу, или кого в этом проклятом месте стоило благодарить, призраки возгласов туристов не услышали. По крайней мере, Лёха никого не видел.

— Даша, — прошептал парень совсем рядом.

Жека передал девушку Лёхе, а сам юркнул в сторону. Обошёл нерадивого туриста сбоку, и в два движения обезоружил того, прижав коленом к песку.

— Я сдаюсь… сдаюсь, — стал причитать парень.

— Как звать тебя? — Лёха отпустил девушку, подобрал топор туриста и хмыкнул, изучив совершенно идиотскую поделку.

— Максим, — простонал парень — Жека держал того крепко.

— Вот что, Максим, — Сумрак бросил топор на песок. — Убери эту ерунду куда подальше, а лучше и вовсе — выбрось: толку мало, зато блестит, как новогодняя игрушка. Идёте за нами след в след. Все разговоры шёпотом, но я бы на вашем месте лучше молчал и вопросов не задавал. Всё ясно?

— Да.

— Тогда не отставайте.

Сказав это, Лёха снова изучил округу истинным зрением, посмотрел на светящуюся стрелку компаса и решил идти строго на юг. На тропу им путь теперь заказан. Пробираться же через буковые или грабовые заросли по скользким камням он не рискнул бы, а вот через сосновый бор пройти можно было без особого труда.

Переведя стрелки часов, Сумрак поправил рюкзак, прислушался к урчащему животу, с тоской посмотрел вниз — где-то там друзья оставили открытую банку кильки в томате — и направился в путь. При этом удивляясь самому себе: его больше волновала утраченная банка кильки, нежели призраки, которые только что убили несколько человек. Впрочем, удивление это быстро прошло.

(Поход 2) Там, где кончаются сны. Глава 11