Наше Всё, конечно, весьма гордился своими предками, многое сделавшими во славу России. Но кое-какую родню, скажем так, предпочитал не афишировать.
О прадеде своём, женоубийце и тёзке Александре Петровиче, впрочем, писал откровенно: "Он умер очень молод и в заточении, в припадке ревности или сумасшествия зарезав свою жену, находившуюся в родах" ("Начало автобиографии"). Сын его Лев тоже был хорош: "Первая жена его, урожденная Воейкова, умерла на соломе, заключенная им в домашнюю тюрьму за мнимую или настоящую ее связь с французом, бывшим учителем его сыновей, и которого он весьма феодально повесил на черном дворе" (там же). Так что валить пушкинскую ревнивость и вспыльчивость на африканскую кровь не стоит. Впрочем, и по линии матери, среди Ганнибалов, ревнивцев-убивцев хватало.
Но всё это, скажем так, дела семейные, особых последствий для фамилии не имевшие.
Среди помянутых Нашим Всем родичей, оставивших след в истории, были и братья Михаил и Сергей Алексеевичи, активные участники переворота 1762 года. Больше того: по словам Пушкина, именно у Михаила позаимствовала преображенский мундир Екатерина Романовна Воронцова-Дашкова. О дальнейшей судьбе братьев-преображенцев поэт тактично умалчивает.
А между тем, десять лет спустя, 25 сентября 1772 года, Высочайший Сенат приговорил капитана лейб-гвардии Преображенского полка Сергея Алексеевича Пушкина и его старшего брата Михаила, прокурора Коммерц-коллегии, к смертной казни.
Причина была совсем неблагородная и неблаговидная: Сергея, ни много ни мало, задержали на границе при попытке ввоза в Россию клише для печатания фальшивых денег, а Михаил, как выяснилось из переписки между братьями, был к фальшивомонетническому предприятию вполне причастен - или, как минимум, о нём знал.
Екатерина, как водится, приговор смягчила. Оба брата были подвергнуты гражданской казни, лишены дворянства, состояния и даже имени - с присвоением им фамилий "бывший Пушкин" или "Непушкин".
Сергей также подвергся клеймлению литеров "В" ("Вор"), был заточен сперва в Пустозерской крепости, а затем в тюрьме Соловецкого монастыря, где и скончался в 1795 году, за четыре года до рождения своего гениального родича.
Михаил же, как менее виновный, отделался ссылкой в Тобольск, где активно продолжил занимался литературной деятельностью и даже выпускал журнал до самой смерти в 1793 году. Его потомкам фамилия Пушкин была оставлена.
Михаил Алексеевич, кстати, довольно коротко сошёлся с Радищевым, задержавшимся в Тобольске по пути в илимскую ссылку. Жена Михаила Непушкина, урождённая Наталья Абрамовна Волконская, последовала за ним в Сибирь (к слову, как и свояченица Радищева Елизавета, ставшая его второй супругой - так что жёны декабристов шли вполне проторенным путём).
Сын старшего Непушкина тоже оставил след в российской истории: Алексей Михайлович Пушкин прослыл отчаянно смелым авантюристом и дамским угодником, вышел в отставку полковником, переводил на русский язык Мольера и немало покуролесил со своим дальним родственников Василием Львовичем Пушкиным, дядей и литературным наставником Александра Сергеевича.
Славная, славная фамилия.
(На фото: Сергей Пушкин в списке заключённых Соловецкого монастыря. Определение "прадед А.С. Пушкина" - не то ошибка, не то замануха для туристов. Один из Ганнибалов, кстати, там тоже сидел - но позже и не долго.)