19 мая у меня был день рождения. Можете, конечно, поздравить меня в комментариях, но вообще-то это новость плохая: я приблизился к смерти. Недавно я пожаловался на здоровье своему семейному врачу и спросил “Доктор, я умираю?” А он ответил: “Конечно, да!” Я испугался, а это, оказывается, был врачебный юмор. “Все мы умираем, но не переживай, ты умираешь с обычной скоростью”. Зато вторая новость у меня хорошая: наконец-то выходит моя пятая книга. На этот раз – про старение, а называется она «Immortality or Death» или «Бессмертие или смерть». В ней я рассказываю, почему мы стареем и что наука делает, чтобы это остановить. Оказывается, не так уж и мало. Пока она выходит на английском языке, но над переводом я тоже работаю.
Итак, старение - главная причина смерти людей. И только представьте, что было бы, если бы мы не старели, сколько всего можно было бы успеть – сколько книг прочитать, друзей встретить, стран повидать, игр переиграть, романтических отношений построить, видео пересмотреть. Как говорил мой коллега: “Жизнь прекрасна. Продлевать будете?” Тем не менее, я с удивлением узнал, что далеко не всем такая перспектива нравится. В одном исследовании на вопрос “Приняли бы вы таблетку бессмертия, если бы её изобрели?” только треть респондентов ответила «Да». Действительно, многие скептически относятся к идее радикального продления жизни. Причём и к тому, можно ли это сделать, и нужно ли. Поэтому сегодня я решил разобрать самые популярные доводы о том, почему бессмертие, пусть даже условное, – это плохая идея.
Культура смерти
Вся наша культура, кинематограф, книги, религии пронизаны идей, что стремление к бессмертию – это нечто плохое. Оно портит, развращает, заставляет совершать злодейства и ведёт к заслуженному наказанию. В «Портрете Дориана Грея» Оскара Уайльда главный герой стремится к вечной молодости, а становится садистом-убийцей.
Проходит сто лет – и в сериале «Видоизменённый углерод» мы видим, как богатые и бессмертные «Мафусаилы» развлекают себя пытками и изнасилованиями, ведь вечно жить скучно. Кощей Бессмертный – иссохший старик, который трясётся над своей никчемной жизнью и прячет свою смерть в игле. Сотни лет спустя лорд Волан-де-Морт из «Гарри Поттера» покупает своё бессмертие убийством невинных и даже единорогов.
Та же кощеева игла в яйце невольно предвосхитила технологии клонирования, которые тоже превратились в страшилку. В фантастике их используют непременно в антиутопиях, где клонов растят на органы для продления жизни богачей. Об этом – роман Кадзуо Исигуро «Не отпускай меня» и фильма Майкла Бэя «Остров». Даже в фильме Джеймса Кэмерона «Аватар - Путь воды» злые капиталисты убивают прекрасных, высокоразумных инопланетных китов, чтобы высосать из их мозга жидкость с омолаживающим эффектом, амриту. А в фантастическом сериале моего детства Lexxx был отвратительный биовизирь, который пытался выжить, присосавшись, как паразит, к телу молодой девушки Зев.
Да, положительные нестареющие персонажи существуют – например, доктор из сериала «Доктор Кто», Гэндальф из «Властелина колец», эльфы. Но есть нюанс. Такие герои, как правило, ничего для этого бессмертия не делали. Они просто такими появились на свет. Для некоторых героев бессмертие и вовсе не желанно. Так, Дедпул тяготится бессмертием.
Эльфийка Арвен добровольно отказывается от вечной жизни, чтобы состариться вместе с возлюбленным Арагорном. А Николас Фламель с облегчением отдает свой источник долголетия, философский камень. Дамблдор даже разъясняет Гарри Поттеру и читателю: «Для Николаса и Пернеллы умереть – это как лечь спать после очень долгого дня. Для высокоорганизованного разума смерть – это лишь очередное увлекательное приключение».
Куда не глянь, кругом оправдание смерти. А если ты хочешь жить дольше – ты либо трус, либо негодяй. Надо быть всегда готовым принять «хорошую смерть», желательно за интересы какого-нибудь правителя или религиозной группы.
Что говорят философы
Многие интеллектуалы с оптимизмом смотрели на смерть и объясняли, почему её бояться не нужно. Я могу понять такие слова из уст религиозного человека, который искренне верит, что его ждёт счастливая загробная жизнь. Но атеистам тоже присуще такое поведение. Вот как рекламирует смерть Ричард Докинз, который по шкале атеистов поставил себе шесть из семи: «Все мы умрём, и поэтому мы счастливчики. Подавляющее большинство людей не умрут, потому что так и не родятся».
Докинз оказался в хорошей компании. Например, Марк Твен говорил: «Я не страшусь смерти. Я был мёртв миллиарды лет, прежде чем родился, и не испытал от этого ни малейшего неудобства». Философ Мишель де Монтень высмеивал страх смерти: «Сетовать, что нас не будет в живых спустя сотню лет, такая же глупость, как жалеть, что нас не существовало сотню лет назад». За две тысячи лет до этого философ Эпикур заявил: «Смерть для нас – ничто. Когда есть мы, смерти нет. А когда есть смерть, то нет нас». Красиво.
Даже Стив Джобс пиарил смерть. В своей речи для студентов-первокурсников Стэнфордского университета он практически пропел ей гимн: «Смерть, мне кажется, – лучшее изобретение жизни. Это её агент изменений. Смерть вычищает старое, чтобы дать дорогу новому. <...> Никто не хочет умирать. Даже люди, которые метят в рай, не хотят ради этого умирать. И всё же смерть – это конечная, на которой мы все встретимся. Никто от неё не ускользал».
Я никогда не понимал этой интеллектуальной гимнастики, как бы красиво она ни звучала. По-моему, она обесценивает и жизнь, и наши интеллектуальные способности, а ещё содержит множество логических и этических нестыковок. Если смерть нас не касается и страх смерти – это глупость, почему бы не отказаться от развития медицины? Зачем обращаться ко врачам? Если небытие после жизни не так уж страшно, как у Твена, тогда что такого ужасного в убийстве, в том числе самого себя? Да, это часто запрещено религией и Роскомнадзором, но всегда можно найти лазейку в правилах. Например, кататься на одноколесном велосипеде по канату над бассейном, полным акул. Технически это не выпиливание себя.
Любопытно, что доводы Докинза или Джобса напоминают приемы психотерапии. Такие фразы используют, чтобы снижать тревогу смерти. И хотя психотерапия вполне может быть научной, наука – не психотерапия. И, судя по поведению людей, мало кто на самом деле верит в подобные изречения. Большинство избегают смерти всеми силами и смотрят по сторонам, переходя дорогу. Но признать это порой бывает страшно. Так что я подам пример.
Я не хочу умереть. Это нормально, рационально, правильно и честно.
Это личное
Свою смертность я осознал буквально играя в песочнице. Я учился в американском детском саду, во втором или третьем классе. Я играл на детской площадке, кидал песочек вверх на горку и смотрел, как он сыпется вниз. Мой отец, доктор биологических наук, пришел и сказал маленькому мне: «А ты знаешь, что ты делаешь на самом деле? Ты приближаешь тепловую смерть Вселенной». Потом он рассказал мне, что такое энтропия. Это самая ужасная штука, о которой я когда-либо слышал. Когда я поднимаю и бросаю песочек, я трачу энергию, в основном запасенную во мне в виде химических связей различных молекул. Часть энергии идет на эту как бы полезную работу, а часть уходит в тепло за счет трения –ти не только его. И вот эта часть полезного уже не сделает. И это необратимо. Энтропия — это мера неупорядоченности системы. Во Вселенной она неотвратимо растет. Порядок постепенно превращается в однородный хаос. Когда-нибудь Вселенная достигнет абсолютного равновесия, и больше ничего интересного происходить не будет.
Внезапно я представил себе эту мертвую Вселенную. А потом самого себя в этом небытии. Когда ты больше ничего не чувствуешь, не видишь, не помнишь. Тогда же я понял, что отныне буду избегать этого небытия всеми силами. А звук песка, ползущего по горке, с тех пор ассоциируется у меня со смертью Вселенной. Как в мюзикле «Энканто» про зловещего персонажа Бруно поют: «С каждым его шагом будто сыплется песок, тсс...»
Оглядываясь назад, я понимаю, что эта экзистенциальная угроза сформировала всю мою карьеру. То есть это — личное. Как говорит чат-ГПТ, мои враги — природа, энтропия и смерть. Но еще в детстве я понимал, что надо вырасти, выучиться, разобраться, как устроен мир, и постараться что-то изменить. Или умереть, пытаясь. Разобраться - это наука. А изменить - общественное действие. И вот мне хочется это объединить.
Я окончил факультет биоинженерии и биоинформатики МГУ. Когда я туда поступал, еще не было ЕГЭ – и мне надо было рассказать, что я хочу сделать в науке. Конечно, я сказал, что мечтаю победить старение. Я помню, что рассказывал тогда о вдохновившей меня научной статье, авторам которой удалось продлить жизнь маленького круглого червя в 2 раза. Когда я оканчивал ВУЗ, ученые уже смогли продлить ему жизнь в 10 раз. Прогресс не стоит на месте. И не только для червей.
Смерть неизбежна
Начнем с минутки оптимизма. Многим кажется, что игра не стоит свеч, ведь все равно ничего не получится. Но бессмертие не противоречит законам природы. Про это хорошо написал американский физик, лауреат Нобелевской Премии, Ричард Фейнман: “Это одна из самых замечательных вещей, что во всех биологических науках нет ни малейшего намека на необходимость смерти. Если вы говорите, что мы хотим создать вечное движение, мы открыли достаточно законов, изучая физику, чтобы увидеть, что это либо абсолютно невозможно, либо законы неверны. Но в биологии пока не найдено ничего, что указывало бы на неизбежность смерти. Это говорит мне о том, что она вовсе не неизбежна, и что это лишь вопрос времени, когда биологи обнаружат, что именно вызывает у нас проблемы, и что эта ужасная всеобщая болезнь или временность человеческого тела будет излечена».
Фейнман прав. Более того, мы знаем животных, которые практически не стареют – вроде гидры, «бессмертной» медузы Turritopsis dohrnii, и голых землекопов с их мощнейшей устойчивостью к раку и другим старческим заболеваниям.
Похоже, старение – это хоть и распространенное, но необязательное свойство живых организмов. И его отсутствие никак не нарушает законов природы.
Однажды Орвилл Райт, один из братьев Райт, запустивших первый самолёт, сказал: «Если птицы могут долгое время планировать на крыльях... Почему тогда я не могу?»
А биолог мог бы ему ответить: «Если гидра может жить и не стареть... Почему тогда я не могу?» Я скажу даже больше: «Если аксолотль может отрастить себе новую лапку и даже часть мозга... Почему я не могу?»
Более того, человек уже несёт в себе частичку бессмертия. Каждый из нас – это продолжение древнейшей цепочки клеток, которая ни разу не прерывалась. Ведь яйцеклетки и сперматозоиды – это потомки клеток папы и мамы, которые превращаются в целого человека. Просто в момент оплодотворения они омолаживаются.
В 2012 году японский учёный Синья Яманака получил Нобелевскую премию за то, что открыл один из механизмов этого омоложения. Он взял взрослые клетки и «перезагрузил» их в особое состояние, похожее на эмбриональное, когда они могут превратиться в любую другую клетку. Это открывает нам прямой путь к омоложению и обновлению органов и тканей. В книге я подробно об этом рассказываю.
В опытах на животных мы тоже достигали значительного продления жизни. В топовых научных журналах вышли три статьи, авторы которых продлевали мышам жизнь с помощью генных терапий. Где-то на 25%, а где-то на 50%. Если бы мы могли перенести это на человека, то вот уже плюс 40 лет жизни от одной терапии. Это больше, чем вся моя прожитая жизнь. Конечно, так просто может не получиться и нужны отдельные опыты на людях, но даже половина от такого результата дала бы нам время сделать новые открытия. Идейный борец со старением Обри Ди Грей предлагает такой аргумент: если за 10 лет сделать лекарство, которое продлевает жизнь на 10 лет, то за эти 10 лет можно разработать еще одно лекарство, которое продлит жизнь еще на 10 лет – и так далее. Если скорость прогресса будет выше, чем скорость нашего старения, этого будет достаточно.
И ещё одна оптимистичная деталь. Вообще-то люди как биологический вид уже и так мощно продвинулись в замедлении старения, безо всякой науки. Для млекопитающих нашего размера мы невероятно долго живём – почти в 2 раза дольше нормы. У наших ближайших родственников шимпанзе и горилл максимальная продолжительность жизни – не больше 70 лет. А вот у нашего вида рекорд в районе 120. Получается, что скорость нашего старения не задана жестко, она может меняться путем изменения наших генов. И эволюция за последние пару миллионов лет уже внесла огромный вклад в наше потенциальное бессмертие. Надо лишь продолжить ее работу. Благо, инструменты для генетического редактирования, причем даже для взрослых организмов, развиваются с невероятной скоростью.
Аргументы против бессмертия
Увы, сказать проще, чем сделать. Ведь, как мы увидели, в обществе сформировался своего рода культ смерти. Каких только аргументов не придумали люди, чтобы смерть оправдать. “Смерть надо по-философски принять, она естественна и натуральна”, “Вечно жить скучно, смерть спасает от перенаселения”. Возникает ощущение, что мы будто в заложниках у смерти – и у нас поголовно стокгольмский синдром.
А, может, ситуацию описывает сериал “Извне”? Там герои попадают в деревню, наполненную страшными монстрами, из которой невозможно выбраться. Когда один персонаж пытается построить радиобашню, чтобы связаться с внешними миром, одна из старейшин проклинает его. “Ты дашь всем надежду, и как же будет больно, когда она не оправдается!”
Тем, кто уже смирился и принял смерть, может быть сложно признать проблему и что-то сделать. Оправдывая смерть, мы оправдываем свое бездействие. Поэтому давайте раз и навсегда разрушим эти оправдания.
Некоторые люди опасаются, что в случае успеха науки жить им придется сотни лет в беспомощном теле старика. Когда в опросах людям обещают не просто «таблетку бессмертия», а таблетку, которая гарантирует и физическое, и ментальное здоровье, уже больше 80% готовы жить до 120 лет и дольше, а половина соглашается жить вечно. Здесь надо пояснить, что «дряхлое бессмертие» в каком-то смысле – оксюморон. В среднем вероятность нашей смерти удваивается каждые 8 лет. Вероятность умереть за тридцатый год жизни в развитой стране примерно одна тысячная, а за шестидесятый – уже одна сотая, а дальше все бодро движется к единице. С каждым годом всё выше риск погибнуть от рака, сердечно-сосудистых заболеваний, инфекции или даже несчастного случая.
Поэтому без продления молодости радикального продления жизни не получится. Ведь старение убивает. И когда ученым удается продлить жизнь экспериментальным животным, как правило, те дольше сохраняют признаки молодости. То же и с людьми-долгожителями. Они не только живут до 110 лет, но и возрастные болезни у них появляются позже.
Старение не просто убивает. Это главный убийца на планете, с которым не сравнится ни одна война и даже все войны вместе взятые. Есть даже такой мысленный эксперимент: представьте, что мы остановили старение в тридцать лет. Сколько эти вечно тридцатилетние мужчины и женщины проживут, если больше ничего не изменится? Тысячу лет. Только подумайте. Курение отнимает 10 лет жизни, а старение – 910 лет жизни. Поэтому борьба со старением – самое главное, что мы можем сделать, если хотим сохранить больше человеческих жизней.
Перенаселение
А как же перенаселение? Этот довод легче всего опровергнуть. Во-первых, потому что это противоречит эмпирическим данным. В странах, где продолжительность жизни людей выше, прирост населения в среднем ниже. Люди просто меньше рожают. И у этого много социальных причин. Если условия тяжелы, логично иметь больше детей, чтобы хоть кто-то выжил. И позаботился о тебе в старости.
Но даже не это главное. Вот давайте представим ситуацию: люди у нас не умирают. Вообще, ни от чего. Мы не только старость победили, а вообще все причины смерти. И люди при этом размножаются. Катастрофа неизбежна?
Не факт. Предположим, каждая пара родителей решит в среднем завести одного ребёнка. Интуитивно кажется, что новые люди появляются, старые остаются... И рано или поздно придётся строго запрещать детей, иначе население уйдёт в бесконечность. Но есть очень простая математическая формула, которая объясняет, почему это не так. Если у вас каждое следующее поколение меньше предыдущего, то и прирост населения будет всё меньше и меньше. Скажем, было у вас в первом поколении 100 человек, во втором будет 50, в третьем – 25 и так далее. В итоге вы получаете конечное число детей. И это число на удивление скромное. В нашем примере, где двое рожают в среднем одного, окончательная численность популяции будет всего лишь удвоенной от первоначальной. То есть парадоксальным образом даже в сценарии, где абсолютно все бессмертны, никто не умирает от болезней, аварий и убийств, каждая семейная пара сможет спокойно завести ребёнка – и перенаселения не будет.
А если каждая пара будет в среднем рожать по 10 детей, перенаселение будет даже если продолжительность жизни сократить. Но что-то особо никто из противников радикального продления жизни не призывает перестать рожать, чтобы остановить рост населения.
Только для избранных
Хорошо, перенаселения можно избежать, но мы же столкнемся с неравенством! Увы, неравенство существует и без этого. И все проблемы человечества одно лекарство не решит. Скажу лишь, что в наших силах – сделать потенциальное лекарство от старения общедоступным достоянием.
У нас перед глазами – масса примеров технологий, которые изначально были доступны избранным, а потом стали обыденными. Например, смартфоны. Почему они стали дешевыми? Потому, что нужны всем. Как и лекарство от старения. Тяжело, когда затраты на разработку лекарства нужно окупить за счет десятка пациентов. Куда легче, когда за счет нескольких миллиардов. При этом сами технологии могут быть очень дешевыми. Например, среди технологий, которые больше всего продлевают жизни мышам, самые перспективные – генные терапии. Это когда берут вирусную оболочку, засовывают в нее полезные гены и доставляют в нужный тип клеток. И это очень похоже на то, как создавались некоторые вакцины от коронавируса. Вакцины, которые сделали настолько доступными, что бесплатно раздавали сотням миллионов людей. А те еще и нос воротили.
Сверхдорогие лекарства и процедуры существуют. Но они почти всегда связаны с крайне редкими заболеваниями или дорогим оборудованием. А вот стареют все.
Бессменный лидер, сияющая звезда нации, вечный благодетель
Еще один популярный аргумент – «Но ведь диктаторы тоже станут бессмертными!» Действительно, в мире масса проблем от вождей, которые цепляются за власть до глубокой старости. И все же позвольте несколько возражений. Во-первых, диктатуры сплошь и рядом переживают смерть диктатора. В Северной Корее их сменилось уже трое – и мало что изменилось. Во-вторых, ждать смерти диктатора тоже не самый хороший план. Возможно, победа над старением лишь подстегнет людей к более активным попыткам социальных изменений. Кроме того, человеческая смерть в мире, где нет старения, может восприниматься иначе. Человек мог еще тысячу лет радоваться жизни, работать, пользу приносить, а тут был репрессирован. Так ли легко будет развязывать войны?
Но, наверное, самый сильный аргумент, который я знаю, предложил физик Эндрю Стил в своей книге Ageless.
Представьте мир, в котором старения не существует. И тут у человечества возникла некая большая проблема. Страшный диктатор, эпидемия, перенаселение, климатический кризис. Тут приходит учёный и говорит: «Ребята, есть решение! Нужно только заразить всех людей болезнью, вот она у меня в баночке. Это все исправит!» А его спрашивают, что за болезнь такая? «Да ничего особенного, просто неизлечимая смертельная болезнь, от которой умирают годами. Каждые восемь лет вероятность смерти удваивается. Появляются опухоли, развивается болезнь Альцгеймера, катаракты, мышцы слабеют, сердце отказывает и так далее. И это неизбежно случится с каждым из миллиардов людей. И с их детьми. Зато это решит нашу проблему».
Жить долго скучно? Убьем миллиарды людей. Диктатор завелся? Убьем миллиарды людей. Перенаселение случилось? Убьем миллиарды людей. Согласитесь, что это явно какой-то план суперзлодея. Антигерой «Инферно» Дэна Брауна, который придумал от перенаселения вирус, делающий каждого второго человека бесплодным, выглядит на этом фоне гуманистом. Как и Танос из вселенной «Марвел».
Нет. Социальные проблемы, неравенство, диктатуру можно и нужно решать другими способами. А ограничивать развитие медицинских технологий не стоит.
Смерть естественна
И, наконец, последний аргумент. Старение – это естественно! А знаете, что еще натурально? Сифилис и оспа. Да и нет у природы никакого плана, который можно испортить. Она – не какое-то сознательное божество. А биосфера постоянно меняется – и в процессе своей эволюции человек научился жить значительно дольше своих предков. А благодаря медицине – еще дольше. И ничего, мир не треснул.
Главное коварство старения – в том, что оно не приходит быстро. Оно убивает нас миллионом маленьких ударов. Мы живём с этим убийцей так долго, что привыкаем к нему.
Вот что писал об этом Нил Гейман: «Раньше я думал, что смерть – это что-то большое и внезапное, как сова, которая налетает на тебя из тьмы и уносит в ночь. Теперь я так не думаю. Скорее это нечто медленное. Как вор, который влезает в твой дом день за днём, там утащит, тут украдёт... И однажды ты проходишь по комнатам и видишь, что тебя здесь уже ничего не держит, здесь уже нет смысла оставаться. И тогда ты ложишься и замолкаешь навсегда. Много малых смертей перед одной, большой, последней».
Надесь, я убедил вас, что со старением нужно бороться. Но как? К сожалению на этом пути есть множество ловушек. Во-первых, нам стоит опасаться гипероптимизма, которым часто страдают энтузиасты бессмертия. Некоторые ученые и публичные спикеры обещали, что лекарство от старения появится чуть ли не через пять лет. И говорили это на протяжении многих десятилетий. И когда наконец появляются перспективные исследования на мышах, которые вроде бы надо срочно перепроверять и повторять на других животных, а потом и на людях... Ученым уже не верят, а в их проекты не инвестируют.
Нам надо быть реалистами. Старение – сложная задача, и одним лекарством мы вряд ли ограничимся. Скорее всего, придется разрабатывать множество терапий, влияющих на разные аспекты старения. На сегодняшний день даже одного доказанного средства от старения нет. Ученым предстоит много работы, а задача общества – поддержать их. Чтобы деньги на науку выделялись, а образовательные программы расширялись.
Во-вторых, на обещаниях бессмертия паразитирует огромное количество мракобесов. Так, существует целая индустрия, где под видом лекарства от старения людям постоянно продают БАДы. Показателен пример миллионера Брайана Джонсона, который пришел с лозунгами о продлении жизни, навел хайпу, а по факту открыл и пиарит собственный курс целебных БАДов, многие из которых сомнительны. Есть у его деятельности и хорошая сторона, он популяризирует саму идею борьбы со старением. Но, увы, смещает фокус в контрпродуктивное русло.
Почему я так сильно не люблю эту историю про недоказанные БАДы? Ну вот сами скажите, зачем кому-то вкладываться в настоящее лекарство от старения, если можно уже сейчас продавать БАДы, не делая вообще никаких клинических исследований?
Хорошо, а как же ЗОЖ? Спорт – один из самых доказанных методов продления жизни. По данным исследований, активный образ жизни даже риск деменции снижает на 30%. Конечно, нужен ЗОЖ. Но часто люди попадают в ловушку, что этого достаточно.
Что делать?
Но, увы, ни один человек, как бы хорошо он не питался и в какой бы прекрасной форме не был, не прожил больше 120 лет. Даже те, кто посвятили этому всю жизнь. Я просто хочу, чтобы все осознали, что решить проблему старения может только наука. Причем выходящая за пределы диеты и фитнеса. Думаю, нам не обойтись без клеточных и генных терапий. Я упоминал три исследования на мышах в Nature, Science и PNAS. В первой статье была генная терапия фактором VEGF, который заметно улучшает рост сосудов и кровоснабжение тканей. Во второй генная терапия состояла из двух компонентов – один удлиняет теломеры, кончики хромосом, которые укорачиваются при делении клеток, а второй повышает рост мышечной массы. А в третьей работе у мышей снизили системное воспаление в организме. Всё это заметно продлило жизнь животным.
И это лишь малая часть подобных работ. Отдельную надежду внушают исследования по пересадке омоложенных клеток. Например, ученый Жан Хебер брал грызунов со стареющим мозгом, удалял часть старых клеток и помещал на их место омоложенных предшественников нейронов, которые превращались в нейроны, формировали связи и включались в работу мозга. А недавно вышла работа, где пациентам с болезнью Паркинсона подсаживали предшественников дофаминовых нейронов, которых им не хватает. И наблюдали улучшения. Это уже опыты на людях. И так можно бороться не только с болезнью Паркинсона
В общем, вместо того, чтобы смириться с небытием и повторять «This is fine», глядя на то, как наши любимые люди превращаются в прах, нам нужно дать поработать науке – и помочь ей всеми нашими силами. Ведь наука уже много раз делала реальностью то, что считалось невозможным. Искоренила смертельные болезни, создала всемирную сеть всех человеческих знаний, отправила людей на Луну и вернула обратно – пять раз подряд.
Теперь нужно разобраться, почему мы стареем и умираем – и что с этим делать. Мы как человечество уже преодолели тысячи бедствий и эпидемий. Старение для нас – лишь очередное препятствие.
Именно сейчас, в XXI веке, сформировалась самая подходящая ситуация вдарить по старению всей мощью науки. Мы освоили прорывные методики, которые могут удалять старые и повреждённые клетки, стимулировать очистку от клеточного мусора, защищать ДНК от повреждений. Мы научились выборочно и прицельно вставлять полезные гены в ДНК клеток и редактировать наши собственные гены. При этом мы можем выбирать, какие клетки трогать, а какие нет, и даже «программировать» генные редакторы, чтобы они «включались» и выключались по сигналу, как тумблеры. Разве это не вселяет надежду?
P.S. Чувствую, что мне надо бы объясниться, почему книжку я издаю сначала на английском. Наука – явление международное, и задача победы над старением стоит перед всем миром, а не перед отдельной страной. Мне хочется, чтобы как можно больше людей пошли в науку и науку поддержали. Кроме того, это что-то вроде челленджа для меня. Ведь на русском языке я написал уже четыре книги. И книгу про старение я тоже обязательно переведу для своих русскоязычных читателей.
Подписывайтесь на соц. сети:
🎫 Билеты и подробности — здесь.
