Как же мы щедро делимся плохим настроением!
Жизнь по идее налаживается. Белки потихоньку начинают приручаться, хотя в руках они чувствуют себя как-то совсем напряженно и не особо хотят идти в руки, но не кусаются и ладно. Вчера совсем поздно заснул, сегодня очень долго вставал, мучаясь от головной боли. Нет, определенно одиннадцать и полночь, это совсем неподходящее для меня время для того, чтобы ложиться спать, а семь утра не то время для того, чтобы вставать. Я намного лучше себя чувствовал, когда ложился в девять и вставал в пять-шесть утра. А если я просыпаюсь в семь, то у меня трещит голова, и не хочется ни вставать, ни жить вообще. Надо что-то придумать в плане перехода на другое расписание сна.
В одной группе женщина написала пост, возмущаясь тем, что покупатели в супермаркете не способны прочитать на упаковке состав пельменей, начали материться на кассе из-за того, что кассирша не знает, есть ли в пельменях свинина. Эта публикация вызвала у публики возмущение, дескать, нечего подслушивать чужие ругательства и потом писать об этом. И вообще покупатель всегда прав и имеет право материться на кассира, как и не знать английского и латышского, и вообще не уметь читать. Я заявил, что мне интересно, какие им нужны были пельмени, халяльные или кошерные. И мне строго велели не писать больше, глупостей, ведь там ясно написано, что люди хотели пельмени без свинины. Вечно у меня такое ощущение после посещения группы своего района, как будто я с проехался в трамвае в начале двадцатого века где-то в России. Тогда был грубый век, и черствые сердца, и сейчас то же самое, никакого романтизма нет. Как-то один ямаец в Англии на фабрике спросил меня, почему люди из Восточной Европы особенно по утрам постоянно друг с другом ругаются, ведь день только начался, и ничего плохого не случилось пока. Мне осталось ответить ему, что ожидание того, что случиться какая-то неприятность, хуже самой неприятности.
Вообще люди ни чем не делятся так охотно друг с другом, как плохим настроением. Что характерно, это раздражение и злость, передаваясь от человека к человека увеличивается, подобно комку из мокрого снега, который катится с горы. И стоит кому-то не с той ноги встать, влезть в телефон, что-то прочитать, и настрочить комментарий, и кончится это может просто лавиной ненависти всех ко всем в конце дня. И как показывает история, это все никак не связано с материальным комфортом. Раздражение может вызвать что угодно и когда угодно. Раньше люди объясняли эти приступы тем, что бесы в людей вселяются или побуждают так себя вести. Медики могут сказать, что такое поведение может быть связано с балансом разных веществ в организме. Моралисты говорят, что все это плоды неправильного воспитания. Да, действительно, хорошо воспитанные люди, как я успел заметить, не будут придираться к кому-то из-за пустяка, и начинать орать матом. Воспитанные и образованные люди могут выразить свое раздражение накатав целую научную работу недостаточно объективно подбирая факты и относясь при этом предвзято к оппоненту, но сути это не меняет, они тоже лают и рычат друг на друга, но только на другом языке и по другим правилам. И в итоге, в силу того, что существование бесов никто достоверно подтвердить не может, остается послушать медиков и обвинить в раздражении нашу физиологию, идти на обследования и принимать прописанные врачами препараты.
Однако, есть и такая вещь, как стереотипы поведения, когда люди просто привыкают вести себя определенным образом. Как-то я видел, как молодая мамаша, сидя с подругой на лавочке возмущалась всем подряд. Подруга со скорбным видом кивала в знак согласия, а ребенок скакал вокруг скамейки и заливисто смеялся без особой на то причины, пока его мама его не дала ему затрещину и не сказала, что нельзя смеяться, когда она расстроена, и вообще нечего тут прыгать, а то у неё глаза болят, когда она на него смотрит. Пример, гротескный, конечно, но ведь действительно, это работает. Веселятся человека три, и тут приходит четвертый с постной миной, и им как-то веселиться уже неудобно. Они спрашивают, не случилось ли у него что-то. И даже если он скажет, что у его грусти нет причины, веселиться как-то неудобно становится. Все как бы должны страдать вместе с ним. И это так входит в сознание большинства людей, так очевидно для всех, что никто особенно и не задумывается о том, почему все обязаны страдать, если страдает кто-то один. Я помню, как один дед спросил у своего внука, чему это он так радуется, внук ему ничего вразумительного ответить не смог, и тогда дед строго сказал ему, что смех без причины является признаком дурачины, и велел мальчику сделать серьезное сосредоточенное лицо, а не лыбиться, как идиот.
И ведь действительно, радостное лицо соседа у многих может вызвать раздражение. Как он смеет быть счастливым, когда у меня не получается? По этой логике можно сказать, что если кто-то безнравственный и беспринципный, то все такими должны стать, если кто-то болеет, то все обязаны заразиться и болеть, если кто-то умер, то и остальным жить нечего. И в обратную сторону это правило почему-то плохо работает. Очень редко кто-то радуется чужому счастью. А многим и не хочется, чтобы кто-то радовался их счастью. От многих людей я слышал, что им приятно, когда им кто-то завидует, когда окружающие мучаются от зависти. Но опять-таки свою радость по поводу чужих страданий принято прятать. И радость эта выглядит как-то дурно, какая-то она ущербная даже на взгляд тех, кто так радуется, вернее злорадствует.
И почему-то принято считать, что если человек сочувствует чужому горю, то он просто обязан страдать точно так же, то есть причинить себе добровольно аналогичную боль. Хотя то, что он чувствует аналогичную боль, совсем не облегчит страдания другого человека. Да, страдающий человек будет доволен тем, что окружающие понимают, что ему больно, что-то сделают, чтобы ему помочь, но ему совсем не надо, чтобы кто-то чувствовал такую же боль. Хотя, некоторые в сердцах могут такого и пожелать другому человеку, если тот в чем-то им отказывает. По идее понятие справедливости большинства людей тесно связано с законами о кровной мести. То есть цель мести - вызвать эмпатию у другого человека, путем причинения ему аналогичных страданий. Но это лишь в том, случае, если этот человек являлся причиной этих страданий. Чтобы впредь он не причинял больше никому таких страданий. Хотя если даже человек не является причиной страданий другого человека, просто злорадствует по поводу чужого горя, или даже не проявляет сострадания, не оказывает помощи, это тоже может быть расценено, как некое преступление, вызвать осуждение окружающих или даже вызвать у этих окружающих как-то наказать человека за черствость, то есть причинить ему боль, а то мало ли он не знает, что это такое, и потому такой бесчувственный.
Это я все к тому, почему плохое настроение так заразительно в отличии от хорошего, если вы не забыли. В плохом настроении человек определенно страдает, а те, кто в его присутствии смеют радоваться, не проявляют к нему сочувствия, следовательно, они достойны осуждения или даже наказания, и на них следует напасть, и причинить им боль, чтобы они стали сострадательными и в следующий раз, только завидев чью-то кислую мину, сразу сами портили себе настроение поскорее. А потом, когда их видели другие, тоже резко становились хмурыми и рычали друг на друга.
Фридрих Ницше провозгласил источником скорби недостаточно полный желудок. В принципе да, если у человека недостаточно разнообразный рацион, если не хватает каких-то витаминов, то у него больше шансов постоянно пребывать в плохом настроении. В то же время, если человек голоден и у него есть возможность с помощью каких-то действий добыть себе еду, то ему особенно некогда лежать в депрессии, с кем-то ругаться, или рассуждать о несправедливом мире, он занят добыванием пропитания. Если же человек не знает, где и как ему добыть дополнительный паек, то тогда, конечно, голод может довести его до мировой скорби и желанию себя убить и ещё кого-то заодно.
Часто люди в плохом настроении вызывают у окружающих злость вместо сочувствия из-за того, что они обязаны проявить эмпатию и тоже испортить себе настроение, а им этого вовсе не хочется. Как-то раз в автобусе я слышал, как молодая женщина уступила месту вошедшей старушке и потом стояла над ней и зло ругалась на неё, из-за того, что пенсионерке приспичило переться в магазин именно в то время, когда люди едут усталые с работы, после целого дня на ногах. Часто матери, чувствуя боль, поранившихся из-за баловства, детей, бьют их за то, что они не были достаточно разумны и осторожны. Получается, что матери наказывают своих детей за причинение им боли с помощью эмпатии. Они хотят сказать своим детям, что когда больно им, больно и их родителям, потому надо вести себя осторожнее. В общем-то поэтому, иногда человека по утрам коллектив обвиняет в том, что он "кислоты объелся" и создает для всех дискомфорт, и потом от него требуют "одеть улыбку на харю".
В принципе, разумнее всего, если сталкиваешься поутру с чьей-то грустной физиономией, деликатно её не замечать после того, как осведомишься о том, не можешь ли ты чем-то этой физиономии помочь. И если ни чем помочь нельзя, то лучше с этой физиономией стараться не контактировать, куда-то удалиться под благовидным предлогом. А если бежать некуда, то можно уйти в себя. Хотя, опять-таки, кислая физиономия может потребовать сочувствия к своим страданиям, уважения к ним, и поскулить о тщете бытия вместе с ней, и в случае отказа начать скандалить. И в таком случае эмоции лучше выключить а самому лишь претвориться унылым и скорбным.
Вообще странно, что я обратил на все это внимание только сейчас, когда у меня нет необходимости с кем-то контактировать на физическом уровне, когда я могу наслаждаться одиночеством. Если бы я на все это обратил внимание раньше, может я этим одиночеством и не наслаждался бы, а выкручивался, выживая в дружном и сплоченном коллективе. Так что всё, возможно, случилось наилучшим образом для меня.
БЫТЬ МЕЖДУ ДВУХ ОГНЕЙ
Дворник
После того, как мне присвоили вторую группу инвалидности, и я пару лет провалялся дома, мне стало немного лучше после экспериментального лекарства, и я решил попробовать устроиться на работу. Пенсия была маленькая, сын ещё учился в техникуме, с нами ещё жил мой отец алкоголик, от которого уже нельзя было отдохнуть на даче, потому что дача была продана. Гардероб нуждался в обновлении, а велосипед в ремонте. И в состоянии некой эйфории сразу после испытания нового лекарства я принялся искать работу. Сварщиком меня брать не хотели, опыта у меня было мало, а мне уже было сорок лет. О работе крановщиком я и не думал - там сразу надо было пройти медицинскую комиссию, а у меня бы это не получилось.
И пришлось мне устроиться на работу в Кекаве на таможенном складе алкогольной продукции. Медицинскую комиссию там можно было пройти в течении трех месяцев. Работа была нехитрой - подвезти палет с помощью ручного погрузчика к столу, за которым работала женщина, выставить на этот стол коробки с алкоголем, вскрыть их, а когда эта женщина наклеит на все бутылки акцизные марки, надо было составить коробки на другой палет, обмотать его пленкой, и отвезти в определенное место, где его карщики уже грузили на фуры. И все бы ничего, меня даже не смущало то, что там платили фактически минимальную зарплату, то есть четыреста пятьдесят евро на руки. Полагались, конечно, бонусы, при выполнении и перевыполнении нормы, но они были ничтожны. Чтобы получить лишних пятьдесят евро, надо было перелопатить на десть тонн за месяц больше. В общей сложности рабочий день долго не длился - часов шесть-семь, включая обеденный перерыв на полчаса. На работу и с работы доставляли от центра до Кекавы на автобусах от предприятия. В коллективе работали в основном люди из Елгавы и маленьких городков в округе. Были даже цыгане и еврей носивший пейсы и кипу, но больше всего было индийцев и это были мужики. В женщинах недостатка не было, а вот среди мужиков была текучка кадров. В двадцатом году за пятьсот евро на руки работать руками уже никто не хотел.
Уже на третий день работы я освоился, и понял, что долго я там не продержусь, в силу того, что женщины, чтобы получить на двадцатку в месяц больше, ужасно хотели перевыполнять норму постоянно. И потому если грузчик хоть на минуту тормозил их работу они устраивали истерики. И скорость работы грузчика зависела от тех упаковок, в которых был алкоголь. Если в коробках было по десять бутылок, то все было отлично, но если по шесть, то надо было очень быстро шевелиться. Причем на каждого грузчика приходилось по две женщины, клеящих марки. А бывало и так, что один грузчик должен был обслуживать троих женщин. Причем некоторые женщины не стеснялись просить грузчиков помочь им заклеить коробки или даже поклеить марки, если грузчик прекрасно со всем справлялся. И все бы ничего, но слышать постоянный бабий визг было выше моих сил. Часто они просто лезли с разговорами или истерили не по делу, потому что у них плохое настроение или какие-то проблемы дома. Я тогда уже принимал обычное лекарство, и мне от этих воплей начало становиться плохо, даже тогда, когда они не обращали на меня внимания, а ругались между собой. В общем через месяц работы на том складе я уволился.
Потом я неделю проработал в фирме, где вязали стропы. Работа была кропотливой, хотя и физически не тяжелой. На станках надо было работать парами, синхронно, потому от меня потребовали, чтобы я за неделю научился работать так же быстро, как люди, которые там работали уже по десять лет. Объяснять особенно никто ничего не хотел, только укоризненно смотрели, если я зашивался. И тут ещё начали давить на меня, чтобы я как-то быстрее прошел медицинскую комиссию за свой счет, и на выходных. Атмосфера в маленьком коллективе была напряженная, и тут я ещё узнал, что на руки там даже те, кто уже давно работают получают не восемьсот, как было сказано в объявлении, а пятьсот, изредка шестьсот. И тут ещё старухи мастерицы начали на меня покрикивать для порядка, и мне от этого стало плохо. Так что через четыре рабочих дня я уволился.
После всего этого я осознал, что без экспериментального лекарства общаться с людьми я не в состоянии, а это лекарство запускать в производство никто не собирался, потому что мало кому оно помогло. Деньги мне по-прежнему были ещё нужны. И решил я найти себе работу, где почти не надо общаться с людьми. Сторожами работали люди из охранных фирм, а эти охранные фирмы не брали на работу без сертификата охранника, а чтобы его получить, надо было пройти медицинскую комиссию, что мне явно не светило. Можно было пойти работать охранником и без сертификата, но эта работа была в торговой сети для бедных в маленьких супермаркетах, где маргиналы часто норовили что-то стянуть и надо было вечно с ними скандалить. Да и стоять целый день и ничего не делать мне было очень трудно. Я обзвонил несколько клининговых агентств, но там мне говорили, что с мужчинами они не работают, только с женщинами. И осталось мне начать обзванивать те объявления, где требовались дворники.
И вот мне велели явиться на фанерный завод, до которого мне надо было долго добираться двумя трамваями через весь город. Сразу предупредили, что в случае алкогольного опьянения меня через проходную не пропустят, и ничего не получится. Я сказал, что алкоголь употреблять мне здоровье не позволяет, как и курить. И начальница была очень этим довольна. Документы она оформила прямо на скамейке около проходной, на следующий день я с одним пожилым инвалидом второй группы проходил инструктаж по технике безопасности в заводской конторе. Инструктаж был на латышском, а пожилой совсем его не понимал, просил меня переводить ему почти каждое предложение. Хотя мы оба не курили, нам минут пятнадцать объясняли, что на заводе курить можно только в определенных местах, и мы должны были знать наизусть, где они. Инструктаж длился где-то полтора часа. Через полчаса инструктор устал ждать пока я переведу новому коллеге его инструкции, и перешел на русский, и даже тестовые задания выдал на русском.
И вот за нами на проходную явился наш старший коллега, не то кавказской, не то цыганской внешности. Одна рука у него то и дело начала трястись, он сказал, что это болезнь альцгеймера, и он инвалид третьей группы. Он провел нас по заводу, показал, что надо убирать, где косить траву, где чистить снег зимой, а потом завел нас в загаженную бытовку, и сказал, что если нет работы, то мы должны сидеть в этом помещении и пить чай, а работа бывает редко. В бытовке находился ещё один наш коллега - хиппи в отставке. Я не особенно представлял, что можно делать вчетвером каждый день по шесть часов на этом заводе. То, что нам этот Генрих показал мог делать один человек часа за четыре. Зимой, если было много снега, то вызывали трактор. У нас был маленький трактор, который мог и косить, и мести, и чистить снег. Тогда был конец сентября, листья опадать ещё не начали. Да и деревьев на заводе было совсем мало, они были только на улицах вокруг завода, и то не на всех. Тут зашел дворник с соседнего завода, который работал в той же фирме, что и мы, и мои новые коллеги принялись поминать недавно усопшего коллегу. Я и другой новенький, которого звали Виктор пить отказались. А потом бывалые дворники закурили, так что в той бытовке дышать стало нечем, но шляться по заводу было нельзя...
И начал я ездить на работу, вставая в четыре утра, чтобы успеть на работу к шести. Генрих приезжал к семи, но об этом никто не должен был знать. Час надо было сидеть в бытовке, переодеваться и болтать о жизни. Потом надо было промести тот участок, где щепу загружали в самосвалы, вытряхнуть урны, а потом я должен был менять Генриху леску, пока он косил триммером траву, сам он этого сделать не мог. Хипан Лёня косил траву трактором. Все это заняло около часа, после чего мы час обедали, принесенными бутербродами и до конца рабочего дня должны были беседовать с нашим начальством в лице Генриха, пока он не отпустил нас домой пораньше. Этот начальник постоянно упрекал во всем Лёньку, а тот стоически это все выслушивал, и смотрел на часы, не пора ли идти домой.
По утрам Генрих минут пятнадцать говорил по видеосвязи со своей мамой, которая жила в Израиле. Виктор нескромно спросил его, почему он сам в Израиль не уехал, а тот сказал, что жутко не любит религиозных людей, да и климат ему не подходит. Часто он негативно отзывался о евреях, употреблял слово жиды. Я сказал, что мне не очень приятно слышать это оскорбительное слово, хотя я евреем себя никогда не считал, не смотря на то что некоторые мои предки были еврейского происхождения. И тут он сказал, что уж ему-то можно так называть своих собратьев, а вот людям другой национальности нельзя. И вечно он со своей мамой обсуждал нас, поминал все наши оплошности. Лёня, как-то мне сказал, что со временем он и с нами начнет разговаривать так же, как с ним. Что до нас там много народу сменилось. Я понял, что надо оттуда уходить, сказал об этом Виктору, а тот ответил, что скоро начнется листопад, будет чем заняться, и эти чаепития с перекурами прекратятся. Надеясь на это, я протерпел ещё две недели.
А потом началась уборка листьев каждый день и закончились покосы. И тут Генрих принялся учить нас работать метлой и граблями. Оказалось, что действительно есть чему поучиться. Чтобы мести долго и не уставать, надо правильно держать спину, не давить на метлу слишком сильно, гнать листья по ветру. А в общем я не понимал, зачем было мести метлами большие площади, когда это можно было сделать трактором или собрать листья с помощью моторной помпы. Генрих говорил, что помпу надо скоро отправить на технический осмотр, да и нечего тратить бензин и масло, ради пары листиков. И как же было хорошо, когда этот дворник экстра класса уезжал домой пораньше, часов в девять, если у него были какие-то неотложные дела. Лёня тогда, сделав работу побыстрее, попивал пиво и читал книгу, а я мог пойти в дальние уголки завода, посидеть на солнышке, послушать подкасты. Для вида я брал ножовку, как бы для того, чтобы проредить кусты. Впрочем это безделие меня жутко доставало не меньше, чем Генрих. Если занимаешься ерундой, то рабочий день тянется бесконечно долго, даже если он и четырехчасовой.
Но вот листья начали опадать серьезно, и мы уже были все заняты по три часа в день. Но когда шел дождь Генрих говорил, что подметать не стоит, потому что они липнут к асфальту. Да и дождевиков у нас не было. В общем, как и раньше надо было сидеть в прокуренной бытовке и слушать, что говорит начальство. В основном он упрекал меня в том, что у меня телефон не "Яблоко", а андроид. Он говорил, что даже самый первый айфон в сто раз лучше самого последнего и дорогого андроида. У него айфон действительно был одним из первых. Потом он мне показал какие-то диски с какими-то видеоиграми и предложил поменяться. Я в видеоигры не играл лет с четырнадцати, мне вообще никогда не нравились игры, никакие. И насколько я знал, мой сын никаких сотен евро каждый месяц за игры не платит, скачивает их в интернете бесплатно. Но Генрих говорил, что все это незаконно, не верил, что я не во что не играю, и потрясал своими странными дисками. Ещё он любил читать вслух из своего телефона интересовавшие только его статьи, отклоняя все просьбы читать про себя. Потом он начал меня доставать из-за того, что я не пью ни чай ни кофе, говорил, что мне и курить не мешало бы начать, а то сигарету ему попросить буквально не у кого.
Самое неприятное для меня было то, когда он требовал от меня рассказать ему что-то интересное, и ему не нравилось все, что бы я ни начинал рассказывать. К концу месяца до меня дошло, что придется увольняться, пока мне не стало плохо надолго. Но хотелось заработать побольше, чтобы купить себе ещё чего-то из зимней одежды. И вот, в тот день, когда мне надо было на час раньше, чтобы пойти к врачу, вдруг Генриху позвонила начальница, и сказала, что руководство завода ей пожаловалось, что один переулок за заводом уже давно не убирается, и фирму оштрафуют, если его немедленно не уберут. Генрих сразу накинулся на Лёню, сказал, что он должен был там убирать, а Лёня заявил, что как раз Генрих сказал ему там не убирать, потому что это не наша территория. В общем, наш маленький начальник, сказал, что виноваты все, кроме него, все наказаны и идут убирать этот переулок сейчас же. Из-за этого скандала я даже забыл, что мне надо к врачу. Когда мы туда пришли, выяснилось, что нам не хватает одного совка, но Генрих сказал, что нечего тратить время на хождение за совком, и велел мне собирать листья руками. На том участке, который должен был убирать я, делать было нечего, но мне было велено находиться там, пока Лёня с помощью Виктора не исправят свою ошибку. И тут мне стало не то что плохо, а в голове начало переклинивать, и захотелось этого Генриха придушить и спрятать его тело в убранных листьях. Я на него выразительно посмотрел, он притих, и куда-то ушел. В итоге я помог прибрать Лёне и Виктору и после этого поехал домой, но состояние у меня было ещё то.
Я даже приехал на работу на следующий день, размышлял, увольняться или нет. Генрих пришел только в середине рабочего дня, куда-то он отпросился у начальницы. Он спросил у меня, вышел ли Виктор с Лёней на работу. Они, конечно, вышли, как ни в чем ни бывало, но тут я удивился тому, что вышел и я и стою, разговариваю с этим дворником носящим массивные золотые перстни, который мне читает лекции о том, как правильно жить. И последней каплей было то, что он милостиво разрешил мне уйти домой пораньше, и признался что когда-то в девяностых он принял участие в угоне трамвая в моем районе. Этот трамвай пьяные люди не просто угнали, а разогнали его так, что он не вписался в крутой поворот, пересек улицу, и проехал сквозь деревянный дом, в одной из квартир женщина чуть не родила раньше положенного срока от испуга, а в другой пившие мужики решили, что выпили совсем неправильный технический спирт, что им трамваи посреди комнаты начали мерещиться. И тут я подумал, что это как-то совсем нелепо, что человек угоняющий трамваи с перепоя, будет учить меня жить, слепя блеском своих золотых перстней, и уволиться надо немедленно. Ужасно хотелось сказать ему что-то неприятное на прощанье, но чувство презрения взяло верх над злостью.
С увольнением проблем не было. Я позвонил начальнице, и она сказала, что я мне нужно приехать в центральный офис, написать заявление и сдать электронный пропуск. Тут же мне перечислили зарплату и больше, чем я ожидал. Вскоре позвонил Виктор, и сказал, что тоже уволился, потому что поругался с этим Генрихом, практически подрался. Сказал, что тот совсем перестал работать, ссылаясь на плохо действующую руку, и только ходил и постоянно на всех орал, а начальница, сказала, что для надзора он и ходит на работу. Последней каплей было, когда Виктор узнал, что этот Генрих получает в час в три раза больше, чем остальные, как самый опытный дворник. В общем-то не вполне понятна логика этой компании, ведь на том объекте, как на соседнем, можно было бы найти одного или двух толковых дворников и платить им нормально, а не нанимать за большие деньги надзирателя, который не может работать и трех человек за такую маленькую оплату, что кроме алкоголиков там никто работать не согласится. А я после этого временно прекратил попытки устроиться на работу, которая мне нужна была не только ради денег, но и для чувства уверенности в себе, самодисциплины...
Ответ на пост «Не хочу испытывать эмоции»
«Эмоции ведь и нужны, как индикатор.»
Временные эмоции (колебания, шатания из стороны в сторону) нужны, как индикатор вашей вечной «мёртвости» (упокоенности).
«Размышляю на тему того, почему я сейчас так завелась.»
Вы – «смерть», которая размышляет на тему того, почему она сейчас (так легко) воскресла к «жизни» (=к эмоциям =к бес-покойству).
«ответственная организация пытается слиться с ответственности, а мы за хвост хватаем.»
Кто-то в вашем поле зрения пытается «умереть» (=слиться с ответственности, «забыться и заснуть»), а вы не даёте. Вы, получается, «собака на сене» - и сами не спите (не отдыхаете), и другим не даёте.
Вы («смерть») пользуетесь своим служебным положением и на голубом глазу (на голубой царской крови) отказываете людям в покое (=в счастье =в «смерти») – принуждаете людей к «жизни» (=к несчастью, бес-покойству). Мол, им счастье не положено. А им положено (?).
Совести и разума у вас НЕТ. Поэтому (по причине бес-совестности и не-разумности) раздражаетесь и так ярко на всё это (=на счастье других в вашем поле зрения) реагируете. Вы реагируете по причине зависти и ревности к чужому счастью (=покою =без-ответственности).
«Не хочу это чувствовать. Не понимаю, как научить себя реагировать спокойнее.»
Не понимаете как стать разумнее, мудрее, уравновешеннее, безмятежнее, умиротворённее.
«Мозгом понимаю, что есть вышестоящие организации и через них мы все тип-топ сделаем, а эти получат на орехи, по орехам орехами.»
= Вы НИЧЕГО НЕ понимаете. Вы – типичная сомнамбула, злая как "собака на сене".
«Но всё моё тело жаждет некого спокойствия, того, чтобы все просто делалось нормально. Сразу.»
Ваше тело жаждет «смерти» (=покоя), а ваша «дурная голова ногам покоя не даёт».
«Не хочу испытывать эмоции»
=Не хочу жить среди людей. Ну, так и не живи. Не выходи из "комнаты" (=не выходи из "смерти").
"Не выходи из комнаты, не совершай ошибку.
Зачем тебе Солнце, если ты куришь Шипку?
За дверью бессмысленно все, особенно — возглас счастья.
Только в уборную — и сразу же возвращайся.
*О, не выходи из комнаты, не вызывай мотора.
Потому что пространство сделано из коридора
и кончается счетчиком. А если войдет живая
милка, пасть разевая, выгони не раздевая.
*Не выходи из комнаты; считай, что тебя продуло.
Что интересней на свете стены и стула?
Зачем выходить оттуда, куда вернешься вечером
таким же, каким ты был, тем более — изувеченным?
...
Не выходи из комнаты. О, пускай только комната
догадывается, как ты выглядишь. И вообще инкогнито
эрго сум, как заметила форме в сердцах субстанция.
Не выходи из комнаты! На улице, чай, не Франция.
*Не будь дураком! Будь тем, чем другие не были.
Не выходи из комнаты! То есть дай волю мебели,
слейся лицом с обоями. Запрись и забаррикадируйся
шкафом от хроноса, космоса, эроса, расы, вируса."
"Приступ инфантилизма?"
Эмоции (и негативные, и позитивные) - проявление вашего (вечной "смерти") временного инфантилизма. "И на старуху бывает проруха".
Не хочу испытывать эмоции
Размышляю на тему того, почему я сейчас так завелась. Не рядовое происшествие, ответственная организация пытается слиться с ответственности, а мы за хвост хватаем. И меня бесит сам факт, что люди пользуются своим служебным положением и на голубом глазу отказываются, мол нет такого, не положено и т.п. А там положено.
Злюсь, что несправедливо, что совести не имеют, что логично, ведь у организаций совести нет. И раздражаюсь, что так ярко на все это реагирую. Не хочу это чувствовать. Не понимаю, как научить себя реагировать спокойнее. Мозгом понимаю, что есть вышестоящие организации и через них мы все тип-топ сделаем, а эти получат на орехи, по орехам орехами.
Эмоции ведь и нужны, как индикатор. И на фоне таких потом ярче будет радость , восторг и т.д. Но всё моё тело жаждет некого спокойствия, того, чтобы все просто делалось нормально. Сразу. Приступ инфантилизма? Моё переутомление, переходящее в выгорание, молит о продолжительном штиле.
6 психологических проблем, которые я решил за 6 лет
Товарищи, у меня настроение рассказать о личном. Я решил связаться с психологией не потому что ко мне ночью прилетела фея Динь-Динь и сообщила, что это моё призвание. Нет, у меня тоже была своя авоська психологических проблем, с которым пришлось работать.
Некоторые ушли совсем, другие остались на уровне шумных соседей. Буянят иногда, но если постучать по трубе гаечным ключом, то замолкают.
И вот сейчас я предлагаю сделать обзор на мою авоську. Быть может, кто-то узнает себя. Хотя, лучше бы не узнавали, конечно.
Лот №1: Термоядерная раздражительность
Сначала взбеситься, а затем впасть в уныние, потому что джинсы оказались дороже, чем я ожидал? Без проблем. Закипеть и снести всё к праотцам, когда целых полчаса (о боже, боже) не получается придумать следующую сцену в сценарии? Умею, знаю, практикую.
Пассивно-агрессивно (или вполне себе активно) сорваться на кого-нибудь за...да хрен знает почему. Вот просто на душе как-то паршиво и всё тут! Других поводов не надо.
Что я с этим сделал? Долго впитывал мысль, что вселенная не обязана подчиняться моим желаниям. Это нормально, когда у меня что-то не получается или мои ожидания не оправдываются. На то они и ожидания.
Лот №2: Совсем не розовые очки
На протяжении многих лет я был уверен, что окружающие смотрят на меня свысока. Видят какого-то простака. Что они умнее и сообразительнее, быстрее схватывают, а мне ничего не светит с моей заторможенностью.
Это уже вжилось в меня на уровне ощущений. Вот знакомимся мы с человеком. Если смотреть со стороны, то всё нормально. Но внутри я чувствую от него исходящее пренебрежение. Но этого пренебрежения не было! Я сам его додумывал.
Что я с этим сделал? Методично убеждал себя, что искажаю реальность. Игнорировал это ощущение и ставил над собой простые поведенческие эксперименты, чтобы доказать самому себе, что я всё выдумал.
Лот №3: Жажда доказать всем и вся, что я крутой
Да, именно так! Комплекс неполноценности соседствовал с диким желанием стать известным и доказать всем, какой я классный. С одной стороны, эта штука мешала мне работать на обычных работах. Меня дико коробило от того, что я занимаюсь чем-то приземлённым.
Например, канцелярией торгую. С другой, редкие дивиденды от неё были. Например, однажды стал лауреатом всероссийского конкурса короткометражных сценариев. Дипломы вручал Михалков.
Что я с этим сделал? Очень долго оспаривал своё иррациональное убеждение. Но оно оказалось самым глубинным и стойким из тех, что у меня были. Поэтому до сих пор выкорчевал лишь наполовину.
Лот №4: Улёт в фантазии
Об этом недуге у меня есть отдельный подробный пост. Если коротко, то в моменты любого дискомфорта я научился улепётывать в мир своих грёз. И добился такого прогресса, что реальность стала серой, скучной и нудной.
Что я с этим сделал? Учился получать удовольствие от реальной жизни. А ещё хватать себя за рукав в те моменты, когда начинаю не прикидывать в уме, а именно фантазировать. Тоже пока с переменным успехом.
Лотами №5 и №6 у нас идут канцерофобия и эмоциональная центрифуга. Со страхом заболеть раком интересно получилось. Я не помню момент, когда он появился и не помню, когда ушёл.
Наверное, я по-прежнему больше всего побаиваюсь именно этой болезни, но вот накручивание себя куда-то делось. Центрифуга была плотно привязана к раздражительности. Когда научился не раздражаться, то и в эмоциях наступил штиль.
Логично, потому что эмоции появляются в ответ на какие-то наши мысли и реакции, а не сами по себе.
Если высекать мораль, то скажу так. Я не жду момента, когда стану на 100% проработанным. Потому что такого времени, скорее всего, никогда не будет. Психотерапия — это скорее про то, как научиться жить со своими «приколами», а не разгонять их по щелчку пальцами.
Расписать, как я работал с каждым «приколом» в отдельных постах? А пока всё😏
Люблю, целую, безусловно принимаю❤️💋😘
Источник: Психолог с твоего района (канал в Telegram)
Ну и пятница!
Ужас! Адъ и израиль! За сегодняшний день ни одного плюса на Пикабуше.
Посты все – один в один – как из унитаза вытащили.