Сказ про 90-е и беларусов
Вчера разговорились с сестрой, не помню уже к чему вспомнили про легендарного Виктора Михайловича, одного из бывших мужей моей сестры, Елены Владимировны. Много у нас про него историй, одна из них особенно примечательна.
Виктор Михайлович в ту пору был видный собой, круглолицый, добрый и в общем классный мужик. Был в те годы начальником следственного отдела в отделении милиции при Курском вокзале, должность по тем временам – это было начало 90-х - весьма могущественная. Все было при нем – и форма на пузе и фуражка на большой круглой голове и пистолет. Одновременно он был и на все руки мастер – мог и крышу починить, и забор поставить,
Один у него был недостаток – он был запойным пьяницей. Причем, запои у него были не регулярные, не частые, а так сказать хаотичные и внезапные – когда все уже давно расслабились и живут своей счастливой жизнью и он ест свои бутербродики –как сейчас помню - разрезает пшеничную буханку вдоль, мажет маслом и также вдоль режет рулон колбасы – это в условиях–то тотального советского дефицита и, утирая внезапно проступивший пот, запивает все это свое сооружение чаем. Потел он обильно.
Короче, задумала моя сестра ремонтировать дом.
Были выделены семейные средства – в строгий контроль сестры. Михалыч взял отпуск на месяц. Лена подготовилась к ремонту обстоятельно – по деревне сказала всем: вот дом будем ремонтировать. Если кто Михалычу нальет или денег даст – сожгу вашу избу на фиг.
Местные, зная Ленин характер, сомнению ее слова не подвергали. Поверили – так и будет – сожжет. Но и мама наша – Роза Лаврентьевна - сидела у калитки в кресле как бы с книжкой и бдила. Мимо не пройдешь.
В то время всегда летом рыскали в поисках работы и заработка мужики из наших союзных республик –молдаване, белорусы, узбеки.
Белорусы – честные,- рассудила сестра,- работящие. Были наняты двое белорусов – Федор и Иван. Федор- осанистый благообразный мужик с бородой, а Иван - юркий, чернявый, с темно карими шустрыми глазами.
В общем, началось строительство.
Вначале Виктор Михайлович активно руководил и участвовал, но с каждым днем его энтузиазм убывал, он как- то все больше озирался, потел, утирался висевшим на плечах драным тонким холщевым полотенцем и все ему стало не то и не это.
На белорусов стал покрикивать.
А лето стояло жаркое. Белорусы работали в майках, длинных трусах, и пластиковых тапках.
Вдруг внезапно закончились гвозди. (Хотя потом уже, после всех драматических событий – в дальнем углу обнаружился ящик с гвоздями, покрытый какой- то замасленной дерюжкой).
«Короче – надо, Лена, нам съездить за гвоздями и ведрами, -решительно сказал Михалыч, - Дай денег, я поеду. Без гвоздей – никак, сама понимаешь.»
Не пущу, - твердо сказала Лена.
Ну нет , ты чего, мы- обороткой, буквально за два часа обернемся, до Александрова и обратно, вон с мужиками поеду, куда я с ними. Давайте ко мне в машину,- сказал он белорусам. Да ну , не обувайтесь. Вот,- говорит он Лене,- пусть они со мной поедут , если не веришь .
И белорусы, как есть - в майках, трусах и шлепках уселись в машину - раз хозяин говорит.
Дальше события развивались по- разному – и для Михалыча с белорусами и для Лены.
Для Лены дело было так. Никто не вернулся. Ни через день, ни через два . Ни через пять. Телефонов тогда не было, Лена несколько раз с соседями съездила в Ставрово, обзвонила морги, узнавала насчет автомобильных аварий. Никаких новостей – ни Михалыча, ни белорусов, ни машины. Ремонт стоит, то ли всех уже отпевать, свечки ставить, то ли что.
Короче – прошла неделя.
На восьмой день кто- то из односельчан крикнул Лене – твой- то едет. Едет!
В селе Алепино немедленно распахнулись окна во всех домах – все односельчане высыпались из своих изб и уселись на лавочках, чтобы не пропустить ни мгновения - как Лена будет разбираться с Михалычем.
Между собой переговаривались: «Ой,ой, живой, сам за рулем. А там- то кто-на заднем- то - неужто белорусов обратно везет? И они живые? »
Короче, Михалыч в дом пущен не был, а белорусам Лена сразу сказала: «А вы, пропойцы, выметайтесь тогда тоже с ним! Никак я от вас такого не ожидала, особенно, от тебя, Федор.» Федор перекрестил лоб, сел в угол , свои громадные пятерни сложил между коленями и сказал – не вели казнить , дай, так сказать, слово вымолвить.
А Иван говорит: «Хозяйка, Христом Богом прошу , дай борща горячего и мы тебе все расскажем, что мы вынесли.Еле ведь живы!»
Лена, хоть и строгая, но жалостливая и любопытная, налила им дымящегося борща, и они уселись с мамой слушать. ( А Михалыч меж тем прокрался в дом и завалился досыпать).
Говорил Иван, Федор тоже ел суп и только головой кивал, все подтверждая. Иногда утирал слезу.
Выехали они, значит, с Михалычем. Заподозрили неладное уже совсем скоро. Михалыч вел как- то странно –машина сама все время останавливалась, типа глохла. Чего- то не едет,- сокрушенно говорил Михалыч, вылезал из машины, открывал капот, раздавалось бульканье и с каждой остановкой машина вихлялась все больше.
Потом Михалыч, сев в салон после очередного капота, вдруг уткнулся носом в руль и совсем заснул!
«Что делать? Мы были в ужасе -, неторопливо и обстоятельно рассказывал Иван, прихлебывая борщ, - Мы в 80 км от Алепино в трусах, майках и пластиковых тапках, без документов!»
Потом Михалыч проснулся, что- то промычал, начал озираться, кое-как подьехал к телефону- автомату и кому- то позвонил.
Через час примерно за ним приехала машина с его двумя жизнерадостными соратниками-милиционерами, перегрузили его и белорусов в уазик с решетками на окошках для преступников, уложили Михалыча на лавочку в салоне и, чтобы не свалился, приковали наручниками к скамейке. Пытались его растолкать и спрашивали – а с этими двумя что делать, ты их задержал? Они у тебя по делу какому проходят или как? «Не бросайте нас здесь, - взмолился благообразный Федор и все порывался на колени встать,- у меня семья, дети, ночи уже холодные, куда нам идти, до Алепино – 80 км, мы в трусах и тапках, денег нет, не дойдем».
«Обычно от нас все бегут, - недоуменно говорили милиционеры -, а вы говорите, не бросайте. Чудеса прямо.»
Милиционеры растолкали, наконец, Виктор Михайловича, он царственным жестом неприкованной рукой махнул: « Эти со мной» и снова захрапел.
Короче, милиционеры привезли все эту честную компанию в участок Виктора Михайловича. Михалыч пошел к себе в кабинет, завалился на диван, а белорусов – куда девать? Не в гостиницу же? Поместили их в КПЗ в том же отделении.
Дальше события развивались по следующему сценарию. Виктор Михайлович ушел в запой в своем кабинете. Белорусы застряли в КПЗ. Периодически к ним в КПЗ подселяли еще каких- то бедолаг, то воришек с Курского вокзала, то цыган, то девиц полуголых и раскрашенных.( Федор на этом моменте снова осенил себя крестом- свят, свят!) Давали им доширак с кипятком, спали они на лавках в КПЗ, мерзли, выпросили казенное одеяло и бархатную скатерть накрыться на ночь.
Шли дни. Терпеливы белорусы, но всему есть предел. Дней через шесть они бесстрашно восстали. Когда принесли им еду, они вырвались из своего КПЗ, перебежали, теряя тапки, по коридору в кабинет к Михалычу, скрутили его, забаррикадировались там стульями и начали выдвигать свои требования: спиртного больше Михалычу не давать, он должен проспаться и ссать они будут в кувшин с водой, пока он не проспится, но никому дверь не откроют.
План был продиктован отчаянием – не давать ему больше бухло, дать ему выспаться, прийти в себя и потом, пугая смертной карой в лице Елены Владимировны, заставить его отвезти их в Алепино. Надо сказать остальным милиционерам участка так Михалыч надоел со своим запоем и белорусами, что никто им особых препятствий не чинил, и через сутки они отбыли.
Сначала мама с Леной слушали их очень грозно, но через несколько минут все уже просто лежали на столе от смеха. Все были прощены.
Говорила мне жена, - все повторял Федор, - ты там осторожно, не влезь в передрягу какую на заработках, помни, у тебя дети. Нет, но чтобы сразу в Москве в тюрьму попасть- не мог я себе такого представить в страшном сне! В писательский дом ведь нанялся работать. Думал приличные люди.
Синька - это плохо
Житель посёлка где-то в России (само собой) снял видео с участием двух местных алкоголиков, напившихся до совершенно животного состояния.
Мужчина приготовил для себя настойку на смородине, а остатки проспиртованных ягод выбросил курицам. Курицы-трезвенницы от угощения отказались, но на запах прибежали двое приятелей.
Нужный работник
Когда хочется выпить, но работодатель не позволяет...
А туристов много
Место действия Старая Ладога, Успенский женский монастырь.
Стереотипы и я
Тут, на пикабу, когда заходила речь о стереотипах, то говорили - ну, представьте, что о русских будут говорить, что они пьют и воруют.
Так вот, я тут уже года три в Германии. Круг общения не очень широкий, но с кем приходится общаться, так, наверно, еще ни один не пропустил упомянуть. Типа, Фладимир, что будешь? чай? кофе? водки, извини, нет.
Я до сих пор стесняюсь покупать водку в магазине, чтобы не кормить стереотипы. Даже, если на компресс. Беру виски. Пусть считают шотландцем. Такой обычно типичный шотландский набор - гречка, соленые огурцы, килька в томате, семки и... виски
А о воровстве. Я быстро был ознакомлен с стереотипом, что где появляются русские, начинают пропадать вещи. Ну, я-то за себя не волновался поначалу, но потом жестко начал воровать. Буквально в первый поход в супермаркет попытался спиздить зубную щетку - забыл из тележки выложить на ленту. Ну, хрен его знает как. Потом кассир заглядывала в упаковки яиц. Я сразу думал, что заботливая, проверяет, нет ли битых. А потом по выражению ее рожи лица понял, что она проверяет, не запихнул ли я чего туда, чтобы непропикнутым вынести
Потом в поликлинике, пришел, повесил куртку на вешалку. Оказалось, что мне в кабинет в другой части коридора. Взял куртку, пошел туда. Через какое-то время хай, вой и поиски. Пришли и забирают мою куртку. Я еще и возмутился. Мне объяснили, что куртка-то не твоя и вообще женская. Пипец, теперь уже точно не отмыться...
Кстати, указанный выше виски стоит в закрытом шкафу и когда просишь пустить туда, то продавец сам берет и несет на кассу. Видимо, чтобы по дороге не выпил
Один тут недавно хоть оригинальный стереотип выкатил: Типа, это как езда на велосипеде, если выучился, то не забудешь... ну, в твоем случае, Фладимир, как на танке
И не совсем о стереотипах, но у нас я фразу, типа "Ебать, ты длинный", я слышал где-то раз в пять лет от какой-то гоповатой личности. Тут я ее слышу бывает три раза на дню. Просто от мимокродилов. От тетки в магазине. От бабки просто на улице. Самое художественное - Ты такой длинный, как ожидание выходных. У них это видимо не считается нетактичным, но меня-то бесит
Еще один случай. Мы тут познакомились с одной тоже "русской". Живет рядом. Она мусульманка, одета в какой-то национальный балахон, не просто платок, но лицо не закрыто. Не знаю как называется. Она нам часто помогала, с ребенком сидела. А если взглянуть с точки зрения стереотипов - мусульманка, вдова убитого в Сирии боевика Игил (запрещенная кругом организация) нянчится с еврейский ребенком. Такая вот полосатая жизнь, где стереотипы далеко не всегда работают
Должны или не должны
Недавно читала пост девушки, которая убежала от родителей-абьюзеров как только сама смогла зарабатывать на жизнь, а сейчас отказывает им в помощи и общество ее осуждает. И задумалась.
Мое детство прошло в основном в 90-х. Мы жили в трехкомнатной квартире с родителями отца. То есть бабушка, дедушка, мама, папа, я и младший брат. Денег в семье всегда не хватало на еду и одежду, однако на выпить всегда находилось. Обноски от родственников и знакомых воспринимались нами с братом просто за счастье, а пшенка на воде без всего была привычной едой. Помню огромных тараканов, которые сыпались на голову, помню, что жили два года без горячей воды потому что отец не мог подкрутить две гайки и как мы собирали грибы-"свинари" прямо у дороги потому что было нечего кушать. И так было всегда. Просто кто-то крутился как мог ради семьи или детей, а мои родители не хотели. Я могла бы написать не могли.. Но могли. Ума пойти торговать на рынок или в палатку много не надо было, просто привыкли плыть по течению. И ладно если бы при этом мы с братом росли в любви - ей там и не пахло. Постоянные пьяные вопли, драки между отцом и дедом, угрозы в наш адрес. Мать постоянно обвиняла нас в том, что мы плохие дети, недостаточно высокие, недостаточно умные, недостаточно увлекающиеся. Что испортили ей всю жизнь. С психа и под алкоголем она била стекла, разбрызгивая кровь по кухне. Однажды начала подталкивать меня к окну, в ненависти шипя что ты сейчас прыгнешь и все. Казалось бы куда хлеще, но нет. Когда я начала встречаться с мальчиком-однокласником в старших классах, приводила его домой. Он вежливо общался с мамой. Через некоторое время она заявила мне что она его любит (!!!). Мальчика я больше домой не звала, но ненависть ко мне разгорелась с новой силой-мать могла высыпать кулек гречки на пол и заставлять меня ее собирать, приговаривая, что я вечно буду золушкой, рвала мои тетради с домашкой и т. д. Можно очень много писать про то, что было, только незачем, я думаю, что общую картину вы поняли.
Кто-то скажет, что было же что-то хорошее. Было, наверное. Но за всем этим оно бледнеет.
Как все это закончилось? Бабушка спилась до маразма, вышла один раз из дома и забыла дорогу назад. Нашли ее потом в больнице, там и померла. Дед долго не прожил после ее смерти, инфаркт.
Мать нашла себе мужика-зека и стала его приводить домой при нас и отце. Отец его боялся и ничего не мог сделать. Или не хотел? В итоге отец покончил с собой, наглотавшись таблеток и водки. Мать спилась, пропив в том числе и квартиру, бомжевала с этим же мужиком и умерла. ВИЧ, СПИД, полный набор.
Пыталась ли я помочь? Да, конечно. Я разговаривала тысячи тысяч раз, уговаривала, покупала продукты, давала "на укол", умоляла закодироваться. Но все безрезультатно. И потом я отпустила ситуацию и последние три года, когда мать окончательно скатилась, мы даже не созванивались.
Я сбежала из этого ужаса в 18, как только смогла найти работу. Что я имею сейчас? Очень достойную жизнь, на которую я пашу день и ночь. Семью -мужа и собаку. Квартиру, машину и очень хорошую работу. Окружающие люди не представляют, как тяжело мне было прийти к тому, что я имею сейчас, и каких усилий мне стоит это сохранить. Никто кроме мужа не знает, как я себя ломала, чтобы нормально существовать в обществе. Из-за детских травм у меня туча психологических проблем и полное отсутствие желания иметь детей. Я не понимаю когда мне говорят про безусловную родительскую или дочернюю любовь, и никогда не пойму. При этом я маниакально боюсь потерять то, что имею, и очень привязана к своим вещам. Я обращалась к психологу, но увы, занятия не помогли.
Так вот. Не всех родители достойны любви. Не все достойны иметь детей. И не нужно осуждать тех, кто по какой то причине не хочет поддерживать своих стариков - вы не знаете о их скелетах в шкафу
Застрахуй братуху, застрахуй
Когда в США отменили сухой закон, то обрадовались все кроме соснувшей буйца мафии, нелегально продававшей населению бухлишко. После закрытия сливовой лавочки бандосы смахнули скупую слезу, почухали репу и начали искать новые пути заработка. Кто-то ушёл в рэкет, кто-то в торговлю наркотой, а кто-то в политику или игорный бизнес.
Но много чётких пацанчиков осталось не у дел. Одним из таких был Энтони Марино. Чувак попытался жить честно и открыл бар. Вскоре он понял, что унылая жизнь добропорядочного янки не для него. Тони захотел сорвать куш и начал поглядывать по сторонам в поисках лоха, которого можно или причесать, или ограбить.
Однако в его бар жирные бобры не заплывали, а это значило, что старый добрый гоп-стоп отменялся. Знакомый страховой агент подкинул Тони идею как поднять бабла. Надо застраховать рандомного конченного сливореза и подождать, когда он загнётся от бормотухи. Дабы немного ускорить процесс зажмуривания, поциента предполагалось поить каким-нибудь термоядерным дерьмом, даже от запаха которого любой нормальный чел отлетел бы в кому.
Найти в баре алконафта так же легко, как долбоёба на посту президента Беларуси. Выбор пал на ханыгу по имени Майкл Меллой, которому тут же открыли безлимитный алко-кредит и под шумок застраховали его жизнь на солидную по тем временам сумму в 3500$.
Целую неделю Тони укатывал колдыря вискарём, а потом стал поить антифризом. Бухарь по-началу обблёвывался и вырубался, но потом приноровился и лыганил шмурдяк аж причвякивал.
Решено было сменить рацион и поить алкозавра коктейлем, в который входил конский бальзам и крысиный яд. На удивление и этот напиток пришёлся тяпкорубу по душе и он лакал его пока не ужирался в хламину-манаду. Не угондонили хроняру и древесный спирт с металлической стружкой.
Тони уже и не знал чем потчевать синькожора и решил подождать когда тот отключится и выкинуть его на двадцатиградусный мороз. Дабы закрепить успех, Тони облил забулдыгу ведром воды. На следующий день Меллой как ни в чем не бывало в привычное время опять явился в бар за халявной выпивкой.
Когда стало ясно, что этого алкомэна бухлом убить нереально, решено было проверить на прочность его пропитанные спиртом кости. Когда Меллой на автопилоте выплывал из бара, его сбил автомобиль, за рулем которого сидел нанятый Тони зоновский кент. Зная, что чувак экстранеубиваемый, водила решил на верняк ещё разок проехаться по распластанному телу.
Месяц провалявшись на больничке и люто изголодавшись по бухлу, перекосоёбленный Меллой решил поправить здоровье и опять явился в бар Тони. У гансты снесло башню и он решил перейти к радикальным действиям. Тони довёл переломанного пьянчугу до состояния нестояния, затем оттащил тело на кухню и там впихнул Меллою в глотку газовый шланг, после чего с большим удовольствием открыл кран.
Было бы забавно, если бы Меллой наполнившись газом вылетел бы в форточку как воздушный шарик, но вместо этого лошара взял и окочурился. Коронер установил, что причиной смерти стала пневмония.
Получив страховку, Тони на радостях балагурил со шлюхами день и ночь. Когда шаболды полностью высосали его мозг, у него развязался язык. Лёжа в койке с одной из прастигоспади, Тони во всех подробностях рассказал ей о том, как он заебался мочить этого долбанного алкаша Меллоя, дабы получить деньги по страховке. Чика всё рассказала копам и они арестовали Тони с подельником.
Вот так язык может довести не только до Киева, но и до электрического стула. В отличии от Меллоя, Тони отлично прожарился с первого же раза. Страховой агент отправился надолго на зону, где его тоже, возможно, жарили, но уже в другом смысле.
