Присоединяйтесь к интересному

Вопрос о том, освобождает ли автоматизация человека от каторжного труда или закабаляет его по-новому, сегодня актуален как никогда. Эта борьба началась не с появлением искусственного интеллекта, а гораздо раньше — с молота легендарного Неда Лудда, поднимавшего английских рабочих на разрушение ненавистных ткацких станков. Луддиты, текстильщики из промышленных графств, инстинктивно понимали то, что сегодня очевидно для многих: будущее технологий не предопределено свыше, оно всецело зависит от того, в чьих руках находится власть и ради каких целей используется прогресс. Их восстания были не слепыми погромами, а отчаянным протестом против машин, которые лишали мастеров куска хлеба, обрекая их семьи на нищету и голод. Ответ британских властей был беспощаден: введение смертной казни за порчу имущества и кровавая расправа с восставшими силами армии.

Это наглядно показало, что при капитализме любое техническое новшество служит не интересам трудящихся, а лишь обогащению хозяев жизни, выбрасывая на улицу тех, чьим трудом создаётся богатство.

Сегодня автоматизация сулит невиданный скачок производительности. Однако при капитализме этот потенциал оборачивается против человека: массовой безработицей, грозящей не только рабочим у станка, но и квалифицированным специалистам — переводчикам, аналитикам, инженерам. Многочисленные исследования констатируют, что чувство контроля над собственной трудовой жизнью у работников неуклонно снижается. Это свидетельствует о всеобщем обесценивании навыков: человек превращается в придаток к алгоритму, его действия жёстко регламентированы и находятся под постоянным надзором ради максимизации выгоды. В гигантских логистических компаниях ритм работы задают роботы, а люди вынуждены подстраиваться под бесчеловечный темп, что закономерно приводит к росту профессиональных заболеваний и травматизма. Системы искусственного интеллекта уже сегодня вытесняют копирайтеров, журналистов и юристов, ставя под угрозу существование миллионов рабочих мест по всему миру, особенно в сфере интеллектуального труда.

Парадокс заключается в том, что сам капитализм, породивший эти технологии, не в состоянии раскрыть их во благо всех из-за своих внутренних противоречий. Яркий пример — история автоматизированного завода по производству автомобильных рам в прошлом веке, где небольшая группа рабочих производила больше, чем тысячи их коллег на обычном предприятии. Создатели признавали, что для окупаемости такого завода необходим гарантированный огромный спрос. Но анархия капиталистического рынка, его конкуренция и кризисы перепроизводства не могут этого обеспечить. Капиталист внедряет машину только тогда, когда она дешевле рабской силы, которую она заменяет. В итоге технологии, способные избавить человечество от изнурительного труда, оказываются в узких рамках погони за частной прибылью. Плоды же автоматизации присваивает кучка собственников, умножая чудовищное неравенство. Ослабление профсоюзов по всему миру лишает трудящихся последней защиты перед лицом безрадостного будущего, навязываемого хозяевами машин.

Но существует и принципиально иной путь, где технологии служат не обогащению немногих, а процветанию общества в целом. Это путь рабочего самоуправления, коллективного контроля и общественного планирования, где развитие искусственного интеллекта будет открытым и подотчётным людям. Главный результат автоматизации при социализме — это не рост безработицы, а последовательное сокращение рабочего дня для всех. Свободное время — вот подлинное богатство, которое капитализм отнимает у человека и которое необходимо вернуть. Для смягчения перехода и обеспечения достойной жизни необходимы меры перераспределения, такие как безусловный базовый доход, финансируемый за счёт налогообложения сверхприбылей корпораций. Опыт отдельных стран по сокращению рабочей недели показывает, что люди используют освободившееся время для обучения, семьи и творчества, что только повышает общую производительность.

Высвобождаемые трудовые ресурсы должны быть направлены не в нищету и не на произвол рынка, а в те сферы, где необходим человеческий труд и которые определяют будущее человечества: образование, здравоохранение, наука, экология, забота о детях и пожилых, культура и искусство. Так автоматизация становится не угрозой, а трамплином для расцвета каждой личности, стирая грань между физическим и умственным трудом, между рабочим и инженером.

Как предвидел Карл Маркс, анализируя ещё паровые машины, автоматическая система машин способна освободить человека от роли живого придатка к механизму, превратив его в свободного творца, наблюдателя и регулятора производства. Он подчёркивал, что при капитализме машины служат усилению эксплуатации, удлинению рабочего дня и росту нищеты, но в коммунистическом обществе они сократят необходимое рабочее время до минимума, дав простор для развития всех способностей человека. Опыт Советского Союза, где электрификация и механизация рассматривались как фундамент для облегчения труда и роста культурно-технического уровня всех трудящихся, ярко подтверждает этот тезис. План масштабной электрификации всей страны заложил основу для последующей индустриализации, а на заводах первой пятилетки, построенных с нуля, внедрение конвейеров и автоматизированных линий позволило поднять бывших крестьян до уровня квалифицированных рабочих, сократив долю тяжёлого ручного труда. Таким образом, автоматизация обнажает тупиковость капитализма, не способного использовать её для всеобщего блага, и одновременно указывает путь к социализму — единственной системе, где технологический прогресс может быть поставлен на службу человечеству. Борьба за будущее, в котором роботы работают на людей, а не люди конкурируют с роботами, — это борьба не против машин, а за демократический контроль над ними, за экономику, где мерой успеха является свободное время и всестороннее развитие каждого человека, а не прибыль горстки эксплуататоров.