Дарлин тяжело вздохнула, переводя взгляд на цветные пятна — синие, красные, зелёные — что ложились на тёмный паркет от света, пробивавшегося сквозь витражное окно. Ладно. Нужно идти шаг за шагом, как в любом проекте. Первый шаг — уточнить все ожидания. Потом — эскизы и макеты. Когда дело дойдет до макетов, ей понадобится гений Хана, если удастся поставить его на место подчиненного. Затем — рабочие чертежи. И только потом — само строительство. В теории просто, на практике… В любом случае выбора у нее не было. Когда приказывает Лаама, подданный не рассуждает. Он исполняет.

В дверь постучали, вырывая Дарлин из бесконечных размышлений. Она поднялась на ноги и, накинув халат из плотной ткани, поплелась смотреть, кого же принесла нелегкая.

– Матушка? – проговорила она, увидев женщину в дорогом приталенном платье на своем крыльце. По линии роста волос у нее шли две косы, сходящиеся в волнистый хвост.
– Ох, дорогая. Я слышу, ты не рада меня видеть, – сказала она с очевидным упрёком, – а мы с отцом всё делаем для твоего благополучия.

Мать Дарлин, Ила, как и, собственно, сама Дарлин, происходила из древнего богатого аристократического рода… Впрочем, богатым этот род был раньше, а сейчас… скорее, не бедным.

– У меня всё хорошо, – выдохнула Дарлин. Ила, сморщив нос, осмотрела обстановку.
– Это не хорошо. Ты чахнешь одна в своем полутемном домишке. Ты совсем не выходишь в свет, мы с твоим отцом беспокоимся за тебя. – Ила в который раз пыталась образумить свою дочь.
– Ма, я уже много раз говорила, что у меня всё хорошо, – отозвалась Дарлин. – Я просто работаю, и на вечеринки сил не хватает.
– Дорогая, ну зачем тебе всё это? Кому и что ты хочешь доказать? Мужчины любят нежных, ласковых и домашних… В семье счастье, – она погладила дочь по светлым волосам.
– Какая уж уродилась, и я заведу семью, – она вздохнула и тише добавила, – когда найду подходящего. И знаешь, разным мужчинам нравятся разные женщины, даже такие, как я.
– Найдешь, конечно найдешь, – тихим уставшим голосом проговорила Ила, – но тебе стоит прийти в родительский дом и просто попить чай в приятной компании. Мы с твоим отцом договорились о встрече с приятным молодым человеком, – продолжала настаивать мать.

Дарлин задумалась и решила, что проще вытерпеть обед с каким-то незнакомцем, нежели и дальше спорить с матерью.
– Ладно, сейчас переоденусь поприличнее…
– О, не беспокойся, я купила для тебя великолепное платье. Накинь что-нибудь побыстрее и пойдем.

Ила купила платье для кого-то, кого только хотели познакомить с Дарлин? Девушка почувствовала почти физическую головную боль. Впрочем, планы ее матери были проблемами ее матери, Дарлин же соглашалась только на чаепитие с незнакомцем.

Прошло полтора часа, время уже тянулось скорее к ужину, и живот архитектора был недоволен фактом, что после всей беготни его даже не собирались кормить.

– Твой жених — просто красавец, блондин с редкими красными глазами, а значит, отмечен магическим даром, – нахваливала Ила неизвестного, пока служанка облачала Дарлин в платье с многослойными юбками и летящими рукавами, по краям шла черная лента с желтым лёгким узором хохломы. Описание матери идеально подходило к Хану, но тот не был достаточно богат и знатен, чтоб Ила обратила на него свое внимание.
– Ма… Это платье из страны пера? – наконец перебила ее Дарлин. – Видимо, стоит целое состояние.
– Всё потому, что моя дочь должна блистать, а не носиться по стройкам в грязной одежде. Ну, пойдем скорее, не нужно заставлять гостя слишком долго ждать.

Дарлин вздохнула и последовала за матерью. Выходя из комнаты, в которой жила до совершеннолетия, она оглянулась и заметила сломанную ножку у комода. Раньше мать просто выбрасывала такую мебель…

В просторном светлом зале в салатовых тонах с мраморным полом, украшенным круглым узором, за столом сидел мужчина в широких штанах и лёгкой вышитой жилетке кирпичного цвета на голое тело. Взгляд его красных глаз был холодным и цепким, голову обрамляли короткие золотые кудри. Лицо обветренное и загорелое, черты — яркие и прямые. Он оценил Дарлин быстрым взглядом, словно ему привели рабочую лошадку на продажу:
– Красавица, как редкий цветок под палящим зноем, который нужно укрыть тенью и напоить водой, – широко улыбнулся он, но улыбка его глаз не касалась. – Со мной ты будешь счастлива, и не бойся, я не собираюсь сажать тебя дома под замок.

Слова были сладкими, но Дарлин почувствовала, как по спине пробежал ледяной пот. «Укрыть тенью» в его устах звучало как «запереть». «Напоить водой» — а ведь кувшин с водой навсегда будет в руках этого типа. Её мастерская, её чертежи, её имя — всё это он уже видел как своё будущее имущество вместе с Дарлин. У неё перехватило дыхание. Она растерянно посмотрела на мать; та лишь немного стыдливо отвела глаза. Дарлин в итоге выдавила из себя смущённую улыбку.
– Я рада, что понравилась вам, – после чего посмотрела на мать. – Матушка, в платье что-то колется, наверное, мы поторопились выйти к гостю. Помоги мне посмотреть, что не так?

Ила немного заторможенно кивнула. Жених нахмурился, но ничего не сказал. Его радушная улыбка словно бы осыпалась с лица, обнажив хмурую, немного пугающую настороженность.
– Только не начинай свою истерику, сначала присмотрись. Этот человек из пустыни, и тем не менее он старается вести себя подобающе. Хотя бы дай ему шанс, – отчитывала её Ила.

Дарлин захлопнула дверь в комнату для переодеваний прямо перед носом матери и защелкнула замок. Пока Ила звала на помощь и дёргала дверь, Дарлин уже выбралась из окна, цепляясь длинным подолом платья за шершавую оконную раму, а потом и за декоративные кусты. Ещё мгновение — и женщина уже неслась прочь от родительского дома. Сердце бешено колотилось. Это ведь было не просто сватовство. Мать понятия не имеет о нравах в пустыне, а Дарлин работала с ними… Знала их обычаи и взгляды на жизнь. Дарлин перемахнула через невысокий забор на улицу, каким-то чудом окончательно не испортив платья.

Под закатные лучи такого длинного дня его ленивое и скучное начало сейчас казалось просто раем на земле. Дарлин не знала, куда податься, и предпочла зайти в кафе; всё же там была куча народу, и в том числе местная стража следила за порядком. И ей это было нужно — быть в толпе — сейчас больше всего.

Глаза сразу заметили среди посетителей Хана, который сидел в уголку в одиночестве с бутылкой. Увидев подсаживающуюся к нему Дарлин, он сначала сморщился, но, разглядев её тревожное состояние, немного нахмурился.
– Ты выглядишь так, словно твой проект провалился в зыбучие пески, – фыркнул он. – И да, в кое-то веки ты нарядилась во что-то приличное.
Павлин поднял бокал с вином, отпивая из него. Дарлин сглотнула и поморщилась, поняв, как сейчас от архитектора несёт вином.
– Мать меня только что сватала пустыннику, – пробормотала Дарлин, впрочем уже осознавая, что Хан к её появлению уже успел пропустить достаточно бокалов; в последнее время он с этим зачастил.

Павлин нахмурился, медленно обрабатывая сказанное. А Дарлин заметила «жениха», входящего в кафе с парой крепких парней. Черт, как быстро… Этот пустынник, похоже, не собирался отпускать Дарлин просто так. Он видел, как она шмыгнула сюда? Женщина рванула под стол. Хан положил на её спину руку где-то в районе поясницы, а потом Дарлин заскользила по полу, пока её вытаскивали неожиданно сильной рукой из-под стола ближе к стене. Неужели он её выдаст? Но в следующий момент перед ней веером раскрылся красный веер павлиньего хвоста.

Дарлин просто застыла на четвереньках, не в силах больше двигаться от страха… Впрочем, даже в таком состоянии она не могла не любоваться крупными алыми перьями, украшенными золотым узором с зелёным; этот рисунок словно бы раскрывал самую суть души Хана. Эти немного нервные золотые линии и зелёные «озёра» сплетались в смутный узор сказочного храма.

Тяжёлые сапоги пустынников медленно подошли к Хану. Дарлин забыла, как дышать. Неужели её заметили? Сейчас заберут? Украдут? Нет, не могут… Тут охрана, тут не пустыня, тут так нельзя… Но пожалуйста, пожалуйста, пусть не найдут.
– Эй, чего ты хвост распушил? – грубый голос в метре от Дарлин уже не звучал так сладко, как когда он вешал лапшу на уши о тени для цветка.
– Тут столько красавиц, – голос павлина звучал пьяно, и, пусть он и так был нетрезв, казалось, он преувеличивал своё состояние. – Целый цветник. Тут же нет ваших цветков?
– Ненавижу павлинов, вы даже на мужчин не похожи, – плюнул он себе под ноги, а потом «жених» развернулся на каблуках, чтобы обыскать оставшуюся часть кафе.

Прошло ещё десять бесконечных минут, прежде чем Хан сложил свой хвост, который неловко зацепился за стену, и он рукой опустил перья на пол.
– Не надо было прятаться, нужно было сдать охране, – проговорил он с лёгкой досадой в голосе, словно себе.
– Спасибо, – дрожащим голосом проговорила Дарлин. – Не знаю, я запаниковала… И тогда бы они точно знали, что я здесь… Я, наверное, домой сегодня не пойду… Одолжи денег на ночь? Я отдам.

Он поморщился, словно от головной боли.
– Тихо, не говори так быстро, – он вздохнул и посмотрел на бутылку. – Нет у меня денег. Но пошли ко мне. У меня несколько комнат.
– К тебе? – недоверчиво спросила Дарлин. Она была слишком напугана, чтобы испугаться даже этого предложения от павлина. Хоть в нём и звучала эта надтреснутая нота готовности помогать любому, кто оказался в беде.
– То, что я не одобряю твой стиль работы, не значит, что мы с тобой враги как люди, – проговорил Хан, почти обидевшись на затянувшееся молчание.
– Нет, я согласна… Спасибо, – торопливо согласилась Дарлин.

Когда адреналин уходил, ей хотелось просто разрыдаться или даже обнять своего пьяного спасителя, но она пока держалась.

То, что это иностранец, было видно в каждой детали облика незнакомца: длинная, похожая на многослойный халат одежда с цветочным рисунком на подоле, бледная кожа и узкий разрез глаз. Он посмотрел на Дарлин сначала просто молча, оценивая невысокого архитектора, ее узкие плечи и большие зеленые глаза, словно сомневаясь, стоило ли ему вообще здесь находиться. Наконец, незнакомец словно бы смирился с ситуацией и, набрав воздух в грудь, начал вещать хорошо поставленным голосом:

— Я хотел бы заказать у вас дворец! Я пришел сюда к лучшей из лучших, чтобы вместе с мастером своего дела создать самый изящный памятник человеческому гению, — выдал он пафосно, так и не назвав своего имени.

Дарлин внутренне напряглась. С такими запросами обычно приходили к ее конкуренту — к мужчине из расы павлинов Хену, что работал на соседней улице. Несмотря на то что клиент заливался соловьем, в его словах было мало конкретики, только дифирамбы в честь Дарлин. Это сразу же заставляло думать о мошенничестве. Богатые клиенты обычно намного более сдержанны; они прекрасно понимают, что это архитектор заинтересован в них и их деньгах, а не наоборот.

— Почему вы обращаетесь ко мне, а не к Хену? — спросила Дарлин прямо, не слишком заботясь о вежливости. В другой день она, возможно, и не стала бы разговаривать с этим типом вовсе… Но сегодня, кроме как изнывать от жары, делать было в общем-то нечего.

— Этот павлин — прославленный архитектор и уже строил дворцы. Вы слышали о «Жемчужине лесов», парящем дворце Соломона?

— Мне посоветовали вас как надежного человека, способного работать в срок и по плану. Вы, в отличие от ветреного гения и несмотря на ваш хрупкий вид, всегда справляетесь с тем, что вам поручено. Я наводил справки и видел ваши работы в городе — простые и не лишенные лаконичного очарования, — отозвался мужчина.

Впрочем, в его словах ощущалась некая тоска, словно он, хоть и хвалил Дарлин, делал это из-за какой-то неведомой для архитектора обязанности. Ощущение вынужденной похвалы еще больше настораживало.

Дарлин вздохнула.
— Где планируете строить? — Женщина задумчиво постучала карандашом по столу и оглядела стеллажи, забитые готовыми чертежами, что часто использовались в работе и оттого уже успели немного потрепаться. Диссонанс между эфемерной задачей и реальным профилем Дарлин был слишком разительным. И если этот человек действительно изучил работы женщины… Какого черта он стоит здесь перед ней и просит построить дворец? Точно мошенник. Одна пустая лесть без конкретики.

— Каков бюджет? Для кого? Задаток какого размера? — холодно продолжала спрашивать архитектор.

— Это дело должно делаться тихо, и такие подробности нельзя раскрывать каждому, но бюджет достаточен. Когда мы подпишем договор, я посвящу вас в детали.

На эти слова Дарлин только криво усмехнулась. Вот ее и подводят к сути аферы. Негодяй… Скорее всего ей предложат какой-то хитрый договор, а потом подведут под нарушение условий. Впрочем, раз уж она и так потратила на этого иностранца слишком много времени, стоило довести дело до логического завершения и передать сомнительного типа для разбирательства в руки кого-то уполномоченного.

— Без разрешения правительницы Лаамы я не возьмусь в любом случае. Не имею права, — сказала Дарлин сурово, и не названный иностранец растерялся. — Мне нужно ее официальное разрешение, чтобы работать с иностранцами, — пояснила женщина.

Она оценила хмурый взгляд иностранца с легким злорадством и поднялась с места.

— Пойдем во дворец оформлять бумаги, — твердо заявила Дарлин, подходя к выходу из комнаты на улицу.

Она надеялась закончить с этим пройдохой, передав его в руки дворцовой стражи… Он иностранец — значит, во дворце будут знать, что делать.

В другой день она бы просто выгнала этого человека за порог, но сегодня скука сделала ее немного более любопытной, и в конце концов можно было немного размяться, а заодно выполнить свой долг подданной Лаамы.

Дарлин шла, и светлые волосы, и широкие шаровары развивались под лёгким тропическим ветром — все же было приятно прогуляться. Иностранец казался весьма унылым, но послушно плелся следом.

А денек стоял замечательным. Устроенная на холме столица страны Лесов пряталась под сенью многовековых деревьев-гигантов от знойного солнца; атмосфера была наполнена свежим запахом цветов и затейливых пряностей. Дорога, закручиваясь, вела вверх ко дворцу, величественно возвышающемуся на самой вершине холма. Люди в зелёных свободных одеждах медленно бродили по своим делам, многие просто отдыхали в витиеватых беседках из благословенно прохладного мрамора. Рядом с дворцом на беседках красовалась магическая руна, создающая лёгкую прохладу внутри.

– И сколько недель нам ждать аудиенции? – спросил иностранец весьма кислым тоном, когда величественный дворец с острыми белыми шпилями, словно перо у изысканной ручки, оказался совсем уж рядом.

– Ждать? – не поняла Дарлин. – Мы ведь уже пришли.

Мужчина склонил голову набок, словно происходило что-то интересное. Его, кажется, позабавило факт, что женщина даже не поняла проблемы. Дарлин же прошла ко входу, рассказала охраннику о цели визита, и тот, кивнув, передал записку по пневмотрубе внутрь дворца. Через пять минут вышел сотрудник и сказал:

– Лаама примет вас лично.

Дарлин почувствовала, словно её окатили холодной водой. Дело настолько серьезное, что сама правительница решила вмешаться? Обычно такие запросы рассматривали девушки, которых называли «бесчисленные лица Лаамы», но чтоб она сама… Дарлин принялась нервно теребить свою просторную зелёную рубаху с широкими рукавами.

– Что-то не так? – как-то едко спросил у неё иностранец. Мышцы спины Дарлин напряглись.

По длинным и высоким коридорам дворца стража довела Дарлин с иностранцем к комнате правительницы страны. Дарлин сглотнула, когда тяжелые украшенные витиеватым рисунком двери распахнулись перед ней.

Лаама была одета в белые штаны и рубашку, а сверху — в прозрачное шифоновое платье, словно бы сотканное из алого заката над рекой она лениво развалилась на подушках разбросанных на полу поверх пушистого ковра.

– Не думала, что я вас так быстро увижу, посол Като, – сказала Лаама с ленивым весельем в голосе.

– Я просто осматривался и пытался найти исполнителя, – он посмотрел на Дарлин с видом, что эта беседа не для ушей случайной смертной.

– Ох, ваше волнение, дорогой мой друг, слишком велико. И если вы хотите что-то строить, Дарлин отлично подойдет, – Лаама потянулась как кошка выгнув спину, а после встала на ноги. – Так что ей стоит услышать наш разговор.

Дарлин же просто застыла. Почему правительница о ней вообще знает? Все дальнейшие переговоры прошли для нее как в тумане. Дарлин обнаружила себя позже, уже стоя перед дворцом с обязательством построить летний дворец где-то в пустыне для Императрицы Цветов.

Архитектор вздохнула и пошла к доске объявлений, чтобы повесить сообщение о том, что у неё новый проект и она долгое время не сможет брать новые заказы. Подходя к доске, она увидела Хана и его роскошный красный хвост. Мужчины его расы все были внешне красавцами, немного худощавыми, с огромным хвостом из перьев, на котором красовался уникальный узор. На красном хвосте Хана заплетался жёлтый, почти золотой узор, чем-то напоминающий искусный чертёж. Дарлин внутренне вздохнула. Хан был творцом, она — ремесленником и не стеснялась этого. Но это также значило, что дворцы — не её профиль.

– Хорошо, что ты носишь эти странные штаны вместо юбки, – павлин заметил её раньше чем хотелось бы, – иначе мне было бы слишком легко принять желаемое за действительность, убедив себя, что это просто какая-то юная красавица проходит мимо. Что, с заказами совсем туго, раз ты гуляешь по городу средь бела дня? – Он как всегда был высокомерен и раздражающ, впрочем Дарлин всегда читала в нем между строк дрожащую как натянутая струна нервозность. – Если тебе надоест уродовать фасады в своей монотонной манере, я бы мог взять тебя в ученицы.

– Не все хотят переплачивать за дорогую отделку и тратить материал на причудливые формы. И потом, клиенты у меня сами решают, как украшать здания, а мои дома будут переходить по наследству, – заявила Дарлин, а потом показала листок, который собиралась прикрепить на доску. – А еще у меня крупный проект, и я надолго обеспечена работой. А как дела у тебя?

Дарлин видела, как павлин чуть сузил глаза прежде чем постараться принять расслабленный вид.

– У меня есть клиент, – недовольно проговорил он. – Мне жалко несчастного, что обратился за твоей безвкусной работой.

– Знаешь, мои клиенты никогда не уходят к тебе. А вот твои, настрадавшись от твоего вздорного характера, частенько оказываются у меня на пороге, – заметила Дарлин.

– Ты используешь дешёвые решения для постройки дешёвых зданий, – вспылил Хан, едва удержавшись, чтоб не ляпнуть, что строит Дарлин для дешёвых людей. – У них просто нет на меня денег.

– Есть работа? Ну и иди работай, – закончила Дарлин перепалку. Все же последняя фраза павлина прозвучала для неё достаточно обидно.

И всё же… она бы пошла к нему в ученицы. Его творения, выстраданные и выверенные, становились жемчужинами страны Лесов. Но у Дарлин едва ли хватило бы нервов работать под его началом. И всё же… Она планировала его нанять в помощники, когда немного разберётся с тем, что от неё хотят. Хан должен быть в её подчинении, а не равным — иначе успех проекта превратится в русскую рулетку из-за его перфекционизма.

Дарлин, вздохнув, направилась к себе домой — немного успокоиться и отдохнуть, прежде чем хотя бы разработать план действий. Кроме того, что проект поручен ей двумя правителями сразу и что это должен быть летний дворец где-то в пустыне, она не знала ничего.

А затем просто пошел. Пошел в сторону портала светодиодных конструкций. И зашел внутрь совершенно по-детски удивляясь и озаряясь вокруг. Оказывается так просто, когда мозг лишается бесконечной тяги к раздумьям и размышлениям. А ведь становясь старше ты уже будто и не замечаешь той, прошлой детской жизни со всеми ее плюшками и небольшими, но такими настоящими и насыщенными радостями – подумал он после, как вернулся домой.

Молодой человек шел навстречу новому и его жилистая, угловатая, но физически крепкая фигура отражала сочетание творческой непокорности, свободолюбия и, вместе с тем, доли адаптации к имеющейся системе социальных игр.»

«Объездив, без малого, полсвета, Филипп, так величал себя наш герой, уже не ждал от жизни чего-то удивляющего его. В большинстве своем, «перегорание» – модная «болезнь» хипстеров, блогеров и др. личностей, физическим трудом обделенных, практически не застала его. Однако, оказали влияние другие факторы – последствия информационного перенасыщения, изобилия, раскрывающихся путей развития и расфокусировки – желанием ухватить как можно больше и лучше.

Именно поэтому он и отправился на малую Родину несколько лет назад. Объездив не один десяток стран в поисках манящего круга людей и земли обетованной, абсолютно близких ему по духу.

У Филиппа не было Родины в нашем привычном понимании. Он родился на земле не входящей ни в одну из известных государственных территорий, из которой его увезли в младенчестве ни оставив объяснений в уже более разумном возрасте.

Конечно, в детстве и юношестве у него было нечто похожее на близкие сердцу земли. Но он пытался найти именно ее – Родину и живших на ней земляков. Так, собственно, и отправился Филипп в странствие, к тому времени уже окончив институт биотехнологий и освоив близкие ему способы удаленного заработка в пути.

В дороге Фил плотно занимался духовными исследованиями.

Периодические духовные практики закаляли дух, а физические тренировки – тело. Как же так вышло, что крепкий по духу, воле и телу человек попал в ловушку сует и иллюзий?!

Дело в том, что путь (в т.ч. и жизненный)

– дело цикличное и имеющее волнообразное строение. В 22 года, конечно, же Филипп и Филиппом-то не был вовсе. По сути – это был внешне похожий на Филиппа настоящего дня человек, но с другими идеалами и смыслами. Нет, не лучше и не хуже текущего Филиппа, а другой!

Итак, в этот раз Филипп окунул портал в настоящее. Вернул настоящему его первозданное бытие. Или наградил ситуацию своим вниманием и «остановил мир».

Нет, событие не было озарением для Филиппа. Его сверхспособность – результат развития, любопытства, многочисленных неудач и фарта (невозможного без попыток), поиска ответов, открытий и, безусловно, любви к жизни. Но так было далеко не всегда…»

***
Глава 1. Часть 1.

Очередное путешествие уже наполняло его силами и влекло своими открытиями и такими настоящими, в противовес виртуальному миру digital-технологий радостями. Так, на этот раз Филипп отправился в приключения по малой Родине его предков – далекой земле – Парме.

Однажды, бороздя океаны средиземного моря, он разговорился с изрядно выпившим буквально поседевшим в странствиях матросом:

– А ты откуда будешь?! – спросил матрос

– С Частых островов. Однако нет нынче такого государства и в интренетах о нем не пишут – ответил Филипп.

– Врешь!

– Честно, не вру! – совершенно серьезно спокойным тоном возразил Филипп.

Матрос, не смотря на внешнюю шаткость его вида задал очень уместный вопрос: «А там-то что?! Знай, эти земли тебе знакомы, как свое отражение в зеркале! Расскажи, коль не врешь, да в глаза мне смотри, не отворачивайся!»

Призадумался наш герой: «А, действительно, не бывал он с малых лет на тех землях, да и судя по всему не попасть уже на них –  утопли в недрах подводных! Не пережили предпоследнего океанского кризиса. Но… одна зацепка все-таки оставалась – земли предков».

Не закончив разговор, Филипп рванул в каюту и начал рыться в поисках карты, переданной ему отцом в момент последней встречи. Так… 2-я полка справа внизу – на автомате подумал он и сразу же нащупал нужные бумаги. Дряхлые, сотни раз перелистываемые страницы, явно «бумажных» времен, когда ценную информацию хранили и лелеяли в виде книг, папок и архивов. Филипп аккуратно достал и лист за листом стал раскрывать карту. Сомнений не было – именно здесь и был проложен путь на Земли Предков, сумевших сохранить традиции искренней и наполненной жизни, – так во всяком случае размышлял Филипп.

Пожелтевшие от времени страницы, защищенные водяными знаками рассказывали о карте старого человеческого мира, существовавшего за счет природных ресурсов и день ото дня «развивающегося» в геометрической прогрессии. Было ли там что-то чего искал Филипп?! На карте были отмечены точки и старых земель – "отстающих" и нецивилизованных народов, живших общинами. В одну из этих точек пристально и смотрел Филипп.

P.s. Продолжение следует

В одном из своих снов Макс получил послание от таинственных существ. Они сообщили ему, что фашина — это пучок силовых волокон, связка всего самого лучшего и боеспособного, что есть в человеке. Это метла, которой выметаются пороки.

В другой раз Макс показал мне «мингор» — приспособление для остановки внутреннего диалога. Оно представляло собой плоские дощечки, соединенные кожаным ремешком. «Мингор» приводились в действие простым сжатием пальцев. Я с удивлением замечал, как в голове возникала мягкая, похожая на вату тишина. Она вдруг накрывала теплым чапаном и плотно придавливала базар моего ума, кишащий многоголосьем. Всего на несколько секунд, но этого было достаточно для того, чтобы бросить взгляд в зазор между картинок майи.

Макс также открыл для меня книги Карлоса Араньи. Когда я начал загибать уголки страниц, он возмутился «до сердцевины своего существа» и принялся меня отчитывать, словно старый сухой педант. Я хохотал, держась за живот, а он при этом что-то сосредоточенно шептал в черные с золотом корешки. Книжки все же поистрепались потом от многократного перечитывания.

Однажды мы гуляли с ним по Ташкентскому Бродвею, где в то время торговали всяким интересным барахлом. Макс остановился у букинистического развала, и мы присели. Он начал листать дорогие книги по магии, словно искал что-то особенное.

Продавец, пожилой алкаш, вдруг сказал:

— Эзотерика - не ваше, молодые люди! Убьётесь! Не надо вам оно! В мире столько всего интересного! Слышите меня? Убьётесь!

Я запомнил эти слова.

Но... увязли коготки глубоко, а точка сборки сдвинулась далёко. Мы с Максом нашли друг друга и теперь искали третью фигуру, которая могла бы стать связующим звеном в нашей новой реальности.

Мой учитель по литературе, Пётр Викторович Ермаков, известный как Пёч, был раздосадован тем, что я не оправдал его надежд - не поехал поступать в институт им. Горького, как обещал.

Он, безусловно, читал Кастанеду, книги которого были для него жанром художественной литературы.

— Это не художественная литература, — возразил я, — это полевой отчёт! Кастанеда - антрополог.

Пёч ответил с нажимом, будто бы отбрасывая все возможные возражения:

— Это настоящая литература, — произнёс он, и его голос, казалось, пронзил пространство. На мгновение он замолчал, и лицо его озарилось внезапной мыслью.

— Тебе и Максу, — сказал он, потрясая длинным указательным пальцем, — было бы полезно встретиться с Зинаидой. Помнишь Зинаиду?

Когда я был школьником, она расслабленно преподавала у нас биологию. Молодая, привлекательная женщина, Зинаида Сергеевна Есенина выставляла нам те оценки, какие кто просил. Она приходилась правнучкой поэту Сергею Есенину. У нее были бирюзовые глаза. А еще у нее был золотой зуб. Это всё, что я помнил.

— Она — посвящённая, — сказал Пёч, и его брови изогнулись в грозном величии. — И, боюсь, с вами, профанами, не станет говорить.

Словно опомнившись, он достал из кожаного пухлого портфеля книгу. Это была «Роза мира».

— Здесь собраны все ключевые понятия эзотерики! — сказал он. — Прежде чем идти к Зинаиде, тебе нужно хотя бы это изучить.

Эзотерика — как красиво звучит это слово! Словно орнамент, вырезанный искусным мастером.

— Дайте почитать, пожалуйста, — попросил я.

Но Пёч неожиданно отказал мне.

Поборов дурную обиду, морщась, я показал ему толстую книгу Кастанеды с рельефным символом Хунаб-Ку на обложке. В результате мы сторговались.

Я взял с собой Макса на встречу с Зинаидой. Не помню точно, но, кажется, он так и не узнал о нашей рискованной сделке. В голове у меня крутились странные названия из «Розы мира» — шаданакар, брамфатура, шрастры, энроф. Нужно было запомнить их все.

После учебного дня Зинаида Сергеевна вела кружок, который назывался «Косморитмобиология» — какие были времена! Мы поднялись по школьным ступеням на четвертый этаж, заглянули в класс и увидели детей, которые то ли играли, то ли медитировали, то ли упражнялись в сверхспособностях. Мы наблюдали, как мальчик, держа в пальцах кончик нити, раскачивал маятник силой мысли. Девочка открывала конверт, извлекала из него листок с изображением фигуры и сосредоточенно передавала информацию, а другая, с завязанными глазами, считывала послание и вслух называла эту фигуру. Худощавый парень тренировался с ложкой! Нет, он не гнул ее, как в «Матрице», но магнетически удерживал её на своем лбу.

Это был 1994 год.

Фильм «Матрица» вышел в 1999-м. Мальчик сказал Нео: «Ложки нет».

Но я знал, что дело не в ложке. Меня интересовал суп, который можно хлебать без ложки — как это делают китайцы.

Нас затягивало в воронку мифа об "избранном". Я чувствовал, что всё неслучайно. Впереди нас ждало нечто чудесное. Я хотел верить, что "избранный" — это я. Всё указывало на меня: следящие глаза богов, события, сны. Но я понимал, что природа не могла пойти на такой риск — сделать ставку на одного.

Минимум двоих привели к Пифии — смуглого и блондинчика.

И даже двое — это мало. Весь класс — комната претендентов.

Но дети не могли тягаться со мной. А вот Макс — другое дело! Я посмотрел на него иначе.

Казалось, он ни о чём таком не думал. Зинаида Сергеевна увидела нас и пригласила жестом. Мы сели перед ней за парту, как два школяра.

— Зачем пожаловали? — с улыбкой спросила она. Я открыл рот, чтобы ответить, но Макс опередил:

— Нас интересуют оккультные науки!

И в этот момент её глаза вспыхнули...

В овраге за кустами, на куче веток и мха, лежал могучий муж, ростом сажень без чети. А рядом съежившись сидел Мстислав! Мальчонка разглядывал чужака с боевым мечом в руке, всего в окровавленных одеждах. Кольчуга и шлем валялись рядом и не словенской работы был тот доспех! Глаза воина были закрыты, но грудь почти незаметно колебалась. Я аккуратно положила стрелу на тетиву и сделала шаг к человеку, кивнув брату в сторону. Тот и не сдвинулся! Я медленно подошла к пришельцу и легонько толкнула носком в ногу. Чужак не шелохнулся. Он не видит и не слышит нас! Я подошла к брату, взяла его за руку и потянула прочь от этого места, но тот заупрямился, не желая уходить — ножками затопал, нахмурился. Сколько ни шептала я брату что здесь опасно, сколько ни просила, он упирался.

Тут из-за кустов появился Волк. Один прыжок и он рядом с нами! Посмотрел на меня, потом на раненого и улегся между нами. Морду на передние лапы положил, смотрит и вроде как осуждает, мол, не добро это, хозяйка, бросать раненого в лесу без помощи! Я помялась немного и бросила всю свою ношу на землю. Не велика опасность — воин еле жив!

Солнце почти село. Я одела Мстислава в заштопанную одежду и усадила рядом на поваленную березу. Достала гуся из сумки, принялась разделывать толстый глиняный кокон с гусем — наперво ребятенка накормить! Глина была еще теплой. Волк чуть слышно зарычал. Оглядевшись, я не заприметила ничего подозрительного. Тогда я спохватилась, что надо бы позаботиться и о раненом человеке. Сложив гуся на колени брата, я наказала ему сидеть тихонько и жевать впрок. Сама же обошла воина и оглядела еще раз.

Да, детина здоров, как бык! Как же раны его утешить? Рубахи моей не хватит. Я осторожно наклонилась, прислушалась к едва уловимому дыханию и с большей уверенностью попыталась отделить от тела окровавленную тканину. Мне показалось, что на нем живого места нет. Рубаха с трудом отрывалась от тела, оставляя открытые раны. И как он выжил-то? Тут меня пронзила мысль. Так это и есть один из разбойников, напавших на наше селение! На глаза мне спустилась чермная пелена, гнев почти заставил остановиться сердце. Я схватила меч и замахнулась. Мстислав бросился под мою руку, закрыл собой чужака. Клинок сразу показался мне десятипудовым — и как я его поднять-то смогла!

— Не тронь его! — услыхала я тонкий сорвавшийся голосок. — Он меня от копья иноземного спас!

Меч глухо упал в пожухлую траву, едва не задев голову чужака. Мстислав заговорил! Я смотрела на него и не понимала уже ничего. Ноги мои подкосились, и я грохнулась на колени рядом с чужаком и заслонившим его братом. Неужто чтоб заговорить брату надо было лишиться родных и защищать разбойника?

Опять встали перед глазами сгоревшие избы, пустые глазницы, устремленные в небо, и след от киля на песке. Что же вы наделали, люди лихие! Хоть бы жизни оставили мирному люду! Слезы капали на страшную окровавленную сталь со звоном. Я нашла в себе силы, чтобы еще раз посмотреть на моего самого лютого врага. Только он может привести меня к остальным. Я еще не знаю, как буду мстить, но путь мне предстоит не из легких. А этого нужно еще на ноги поставить. Придется искать селение, да с подмогой возвращаться. Медлить нельзя, еще дух испустит!

Я осторожно встала, обошла кругом чужака. Мстислав сидел рядом с ним, не спуская с меня хмурого взгляда. Я подошла и наклонилась взять меч, но помниться не успела, как острый кончик клинка уперся мне в грудь. Сердце ухнуло в пустоту. Пара синих глаз смотрела на меня невидящим остекленевшим взглядом. Я поняла, что это обычный ответ бывалого воина, в котором еще теплится жизнь. Рука вдруг ослабела и выронила меч. Тяжелый клинок со звоном упал мне под ноги. Глаза незнакомца закрылись. Торопливо я отбросила клинок в сторону ногой и ощутила себя в полной безопасности от разящей насмерть стали и глаз, уже взирающих за грань этого мира. Нужно держать меч к себе поближе!

Прежде всего я натаскала хворосту и разожгла огонь. Все какая-то защита раненому! Чужак остался лежать на прежнем месте, а брата я все же утянула на другую сторону костра. Я посмотрела на меч, поблескивавший рядом в траве. Я таких не видала еще! Лезвие его, добрых три локтя в длину и шириной с ладонь брата, с заостренным, эко диво, кончиком! Меж темных пятен засохшей крови меч сиял холодным голубоватым светом, будто искрился. А рукоять его красовалась серебряными цветами, диковинными узорами и красными камнями. Наследный меч Мстислава, что увезли морские находники, был длиннее, шире, толще и со скругленным концом. Но украшал его лишь серебристый блеск да былой владелец.

Братишку я накормила, а самой кусок в горло не лез от пережитого. Натерпелась же страху! Да все одно пришлось пересилить себя — путь неблизкий, силы нужны. Я не знала, сколько мы пробудем в пути, поэтому сомневалась что чужак вообще выживет. Ему нужна скорая подмога! Но у меня ни котелка для согрева воды не было, ни трав целебных, ни повязок. Тут мне в голову пришла безумная мысль: а что если смастерить носилки из веток и тащить его за собой? Мысль неплохая, но сколько мы будем в пути? Налегке-то оно быстрее добежится. Да не оставлять же с ним здесь и брата!