- На пробы к Климову я приехал за компанию с одноклассником, который хотел сниматься, но ему было страшноватенько одному ехать на «Мосфильм». Я впервые увидел такое количество пацанов и девчонок — целое море! Ходят в середине этого детского моря какие-то женщины, внимательно всех осматривают. Я заметил, что на мне их взгляд пару раз задержался. На третий раз женщина сказала, показав на меня: «У него синие глаза, сделайте фото». Меня подвели к окну, сфотографировали и увели за ширму. За ней сидели несколько человек, они спросили, как зовут, а потом говорят: «Твоя мама умерла...» И у меня откуда ни возьмись появились слезы. Эти люди тоже прослезились...

Климов так боялся за мое нервное состояние, что выписал из Москвы психолога, который учил меня аутотренингу. Он даже хотел в самых страшных, невыносимых по жестокости сценах снимать меня под гипнозом. Видимо, не верил, что ребенок все это вынесет. Хотя я даже в сцене на болоте, когда мой герой с головой закапывается в топь, попросил Элема Германовича: «Дайте мне сыграть самому, не надо никакого гипноза». Так вот, психолог надо мной «колдовал», и я выполнял его приказы. Но на самом деле я и его, и Климова обманывал — только делал вид, что погружаюсь в гипноз. Не хотел расстраивать режиссера, он ведь так переживал за меня. Когда одному партнеру я признался, что притворяюсь, он сказал: «Да ладно, я же сам видел, как тебя загипнотизировали! Гипноз — это наука!» И Климова я тоже не убедил бы. Признался в этом обмане ему спустя много лет. И он мне не поверил.

На съемки директор школы меня не отпускала — у меня же по точным наукам были двойки и тройки. Хорошо давались те предметы, которые надо было сдавать письменно, — литература, география, история. Я вообще не был любимчиком учителей — пацан, который не делает домашние задания, горит музыкой.

Но потом все изменилось. Еще до выхода фильма для педагогов устроили на «Мосфильме» закрытый показ. Утром учителя пришли в школу все зареванные, у всех носы красные. Я сижу, как всегда, на своей «галерке». И тут педагоги один за другим начинают рыдать, благодарить меня за фильм, дарят букеты! Я был ошеломлен. Правда, директор, которая вела у нас физику, потом все равно сказала: «Ну ладно, кино — это кино, а теперь, Кравченко, иди к доске отвечать...» Она знала, что ночью у меня была доозвучка, я не успел раскрыть учебник, но все равно вызвала. Я молча стою — худой, коротко стриженный какими-то клочками. Моего героя стригли прямо в кадре — ножом, к которому приклеили длинные опасные лезвия. Нож волосы клочьями выдирал, было очень больно. Но лицо у героя должно быть спокойным, и я только в мозжечке чувствовал эту дикую боль. К слову, потом у меня волосы на некоторое время вообще перестали расти. А еще я был седой: меня покрасили несмываемой краской из аэрозольного баллончика. Когда вернулся со съемок и вошел первый раз в класс, ребята испугались: «Леха поседел!» И вот стою я, отощавший, седой — чистый «тифозник», а директор меня отчитывает и оскорбляет. И вдруг за меня вступился весь класс! Я аж расплакался и выбежал — не хотел показывать свою слабость...

Полностью интервью здесь: Алексей Кравченко: «На съемках «Иди и смотри» со мной работал гипнотизер» - 7Дней.ру

Для лл

краткое содержание фильма «Иди и смотри» (1985, реж. Элем Климов). Без спойлеров.

Очень важное предупреждение: Это не просто военный фильм, а одно из самых сильных и шокирующих высказываний о ужасах войны в истории кино. Его просмотр — тяжелый, но необходимый опыт.

Краткий сюжет

Действие происходит в Белоруссии в 1943 году. Подросток Флёра находит в земле ржавую винтовку и присоединяется к партизанскому отряду, мечтая сражаться с нацистами. Однако его оставляют в лагере с другими мирными жителями, а партизаны уходят на задание.

Внезапно на лагерь начинается авианалёт. Начинается цепь невыразимых ужасов. Флёра становится свидетелем чудовищной жестокости войны. Он встречает девушку Глашу, и они вместе пытаются выжить, блуждая по опустошённым землям.

Кульминацией фильма становится сожжение нацистами деревни Хатынь со всеми её жителями, запертыми в сарае. Флёра становится прямым свидетелем этого акта геноцида, который доводит его до грани безумия. Его лицо, изуродованное горем и ужасом, стареет на глазах у зрителя.

Главная идея и смысл

· Антивоенный манифест: Фильм не о героизме, а о абсолютном, бессмысленном зле войны. Он показывает войну не как противостояние армий, а как ад, обрушившийся на мирных людей.
· Потеря невинности: Главная тема — мгновенное и жестокое уничтожение детства и юности. Мы видим, как светлые мечты Флёры сталкиваются с чудовищной реальностью, которая калечит его душу.
· Название «Иди и смотри»: Отсылает к цитате из Апокалипсиса (Откровение Иоанна Богослова, 6:1-8), где всадники, несущие войну, голод и смерть, говорят: «Иди и смотри». Зритель, как и Флёра, принуждённый «смотреть» на ужас лицом к лицу.
· Реализм и шок: Климов использовал особые приёмы (звуковой дизайн, съёмка с близкого расстояния, масса крупных планов, отсутствие патриотической музыки) чтобы создать эффект максимального присутствия и шока. Фильм не просто рассказывает о трагедии, он заставляет её ощутить.

«Иди и смотри» — это не просто пересказ событий, это глубокое эмоциональное и философское погружение в ад войны, снятое с беспрецедентной художественной силой. Это фильм, который не забывается и меняет зрителя.

Пост в соавторстве с ннейросетью. От этого смысл не теряется)

Подарок саксонских комсомольцев.

Юношеский день

6 сентября 1925 года в Туле гремел Международный юношеский день. Официальный, между прочим, государственный праздник в СССР. Позже его будут отмечать 1 сентября; в послевоенные годы — забудут.

Торжество столетней давности в оружейной столице главная газета губернии «Коммунар» описывала так (№ 203 (2135) от 8 сентября 1925 г.):

«С 10 часов утра к Ленинскому скверу (возможно, имеется в виду современная пл. Восстания, хотя в 1925 году памятника Ленину там еще не было. — С. Т.) стали собираться большие толпы граждан. Вытянулись шпалерами воинские части. Ленинский сквер разукрашен разноцветными флажками. Перед трибуной — большой портрет Ильича.

В 11 час. прибыли к трибуне представители Губисполкома, Губкома, Губкоммола с тов. Никифоровым во главе. С комсомольцами явился и представитель КИМʻа кореец Те Хун», — о нем поговорим дальше.

«Под звуки Интернационала мимо трибуны, склоняя знамена перед портретом вождя, проходят воинские части. За ними двинулись со своими знаменами физкультурники и рабочие Чулковского, Зареченского и Центрального районов…

… Стройные колонны рабочих, комсомольцев, пионеров с развевающимися алыми знаменами сворачивают на улицу Коммунаров (ныне проспект Ленина. — С. Т.) и движутся к кладбищу Коммунаров (ныне Сквер коммунаров. — С. Т.), где их приветствует тов. Коссов от Губпрофсовета. Затем шествие заворачивает к лагерям», — полевые лагеря РККА находились в районе современного ЦПКиО им. П. П. Белоусова.

«Ярко выделяются среди деревьев в парке белые „домики“ — палатки красноармейцев.

И когда подошла последняя колонна к лагерям, то пятитысячная масса красноармейцев стояла уже развернутым фронтом.

Заиграла музыка».

5 тысяч солдат и в несколько раз больше гостей и зевак, — таков размах празднования юношеского дня в 1925 году.

«Начался митинг. Митинг коротенький, небольшой. По-военному. Уловить все слова оратора невозможно. Ветер разносит их в разные стороны.

… „Красная армия только тогда будет в состоянии отразить врага, когда она будет хорошо вооружена и дисциплинирована,“ — долетает фраза из речи тов. Кабакова (отв. секретарь Тульского губкома Партии в 1924-1928 гг. — С. Т.).

Говорить кончили.

Тихо. Барабан бьет дробь…

… На трибуну поднимается представитель КИМʻа, тов. Те Хун, кореец. Он передает тульскому комсомолу знамя, отбитое саксонскими комсомольцами у немецких фашистов».

От будущих красноармейцев Западной Саксонии

История знамени германского национал-социализма, явленного тулякам на параде войск РККА, описана активистами Коммунистического союза молодежи Германии (Kommunistischer Jugendverband Deutschlands. — С. Т.) в письме тульскому комсомолу:

«В октябре 1924 г. фашисты организовали в провинциальном городке вблизи Лейпцига тевтонский день. Мы решили вместе со взрослыми не оставить безнаказанной организацию тевтонского дня в пролетарском городке и в количестве 30 комсомольцев и 25 взрослых выехали в субботу вечером в этот городок. Прибыв туда, мы занялись проведением постановленной перед собой задачи. При обходе города в сумерки, мы встретили большую колонну противников с музыкой, идущих от вокзала. Их было при скромном подсчете в 15 раз больше, чем нас. Шли они с черно-бело-красным знаменем. Так как наши 30 человек были хорошо дисциплинированными и мужественными людьми, то мы немедленно составили следующий план нападения: 10 человек погонят врага налево, 10 направо, шестеро нападут на охрану знамени, четверо останутся в резерве, чтобы немедленно же удрать со знаменем. Враг в виду своей многочисленности, чувствующий себя вполне уверенным, беззаботно продолжает свой путь.

Вот знамя приближалось к нам. Свисток и 26 человек по плану бросаются на противника, который от неожиданности подается назад, кроме нескольких человек. Непродолжительный бой за знамя, несколько наших противников выбывают из строя и в две минуты дело кончается без значительных потерь с нашей стороны, и знамя в наших руках. Слышны были только крики и ругательства обманутых фашистов. О преследовании думать нельзя, так как сравнительно темно, а наши товарищи исчезли в двух направлениях».

Столкновение с фашистами для комсомольцев прошло более чем успешно. Трое человек получили незначительное ранения, двое товарищей позже были арестованы и осуждены к 9 месяцам и одному году тюрьмы соответственно. Среди сторонников Гитлера — один убитый, два тяжело раненых, «5 — легкораненых, нуждавшихся во врачебной помощи». Трофеи саксонских коммунистов составили 5 вражеских знамен. Одно из них и было передано в Тулу.

Заграничное послание тулякам заканчивается такими словами: «… просим вас передать комсомольцам сердечнейший привет от западно-саксонских товарищей, которые сейчас учатся, как проводить пролетарскую революцию в духе Ленина.

Завтра, может быть, мы будем защищать революцию с тем же рвением, как и Вы.

Мы горячо приветствуем Вас».

Подпись: «Комсомольцы — будущие красноармейцы Западной Саксонии».

Повергая наземь фашистское знамя

Кому точно принадлежит идея с бросанием фашистских знамен к подножию Мавзолея на Параде Победы в июне 1945 года, доподлинно неизвестно. По одной из версий, историк Евгений Тарле напомнил Сталину о римской традиции бросать знамена поверженного врага к ногам цезаря. По другой — генерала Штеменко (один из организаторов Парада Победы) — авторство церемониала вождь народов придумал самостоятельно. Некоторые историки проводят параллели с традицией «казни» трофейных знамен, практикуемой в русской армии ещё полководцем Суворовым. Как бы то ни было, но задолго до триумфального шествия у стен Кремля одно из фашистских полотнищ с позором растоптали в Туле.

Тулякам немецкий трофей представил на корейском(!) языке активный деятель Коммунистического интернационала молодежи Те Хун.

«Восторженно встречали тульские комсомольцы на трибуне тов. Те Хуна со знаменем в руках…

— Это знамя вам шлют саксонские комсомольцы. Они отняли его у фашистов. Призываю вас, товарищи, еще к большей сплоченности, чтобы в любой момент отбить какие-бы то ни было попытки международных акул. Мы вам поможем!»

В ответном слове лидер тульского комсомола тов. Никифоров пообещал:

«— А мы в свою очередь сделаем все, чтобы вырвать вас из рук фашистов, с которыми вы ведете борьбу и повергнуть все фашистские знамена на землю, как повергаем это...»

Сколько участников того юношеского дня в Туле доживет до победного мая 1945-го, узнать, увы, практически невозможно. Войну красноармейцы той поры встретят в возрасте 40 лет или около того, многие, вероятно, в числе командного состава. Они будут мобилизованы в первые же дни Великой Отечественной. Путь саксонских товарищей — антифашистов представляется еще более мрачным. Коммунистическая партия Германии и ее боевые крылья «Союз красных фронтовиков», «Красный молодежный фронт» подвергнутся жесточайшим репрессиям со дня прихода Гитлера к власти; к 1941 году большинство из них в лучшем случае — узники концентрационных лагерей. Но всё же одну трагическую судьбу участника того парада в Туле 6 сентября 1925 года проследить удалось.

Те Хун (1897 — 1938)

В 17 томе книги «Корейцы — жертвы политических репрессий в СССР. 1934 — 1938» опубликованы документы о реабилитации 139 корейцев, арестованных в годы Большого террора, в том числе есть сведения и о нашем герое.

Те Хун родился в 1897 г. в Чонджу провинции Чолладо Кореи. В Коммунистическом интернационале молодежи был представителем корейской молодежи, член Корейского бюро с 1923 г. В 1919 году был инициатором создания боевой организации в Иркутске «Герсада» («Кельсадэ») под лозунгом «За освобождение Кореи».

Кроме того, в РГАСПИ нашлись такие данные. Корейские коммунисты, состоявшие в отдельной роте, воевавшие против Колчака, после освобождения Иркутска создали корейскую коммунистическую ячейку, на основе которой затем сложилась корейская секция Иркутского комитета РКП(б). В Протоколе № 1 собрания ячейки прописана инициатива по созданию Корейского революционного совета, который мог бы возглавить работу по созыву съезда всех корейских коммунистов (групп и ячеек) в России. Членом этой ячейки был и Те Хун.

Известно, что Корейская отдельная рота после освобождения Иркутска была включена в Интернациональную дивизию и продолжала воевать с остававшимися отрядами колчаковской армии и армией Каппеля.

В 1920-е годы активная деятельность Те Хуна проявилась в работе с корейскими молодежными организациями. С 1932 года работал редактором корейской секции в Издательстве иностранных рабочих в Москве.

Травля Те Хуна началась в 1926 г., когда Пак Динь Шунь написал заявление в отдел кадров Коминтерна «Материал о троцкистской деятельности Те Хуна». Партком вынес решение: считать обвинения в адрес Те Хуна необоснованными и недоказанными. Так случилось в 1926-м, а в 1937-м особых доказательств уже не требовалось.

Арестован органами НКВД 1 декабря 1937 года и содержался под стражей в Бутырской тюрьме г. Москвы. Военной Коллегией Верховного суда СССР 13 февраля 1938 года приговорен к высшей мере наказания — расстрелу. Приговор приведен в исполнение в тот же день.

Те Хун полностью признан невиновным Военной Коллегией Верховного суда СССР 11 марта 1958 года.  

* Цитируется с сохранением орфографии и пунктуации первоисточника.