В просторной комнате, где стены украшали гобелены, что повествовали о днях минувших и подвигах великих, за большим круглым столом сидело пять человек. Перед ними стояли кубки с вином. Пустовало лишь два расписных дубовых стула с высокими спинками. В камине потрескивали недавно закинутые поленья.
– С чем же мы столкнулись, братья и… – бледноватый мужчина медленно и как-то вяло перевёл взгляд, – сестра? Кто может быть способен на такое?
– Ой, перестань, Алмос, – отмахнулась единственная женщина за столом. – Мы все тут знаем что этот потомок великанов даже Благодатью не умел толком пользоваться. А вся его хвалёная сила в мышцах да зачарованных доспехах.
– И всё же много ли ты знаешь тех, кто способен навредить Арслангу? Он ведь чуть не умер той ночью. А люди, которые считали его практически полубогом и своим защитником, которые чуть ли не молились на него, сейчас задаются вопросом: как такое возможно? Особенно, когда Дитя Спаситель уже найден.
На это женщина лишь пренебрежительно фыркнула и закатила глаза.
– Так разве это не Дети Нуадхата сделали? – удивился тучный мужчина с свисающим вторым подбородком.
– Нет, Глатэн, – холодно ответил третий мужчина с хмурым взглядом. – Это не они.
– Я же говорил, – подтвердил Алмос, – поход на культистов во главе с Хагаладом лишь трюк для отвода глаз. Чтобы простой мужик знал врага и думал, что всё под контролем.
– Не ожидала что «священный» поход доверят этому юнцу, – поморщилась женщина.
– Весьма способному юнцу, – поправил её Алмос. – Да и к тому же Хагалад ревностно верит в наши идеалы и сделает всё во благо церкви и народа королевства. Но сейчас нам стоит обдумать дальнейший план. Удалось ли хоть что-нибудь узнать? Может были свидетели?
– Один стражник у городских ворот видел столб света на вершине холма, – сказал мужчина с хмурым взглядом. – Клялся своей головой что ему не почудилось.
– Столб света? – чуть приподнял брови Алмос. – Как интересно…
– Дальше интереснее, – продолжил он. – Мои люди проверили чёрный рынок в одном из туннелей городских катакомб. Несколько торговцев подтвердили, что в день перед нападением на рынке видели трёх мужчин. Скорее всего там они и купили свиток призыва. Другой причины появления в столице такого сильного демона я не вижу.
Алмос задумчиво покивал головой, а затем произнёс:
– Похвально, Фуркас, похвально. А что насчёт Ренарда? Ну того оруженосца Арсланга?
– Я осмотрел его тело, – ответил лысый мужчина, сидящий по левую руку от Глатэна. – Над ним хорошо поработали перед тем, как в него вселился демон. Виден почерк Клауса Линдхольма. Кем бы они не были, но это явно необычные воры.
Алмос молчал, ритмично постукивал пальцем по столу и думал.
– Пока мы тут сидим, они убегут так далеко, что их уже будет не найти, – женщина не скрывала своего возмущения. – Нужно выступать немедленно!
– Что ж, Эрвена, – не сразу ответил бледноватый мужчина, – тут я с тобой согласен. И всё же мы знаем недостаточно. Нужно подготовиться. Даже вызов огромного демона-пса не столько удивил меня, сколько поражение Арсланга. Надо бы разослать ищеек.
– Ищеек? Это долго. А я со своими людьми готова выдвигаться хоть сейчас.
– Исключено, – он медленно помотал головой. – Ты останешься с мальчиком.
– Я ему не нянька, – процедила она.
– Это воля твоего отца, – спокойно пояснил Алмос.
Женщина хотела ещё что-то возразить, но вдруг скрипнула толстая дверь. В комнату вошёл слуга.
– Господин Фуркас, – боязливо пропищал он, переступив порог. – Вам письмо.
– Как ты посмел прервать наше собрание? – с негодованием вскрикнула Эрвена. – Пошёл прочь!
Слуга с перепуга вздрогнул, но не ушёл. Ждал ответа от другого капитана. Фуркас же, не оборачиваясь, лёгким жестом подозвал его к себе.
Слуга быстро подбежал, шепнул что-то на ухо и протянул капитану кусочек пергамента. Тот молча взял его, развернул и прочитал. В глазах блеснул огонёк.
– Я должен идти, – Фуркас резко встал и направился к двери. – Мой человек напал на след. И если это так, я сообщу вам.
– Что? – женщина вскочила со стула. – Ты нанял ищейку и ничего нам не сказал? Как это понимать?
– Отвечай, я тебе говорю!
Фуркас остановился у самой двери, а затем, взглянув через плечо, холодно и грозно произнёс:
– Эрвена, прикуси свой язычок. Ты сидишь здесь, только потому что твой отец понтифик. Но если ты и дальше будешь говорить со мной в таком тоне, папочка тебя не спасёт.
– Да как он смеет! – Эрвена взмахом руки скинула на пол металлический кубок. Вино растеклось по дорогому заморскому ковру с причудливыми узорами. – Алмос! Почему ты его не остановил?
– Пожалуйста, не кричи… – бледноватый мужчина устало вздохнул и потёр висок, а затем, откинувшись на спинку стула, добавил: – Если ты вдруг забыла, мы все тут в равных правах. А спорить с Фуркасом себе дороже. Я бы не хотел вставать у него на пути. Да и тебе не советую. Но раз он так торопился, то, думаю, стоит готовить людей.
Алмос взглянул на огонь в камине.
– «И правда, Фуркас, – подумал он, – почему ты не сказал сразу?»
– Да стойте, говорю, – на выдохе выкрикнул Альберт. – Всё. Не могу. Дайте передохнуть.
– Кончай ныть, – сказал Эйсон. – Мы идём всего ничего.
– И... идём? Да мы уже порядком бежим без остановки. Хватит. Мне нужен отдых, – Альберт жадно глотал воздух. – Давайте где-нибудь остановимся и разведём костерок. Есть хочу.
– Я бы тоже поел… – почти шёпотом произнёс Ярон, сидящий на шее у Кайга.
– Ладно. Уже и правда темнеет. Пойдёмте через лес. Там и заночуем.
– А в лесу нам разве не встретятся монстры? – в голосе ребёнка прозвучало волнение.
– Тебе недавних тварей не хватило? – спросил в ответ Эйсон, не смотря на мальчика.
Они не искали тропинку, а сразу завернули в густую чащу леса. По пути Эйсон и Альберт собирали хворост, чтоб, найдя хорошее местечко, сразу развести костёр.
Они продолжали идти даже когда уже стемнело. Хотели уйти подальше от дороги.
Спустя какое-то время нашлось неплохое место для ночлега – большое дерево завалилось на землю, а корни вместе с добротными кусками земли и мха вылезли наружу. Тут они и решили остановиться. Прямо у ствола этого старого, покрытого лишайником ясеня.
Весь день было влажно и холодно, а к вечеру теплее не стало. Поэтому Кайг, укутавшись в плащ, сел к дереву, прислонившись спиной к его стволу. Мешок с пожитками, которые троица прихватила из трактира, лежал рядом с ним.
Альберт уже построил пирамидку из хвороста и тщательно высекал из кресала искру. Вскоре загорелся огонь, а немного погодя и едой запахло.
Он жарил то, что стоило съесть в первую очередь – свежее мясо и овощи, так удачно найденные в трактире. К счастью, мясо, завернутое в крапиву, ещё не стухло.
– Эх, – вздохнул Альберт, – сейчас бы травок душистых да пива, а то мясо получится сухим и безвкусным.
– Да уж лучше так, – усмехнулся Эйсон. – А то опять всем подряд мясо обмажешь и его жрать будет невозможно.
– Ой, – отмахнулся алхимик. – Было-то один раз.
Он достал чёрную, пропитанную жиром походную сковородку и, разбив скорлупу об её бортик, начал жарить четыре куриных яйца.
Ночную тишину нарушал лишь треск костра.
– Ох, – протянул Альберт. – Во что же мы впутались, братцы?
– Я говорил, что эта авантюра может стоить нам жизней, – сказал Эйсон. – Но я никак не рассчитывал, что за нами будут охотятся культисты, которые ещё и неизвестно как нас нашли. Я не думал, что всё обернётся вот так и нам придётся идти туда незнамо куда. Чёрт бы тебя подрал, Варахиил! Что-то нам не везёт в последнее время…
Всё больше пахло едой. Яичница была готова.
– А кто такие эти культисты? – вдруг спросил мальчик. – Чего они хотят?
– Ты что-нибудь знаешь о бога? – без какого-либо ехидства поинтересовался Альберт, поднося ему на зелёном листке жареное яйцо.
– Мама частенько молилась богу, когда отец напивался. Она рассказывала мне как Творец создал людей, эльфов, гномов и всё что есть в мире.
Альберт помолчал. Потом добрая и несколько грустная улыбка показалась на его лице.
– Что ж, тогда начну из далека. Мой отец был жрецом, когда ещё весь континент верил в Пятерых Творцов.
– В пятерых? – изогнул бровь мальчик.
– Ага. Как гласят священные тексты, которым неуклонно следует церковь, четыре Творца: бог огня Йэгэн, богиня воды Эзэльфрея, бог земли Мекхак и бог воздуха Ойвинд создали видимый мир. Землю и небо, озера и моря, солнце и луну. Ну и живых существ, конечно. А пятый Творец, бог света Оа, вдохнул во всё это жизнь. Но был и шестой бог. Бог тьмы Нуадхат. Он не участвовал в акте творения. Ему не позволили. Мол, что может создать смерть? – усмехнулся Альберт. – А дальше…
– Ал, – прервал его Эйсон, – у нас тут не соборная школа. Давай покороче. А лучше за мясом следи. А то вон – подгорает, кажется.
Альберт вскочил и подбежал к костру. С облегчением выдохнул. С мясом оказалось всё в порядке.
– Так вот, – продолжил Альберт, – если говорить совсем коротко, то бог Тьмы разгневался и со своей армией демонов пошёл войной на Святой Сад, в котором тогда припеваючи жили в мире и согласии представители всех известных рас. Пятёрка богов ринулась защищать своё творение и в результате этой божественной войны произошёл Великий Катаклизм. Многие маги считают, что именно из-за него, чтобы его не вызвало, битва богов или ещё что, появилась магия в нашем мире. Ну а после…
– А-а-а… – раздражительно протянул Эйсон, снова перебив друга. – Как же ты всё размусоливаешь. Ал, принеси уже нам с Кайгом пожрать, а я дорасскажу.
Альберт снял с огня очищенную от коры и заострённую с одной стороны палку с нанизанными на неё кусочками мяса.
– В общем, – произнёс Эйсон, – после магической катастрофы и заточения бога Тьмы, Творцы выбрали избранного, поручили ему вести за собой все народы и исчезли. Потом избранный написал Гримуар стихий. Всё. Сказочке конец. А, ну и отвечая на твой вопрос, ещё боги дали избранному скрижаль с пророчеством. Говорят, что в ней сказано, где находится Гримуар стихий, с помощью которого культисты хотят освободить Нуадхата.
Мальчик, всё это время неотрывно смотрев на рассказчика, опустил голову.
– Странно, – сказал он. – Почему в божественной скрижали говорится, где находится написанная кем-то книга? Как такое возможно?
– Хороший вопрос, – улыбнулся Альберт. – Вот отчасти из-за подобных несостыковок я и перестал верить во всякие сверхъестественные сущности. Конечно, церковь пытается подобные моменты объяснить, мол, Первому пророку, так они называют того самого избранного, дали не саму скрижаль, а лишь знание, которое он записал на скрижали. А один архиепископ в своей проповеди заявил, что на скрижалях было только два столбца с текстом, а третий Первый пророк сам написал. Ха! Смех, да и только.
Повисло молчание, и они начали есть.
– А вам зачем эта книга? – немного робко произнёс Ярон, а в его глазах читалось самое обычное детское любопытство.
– Это будет долгий рассказ, – не сразу ответил Эйсон.
– Ну и ладно, – пожал плечами мальчик.
– Ты правда хочешь знать это?
– Учти, веселого будет мало.
Мальчик кивнул ещё раз. Эйсон вздохнул.
– Ладно. Думаю, это хорошая возможность вскрыть карты. Тогда, если никто не против, начнём с тебя, Кайг. Расскажи наконец нам то, о чём ты умалчивал всё это время. Не юли и выкладывай всё. Если хотим выжить, особенно сейчас, между нами не должно быть тайн.
Здоровяк смотрел на огонь.
– Вы знаете куда делись все орки?
Ответом послужила тишина.
– Тогда, рассказ и правда будет долгим, – произнёс он.
Кайг замолчал. Языки пламени причудливо плясали в отражении его карих глазах.
– Стоит начать с самого моего рождения, подробности которого я узнал гораздо позже, – продолжил он. – Я родился в орочьем поселении. Ни матери, ни отца не знал. Отца так уж точно. И с самого детства меня учили сражаться. А ещё били за любую ошибку. Мне тогда казалось, что со мной что-то не так. Что проблема во мне. И я ведь почти поверил в это. Пока не настал тот день… Вернее – ночь.
Пламя будто гипнотизировало Кайга, заставляя всё глубже и глубже погружаться в тёмные закоулки его разума и отыскивать скрытые в этом мраке воспоминания.
– Мне было тогда, наверно, поменьше чем тебе, – здоровяк бросил короткий взгляд на мальчика. – Как сейчас помню: какой-то незнакомый шум не давал мне уснуть. Я вышел из шатра и направился в сторону звуков. Увидев мелькающие тени внутри того шатра, откуда и раздавался шум, я решил заглянуть внутрь.
Кайг замолчал. Ещё раз взглянул на мальчика.
– Толпа орков, уже и не вспомню сколько, «трогали» эльфийку. «Трогали» очень грубо и жёстко. Девушке явно это не нравилось. Она пыталась кричать и вырываться. Но её крепко держали и постоянно «затыкали» рот.
Лицо Альберта исказила гримаса отвращения.
– Помню эта картина напугала меня, и я сразу же побежал к себе в шатёр. А вернувшись в него, меня вырвало. Мне вспомнился тошнотворный суп с плавающими в нём заострёнными ушами. Тот дряхлый шаман, сколько себя помню, постоянно твердил, что эльфы это животина, вроде кур. Что из них получается самый полезный суп для растущего орка, – Кайг ненадолго смолк. – Только к рассвету мне стало лучше. Почти ничего не взяв с собой, я тайком убежал из поселения. Я не знал куда бегу, но одно знал точно – там я оставаться не могу. В ту ночь мне открылась истинная природа орков.
Он наконец принялся жевать кусок мяса. Жевал долго. А проглотив, продолжил:
– Я бродил по лесам и полям дня два. Может больше. Потом вышел на отряд каких-то рыцарей. Тогда-то я в первый раз и узнал, как люди ненавидят всё, что не похоже на них. После долгой погони я свалился с уступа и упал в бурлящую реку. Только чудом и выжил.
Снова молчание. Кайг начал есть второй кусок мяса.
– Уже на берегу меня нашёл Каве. Судьба или простая удача? Не знаю. Но в отличие от людей он помог мне. Отнёс к себе в дом, обработал раны, накормил. А потом и не выгнал. Каким бы чёрствым сухарем старик не был, но он сжалился и предложил мне пожить у него. Я согласился, ведь после падения потерял память и идти мне было некуда. Там я обрёл новый дом. Но не всё было так радужно. Всё же и там, в той деревне, людям было сложно принять того, кто так сильно отличался от них. Они терпели, но однажды их терпение лопнуло. И мне пришлось уйти. Я тогда уже подрос и мог сам о себе позаботиться. На прощание Каве сделал мне мой первый меч.
– Твой приёмный отец тот кузнец, о котором ты говорил? – удивился Альберт.
Кайг кивнул. Потом как-то грустно усмехнулся.
– А потом… Не знаю о чём я думал тогда. Может мне осточертело отношение селян, и я хотел найти место, где все такие же как я. Где не будут косо смотреть и тыкать пальцем. В общем спустя месяц поисков я нашёл небольшое поселение орков. Сейчас вспоминаю и удивляюсь как же радушно меня приняли. Прямо как блудного сына. Мне сначала даже понравились их варварские замашки, но потом, во время обеда, все начали есть суп. Тот самый суп… Я подошёл к чану с этим варевом. И знаете, из чего был тот супец?
– Из обритой наголо головы эльфа.
Альберт поперхнулся. Ярон отложил еду в сторону. Казалось, этот рассказ окончательно отбил ему весь аппетит.
– В тот момент я всё вспомнил.
– И что ты сделал? – с интересом спросил Эйсон.
– Что я сделал? – Кайг оголил нижние клыки. – Дождался конца обеда, пошёл к шаману и узнал, как я родился.
– Кайг, здесь ребёнок, – произнёс Альберт. – Не продолжай.
– Нет, – возразил Эйсон. – Пусть говорит.
– Помните, из-за чего я в детстве убежал из поселения? Так вот, тоже самое сделали с моей матерью. А как она родила, из неё сделали супчик для малыша Кайга.
Альберт прикрыл рукой рот.
– Меня сейчас вырвет, – сказал он.
– И что же ты сделал? – повторил свой вопрос Эйсон.
– Я дождался ночи и взял свой меч.
Эйсон тоже улыбнулся. Так же нечеловечески злобно.
– Что-то щёлкнуло у меня в голове. Я поджёг несколько шатров и пошёл убивать. Начал с шамана. Именно из-за его дрянной магии моя мать, чистокровная эльфийка, смогла забеременеть от орка. Вернее – орков. Потом пошёл по палаткам и убивал всё что видел. Женщин, детей, неважно. Да, у этих тварей были женщины. Как-то надо было же им размножаться. Почувствовав вкус крови, я вошёл в кураж, в который в будущем входил не раз. В поселении началась суета. Горело всё больше и больше шатров. Бой был тяжёлым, но я выжил. Тренировки с Каве не прошли даром. Я закончил только к рассвету, упав без сил посреди трупов.
Ярон смотрел куда-то в пустоту. Он не мог поверить в эти ужасы. И не мог представить, что есть кто-то ужаснее его отца.
– А что потом? – сказал Эйсон.
– Потом я вернулся к Каве. Рассказал всё и попросил меч получше. Тот, что он дал мне, сломался.
Кайг закинул голову назад и прикрыл глаза.
– А потом… потом я долго скитался. Брался за любую работу и не выбирал за кого биться. Лишь бы заплатили. Время от времени находя поселения орков и делая с ними ровно тоже самое, что и с первым. И вот однажды, перебив почти десять дюжин солдат в очередном сражении, меня заметил он. Король одного из северных королевств, за которое я сражался в той битве. Он предложил мне стать частью элитного отряда в его армии. Я согласился. И с того дня у меня появилось всё о чём только может мечтать такой как я: звание рыцаря, соответствующее жалование и уверенность в завтрашнем дне. А вместе с этим и свобода от поиска новой цели. К тому времени я уже вырезал все орочьи поселения. И теперь я сражался не за себя, а за страну. Тогда моя жизнь окончательно превратилась в войну.
Дрова потихоньку догорали и Эйсон подкинул ещё пару сухих поленьев. Они молчали.
– Всю свою жизнь, – сказал Кайг, – я упивался ненавистью и жаждой крови. А сейчас, оглядываясь назад, понимаю, что моя жизнь – бесконечная, бессмысленная борьба. Всё так, как и сказал шаман: «Тебя создали и растили, как идеальное оружие».
Альберт медленно и как-то грустно жевал хлеб. Кайг снова взглянул на огонь.
– И знаете, я вам даже немного завидую. Вы точно знаете, за что готовы расстаться с жизнью. У меня же нет ни мечты, ни цели. Порой я убивал десятки и сотни только чтобы дотянуть до завтрашнего дня. И никогда не имел того, ради чего стоило бы жить и пожертвовать жизнью. Цель, которую я уже давно достиг, не была мечтой. А от её исполнения лучше мне не стало. Мечта… – вдруг прошептал он и устремил глаза на звёздное небо. – Если подумать у меня и правда никогда не было мечты. Наверное, единственное чего бы я хотел, так это умереть. Но не в обычной битве. Само моё рождение было противоестественным. Я не должен был появиться на свет. Поэтому хочу, чтобы и смерть была чем-то подобным. Хочу умереть за что-то очень важное. Возможно, в этом походе я найду это.
Эйсон лёг на траву и тоже взглянул на чистое ночное небо.
– Теперь понятно, почему ты никогда не рассказываешь о себе, – задумчиво произнёс он.
– Не знаю, стоит ли мне что-то говорить, – Альберт потёр пальцами глаза, – но какой бы тяжёлой не была твоя судьба, твои родители эльф и орк. А сражаться тебя учил гном. Ты удивителен, Кайг. Да, это прозвучит глупо, но ты неправильно мыслишь. Ты особенный. И ты должен считать себя особенным.
Кайг тихо-тихо засмеялся.
– Если быть честным, вы первые кому я это рассказал. И теперь чувствую себя дураком.
– Ну что, Ярон, как тебе история? Понравилась? – с ухмылкой спросил Эйсон. – А ведь впереди ещё две. Давай, Ал. Ты следующий.
Альберт, видя, что мальчику холодно, подошёл и накинул ему на плечи свой плащ.
– Да что тут рассказывать, – он сел рядом с Яроном. – Вы, ребят, про меня давно уж всё знаете. Поэтому нового мало услышите. Но раз такая пьянка, повторю ещё разок для нашего маленького слушателя.
– Родился я в небольшой деревне. Покойный отец был жрецом и травником. С детства обучил меня всему что знал сам. И хоть молитвы и ритуалы я не особо любил, но тогда во мне ещё была вера. И неважно – в одно или нескольких богов. Я был уверен, что кто-то да присматривает за нами, что кто-то помогает и что есть некая справедливость. Я верил, что каждый получит по делам своим.
Альберт прикрыл глаза и зажмурился, будто почувствовал боль в груди.
– Но потом, – продолжил он, – моя сестрёнка умерла от неизвестной хвори. Эта болезнь косила детей не только в нашей деревне.
Альберт замолчал. Молчал недолго.
– Отец… он после этого молился не переставая. Себя винил. Мол всему виной грехи отцов. Я же пошёл на службу в ближайший храм, при котором оказался сиротский приют. Вот только и там детишки заболели. Тем же самым. Я как раз в то время начал работать над лекарством. Но мне даже не дали попробовать. Священники считали, что Оа спасёт детей, если будет на то его воля, конечно. Главное молиться. В итоге все дети умерли. Умерли мучительно. Да, моё лекарство не спасло бы их, как я узнал потом, но я бы облегчил их страдания. Я бы…
Альберт замолчал, сжал кулаки и тяжко выдохнул.
– Потом я спросил священников: «Чем невинные безгрешные дети заслужили такую судьбу? Разве это милосердно? Разве это любовь, о которой столько написано в священных текстах?»
Он повернулся к мальчику и сказал:
– И знаешь, что они ответили мне? Они сказали: «Его пути неисповедимы». Достойный ответ, правда?
Видя лицо Ярона, Альберт решил, что пора закругляться с этим рассказом. Он выдохнул ещё раз, но медленнее.
– В общем, после того дня я забыл дорогу в храмы. Но знаешь, – алхимик улыбнулся после короткого молчания, – пусть порой дела обстоят совсем плохо, я верю, что дождь не может идти вечно и однажды сквозь эти хмурые тучи выглянет солнце. Может быть в Гримуаре стихий есть что-то, что поможет мне отыскать лекарство.
Ярон поднял голову и непонимающе взглянул на звёзды.
– Но ведь сейчас на небе же нет туч.
Альберт рассмеялся. У него, единственного из всей троицы, несмотря ни на что выражение лица было мягким и добродушным.
– Я говорил немного о другом, – он потрепал мальчика по волосам.
Костёр догорал, всё больше покрываясь пеплом. Эйсон так же лежал на траве, смотря вверх. Он недовольно вздохнул. Понимал, что пришла его очередь.
– Я тоже уже говорил парням про себя, – сказал он наконец. – Тебе же достаточно знать, что очень дорогого мне человека схватили охотники на ведьм, а потом пытали и сожгли на костре. Я сделал очень много нехороших вещей чтобы отомстить. Но главной моей ошибкой был договор с ведьмой. Я хотел получить силу для осуществления мести. А теперь хочу избавиться от этой силы, которая оказалась настоящим проклятием. Вот зачем мне этот гримуар.
– Всё. Хватит на сегодня историй.
Мальчик не ожидал, что последний рассказ будет таким коротким.
– Ну, я не удивлён, – улыбнулся Альберт. – Ладно, давайте спать.
Продолжение следует...
